Соломоновна и латынь

 Заходя на прошлой неделе вечером к себе во двор, Ахинея Соломоновна увидела свою соседку со второго этажа. 

 Обычно ментально-спокойную и невозможно-вежливую, крайне предупредительную и душераздирающе корректную, истинную петербурженку Тамару (как-то там по отчеству) было не узнать.
 
 Она довольно раздражённо, если не сказать - психованно, многократно и безуспешно захлопывала дверь своей недешёвой иномарки, одновременно, на повышенных тонах, гневно  высказывала нелицеприятное кому-то в трубку. Дверь отскакивала, упорно не желая закрываться.

 Соломоновна узрела соседку в тот самый момент, когда та, прокричав в микрофон не цивилизованное и не высоконравственное - "Да пошли вы все  в *опу!" - с непередаваемой досадой и отчаянной надеждой во взоре, обернулась посмотреть вокруг себя в поисках хоть какого-то сочувствия или помощи.

 Неподалёку лежал кирпич. Хорошо, что она его не заметила...

 Всём известно, что хоть у Соломоновны и нет никакого психологического образования, она может дать приличную фору завзятым мастодонтам этого самого дела. Богатый жизненный опыт имел место быть, и некоторые глубинные познания человеческой сущности были ей знакомы на практике.
 Вот такие краткие вводные.

 Короче...

 Две дамы во дворе дома видят друг друга, благовоспитанно (Соломоновна) и учтиво (Тамара) здороваются. Соседки как-никак.

 Соломоновна подходит вплотную к автомобилю. Понимающе смотрит на дверь и молчит. Боковым зрением видит кирпич. И молчит.

- Не закрывается, зараза! - с надеждой, робко молвит соседка, поглядывая на ту же дверь.

 Проходит несколько секунд...

- Ну-ка, посторонись, милая! - Соломоновна даже не глядит с её сторону и делает шаг к двери, оказываясь на том самом месте, откуда долей секунды ранее успела отпрыгнуть в сторону Тамара.
 Соломоновна спокойно и размеренно открывает дверь на 30-35 градусов и тут же нежным движением ладони толкает её обратно.
Замок щёлкает с нужным, приятным, рабочим звуком "ЧПОНЬК!"
 Всё! Дверь закрыта.


- Можешь закрывать ключом и включать сигналку! - резюмирует Соломоновна и улыбается удачному подходу.
 Тамара не верит своим глазам. Захлёбывается в изъявлениях избранных и изысканных, изумительных благодарностей вслед отходящей Ахинее.
 А Соломоновна, дойдя до скамейки у парадного, присаживается и поджидает раскудахтавшуюся, донельзя довольную соседку.

 Когда та скромно присаживается с последними словами проникновенно-пронзительными словами благодарностей, Соломоновна тихим голосом проговаривает:
- Будь спокойнее и рассудительнее!
 И через паузу спрашивает:
- Что у тебя произошло, Тамарочка? Рассказывай...

 Соседка хотела бы, но никак не могла понять - с чего начать рассказ?

-  У меня слов нет, уважаемая Ахинея, чтобы описать то, что есть, что чувствую... - выпалила и замолкла надолго собеседница Соломоновны.
 Ахинея выдержала театральную  паузу и мудро молвила:
- Audire disce, si nescis loqui!  Учись слушать, если не умеешь говорить. Это - по-латыни.

Неожиданно.  Такое – и от Соломоновны.
15 секунд осмысления прошли.


 Тамара тщетно старалась припомнить хоть что-то такое же мудрое на том же мёртвом языке, но кроме "memento mori" (помни о смерти), ничего в голову не приходило. А так хотелось блеснуть!

- Unum habemus os et duas aures, ut minus dicamus et plus audiamus — Мы имеем один рот и два уха, чтобы меньше говорить и больше слушать. - Соломоновна говорила без шпаргалки, и это поражало разум её визави.

 Тамара непроизвольно расслабила мышцы, удерживающие нижнюю челюсть захлопнутой. Соломоновна увидела этот нюанс и заразительно засмеялась.

- Давай, рассказывай, что у тебя приключилось, что ты так злобно хлопала неповинной дверью?
 Тамара благодарно стрельнула глазами в сторону Ахинеи и, вздохнув, выдохнув и вдохнув, пространно поведала о том, что в последнее время резко упали продажи юбок и джинсов в принадлежавшем ей магазине верхней одежды для женщин.

 В её словах было больше насыщенных эмоций,нежели смыслового наполнения, но Соломоновна быстро уловила суть: перед летним сезоном откормившиеся за зиму женщины заходили присмотреть себе обновку на отпуск, брали свой привычный размер и не могли его натянуть на «опухшую» пятую точку. Обычное дело...

 Но разве кто из них даже себе признается, не хрюкнув, что жрала всю зиму, как из ведра? Уходили гордо задрав голову, фыркнув, недовольными  и оскорблёнными фуриями. Продажи застопорились.

- Вот так как-то... - обескуражено закончила соседка. - Ума не приложу: что делать?

- Felix qui potuit rerum cognoscere causas — Счастлив тот, кто смог узнать причины вещей. - Соломоновна вздохнула облегчённо. - Я-то думала у тебя в личном проблемы. Сейчас решим в момент. Quae nocent — docent — Что вредит, то учит. Я буду кратка: проблемы нет. Facile omnes, cum valemus, recta consilia aegrotis damus — Когда мы здоровы, то легко даем больным хорошие советы. Завтра приди на работу и не открывай магазин, пока не перепишешь все размеры на всех вещах.
- Это как?
- Молча! - рявкнула Соломоновна. - Там, где на джинсах 38-й размер - пишешь 36, на 36 пиши 34, на 34 - 32... Усекла, интиллегентнейшая моя? Не благодари сейчас. Через недельку мне тортик купишь или "Мартини" бутылочку. Пойду домой. Чего-то притомилась я.

 Оставив соседку сидящей и осмысливающей ранее сказанное, Соломоновна дошла до дверей парадного.

- Mundus vult decipi, ergo decipiatur. Мир желает быть обманутым, пусть же он будет обманут. - Менторский тон Соломоновне не шёл, ну никак!
 Переступив порог, она бросила через плечо застывшей соплеменнице:
- Eo benefaciendo!

 Тамара, вышедшая из столбняка через десяток секунд, подорвалась вслед ушедшей Соломоновне. А та уже шумно дышала в поднимающем её лифте на уровне 3 этажа.
- Ахинея Соломоновна! А что означает последняя фраза? Или слово... - прокричала Тамара в пустующую шахту лифта сквозь маленькую круглую решёточку в дверях на уровне глаз.
 Соломоновна вышла на своём этаже и, подойдя к перилам, ограждавшим лестничный пролёт, ответила вниз негромко:
- Иду, творя добро.
 Акустика была классной, и Тамара услышала.

*****

Через неделю она же настойчиво затаскивала упиравшуюся Соломоновну к себе в квартиру, где на столе уже стояла литровая бутылка "Мартини" и красовался шикарный, заказной, эксклюзивный торт с надписью "Veni, vidi, vici" .

Соломоновна расплылась в понимающей улыбке и искренне, тепло обняла Тамару. Та ответила взаимностью.

 Позже они сходили в ресторан, там же попели в караоке под бурные аплодисменты собравшихся. Особенно Соломоновне удался хит "Э-эй, ухнем!". Мужчины с благоговейным уважением и нескрываемым трепетом смотрели, как Ахинея с оттяжкой отводила руку вверх, свободно, с устрашающим ускорением взмахивая ею, и та, со свистом гильотины,неслась вниз и рассекала воздух, создавая полную иллюзию русской, женской, скрытой мощи.
Надо ли мне говорить, что их заказ был оплачен пожелавшим остаться инкогнито меценатом. О чём им на ушко тихим голосом поведал официант, ранее получивший от него щедрые чаевые.
  На выходе из ресторана их, с двумя букетами цветов, поджидал нанятый тем же филантропом водитель лимузина с люком в крыше. Соломоновна прошептала Тамаре, которая была изрядно навеселе и в неописуемом восторге от тайного благодетеля:
- Facta sunt potentiora verbis — Поступки сильнее слов.

*****

Я не посмею с ней спорить.
Она выпил в тот вечер много вина.
А, как вы знаете - «In vino veritas» - ИСТИНА В ВИНЕ!!!
А вы бы стали спорить?