Привычный обстрел

Первый обстрел.
Земля ходит ходуном. Всё вокруг ходит ходуном и сыпется. Кажется, что картинка видимого мира сейчас неминуемо треснет и тоже посыпется осколками тебе на голову. Звук такой, что ты его не слышишь, а ощущаешь барабанными перепонками. Так бывает, когда ныряешь глубоко и быстро погружаешься или когда самолет набирает высоту. Такое неприятное давящее ощущение, которое хочется сглотнуть. Только это происходит резко, словно кто-то тебе пальцы в уши воткнул. Телом, кожей тоже ощущаешь вибрацию и давление. Словно воздух вокруг тебя вдруг моментально сжался, и ты оказался в его тисках. Так и происходят баротравмы, если взрывается где-то очень близко.

Грохот стоит невероятный. Словно какое-то исполинское дикое животное в соседнем квартале горы ломает и переворачивает со злостью. Затем наблюдаешь работу арты своих. Запуск Искандеров. Это страшное зрелище. Ты вдруг воочию видишь эти махины не на параде, спокойные и укрощенные тигрята на поводках, а во время реального боя - сбесившиеся драконы, извергающие огромные стремительные стрелы огня и клубы черно-пепельного дыма, вздымающиеся на километр ввысь.
И ты понимаешь, что всё всерьез. И всё реально. Вот оно - перед тобой, вокруг тебя. Слишком близко и невероятно, чтоб быть частью твоей действительности. И первая мысль такая: " ... #@*...!!!! &#...!!!??...*!!!"
Я не матерюсь. Тем более вслух. Поэтому, можете заменить значки на свой вкус, используя все свои познания и воображение.

Затем кратковременное затишье на полминуты. И понеслось по новой. Вторая мысль примерно такого содержания: "Твою мать! .!!!! &#...!!!??"
Вообще осознанных мыслей как таковых нет. Ты превращаешься в животное. Не способное думать, а способное лишь в панике инстинктивно искать укрытие. Адреналин зашкаливает в крови. Тебя начинает дико трясти. Всё тело просто колотит, зуб на зуб не попадает. Мышцы в судорогах - они готовы бежать как можно быстрее и как можно дальше отсюда. И ты бежишь. Сначала в ближайшую нору. Потом обратно в Москву. С третьей мыслью, когда адреналин перегорает, и к тебе возвращается дар русской речи и бремя двух высших образований: "Пошло всё к черту! Нахрена мне это надо! Я жить хочу! Что я, симпатичная, белокурая девчонка, потеряла в этой забытой Богом дыре!? Валим отсюда к чертям собачьим!"
Примерно так. Краткий пересказ более развернутого и поэтичного внутреннего монолога.

Через сутки ты уже дома, в Москве. И думаешь: "Ну вот как так? Я тут - они там. По сути, не так уж и страшно. Пронесло ведь раз. Значит и дальше пронесет. И здесь можно убиться, если знать места".
Возвращаешься.


Второй обстрел.
Ты уже внутренне готова к нему. Но ни хрена ты ни к чему не готова по факту. Голова уже работает яснее. Ты уже понимаешь, что после такого можно выжить, конец света не случится. Но страх сильнее. Это даже и страхом не назовешь. В принципе, возвращаясь сюда, ты уже была готова к смерти, к ранениям, ты веришь в Бога и в жизнь на том свете, но... Тебя просто неистово колотит. Паники, истерики нет, ты уже не хочешь бежать. Но тебя просто содрогает так, что не можешь это остановить, с ладоней, из подмышек течет ручьями. Рефлекторно пригибаешься, ноги сами подкашиваются в коленях.


Третий обстрел.
Случается ночью, когда ты его не ждешь. Ты спишь, а враг не дремлет. В ужасе подскакиваешь. Спросонья ничего не понимаешь. Кажется, что фашисты уже вокруг. Бахает так, что звон стоит. Где-то бьются стекла. У тебя только дрожат вместе с рамами и поджилками. Рамы хлопают от взрывной волны. Прикрываешь рукой дверь в убежище. Дверь шатается туда-сюда, словно кто-то с той стороны дергает ее за ручку и лупит по ней ногами. Осыпается штукатурка. Страшно. Не хочется еще погибать. Рано. Многое еще не сделано, не сказано, не написано. И становится жалко себя. Начинаешь молиться. Неистово. Становишься на колени на твердый бетонный пол перед иконами и молишься так, как никогда в жизни, как в первый и последний раз. Плачешь, слезы текут ручьями. Даже не за себя молишься, не за свою шкуру. Если любишь только себя - сиди в Москве. Молишься за всех. За Русь, за русских, за ребят на передовой, за детей, за мир, за справедливость, за то, чтоб скорее это закончилось. Нашей Победой и миром.


Четвертый обстрел. Пятый, шестой... десятый, сотый...
Уже не боишься. Даже не колотит. Просто, как гром. Начинаем смеяться, шутить. Стены шатаются - смешно. Штукатурка на голову сыпется - ржем, смешно. Работаем. Но каждый отдает себе отчет. Что ты мог пережить полтысячи обстрелов, а 501 окажется для тебя роковым. Расслабляться нельзя. Привычка - это хорошо. Это помогает не отвлекаться на страх и продуктивно работать. Но после каждого обстрела ты благодаришь Бога. Каждый раз. А когда особенно трясет всё вокруг, когда близко прилетает - мысленно прощаешься с жизнью, хотя все равно веришь, что не в этот раз. И молишься. Вечером засыпаешь - благодаришь Бога, что день прошел. Утром просыпаешься - благодаришь Бога, что ночь прошла. Изо дня в день.

В Москве сидишь в тишине, пишешь что-то. Вдруг за окном строители начинают чем-то бахать, швырять какой-то металлолом. Вздрагиваешь. Тело уже сжалось и навострилось бежать в укрытие. Смешно.
Едешь в трамвае, любуешься городом. Вдруг какой-то мажор проносится резво на дорогой тачке с модным и шумным звуком, словно у нее в выхлопной трубе петарды взрываются. Сжимаешься, подавляешь желание упасть пониже. Смеешься над собой. В Москве я стала любить тихие парки, какую-нибудь дремучую глушь.

Но пока длится СВО, я там, где случаются обстрелы. Я к ним давно привыкла. Тишина уже кажется чем-то странным, подозрительным. Надеюсь, не за горами те времена, когда мы начнем постепенно от них отвыкать.