Глава 7 В поезде

             Рядом со мной на верхней полке, укрытая простыней,  женщина средней упитанности в возрасте моей мамы. На нижней полке  модница ; толстушка в бирюзовых бриджах и в розовой майке со стразами,   Она долго не лежит, все роется в многочисленных сумках и пакетах. Подо мной молодая мама с девочкой – дошкольницей,  если наклониться, можно увидеть огромный бант на льняных волосиках и переизбыток фигурных заколок, иммитирующих  флору и фауну.  Бедная девочка.
             Ритмичный стук колес, однообразное покачивание, мелькание пейзажа за окном, ; тело во власти движения, ни о чем не хочется думать и впадать в дрему вместе с остальными пассажирами. Женское сонное царство, ни мыслей, ни эмоций. Полусон – полуявь, все в тумане, невнятно, как речь двоечника.
            И вдруг накатило: впереди граница, обо мне сообщили пограничникам, поезд  везет на явную гибель, не убьют, но снимут  под конвоем в наручниках и   посадят в клетку.
           До боли сжимало виски, сна не было, страх перед границей усиливался. За окном ночь, в темном вагоне  чьи-то глаза следили за мной. Свет только в самом начале вагона, где купе проводника. Вагон покачивался, пассажиры спали, а я паниковала. Где муж? Почему его нет рядом? Зачем он мне такой, тоже мне защитник, на спасителя не тянет, но хоть чем-нибудь помог!   
              На рассвете проводница прошлась по вагону и, останавливаясь в каждом купе,  громко предупреждала: «Через час граница, туалеты будут надолго закрыты, успевайте и не забудьте приготовить документы».
              Кто-то поднялся, кто-то рылся в вещах, а я вдруг успокоилась, ; устала паниковать и равнодушно наблюдала, как вскоре после остановки поезда появились двое проверяющих в форменных одеждах, тоже усталые, ночная смена, ;  догадалась я. Вяло проверили мои документы, в лицо даже не посмотрели.
          На российской стороне пограничники выглядели бодрее, видимо, только заступили на смену,  прошлись по вагону, документы проверили только у мужчин, и поезд отправился дальше  на восток, в его стуке слышалось:  «сво-бо-да». Мой номер телефона в чужой стране недействительный.
           Последний непринятый звонок от Павла был в Симферополе. Он не знает, что я сбежала в соседнюю страну «по приглашению родственников», так написала в декларации.
            За окном лесное царство, сказочный мир, в котором я еще не бывала. Буду жить вдали от моря, еще не жила, но придется. Про моей загруженности неважно где жить. Не я одна такая. Плавать и загорать? Что вы, столько забот. Отдыхающим положено  восторгаться, ведь столько потрачено на отдых.   Если бы жили здесь, из моря бы не вылезали. Все так думают поначалу, увы, одним морем сыт не будешь, если ты не рыба. У Павла особое мнение.
            Видимо, я задремала, потому что упитанная женщина не спала на соседней полке, а сидела внизу и громко говорила:
                ; У нас тоже был случай. В мае пожар случился, днем, загорелось что-то у соседей, так и не поняли, спрашивать неудобно, они итак пострадали. Мой муж постоянно дома у телевизора и за компьютером, на улицу не выходит. Я думала, он один такой. Нет, во время пожара появился восточный мужчина, сказал с акцентом, что наш сосед, ни раньше, ни позже я его не видела. Очень помог, таскал воду ведрами. С последнего этажа двое мужчин вынесли на руках старушку, я тоже никогда ее не видела. Представляете, ни разу не видела, а пожар случился, так повылазили.
        Сказала таким тоном, будто про тараканов. Тему никто не продолжил. Я снова задремала.  Но меня позвали пить чай. Тамарины пироги кстати, я предложила толстушке в бирюзовых бриджах, больше некому, мама с дочкой спали, другая женщина заняла свое место на верхней полке.
                ; Нет, спасибо, я фрукты ем. Съела яблочко, да хоть недозрелое, и счастливая.
              Съела два ; еще  счастливее, чем больше, тем лучше. Она рылась в пакетах с фруктами, каждое яблоко заворачивала в салфетку.  Сливы и виноград только перебирала, подпорченные съедала. Рот широко открывался, заглатывал фрукт, челюсти перемалывали, ;- она постоянно жевала. Все равно что, ;  сливы, яблоки, с ветками, листьями, косточками, может, преувеличиваю,  но так казалось.
               Наконец жевать перестала, я забралась на свое место. Во сне явилась пани Софья на фоне моря, глаза ее, но выражение незнакомое, будто увидела смерть за моим плечом. Голос ее, теплый, бархатистый: «Девочка моя, ведь ты любишь моего сына, я знаю, меня не обманешь».
               Мой ; моего ; меня ; нет, не люблю, никогда не любила. Никогда – никогда?              В стуке колес слышалось: спа-си-те на-ши ду-ши. Чтобы спасти, надо идти в горы. Чем выше, тем спасительнее.  Нас ; меня ; себя ; кого и от чего себя спасать? От прошлого, втянутого в настоящее? Или  ныряем из настоящего в прошлое и пытаемся выплыть. Горы помогут прервать цепь несчастий. Чем Павел отличается от Миши? Тем, что  Миша ; спаситель, а  он ;  спасатель.  Спасатель спасал, спасает и будет спасать ; несовершенная форма, предполагает развитие, есть надежда на лучшее будущее.
            Спаситель  Миша нас спасет не завтра, не послезавтра, а в будущем, что-то подсказывает, очень далеком, и наступит рай как совершенство, сплошное наслаждение и никаких сюрпризов. Но почему спаситель не мог развестись с  женой. Не захотела она? Поэтому умерла? 
            Вольному воля, спасенному рай, бешенному поле, черту болото. О чем это я? Ах, да, Павел спасает природу.
            Он  любит степь. Нужно отыскать тропинку, чтобы не кусала колючая трава, а дорога сама выведет. В гору тащишь себя, много тратится энергии».
                ; Значит, степным людям в жизни повезло больше, чем горцам? Но есть еще тайга.
              Он пожал плечами, природа сама по себе, а человек сам по себе. Но я не отставала. Он засмеялся:
                ; Не хочу никого обидеть, но по статистике к южному морю едут чаще, чем лезут в горы. Делай вывод.
           Делаю: познакомиться с ним я могла только на туристической тропе в окрестностях города.
             Ксюха посоветовала, там все обустроено, люди  приезжают со всего мира. Как всегда, преувеличила, оказалась  узкая тропинка вдоль обрывистого берега. Меня понесло туда в полном одиночестве,  хотелось  разгрузиться от разных мелких проблем женского рода, как говорит Павел. В руке  пакет   с бутылкой воды и бутербродом с сыром. Павел шел навстречу, неся на спине рюкзак с палаткой. На фоне заходящего солнца привиделось, что ко мне приближается чудище о двух головах. Мое лицо было очень выразительным:  открытый рот и расширенные от ужаса глаза напугали его тоже. Он остановился и спросил:
                ; Что-то не так?
           Если бы я не испугалась, он бы не остановился.  И когда встретил меня в  университете, подошел  и предложил прогуляться после занятий.
             Не просто нам расстаться, если он ради меня после аспирантуры остался в городе, хотя  с детства мечтал жить на природе, поэтому закончил факультет экологии и собирался  работать лесником.  Он любил собак, но я не соглашалась держать в доме, может, когда-нибудь, а сейчас мы очень заняты. Рано вставать ни я, ни он, не любим. Доступным развлечением  оставалась стрельба  по мишеням. В воскресенье он уходил в тир,  я занималась уборкой. А мечтали о походах. Сходили только раз. Попали в болото, в Крыму умудриться надо. Потом заблудились, он всю ночь  отгонял комаров от меня. Утром я открыла глаза, он смотрел на меня с такой любовью,  никогда не забуду, в его чувствах  я не сомневалась.
 
              С бокового места наблюдала за мной вчерашняя женщина, худенькая, теперь под  халатом  спортивный костюм. Кивнула мне и предложила место рядом. 
                ;  Вижу, вы чем-то опечалены. Едете до конца? На Царские дни? Мы с подругами тоже, вот уж третий год. Гостиницу не бронировали, нас разместят бесплатно, кормить тоже будут бесплатно. Вам есть где остановиться?
                ; Нет, я впервые.
                ; Не потеряетесь, нас много едет.  ;  За окном однообразный пейзаж, станции по единому проекту советских времен,  деревянные избы, много брошенных. На их фоне современные автомобили кажутся  фильмом о пришельцах из будущего. ; Природа  красивая, но нет моря, я  бы не смогла здесь жить, как-то безлюдно.  Наверное, ничего не изменилось с тех времен.
                ;  С каких? – не поняла я.
                - С девятнадцатого года, вот уж девяносто четыре года, как расстреляли.  Их везли в вагоне, а за окном такой же пейзаж. На лето они всей семьей приезжали в Крым.
             Она стала рассказывать про чудеса и мироточащие иконы, а я думала о том, что ничего не меняется, забывается на время и опять появляется: Любовь Дмитриевна ; Александра Федоровна, Блок ; царь с царицей, пошло ; поехало. Ничто не исчезает бесследно, ибо мы живем в мире бесконечных повторений,  почти в вечности.
             «Если Вселенная такой формы, а вокруг черные дыры, лучше с ленты не спрыгивать», ; смеялся Павел, когда Миша скрепил для наглядности ленту из бумаги и свернул ее восьмеркой. Он  говорил о случайно ; неслучайных встречах, пересекающихся путях и прочем. Мне было интересно, а Павел больше наблюдал за мной, чем слушал Мишу.
             За окном однообразный пейзаж однообразно менялся, старый убегал со скоростью поезда, а новый  разворачивался, являлся во всей красе и тоже убегал. Ничего, догоню на обратном пути. Вернусь,  никуда не денусь.
              Миша бы сказал, что  совершаю мистическое путешествие,  важно все, с чем  встречаюсь. Как эта застывшая природа, ветки не колышутся, потому что нет ветра,  чтобы не затянуло в безвременье, наш поезд на большой скорости проскакивает темные ельники и белоствольные березовые рощи.
          Нет, природа ни за кем не охотится, она отчуждена, сама по себе, как условный Ванечка в очках, про него говорят – самодостаточный. Но вот что-то прорывается, и он начинает изливать, что у него на душе, о чем думал, к чему пришел, от непривычки речь его похожа на шелест листвы, кто будет слушать, если дети оглушены собственными криками.
            Павел бы по-другому все видел, он был бы счастлив, если бы я ему предложила переехать в эти места.  И жили бы так далеко от морей и океанов, что редко бы добирался до нас ветер, так, порыв, и все прекращается. Застывшая природа, но не в ожидании, в торжестве самодовольства, самой себе памятник. Зачем мы ей нужны?
              Ночью  разбудил  шум, за окном штормило. Я была не права, здесь тоже дуют сильные ветра.    Может, все же перебраться сюда? Паша мечтал стать лесником, а я бы летом собирала грибы и ягоды на зиму.  Но вот неудача: путаюсь на местности, даже в городе могу заблудиться, называется пространственным кретинизмом. «Неудивительно, ты видишь только небо», ; улыбался  Павел
           Отстраненность, это как очертить круг и никого не пускать. А если квадрат? Похож на тюрьму, хотя круг тоже  иллюзия свободы. Уж лучше небо, там хоть есть движение облаков, опять же птицы летают.
            Завидую, у моего мужа не бывает  сезонных депрессий.      
         
              В последнее утро в поезде я пила чай с подстаканниками, а мама  рисовала зайца с длинным ушами.
                ; Нос морковкой? ; спросила девочка.
                ; У зайца нос как у нашей кошки. Ты путаешь со снеговиком.
                ; Но зайцы тоже скачут зимой по снегу.
                ; А летом по травке.
                ; Если долго смотреть в окно, можно увидеть зайца, ; подключилась толстушка и стала жевать, роясь в пакетах.

            Перед весенними каникулами  я дала задание детям написать сочинение о любимых зверьках: кошечках, собачках и прочих хомячках. Вечером  проверяла тетради, подошел Павел, приобнял за плечи, заглянул в тетрадь и прочитал вслух:
                ; «В нашем доме живут кошка Сима и собака Мася, мы их любим, а они любят нас». Завидую, у всех кто-то есть дома, у каждого ребенка по зверенку, у нас же нет.
                ; Как нет? А я?
                ; И я, пес, котяра, волчара, серый мыш в одном лице. ; Он провел рукой по моей груди, но я отстранилась.  ; Жаль, тебе моя любовь не нужна.  Что молчишь? Думаешь?

          Поезд приближался на конечную станцию,  вот и платформа, мелькнула фигура мужчины в сером плаще, как у Павла, почти как он, его двойник. О ком думаешь, тот  и мерещится.
                ; Вы все оглядываетесь, вас кто-то встречает?
                ; Нет.
           Мужчина бежал за вагоном, это он, Павел, я спрыгнула со ступеней вагона и попала в  его объятия. Попутчицы смотрели на нас и улыбались, только не аплодировали, все всё понимали.
             Он обнимал меня, гладил по волосам и повторял: « Ленуся, зачем ты сбежала, я люблю тебя, люблю тебя очень».  Слово «очень» лишнее, ; подумала учительница, но промолчала, я тоже любила его.
             Он торопил меня на автобус успеть в аэропорт на рейс до Симферополя.
                ; Все хорошо, не бойся, никаких Толибабиных больше нет. Как только ты отъехала от города, она исчезла, куда, никто не знает. Но я догадываюсь, на повышение в Киев.
                ; Какой Киев, она уголовница, ее судить надо.
                ; В таких случаях по традиции отправляют на повышение. Не понимаешь? Чем выше, тем неприступнее.
                ; За трое суток, что я в дороге, все прояснилось? Ты знаешь, в чем меня обвиняют? В смерти незнакомой мне женщины.
                ; Пусть попробуют, а я на что. Я виноват, Маша попросила,  мне надо было к Мишке ехать. А я отправил тебя.
               Он замолчал. Кажется, дошло, раньше он меня не ревновал. Ревновала я, но не он.
               За окном автобуса пейзаж, к которому я уже привыкла: ели, сосны, полуразвалившиеся постройки, пятиэтажки, высотные дома на горизонте. К сожалению, нет времени посмотреть город, надо спешить, Павла отпустили ненадолго, некому его заменить.
               Аэропорт переполнен пассажирами, все спешат, торопятся, последний месяц лета. Павел недолго топтался у кассы, повезло, перед нами сдали два билета на рейс до Симферополя, и это было чудом.
                Самолет набрал скорость, мерно гудел мотор, Павел задремал, наверное, я уснула, потому что увидела темный чужой город, небоскребы, ветер бьет в лицо, денег нет,  ищу место, где бы поспать, спускаюсь в подвал, полный крыс, ложусь на грязный пол и плачу от бессилия.
               Я рыдала на плече мужа, а он просил у бортпроводницы успокоительного. Валерьянку? Может, что покрепче? Нет, ничего страшного не произошло, все могло быть, но не случилось. Плохое позади. Жена  плачет от радости. Так бы и сказали, ; улыбнулась строгая бортпроводница.
              Мне подали коньяк, Павлу тоже.   Я успокоилась и уснула на его плече, а когда ненадолго просыпалась, слушала, как он со студентами спасали  чаек и дельфинов от нефтяного пятна, разлившегося на несколько километров.