Алексей Косарёв. Смерть на пике Ленина

  (Статья Алексея Косарёва из газеты "Историческая правда СССР" (две тысячи двадцать третий год, сорок шестой номер, страница двадцать два)).
  Сорок восемь лет отделяют нас от грандиозной трагедии на пике Ленина (семь тысяч сто тридцать четыре метра), которая произошла с женской группой Эльвиры Шатаевой. Они мечтали пройти траверс массива со спуском не по пути подъёма. Это был очень сложный маршрут, и впервые в мире на такой высоте его должна была пройти женская группа. Восхождение прошло без всяких неожиданностей, и пятого августа к семнадцати часам ровно группа уже была на вершине горы. Здесь они поставили палатки, надеясь продолжить путь на следующий день. Однако погода переменилась, начался страшный буран. Поначалу никто не придал этому значения, эка невидаль - метель в горах. Побушует и утихнет. Но непогода и не думала стихать. Мороз усиливался, ветер задувал всё сильнее. Шестого августа две участницы почувствовали жар. На такой высоте обычное ОРВИ может обернуться смертельным недугом. Выхода не было: несмотря на бушующую пургу, группа приняла решение спускаться. При спуске все восемь женщин погибли.
  Эхо памирской трагедии нашло отражение в заголовках всех крупнейших мировых газет. Гибель целой группы альпинистов, да ещё женщин, - мир не мог оставаться к этому равнодушным. Советские кинематографисты в память о трагедии сняли документальный фильм "Бурям и ветрам наперекор". Лента была удостоена специального приза на международном фестивале спортивных фильмов в Кортина-д'Ампеццо. В московском издательстве "Молодая гвардия" вышла книга "Категория трудности". Одна из её глав также посвящалась памирскому событию.
  Государственным тренером Спорткомитета СССР в то время был Владимир Шатаев. В тот день его срочно вызвали на работу телеграммой с трагическим известием - на Памире погибла швейцарская альпинистка Ева Изеншмидт. О гибели советской группы ещё не было известно. Вечером того же дня Шатаев с заместителем председателя Спорткомитета вылетели на Памир. К тому времени было уже известно, что гибель швейцарки - это результат экстремальных метеоусловий.
  Шатаев думал об альпинистке из Швейцарии, но не забывал и о тех, кто находился в том же районе. О советской женской команде. Неделю назад впервые в истории альпинизма группа женщин отправилась на покорение третьей по высоте вершины Советского Союза - пика Ленина. Команду провожали лучшие альпинисты страны. Над поляной эдельвейсов звучали напутственные слова: "Вы уходите на пик без мужчин, но мы всегда с вами". Наконец, была и ещё одна причина для волнения - особая: женской командой руководила одна из сильнейших альпинисток страны - Эльвира Шатаева, его жена.
  Самолёт Шатаева прилетел в Ош (город в Киргизии) поздней ночью, и тренера сразу поразили убитые лица работников местной спортивной базы. Конечно, гибель альпинистки из Швейцарии трагедия, но в горах, да ещё таких суровых, как Памир, это не редкость. Значит, случилось что-то ещё. И тут Шатаев узнал о гибели женской группы, которой руководила его жена. Радиосвязь с альплагерем "Памира" подтвердила весть. Над остроугольным палаточным городком нависла тень глубокого траура. Мрачно колыхались на промозглом ветру приспущенные, в знак траура, флаги стран-участниц восхождения.
  Главным оставался вопрос: что же произошло с командой? О ситуации знали только в общих чертах. Девушки поднялись на пик Ленина, достигнув цели восхождения, поле чего по радио им передали поздравительные телеграммы. Однако почти сразу же после окончания связи на горы обрушился ураган. Он застал команду у самой вершины. Через некоторое время Шатаева сообщила: видимость ухудшается, температура падает, ветер нарастает. Пассажирский самолёт, пролетавший в это время над Памиром, сообщил, что ураган накрыл весь район.
  Девушки держались как могли. Ветер в клочья разорвал их перкалевые палатки, унёс примус, тёплую одежду. Они боролись за жизнь мужественно и отчаянно. Радиосвязь с Эльвирой Шатаевой была постоянная - до конца. Последняя телеграмма потрясла своей неотвратимостью: "Мы умираем... осталось двое... прощайте, умирает последняя".
  После первого сигнала бедствия наверх были направлены челябинские и новосибирские альпинисты. Из международного лагеря вышли лучшие английские и французские спортсмены. Удалось связаться с японцами - те были у вершины. Японцы установили связь с американцами - их разделяли триста-четыреста метров высоты. Все вышли на помощь девушкам. Но ураган перекрыл пути. Мгла и ревущий ветер не дали пробиться к погибающим.
  Мужчины-альпинисты были в отчаянии. До погибающих наверху девушек было рукой подать, каких-то четыреста метров. Но в горах другие расстояния. Четыреста метров вертикальной скальной стены в буран, когда ветер сбивает с ног, - это как от Земли до Луны. Не преодолеть.
  Первыми, кто после урагана обнаружил погибших, были шестеро японских и трое американских альпинистов. Японцы сообщили в лагерь: "Мы их видим. Что нам делать?". Ответ пришёл сразу же: "Составьте карту расположения тел". Пока японцы зарисовывали место драмы, американцы, с риском для жизни, балансируя на передних зубьях "кошек", с помощью ивовых прутьев, которые прихватили с собой для маркировки маршрута, отмечали расположение тел. Подобная самоотверженность не должна удивлять - горы стирают языковые и национальные различия. Там у всех людей один враг - высота.
  "Когда мы после этого вернулись в палатку", - рассказал один из американцев, - "у нас начались слуховые галлюцинации. Джек и я слышали снаружи голос, похожий на жалобный голос девушки. Но каждый раз, когда мы выходили из палатки посмотреть, слышали только скрип растяжек под тяжестью снега".
  Схема, составленная японцами, не проясняла сути драмы. Кроме того, счёт погибших - по данным японцев - не совпадал с численностью команды. Одна из девушек исчезла. Не было ясности, что с ней стало. Снесло ветром в пропасть? Жива и ждёт помощи? И кто из них это был? Шатаев принял решение лично возглавить поисковую партию, ведь он знал всех альпинисток в лицо.
  Вскоре поисковая группа советских альпинистов вышла наверх. Головным шёл сам Шатаев. Когда оживала рация, он напряжённо замирал, ему казалось, что он услышит: "Девушки нашлись, они живы. Или - жива!". Снег доходил до пояса. Группа продвигалась всё медленней. Шли молча. Капюшоны были надвинуты на глаза. Солнечные лучи отражались от снега, вызывая невыносимую боль. Такой свет может легко привести к развитию "куриной слепоты".
  Шатаев не понимал, как такое могло произойти с его женой? Спортивный класс Эльвиры Шатаевой был очень высок. Именно она положила начало женскому альпинизму в стране и мире. Она покорила пик Коммунизма, за что её четвёрка была удостоена медалей "За выдающиеся спортивные достижения". Она была мастером спорта. Перед самым восхождением на пик Ленина миллионы телезрителей видели голубоглазую девушку в телепрограмме "Клуб путешественников". Отвечая на вопросы Юрия Сенкевича, она размышляла о будущем женского альпинизма. Говорила о тяге к горам, смеялась и была счастлива.
  На третьи сутки восхождения спасателям открылась картина, забыть которую уже не удастся никогда: под голубым небом на заснеженном склоне темнело несколько точек - одна выше другой. Вся женская команда.
  Над белым пространством возвышалась бронзовая вершина. Выше было только небо. Эльвира Шатаева лежала на спине, лицом в небо, вытянувшись в струнку - словно солдат в строю. Спасатели поднялись на вершину. В туре, сложенном из камней, нашли консервную банку с запиской Эльвиры. В ней говорилось о счастье победы.
  Шатаев достал портативный диктофон и произнёс первые фразы отчёта: "Эльвира Шатаева. Анорака голубого цвета... вибрам двойной... "кошки" на ногах... Круглое зеркальце. Разбитое".
  Вскоре нашли всех остальных. Японцы не заметили Нину Васильеву, которая лежала под остатками палатки. Затем началась изнурительная работа, нужно было из снежных плит соорудить могилы. Нельзя было оставлять тела лежать под открытым солнцем.
  Работа была изнурительная: давление на вершине меньше обычного в два раза. Плиты из снега выпиливали поочерёдно. Такой заоблачной могилы на высоте семи километров в мире ещё не было. Почтив минутой молчания память погибших, группа двинулась в обратный путь.
  Все крупнейшие издания мира рассказывали о событии на Памире. "Советский сопрт" писал: "Мы не забудем наших отважных девушек. Их имена навечно будут занесены в летопись советского и мирового альпинизма... Как и другие, крепкие духом люди, они отдали свою жизнь в споре с горными гигантами планеты". Со всех концов страны и даже из других стран родственникам и друзьям погибших шли письма.
  "Господин Шатаев", - писал спортивный тренер из США, - "этим утром, по дороге в школу, я прочитал в "Нью-Йорк таймс" статью о вашей супруге Эльвире. Я был тронут до слёз вашей потерей. Я никогда не переживал смерти близких мне людей, но по каким-то причинам чувствую себя близким вам и вашей супруге. Я не понимаю моего чувства, но хочу, чтобы вы знали, что я разделяю вашу потерю. Эд Крамер".
  Трагедия не оставила равнодушным никого, даже тех, кто был далёк от альпинизма. И все понимали, что так она не может окончиться. Тела девушек должны покоиться в земле, там, где их смогут навещать близкие. Нельзя было оставлять их в ледяной могиле на недоступной горной вершине. И тогда был подготовлен план уникальной операции по спуску тел с пика Ленина. В кратчайший срок его рассмотрел и утвердил Спорткомитет СССР. Благородный характер акции ни у кого не вызывал сомнений. Официальным руководителем экспедиции был назначен Владимир Шатаев.
  Весть об экспедиции разнеслась среди альпинистов страны с невероятной скоростью. Шатаев получил свыше ста писем и телеграмм. Каждый просил, настаивал включить его в состав команды. Называл спортивные степени - перворазрядник, мастер, заслуженный мастер. Одна телеграмма начиналась так: "Это последнее, что мы, мужчины, можем сделать для них".
  Из Москвы, из Спорткомитета шли письма - они ложились на столы руководителей заводов, предприятий, организаций страны. В них одна и та же просьба: в связи со специальной экспедицией освободить такого-то на столько-то (без содержания, за свой счёт) тогда-то. Ни один из руководителей не ответил отказом.
  К весне команда альпинистов-мужчин была укомплектована. В самый последний момент в состав экспедиции включили двух женщин - Анну Ананьеву и Рано Сабирову. Одну назначили поварихой, другую - радисткой. В их письме была фраза: "Убеждены, что альпинизм - не только физическая сила". Она оказалась решающей.
  Операция началась летом, когда граница снегов уходит далеко наверх. Погода была великолепная - светило яркое солнце, голубое небо не омрачало ни одно облачко.
  Акклиматизационное восхождение начали строго по графику. Поднимались на четыре тысячи пятьсот метров - устраивали место для промежуточного лагеря, смотрели на состояние участников, а затем спускались обратно. Затем таким же образом готовили лагеря на высоте пять тысяч метров и шесть тысяч метров. По окончании подготовительных работ стало понятно, кому на какой высоте работать.
  Наконец наступил день операции: длинная цепочка людей - тридцать человек - потянулась к величайшей вершине Памира. Люди шли размеренно, молча, упорно. Над ними простиралось беспредельное синее небо. Операция длилась четырнадцать суток. Не было допущено ни единой ошибки, ни единого сбоя.
  Их похоронили в мягкой, пушистой земле, на холме, усеянном эдельвейсами, на виду главных вершин Памира. Мемориальные таблички засверкали на солнце: Эльвира Шатаева, Нина Васильева, Валентина Фатеева, Ирина Любимцева, Галина Переходюк, Татьяна Бардашева, Людмила Манжарова, Ильсияр Мухамедова. Они навсегда остались в горах, в которые так стремились.