Дочки подземелья - Глава 7

Как только Нино вылечили от воспаления лёгких и выписали из лазарета, она сбежала из тюрьмы, забрав с собой Мамуко. Друзья тайно покинули Беларусь и направились в Грузию, к доброй бабушке Ирме.

Вскоре девочка и кот уже были у подножия величественной горы Казбек, в маленьком уютном посёлке Степанцминда, в домике мудрой грузинской бабушки. Бабушка Ирма накормила Мамуко свежим говяжьим сердцем, а Нино - тёплыми пирожками с вареньем из персиков и инжира. Потом она поставила чайник, шумно вздохнула и, задумчиво посмотрев сначала на вершину горы Казбек, хорошо видимую из окна в прихожей, затем на печальное лицо своей внучки, спросила:

- Алеся не пережила заключения?

- Да... - прошептала Нино, а потом вдруг подскочила на месте и крикнула: - Её убили!

- Я подозревала, что будет именно так, - сказала бабушка Ирма и снова шумно вздохнула. - Бедная, бедная девочка! Впрочем, сейчас за неё уже можно только порадоваться: она там, где нет боли и страха, решёток и тёмных подвалов. Жаль только её родителей - никто на земле им не заменит родное дитя.

На глазах Нино выступили слёзы.

- А ещё, - продолжила мудрая бабушка Ирма, - мне жаль всех причастных к её смерти. Это не только те, кто замучил её в тюрьме. Это все, кто бросил хоть одну веточку в огромный костёр, на котором её сжигали на их глазах. Все, кто сказал ей грубое слово, все, кто смеялся над ней, все, кто считал её глупышкой, все, кто прятал глаза, встречаясь с ней взглядом. Все, кто спокойно прошёл мимо, когда её забирали, все, кто делал вид, что ничего не происходит, когда она не пришла на занятия. Все они однажды поймут, кого потеряли, кого убили своим безразличием - но будет уже слишком поздно. Алесю уже не вернуть, как и многих других, таких же, как она...

- Бабушка! - Нино разрыдалась. - Неужели я уже ничего, совсем ничего не могу сделать для моей Алеси, для моей милой, доброй подруги?!

- Ты и так много для неё сделала, дитя моё, - бабушка Ирма крепко обняла свою безутешную внучку. - Но самое большое и важное, что ты можешь и должна сделать для неё и для миллионов таких же, как она - это жить. Просто жить. Бороться, искать, называть вещи своими именами. Любить, ненавидеть, радоваться, грустить... Чувствовать. Думать, размышлять, делать своё дело. Защищать слабых и бросать вызов сильным. Живи за себя и за ту девочку, дитя моё! Живи и благодари Бога за каждый новый день, слушай своё сердце и никогда не предавай саму себя.

Бабушка Ирма вышла в сад и срезала три букета роз: один красный и два белых.

- Думаю, нам с тобой нужно съездить к морю, - сказала она, обращаясь к Нино. - А то ты какая-то слишком бледная для грузинской девчонки.

Вскоре бабушка и внучка уже ехали по Военно-Грузинской дороге на маршрутке, идущей в Батуми.

Путь был неблизкий, поэтому у Нино и бабушки Ирмы было достаточно времени для разговоров. Девочка много рассказывала бабушке о своей почившей подруге Алесе и о Беларуси, в которой она прожила полжизни, но которую узнала по-настоящему только тогда, когда познакомилась с Алесей.

- До этого я не видела Беларуси, - призналась Нино. - Мне никто её не показывал. Меня только гоняли строем и учили маршировать да кланяться!

- Беларусь - прекрасная страна, - задумчиво сказала бабушка Ирма. - Я никогда не была в Беларуси: твой папа считает, что я плохо на тебя влияю, и всегда был против того, чтобы я приезжала в ваш дом. Но чтобы назвать страну прекрасной, достаточно знать хотя бы одного хорошего, достойного человека, который эту страну любит. Твоя Алеся и есть Беларусь...

- Бабушка, - вдруг встрепенулась Нино, - а ведь я родилась в Москве! Значит, моя Родина - это вовсе не Грузия, а Россия? Но я всем сердцем люблю Грузию! С ней связано почти всё хорошее, что было в моей жизни. А Россия - за что мне её любить? За душную Москву? За унылый детский сад или за скучные уроки, строгую учительницу начальных классов? Или, может, за сердитого отца, возвращавшегося каждый вечер домой со службы? И вообще - что может быть хорошего в стране, правитель которой не только злой, но ещё и жадный, потому что своей страны ему мало, и он вечно занят тем, что завоёвывает всё новые и новые территории?

- У тебя двое родителей, Нино: папа-русский и мама-грузинка, - сказала бабушка Ирма. - Значит, у тебя две Родины. Ты можешь любить обе, или одну из них, или вообще не любить ни одной, да и любовь бывает разной - сердцу ведь не прикажешь! Но знаешь, дитя моё, я скажу тебе одну вещь: нет ничего сложного в том, чтобы любить страну, в которой всё хорошо, или, во всяком случае, если тебе так кажется. Нет ничего сложного в том, чтобы любить свою страну, когда это взаимно: ты богат, уважаем, о тебе пишут в государственных газетах, правитель жмёт тебе руку, а люди на улицах вежливо улыбаются, желают тебе здоровья и просят автограф. Гораздо труднее любить страну, в которой всё плохо, в которой правит жестокость, процветает цинизм и безразличие, в которой всё хорошее забито, подавлено и загнано в тёмный подвал. Трудно любить это хорошее и нести людям свет, не подчиняясь воле того, кто не знает милосердия и пощады. Трудно быть растоптанным, загнанным, осмеянным, лишённым всех благ, даже просто покоя и безопасности - и всё равно продолжать делать своё дело. Вот скажи, за что Алеся любила Беларусь? Ведь явно не за Злого Короля и не за тёмную камеру?

- Ах, много за что! - с воодушевлением произнесла Нино. - За добрых и талантливых людей, за красивые стихи и песни, за особенных детей, за пушистых котов и весёлых собак, за леса и озёра, за небо, за аистов и за васильки! Всего, пожалуй, и не перечислишь...

- И в России тоже есть много прекрасного, - заверила бабушка Ирма. - Я никогда не была в России, но много чего о ней слышала. Россия - необыкновенная страна, о которой ходят легенды. Одна из них о том, что у русских не бывает ничего наполовину: если пьют - то до беспамятства, если дерутся - то насмерть, если злятся - то на весь мир, если сходят с ума - то всей страной. Но если каются - то от всего сердца, а если признают, что были не правы - значит, отдают свою жизнь, лишь бы исправить ошибки. Они могут поехать в соседнюю страну убивать людей, чтобы заработать денег и купить квартиру, а могут покинуть уютную виллу в Западной Европе и вернуться на Родину только затем, чтобы сказать своему правителю, что он чудак с другой буквы, сесть в тюрьму и погибнуть. Не стоит пытаться их понять - они руководствуются чем угодно, только не логикой. Стоит просто принять, что они - наши соседи, и с ними нужно взаимодействовать. Я не могу научить тебя любить Россию, Нино. Но если ты сможешь полюбить её так, как Алеся любила Беларусь - я буду бесконечно тобой гордиться. Так любить - это очень сложно и не каждому дано, как не всем дано писать стихи или играть на скрипке. Этому нельзя научить и, уж тем более, нельзя заставить или приказать - это просто аморально! Но если ты сама научишься этому, я буду считать тебя великим человеком, дитя моё.

Когда маршрутка прибыла в Батуми, бабушка и внучка не спеша вышли и направились в отделение полиции. У крыльца полицейского участка бабушка Ирма положила букеты красных и белых роз, а рядом поставила табличку с надписью "Алеся, 19 лет. Минск, Беларусь", датой рождения и датой смерти девочки. Затем она перекрестилась, пробормотала что-то, глядя на небо, ещё дважды перекрестилась и потом сказала:

- Уже почти век назад, Нино, в Германии пришёл к власти один жестокий и злой человек, который сначала подчинил себе эту страну, принеся ей много боли, страха и слёз, а потом ему этого показалось мало, и он пошёл войной на соседнюю огромную страну. Он хотел заполучить себе все эти земли. Но у него ничего не получилось. Не получилось благодаря миллионам людей разных национальностей, вероисповеданий и рас, миллионам жителей разных стран и материков. Не получилось благодаря миллионам людей, в душах которых жила человечность. И в том числе благодаря тому, что у немцев была вот такая народная песня, которую продолжали петь те немногие, кого не удалось заставить закрыть глаза и заморозить свои сердца:

"Мои мысли так вольны,

Мои мысли так сильны,

Их учёный не узнает,

Их охотник не поймает,

Так свободны и вольны,

Так привольны и сильны.

Мои мысли так свободны,

Неподвластны, благородны,

С чистой совестью в согласье,

Право мыслить — моё счастье.

Мои мысли мне подвластны,

С диктатурой не согласны,

Королю не подчинятся,

Никому не покорятся.

Даже если я в темнице,

Моим мыслям нет границы.

Как цветам в широком поле,

Моим мыслям — вольна воля.

И оковы все падут,

И темницы все прейдут,

Счастлив люд со всей страны,

Наши мысли так вольны".

Нино стояла задумчивая и сосредоточенно смотрела на красные и белые цветы, возложенные бабушкой в память о её белорусской подруге. Бабушка Ирма обняла свою внучку за плечи и сказала:

- У того жестокого человека не получилось подчинить себе мир. И ни у кого никогда не получится, потому что мысли свободны.

Бабушка и внучка поклонились возложенным ими букетам и пошли по направлению к набережной.

- А зачем ты возложила цветы в память об Алесе у грузинского полицейского участка? - спросила Нино у бабушки по дороге. - Ведь это всё произошло в Беларуси!

- Это прививка от чёрствости, Нино. И нашим полицейским, и просто людям, которые идут в участок по своим вопросам, - ответила бабушка Ирма. - Такие случаи - трагедия всего человечества, а не только конкретных стран. А когда подобное начинает происходить в твоей стране, дитя моё, тогда одними цветочками уже не поможешь...

Выйдя на набережную, бабушка и внучка поднялись на пирс. Они подошли к самому его краю и стали смотреть на море. Солнце уже заходило за горизонт, освещая гребни морских волн тёплым жёлто-алым светом. Чёрное море приветливо плескалось у опор пирса и пенилось пушистыми золотисто-белыми барашками. Над водой, громко крича, носились молодые чайки.

- Море видело столько, сколько мы даже не можем себе представить. В сравнении с ним, мы лишь секунду назад появились на свет. Ведь море плещется на земном шаре уже много веков! Оно хранит в себе множество тайн, сокровищ, сундуков с секретами и загадок, оно похоронило миллионы людей и тысячи кораблей. Море видит каждого насквозь. Перед морем мы все равны, - сказала бабушка Ирма. - Море не терпит притворства. Оно любит искренних, смелых и чутких людей.

Бабушка Ирма достала из своей сумки баночку корма для рыб, открыла её и стала бросать горсточки корма в искрящиеся при свете вечернего солнца морские волны.

- Это тоже в память о твоей доброй подруге, - пояснила бабушка для Нино.

Вдруг над водой замельтешили чьи-то большие гладкие плавники. А потом на гребнях волн показались дельфины. Они высоко прыгали и кувыркались, блестя на солнце изящными спинами и завораживая своей грацией.

- Дельфины! - ахнула бабушка Ирма. - Столько лет живу на свете, каждый год приезжаю к морю, а никогда их раньше не видела! Я слышала о том, что в Батумской бухте водятся дельфины, но думала, что это просто сказки...

- Какие они красивые! - Нино тоже восторгалась дельфинами. - И взлетают над водой так гордо, будто отдают честь!

- Они отдают честь твоей подруге-белоруске, Нино, - сказала мудрая бабушка Ирма.

Через пару месяцев в маленьком дворике в уютном посёлке Степанцминда заколосилась пшеница, выросшая из трёх зёрнышек, которые посадили в землю Нино и бабушка Ирма, когда вернулись из Батуми. Это были три зёрнышка, завёрнутые в платочек, который Нино подарила Алеся.

Нино устроилась нянечкой в детский сад для детей русскоговорящих эмигрантов. Работа пришлась ей по душе, и она чувствовала себя счастливой от того, что занимается любимым и добрым делом. А каждое воскресенье она не ленилась садиться в маршрутку, ехать в Батуми, идти на набережную, к статуе Али и Нино, и становиться возле неё с букетом роз и фотографией Алеси в обнимку со псом Васильком, которую Нино нашла на страничке в соцсестях своей погибшей подруги. На набережной всегда было много людей: местных жителей, туристов и эмигрантов из России, Беларуси и других стран. Все они бросали на Нино свои взгляды: кто поддерживающие, кто - осуждающие, кто-то смотрел с испугом, а кто-то - с надеждой. Кто-то даже подходил и жал Нино руку, а то и крепко обнимал девочку. А если кто спрашивал у юной грузинки, зачем она это делает, Нино серьёзно отвечала: "Чтобы видели, знали и помнили".

Когда солнце закатывалось за горизонт, Нино оставляла букет у статуи, убирала портрет в рюкзак, доставала собачий корм и шла кормить городских собак с желтыми бирками на ушах. Покормив собак, она поднималась на пирс, подходила к самому краю и задумчиво смотрела на море. Ветер ласкал её лицо, а в голове девочки неизменно звучали слова мудрой бабушки Ирмы: "Живи за себя и за ту девочку".