Дочки подземелья - Глава 6

На следующий день Нино не пришла к Алесе. Алеся ждала её целый день, но уже темнело, а юная грузинка даже не показывалась. "Где же моя милая подруга?" - гадала Алеся, но ответом ей был только вой ветра за стеной камеры.

Алесе казалось, что она путешествует на подводной лодке: темно, сыро, тихо, тесно и трудно дышать. "Говорят, на подводной лодке нужно стараться поменьше двигаться, чтобы экономить воздух", - подумала девочка и легла на грязный пол своей бетонной камеры. Растянувшись на полу, она стала смотреть в маленькое окошко под потолком. С такого ракурса в нём даже был виден кусочек неба. По небу плыли тяжёлые серые тучи, и Алесе казалось, что это огромные киты плывут где-то высоко-высоко над ней, там, где морская вода встречается с солнцем. Киты плыли не спеша, вальяжно помахивая хвостами. А вой ветра казался Алесе звуком сонара. "Интересно, почему киты выбрасываются на берег? - подумала девочка. - Ведь у них есть целый Мировой океан! А я сижу в тюрьме, но мне так хочется жить!" На глазах у Алеси выступили слёзы. "Где же моя Нино? Ведь она обещала прийти ко мне вместе с Мамуко! Где ты, моя верная подруга? Прийди же, а то, может, мы не увидимся больше!" - мысленно позвала Алеся.

Но вместо Нино в углу появился серебристо-прозрачный силуэт Василька. Пёс молча сидел около Алесиных нар и преданно смотрел на свою маленькую хозяйку. Вдруг за металлической дверью послышались шаги. И не просто шаги, а топот тяжёлых сапог и звон каких-то цепей. "Кто это? - испугалась Алеся. - Кажется, там несколько тюремщиков. Ну что они ещё хотят от меня?! Я и так лежу тут полуживая".

- Сейчас мы заставим её признаться! - прогрохотал низкий мужской голос.

- Признаться в чём? - спросил другой мужской голос.

- В том, что она принесла в свой университет бомбу! - хохотнул первый голос.

- Разве она приносила бомбу? - удивился третий мужской голос.

- Нет, но по телевизору что-то надо народу показывать! - первый голос расхохотался. - А она вот - как раз удачно под руку подвернулась. Будет знать, как Королю глаза своим овечьим видом мозолить!

- А если она не станет признаваться в том, чего не совершала? - усомнился второй голос.

- Тогда она трижды проклянёт свою мать за то, что та её на свет родила! - проорал первый мужской голос.

"Оклеветать себя?! Сказать, что я принесла в свой университет бомбу?! - Алеся представила, как по телевизору крутят видео, где она, опустив глаза в пол, рассказывает о том, что планировала совершить теракт в родном университете, и чуть не задохнулась от негодования. - Я, невинная девочка, которая за свою жизнь не обидела даже мухи? Я, отличница и волонтёр со стажем? Я, любимица большинства преподавателей? Я, которая всегда говорила, что нужно нести в мир только добро? Нет, я не переживу такого позора! Я не оговорю своё доброе имя, фамилию своих родителей! Не позволю, чтобы меня незаслуженно считали террористкой! Иначе зачем я вообще родилась на свет?"

В замок на металлической двери вставили ключ. "А если меня будут бить? - подумала Алеся и испуганно сжалась в комок. - Это, наверное, ужасно больно! Я не знаю, ведь меня никогда в жизни не били и вообще никак не наказывали! Папа с мамой всегда были довольны своей милой маленькой Леськой. Ах, мои милые мама и папа! Мне так не хочется вас огорчать своей смертью... Но мне так плохо и страшно, что я больше не могу жить! Простите меня, папа и мама, простите, Мурзик и Тошка, простите меня, Нино и Мамуко! Я ухожу за Радугу вместе с Васильком".

Алеся крепко обняла своего серебристо-прозрачного пса. Когда в камеру ворвались тюремщики, она упала в обморок и больше уже не очнулась. Им оставалось только забрать её маленький худенький трупик...

Алеся летела над Минском верхом на Васильке. Серебристо-прозрачная шерсть пса переливалась всеми цветами радуги. Девочка нежно обнимала его за плечи. Внизу не спеша проплывали тюрьма, Красный костёл, педагогический университет, здание правительства, вокзал и Ворота Минска.

- Василёк, - обратилась ко псу Алеся, - ты можешь показать мне мою подругу Нино? Я хочу знать, где она и что с ней.

Василёк изящно развернулся, оставив за собой россыпь маленьких звёздочек, и устремился в тюремный лазарет.

Нино лежала под капельницей с высокой температурой и бредила. Она лепетала что-то про Кавказские горы, Чёрное море, пела грузинские песни и звала свою бабушку Ирму.

- Ах, моя милая, добрая подруга! - воскликнула Алеся беззвучно, потому что уже была призраком. - Должно быть, это я заразила тебя своей болезнью! Но я верю и надеюсь, что ты поправишься и будешь жить дальше, неся в мир добро и свет. А я должна тебя оставить... Прости, что так получилось, но, значит, так было нужно. Я буду теперь на Небе, но я никогда не забуду тебя, обещаю!

Нино заворочалась на постели и пробормотала что-то на грузинском.

- Я нічога зараз не зразумела, але абяцаю, што, калі сустрэну Бога, абавязкова распавяду Яму пра тое, які ты добры і сумленны чалавек, і папрашу Яго аб тым, каб Ён заўсёды дапамагаў табе! - сказала Алеся и, оседлав своего верного пса, навсегда покинула стены тюрьмы.

Алеся и Василёк поднимались всё выше и выше над ночным городом. Город спал: улицы были почти пустые, в окнах было темно, и только одинокий автобус плёлся по мосту через Свислочь. "Но ведь город не умер, - подумала Алеся, - а только спит и видит разные сны. С первыми лучами солнца он проснётся и со свежими силами, мыслями и надеждами поднимется, встанет и выйдет навстречу новому дню!"

Вскоре девочка и собака поднялись высоко-высоко, так высоко, что города уже не было видно. Звёзды сошлись над их головами и осветили им путь. Путь, который искрился разноцветным грибным дождём и переливался всеми цветами радуги.