студент

 Всё началось с неожиданного ощущения перемен. Однажды утром резко похолодало, и бабушкин унылый двор заполыхал осенним пожаром. Буйство красок на мгновенье расцветило нашу серую жизнь, заставило мое сердце заколотиться от переизбытка чувств. Солнце косым лучом резануло по стеклам в оконных рамах и пронзило бабушкину хрустальную вазочку, от нее по меловым стенам разбежались радужные пятна. Мне захотелось остановить время, чтобы успеть налюбоваться пылкой красотой увядающей природы. Но время смены сезонов в наших краях так краткосрочно, что каждый год я испытываю безграничное удивление в следующем переломном моменте, когда вместо листьев с неба начинает сыпаться снежная крупа, – этого не может быть!
Ан нет, всё по-настоящему, и это не мираж, а жизнь на другой стороне Луны, о которой я напрочь забываю за «бесконечное» лето. Вот и сейчас налетевший холод швырнул горсть ледяного песка в сгорбленные спины скрывающихся от ненастья людей. Сквозь запотевшие стекла было видно, как от толчка, прикрывшись зонтами, пешеходы побежали наперегонки с лисьими хвостами первой поземки.
Отведя взгляд от стихии, я открыла учебник и сосредоточилась на параграфе, посвящённом «развитому социализму». К 1980 г. учебник обещал сделать нашу жизнь беззаботней. Правда, бесплатный детский сад нам, наверное, уже не понадобится. По моим подсчётам Митяю будет под двадцать.
Дальше говорилось, что чуть погодя наступит эра коммунизма, где все будут трудиться по возможности, а получать по потребности.
– Дед, это правда? – Из прихожей, оставив ведро с поросячьей едой на потом, появился Фёдор Дмитрич. Застигнутый моим вопросом врасплох, он пробежал взглядом по кастрюлькам на стенах, будто посчитав все за и против, прочистил горло, – Видишь ли, Маруся... – ему явно не хватало одного голоса для принятия правильного решения. Оставив деда прибывать в сомнениях, я попыталась оценить личный немонетизированный потребительский спрос. Получалась просто замечательно! Глядя на растерянного деда, список предпочтений пришлось «не наглея» урезать, а взамен лишь осталось честно решить, чем я могу поделиться с обществом, если постулат окажется правдой, - Ну-у-у, так что?!
Дед молчал как рыба.
Вдруг ветер прекратился. Небо посветлело, набухло и просыпалось пушистыми хлопьями первого снега. Он падал в лужи и мгновенно растворялся в собственном отражении. Границы реального мира исчезли, и лишь земное тяготение позволяло определить наше положение в пространстве. Лампочка на шнуре качнулась от сквозняка. Через распахнутую дверь из коридора в кухню вполз туман морозного воздуха, обвился вокруг скрипучих ножек моего табурета и замер.
На пороге стоял ОН!
– Всем здрасьте! Олеся дома?
– Нет, а Вы кто? – мы с дедом уставились на непрошеного гостя.
– Я Семён, меня просили передать для неё посылку из дома.
– Из дома...
– Моя тётка, знакомая её мамы, гостила у своей родни в их деревне и вот... , – он выложил на стол котомку, пахнущую загородной жизнью.
– ...Вот! – я вдруг заметила, что повторяю каждое последнее слово, сказанное «Явлением». – А меня зовут Маруся! – смахивая посылку в дальний угол, я залюбовалась гостем. Семён – сказочно красивое имя! – шевельнулась странная мысль в пустой голове. Наверное, это сон. Передо мной плыло улыбающееся лицо с окладистой бородой и тёмной шевелюрой лихо растрёпанных волос.  Гость то и дело проводил по ним всей пятерней ото лба к затылку, превращая тающие снежинки в серебристые капли. Кого-то он мне напоминал... Пришлось согласиться на усреднённый вариант романтического героя между Ильёй Муромцем и Жоффреем де Пейраком.
– Хотите её подождать? – и, предупреждая ответ, я бросилась к плите в надежде, что ни один приличный человек не откажется от приглашения выпить чайку в такую погоду.
– Пожалуй, соглашусь! – прочитал мои мысли студент.
Кружа по кухне, собирая стаканы для посиделок, я зацепила краем глаза замершего у окна деда. Не обращая внимания на нас, он вглядывался в снежную пелену. Вид странника, стоящего на распутье трёх дорог перед камнем с надписью: «Направо пойдешь – женатому быть; налево пойдешь – богатому быть; как прямо пойдешь – жить тебе при коммунизме», мне не понравился, – Дед, хватит уже думать! Иди лучше к нам чай пить.
Эмалированный пятилитровый чайник призывно засвистел с плиты.
– Что у вас тут? – присаживаясь к столу, Семён потянул учебник к себе, – «Научный коммунизм»? А я как раз учусь на историческом. Хочешь, помогу?
На звук незнакомого голоса в кухню заглянула Ульяна Никитична поздороваться с гостем и помочь деду со сборами. Горсть леденцов в вазочке да вишневое варенье от ее щедрой руки стали признанием бабушкиной симпатии. Компания нарастала.
Семен, пробежав глазами по тексту в учебнике со ссылкой на программу партии, пытаясь снять напряжение в обществе, сунул карамель за щеку и сообщил: «Коммунизм будет, нас к нему уже ведут!» Он широко улыбнулся, превращая полуправду легковесного высказывания генерального секретаря в шутку. Мой недоверчивый вид и суровый взгляд деда заставили нервные пальцы весельчака затеребить непогодам окладистую бороду. «Где-то там за горизонтом он уже маячит нам. Коммунизм. Мы к нему, конечно же, движемся, но он убегает!» Докладчик, причмокивая конфетой, отчаянно пытался подобрать слова, понятные всем категориям граждан.
– Точно! - мне вспомнилось, что именно эти слова: «Движение к коммунизму» я всё время слышу из радиопередатчика.
– знаешь ли ты, Маруся, – Семен выпрямился, словно взошел на трибуну, и с этой минуты, игнорируя наш с дедом скепсис, начал с жаром говорить о политической обстановке в мире, – что «Движение к коммунизму» – это что-то вроде гонки с преследованием за убегающим коммунизмом. У СОЦЛАГЕРЯ есть ВРАГИ! Американцы вставляют нам палки в колеса, бревна подкладывают капиталисты, гайки выкручивают местные элементы, а мы всё равно движемся, хоть и скрипит телега.
– А-а-а, понятно…, – я нарисовала в тетрадке телегу без лошади и засмеялась, – Так, что ли?
Почуяв недоброе, Семен добавил, - Не телега, конечно! - и, не найдя более подходящий эпитет для человека моего возраста, махнул рукой, - А хоть и телега, то на резиновых колесах. Вот так катится телега, скрипит вся, а катится гладко. Резиновые колеса – это передовые отрасли нашей индустрии, для которых не существует непреодолимых препятствий. Что думаете, Федор Дмитрич?
Мы с дедом молчали.
Подъездная дверь снова хлопнула, мы услышали торопливый стук каблучков по семи деревянным ступенькам. У каждой ступеньки был свой звук, как у моего любимого ксилофона, и всегда можно было понять, чья это песня. Сердце запрыгало от счастья, сейчас появится Олеся и присоединится к нашему веселью.
Впервые в жизни я видела, как встречаются взгляды людей. Обычно в книгах так и пишут: «Их глаза встретились.»
Порыв ветра звякнул форточкой и перемешал тетрадные листы.
Вдруг ставшая равнодушной рука докладчика накрыла мои каракули. «Только лучше ничего об этом не писать, а то посадят тебя и меня», – последние слова Семена подвели черту под случившейся политинформацией.
– Это ты – Семён? Мне про тебя уже звонили на работу, – улыбнулась Олеся, стряхивая снежинки с шапочки.
– Хочешь, напою тебя чаем? – она подхватила мой кипяток и, защебетав о погоде, начала обхаживать моего гостя. Я было открыла рот, чтобы выразить протест, но бабушка, прицыкнув, взяла меня за руку и вместе с учебниками отвела в свою комнату. Оказавшись в вынужденной изоляции, я приложила ухо к замочной скважине: "Не приснилось же мне такое! - голос соседки трещал без умолку, - Не себе же она всё это рассказывает? Значит, историк все-таки существует!"
 Открывшаяся вдруг дверь стукнула меня по лбу, Васек зашёл поболтать.
– Маруся, ты что подслушиваешь?
– Тсс! Вась, представляешь, у нас студент завёлся!
– Ну и что?
– Теперь такое начнется!
– Почему?
– А вот, «Потому что потому...», – я показала язык, демонстрируя превосходство в сфере человеческих отношений.
Уж я-то знала, что бывает после таких встреч: "Вот увидишь, они поженятся! Просто надо уметь ждать. Понял?"