Темная материя - 23

***

- Шлёндра наша пятерых принесла, видали, Иринсанна? – спросил Степа, подавая завтрак. – В сарайчике, в коробке, как всегда, спряталась.
- Да? Пойду посмотрю. Ты не забывай ее получше кормить.
Степа возмутился, однако себя сдержал и ответил не так полновесно, как хотел:
- Кормить ее, потаскуху такую! Совести у нее нет! Таскает по десятку в год!
- Тебе жалко? Пусть.
- Пусть, пусть! А куда их девать? Меня скоро бить начнут, как завидят с коробкой!
- Ой, Степ, по-моему, радоваться надо, что хоть кто-то исправно делает свое женское дело!
- Не, за это я ее, конечно, уважаю! И кормит их, и вылизывает, и оберегает, но потом-то мне расхлебывать!
- Степа! – догадалась Ирина. – Тебе их жалко? Ах ты, боже мой, как трогательно! Ты молодец, Степочка! Не топим же мы их, шанс даем.
Степа пренебрежительно фыркнул.
- Ты что, искал ее? Да ты же наш добряк!
- Сама пришла, - ворчливо ответил Степан. - Она как разродится всегда в кухню приходит. По сто раз на дню. Сосунки эти ее опустошают. Тощая как палка.
- Пустила посмотреть?
- Уж если Алтая пустила… - расплылся в улыбке Степа.
- И Алтай там? Ему больше всех надо!
- Что Вы, Иринсанна, он тот еще папик! Всегда приходит, лижет их. Муська, кажись, от них так устала, что норовит в сторонке полежать, а он как патронажная сестра.
- Пойду, посмотрю, - улыбнулась Ирина.
Из сарайчика ее с Алтаем Кирилл и забрал на прогулку.
Они дошли до лодочной станции и сели на скамейку у самой кромки воды. Алтай бегал по мели, пытался схватить зубами полупрозрачных мальков.
Мимо них прошли и поздоровались одни из соседей, отец со взрослой дочерью, которые тоже выгуливали своего пса. Девушке было лет семнадцать, она, непосредственная в избытке молодой силы, то дергала отца за руку, то висла на его шее, смеялась. Он сносил девичье баловство со счастливой сдержанностью. Глядя на них Ира сказала:
- Иногда я так радуюсь, что Миша не узнал правды о Малышке, что даже боль утраты отступает перед этой радостью. Она была его принцессой, баловницей, любимицей. Он шутил, что не понимает, растратил на нее весь запас нежности или дочки не нуждаются в таком внимании, как она когда-то. Она без него не могла. Он давал ей так много. Да и Миша любил ее сильно, он ее выпестовал. Она выросла на его шее и руках. Я страшусь того удара, какой он испытал бы, узнай о ней правду. Это ведь все равно что предательство. Она предала его, по-другому не скажешь. Он считал ее ангелом, светочем, лучиком, добрейшим сердечком. Миша сам был таким чистым человеком, для него из света мог быть только свет. Не представляю, каково было бы ему узнать, что из любви выросло уродство. Почему такое бывает?
- Ты удивишься, но я немало могу рассказать об этом, - ответил Кирилл.
- Да? Как это ты всегда умудряешься знать ответы на неразрешимые для меня вопросы, а, эзотерик?
- Я начитанный человек, - легко улыбнулся Кирилл. – И если ты готова прямо сейчас выслушать маленькую лекцию о необходимости предательства, то я ее тебе прочитаю.
- О необходимости? Предательство, самая отвратительная вещь на свете, необходимо?
- Бытует мнение, что да. Вот ты веришь в Бога? Не в смысле, что празднуешь Пасху или с детства привыкла крестить лоб и при всяком сомнительном случае приговаривать «боже мой» А в смысле, что наши души имеют божественную природу, от бога пришли и к богу должны вернуться?
- Пожалуй, да. Хотя так прямо об этом я никогда не думала.
- Об этом почти никто никогда не думает. Но истинно верующего отличает именно такое чувство причастности к божественному. Так вот! В течение жизни обычного человека, особенно счастливого человека, у него складываются привязанности к людям. Люди начинают полагаться друг на друга, верить, что именно они составляют надежу и опору друг другу, и родились, собственно говоря, чтобы вот такое счастье себе устроить. И в своей любви и вере в другого человека забывают, что, во-первых, человек слаб, во-вторых, он приходит на землю, чтобы улучшить свою грешную душу. Мы ведь в обычной своей жизни об этом не думаем, не знаем, не интересуемся. Нас занимает сиюминутное, земное. И когда мы счастливы, то полагаем, что это счастье целиком наша заслуга, наше везение, бываем довольны собой и не думаем о боге, то есть о нашей обязанности помнить, что должны мы двигаться к нему, а не к другим людям. И вот чтобы напомнить нам, что уповать и прилепляться мы должны не к людям, а к богу, случаются предательства. Бог никогда никого не предает. Он терпеливо ждет, чтобы мы догадались о его ожидании нас и пришли в нему с надлежащей любовью. Понимаешь?
Ирина серьезно посмотрела на него.
- Серьезно? Вот так объясняется предательство?
- Да. Чтобы человеки не уповали на человеков.
- Ну я не знаю! Как же жить тогда?
- Уповать только на бога, а друг друга любить, помня о слабости человеческой природы. И не уничтожать себя при всяком несчастии.
- Значит, - медленно сказала она, - в этой ситуации Миша и я должны были понять, что Малышка никак не может встать на путь совершенствования и не обижаться на нее?
- Да, получается так.
- А Миша умер!
- Умер.
- Чтобы показать, как отвратительно несовершенство, так ты говорил?
- Да.
- Как все это… и жестоко, и, в тоже время, я понимаю, что ты имеешь ввиду. Просто слишком уж оторвана такая логика от обычной жизни. А на боль мы имеем право?
- Конечно. Наша боль от заблуждения, от упования на себя, от ожидания сладких плодов своего труда.
- Ну логично же!
- С земной логики логично, а с божеской нет. Вот как ребенок ест козюльку и счастлив, что ему вкусно, а взрослый смотрит и вздыхает, мол, не от того ты счастлив, малец, так и бог огорчается, что люди от земного счастливы, а оно для их души стоит не больше той козюльки. Важна душа. Вернее даже сказать, возврат души через ее качество. А качество души достигается большой работой в течение многих перерождений. И наша задача расти самим и прощать другим.
- Господи!
- Вот именно. Хотя я прекрасно понимаю твое смятение сейчас.
- А ты веришь именно вот так?
- Именно так.
- Сказать, что ты меня удивляешь, ничего не сказать.
- Понимаю.
- Как ты пришел к этому?
- Искал.
- Стучащему да откроется?
- Именно.
- Значит, все людские горести это ступенька вверх?
- Думаю, да. Если перед твоим мысленным взором всегда светит маяк в виде бога, ты на всякую беду скажешь что-то вроде, мол, спасибо, боже, сбился с курса, сейчас выверну к тебе.
- В моем случае, чт; я должна понять с точки зрения вот такой логики?
- Что ты возвращена к своему истоку, к тому, что для тебя неизменно ни при каких обстоятельствах и никогда не обернется утратой, то есть к богу. Вот теперь, если будешь уповать только на него и принимать в жизни все, что тебе приходит, то разочаровываться будет не в чем. Ты всегда будешь счастлива, просто со временем что-то будет уходить, а что-то другое приходить.
- То есть бог возьмет мою жизнь в руки, и она будет такой, какой задумывалась им?
- Точно. Делай то, что складывается по жизни и не горюй, если что-то отпадает. Все правильно.
- А если я слишком энергична и предприимчива, чтобы ждать милостей сверху?
- Действуй! Это тоже предусмотрено. Сценарии у всех разные. По сути, мы всегда знаем, как себя вести и чт; для нас правильно.
Ира озадаченно посмотрела на него. Он пожал плечами, как человек, который тут совсем ни при чем.
- Я уверен, что знаешь, что для тебя правильно. Полагаю, ты чувствуешь, что жизнь продолжается и будешь жить все полноценнее и полноценнее, не забывая благодарить судьбу за Мишу и желая ему Царствия небесного?
- Думаю, да.
- По-моему, это очень правильно.
- И еще я думаю, что имею право на свои предпочтения. Я не желаю общаться с теми, кто мне поперек души.
- И правильно. Совершенно не надо превращать себя в терпилу. Если человек тебе поперек горла, самым верным будет дистанцироваться от него. Чтобы не впадать в гнев, раздражительность и все такое, что тебе совсем невкусно.
- Пока это так сильно во мне, что даже не имеют значения кровные узы.
- Верь себе, своим ощущениям. Не хочется – не надо. Самый верный способ стать несчастным – стараться всем нравиться.
- С тобой я экономлю на психотерапевте.
- Скажу больше, - улыбнулся Кирилл. – Слышал когда-то песню, не помню какую и кто поет, запомнил слова «Есть два пути: либо славить Свет, либо сражаться с Тьмой» Вот психологи обычно предлагают сражаться с тьмой, а я, как и ты, предпочитаю славить свет.
- Кирилл! – Ирина смешливо приложила руку к груди. - Дай автограф, а?
- Ну повезло тебе со мной, что я могу сказать? – улыбнулся он.