Карманный блокнот. Эхо строк-2

+++
«У входа в храм, одна, в лохмотьях, старушка нищая стоит…» Откуда появились лохмотья не знаю, у переводчика Дм. Ленского она стоит «в отрепьях», с которыми ничто не рифмуется; но, видимо, перевод со временем изменился и лохмотья стали условно рифмоваться с «хлопьями» в первой строке стиха П.Ж. Беранже. («Зима, метель, и в крупных хлопьях…») Отрепье - слово понятное: трепалась одёжка, трепалась, износилась, стала ветхой, с прорехами - и стали называть её отрепьем, то есть тем, что осталось после трепания. Лохмотья - тоже про одежду, которая уж до такой степени изношена, что вся в дырах и нитки из неё лезут во все стороны, и все болтается, мотается и колыхается на ветру. Словом, жуть - бедность, нищета, безысходность, мрак… Так воспринимали в позапрошлом веке описанный поэтом внешний вид бедной слепой старушки, который вызывал сочувствие и жалость у прохожих. «Подайте милостыню ей…» - взывает поэт.

А спустя неполных два века все переменилось. Изодранные на коленях джинсы стали продавать в дорогих магазинах, вместе с такими же юбками, куртками, рубахами. И свисающие торчащие длинные и рваные нитки оказались атрибутом городской моды. Искусно сделанные в самых неожиданных местах прорехи, вполне натуральные дыры - краса и гордость современных дизайнеров одежды - украшают в эпоху унисекса почему-то в основном дамскую (нет лучше сказать - женскую, дам уже упразднили) одежду. Наверно, мужчины не так падки на изыски высокой моды. Замечательно и то, что описанные джинсы особы женского пола часто носят в комплекте с золотом на шее, элегантными туфлями на каблуках, роскошными шелковыми блузками и пиджаками с застежкой на правую сторону. Это прикольно? Да? Неужели?

+++
«На сером камне, безоружен, сидит неведомый пришлец» (М. Лермонтов. «Измаил-Бей»). Почему-то именно эти строки всплыли в памяти, когда увидела сидящих на каменных серых тумбах у высотки МИДа китайских туристов. Арбат - культовое место для гостей столицы, приезжих, иногородних, иноземных - даже не знаю, как лучше их назвать.  Есть у нас два очень схожих по звучанию слова - пришлец и пришелец; первое (как у Бродского: «Кто грядет - никому не понятно: мы не знаем примет, и сердца могут вдруг не признать пришлеца») имеет оттенок торжественно-величавый и таинственный; второе часто используется во множественном числе для обозначения инопланетных существ. Вроде бы небольшая смысловая разница - речь идет о чужих, носителях иного бытия, словом, нездешних.
 
А вот хорошее слово - нездешний - нейтральное, необидное, не намекающее на пропасть между нами и теми, другими. Нездешних много, они встречаются везде, их даже вычислять не надо, на глаз видно. Они идут по километровому Арбату, озираясь по сторонам, фотографируются с новым бронзовым Пушкиным, трогательно держа его за руку и улыбаясь на камеру.  Пушкина узнают практически все, несмотря на присутствие при нем Натальи Николаевны. А вот Окуджаву, самого преданного «дворянина арбатского двора», почему-то мало кто узнает - то ли по вине автора памятника, то ли по причине отсутствия сведений о том, что Булат Шалвович жил на свете, писал, пел, защищал Отечество. Слышала своими ушами, как один знающий молодой человек объяснял своей спутнице: «Это памятник всем людям, которые держат руки в карманах».
 
+++
«Во всей природе дышит сладострастье; /И только люди покупают счастье!» (М.Лермонтов. «Измаил-Бей»)
Мы делаем покупки довольно часто, это привычно, незатруднительно, если есть средства. Купить означает: заплатить и получить желаемое (как у героя Ильфа и Петрова: «Утром - деньги, вечером - стулья»). Естественным образом считается, что за деньги приобретается то, что продается, то есть товар. А если покупают что-то невещественное?  Если идет речь о такого рода продажах, то у привычного слова появляется отрицательная коннотация. Сколько было разного рода иронических замечаний по поводу строк стихотворения, ставшего популярным романсом: «И думаю: ангел! какою ценою/Куплю дорогую любовь?» Автор стихотворения поэт В. Красов - младший современник Пушкина, недоучившийся семинарист и выпускник Московского университета вряд ли помышлял о чём-то дурном. И если прочесть стих полностью, то никаких недоразумений не будет -  это трепетное лирическое обращение к предмету страсти нежной и готовность пожертвовать всем. Речь ни в коем случае не идет о продажной любви, об услугах, оказываемых представительницами древнейшей профессии. Получается, купить можно то, что не продается?