Михаил Ромашко. Что скажет хунта

  (Статья Михаила Ромашко из журнала "Загадки истории" (две тысячи двадцать третий год, сороковой номер, страница тридцать два)).
  С пятнадцатого августа тысяча пятьсот пятидесятого года по четвёртое мая тысяча пятьсот пятьдесят первого года в богословском колледже Святого Григория при доминиканском монастыре в Вальядолиде проходило весьма любопытное мероприятие, вошедшее в историю как Вальядолидская хунта. Хунте (в переводе с испанского - "собранию") предстояло решить, каким образом следует относиться к заокеанским туземцам - как к законным владельцам своих земель или же как к "естественным рабам".
  Как известно, в октябре тысяча четыреста девяносто второго года Христофор Колумб открыл несколько островов в Карибском море, которые поначалу посчитал частью Индии, отчего вновь открытые земли сразу и получили название "Индий". Туземцы, с которыми он там столкнулся, показались Колумбу людьми наивными и миролюбивыми: они охотно обменивали провиант и всё, что у них было, на стеклянные бусы, не знали железа, были хорошо сложены, с хорошо развитыми телами и приятными лицами.
  Он даже не преминул сообщить своим католическим монархам, что "из них получились бы хорошие слуги; с пятьюдесятью мужчинами мы могли бы поработить их всех и заставить делать всё, что захотим". Именно этим и занялись испанские конкистадоры, которые хлынули вслед за Колумбом покорять новые территории, считавшиеся землями Короны. Королевство Кастилия только-только завершило Реконкисту, отвоевав у мавров южную часть Пиренеев. Масса бывших солдат, участвовавших в войне, осталась не у дел. Все они жаждали получить высокие должности и разбогатеть. В Испании этого сделать было невозможно. Зато на новых территориях их военный опыт, отвага и практически полное отсутствие сострадания пришлись кстати. Тем более, что корона поощряла искателей приключений. Будущее богатство они должны были добыть собственными мечами.
  Первую колонию на острове Эспаньола, современный Гаити, в тысяча четыреста девяносто третьем году основал ещё Колумб. С этого, собственно, и началась заморская Конкиста. В первые годы шестнадцатого века испанцы поселились на Ямайке и на востоке Панамского перешейка, в тысяча пятьсот одиннадцатом году была захвачена Куба, в тысяча пятьсот девятнадцатом году Эрнан Кортес начал покорение империи ацтеков, в тысяча пятьсот тридцать втором году Франсиско Писарро покорил империю инков в Перу. Последняя территория, которую испанцы тоже считали "индейской", были Филиппины. Но захватить - это не значит полностью укорениться. Мирные индейцы, из которых "получились бы хорошие слуги", оказались вовсе не такими мирными, особенно на континенте. И испанцам приходилось много и тяжело воевать. Ради золота они готовы были умирать. Ради золота они готовы были убивать. И - убивали.
  Корона отдавала все открытые земли в управление наиболее отличившимся подданным. Конкистадоры, священники, переселенцы и назначенные на должность колониальные чиновники получали земельное владение - вместе с городами, посёлками и туземцами, которые там жили. Туземцев никто не спрашивал. Их просто приписывали тому или иному хозяину - энкомендеро, который должен был, как предписывалось, заботиться о вверенных ему туземцах и обращать их в истинную веру. Такая система уже была опробована на отвоёванных землях мавров - и вполне успешно. Там всё было просто: искоренить последствия нескольких веков ислама и восстановить христианство. Но на американской земле энкомендеро словно попали в другой мир. Хотя христианнейшие короли запрещали порабощение индейцев, как народов, которые впоследствии могут стать христианами, и об этом недвусмысленно говорили папские буллы, на практике всё получалось из рук вон плохо. Индейцы обязаны были платить дань своим энкомендеро натуральным продуктом и - золотом и серебром. Их заставляли трудиться на плантациях сахарного тростника и работать на шахтах далеко от дома. Энкомендеро так старались минимизировать затраты на содержание этих несчастных, что отправляли их целыми партиями на восемь месяцев в году за сотни километров. Работа оплачивалась по минимальной ставке, а из заработанного они опять же отдавали часть своим хозяевам. Хотя это не называлось рабством, но ничем от рабства не отличалось.
  Многие священники, отправившиеся за океан обращать язычников в христианство, были в ужасе от увиденного. Один из них, участник дебатов в Вальядолиде, Бартоломе де лас Касас, сам получивший энкомьенду на Эспаньоле после смерти своего отца, писал: "Я знал одного женатого испанца, который брал палку или прут, шёл туда, где индейцы копали землю, и, если видел среди них не вспотевших, колотил их палкой, приговаривая: "Не потеете, собаки? Не потеете?"".
  Бартоломе де лас Касас, повоевавший и на Эспаньоле, и на Кубе, в конце концов отказался от своего "пожизненного владения" и принял монашеский сан. Этому сильно способствовали злоупотребления колониальных чиновников и бесчинства конкистадоров, с которыми он общался тесно и долгое время. У тех вошло в обычай выжимать из индейцев все соки, пока те не умирали от истощения или болезней. Рабочий день у туземцев был ненормированный, а неповиновение наказывалось чаще всего смертью. Убить туземцев могли и просто так - ради веселья. Иногда ради забавы вырезали или сжигали заживо целые поселения. По принципу: устрашение - лучший способ добиться покорности. И туземцы стали бежать от своих благодетелей. В ответ начинались карательные экспедиции. За несколько десятилетий присутствия колонизаторов на Эспаньоле число индейцев сократилось чуть не на девяносто процентов.Лас Касас взывал в защиту несчастных с кафедры, и напрямую обращался к королю, и сообщал об этом в Рим - в результате и было созвано собрание ведущих теологов, юристов и чиновников в Вальядолиде. Сам де лас Касас к тому времени занимал уже пост епископа и был уважаемым в богословской среде человеком.
  В дебатах участвовали семь судей, два инквизитора, представитель Совета великих рыцарских орденов, богослов от ордена францисканцев, трое доминиканце и два основных оппонента - епископ де лас Касас и советник короля Хуан Хинес де Сепульведа. Король, надо сказать, тоже имел интересы в этой дискуссии. Ему надоели постоянные склоки и жалобы от сторонников и противников энкомьенды. Конечно, у участников дискуссии и мысли уже не возникало, что туземцы не люди или у них нет души, этот вопрос был уже разъяснён Святым престолом - люди и обладают душой. Вопрос был в другом - насколько они разумны, чтобы распоряжаться собственной судьбой. Сепульведа был уверен, что абсолютно неразумны и ссылался на Аристотеля: туземцы имеют тела, но не разум, и в силу этого являются "естественными рабами", потому подлежат управлению более цивилизованными народами. Под цивилизованными народами Сепульведа подразумевал испанцев, которые должны относиться к ним как родители к детям и наставлять в духе истинной веры. В качестве решающего аргумента он приводил наличие у туземцев каннибализма, человеческих жертвоприношений, содомии и идолопоклонства.
  Лас Касас, который занимал, кроме церковной, должность Защитника индейцев, возражал, что никакое разумное существо не может быть обращено в рабство, что обычаи индейцев не более дикие, чем были у испанцев на том же уровне развития. Он выступал против практикуемого в Новом Свете поголовного крещения под угрозой смерти. И приводил пример: когда священник предложил индейскому вождю принять перед казнью христианство, чтобы его душа оказалсь рядом с Иисусом, тот ответил, что, если Иисус такой же, как христиане, которые притащили его на костёр, то он лучше умрёт язычником. И делал вывод: насильно обращать нельзя. У индейцев должно быть право выбора. А чтобы они не бунтовали, нужно просто относиться к ним человечно. А не так, как испанцы. И перечислял факты таких зверств, что возражения застывали на устах.
  Однако результаты Вальядолидского диспута были нулевыми. Стороны так и не выработали никакого решения. Правда, века спустя историки вдруг припомнили де лас Касасу, что в молодости он предлагал заменить индейских рабов африканскими, потому что те гораздо больше приспособлены к тяжёлому труду. Хоть к тысяча пятьсот пятидесятому году он уже отказался от этой мысли. Неутомимый поборник гуманизма занимался своим делом - писал сочинения об индейцах, доказывая, что они несчастные жертвы человеческой алчности и недальновидности. Это лучшее, что он мог сделать. Время борьбы с расовой дискриминацией ещё не пришло.