115. Степь да степь кругом

Предыдущая глава:114. Хозяйственная жилка.
http://proza.ru/2024/06/28/1460


        Мне нравилось жить в Казахстане! Какая-то вольность витала в атмосфере этих краёв, какой я не чувствовала ни на Урале, ни на Кавказе, но вольность эта была чистая, свободолюбивая и миролюбивая. Люди добродушные,  простые и открытые, не любопытные, но отзывчивые и спешащие на подмогу другим при необходимости. В них меньше было уральской сдержанности, но и гораздо меньше корыстности, завистливости, темпераментности южан. Конечно, общения с казахами у меня было не так много, но те, кого я встречала, производили приятное впечатление и вызывали обычно симпатию.

          Здесь жили люди самых разных национальностей: русские, казахи, белорусы, молдаване, украинцы, татары, азербайджанцы, армяне, грузины, уроженцы Средней Азии, приехавшие недавно и потомки тех, кто когда-то поднимал целину, обживал эти безлюдные степи — вот где был плавильный котёл разных наций, и все, в основном, жили мирно и дружно. Хотя порой в них и проявлялись какие-то ярко-выраженные национальные черты, но конфликтов именно на национальной почве в нашем окружении никогда не было, как и не было даже разговоров о них. Это было неприлично — как-то возвышать свою нацию в глазах других. Советская власть такое тоже не приветствовала и правильно делала!

          Позже, когда противники Советского Союза, преследуя свои корыстные и далеко идущие цели, стали намеренно разжигать вражду на национальной почве то в одном регионе огромной страны, то в другом, страшный костёр взаимной вражды и ненависти постепенно начал разгораться, угрожая превратиться в неконтролируемый пожар, способный испепелить всю необъятную советскую державу, причём во всех республиках вся вина за бедствия и экономические провалы привычно возлагалась на русских "ивашек" (из ленинского лексикона). Но это будет позже.

        А пока дух безмятежности парил над степями Казахстана, и я радостно вздыхала его всей грудью. Стояла сухая теплая осень, мы с двоюродными сёстрами выходили в степь за город, и за нами всегда увязывались Стёпка с Шельмочкой, которые весело гонялись друг за другом, заодно охраняя нас от встречных и активно обрёхивая их.

         Такие прогулки почему-то всегда неизъяснимо пьянили меня какой-то эйфорией от этих степных просторов — бесконечных, уходящих, как море, до самого горизонта, со свежим ветром, приносящим полынные горьковатые запахи увядающих коричнево-жёлто-зелёных трав, покрывающих сухую землю. Можно было бесконечно любоваться шикарными,  пламенеющими, меняющимися на глазах картинами закатов и восходов, распластанных над степью как широкоформатное полотно.

              Странно, но вместо какой-то одной накатанной колеи, вся степь была испещрена следами от шин автомобилей: словно машины, как на детском автодроме, катались по степи в разные стороны кому куда заблагорассудится, не боясь столкновений. Возможно, так оно и было!

           Конечно, степи были несравнимы по богатству и красоте с уральскими лесами и полями, но и в них таились свои прелесть и очарование, от которых радостно замирало сердце. Наверно, весь этот наш земной мир, Божий мир, повсюду наполнен неповторимой, своеобразной, потрясающей красотой, будь то сквозные душистые сосновые леса и песчаные дюны Прибалтики, суровые насупленные горы Урала или сверкающие белыми вершинами Кавказские горы, необъятные казахские степи, сибирская тайга или непролазные дальневосточные заросли. И как же нам, землянам, надо было бы беречь этот чудесный богатейший земной мир от потрясений и рукотворных катастроф!

             Весной казахстанцы отправлялись в степи за тюльпанами, которые во множестве прорастали в зеленеющей траве, а летом, осенью (иногда даже и зимой!) любители выезжали на рыбалку или на охоту в безбрежные тургайские степи, где обычно охотились на сайгаков, лисиц, зайцев, косуль, барсуков, диких гусей и уток, удовлетворяли свой охотничий азарт и, опять же, привозили к домашнему столу свежее мясцо — как ни крути, подспорье в хозяйстве.

            Зимой же, начиная с ноября по март, степь таила в себе опасность: внезапно начавшаяся метель или буран могли навеки заключить в свои объятия тех, кто, по несчастью, заплутал в этих просторах. Поэтому зимой в степь выезжали или выходили только по крайней необходимости, оставляя прогулки на более тёплое время года.

          Кроме вылазок в степь, посещений кинотеатра и танцев в местном Доме Культуры молодые державинцы развлекались ещё и походами на железнодорожный вокзал, этакой ежедневной молодёжной тусовкой. Каждый вечер к прибытию поезда собирались парни и девчонки: кого-то встречали или, наоборот, провожали, обнимались, целовались, хлопали по плечу,  здесь же назначали свидания и встречи, просто глазели на приехавших или отъезжающих, узнавали свежие новости, завистливо вдыхали запах странствий и дальних дорог.

         Все были оживлёнными, весёлыми, некоторые ребята в лёгком подпитии. Одинокие девчонки и парни, не показывая виду, конечно, но, тая в себе неугасимую надежду, жадно ловили взглядом незнакомые симпатичные лица — а вдруг Судьба пошлёт долгожданную вторую половинку!
Совсем как у Блока в трагическом стихотворении "На железной дороге":

Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая...
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая.

       Такое вокзальное тусовочное явление мне встретилось впервые в жизни, хотя в произведениях русских классиков я и читала о подобном на вокзалах России, но вот так вот, вживую, оно приятно поразило меня. "Надо же, и таким бывает у людей времяпрепровождение! А что — отличное место для встреч и прОводов!" — думалось мне.

Фото из интернета:Тургайские тюльпаны

Продолжение: 116. Зима не за горами
http://proza.ru/2024/07/27/942