12 Дорога моей жизни

АЛЕКСАНДР ФИНОГЕЕВ











Хорошо быть в дороге,
которую ты сам себе выбираешь.

(Якуб Колас – белорусский писатель)
















 
О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ

Если Бог хочет сделать тебя счастливым,
то он ведёт тебя самой трудной дорогой, потому что
лёгких путей к счастью не бывает.

(Далай-лама XIV)

 

Ушло время. И мы его никогда уже не вернём. Но МЫ в нём жили! – Эти слова пришли ко мне во сне и стали лейтмотивом моего повествования. Именно они и явились отправной точкой желания описать дорогу своей жизни и значимых людей, встретившихся на ней.

Путь мой в этой жизни был тернист и не всегда усеян розами. И, тем не менее, я горд, что эта, выбранная мной стезя, была правильной!
Чего было в этой жизни больше, радости или горя? Трудно сказать, но было и то и другое.
Полагаю, это скучно – идти по ровненькой и гладенькой дорожке. В обязательном порядке на ней должны быть ухабы и рытвины, крутые подъёмы и пропасти…
В обязательном порядке надобно упасть, больно упасть, может быть и не единожды, нос разбить, ноги до костей сточить, руки до кровавых мозолей… Уйти под лёд и провалиться по уши в грязь… Получить по морде и самому уметь ответить…
Именно такие и становятся героями, именно они живут в народной памяти, именно они пишут историю своего государства и прокладывают стезю для других!
По натуре я человек весёлый, посему плохое стараюсь быстро забыть и никогда к нему не возвращаться. Пессимист увядает и даже гибнет в этой, далеко не сладкой жизни.
Прежде чем перейти к своей персоне и пуститься по длинной, извилистой дороге жизни, хочу немного рассказать о том месте, где я родился и вырос. О тех, кто подарил мне эту жизнь, выходил, вырастил, поставил на ноги, вывел на путь истинный, дал силу, энергию, пожелал доброго пути. Кому я искренне благодарен за своё воспитание и образование, кого помню и люблю.

Начало

Под утро, в пятницу, 2 января 1953 года в посёлке Беково, что на юго-западе Пензенской области, ведущем своё летоисчисление с 1621 года, хотя начало его истории принято считать с 1671 года, и родился я.
Беково – это районный центр Пензенской области, расположенный в 154 километрах от города Пенза.

 
Посёлок Беково (вид сверху)

Поселок Беково, стоящий на величавой, спокойной реке Хопёр – удивительный по красоте край. Его окружают крупные лесные массивы. Он расположен на взгорье. Рядом с ним на 25 метров возвышается гора Шихан – одно из самых загадочных мест Пензенской области.

 

Гора Шихан

Существует легенда, как появилась гора. Считается, что холм насыпан в XIV веке. По преданию, здесь была ставка монгольского хана Сумбеки. Он накопил несметные богатства, награбленные по всей Руси. Но эти территории приглянулись другому хану. Началась страшная междоусобная война. В кровопролитном побоище полегло огромное количество народа с обеих сторон. Победил пришлый воитель, но в битве погиб его любимый сын Ши. Убитый горем отец повелел похоронить сына с небывалыми почестями, а в память о нем насыпать над могилой высокий холм.
Правда есть и другие легенды её образования.

 
Река Хопёр
И воздух в Беково особенный, тягучий, насыщенный ароматами лесов и трав. Его, без преувеличения, можно есть ложкой. Недаром сюда в царские времена приезжали даже из-за границы больные чахоткой. Именно здесь располагался для них санаторий-кумысолечебница.
И комары здесь размером с колибри.

 
У подножья Шихана

Величие Беково начинается с 1809 года, когда его владельцем становится надворный советник, выходец из купеческого сословия, имеющий баснословные богатства – Михаил Андрианович Устинов (1755–1836).

 
Усадьба помещиков Устиновых
Здесь он возводит шикарный дом-дворец, Покровскую церковь, проводит железную дорогу, занимается сельским хозяйством, строит школу, кумысолечебницу для туберкулёзных больных, развивает культуру и организует народный театр. Он проводит реформы по улучшению быта крестьян.
Его заслуги в организации и развитии Беково просто огромны (если кто-то захочет подробнее ознакомиться с этим краем, отсылаю к моей книге «Иллюстрированная История посёлка Беково в фактах и лицах», 2022).

 
На берегу Хопра, 2015

Вот такое оно, моё Беково!
Здесь, скорее в крестьянской, чем в интеллигентной семье, в лютую, снежную зиму и Рождественские морозы, хотя таких слов в то время даже и не произносили, ибо все были атеистами, за два с небольшим месяца до кончины Вождя всех времён и народов товарища Сталина, моя мама исторгла душераздирающий крик, и на белый свет появилось недоношенное, золотушное существо, которое тоже неистово заорало, пытаясь перекричать вой ветра за окном, и оповестить мир о появление нового обитателя голубой планеты. Это был Я! И появиться в другое время мне не представлялось возможным. Натура такая!
 
Мне 4 года

Ну, скажите мне, будущему организатору здравоохранения и писателю, как мог позволить я медицинскому персоналу спокойно спать после принятия ими, пусть и в малых дозах, алкоголя, выпитого в честь Нового года и восьмого года мирной жизни? Ни за что! Никогда! Расслабились? Никаких расслаблений! Возитесь теперь со мной! Труд сделал из обезьяны человека. Трудом же этот человек должен и совершенствоваться.

 
Я с мамой
В то время, когда мама носила меня и вынашивала, мой родитель, переступлю через себя и назову его так, Виталий Петрович резко полюбил другую женщину. А когда мне стукнуло три месяца, он ушёл к ней, оставив нам лишь свою фамилию да выплачивая потом алименты. Мама из его дома ушла и вернулась со мной домой к бабушке, на улицу Набережную 76, где мы и зажили вчетвером: бабушка, мама, тетя Рита и я.
Моя мама, Финогеева Зоя Николаевна, в девичестве Климова, родилась 7 ноября 1925 года. Была она инженером по лесокультурам и работала в лесхозе. Она-то и кормила всю семью, работая как каторжная, находясь в постоянных командировках: весной – на посадке леса и борясь с лесными вредителями, летом – проводя инспекторские проверки, осенью – занимаясь вырубкой леса, получая за всё это мизерную заработную плату. А есть хотели все. Вот и приходилось отдавать себя работе. И только зимой её можно было видеть дома.

 
Моя мама Зоя Николаевна Финогеева

Мама была честнейшим, культурным и очень порядочным человеком. Да разве только мама! Это присуще всей нашей семье, включая и моих детей. Надеюсь, что подобное унаследуют и мои внуки. Но именно это никогда не понималось и до сих пор не понимается нашим народом, для которого обогащение за счёт чужого является наивысшей целью. Так и живём… И жить будем! А те, кто всё отдаёт другим, ничего не беря себе, живут бедно. Так жили и мы. И, может быть, та природная человечность, переданная мне по наследству мамой и закреплённая бабушкой с тётей, позволили быть мне нужным и востребованным человеком в нашем обществе.
И такой мама была всю свою жизнь, до самой смерти. Умерла она, не дожив до своего 56-летия три месяца, 24 июля 1981 года, сразу после выхода на пенсию от кровоизлияния в мозг, строя грандиозные планы по воспитанию внуков… Мне тогда было 28 лет.
В это время военный корабль, на котором я служил доктором, находился на боевой службе в районе военного конфликта между Ливаном и Израилем, у африканских берегов. И на похоронах я не был. Понимаю, что по-другому быть и не могло, никто в боевых условиях не оставит корабль без врача, но чувство вины постоянно присутствует во мне. Прости меня за это, мамочка. Царствие тебе Небесное! Я всегда о тебе помню, и буду помнить. Спасибо тебе за всё!!!
Он

О нём говорить не хочу. Но один эпизод всё-таки вспомню. Мне было лет тридцать пять, когда я увлёкся парапсихологией. И надо сказать, что многое получалось. Даже один раз проводил оздоровительный сеанс, как Кашпировский, со сцены. Но это, к слову.
Я приехал в отпуск на родину и договорился с администрацией больницы о проведении там лечебных сеансов. Народу было больше, чем очередь в мавзолей. А популярность – просто невероятная!
Во второй половине дня, уставший, возвращаюсь домой. Догоняет мужчина. Идём. Разговаривать не хочется.
– А ты знаешь, – говорит он, злорадно дыша, – отец велел передать, что морду тебе набьёт. Сколько деньжищ зарабатываешь, а бутылку ему не купил.
– Кто сказал? – ко мне вернулась истраченная энергия.
– Отец!
– Отец?! Кто это? – и я отрыгнул в атмосферу своё сокрытое бескультурье, явно щеголяя своим флотским настоящим, – передайте, желательно дословно, так называемому отцу, – из меня вновь полезла площадная брань, – что хрен ему по всей морде, а не бутылку! О сыне вспомнил?! И что ж так поздно! Моя детская ручонка никогда не получала из его мозолистой ладони ни одной конфетки, – и я ускорил шаг нервно закуривая.
Так состоялось моё заочное, единственное и последнее общение с Ним.

Бабушка

Говорят, интеллигентность является продуктом воспитания человека. Абсолютно с этим не согласен. Можно и хама научить говорить «спасибо», держать вилку в левой руке и изысканно улыбаться, поддерживая светский разговор. Но это – притворная наигранность павлина и не более.
Истинно интеллигентный человек излучает только добро и теплоту. Он лишен тщеславия, зависти и лицемерия. В нем нет гонора выскочки и актёрского позёрства. Его отличает природный ум, порядочность и такт во всех делах и поступках. И для всего этого не обязательно иметь наивысшее образование.
Считаю, и вряд ли кто сможет меня в этом переубедить, – интеллигентом рождаются, а не становятся. А настоящая интеллигентность передаётся только генетическим путём.
Именно такой и была моя бабушка, Климова (Любавская) Александра Петровна, которую я очень сильно любил.
Бабуля родилась 20 апреля 1898 года в крестьянской семье восьмым ребёнком, где всех детей было шестнадцать человек.
Пройдя невероятно сложный жизненный путь, она не ожесточилась и осталась добрым и отзывчивым человеком до конца своих дней. А путь был действительно тяжёл: в двенадцать лет лишившись матери, на свои хрупкие плечики она взвалила тяжёлый крестьянский труд, домашние заботы о малых детях…
Потом шли нелёгкие вехи истории: революция, Гражданская война, коллективизация, голод, Великая Отечественная война, период восстановления разрушенного хозяйства и развитого социализма. Её мужеству и жизнелюбию можно только позавидовать!
Закончила бабушка церковноприходскую школу, что по тогдашним меркам было не так и мало.
 
Моя бабушка Александра Петровна, Климова (Любавская)

Её отец не владел грамотой, но любил книги и заставлял маленькую Шуру читать их вслух. Долгими зимними вечерами, при свете лучины или керосиновой лампы, вся семья собиралась за большим столом, и бабуля читала.
В двадцать пять лет она вышла замуж за лесника и уехала с ним жить на кордон (помещение для защиты лесных угодий). Прожив с мужем чуть более пятнадцати лет, и родив от него трёх детей, двух девочек и мальчика, она в сороковом году овдовела. Через год грянула война. И на руках – трое несовершеннолетних детей, младшей из которых было всего лишь три года. Рассказывать, как трудно довелось жить, какие лишения испытывали, как перебивались с мёрзлой картошки на хлеб из лебеды, как пухли от голода и мёрзли от холода, как падали в голодный обморок не буду. Не потому, что не хочу, а потому, что не сумею это должным образом описать. Всё это очень страшно. И всё это показано в хронике Великой Отечественной войны. Слава Богу, все остались живы. Всем детям бабуля дала образование, все стали настоящими людьми.
Потом бабушка воспитывала сначала меня, а затем Вову – сына тёти Риты.
Бабуля для меня была всем, ибо большую часть времени я проводил с ней. И всегда мы с ней что-то делали: пилили и кололи дрова, рвали коровке траву, пололи огород, поливали его, носили с колонки воду и ещё сотни дел по мелочи. И всем этим я занимался лет с пяти. После обеда, каждый божий день, мы ложились с ней на кровать, она надевала очки и тихим голосом читала про Ивана-дурака, дядю Степу, Морозко, Незнайку, Буратино, Айболита, Али-Бабу и сорок разбойников…
– А теперь, Шурик, – она клала очки и книгу на рядом стоящий стул, – поворачивайся к стеночке, закрывай глазки, немного поспим.
И мы из одной сказки переходили в другую.
И до конца дней своих, а умерла она 4 мая 1989 года, бабуля читала. И всегда была тихой, кроткой и разумной. И никогда я не слышал от неё ни одного грубого слова. И никогда ни на кого не повышала голос.
Должен сказать, что дамское воспитание дало свои результаты. Я умею сварить вкусный борщ или заштопать носки, но прибивая гвоздь, непременно ударю себя по пальцу. Я абсолютно не способен починить текущий кран, а о бо;льшем просто молчу. Наверное, женское начало во мне сидит куда сильнее, чем мужское.

Тётя

Когда я родился, моей тете, Лукьяновой (Климовой) Маргарите Николаевне, было пятнадцать лет. В младенчестве тётя Рита была моей нянькой, качала люльку с учебником в руках. А я, немного повзрослев, в знак «благодарности», рвал её тетради и рисовал в дневнике.

 
Моя тётя Маргарита Николаевна Лукьянова (Климова)

Окончив Саратовский медицинский институт, она почти шестьдесят лет проработала заведующей педиатрическим отделением и районным педиатром в Колышлейской районной больнице Пензенской области.
Умнейшая личность, тысячи спасённых детских жизней… Если болел ребёнок, чужой ребёнок, она сутками не отходила от его постели... Это говорю не только я, но и люди, знающие и помнящие её.
Честная и очень порядочная женщина, добрая и человечная, мягкая, благородная и милосердная, оттого-то и тоже бедная. Воспитание и природная интеллигентность не позволяли ей брать взятки.
Горя сама, она освещала путь другим, возвращая их к жизни.
В наши дни, дни бездарей, разъезжающих на иномарках и живущих в коттеджах, купленных и построенных на «заработную плату», ум и порядочность не ценятся вообще. Их не интересуют знающие и толковые люди. Они считают себя выше врача, выше учителя... Даже выше Господа Бога! А жизнь больного теперь эти недоумки оценивают своими драконовскими мерками. Ум, честность, совесть у них являются словами нарицательными.
Есть множество слов, которые могли бы по достоинству охарактеризовать мою любимую тётю Риту, но... но я их к великому стыду не знаю. Прости меня, моя хорошая...
Свои светлые мозги и ум она передала по наследству сыну, моему двоюродному брату Владимиру, который тоже доктор и работал в Пензе, в областной больнице, но распорядился он ими не так, как хотелось бы. Если б я имел столько серого вещества в головном мозге, как у них, да при моей усидчивости, непременно был бы академиком!
Был ещё дядя Юра, бабулин сын и брат мамы и тёти Риты. Он работал в посёлке электриком и жил с семьёй в соседнем селе Нарышкино.
Он был страстным охотником. Бил уток, вальдшнепов, зайцев, лосей. Иногда и нам это перепадало. И ещё он браконьерничал. С приятелями ставили сетки на Хопре. Весной, в половодье, Хопёр разливался до Шихана и затапливал лес, они на лодках плыли по лесу, когда дно ещё было покрыто льдом и из ружей стреляли щук.

Детство
Наш дом располагался на улице Набережной и находился напротив столовой Детского дома.
Набережную тогда негласно называли «Городок», поскольку в царские времена здесь жила интеллигенция: врачи, учителя, инженеры.
Дом вначале был на два хозяина, через стенку жила старенькая тихая, богомольная старушка, тётя Нюра. Когда она умерла, я учился в начальной школе, мама заняла денег и купила вторую половину этого дома. Откладывая денежки из своей мизерной заработной платы, она два года выплачивала этот долг. Теперь у нас было две комнаты, кухня с огромной русской печкой. Электричества тогда не было, кухня освещалась керосиновой лампой.
Керосин покупали в керосиновой лавке, что находилась не далеко от железнодорожного вокзала. В ней ещё продавали гвозди, хозяйственное мыло и олифу. За керосином ездил я, зимой на санках, а летом на велосипеде. Хорошо помню, как из крана текла пахучая, переливающаяся цветами радуги жидкость. Электропроводку нам протянул в дом дядя Юра в 1962 году.
В сенях был погреб, там хранились картошка и домашние заготовки. Пищу готовили на керосинке. У входной двери размещалось крылечко на две ступеньки. По периметру дома шла завалинка. За домом – огородик, где росла вишня с кислыми ягодами, три яблони, одна из которых «Крымка», и несколько кустов чёрной смородины. Сажали помидоры, огурцы, морковь, свёклу, редиску и зелень. Было очень много цветов. Перед домом находился огород, где высаживали картошку. Здесь ещё стояли маленький сарай для коровки Субботки, землянка для четырёх кур и петуха, собачья будка, в которой жил рыжий пёс Бобик. У заборчика, что вдоль дорожки, ведущей от калитки к дому, располагалась длинная поленница колотых дров, которая за зиму вся сгорала в печке. Играя на огороде, возле вишни я нашёл медный рубль петровских времён и ржавый браунинг, обронённый, по всей видимости, отступающими в 1921 году бандами Антонова.
Через три дома посёлок заканчивался, и простиралось поле. Не помню, что на нём сеялось, а вот голубеньких васильков там точно росло множество. Издали этот сказочный голубой ковёр радовал взор.
На кухне стояли стол у окна и сундук. Здесь мы обедали, и я делал уроки. Там же располагалась просто огромная русская печка. Зимой на ней можно было даже спать. Она являлась излюбленным местом нашей кошки.
 
На пороге родного дома. Стоят: тётя Рита, мама.
Сидят: я, бабуля, двоюродный брат Вова и верный друг Бобик. Беково. 1966 год

По соседству с нами жили Гусевы, Романовы, Мачахины, Овчаровы, Коробановы, Бузановы, Бондаренко... Жили тихо и дружно.
Я часто ходил смотреть телевизор к Вите Тараканову. Его мама, тётя Лена, угощала меня блинами. А свой телевизор, «Аврора», мама купила в 1967 году.
Беково стояло на взгорье. Вдоль дороги, ведущей от Шихана к Затону и от Набережного переулка к лесу, росли вётлы, высаженные ещё до революции по указанию купца Устинова, владельца Беково. Теперь этих вётел нет, их сожгли, а восстановить некому.
Если идти по дорожке вдоль вётел, попадаешь в дубовый лес. Пройдя его, выходишь на голое место, где, кроме кустов татарского клёна, ничего не растёт. Слева находится Круглое озеро, окружённое ивняком и ольхой, а справа, поросшее тростником озеро Вакшин. Пройдя дальше, попадаешь в осиновый лесок, а из него – в липовый и доходишь до крутого берега Хопра. Это место называется Скупой.
Как говорил выше, я был единственным мужиком в доме. Помню, что лет с пяти помогал бабушке: рвал травку для коровки, ходил к колонке с бидончиком за водой. Взрослея, пилил и колол с бабулей дрова, копал огород, собирал с картошки колорадского жука… Но вот что-то серьёзное сделать, к примеру, сколотить или исправить, у меня никогда не получалось.
Жили мы достаточно бедно, нищенской маминой заработной платы не хватало, чтобы до;сыта накормить нас всех. И чувство голода мне знакомо не по рассказам. И конфеты были не частыми лакомствами у нас на столе, а если кто-то и угощал меня на улице конфеточкой, я нёс её домой и ножом делил на четыре части.
Рос я худой и бледный, как говориться – кожа да кости. Болел, наверное, всеми детскими инфекциями, которые есть на этом белом свете. Особенно часто меня мучили ангины с температурой 40 градусов и выше, с бредом и жесточайшим ознобом.
Холодная вода и молоко являлись провокаторами этого заболевания. Дважды в детстве мне пытались удалить миндалины, но страх так сжимал челюсти, что даже роторасширители не могли их раскрыть. И, всё же, достигнув тридцатичетырехлетнего возраста, я сам разинул рот и удалил этот источник инфекции, который так мешал моему существованию. После этого ничего не препятствовало наслаждаться полноценной жизнью.
В 1960 году я пошёл в первый класс восьмилетней школы. Тётя Рита, в это время она училась в Саратовском медицинском институте, купила мне мышиного, тёмно-серого цвета школьную форму: брюки, гимнастёрку, ремень и фуражку с кокардой. Так экипирован в школе был только я один. Учительницей у нас была Саксельцева Агриппина Георгиевна.
Был я, наверное, как и все: немного шалил, получал пятёрки, а порой и двойки, книжки читал, ходил купаться на Хопёр, зимой на лыжах катался с горок. Ничем не выделялся и не отличался.

 
Мой 2-й класс

Помню такой случай. Я учился в первом классе и в очередной раз заболел, температура зашкаливала. Мама, идя с работы, купила для меня немного урюка. Как сейчас помню, он был жёлтенький, нежный и походил на одуванчик. Мама помыла и дала мне три штучки. Я с аппетитом съел, но через некоторое время меня вытошнило. Было так жалко эти лежащие в тазу янтарные лакомства, что я горестно заплакал и попросил маму снова помыть их, чтобы съесть, до того они были вкусные. Мама ничего не сказала, всхлипнула, пошла на кухню, принесла мокрое полотенце и положила мне его на лоб.
Учась в первом классе, после полёта в космос Юрия Алексеевича Гагарина, меня резко пробило на творчество, и я создал свой первый шедевр, который даже послал в Пензенскую молодёжную газету «Молодой ленинец», но… они не приметили во мне гения и не напечатали, а я это стихотворение помню до сих пор!
Книга нужна народам,
Книга нужна везде.
И даже Гагарин в полёте,
Книгу читал о себе.
А ведь тема-то какая затронута – пропаганда одного из видов печатной продукции, борьба с безграмотностью и, в конце концов, подтверждение замечательного советского лозунга: «Книга – лучший подарок».
Чуть позже, в классе шестом, я составил кроссворд из девяти слов и тоже послал его в газету. От них пришло письмо, мол, его надо доработать и снова им прислать. Дорабатывать я уже не стал.
Очень необычно я стал пионером. Этот случай у меня отражён в рассказе «Как я стал пионером»:

Когда наш класс принимали в пионеры, я болел. Болезнь через неделю прошла, а я месяц хожу без галстука, и никто меня не принимает, и никому-то я не нужен. Обидно. Наконец меня находит пионервожатая и говорит, что завтра на линейке меня будут принимать в пионеры.
– Готовься! – таинственно произнесла она.
А как готовиться, не сказала.
И вот оно – светлое завтра. Школа выстроена в физкультурном зале. Я волнуюсь. Сказали ведь готовиться, а я не готов. Сначала решались какие-то вопросы. Потом прозвучала команда: «Смирно! Равнение на знамя!» И вынесли знамя. Директор строг и подтянут.
– Сегодня мы принимаем в пионеры ученика третьего класса Финогеева Александра, – говорит он голосом Левитана.
Мороз носится по моей спине, как заводной. Я стою, жду. Меня толкает в спину учительница: – Иди!
– Куда? – шепчу я.
– К знамени. Тебя что, не инструктировали? Дебил какой-то, – тоже шепчет она.
Иду заплетающимися ногами, как на расстрел. Подхожу.
Пионервожатая звонким голосом говорит, – Ребята! Достоин Финогеев быть пионером?
– Да!!! – кричат они.
И только двое недоразвитых где-то вдалеке прокричали «нет». Но на них никто внимания не обратил. Шутники везде есть.
Я прочитал жуткую клятву, где обещал быть образцом и примером.
Пионервожатая шепчет: – Вставай на колено и целуй знамя.
Я не понял.
– Давай быстрее, – шипит она, – не задерживай школу.
С перепугу, да и недослышав, падаю не на одно колено, а на два, втыкаюсь лицом в знамя, а оно воняет залежавшейся гнилью. Ну и стою же так. Дышу через раз.
Слышу, вся школа умирает со смеху. А я не пойму, что не так делаю.
– Вставай уже, – кричит вожатая и повязывает мне тряпичный галстук (а ведь мама покупала шёлковый!).
Я что-то бурчу.
– Поздравляю. Будь готов! – и она вскидывает руку.
– Всегда готов! – глухо отвечаю я и тоже салютую.
– Встать в строй!
Иду красный, как галстук и проплесневелое знамя.
Гордости нет.
Всё как всегда – через задницу.

Был ещё один случай. Я учился в четвёртом классе, когда после Нового года опять резко заболел. Что уж там было со мной не помню, но в школу вернулся в середине марта и сразу попал на контрольную по математике, чуть ли не инспекторскую. Читаю и ничего не понимаю. До моей болезни мы делили чётные цифры, а здесь уже надо делить нечётные, я это делать не умею. Подозвал учительницу. Она на меня так зашипела, покосившись на сидящего сзади проверяющего, что мне срочно захотелось в туалет. Оценка, естественно, была далеко не положительная! За полтора месяца наверстать всё практически, да и теоретически тоже, просто не реально. И все догадываются, что Саша Финогеев остаётся на второй год. После окончания четвёртого класса дети радостно пошли на заслуженные каникулы, а я и ещё три недоразвитых продолжили дополнительные занятия в школе. Но этого мне недостаточно: я заболел коклюшем и сотрясал школу жутким сухим лающим кашлем.
На второй день моих дополнительных занятий учительница, Екатерина Алексеевна Аброськина, отправляет меня домой, ибо у неё тоже есть дети, и любая мать не хочет, чтобы её чада болели. Так начались мои каникулы.
Наступило 1 сентября, я иду в школу, иду в свой класс, уже в пятый.
Странно, никто меня не выгоняет, никто не отсылает в четвёртый.
Перед окончанием 5 класса наша учительница по географии куда-то уехала, а вместо неё урок пришла вести Екатерина Алексеевна Аброськина. Она с интересом осмотрела нас всех, бывших своих учеников. Вдруг её взгляд остановился на мне.
– Как у нас Финогеев учится? – и с интересом стала перелистывать страницы журнала.
Я, скажу честно, в этот период учился очень хорошо, да и потом тоже, как бы не очень плохо. Она искренне порадовалась за меня. Уже в зрелом возрасте я приезжал в Беково в регалиях писателя и встречался с ней в музее. Мы долго беседовали, вспоминая, в том числе, и этот случай.
В начальной школе нас попеременно учили Агриппина Георгиевна Саксельцева, Екатерина Алексеевна Аброськина и в четвёртом классе совсем молоденькая учительница Юлия Викторовна Стрелюхина.
Помню такой случай. Учился я в 6 классе. Была ранняя весна. Наша кошка Мурка на печке окотилась и через некоторое время её задавила машина. Остался котёночек один. Он был серенький, с белой шейкой. Его глазки ещё не открылись. На печке тепло, но он хотел есть и постоянно пищал. Я набирал в пузырёчек молоко и пипеткой кормил его по несколько раз в день. Он рос, глазки открылись. Когда приходил из школы, котёночек радовался, подбегал к краю печи и мяукал, просил его спустить вниз.
Прошло месяца два. За окном во всю бушевала весна. Дымок, так теперь звали моего воспитанника, ходил везде и всегда за мной… Я был его мамой.
В этот день по дороге в школу я вспомнил, что забыл взять фартук на урок труда, быстро вернулся, взял его и опрометью вылетел из дома, на ходу сильно захлопывая дверь. Я не видел, что за мной выбегал котёнок… Случилась трагедия. Я в школу не пошёл…

Часто с соседом дедушкой Ваней, я ходил на рыбалку, ловил малюсеньких окуньков, карасиков и синьгу. Бабуля рыбку чистила и жарила. И кошке немного доставалось. Дед Ваня прикармливал своё место и ловил крупную рыбу – с ладонь и больше. Конечно, это во мне вызывало зависть. И я придумал. Как-то вечером, никому не сказав, я взял дома половину буханки хлеба, привязал её к камню, поехал на велосипеде к тому месту, с которого ловил, зашёл в воду и положил приманку на длину забрасываемой лески. Утром я был с богатым уловом, а дедушка Ваня в роли статиста наблюдал за моим невиданным успехом.
За пределами двора мне не позволяли гулять, поэтому ребята сами приходили ко мне: Вова Яшин, Витя Тараканов, Вова Бондаренко… А когда их не было, я развлекал себя сам. Сказать честно на весёлый образ жизни времени не оставалось, требовалось помогать бабушке.
Надо сказать, что воспитывали меня в строгости. Лишь только солнце касалось земли, над посёлком раздавалось: «Сашка, домой!». И я понуро шёл.
Повзрослев, я не ходил на танцы в парк, не встречал рассветы и не ощущал всего того, к чему так стремилась молодость.
Тогда жутко хотелось свободы… Но став мудрее, понял, что в младые годы сладкое слово «свобода» приносит порой очень и очень плачевные результаты.
Уверен, благодаря этой строгости я и стал потом человеком. Авантюрный характер мне всегда мешал тихо жить. Вечно меня тянуло во что-то вляпаться. Сколько потом за это меня корили и наказывали, особенно когда учился в академии… Да и на воинской службе тоже.
Таким же баламутом я и остался. Торчащее в оном месте шило не давало и не даёт спокойно жить. Обязательно мне надо увидеть то, что для других является пустяком. Ну а пошутить или подтрунить – хлебом не корми.

 
С Колей Симкиным. 1968 год

Я с умилением вспоминаю своих товарищей по школе: Володю Поленевского, Витю Белякова, Галю Оськину, Лену Попову, Надю Храмову, Сашу Широкова, Серёжу Мухина, Колю Симкина, Таню Доронину, Нину Горбунову, Гену Трофимова и многих, многих других. Класс был дружный, весёлый. Одни ушли из школы после восьмого класса, а я со многими открыл дверь в будущую жизнь после выпускных экзаменов в 10 классе.

 
10-й класс

На летние каникулы я уезжал в посёлок Колышлей, где жила моя тётя, Маргарита Николаевна Лукьянова со своим мужем, Владимиром Александровичем – ЛОР-врачом районной больницы. Тётя Рита работала районным педиатром.
Мне нравился этот тихий и спокойный посёлок. Он основан в 1896 году как пристанционный в составе Сущевской волости Сердобского уезда и расположен в 70 километрах от города Пенза.
Я часто приходил к ним в больницу и восторженно смотрел на белые халаты, работу врачей и медицинских сестёр, их тяжёлый труд по восстановлению пошатнувшегося здоровья людей. Мне тоже хотелось вот так сидеть в кабинете и выслушивать жалобы больного.
У них дома было много книг, я их читал запоем.
Окончив восьмилетнюю школу, практически все, с кем я учился в восьмилетке, перешли в среднюю. Это Витя Беляков, Серёжа Мухин, Саша Широков, Галя Оськина, Лена Попова, Надя Храмова, Коля Симкин, Лена Эпп, Володя Поленевский, Лида Арефьева, Наташа Черноскутова и многие другие. Во вновь сформированный класс пришли ребята и девочки из других сёл: Таня Горбушина, Женя Кирюшина, Саша Сыров, Коля Глумов, Вася Кирюшин, Люда Куршева, Таня Бранова, Нина Сафронова, Люба Сизова, Нина Удонова.
Средняя школа находилась километрах в трёх от моего дома.
В нашем 10 В классе училось 36 человек! Классным руководителем была учитель истории Татьяна Терентьевна Щукарёва, замечательная и тихая женщина.
Учиться мне нравилось, но вот математика… А вела её у нас Диана Сергеевна Горбунова, худая и очень нервная женщина. Она была очень сильным математиком, но вот как педагог не могла дать нам сирым эти знания в полном объёме их понимания. У неё были два ученика в классе, с которыми она работала – Лена Попова и Витя Беляков, а мы, «лишённые и брошенные», отводили душу в разговорах и баловстве.
 
Мой 10 В класс. На скамейке слева направо: Коля Глумов, Коля Рубцов, Коля Симкин, Серёжа Мухин, Нина Сафронова. Стоят: Таня Бранова, Саша Сыров, Саша Финогеев, Галя Оськина, Надя Храмова, Лена Попова, Лена Эпп, Лида Арефьева, Витя Беляков, Таня Горбушина

Сидел я с Колей Симкиным. И вот однажды по тригонометрии должна состояться контрольная. Обычно на таких мероприятиях я вырывал листок с теоремой из учебника, клал его между ног на скамейку и тихонько списывал. Но один раз Диана Сергеевна меня уличила и отобрала листы. В этот раз такое уже не прошло бы. И я предложил Николаю на урок не ходить, а пойти ко мне, посмотреть по телевизору трансляцию с чемпионата мира по хоккею.
– Не пойду, – отвечает он мне, – я учил.
Через пару дней за контрольную работу в журнале у Коли Симкина стояла двойка, а у меня «Н». Это меня очень порадовало.

 
Наш 10 В. Последний звонок. 1970 год
На выпускных экзаменах по той же математике теорию я успешно списал, а задачу мне решил Витя Беляков. Выйдя отвечать, я с упоением всё рассказал, чем вызвал искреннее удивление у Дианы Сергеевны. Она встала, подошла к парте, где я готовился, (все выпускные мы сдавали в спортзале) и достала из неё кучу листов, где убористым почерком написаны все ответы на билеты.
– Это твоё? – сунула она мне листы.
– Моё, – потупил я взор. Отпираться было бессмысленно.
Мне указали на дверь и поставили в аттестате зрелости нетвёрдую тройку.

 
На пороге новой жизни
Безумно любил, литературу, писать сочинения. Очень нравились химия и история. Остальные предметы тоже изучались, но без душевного подъёма.

Новый этап жизни – трудовой

После выпускных экзаменов я сразу уехал к тёте в Колышлей, где готовился к поступлению в Саратовский медицинский институт. Другой мысли, где себя реализовать в будущем, у меня не было.
Все вступительные экзамены успешно сданы, остаются физика и… надежда. Когда мы, абитуриенты, пришли в указанное время в назначенное место, то оказалось, что там обвалился потолок. Нас всех собрали в аудитории и провели письменный экзамен. Хорошо помню, что ответ на вопрос я написал, одну задачу решил, а вот вторую…
В результате в списках зачисленных меня не было.
Погоревав, мы с мамой поехали домой. По дороге на вокзал, проходя мимо театрального института, я обратил внимание на объявление, где крупными буквами было написано, что институт объявляет дополнительный набор абитуриентов.
– Может подадим документы? – затаённо спросил я.
– Нам только артистов не хватает! – строго произнесла мама.
Через месяц моего домашнего терзания, я уехал к тёте Рите в Колышлей, где пошёл работать на завод металлопластмассовых изделий и продолжил своё образование. Вечерами читал учебники, а в выходные дни занимался по физике с репетитором.
Свою головокружительную трудовую карьеру я начал с обточки краёв у доминошных костяшек, потом на станке лил пластмассовые пуговицы и немного поработал наладчиком.
В январе 1971 года мне исполнилось 18 лет, и весной должны были призвать в армию. Я успешно прошёл медицинскую комиссию, а в моём личном деле допризывника появилась запись: «Годен в артиллерийские войска». Чего-то в артиллерийские войска мне не очень хотелось. Сказать честно, было огромное желание учиться, и я в военкомате подал документы для поступления в Ленинградскую Военно-медицинскую академию им. С.М. Кирова, прошёл медицинскую комиссию, и в начале июля мы с мамой поехали в Ленинград.

Поступление в Военно-медицинскую академию

Вступительные экзамены принимали в военном лагере академии, в Красном селе. На электричке с Балтийского вокзала мы с мамой поехали туда. На КПП меня приняли, разместили в огромной палатке на двухъярусной кровати и… моя связь с внешним миром прекратилась.
В шесть подъём, физическая зарядка и наведение порядка в палатке и вокруг неё, скудный завтрак и работы по благоустройству территории, редкие часы самоподготовки. Чувство голода присутствовало постоянно. Я в столовой набивал карманы чёрным хлебом и постоянно жевал его, из-за чего у меня повысилась кислотность желудочного сока, язык был обложен белым налётом. На медицинской комиссии мне из-за этого даже делали зондирование.
В военный лагерь я приехал с кипой учебников и сменным бельём. На мне была курточка-безрукавка. Она мне очень нравилась. И как-то после сдачи очередного экзамена ко мне подходит сержант, тоже абитуриент, и просит дать ему эту куртку, чтобы вечером сходить в самоволку в Красное Село на танцы. Без всякой задней мысли, я, даже не спросив, кто он, снимаю её с себя и отдаю. Утром жду, никто мне куртку не приносит. И днём тоже. Пожаловался майору, что был над нами старший. Он информацию принял, куда-то сходил, вызвал меня и говорит, что этот сержант вчера не сдал экзамен и вечером уехал к себе в часть. Уехал с моей курткой.

Успешно сдав экзамены и пройдя медицинскую комиссию, я был зачислен слушателем на 4-й факультет – факультет подготовки врачей для Военно-морского флота. Нас переодели в матросскую форму без погон, дали бескозырки без ленточек и начался курс молодого бойца.
Помимо вечных работ и приборок, теперь мы ходили строем, отрабатывали строевой шаг, пели песню «Врагу не сдаётся наш гордый Варяг», разучивали повороты на месте, разбирали и собирали оружие, учили уставы, стояли под грибками в караулах, чистили картошку в столовой и выполняли ещё тысячи всяких дел. Ну и физическая подготовка: утром бег, подтягивания, подъёмы переворотом. Теперь было воочию видно, кто какой из нас спортсмен.

      
    
Учёба

Всех нас, порядка 140 человек, разбили на пять взводов: 9-й, 10-й, 11-й, 12-й и 13-й. Для этого построили курс в одну линию и по росту поделили по 25–26 человек, добавили туда заместителей командиров взводов, а командирами отделений стали старослужащие сержанты. Офицеры и сверхсрочники, что поступали с нами, исполняли обязанности командиров этих взводов. Старший лейтенант Юрий Дмитриевич Гончаров стал командиром курса.

 
Анатомия – основа медицины
Затем наш курс ещё раз разделили пополам, и наше первое отделение 11 взвода, где я имел честь учиться, отошло к первому полукурсу, а второе – ко второму. Заместителем командира нашего взвода был Витя Вольф, маленький, шустрый немец из Тульской области. Командиром отделения стал суворовец Володя Базай, а во втором – сверхсрочник Паша Бейда и нахимовец Женя Змушко.

 
Первый курс. Ленинград. Дворцовая площадь. 1972 год
Командиром 11 взвода назначили старшего лейтенанта Николая Николаевича Курганова. Мне хочется сказать о нём самые добрые слова. Это был высокий, подтянутый и очень рассудительный человек. Он никому не мешал, но и не допускал среди нас вольностей. Решал всё на месте, не вынося «мусор из избы». Мы все его уважали и относились хорошо. Его ценил и начальник нашего курса, полковник медицинской службы Юрий Сергеевич Самбуров. Мне кажется, что у нас была самая высокая дисциплина на курсе.

 
Первое отделение 11 взвода на занятии по акушерству и гинекологии. Первый ряд: Саша Черный, Володя Базай, Серёжа Быцко, Коля Черкашин, Коля Мордухай. Второй ряд: Женя Клочко, Женя Ковлер, Николай Николаевич Курганов, Володя Коротаев (я, Витя Вольф, Саша Хитров и Дима Шмаров были в наряде)

Николай Николаевич закончил академию с золотой медалью в звании майора медицинской службы. Это был единственный офицер нашего курса, который стал по окончанию академии старшим офицером. И это было очень даже заслуженно!
Из Красного Села нас 28 августа перевезли в Ленинград и разместили на пятом этаже в казарме академии на проспекте Карла Маркса, расселили по кубрикам. Жили мы в кубриках по четыре человека. Со мной – Володя Коротаев, Дима Шмаров и Коля Мордухай, сержант, он был старший в кубрике.
В 1972 году наш курс переехал во вновь построенную казарму на улице Боткинской. Здесь уже вместо Мордухая с нами жил Женя Ковлер.
В кубриках были четыре пристеночных шкафа для вещей и обуви, стол, четыре прикроватных тумбочки, четыре стула и радио.
Первое, что было по приезду – нам выдали учебники и форму! Здесь имелось всё для жизни: шинель, бушлат, форма повседневная и рабочая, ботинки рабочие и повседневные, нижнее бельё, полотенца, носовые платки и многое чего ещё. Даже выдавался белый материал для подшивки белых подворотников к суконному галстуку или по-флотски, к «сопливчику». Но оказалось не всё так радужно. К форменкам, шинели и бушлату надо пришить погоны, курсовки, а на погоны прицепить якоря. А если плохо пришьёшь, сержант их отрывал.
Не знаю, как для кого, но мне очень тяжко это давалось. Чтобы достичь положительного результата, я каждый погон пришивал раз по пять, все пальцы исколол до крови.
Два дня на академическом стадионе нас усиленно, с перерывом на обед и ужин, тренировали ходить строем. Сил оставалось только дойти после вечерней проверки до койки и рухнуть в неё.

 
Я и Медный всадник… или наоборот. 1978 год

31 августа в парке академии мы принимали военную присягу. Каждый из нас подходил к столу, где стояли старшие офицеры, и читал текст присяги. Особо торжественно звучали слова: «Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооружённых Сил, я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами». Играл духовой оркестр, было торжественно и радостно. На это мероприятие пришло много народа: родители, братья, сёстры, друзья, знакомые…
Теперь мы – настоящие слушатели (в Военно-медицинской академии обучающиеся именовались слушателями, а не курсантами, как в других военных училищах)!
В нашем отделении учились замечательные ребята. Кроме перечисленных до этого: Николая Николаевича Курганова, Вити Вольфа, Володи Базай, меня, Жени Ковлера, Володи Коротаева, Димы Шмарова и Коли Мордухай, ещё были Саша Черный, Женя Клочко, Серёжа Быцко, Коля Черкашин и Саша Хитров.
Коллектив был сплочённый, целеустремлённый, дисциплинированный… Все учились ровно. Наверное, самый нестабильный был я, который мог получить тройку и даже двойку, в самоволку сходить, и сотворить ещё что-нибудь эдакое. Правда, когда женился, стал и учиться хорошо и остепенился.
Десять из тринадцати человек нашего отделения служили на подводных лодках и кораблях Военно-морского флота.
После службы на действующем флоте 1-й факультет руководящего медицинского состава окончили Женя Клочко, Саша Черный и Коля Черкашин.
Женя Клочко был награждён медалью «За боевые заслуги» за ушивание прободной язвы желудка на атомной подводной лодке в боевом походе.
Из нашего отделения Дима Шмаров стал доктором наук, профессором, а Саша Черный – кандидатом медицинских наук. Н.Н. Курганов, Е. Клочко и А. Черный получили звание «полковник». До сих пор несут врачебную трудовую вахту А.В. Черный в Центральном военно-морском клиническом госпитале и В.И. Вольф в Главном госпитале Черноморского флота.
В 1974 году я женился на симпатичной девочке, ленинградке, Галине Хоревой. Через год родился сын Петя, а в 1980 году – Саша. Надо сказать, что когда родился Саша, я был на боевой службе в Средиземном море. Первый раз увидел сына, когда ему исполнилось три месяца, во второй – он уже ходил. Это я о прелестях военной службы. А моей жене надо поставить памятник за её терпение и мужество, за то, что сохранила семью, в которой при наличии отца и мужа, этого мужа и отца видели реже, чем праздновали Новый год.

 
Бракосочетание с Галиной. 3 сентября 1974 года. Ленинград



 
Курьёзных случаев во время моей учёбы было больше, чем достаточно, без них жизнь сера и не интересна. Приведу несколько написанных мной ранних рассказов из этой жизни.

Гистология – наука о тканях. А поскольку человек – это многоклеточное и многотканевое существо, то и тканей этих, с их клетками, великое множество. И вмещается эта наука в учебник из шестисот с лишним страниц.
Но написать – это одно, а выучить – совершенно другое. И каждая страничка этого учебника действует на читающего, как таблетка мощного снотворного. Эти страницы от бессонницы нужно в аптеках продавать. Не страна бы была, а сонное царство. Фармакологическая монополия потерпела бы фиаско.
Анатомия и гистология – основы медицины. И путь к её вершине неизменно начинается отсюда.
Вела у нас гистологию удивительной красоты женщина, лет около тридцати. Волосы выкрашены в белый цвет. Она была слегка полновата, что ничуть не портило ее. И как у всех полненьких женщин, в ней присутствовала доброта, томность и лёгкая трепетность. Я не помню, как её звали, её фамилию, но образ живет в моей памяти и поныне.
Когда она входила в класс, тринадцать пар мальчишеских глаз в морской форме впивались в неё, проникая все глубже и глубже. Похоть исходила от нас и мысли улетали далеко-далеко. И уже не было фагоцитов, вакуолей, палочек, колбочек и ядер, а была только ОНА.
Спустя годы, когда похоть была уже удовлетворена разными мыслимыми и немыслимыми способами, встречаясь с ней, трепет всё равно невольно пробегал по телу.
И вот, когда появлялось что-то непонятное в гистологическом препарате или просто хотелось быть к ней ближе, я подзывал её к себе. Она подходила, склонялась над микроскопом, а я прижимался к её волосам и впитывал запах, исходящий от них, пахнущих удивительными духами «Быть может», а глаза, невольно, разумеется, лезли в вырез её халата и даже глубже. Дыхание сбивалось от близости, не виданной досель женской красоты. Конечно, она всё это чувствовала и понимала. И ей тоже было приятно.
Прошли десятилетия, а эта память, этот трепет до сих пор не угасают. Будто тебе сейчас снова восемнадцать лет.
Современная молодёжь, познавшая все прелести жизни чуть ли не с пелёнок, вряд ли поймёт все эти мои переживания.


Медицинская физика… Изотермия, термопара, устройство рентгеновской трубки, огромный, синего цвета учебник и преподаватель Павел Иванович Корзун – вот, пожалуй, все, что осталось от такого предмета.
Лекции, как правило, читались после бассейна. А это – сладкий сон, прерываемый командами: «Встать! Смирно! Вольно! Сделать перерыв» и «Встать! Смирно! До свидания, товарищ преподаватель! Вольно! Выходи строиться!».
Перегруженный мозг не хотел понимать законы Джоуля, Ленца, Ньютона, и они отскакивали как горох, оставляя отметины на черепе, как оспинки на теле после тяжелого недуга. Но кафедра Медицинской физики Военно-медицинской академии свято чтила всех физиков мира и пыталась вбить эти знания в наши свежие головы.

 

Я – слушатель второго курса

Павел Иванович Корзун для нас, 18–19-летних юношей, был уже старым человеком. Хотя ему тогда было где-то около пятидесяти. Он был невысок, крепок, носил мощные очки и страдал повышенным внутриглазным давлением.
Его задачей было закрепить с нами весь этот сложный, для большинства человечества, раздел науки. И принять от нас на завершающем этапе, как итог, экзамен.
И вот этот день настал.
Хмурое Ленинградское утро ещё больше угнетало и без того подавленное настроение. Скудные знания и добросовестно подготовленные шпаргалки не вселяли радости и, тем более, уверенности.
А вот моя очередь.
– Товарищ преподаватель! Слушатель Финогеев на экзамен по медицинской физике прибыл.
Пал Иваныч снял очки, как-то очень грустно посмотрел на меня и сказал обыденную фразу, – Берите билет.
В животе стало холодно и неуютно. Бледность покрыла лицо бездельника… Пока отвечают три человека, ты готовишься.
Теория была не очень сложна, но вот три задачи явно не давались.
Когда дошла моя очередь отвечать, Корзун мельком взглянул на задачи и жестом послал готовиться ещё.
И так продолжалось ещё два раза.
В ход пошли шпаргалки, сначала украдкой, а потом во всю пятиметровую длину. С одной задачей что-то прояснилось, но вот две остальные никак не поддавались. Не было в природе тех формул, которые бы позволяли мне получить правильный ответ.
И вот – третья попытка.
Все: и я, и окружающая среда, и преподаватель знают, что это двойка.
Он снимает очки, большим и указательным пальцами давит на глаза, снимая глазное и атмосферное давление.
Стараясь подавить дрожь в голосе, отвечаю теорию. И в это время к нашему столу подходит миловидная ассистентка кафедры и говорит, – Павел Иванович, можно я посижу, послушаю, как отвечают слушатели?
Корзун как-то конвульсивно вздрогнул, робкая краска выступила на его бледных, аспидных щеках. Он непонимающе посмотрел на неё и почти прорычал, – Идите отсюда! Здесь вообще нечего слушать. При этом его рука взяла мою зачетку, и он стал что-то в ней писать. Не прекращая свой «увлекательный» рассказ о физических явлениях, я краем глаза следил за его рукой. И когда было написано заветное и желанное «удовл» я замолк и сказал тихо, – Спасибо.
В очках блеснул гнев и, одновременно, сострадание, – Если вы ещё скажите хоть одно слово, я порву вашу зачетку.
И снова холод разлился по моему животу, сознание померкло, испарина покрыла мертвенно-бледное лицо, тело готовилось к тоническим судорогам.
Он секунду подумал и расписался.
Позыв начал отходить на второй план, сознание проясняться.
Протянув зачетку, Павел Иванович отвернулся.
Я взял её и, не зная что сказать, а сказать что-то было надо, то ли опять «спасибо», то ли «до свидания», молча вышел из класса.
В физической природе ничего не изменилось.
Под действием силы земного притяжения падал снег, сила трения останавливала машины, а мощность тока все так же измерялась в ваттах.
Чёрная плоска жизни быстро окрасилась в серую, а серая перешла в белую. Впереди маячили каникулы!
И наплевать на соцобязательства и средний балл во взводе!
Свобода! Вот что грезилось впереди.


Вова Базай – наш командир отделения. Он бывший «кадет», окончил Суворовское училище и уже в академии ему дали младшего сержанта.
Это педант во всех отношениях. С ним сложно, тошно и тяжело.
Обмануть его очень трудно. Он всё помнит, он всё проверяет.
Учёба для него – главное. Его голову, вечно склонённую над учебником, можно видеть где угодно, от академической библиотеки до кубрика в казарме.
К своим подчинённым он также строг! Чистота форменных воротничков, обуви, глажка брюк и прочее и прочее.
Однажды, когда мы учились на первом курсе, ему моча шибанула в голову, а может, спермотоксикоз затмил разум, не знаю, но он решил принять у отделения зачёт по строевой подготовке. Завёл всех в академический парк, чтобы глаз людской нас не видел, и началось: отдание чести, носок ноги на уровне соска, повороты и всякая другая строевая и прочая хиромантия.
Все выходят по списку и … сдают.
Сплошной дебилизм.
А время было зимнее и до ужаса скользко. Не то что ходить, стоять невозможно.
Выходит Коля Черкашин (он в очках и с гортанным «р») и начинает творить «чудеса» строевой подготовки и выправки. На очередном повороте он поскальзывается и падает. Я корчусь в приступе гомерического смеха, а он – от боли. Занятия прекращаются. И что самое обидное  – мне поставили «три», а Коле – «четыре».
Несправедливо. 
Хотя на службе всё несправедливо.
Немного о Коле Черкашине.

Коля Черкашин слыл положительным слушателем. Он не хулиганил, не выпендривался, делал всё, как говорили начальники, а в отношениях с товарищами был прост и тактичен.
Знания в себя он впихивал через задницу, обладая потрясающей усидчивостью.
Слегка вытянутое лицо, удлиненный нос, очки и гортанное «р» делали его похожим на умненького Гарри Поттера.
Каждый человек в своей жизни сталкивается с химией, а некоторые теснейшим образом соприкасаются и с биологической химией. Это либо профессионалы, либо такие как мы, для большинства которых этот предмет несёт не только познавательный характер, но и профессиональный.
Но как бы то ни было, а каждый изучаемый в вузе предмет завершается зачетом или экзаменом. Так было и у нас.
Третьим вопросом в Колином билете был витамин В12 – цианокобаламин. О нем надо было рассказать все: состав, как и где синтезируется, какую функцию выполняет, при каких заболеваниях применяется и какие изменения бывают в организме при его недостатке.
Рыкнув в запотевшие очки, Черкашин приступил к рассказу о незаменимом для живого организма витамине.
– Формула цианокобаламина такова, – и Коля сунул под нос экзаменатора лист бумаги.
Преподаватель обалдело посмотрел на лист. На нем красовался атом кобальта, к которому цеплялись цианогруппы, образуя сложнейший координационный комплекс.
– Товарищ слушатель! Вы списали формулу! Её запомнить невозможно.
Коля гортанно рыкнул, густо покраснел, отчего очки вспотели ещё больше, и с негодованием сказал, – Я не списывал.
– Нет, вы списали!
–Я не списывал, – упрямо повторил он.
– Хорошо. Вот вам лист. Напишите её ещё раз.
Черкашин, слизывая языком катившиеся с краешка острого носа капли пота, тупо нарисовал формулу витамина В12.
Преподаватель недоумевающее посмотрел на лист и, ни слова не говоря, поставил в зачетку «хорошо».
Коля продолжал сидеть.
– Всё, идите. Что вы ждёте?
– Я знаю на «пять».
– Нет, вы знаете на «четыре». Идите и не мешайте.
Николай вышел из кабинета и, грязно ругаясь, пошёл в общежитие.
 

Я на третьем курсе

Чтобы стать врачом нужно, безусловно, много знать, много уметь и, естественно, правильно вести медицинскую документацию и, в первую очередь, историю болезни больного.
Четвертый курс – это уже переход от теории к практике. Это тот период, когда ты уже, как начинающий врач, непосредственно сталкиваешься с больными.
Военно-морскую и госпитальную терапию вел у нас Оскар Моисеевич Крынский. Это был одаренный врач. Кардиолог с большой буквы. Он находил для нас «интересных», с точки зрения патологии, больных, внимательно слушал их сердце, потом подзывал меня.
– Что здесь?
Я долго слушал, а потом говорил какой в сердце шум.
– Не понимаю, Финогеев, то ли ты действительно слышишь, то ли угадываешь.
Оскар Моисеевич закрепил за каждым слушателем больного, а на него нужно было завести учебную историю болезни с жалобами больного, этиологией и патогенезом заболевания, клиникой, лечением, проведением дифференциальной диагностики, назначить лечение и дать рекомендации. Это всё умещалось в 96-ти листовой общей тетради, и то убористым почерком.
Труд титанический. Это не просто написать, хотя и это тяжко, но ещё перелопатить десятки монографий по данной нозологии.
Через неделю нам возвращают проверенные преподавателем тетради.
– Финогеев. Два.
Я аж обомлел.
–За что?
– Вы везде написали рентген без буквы «т».
Ёлы палы! Вот это сюрприз! Это всё надо переписать. С ума можно сойти!
А куда денешься?
Еще неделя коту под хвост.
Со второго захода мне поставили «три» и тем мы с ним оба утешились.
Но я отомстил. Причем, очень жестко.
Я заметил, что Крынский после каждого перерыва ходил в туалет. Видимо простата давала о себе знать. Но сразу из класса ему выйти не удавалось, поскольку любознательные слушатели задавали умные вопросы, и на них надо было умно ответить.
Мне на месть было отведено три-пять минут.
Туалет был на первом этаже и очень маленький. В нем всегда стояла наполовину заполненная литровая банка с хлоркой.
Я быстро сбег;л со второго этажа и мочился в эту банку.
Ядовитый хлор заполнял всю коморку, превращая её в газовую камеру.
Выйдя из туалета, я прятался за угол и ждал. И вот спускался Оскар Моисеевич.
Акт мочеиспускания у него длился долго. Наверное, там всё-таки был не простатит, а аденома.
А хлор делал свое дело. Он выедал глаза, затруднял не только дыхание, но и мочеиспускание.
Наконец дверь открывалась, и выходил Крынский. Он был красен, лысина густо покрыта потом, из глаз текли слезы, а из носа сопли.
Моя поруганная честь была удовлетворена.
Простите меня Оскар Моисеевич, я осознал, что поступал очень плохо, и рентген теперь пишу только с буквой «т».

Этих историй, повторюсь, множество, но все их рассказать просто невозможно, они у меня написаны в книгах. А сколько ещё предстоит описать!
Шесть лет в Ленинграде, городе-легенде, городе-истории!.. Люблю этот город! Люблю его величавость, красоту и многоликость. Люблю его людскую суету и тишину истории. Люблю, потому что люблю!!!
Я горжусь, что здесь стал врачом и, говорят, неплохим. И учился я в самом престижном высшем медицинском учебном заведении (да простят меня остальные медицинские вузы) где всё дышало святостью и историей, где мощный профессорско-преподавательский состав и богатейшая база. И, начиная с 1798 года, тут ковали и куют медицинские кадры для всех родов войск. И многие военные врачи нашего года выпуска стали поистине звёздами мировой величины. А кандидатов и докторов наук просто не перечесть. Низкий поклон тебе за это, моя альма-матер!
На нашем курсе было много хороших, разных и интересных ребят: Тагир Мухамеджанов, Султан Узденов, Саша Волков, Володя Огородник, Серёжа Маняхин, Серёжа Семенков, Валера Клягин, Саша Тесля, Дима Будов, Саша Гойденко, Жора Феодариди, Аслан Цикушев, Юра Мотыльков, Юра Крашаков, Андрей Яковлев, Володя Семенцов, Гена Сафронов, Олег Кулешов, Паша Бейда, Лёша Киселёв, Толя Мясников, Женя Борминцев, Миша Ваганов, Вася Бувайлик, Валера Андреев, Глеб Куприянов, Лёня Левченко, Валера Донченко... Здесь можно перечислить все 120 человек. А о своих ребятах с 11 взвода я написал выше.
Все были умные и толковые ребята.
Николай Николаевич Курганов, Саша Карачунов и Йосиф Бибилов получили золотые медали.
Считаю, что самыми умными на курсе были Н.Н. Курганов, Лёня Левченко и Саша Осмоловский.
Саша Осмоловский – очень талантливый и уникальный человек! Если мне надо было зубрить все эти учебники, то он их просто читал.
Он что-то набедокурил в конце шестого курс,а и чтобы ему не дать медаль, по философии на государственных экзаменах поставили четвёрку. И служить отправили на Тихоокеанский флот, где он и сгинул. И никто о нём ничего не знает.
Уверен, если его поместить в соответствующую среду, он стал бы крупной величиной в медицинской науке! Очень жаль этого парня!!!
Несколько наших выпускников трагически погибли: Володя Титов – прослужив на Севере полгода, вёз на машине с медсклада медикаменты, машина перевернулась; Толя Шуляк – сгорел на корабле; Вадика Куценко сбила машина; Олег Бахтыбаев поскользнулся на охоте и разбил голову о валун; Риф Газизов утонул в бассейне…При взрыве аккумуляторной батареи на подводной лодке Вася Яковлев получил проникающее ранение живота и ему выбило глаз.
Многие уже умерли своей смертью… Царствие им Небесное.

На службе ратной

Годы учёбы в академии летели стремительно. В 1977 году, сменив матросскую форму на офицерскую, мы разъехались по флотам. Две маленькие звёздочки, примостившись на каждом плече молодого военно-морского врача, являлись пропуском в новый и продолжительный этап жизни. Жизни неизвестной, тяжёлой, но очень почётной - быть защитником Родины!

 

Я – лейтенант! 1977 год

Меня направили для дальнейшего прохождения службы на Краснознамённый Черноморский флот, где я служил врачом на военных кораблях и в частях Севастополя и Николаева.
Короткий отпуск и поезд мчит меня на юг, в сердце Черноморского флота – Севастополь.
Желание быть героем-подводником не увенчалось успехом. Все хотят быть героями! Все хотят быть подводниками! Но лодок не хватает. Я становлюсь надводником и направляюсь на должность начальника медицинской службы БПК (большого противолодочного корабля) «Сообразительный», который стоит в ремонте в городе корабелов, Николаеве.
Приняв должность, я месяц «катался, как сыр в масле». Ем, сплю, курю, что-то делаю, а командование меня будто не замечает.
Надо сказать, флотская жизнь имеет свои особенности и законы. Здесь нет окон, потолков, лестниц и порогов, так привычных для обывателя, зато есть иллюминаторы, подволоки, трапы и комингсы. И таких вот премудрых слов, введенных еще Петром I, тысяча. Этого, конечно, не даёт медицинское образование, этому уже учит флотская жизнь.
Врач, закончивший столь престижный вуз, может (как ему кажется) всё, начиная с подшивания свиной печени и замены мозгов от примата к homo sapiens и кончая выдавливанием прыщей.
Как выясняется, тут такого и не требуется. А начинать нужно с элементарного, с обучения хождению по кораблю, где комингсы (пороги) высоки и ты поначалу сбиваешь свои голени до кости, пару-тройку раз до искр ударяешься головой о проёмы в тамбурах. Но наконец, привыкаешь пригибать голову и поднимать ноги.
На флоте свой лексикон. Здесь нет дебильного армейского чинопочитания, здесь люди просто уважают друг друга. Это не касается никоим образом лейтенантов. Эти особи находятся ещё в стадии своего внутриутробного развития и настоящими офицерами пока не считаются.
Тут очень редко офицеры обращаются друг к другу по званию (исключение составляют, естественно, политработники, у них это один из неутраченных рудиментов, ну да не о них речь сегодня), а только по должности или по имени отчеству.
На флоте любима нецензурная брань. Но ругаются как-то по-доброму, с какой-то иронией что ли.
И уклад жизни особый.
Всё это, естественно, накладывает отпечаток на специфику жизни, совместной жизни, которая рассчитана на 7–12 минут боя. А потом, не спуская флага и открыв кингстоны, корабль тонет со всем экипажем.
И форма морская заставляет быть красивым, ухоженным и обязательно культурным. Флотские офицеры очень и очень эрудированные люди, имеющие своё высокое понятие о чести, долге и качестве выполняемой ими работы. Сделал плохо – плохо всем, а то и гибель.
Кают-компания на корабле, это не только помещение для приёма пищи и проведения офицерских собраний. Именно здесь формируется коллектив, складываются первоначальные взаимоотношения, которые затем поддерживаются и сохраняются до тех пор, пока корабль не идёт на слом.
Старший в кают-компании – старший помощник. От него, собственно говоря, и зависит атмосфера, царящая в офицерском коллективе, складываются взаимоотношения. Безусловно, что привилегиями здесь пользуются те, у кого на погонах больше звёзд. Они тут потенциальные лидеры. И всё же, выполнение общего дела на ограниченном корпусом корабля пространстве, делает коллектив единомышленным. Посему грань между различными категориями, начиная от матроса и кончая командиром, невелика. Здесь от каждого, от выполнения им своих служебных обязанностей, зависит жизнь корабля и всего экипажа в целом.
За приёмом пищи в кают-компании всегда шумно. В это время о службе обычно не говорят. Идёт пустой разговор с обязательным подтруниванием над молодыми офицерами, которые ещё не обладают правом голоса.
Я сижу тихо и впитываю в себя вместе с пищей всё, что происходит вокруг.
Обычно «пожилые» офицеры, после принятия на грудь закуски, обращаются к вестовому так, – Вестовой! Мне первое с «мосло;м» принеси (так на флоте именуется кусок мяса с костью).
Слово «мосёл» мне не очень понравилось. И я решил ввести новый сленг по этому поводу.
– Вестовой! Мне, – не очень громко говорю я, – тоже завтра принеси первое с костью.
– Хорошо, товарищ лейтенант.
Наступило завтра. Обед шел своим чередом. Забрав у меня тарелку из-под салата, вестовой подошёл к окну раздачи пищи и громко произнёс, – Доктору первое положи.
И вдруг раздаётся дружный хохот. Я посмотрел в сторону вестового. Он нёс тарелку борща, в которой лежало огромных размеров ребро без единого кусочка мяса.
– Ты что принес? – меня коробило от негодования и унижения.
– Вы же сами, товарищ лейтенант, вчера просили принести первое с костью. Я принес.
Ну что можно было ответить? Нововведение не прошло, зато народ повеселил.

Как я уже упоминал, уклад жизни здесь тоже особый. Прибывший на корабль офицер или мичман обязан «прописаться».
Прошло недели две моей службы. Вдруг среди ночи, когда защитник, в моём лице, мирно спал, с шумом открылась дверь каюты и не совсем трезвый командир БЧ-4 (связи) Юра Андреев бесцеремонно расталкивает меня.
– Лейтенант! Вставай!
– Сейчас будут бить, – мелькнула первая мысль. – За что?
– Ты думаешь «прописываться»?
– Да, – говорю я, смутно соображая, как это делается.
– Так давай, «прописывайся»!
– Как! Ведь сейчас ночь! Паспортный отдел закрыт!
Он ухмыляется, поражаясь моей наивности, – У тебя «шило» (спирт, флотский доллар) есть?
– Нет.
– Одевайся!
Я покорно спускаюсь и натягиваю форму.
– Пошли.
– Точно будут бить, – не покидает меня эта мысль.
Я покорно следую за капитан-лейтенантом.
Мы идём по коридору и входим в каюту начальника РТС (радио-технической службы). А там – дым коромыслом, и в полном и в переносном смысле этого слова. Стол завален яствами и окурками. Над всем этим возвышается литровая банка спирта. Все присутствующие офицеры, а их человек семь, уже достаточно пьяны.
– Вот, привёл доктора, не хочет «прописываться».
– Я хочу, но как? – голос испуганно дрожит. Раздаётся пьяный смех, оживление.
– А очень просто. Накрываешь стол и приглашаешь офицеров.
– Но у меня нет спирта.
– А это нас меньше всего волнует. Покупай водку.
– А как же я её пронесу через КПП завода?
– А вот это нас совсем не… волнует. Садись к столу.
– Да я не пью.
– Садись, если приглашают.
Я сажусь.
Мне наливают в стакан спирт, слегка разбавив его водой, и я пью.
– Ну, будем считать, что ты «прописался».
– А в Гвардию ты собираешься вступать?
БПК «Сообразительный» был Гвардейским кораблём, названным в честь своего предка, который во время Великой Отечественной войны прославил себя подвигами и не имел на борту при этом ни одного убитого.
– А как? – снова лепечу я.
– А точно так же.
Мне снова наливают стакан. Слава Гриднев скручивает со своего кителя Гвардейский знак и погружает его в помутневший от воды спирт. Я пью… И вот уже этот знак красуется на моей груди.
Так я стал полноправным членом экипажа и был принят в Гвардию.
А водку я всё-таки пронёс через КПП. И стол накрыл. Но это была простая пьянка.
Прошёл месяц моей тихой и спокойной райской службы. Командир корабля, Александр Васильевич Жилин, офицер кручённый, деловой, говорит мне как бы между прочим, – Доктор! Представьте-ка мне амбулаторию к смотру.
А во всяком флотском мероприятии есть свой ритуал, узаконенный Уставом, различными наставлениями и руководствами.
В амбулатории сделана приборка, все расставлено и уложено, и я браво докладываю, – Товарищ командир! Амбулатория к смотру готова.
Командир спускается, идёт в моё заведение, открывает дверь и, ни слова не говоря, закрывает её и уходит.
Я ничего не понимаю. Бегу к служивым.
– А ты двери шкафчиков открыл, ящики выдвинул? – спрашивает меня сосед по каюте Слава Гриднев
– Нет.
И вот вторая попытка. Все чисто, выдвинуто, уложено. Снова доклад.
Командир входит в амбулаторию.
– Товарищ командир! Амбулатория к осмотру готова! – громогласно ору я.
Поверхностный осмотр глазами, целенаправленный подход к ящику с иммобилизационными шинами. За ними пыль. И снова молчаливый уход.
Здесь уже мне становится не по себе.
И снова протирка каждой шхеры, каждого уголочка. Ну, вроде всё. От блеска и чистоты рябит в глазах.
И снова доклад.
И снова, ничего не говоря, командир идёт в амбулаторию. Тут уже хочется писать в штаны.
– Красножон, – обращается командир к моему санинструктору, – выдвини нижние ящики.
– Они выдвинуты, товарищ командир.
– Я сказал полностью выдвини, дурака не включай.
Ящики покидают своё родное место. А под ними… Боже, чего там только нет.
Мне уже хочется не только писать, но и какать.
И снова командир, ни слова не говоря, уходит.
Три дня все вынималось (я даже и не предполагал, сколько в этом маленьком помещении может быть укромных мест), мылось, выбрасывалось.
Четвёртый подход.
Я поднимаюсь в каюту командира. Он лежит на койке.
В моем голосе слышна дрожь и на глазах наворачиваются слезы.
– Доктор! Ты понял что-нибудь?
– Так точно, товарищ командир!
– Ну, иди, занимайся.
– А вы когда придёте?
– Будет время, приду.
Больше он в амбулаторию не приходил.
Это был первый урок привития мне добросовестного подхода к своему делу.
Наверное, он дал больше, нежели если бы на меня кричали или применяли какие-то другие, предусмотренные для этих целей санкции.
Лейтенантская жизнь полна неожиданностей. Будто идёшь по тонкому льду. Не знаешь, где провалишься.
Подъём, зарядка, утренний чай, малая приборка – вот начало трудового флотского дня. Потом подъём флага и… пошло-поехало.
На утренний чай я что-то припозднился. За столом командир, командир БЧ-4 и я.
Только подали мне чай, только я укусил булку с маслом, как по кораблю раздаётся команда: «Офицерам и мичманам построиться, ют, правый борт»!
Я смотрю на реакцию командира БЧ-4, он – «годок» – продолжает спокойно пить свой чай.
А чем хуже я? Я тоже сижу и пью. Вижу, что командир корабля заёрзал на своём кресле, усы зашевелились. Он встаёт и молча выходит из кают-компании.
– Сейчас, доктор, тебя будут… – говорит Андреев это слово и тоже, не спеша, направляется на выход.
А я, как ужаленный в хвост и гриву, несусь на ют и встаю в строй. Вижу, что по шкафуту, красный как рак, идёт командир. Старпом пытается ему доложить. Он резко обрывает его и командует, – Мичмана свободны, разойтись по объектам приборки.
– Равняйсь! Смирно! Лейтенант Финогеев! Выйти из строя!
Бодрости в моем выходе нет.
– За нарушение корабельного распорядка дня объявляю вам выговор. Встать в строй!
– Есть выговор.
И ещё один урок был пройден. Это урок исполнительности. На первых этапах службы она крайне необходима.
Только с годами начинаешь осознавать, что не всегда всё нужно исполнять, ибо тогда и на себя времени не останется. Но… для этого требуется послужить и набраться опыта.
Окутанный светлой аурой, я служил на БПК «Сообразительный» до середины декабря. До нового 1978 года было буквально рукой подать. Всё шло замечательно – служба, семья, предпраздничное настроение… Вдруг по трансляции понеслось: «Начальнику медицинской службы прибыть в каюту командира корабля».
Командир за столом, в хорошем настроении, купил новую машину. Усы расплываются в улыбке.
– Доктор, ты готов встретить Новый год в Донузлаве?
Что такое Новый год – мне понятно, а вот что такое Донузлав, всё равно, что для пигмея Чукотка.
Непонимающе, но уже с тревогой смотрю на смеющееся лицо командира. Для флота шутка – больше, чем шутка.
– Собирайся. Через два дня туда идёт наша машина.
– Надолго, товарищ командир?
– Пока на три месяца.
– На три-и-и?! - лицо моё, наверное, выражает ужас. – А что я там буду делать?
– Лейтенант, вы задаёте слишком много вопросов. Там вам все объяснят. Между прочим, вы служите на военном корабле, а не на круизном лайнере.
Объяснят-то, объяснят… А что я дома скажу жене и сыну, которому два с половиной года?
Жена собрала меня в дорогу, на корабле дали командировочное предписание и отвезли в Донузлав, что недалеко от Евпатории. Вот только Евпатория – курортное место, а Донузлав – обдуваемое всеми ветрами «гнилое озеро».
На берегу моря, как в сказке, стоит белый домик. Это штаб. К причалам пришвартованы корабли. Километров в пятнадцати посёлок Новоозёрный.
Захожу в штаб. Представляюсь. Полупьяный капитан-лейтенант начинает философскую тираду о том, что я поздно приехал, что это почти уголовное дело и об этом будет сообщено командующему.
Запуганный насмерть, я всё-таки пытаюсь выяснить цель своего прибытия.
– Вы что, доктор, святой? Корабль завтра уходит в Красное море в район боевых действий. Там война идёт между дружественной нам Эфиопией и Сомали. Гибнут ваши чёрные братья. А вы тут сопли жуёте. Никакого понятия. Жуткое безразличие и полное отсутствие интернационального порыва.
Тут струя мочи из моей правой брючины растекается по полу.
– И на сколько корабль идёт?
– Минимум на полгода. Ты либо, правда, святой… Тебя что, не предупредили?
– Нет.
Дикий, злорадный хохот.
– В Николаеве тоже юмористы служат. Мичман, проводи эскулапа на корабль, а то ещё убежит, лови его потом.
Идём по причалу в сторону корабля. Это малый ракетный корабль.
– Мне же нужно сообщить домой. Жена ничего не знает, – говорю я.
– Пиши письмо и быстрее, а то не успеешь сдать почту.
Представляюсь командиру. Капитану третьего ранга явно не до меня. Он вызывает фельдшера, и я селюсь в амбулатории, она же и каюта.
Быстро пишу письмо, чтобы не скучали и ждали нескорых вестей с «курортной» зоны.
На следующий день под марш «Славянки» корабль вышел в море.
Пройдя через Суэцкий канал, мы вышли в Красное море и встали на рейде Эфиопии. Так я оказался в зоне военного конфликта между Эфиопией и Сомали.
Как такового участия в каких-либо военных действиях у нас не было. Основной работой был провод из Красного моря в Аденский залив через Баб-Эль-Мандебский пролив наших подводных лодок и обратно. Ну и, естественно, проводили слежение за супостатом.
Второй, менее приятной задачей, было участие в тралении мин. Тральщик ползёт впереди, а мы за ним. Вот здесь не зевай, иначе поднявшаяся мина может с успехом отправить тебя к праотцам. Служба моя ратная продолжалась без малого полгода.
Вернулись на Родину жарким летом.
Представьте себе, в каком виде я сошёл на родную землю: в чужой, замызганной белой фуражке, зимних ботинках, застиранной до дыр полугрязной рубашке, засаленных брюках, со скатанной шинелью в одной руке и портфелем в другой. Не правда ли, настоящий солдат, идущий с войны. Но каждому встречному ты это не объяснишь.
Кроме весёлого смеха у окружающих, я больше ничего не вызывал.
Обливаясь потом, усталый и грязный, я автобусом ехал из Евпатории в Николаев. Но это был путь домой, а он, как бы ни был труден, всегда устлан розами.
Вскоре меня направили на учёбу по хирургии в Севастополь в 23-ю интернатуру Черноморского флота, а после неё перевели на эсминец «Благородный», где я продолжил свои скитания по морям и океанам.
Эсминец «Благородный»… Об этом корабле я очень много написал рассказов, приведу один из них из книги «…и жизнь, и море, и любовь…», который называется «Дружба».

 

Эскадренный эсминец «Благородный»

У каждого человека есть любимая вещь, память о которой он хранит всю свою жизнь.
Среди сотен игрушек ребёнок выбирает только одну, единственную. Ей он отдаёт всю свою душу, всю свою любовь, с ней делится мыслями, ей доверяет тайны и любит на протяжении всей жизни. Бывает и такое, что хранит её до самой старости и затем передаёт в надёжные и ласковые руки внуков.
В моей длинной флотской биографии было много кораблей. На одних я ходил по морям и океанам. Другие готовил к выходу в большое плавание. Из этого множества я любил и люблю до сих пор только один – эскадренный эсминец «Благородный».

 

Я, Андрей Михайлов и Боря Мишин. Средиземное море

 
С этим кораблём связан довольно большой этап моей жизни. Шесть лет мы были соединены с ним одной судьбой. Вместе бороздили морские просторы, стреляли, ставили мины, следили за вероятным противником, искали подводные лодки, оперировали, лечили и выполняли ещё тысячу всяких задач, которые ставило перед нами высокое командование. Вместе с ним мы радовались рождению моего второго сына и горько оплакивали смерть моей мамочки, блевали желчью в жуткие шторма и шумно веселились в минуты редкого отдыха. За это время мы полюбили друг друга.
«Благородный»… Я постоянно чувствовал твою любовь ко мне и отдавал тебе свою. Мы с тобой были настоящими моряками, хотя и считается, что курица не птица, а доктор не моряк. Ведь в морях у нас тобой прошли годы, за бортом остались тысячи миль, на берегу же  – считанные часы.
И вот пришёл приказ о переводе меня на другой корабль. Приближалось время нашего с тобой расставания. Мне очень хотелось что-то взять у тебя на память. Но такое, чтобы взглянул и заплакал.
У меня есть твой военно-морской флаг, который бережно лежит в шкафу. В день Военно-морского флота я достаю его и нежно целую. Он хранит память о тех днях, когда в морях дороги наши были едины.
Но мне ещё хотелось чего-то такого, чего нет, и не будет ни у кого на свете. И я задумал совершить преступление – украсть рынду – корабельный колокол, старинной вязью на котором написано «Благородный». Представить себе такое практически невозможно. На корабле украсть рынду! Это почти ограбление века!
Я ходил вокруг неё, трогал холодную медь руками, пробовал на вес (а весила она не один десяток килограмм) и сосредоточенно думал, как её огромную и тяжёлую незаметно снять и вынести с корабля.
Но… Преступление века в одиночку не делают. Посвящать кого-либо в такое мне не хотелось. Ведь за это можно угадить и за решётку. А кто за неё хочет?
Так мы и расстались. Но память о тебе, мой дорогой, мой любимый корабль, мой эскадренный эсминец «Благородный», живёт в моем сердце до сих пор.
Я всегда помню о тебе. Помню и люблю. И помнить буду. И дети мои тебя помнят. И внукам о тебе расскажу.

 

Офицеры эсминца «Благородный»: Андрей Воронин, Александр Финогеев,
Александр Пушкин, Эдуард Хайкин, Александр Губа. Тарту. Сирия

 
Я на «Благородном» прослужил 6 лет. Очень любил и люблю этот корабль. Именно он закалил мой характер и сделал меня пунктуальным, ответственным, трудолюбивым, честным, инициативным (хотя на флоте инициатива была, есть и будет наказуемой), коммуникабельным, целеустремлённым, справедливым, отзывчивым и добрым. Я сохранил и «преумножил» чувство юмора, бескорыстие и доброту. Так много о себе хорошего сказал, что даже стыдно стало, но все эти черты в той или иной степени у меня присутствуют.
Полагаю, что весёлый нрав помог выжить в период моего становления корабельным офицером. А это становление было трудным. В нём я походил на муху, пытающуюся пробить оконное стекло.
На эсминце «Благородном», при экипаже почти в 300 человек, служило 18 офицеров и 12 мичманов.
В море офицеры и мичманы практически не встречаются, круглосуточно несётся вахта у действующих механизмов. И только на якоре или в базе кают-компания оживает. Именно тогда за столом шумно и весело, идёт живая беседа. И только замполит с представителем особого отдела в этом не участвуют, ибо ни один, ни второй не должны глубоко соприкасаться с народом.
Повторюсь, я служил на многих кораблях, много видел офицерских коллективов, но дружнее, чем на «Благородном», не видел нигде. Здесь готовили вкусно, и хоть служба изматывающая, офицеры были дружны и открыты. Когда начальство, насытившись, покидает кают-компанию, в ней всегда становится шумно. Каждый стремится блеснуть природной эрудицией, изрыгнуть из себя что-то новое.
Трудовой день не располагает к частым встречам, поэтому истосковавшись по «человеческому» общению офицеры расслабляются именно здесь. Вечерами в кают-компании собирается вся обеспечивающая смена. Что-то обсуждают, играют в шашки, шахматы нарды и даже домино. Здесь всё общее, от мыслей, до целей.
О «Благородном» и его офицерах я могу говорить много. И у меня написано бесчисленное количество рассказов об этом. Я с большой любовью и уважением вспоминаю офицеров, с которыми не один год бороздил моря и океаны. Это командиры: А.С. Цубин и Г.Н. Шевченко; старший помощник А.Н. Яковлев; политработники А.М. Мохорт и Н.В. Иванов; штурман Коля Молоканов; связист Лёша Шеметюк; минёр Андрей Михайлов; артиллеристы Николай Иосифович Васянович, Саша Пушкин, Вася Старухин; радиотехник Эдик Хайкин; механики Виктор Волнухин, Коля Иванов, Юра Винокуров, Витя Завгородний, Саша Губа, Петя Дидан, Валера Михайлов… И многие, многие другие.

 

Н.И. Васянович, А.В. Финогеев, А.Б. Пушкин. Эсминец «Благородный». 1979 год
Хочу сразу сказать, первые год-полтора было сложно. Сравнить себя могу только со свободолюбивым животным, которого изловили и посадили в тесную клетку. И вот ты ходишь в ней, а выйти не можешь. Но ничего, пообтёрся, адаптировался, попривык… И всё равно душа стремилась ввысь и вскоре стала находить лазейки для своего полёта!
В 1979 году я нашёл дорогу, ведущую к вершине Олимпа, и больше с неё не сворачивал.
Осенью 1979 года в штормовом Чёрном море на советско-болгарских учениях «Крым-79» под руководством командующих Черноморского и Болгарского флотов, я сделал операцию по удалению аппендицита, стал безумно популярной личностью и приобрёл презумпцию невиновности. Вот тогда ко мне вернулась моя необузданная энергия, и я мог позволить себе то, чего не могли другие корабельные офицеры. Таких операций на боевой службе в открытом море я потом сделал 12. Больше такого никто не делал. Двенадцать спасённых жизней! Это очень много!
Моим всегдашним ассистентом на операциях был мой друг Саша Пушкин, командир ГУАО (группа управления артиллерийским оружием), личность интересная и очень своеобразная. Мы с ним оба боготворили свободу действий, но отличались лишь тем, что он питал нежные чувства к морю, а я, страдая морской болезнью, это море недолюбливал.


 

Очередная операция в море

Повторюсь, на «Благородном» был очень дружный и спаянный коллектив, и служилось здесь легко, если так можно сказать о военной службе.
Прослужил я на эсминце «Благородный» шесть лет.
 

Николай Молоканов, Алексей Шеметюк и Александр Финогеев.
Варна. Болгария. Каменный лес. 1980 год

Командир эсминца «Благородный», а в последующем и командир 181 бригады строящихся и ремонтирующихся кораблей в Николаеве, капитан 1 ранга Г.Н. Шевченко так написал обо мне в предисловии к книге «Миражи тумана».

Всю свою сознательную жизнь я прослужил на Краснознамённом Черноморском флоте. А начинал на эскадренном миноносце «Благородный» в различных должностях, начиная с командира группы и заканчивая командиром этого корабля. Был также командиром 181 бригады строящихся и ремонтирующихся кораблей, а закончил службу – командиром Управления испытательного Центра ВМФ.
Я считал и считаю, что достаточно хорошо знал и понимал своих подчинённых, особенно офицеров и мичманов, с которыми приходилось служить не один год, был в курсе их бед, радостей и чаяний, старался помогать в трудную минуту.
Каждый из них разный. Каждый был личностью, со своим характером, понятием жизни и отношением к ней. Одни экспансивны и вспыльчивы, другие, наоборот, обидчивы, третьи – быстро уходят в себя, с этими труднее всего, а четвёртые – просто обычные люди с нормальным поведением и покладистым характером. Таким был и повествователь этой книги Александр Финогеев, правда, в нём постоянно присутствовала некая чертовщинка. Он любил и поговорить, и пошутить, а порой и больше.
К каждому следовало найти свой индивидуальный подход. На корабле нельзя быть самодуром и махать шашкой направо и налево. А пра;ва калечить судьбы никому не дано.
На корабле, в море человек ограничен многим: и пространством, и временем, и передвижением, и возможностью часто общаться с близкими, семьёй, лишён множества других, свойственных гражданской жизни, радостей. Эти лишения и являются катализатором человеческих качеств, волевых и моральных устоев личности.
Тут всё сосредоточено вокруг выполнения своих функциональных обязанностей, поддержания в боевой готовности корабля, чёткого выполнения задач боевого охранения, предотвращения военного конфликта и недопущения военных действий вероятного противника. В этих условиях офицеры, мичманы и матросы действуют так, как диктует им Корабельный Устав. И всем трудно. И всем тяжело. И всем несладко… 
И хочется порой послать всё куда подальше. Но надо вытерпеть, выдюжить, не замкнуться в себе.
На наш корабль лейтенант медицинской службы А. В. Финогеев, окончивший Военно-медицинскую академию имени С. М. Кирова в городе Ленинграде, пришёл осенью 1978 года после учёбы в интернатуре по хирургии. До этого он полгода прослужил на большом противолодочном корабле «Сообразительный» и пять с половиной месяцев находился в Красном море на малом ракетном корабле, который выполнял свой интернациональный долг, помогая братской Эфиопии.
Чего-то экстраординарного, необычного в докторе не наблюдалось. Хочу отметить, что «исторически» в кают-компании эсминца «Благородный» с самой его постройки сложились очень хорошие, добрые и дружеские отношения между офицерами. Среди них не было надменности старших и неуважения к младшим.
Очень скоро флотский доктор стал своим, родным и близким. Но до полного раскрытия его характера было ещё далеко. Он, слегка прищурив глаза, рассматривал тебя, как бы проникая в твою духовную суть, эта привычка осталась у него до сих пор; ко всему присматривался, изучал, фиксировал и впитывал в себя.
Лейтенанты обычно все немногословны, но к доктору волей-неволей тянутся люди. Одни испытывают недуг, другим нужно похмелиться, а запасы спирта на корабле есть только у командира, этот спирт трогать без разрешения никому не позволено. Есть медицинский спирт и у доктора. Наверное, поэтому начальники медицинских служб быстрее входят в коллектив и быстрее в нём адаптируются.
Хочу сразу сказать, что Александр Витальевич был профессионалом с большой буквы. В нём природно жил врач. Он ничего не боялся, не пасовал ни перед какими обстоятельствами. И ему везло.
Первый настоящий шаг в его профессиональной флотской жизни был сделан на советско-болгарских учениях «Крым-79» под руководством командующих Черноморского и Болгарского флотов, когда Финогеев в штормовых условиях выполнил хирургическую операцию, удалил аппендицит. Профессионалы госпиталя позже высоко оценили и постановку диагноза, и качество проведённой операции, и навыки молодого врача.
После этого момента его признали и оценили все. А кораблю, который часто находится вдали от родных берегов без профессионального врача, очень трудно. Сказать честно, будучи командиром корабля, я никогда не волновался и не переживал за свою медицинскую службу. Я знал твёрдо, что там всегда всё в порядке.
Хочу ещё заметить: когда в его подразделение приходил новый матрос, Александр много времени, сил и энергии тратил на обучение его, чтобы тот во время отсутствия начальника медицинской службы мог его заменить. И такой моряк к концу службы на корабле уходил в гражданскую жизнь готовым медицинским работником, поступал в высшее медицинское учебное заведение. Допускаю: из них выходили неплохие врачи. Я не могу даже перечислить, что не делалось нашим врачом на корабле. Он выполнял множество различных операций: вскрывал гнойники, удалял доброкачественные опухоли, кисты копчика, воспалённые аппендикулярные отростки, лечил переломы, вправлял вывихи, даже пришил отрубленный палец… О терапевтических заболеваниях даже молчу.
Человеческие качества у Александра Витальевича проявлялись по-разному. В нём жил больше мальчишка, чем покорный, дисциплинированный офицер. Пользуясь своим привилегированным положением, он мог что-то сказать или пошутить в любое время. И это было уместно, смешно. Его порой даже наказывали за это. Но бессмысленно ломать сформировавшийся характер, как и бесполезно исправлять изгиб дерева.
Жизнь не всегда была с нами ласкова. Родился у Александра сын, а он его увидел лишь спустя три месяца, умерла мать, которую сын не смог похоронить… И это всё море.
А семья без квартиры, а жена без мужа, а дети без отца…
И это тоже море.
И как ни было тяжело, он всё вынес, оставшись весёлым и обаятельным человеком. Финогеев был душой коллектива. Когда он уходил в отпуск, кают-компания замирала в летаргическом сне. Его уважали и любили, а вот вступать в полемику побаивались. Он никогда не задумывался над вопросом и отвечал мгновенно, особенно если над ним кто-то пытался плохо пошутить или унизить. С его характером, находчивостью и быстротой реакции надо было играть в КВН, но флот – не место для пародий и шуток.
Не знаю, писал ли он что-то в те годы, но тяга к творчеству у него была всегда. Помимо многочисленных бумаг и документов, конспектов и протоколов, которые положено вести на корабле, он находил время для чтения художественной литературы, выпускал сатирическую радиогазету, сочинял для неё шутки и песни.
Он постоянно искал себя в творчестве. Вначале писал руководство для молодых корабельных врачей, потом справочник по электрокардиографии, позже – пособие по иглорефлексотерапии. И всё это его интересовало, увлекало. Позже сочинял сценарии к новогодним утренникам, репризы для команд КВН. И если быть честным, я нисколько не был удивлён появлению его первой книги, затем второй, третьей и так далее. И что характерно, во всех рассказах он разный, как и его характер.

 
Море, море… 1981 год
Надо сказать честно: доктору на корабле труднее всех. Исполняя всё, что делают и остальные, он ещё и заботится о здоровье моряков. Выполняет операции САМ (я подчёркиваю – САМ), без профессиональных медицинских работников. Он порой оставался один на один со смертью. И всегда побеждал её.
 
Можно выстрелить и не попасть, не засечь подводную лодку, не увидеть надводную цель или пропустить самолёт. За это ругают, объявляют выговоры, задерживают звания… Это всё нарабатывается опытом, тренировками и повторными выполнениями тех или иных приёмов. Но флотский врач ошибиться не имеет права. Слишком велика профессиональная ответственность корабельной службы, заставляющая забывать и о себе, и о близких.
Сегодня могу сказать: корабельный доктор не любил бушующего моря, но очень походил на него своей кипучей энергией.
Он иногда приезжает ко мне в гости. И пусть седина побелила голову и бороду, он нисколько не изменился… Финогеев и сейчас остался тот же, улыбающийся, весёлый и остроумный.
Пишет Александр Витальевич хлёстко, его очень легко читать. Думаю, что служба в военно-морском флоте и сделала его писателем.
Дети подарили ему двух внуков и внучку.
Пусть же ему всегда сопутствует удача в жизни и на литературном поприще!
Попутного ветра тебе, моряк!
Ждём от тебя новых рассказов, в которых ты живёшь сам и даёшь жить другим.
Семь футов под килем!


Служа на «Благородном», мы заходили в Варну (Болгария), Тунис, югославские порты Сплит и Дубровник, сирийский порт Тартус.

 
1982 год

В августе 1982 года, выйдя из Севастополя и обогнув Европу, эсминец «Благородный» пошёл на ремонт в Кронштадт.

 
 

Со старшим помощником А.Н. Яковлевым. Кронштадт. 1984 год

В 1984 году я вновь вернулся в Севастополь. Меня назначили начальником медицинской службы на сторожевой корабль «Беззаветный».
Это уже совершенно другой корабль, где коллектив был не очень дружным, разобщённым, обособленным. Да и командование корабля пыталось всеми силами разъединить офицеров и мичманов.
Но и здесь служили хорошие офицеры: Володя Убыйвовк, Игорь Шалаев, Лёша Колтыгин, Витя Чулков.

 

Концерт художественной самодеятельности. Средиземное море.
СКР «Беззаветный». 1985 год

 
На этом корабле я прослужил год, сходил на боевую службу, сделал ещё одну аппендоктомию. Операция была очень сложной, аппендикулярный отросток располагался ретроцекально (отросток расположен в свободной брюшной полости и лежит между задней стенкой слепой кишки и брюшиной, покрывающей клетчатку забрюшинного пространства). Острый ретроцекальный аппендицит представляет одну из атипичных форм заболеваний червеобразного отростка.
Подобная операция сложна даже в условиях больницы и клиники, а уж на корабле, где только один врач и больше никаких медицинских работников нет, – тем более. Эта операция под общей анестезией длилась около четырёх часов. Понять всю сложность и ответственность может только врач-профессионал.
Это у меня описано в рассказе «Уникальная операция».

СКР «Беззаветный» находился под Испанией. Что его туда занесло, одному флоту известно.
Вокруг ни одного советского корабля. А тут ночью у красавца матроса случается аппендицит. Причём все конкретно и медлить нельзя.
Прибыл я служить на этот корабль буквально три месяца назад, и мы сразу вышли в Средиземное море на боевую службу. Кого поставить ассистентом? Офицеров практически не знаю.
Нашёлся доброволец, Вадим, фамилию не помню, командир БЧ-7. Мать его была врачом и контакт с медициной у него «тесен».
Он был тучен, рыхл, носил очки и походил на типичного интеллигента.
Больной лежит на столе. Кожа обезболивается новокаином и делается разрез. Появляется первая кровь. Рана сушится, сосуды пережимаются зажимами и перевязываются.
И вот рана, которую ассистент расширяет крючками, как-то странно стала раздвигаться.
Я взглянул на него. Лицо Вадима было мертвенно-бледным, капли пота стекали по лбу, глаза запали и стали тусклыми.
– Док, мне хер-р-рово, – Вадик немного картавил.
– Потерпи. Сейчас перевяжу сосуд, и займемся тобой. Дыши глубоко ртом. Быстро нашатырь и подкожно кордиамин! – уже кричу я санинструктору.
Но было поздно. Боевой офицер, как подкошенный, рухнул на палубу в обморок. Падая, он подрубил ножную часть складного операционного стола. Больной изогнулся.
Накрыв рану салфеткой и поправив стол, я бросился к бездыханному офицеру, понимая, что тот сейчас забьётся в судорогах.
Через двадцать минут офицер принял человеческий вид.
Возникла новая проблема. Нужен новый ассистент. На его поиски, помывку, одевание (и мне тоже надо было по-новому мыться и одеваться) ушло минут сорок.
Уже час больной лежал на столе.
Наконец все наладилось, и операция продолжилась.
Но беда не приходит одна. Толстая кишка никак не выводилась. Илеоцекальный угол был как припаянный к брюшине. Пришлось расширить рану или, как говорят хирурги, операционное поле.
Результаты – мизерные.
Уже и с моего лба пот катится ручьём и внутри делается как-то нехорошо.
– Что делать? – эта мысль сверлила воспалённый мозг.
Наконец, в каком-то состоянии безысходности, я резко потянул кишку на себя. В брюшине образовалась маленькая дырочка. Сунув мизинец в это отверстие, я облегчённо вздохнул, аппендикулярный отросток был найден, он оказался за брюшиной. Тут нужны были только техника, внимание и аккуратность. Спустя четыре часа больного перенесли в лазарет.
И, как писалось в умном учебнике, была сделана уникальная операция.
Да. В ней всё было уникально. Но об этом знал только доктор, но и он дико хотел спать.

На всех этих кораблях я многократно проходил через проливы Босфор и Дарданеллы, Суэцкий канал. Бороздил Чёрное, Мраморное, Эгейское, Средиземное, Красное, Ионическое, Адриатическое, Тирренское моря, Атлантический и Индийский океаны. Через Баб-эль-Мандебский пролив выходил в Аденский залив Аравийского моря Индийского океана. Обогнул Европу, перейдя из Севастополя в Кронштадт (остров Котлин) через Гибралтарский пролив, Бискайский залив, пролив Ла-Манш, Северное, Балтийское моря и Финский залив. Проходил через Мессинский пролив между Сицилией и Италией, и Бонифациев, между островами Корсика и Сардиния.
Летом 1985 года, вернувшись на «Беззаветном» с боевой службы, я был назначен флагманским врачом в г. Николаев в 181 БСРК (бригада строящихся и ремонтирующихся кораблей).

 

Штаб 181 бригады строящихся и ремонтирующихся кораблей. Николаев. 1987 год

Сначала мы жили в семейном общежитии, а через год получили 3-х комнатную квартиру в новом микрорайоне г. Николаева – Намыв, в 500-х метрах от реки Южный Буг. Дети пошли в школу, жена на работу в Дом культуры.
Здесь была не служба, а рай, в полном смысле этого слова! Правда, я год не выходил из кабинета, создал образцово-показательную документацию и потом больше практически ничего не делал. Меня проверяла серьёзная московская комиссия и поставила хорошую оценку.
На николаевских заводах в Херсоне и Киеве строились военные корабли, а в Николаеве они ещё и ремонтировались. Я участвовал в формировании и подготовке медицинских служб авианесущих кораблей «Минск», «Новороссийск», «Адмирал Горшков» и «Адмирал Кузнецов»; готовил медицинские службы всех кораблей к выходу их из завода в море, осуществлял контроль за санитарным состоянием в гарнизоне, проведением лечебно-оздоровительных мероприятий на кораблях и в частях. Был начмедом Николаевского Военно-морского гарнизона, куда входили военно-морской госпиталь, флотские авиационные части, строительный батальон и другие мелкие подразделения флотского обеспечения, два детских сада и летний детский оздоровительный лагерь.
Офицеры здесь служили взрослые, имевшие богатый опыт корабельной службы. Служить было интересно и не обременительно. С любовью и душевной теплотой вспоминаю командиров бригад: А.С. Цубина, В.И. Долгова, Г.Н. Шевченко, заместителя командира бригады по политической части В.Ф. Жовтоножко, начальников штаба П.П. Журавлёва и Ю.И. Ярошенко; офицеров штаба: В.А. Носачёва, П.И. Плехова, В.Н. Романова, И.А. Шалаева, В.В. Денисова, В.К. Шелкопляс, В.Н. Алексеева, В.Ф. Двуреченского, В.В. Котова, А.Д. Буланкина, В.И. Свидерского, Ю.А. Ремчукова, Е.М. Казанского; начальников кабинетов: Юру Кочеткова, Сашу Понамаренко, Ваню Стебло, Сашу Марьянко, Николая Цыму, Сергея Назарину.
Капитан 2 ранга Пётр Иванович Плехов, заместитель начальника штаба по боевой подготовке, до Николаева служил командиром корабля в Поти. Он был просто замечательный человек, добрый, честный, отзывчивый, порядочный… и трудоголик. С ним было легко служить и решать все проблемы. При его достаточно нервной должности и занятости он всегда находил время, чтобы помочь офицеру, подсказать ему и подставить плечо оступившемуся. И что характерно – он никогда не кричал. Его ценили и любили все! До безумия любил спорт. Сейчас он живёт в Иркутске, ещё работает. По-прежнему любит играть в футбол, волейбол, научился кататься на коньках. А как заядлый рыбак, ездит на озеро Байкал и ловит хариуса.
Самыми умными и ответственными у нас считались Володя Романов, Вячеслав Денисов и Евгений Казанский.

После развала Советского Союза время в стране было очень сложное, процветала разруха и преступность. Заработную плату не платили по три месяца. У меня даже возникала мысль уволиться из Вооружённых сил. Но дослужил…
Считаю, – флот дал мне многое. Он воспитал меня и научил работать. Я пунктуален, требователен к себе и подчиненным. И всегда справедлив. Повидав унижения, никогда не позволял себе унизить или обидеть кого-то.
Если признаться, море не любил, в котором провёл (если сложить всё моё пребывание на его просторах) пять лет из восьми лет службы на кораблях. А вот себя любил всегда и люблю до сих пор, а себя моряка – просто боготворю! И форму шил, чтоб не я, а женщины оборачивались и глядели мне в след! Но всё в этой жизни проходит. Прошла и служба.
За время службы, кроме 23-й интернатуры по хирургии в Военно-морском госпитале Севастополя, прошёл интернатуру по терапии при 442-й окружном военном клиническом госпитале в городе Ленинграде, а также курсы по организации здравоохранения и иглорефлексотерапии в Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова.
В Николаеве, кроме организаторской работы, я активно занимался лечебной практикой, широко использовал иглорефлексотерапию, овладел различными приёмами и видами массажа и мануальной терапии. Освоил бесконтактный массаж по Джуне.
Но этого показалось мало. Я три раза обучался на курсах по парапсихологии, получил звание Магистр. Активно использовал эти методы нетрадиционного лечения и даже проводил оздоровительный коллективный сеанс со сцены.
Дети, Петр и Александр, выросли. Теперь их тоже величают по имени и отчеству. И они тоже растят своих детей, моих замечательных внуков Егора, Захара и Маргариту. Дай им Бог здоровья, счастья и успехов!

 

День Победы. 2013 год

В Николаеве у меня много друзей: Володя и Валя Дюмины, Оля и Саша Сизоненко, Коля и Нила Ярёменко, Сергей и Светлана Липатниковы, Володя и Лариса Романовы, Ирина и Дмитрий Нечитайло, Лидия и Анатолий Брагины, Любовь Николаевна Варюшина, Татьяна Васильевна Твердая, Инна Владимировна Письмненная, Жанна Анатольевна Гоцул, Александр Анатольевич Приходько, Руслан и Татьяна Кривда, Сергей Николаевич Жевилов, Лариса Николаевна Тарасова, Владимир Иванович Загоруйко, Валентина Леонидовна Иванова, Игорь и Лариса Клюхины, Валентина Ивановна Митина…

Жизнь гражданская

Отслужив на доблестном Военно-морском флоте 26 лет, в 1998 году я демобилизовался и перешёл на новый виток человеческого существования – в гражданскую жизнь, жизнь сложную и непонятную. Если бы время было иное, непременно стал бы главным врачом в лечебном учреждении. Но, придя на работу в областное Управление охраны здоровья, я увидел работу главного врача областной больницы, у которого каждый день начинался с поиска мешка картошки, чтобы хоть чем-то покормить больных, и ведра бензина для скорой помощи.
 
Я искал себя. Поработав в областной медицине, перешёл в медицину катастроф, а потом в городское Управление охраны здоровья. Мне уже стали предлагать солидные должности, но… к ним душа не лежала.
В 2002 году я присутствовал на врачебной конференции в селе Степовое, что в 38 километрах от Николаева. Там директор совхоза, Герой Социалистического труда Владимир Григорьевич Погорелов построил шикарную больницу, а при ней реабилитационный центр. И я уехал туда работать, стал заведующим реабилитационного отделения.

 

С коллективом Степовской больницы. 2013 год

Оснастить реабилитационное отделение оборудованием мне помог Владимир Григорьевич. Заработали кислородные, углекислые и жемчужные ванны, подводный душ-массаж, циркулярный и восходящий души, душ Шарко. Он купил аппарат для лазеротерапии, биоптроны, массажную корейскую кровать, инфракрасный коврик с подогревом, вибромассажёр, доску Евминова. Делались парафино-озокеритовые аппликации, ингаляции и многое-многое другое.
Конечно, целесообразность этих покупок требовалось обосновывать, но он всегда шёл мне на встречу и покупал. По своей оснащённости реабилитационный центр был, не боюсь этого слова, лучшим в Украине, что вызывало естественную зависть руководства многих больниц района и области.
С большой любовью и теплотой хочу вспомнить тех, с кем работал: О.А. Шурина, С.А. Петренко, Л.А. Руденко, Люда Явниченко, Лиля Лихоступ, Олёна Форова, Жанна Кулинка, Ольга Костенко, Оля Радько, Ира Феттер, Люда Руденко, Катя Беккель…
Больница пользовалась очень большой популярностью. Там, помимо расширенного и качественного лечения, были просто сказочные условия пребывания. Палаты рассчитаны на 1–2–4 человек. В каждой палате был туалет, ванна или душ, телевизор и холодильник. На стенах висели картины, а на подоконниках стояли цветы.
Время не лучших перемен развалило и эту больницу. В 2013 она прекратила своё существование. Я перешёл работать в детское лечебно-оздоровительное учреждение для детей-инвалидов.
 

В Степовом я познакомился с замечательными людьми: Богданом Михайловичем и Антониной Леонтьевной Мельницкими, Сергеем Васильевичем и Светланой Васильевной Проданчук, Виктором Александровичем Савтор, Владимиром Стаховичем Диким, Ольгой Александровной Шуриной, Леонидом и Григорием Адамовичами Нестеренко, Александром и Николаем Александровичами Слюсоренко, Анной Степановной Павловой, Александром Михайловичем и Валентиной Васильевной Кавюк, Юрием Христофоровичем Гасоян, Татьяной Ивановной и Василием Леонтьевичем Резниченко, Марией Ильиничной Капелищук, Толей Казаченко, Ольгой Александровной и Иваном Григорьевичем Глуховыми, Светланой и Игорем Ордеха…
Всех перечислить просто невозможно. Все эти люди прекрасны и достойны того, чтобы о них писали.
 
Писательская стезя

Как и когда я пришёл к писательской деятельности, сказать трудно, но всю жизнь меня тянуло чего-то создавать на литературном поприще. Всегда любил писать сочинения в школе. На службе, кроме разной и прочей документации, придумывал всякие байки, выпускал юмористическую радиогазету, писал эпиграммы на сослуживцев или оды ко дню рождения, сценарии к детским новогодним утренникам, репризы для команд КВН Николаева и Белоруссии. Даже отдал в народ пару четырёхстрочных страшилок с безумно тривиальным содержанием.
Кроме оказания квалифицированной медицинской помощи морякам Черноморского флота, я, стремясь облегчить службу начинающим корабельным врачам, пишу «Памятку начальнику медицинской службы надводного корабля», «Пособие по электрокардиографии», «Справочник иглорефлексотерапевта».
Как-то мой старший сын Пётр сказал, что раз я много видел, интересно рассказываю, почему бы не попробовать это выразить на бумаге. И я попробовал… Пробую до сих пор. Это уже не просто хобби, это стало нормой жизни. И мне это нравится, без этого я уже не могу.
Мой писательский талант проявился, когда я был уже на пенсии, жил в Степовом и работал в больнице. Именно терпкий горьковатый степной воздух был тем эликсиром, который способствовал раскрытию моего дара.
 
 
             
Открытие флотской библиотеки. Николаев. 2018 год

Я познакомился с поэтами и публицистами. Лауреат Государственной премии, поэт Дмитро Креминь; поэты и писатели: Вячеслав Качурин, Владимир Христенко, Надежда Щедрова, Лариса Матвеева; литературный критик Евгений Мирошниченко проявили к молодому автору отеческую заботу и показали путь в большую литературу.
В 2008 году вышла моя первая книга рассказов «В те дни в морях дороги наши были», в 2009 году – «…и жизнь, и море, и любовь…», в 2013 году – «По местам стоять!», в 2014 году – «В жизни не поверю», в 2015 году – «Миражи тумана», в 2017 году – «История посёлка Беково в фактах и лицах» в 498 страниц, написанная совместно с В.В. Бунтиным.
Я публиковался в литературно-художественных периодических изданиях: «Николаев литературный», «Соборная улица», газетах, «Южная правда» и «Вечерний Николаев». В 2014 году стал членом Союза писателей России.

 

Поэт В.Т. Качурин вручает мне билет члена Союза писателей России. 2014 год
 
 

Мой билет № 8000 !

Вот что написал в предисловии к моей книге «Круги на воде» писатель, поэт, композитор и профессор Александр Кузьмич Иванов.

У меня в руках новый, ещё не изданный, сборник рассказов николаевского прозаика Александра Витальевича Финогеева. Это его шестая книга. По прочтении подумалось вот о чём. В своё время великий Лев Толстой, размышляя о будущем литературы, пришёл к такому выводу: «Писатели, если они будут, будут не сочинять, а только рассказывать то значительное или интересное, что им случилось наблюдать в жизни».
Первую свою книгу «В те дни в морях дороги наши были» Александр Финогеев написал в 2008 году, когда ему уже было пятьдесят пять лет. После окончания Военно-медицинской академии в городе Ленинграде он отслужил военным врачом на кораблях и в частях Черноморского флота двадцать шесть лет, а после службы работал в гражданском здравоохранении. В жизненном багаже – уникальный опыт, пытливые наблюдения, духовная зрелость.
Потом у Финогеева книги посыпались как из рога изобилия. В 2009 году – «…и жизнь, и море, и любовь…», в 2012 – «Вiра, Надiя, Любов» (в сборнике), в 2013 – «По местам стоять!», в 2014 – «В жизни не поверю!», в 2015 – «Миражи тумана». И это не двадцать, не пятьдесят страниц, а триста и более! Такому обилию жизненных впечатлений, такой работоспособности и упорству можно только позавидовать. И от количества книг их литературное качество только возрастает. Финогеев становится мудрее, а его произведения осмысленнее. Акценты же неизменны – дружба и любовь, правда и добро, поступки и чувства, достойные Человека.
Многие врачи (вспомним: Антон Чехов, Владимир Даль, Михаил Булга-ков, Григорий Горин, Василий Аксёнов, Викентий Вересаев, Станислав Лем, Конан Дойль и многие другие), оставив свою основную профессию, стали писателями. Почему? Наверное, труд врача располагает к большому пониманию философии жизни, знанию психологии человека и огромному опыту общения с людьми. И конечно же, талант, заложенный Богом. Финогеев тоже, ступив на писательскую стезю, стал «врачевателем души».
В одной из передач на николаевском телевидении Александра Финогеева назвали «Наш николаевский Чехов!» Я с таким гиперболическим утверждением согласен. И совсем не потому, что мне хочется причислить своего друга к когорте великих. Тут важен творческий посыл. В его рассказах присутствует и мягкий юмор, и человеческая трагедия, и тонкие психологические наблюдения, и зрелые мысли. А главное – стремление рассекретить глубинные мотивы событий, поступков, чувств.
 
Ещё его называют мастером диалога. В них он раскрывает и облик, и характер героя, его взаимоотношения с окружающим миром и суть происходящего. Кто знает Финогеева лично, может смело узнать в нём любого из его героев. И язык его живой, невыдуманный, народный, лексика богата и изысканна.
Когда встречаешь Сашу Финогеева и видишь его радостное, улыбающееся лицо – это к удачному дню и хорошему настроению. Из него позитивная энергия буквально бьёт фонтаном. Поговорим на темы, далёкие от официальных. А говорить с ним можно буквально обо всём. Он многое видел, многое знает. И умеет слушать и присматриваться. Потом всё интересное, причудливо трансформируясь и обобщаясь, обогатит его литературный опыт.

 
Хорошее настроение

И всё же за его весёлостью и непринуждённостью проглядывается долгая, не всегда радостная жизнь. Жизнь, посвящённая людям, – как врачом, так и писателем.
Учитывая, что он военный врач, в большей части его рассказов, особенно ранних, события связаны с военно-морской службой. Его герои – моряки и офицеры. Он эту жизнь знает не понаслышке. Поэтому романтика моря описывается ярко и пронзительно. Он обращается к нашей потаённой искренности и к несбывшимся мечтаниям. Это дорогого стоит.
Свою новую книгу Финогеев начинает с повествования под названием «Дождь», где есть и радость встречи, и большая любовь, и неисчерпаемое горе, и смерть… Трагедия жизни. Трагедия любви. Фатальный исход. У меня – невольная слеза.
А вот второй рассказ – «Пятница, тринадцатое» – юмористическая коллизия. Умом понимаешь, что в жизни такого не может быть, хотя именно такие жизненные виражи и запоминаются, и увлекают.
Это стиль Финогеева, где юмор тесно переплетён с сентиментальностью и драмой. Он мастерски описывает безбрежность моря, бескрайность степей, природу и быт своих героев, которые сразу предстают в воображении читателя. Р.-М. Рильке подсказал: «Художник – это человек, который пишет с натуры».
Галерея образов, палитра мыслей, калейдоскоп коротких и длинных сюжетов создают атмосферу лёгкости, доступности и, я бы сказал, крылатости.
В отличие от предыдущих своих книг, Александр Витальевич ввёл новый раздел – «Дети». Это не подражание миниатюрам К. И. Чуковского, а, скорее, развитие благодатной темы детской наивности и непосредственности. Читается с удовольствием и улыбкой.
И в конце книги его мысли-афоризмы, философские и поучительные, – о сущности нашего бытия.
Безусловно, окончательную оценку поставит читатель. Именно ему жить с героями этих повествований, с ними ему смеяться и грустить. Только ему решать – жить произведению или остаться в забвении. Но я уверен – эта книга найдёт своего читателя.

 

На презентации моей книги в городской библиотеке им. М.К. Кропивницкого
города Николаева. Справа – ведущая презентации, главный библиотекарь отдела электронной информации И.В. Письменная


Я – финалист национальных литературных премии «Писатель года» в 2020 году, «Русь моя» в 2021 году, «Писатель года» в 2022 году. За вклад в развитие русской культуры и литературы Российским союзом писателей я награждён литературными медалями «Иван Бунин 150 лет», «Сергей Есенин 125 лет», «Фёдор Достоевский 200 лет». Мои произведения также изданы в конкурсных альманахах и оценены Большим жюри.

 
            
В гостях у земляка, Великого поэта М.Ю. Лермонтова. Тарханы. 2017 год
 
Мог ли я быть писателем в советские времена? Скорее всего, нет. Уж слишком остро пишу об идеологических работниках, которые на самом деле дискредитировали себя в глазах народа, превратившись в удельных князьков. А это в то далёкое время каралось очень и очень строго. И я повторил бы путь Александра Исаевича Солженицына. Может быть, сейчас точно был бы велик!..

 

Мой труд, мои книги…


 

Двоюродная сестра Тамара с моей книгой «Иллюстрированная история
посёлка Беково в фактах и лицах». 2023 год

Когда я стал узнаваем, когда часто проводил презентации своих книг, читательские конференции и просто встречался с людьми, получая от этих встреч положительный заряд, начал понимать, что нужен людям, что мой труд востребован, его ценят! Это счастье! Ради этого стоит жить и творить!
 
 

Полтава. 2011 год

И пусть сегодня русский язык в Украине запрещён, и пусть русских писателей вывели из Союза писателей, мы пишем и будем писать на языке Куприна и Цветаевой, Лермонтова и Бунина, чего бы нам это ни стоило!
Я благодарен моим землякам, которые очень много для меня значат, которые всегда радушно встречают меня и принимают, как родного. Это Галя и Саша Бычковы, Шура Овчарова, Александр Михайлов, Люда Куршева, Таня Кормишина, Миша Кулюшин, Слава Куштейко, Серёжа Петелин, Елена Паршина, Володя Полиневский, Витя Тараканов, Люба Иняхина, Марина Васякина, Саша Сыров, Тоня Шишова, Нина Горбунова, Наталья,Деменкова Екатерина Кроткова, Любовь Прозорова, Антонина Мысина, Лида Переточкина, Таня Лапшова, Таня Романина, Людмила Мортынова, Коля Симкин, Ольга Жаринова, Витя Беляков, Татьяна Самойлова, Валерий Сорокин, Ольга Хованова, Антонина Степанова, Анна Лютова, Любовь Савкина, Ольга Семёнова, Тамара Холецкая, Галина Гаврлова, Юрий Серёгин, Гена Толчёнов, Любовь Баранчикова, Любовь Петелина, Катя Павкина, Любовь Барашкова, Наталья Ятло, Алёна и Светлана Гасановы, Светлана Изгарова, Лена Попова, Мария Лапшина… Этот список можно продолжать и продолжать. Простите, кого не написал, вы все живёте в моём сердце. Мне приятно, что мной, совместно со Славой Бунтиным, написана книга «История посёлка Беково в фактах и лицах», которая очень тепло воспринята бековчанами.
 
Вячеслав Бунтин ведёт сайт в «Одноклассниках»: «Малая Родина. Бековский край», где популяризирует Беково, рассказывает и показывает в фотографиях историю и красоту Бековского края, а Галина Гаврилова фиксирует на пленку всё, чем живёт Беково. По её фотографиям можно проследить каждый шаг твёрдой поступи посёлка.
На мои стихи композитор Игорь Меркушев написал «Бековский вальс», В четырёх куплетах я постарался отразить историю и красоту родного Беково.
Наше знакомство с Игорем Александровичем Меркушевым произошло совершенно случайно. Я здесь приведу выдержку из очерка о И.А. Меркушеве из книги «Aliis lucens uror /Светя другим, сгораю сам/».


В этой жизни всё всегда случается вдруг. Так произошло и в этот раз. Вечером раздался телефонный звонок. Надо сказать, звонят мне много, поэтому ничего противоестественного в этом не было. Голос звонившего был тихий и певучий. В нем не слышалось какого-то подобострастия, а наоборот, присутствовала уверенность, твёрдость и решимость. По тембру голоса, манере говорить, громкости речи, ее скорости, высоте и окраске звучания можно понять внутреннее состояние того, с кем ты разговариваешь, и судить о его характере. Речь говорившего собеседника была абсолютно чёткой, выверенной, гладкой, членораздельной, без запинок и долгих протяжных гласных.
– Александр Витальевич?..
– Да, слушаю Вас.
– Это Меркушев, Игорь Александрович из Санкт-Петербурга. Я тоже заканчивал VI факультет Военно-медицинской академии, только на два года позже, чем Вы. Вашим начальником курса был Самбуров Юрий Сергеевич, а у нас 1–2 курс Шеляпин Владимир Иванович, а с 3 по 6 курс – Климовец-Брищук, Григорий Дмитриевич. Вы меня, конечно, не помните, а я помню слушателя Финогеева. Старших всегда помнят, на них равняются, им завидуют, берут пример…
Он говорил, а я слушал, не перебивая, веруя всё больше и больше, что со мной говорит учёный, лектор и педагог. Пройдя достаточно большой жизненный путь, я вывел для себя незыблемое правило, никогда не перебивать человека, не задавать ему во время его речи никаких вопросов… Он сам всё скажет, не надо ему в этом помогать и мешать.
– Я в интернете прочитал Ваш рассказ «Круиз», в нем есть стихотворение, это Ваше?
– Моё…
– Я им очень впечатлён. Нисколько не погрешу, если скажу, что оно затронуло мою душу, выплеснуло в моем творческом порыве бурю эмоций. Можно я на них положу музыку?
Это было настолько неожиданно, что я даже растерялся. Вроде бы в этой жизни видел всё и прошёл через многое, но такое… Профессиональные поэты мне говорили: «Писать прозу умеешь, вот и пиши её, а о стихах забудь! Не твоё это…». А тут вдруг песня…
– Вы хотите написать песню? – наверное, мой вопрос со стороны прозвучал глупо и несуразно.
– Песню написали Вы, а я только облачу её в музыку. Очень напевные и лиричные стихи.
Он замолчал.
– Я согласен, - опять глупо изрек я, – А как Вы меня нашли?
– У нас есть общие знакомые, братья Симоновы – старший, Александр Михайлович, учился с Вами, а младший, Михаил, со мной. У Саши я и взял Ваш телефон.
Саша был на курс старше, но сейчас это не имело значения.
Честно сказать, я настороженно принял это предложение.
Буквально за три дня Игорь Александрович сделал аранжировку, подобрал иллюстрации в интернете и записал видео.
Игорь выставил песню в «Одноклассниках». Это было для меня как взрыв разорвавшейся бомбы.
Дрожащей рукой я открыл её. Полилась музыка на фоне замечательного клипа, и появились титры: слова Александра Финогеева, музыка и исполнение Игоря Меркушева.
Это получилась не просто песня «Ты ушла» в исполнении композитора, но и замечательный клип, созданный Игорем Александровичем!

Так им были созданы четырнадцать песен на мои стихи.
Своим подлинным проводником в удивительный российский литературный мир считаю Лидию Яковлевну Зуйкову. Именно она нашла меня в непролазной сети интернета. А было так. В «Одноклассниках» Лидия Яковлевна увидела клип на мою песню «Шепчу», где танцевали женщины в дивных шляпках. Её вначале заинтересовали именно эти шляпки, поскольку она занимается созданием женских головных уборов, потом прослушала песню и решила узнать, кто же это написал. И была очень удивлена, узнав, что Финогеев её земляк, тоже из Беково. Она написала мне, я ответил. Так завязалась наша дружба. Благодаря Лидии Яковлевне я попал на Центральное телевидение, Центральное радио, в областную газету, познакомился с замечательными людьми: телеведущей Юлией Вячеславовной Шевырёвой, работником издательства Натальей Витальевной Соляновой, радиоведущим Сергеем Юрьевичем Пономарёвым.

 

На радио Россия-1 с радиоведущим Сергеем Юрьевичем Пономарёвым.
Пенза. 2021 год

С Л.Я. Зуйковой и Ю.Н. Курочкиным мы ездили на Родину Сергея Александровича Есенина, в Константиново. Лидия Яковлевна показала мне Пензу, её музеи, театры. Я подружился с Литературным музеем, музеем И.Н. Ульянова, областной картинной галереей им. К.А. Савицкого. Именно Л.Я. Зуйкова принимала самое активное участие в издании в Пензе моей книги «История посёлка Беково в фактах и лицах». Она очень много сделала для популяризации моих книг. Я очень и очень благодарен ей за это!
Ей посвящённый рассказ «Когда взрослеет душа» стал финалистом литературного Есенинского конкурса «Русь моя».

 

На родине С.А. Есенина. Константиново. 2017 год

Писательское мастерство дало мне возможность познакомиться с огромным количеством людей, которые положительно оценили моё творчество, читают мои книги, рассказы, делятся впечатлениями и рекомендациями. Это Лидия Александровна Фёдорова, Елена Валентиновна Паршина, Александр Михайлович Симонов, Серёжа Петелин, Люба Закилова, Маргарита и Володя Свидерские, Валерий Павлович Жуков, Александр Михайлович Мохорт, Николай Владимирович Иванов, Ира Рыскова, Ира Щербакова, Наташа Ваганова, Наташа Крашакова, Наталья Викторовна Фадеева, Пётр Иванович и Валя Плеховы, Светлана Дмитриева, Светлана Гончаренко, Галина Донцова, Лена Лапенкова, Нина Сарычева, Татьяна Савицкая, Миша Кулюшин, Иван Балуев, Антонина Степанова, Елена Питиримова, Серёгин Юрий, Игорь Сирота, Галина Гаврилова, Володя Седов, Ирина Костюк, Людмила Аляскина, Марина Былинцева, Вера Стёпкина, Елена Романина, Ольга Семёнова, Валентина Жданова, Валентина Моногарова, Ирина Дементиевская, Татьяна Малашкова, Евгения Феоктистова, Надежда Диасамидзе и многие, многие другие.
Я очень легко схожусь с людьми. Эти знакомства для меня интересны и всегда несут новую информацию и о человеке, и о его образе жизни, и о месте, где он живёт, и работает. И я им чем-то тоже интересен. Учитывая, что грамотность у меня порой хромает, некоторые с удовольствием помогают мне в корректировке текста отдельных рассказов. Большую помощь в этом мне оказали Лидия Александровна Фёдорова, фармацевт из Подмосковья, Татьяна Владимировна Вадюнина, учитель и поэтесса из города Сердобск, Любовь Савкина, учитель из Бековского района.
Наталья Викторовна Фадеева, моя знакомая из Москвы, переводчик и просто замечательная женщина, знающая жизнь и мир не понаслышке, оказала огромную помощь в корректировке и формировании моих книг.
Всем, кого я знаю и помню, желаю крепкого здоровья, счастья и всего самого доброго!
 
Осмысление

И всё же, какой я?
В первую очередь – безумно люблю жизнь во всех её проявлениях. И всегда улыбаюсь. И всегда шучу, бывает, что и зло. Даже когда до скрежета в зубах трудно и горько, не выставляю это другим. У них и без меня своих проблем по горло. От шуток и морщинки в уголках глаз. А природный оптимизм всегда помогал выжить в этой жизни. А этих разных моментов в бытие моем было больше, чем предостаточно.
Во-вторых, живёт во мне цыганское начало. Всё время что-то куда-то меня движет и тянет. И если бы не стал врачом, то непременно был бы путешественником. Не могу долго находиться на одном месте. Скучно. Оттого и езжу по стране. И, естественно, любуюсь всем и восторгаюсь.

 

Седина в бороду…

В-третьих, считаю себя порядочным человеком. И никогда не могу обидеть слабого. И никогда не смогу сделать подлость. Это низко. Это не красит настоящего мужчину. Но и никогда, никому не позволяю унизить себя. На это язык у меня всегда остр!
Напрочь лишён зависти, отчего и ненавижу философию «пивного ларька», где один, «плохой», идёт в шляпе, а другой, «хороший», его осуждает, облизывая кружку слюнявыми губами. Не можешь вот так идти? Или не хочешь? Заткни свою гордыню в задницу, приклей её к стулу, выучи наизусть учебники и будешь носить шляпу и папаху одновременно. А нет, – пей пиво молча. Уверен – любое желание исполнимо, надо только захотеть, постараться и проявить терпение. А говорить, что вон тот стал таким, а этот другим?.. Просто эти люди хотели этого и добились. Кто мешает вам?
Себя люблю. Даже слишком. Женщин – нет. Лишь симпатизирую. Нет, нет, нет, даже и не подумайте! Как раз с этим всё в порядке. И однополая любовь вызывает во мне только отвращение. Мама, Царствие ей Небесное, всегда говорила: «Ни рожи, ни кожи. Ну почему бабы к нему так и липнут?!». Действительно, почему? Видно есть какой-то магнетизм. Я никогда не дрался из-за женщин. Зачем? Три «зелёных свистка» и очередь из представительниц слабого пола, выстроится до Луны в четыре ряда. И вообще, не понимаю выяснение отношений на кулаках. В этом случае побеждает, разумеется, тот, у кого эти кулаки с голову пионера, а не умный. Ибо, если сила есть, то ума, как бы, и не надо. А проблема-то от этого не разрешается. И только ум способен находить решение во всех сложных ситуациях. Потому что сила была, есть и будет слабее ума и интеллекта. И еще не понимаю мужиков, которые лезут из-за дам сердца в петлю, вскрывают вены, стреляются?.. Неужели они заслужили этот «подвиг»? Или оценят его потом?.. Или вы считаете, что могила ваша будет утопать в их слезах, и покрыта неувядающими цветами? Напрасно! Завтра они забудут о вас, если не забыли уже сегодня. А послезавтра выйдут замуж.

Я не могу похвастаться красным дипломом или высокими оценками в аттестате зрелости. Но жизнь заставила меня стать врачом. И, говорят, неплохим.

 
Беково. Усадьба Устинова. 2018 год
Люблю читать. А теперь вот и пишу сам. Всегда живу по принципу «тельняшки», твердо зная, что после чёрной полосы всегда, заметьте, всегда идёт белая.

 

Я вижу солнце

 
Военная служба приучила меня к порядку во всём и, в первую очередь, к исполнению своих служебных обязанностей, такту, пунктуальности, выдержанности и справедливости. Никогда не позволяю наглецу хамить. А если вдруг такое случается, то, поверьте, он получает по заслугам и уже при мне больше такого не повторит.
Не люблю алкоголиков, которые пьют с горя, пьют с радости и пьют просто так. Это распущенность и расхлябанность. Разве можно жить во сне? И в чем прелесть такой жизни? Я не аскет. И могу выпить. Но пить каждый день?.. Неужели нельзя найти себе другого занятия? Марки собирай, небо фотографируй, историю края изучай и детям её рассказывай… Да мало ли чем в этой жизни можно себя занять.
Волей судьбы, живя в Украине, безумно люблю свой Пензенский край, свою малую Родину, посёлок Беково. Люблю людей, живущих в нём, люблю сказочную, чу;дную природу, дремлющую гладь Хопра, перенасыщенный травами воздух, бездонное небо с кудрявыми облаками.

 

С земляками. 2021 год

Каким-то описал я себя сверхправильным. Ещё не кажусь вам белым и пушистым или ангелом во плоти? Вот это верно! Я обычный мужик. И недостатков во мне тоже хватает. Как и у всех. Но есть и то, о чём сейчас сказал.

 
 
И вечная весна…

Собственно, вот и вся моя жизнь с высоты птичьего полета.
И чуть-чуть из прошлого.
Не помню точно, в 2016 или в 2017 году от пензенской писательницы Елены Витальевой, пишущей Историю Пензенского края, живущей в Наровчате, мне пришло сообщение, в котором она спрашивала, не родственник ли я пензенским купцам 1-й гильдии, братьям Финогеевым?
Я, конечно, сомневаюсь, а вдруг…
Честно скажу, с отцом, Виталием Петровичем Финогеевым я жил всего три месяца, поэтому историю семьи и фамилии не знаю. Но дважды, в юношеском возрасте, встречался с дедом, Петром Александровичем Финогеевым. Это был очень интеллигентный, маленький, с тихим голосом и абсолютно седыми, слегка вьющимися волосами старичок. Он был слеп на оба глаза. Целый день сидел на солнышке и слушал радио. Он спрашивал своим убаюкивающим голосом, как я учусь, нравится ли мне Ленинград, хожу ли в музеи, театры…
В Беково он приехал из Горького (Нижний Новгород), работал в лесхозе вместе с мамой. Иногда он передавал маме для меня маленький кулёчек с конфетами «Подушечка», а на 10 лет подарил книгу. Дома у нас он никогда не был. Второй раз я зашёл к нему с пятилетним сыном Петром. Он беспрестанно гладил его по голове и был горд, что внук носит его имя – Пётр Александрович. Вскоре дедушка умер.
О себе он почти ничего не рассказывал, хотя в его памяти ещё были живы времена жутких сталинских репрессий, страх перед КГБ, когда лучше промолчать, нежели случайно обронить слово, за которое можно угодить в ГУЛАГ.
Больше сведений о нём я получил от своей бабушки, Александры Петровны Климовой, нежели от него. Где он родился, я не знаю, да и год уже не помню. Если бабуля была с 1898 года, то он – старше её года на 3–4. Женился Пётр Александрович на полтавчанке Валентине Кононенко, женщине очень своенравной и жестокой. Я с ней никогда не встречался, но кое-что слышал о ней. Да и она меня видеть не желала.
 
У деда был брат – генерал, который жил в Москве, но он этого никогда не афишировал.
Имели ли пензенские купцы I гильдии Финогеевы какое-либо отношение к деду, да и ко мне, не знаю, а вдруг… Поэтому я помещу сюда кратенькую информацию о них, взятую из Пензенской энциклопедии под общей редакцией К.Д. Вишневского (Пенза: Министерство культуры Пензенской области, М.: Большая Российская энциклопедия, 2001. Источник: https://penzanews.ru/region/encyclopedia/10064-2009 и сайта www.penza-trv.ru)
Купцы в России в XVII–XX веках составляли особое сословие, которое пользовалось большими правами и привилегиями.
В 1776 году Екатерина II разделила городское население на мещан и купцов, установив для последних три гильдии.
Самой малочисленной, но значимой была I гильдия. Чтобы попасть в неё, надо иметь капитал от 10 тысяч рублей и выше и заплатить налог государству в размере 1 % с объявленного капитала. Купцам I гильдии разрешалось вести торговлю с иноземцами, иметь промышленное производство, они наделялись особым правом «приезжать к императорскому двору, носить шпагу или саблю и губернский мундир».
В 1743 году на торговом горизонте Пензы появились два брата Федор и Андрей Финогеевы, образовавшие первое колено знаменитой торгово-промышленной династии Финогеевых. Они имели в торгово-промышленной части города жилой дом и постоянные места для мелочной торговли на Нижнем базаре, занимаясь посреднической торговлей. По поручению пензенских выборщиков оба брата участвовали в составлении обывательской книги города Пензы. Династия купцов Финогеевых в Пензе началась с 1743 и завершилась в 1940 году.
Среди многочисленных пензенских купцов I гильдии был Александр Фёдорович Финогеев.
Указом 1797 года купцам разрешалось открывать лавки при жилых домах. Одними из первых такие лавки открыли Финогеевы.
До середины XIX века вся торговля в Пензе осуществлялась на ярмарках, базарах, в лабазах и лавка. Наиболее состоятельные и предприимчивые купцы, в числе которых были и Финогеевы, открыли на главной торговой улице Пензы Московской свои первые магазины.
В XIX веке улица Московская и близлежащие к ней улицы застраивались каменными купеческими особняками, в которых представители купеческих династий Будылины, Варенцовы, Барсуковы, Финогеевы, Кузьмины и другие открывали магазины, гостиницы и рестораны.
За Пензой прочно закрепился эпитет «купеческого» города. Первенствующее положение в коммерческом мире занимали Карповы, Финогеевы, Сергеевы, Барсуковы, Кузьмины, Кузнецовы, Тюрины, Евстифеевы, Очкины, Панковы и другие, выходившие на общероссийский и даже мировой рынки.
В более благоприятных для торговли условиях вели свои дела представители второго поколения Финогеевых: Гавриил Андреевич, Иван Андреевич, Николай Андреевич и Николай Федорович, а также третьего – Василий Андреевич и Василий Николаевич.
Николай Андреевич Финогеев (1738–1813) принадлежал к купцам 3-й гильдии, вел мелочную торговлю. Его сыновья Василий Николаевич (1763–1826) и Гавриил Николаевич (1771–1799) входили в 3-ю гильдию, играли заметную роль в деятельности купеческой корпорации.
Наибольшую предприимчивость и энергичность в торговых делах проявил купец 2-й гильдии Иван Васильевич Финогеев (1788–после 1850), сын Василия Николаевича, принадлежавший к четвёртому поколению. Его лавка по продаже овощей, скобяных изделий и предметов бытовой химии (красок, клеев, технических масел и другого) располагалась в собственном кирпичном доме на Московской улице, была одной из крупных и перспективных в Пензе. И.В. Финогеев занимал первые должности в органах городского сословного самоуправления, избирался городским обществом заседателем магистрата, гласным городской Думы и бургомистром
Выдвижение этой династии на первенствующее место в торгово-промышленной Пензе обусловлено деятельностью Фёдора Ивановича Финогеева (1808–1874), сына Ивана Васильевича, принадлежавшего к пятому поколению.
С его именем связан подлинный расцвет этой династии. Наверху Московской улицы он создал респектабельный магазин по продаже доброкачественных товаров хозяйственного профиля, доступных не только состоятельным покупателям, но и массовому потребителю.
В 1850-х годах арендовал у С.Д. и П.Д. Золотаревых суконную фабрику в Новой Золотарёвке Городищенского уезда с годовой выработкой до 250 тысяч аршин армейского сукна. Вторую суконную фабрику с годовой выработкой до 55 тысяч аршин сукна имел в Пензе. На обеих фабриках было занято до 860 рабочих.
В течение многих лет Ф.И. Финогеев занимал господствующее положение в общественной жизни города, работая по самым разнообразным направлениям. Формулярный список Федора Ивановича отражает его избрание смотрителем по торговой части. С 1859 года – он староста кафедрального собора, член попечительского совета и казначей Киселевской богадельни в Пензе.
С 1863 года Фёдор Иванович – попечитель лечебницы для бедных больных. Избирался торговым смотрителем, заседателем в гражданской палате, в течение 14 лет исполнял обязанности ктитора (лицо, выделявшее средства на строительство или ремонт православного храма или монастыря или на его украшение иконами, фресками, предметами декоративно-прикладного искусства) кафедрального собора. Получил звание потомственного почётного гражданина.
К концу жизни Федор Иванович перешёл в 1-ю купеческую гильдию. После его смерти семейное дело перешло к представителям шестого поколения – Ивану Федоровичу (1824–1902), Алексею Федоровичу (1841–1882), Александру Федоровичу (1848–1918) и Николаю Федоровичу (1863–1918). Все четыре брата были яркими личностями и достойно продолжили торгово-промышленную деятельность старших поколений.
В интересах концентрации полученного по наследству капитала 29 сентября 1879 г. они учредили Торговый дом «Ф.И. Финогеев и сыновья». Это предприятие обслуживали 13 приказчиков.
Иван Фёдорович создал крупнейший в Пензе галантерейный магазин, входил в попечительский совет Киселевской богадельни, избирался директором Пензенского губернского попечительства о тюрьмах комитета и гласным Городской думы. В 1879 году стал одним из учредителей торгового дома «Ф.И. Финогеев и сыновья», который находился в доме № 11 на улице Московской.
Алексей Фёдорович входил в 1-ю гильдию, состоял в совместном владении суконной фабрикой и магазинами.
 
 
Этот Торговый дом по размерам товарооборота и дохода уступал только фирмам купцов 1-й гильдии Петра Федоровича и Александра Андреевича Кузнецовых

Александр Фёдорович, купец 1-й гильдии, потомственный почётный гражданин Пензы, владел двумя каменными домами. Александр Федорович с 1875 года избирался гласным Городской думы.
В 1883 году он становится товарищем директора Пензенского городского общественного банка, в 1884 – ктитором Николаевской церкви, а с 1885 года – членом податного губернского присутствия. В 1896 году Александр Фёдорович Финогеев награждается серебряной медалью «За усердие», а за заслуги в духовном ведомстве – золотой медалью.
Николай Фёдорович, купец 1-й гильдии, потомственный почётный гражданин Пензы, являлся соучредителем семейного торгового дома.
Сын Алексея Фёдоровича, Сергей Алексеевич (1863–1935), купец 2-й гильдии, потомственный почётный гражданин Пензы, владел магазином игольных товаров, состоял гласным Городской думы.
Завершили созидательную деятельность династии Финогеевых представители её седьмого поколения, сыновья Ивана Федоровича – купцы 2-й гильдии Константин Иванович (1866–1917) и Александр Иванович (1864–1940), сын Алексея Фёдоровича, Сергей Алексеевич (1863–1935), сын Сергея Алексеевича – Дмитрий Сергеевич (1891–1943), судьба которых оказалась трагической. На их глазах произошло экономическое крушение династии, просуществовавшей более полутора веков.
 
Завершившие фамильное дело, имели значительную торговлю и много жертвовали на общественные нужды.

 

Я напротив Торгового дома «Ф.И. Финогеев и сыновья». Пенза. 2019 год


Вот такими были купцы Финогеевы. И если вести родословную от Адама и Евы, то непременно, мы – родственники!


 


Душа, как графит
В кимберлитовой трубке,
Спрессована
Тяжестью
Фраз.
В какой-то момент,
Не снося перегрузки,
Она переходит
В алмаз…

                (Монах Симеон Афонский)











ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА

Любовь не надо искать…  Любовь не вокруг нас, а внутри нас.   
И если ты создал в своей душе пространство для любви, любовь обязательно придет.

(Ричард Гир – американский актёр)


 
             
ГАЛИНА АЛЕКСАНДРОВНА ФИНОГЕЕВА (ХОРЕВА)

С этим человеком у нас самая длинная дорога в жизни. Вот уже без малого 50 лет мы идём по этой дороге вместе, не петляя и не сворачивая.
50 лет!!! Половина столетия и целая жизнь!
Ровной ли была эта жизнь? Разной!
Дорога не может быть гладкой как зеркало. Чтобы увидеть, почувствовать и понять яркие краски и прелести этой жизни обязательно надо видеть и тёмные её стороны.

Галя

Галина Финогеева (Хорева) – моя жена, мать двух моих замечательных детей.
Но обо всём по порядку.
Родилась Галя 13 января 1954 года в городе Ленинграде.
 
 

Снеси мне, курочка, яичко

Галино детство прошло, как и у многих детей того времени, в детском саду.
А летом её отвозили к бабушке в Вологодскую область. Вот там было раздолье.
В 1961 году она пошла в школу.

               

1 класс                4 класс
 
 

16 лет

Я не буду много рассказывать о её жизни до меня, а расскажу о нашей с ней общей дороге, нашем жизненном пути.
27 апреля 1974 года, в субботу, я со своим другом Глебом Куприяновым, переодевшись вечером в гражданское платье (мы уже учились на третьем курсе Военно-медицинской академии, и носить гражданское платье нам разрешалось), пошли вечером бесцельно бродить по великому и неповторимому городу-герою Ленинграду. И вдруг родилась гениальная идея – сходить на танцы. А так как мы точно знали, что в ДК Ленсовета эти танцы есть, поэтому и поехали туда.
Мы вошли в пылающий жаром танцевальный зал, когда донёсся женский голос: «Мы завершаем наш вечер медленным танцем и ждём вас у себя завтра».
Я даже не успел оглядеться, как зазвучала песня Валерия Ободзинского «Льёт ли тёплый дождь, падает ли снег…». Невдалеке у колонны стояла симпатичная девушка. Она была так обаятельна, так восхитительна, так мила, что не влюбиться в неё мог только слепой.
Говорили ни о чём; познакомились, когда звучали последние аккорды. Её звали Галя! Договорились встретиться на выходе.
Еще танец не закончился, а рвущаяся в гардероб толпа уже разнесла нас по разным углам. Я быстро оделся и, встав у выхода, глазами искал в толпе этот цветок. Куда подевался Глеб, я не знаю.
Кратковременная встреча запечатлела её облик, но тогда она была в платье и рядом, а сейчас – все в пальто и шапках, надежда узнать была ничтожна. Обилие лиц просто размазали в сознании её лицо. Радужное настроение увядало.
Фойе быстро пустело, и я потерял уже всякую надежду, когда ко мне подошла девушка и спросила: «Вы не меня ждёте»?
– Вас! – сердце в неистовой скачке было готово пробить грудную клетку.
– Тогда пойдемте.
 
Мы долго ехали на метро до станции «Ломоносовская». Потом буквально полторы минуты шли пешком. Разговор был пустой. О чём может разговаривать молодость?
Договорились встретиться утром в 10 часов у метро «Гостиный двор» и пойти в Александро-Невскую лавру.
Приближалась полночь. Крылья зародившейся любви несли меня в общежитие. Спать не хотелось.
Я зашёл к друзьям, Владимиру и Глебу, и всё рассказал им об этой удивительной девушке. Глаза мои горели жгучим пламенем любви.
Я говорил с такой страстью, что даже заинтересовал скептика Володю Зуева. Он твёрдо заявил, что они тоже пойдут в Лавру и посмотрят, что за бриллиант откопал в очередной раз их друг Финогеев.
По Невскому и Старому Невскому проспекту мы пошли пешком. Она как ленинградка и патриотка своего города рассказывала, показывая рукой то на одно здание, то на другое, а я, рожденный в Пензенской глубинке, всему этому внимал с неподдельным интересом. Но время поджимало, я украдкой поглядывал на часы. Не скажешь же ей, что тебя ждут друзья, которые приглашены в качестве ценителей прекрасного.
Опоздали мы на пятьдесят минут, и когда подошли к Лавре, она заметила, как два молодых человека, стоящих на ступеньках собора, грозили в нашу сторону кулаками и пальцами тыкали в часы.
В Лавре они столкнулись, якобы случайно.
– Друзьям решил показать, – сразу догадалась она, но не подала вида.
– Познакомьтесь. Это Галя. Это Глеб. Это Володя, – представил я их друг другу.
Экскурсия началась. Галина, как рассказала она потом, недавно прочитала книгу французского писателя Лео Таксиля «Забавное евангелие, или Жизнь Иисуса», её рот не закрывался ни на минуту. Она сыпала датами, сведениями, вехами истории.
– Боже! – подумал я, – какая эрудированная девушка! Чувство любви переполняло сердце.
Но об этом думали уже не только я, но и мои товарищи, тоже искренне влюбляясь в неё.
Наши встречи были не часты, но всегда желанны... Учёба отбирала много времени. Случались дежурства в клиниках и наряды на курсе.
Как-то, выйдя из кинотеатра «Невский», где посмотрели фильм «Земля Санникова» с его чарующим сюжетом и песнями, мы медленно шли пешком по мосту имени Володарского. Над головами сияли звезды, по дороге проносились машины, гремели трамваи. Этого ничего мы не замечали. Этот мир был наш, и только мы жили в нём. Теперь мы ощущали его в себе, как одно целое.
Тут-то и произошло взаимное клятвенное признание в любви, моё предложение разделить со мной всю оставшуюся жизнь и выйти за меня замуж. Это произошло на одиннадцатый день нашего знакомства.
Песня из кинофильма «Земля Санникова» стала нашим семейным гимном. На свадьбе старшего сына мы с Галей танцевали начало этой песни, а вторую часть танцевали молодожёны. Мы как бы передали детям её в наследство.
Потом было знакомство с родителями.
Успешно завалив два экзамена, я уехал в отпуск. Мама продала корову, чтобы не стыдно было перед будущими городскими родственниками. Через четыре месяца после нашего знакомства, 3 сентября 1974 года, состоялась регистрация нашего брака. Потом была весёлая, шумная свадьба, крики «Горько!», а после - долгая семейная жизнь с рождением сначала одного, а потом второго сыновей. Но… все по порядку.
 

Жили мы в Галиной комнате. Я утром уходил на учёбу, Галя на работу в свой закрытый почтовый ящик, где делали какие-то чертежи плат для военных конструкций, а вечером встречались. Пока Гали не было, я старался быстро подготовиться к завтрашним занятиям, а вечером ходили с ней в кино, театры. Особенно нам нравился театр имени В.Ф. Комиссаржевской. В выходные дни посещали музеи.
Первенец внутриутробно развивался со страшным токсикозом у матери.
Прошло время, и ребенок решил увидеть свет. Его первый восторженный крик услышали стены клиники акушерства и гинекологии Военно-медицинской академии 17 июня 1975 года.
Двадцатидвухлетний отец в общежитии отметил его рождения со своими однокашниками.

 

Сын Пётр
 
Наступил 1977 год, год окончания мной Военно-медицинской академии. Я получил направление на Краснознамённый Черноморский флот, в Севастополь, и был назначен начальником медицинской службы на надводный корабль.
Галя, оставив прекрасный город Ленинград, уехала со мной и всегда сопровождала меня на всём моём жизненном пути. А вот некоторые жёны, приехавшие в Питер из провинции, так и остались в нём, бросив мужей на произвол судьбы.
Службу начал в Николаеве, потом перевели в Севастополь. Началась моя корабельная жизнь с предлинными боевыми походами в Средиземное море по 5,5–6 месяцев. Когда корабль приходил, Галя с детьми приезжала в Севастополь, когда уходил – уезжала в Ленинград. Снимали квартиру, а это, поверьте, в южном городе, ой как непросто…
Эта была жизнь, полная частых разлук и кратковременных, радостных встреч. Жизнь, со всеми её радостями и огорчениями.
Земля для меня была как праздник, а море стало, хотя это слово вряд ли уместно, домом родным.
Именно в это время и закалялся характер, проверялась крепость любви, ковалась и создавалась семья. В редкие минуты встреч огонь счастья доходил до небес.
Я всегда с содроганием представляю, что испытала и как выдержала всё это Галина! Как она, ИМЕННО ОНА, смогла сохранить семью?! Этот подвиг можно сравнить лишь с подвигом жён декабристов.
За неделю до прихода моего корабля с боевой службы, (жёны поддерживали контакт между собой и делились информацией), Галочка с Петей, а потом и с Сашей приезжала из Ленинграда в Севастополь. Она шла на площадь Ушакова. Здесь было место, где обездоленные люди искали жильё. И стояла там она сутками в поисках этого жилья, а дети возле её ног играли окурками. 
И таких съёмных квартир было столько, что и не сосчитать. Галю даже обворовали однажды…

 

Жёны с детьми – Воронина, Финогеева, Волнухина, Пушкина – проводили мужей на боевую службу. Севастополь. 1987 год
 
Судьба не ба;лует моряка. Живёт он и служит, разумеется, на корабле, а корабль – это не прогулочная яхта. Выполнив 5,5–6 месяцев задачи боевой службы в море, он приходит в базу, а там… надо выполнять задачи, поставленные ему флотом, дивизией, бригадой. А это – стрельбы из разного вида оружия, постановка мин, поиск подводной лодки, запуск торпед… Но этого мало. Ты ещё должен обеспечить безопасность этих стрельб другими кораблями, отстоять дежурным кораблём по флоту, а это месяц без схода с корабля на берег, ну и слежение за кораблями противника, если они войдут в акваторию Чёрного моря. Вот и получается, что в году ты видишь жену и детей всего 1,5–2 месяца.
Бывало, что придёт корабль в базу ночью, ночью идёшь домой, сына видишь чаще спящим, на службу уходишь в 06.30, так как на корабле надо быть в 07.30, а сын спит, а когда проснётся, спросит маму: «Папа был»? «Был», – ответит она, а он радостно и одобрительно вздохнёт.
Вздыхала ли радостно жена, наверное, вздыхала, но не так счастливо.
19 мая 1980 года, в День пионерии, я снова был на боевой службе в Средиземном море, а Галя, находясь в Ленинграде, подарила мне второго сына, Александра. Его я впервые увидел, когда ему было 3 месяца, а второй раз – когда он уже начал ходить.

 

Сын Александр

Шёл 1981 год. Боевая служба в Средиземном море шла своим чередом и ещё не успела надоесть.
Галя с сыновьями жила у меня дома на родине.
Прошёл всего только месяц, как мы вышли из Севастополя, и два – как закончился мой отпуск.
24 июля 1981 года, не дожив до своего 56-летия три месяца, сразу после выхода на пенсию от кровоизлияния в мозг умерла моя мама. Галя и проводила её в последний путь, а я так и не смог приехать на похороны. Ведь никто не позволит оставить военный корабль в открытом море без врача.
Мне тогда было 28 лет.
 
В 1982 году эсминец «Благородный», на котором я служил, обогнув Европу, прибыл на ремонт в Кронштадт. Семья соединилась в Ленинграде, и потекла размеренная жизнь. Галя устроилась работать в детский сад, так как без прописки никуда не брали, и проработала там три года.
Но… в 1984 году меня снова переводят на Черноморский флот, на скр «Беззаветный» и я вновь ухожу в Средиземное море.
В 1985 году Галя с детьми приехала в Севастополь. И опять за ней пришёл контейнер с вещами.
По возвращении с боевой службы начинаю искать себе место, где можно получить майора. Мне предлагают должность флагманского врача в г. Николаеве, а Галина, ничего мне не сказав, записывается на приём к командующему Черноморским флотом по квартирному вопросу, потому как с двумя детьми в Севастополе квартиру найти практически невозможно. 
Командующим Черноморским флотом только что был назначен адмирал Михаил Николаевич Хронопуло, и Галина была первой, кого он принял. Услышав, что мне предлагают должность в Николаеве, он написал резолюцию, чтобы не препятствовали в моём переводе и дали там нам жильё.
Мы переехали в Николаев, я принял должность флагманского врача в бригаде строящихся и ремонтирующихся кораблей. Нам дали комнату в семейном общежитии. Петя пошёл в школу, а Саша в детский сад. А через год получили 3-х комнатную квартиру и зажили полноценной семейной жизнью.
У Галины золотые руки. Она прекрасно вязала, шила, осваивала в этом деле всё новые и новые методики. Через некоторое время устроилась на работу заместителем директора по хозяйственной части в Дом культуры завода имени 61 коммунара. Вела курсы с детьми по вязанию.

 

Прекрасная мать, жена, хозяйка

Энергии у неё было столько, что она выплёскивалась через край. Галина принимала участие во всех мероприятиях Дома культуры.
 
 

Разбойница на Новогоднем утреннике – моя Галина

Дети выросли и подарили нам прекрасных внуков, Егора, Захара и Маргариту.

 

Александр и Пётр со своими детьми Егором, Маргаритой и Захаром у нас в гостях

В 1998 году я демобилизовался, четыре года поработал в гражданском здравоохранении города, и мы уехали в село Степовое, что в 38 километрах от Николаева, где открылся уникальный реабилитационный центр.
 
 

С Ирой Мурашовой, подругой с 1964 года


 

Галина и Маргарита Свидерская

В Степовом мы получили 2-х комнатную квартиру, завели котов, собаку, курочек. У нас есть маленький огородик в одну сотку, где сажаем зелень, огурчики и помидоры.

 
Здесь и течёт наша тихая жизнь пенсионеров со всеми её радостями и огорчениями. А по-другому никак и нельзя, потому что абсолютно счастливыми бывают только дураки и дебилы.


 

В Степовом

Галя вяжет, шьёт и делает всё, что надо делать в размеренной сельской жизни. А ещё создаёт многочисленные альбомы в интернете.
Дай ей Бог здоровья и всего-всего доброго! Пусть в её сердце всегда живёт любовь, счастье и радость!








 
УЧИТЕЛЮ

Учитель, образ его мыслей, – вот что самое главное
во всяком обучении и воспитании.

(Адольф Дистервег  – немецкий педагог)

 
ЮРИЙ СЕРГЕЕВИЧ САМБУРОВ (1930–2010)

Ведущий за собой

Жутко хочется знать, откуда берётся порядочность? И почему добрый человек всегда остается добрым и отзывчивым? Почему дурак иногда становится умным, а умный – напыщенным дураком? Где грань величия и безнравственности? Почему гордыня и самовозвеличивание побеждают простые человеческие чувства? Не обожествляет ли человек себя раньше времени? И зачем тогда он это делает? Хочет остаться бессмертным или увековеченным в камне?
Я полагаю, что такими людей делает среда, в которой они жили и воспитывались.
У меня мало подобных примеров, но всё же один, о человеке высокой порядочности и нравственности, приведу.
Давно-давно мы учились в Военно-медицинской, ордена Ленина Краснознаменной академии имени С.М. Кирова на факультете подготовки врачей для Военно-морского флота.
С любовью и теплотой вспоминаю своего начальника курса, полковника медицинской службы Юрия Сергеевича Самбурова.
 
 

Командование Военно-медицинской академии и IV факультета 1970-х годов

Быть учителем и воспитателем в военном коллективе одновременно и тяжело, и ответственно. Только с возрастом понимаешь, какой это нелёгкий труд.
Нас поступило на учебу сто тридцать два человека, а выпустилось сто двадцать, физически здоровых, разносторонних парней. И у каждого свой характер, свой нрав и свои способности. Пусть из этой общей массы сто были тихи и коммуникабельны, но остальные двадцать требовали постоянного и пристального внимания из-за их взбалмошного и авантюрного характера, их постоянного стремления к свободе.
Одни пакостили мелко, другие по-крупному. Одни часто, другие изредка. Да и хорошие тоже имели свою обратную сторону. Каждый шёл к своей цели своим путём. И за каждым нужен был глаз да глаз.
Конечно, в молодом, мужском, тем более военном коллективе нельзя быть блеющим ягнёнком, иначе эти молодые волчата сами тебя сожрут. Дай им хоть малую волю – и коллектив будет неуправляем.
Как воспитатель Ю.С. Самбуров был сам велик, и делал ставку на сержантов и старшин. Они были его правой рукой, успешно сдерживая наш юношеский порыв. А такой вид наказания, как наряд на службу или работы остужал начинающий закипать мозг слушателя. Была и такая мера, как отчисление из академии: за хроническую неуспеваемость, злостные и систематические нарушения воинской дисциплины, пьянство, воровство и просто нежелание учиться. Он быстро разобрался с нашим коллективом и за два года отчислил более двадцати человек.
Что характерно, Юрий Сергеевич никогда не кричал, всегда решал вопросы тихо и основательно. Он умел тонко, со свойственным ему флотским юмором так поговорить с нарушителем, что не только ему, но и всему курсу было предельно ясно, что так поступать очень даже некрасиво. И этот юмор у него был резкий, хлесткий, и самое главное, к месту.
Приведу несколько примеров, в которых я был либо главным лицом, либо свидетелем происходящего. О других мне сложно писать, ибо не знаю подробностей, а фантазировать здесь не хочу.
Юрий Сергеевич пришёл к нам в конце 1971 года, а набирал нас офицер академии майор медицинской службы Николай Ефимович Пасечник, ставший год спустя начальником нового набора слушателей IV факультета.
 
 

На совещании. Слева направо – начальники курсов: ?, Ю.С. Самбуров,
Г.Д. Климовец-Брищук, Н.Е. Пасечник

Ю.С. Самбуров, наш начальник курса, тогда еще подполковник медицинской службы, был человеком прогрессивных взглядов и редко искал у слушателей грязные носки под подушкой, а бутылки в рукавах. Он и так знал, что это всё есть и не быть не может. Однако и ему приходилось периодически проводить осмотры «скромных» помещений слушателей. Один из них пришёлся на момент, когда мы изучали ЦНС (центральную нервную систему).
В этот раз осмотр проводил генерал-майор медицинской службы Василий Васильевич Семенов, начальник четвертого (флотского) факультета. Юрий Сергеевич молча шёл за ним и скрупулёзно фиксировал в блокнот все гениальные мысли и замечания высокого начальника.
Вернувшихся с занятий и из столовой слушателей ждала «приятная» неожиданность. Курс построили в коридоре казармы и «шеф», как мы его называли, со свойственной ему флотской шуточной манерой, озвучивал нам выявленный на этом смотре «криминал».
Список был длинен: незаправленные койки, стоячие трусы, ломающиеся полотенца, негнущиеся носки и тому подобное. Даже у будущего профессора под подушкой в носке была любовно спрятана от товарищей уже начатая шоколадка «Алёнка».
А в моей тумбочке лежал мозг, натуральный человеческий мозг, заботливо обёрнутый в белую тряпочку, взятый мной на кафедре анатомии во временное пользование для изучения на нём борозд, бугорков и впадин.
– Пронесет или нет? И что будет, если не пронесет? – сосредоточенно переживал я.
Вот дошла очередь и до меня.
– А Финогеев в тумбочке хранит мозг, – Самбуров делает паузу, слушая дружный хохот своих подопечных, – Лучше, если бы он его в своей черепной коробке носил. Как череп будет по латыни, бездельник?
Казарму снова покрывает дружный хохот.
– Сranium, – хрипло отвечаю я и густо краснею.
– Отнести на кафедру! Немедленно!
– Есть.
Слава Богу, в этот раз пронесло.
Потом ещё долго сокурсники спрашивали: «Саня, твой мозг при тебе или ты его снова в тумбочку спрятал»?
 
Яша Агапов, слушатель 9 взвода, имел рост 195 или 196 см, был худой и сильно смахивал на слегу, с наклоненной влево головой. Юрий Сергеевич заметил, что Яков, после приёма пищи собирал со столов хлеб и рассовывал его по карманам, всё время хотел есть. Согласно всем инструкциям, дополнительная порция полагалась только военнослужащим, имеющим рост выше 2 метров.
Самбуров, чтобы слушатель не погиб от кахексии, повёл Яшу, показал его буфетчицам и поварам, попросил давать ему дополнительную порцию второго.
Яков был спасен от мучительной голодной смерти.
На проспекте Карла Маркса напротив друг друга стояли два общежития. Одно – чисто мужское, военное, для слушателей Военно-медицинской академии, а другое – чисто женское, от завода «Русский дизель». Как его называли у нас, уже не скажу, ибо сейчас для меня это звучит неприлично.
Не одно поколение слушателей мужало в его стенах. В нём девочки получали удовольствие, а юноши, то есть мы, знакомились с радостями и новыми ощущениями доселе неизведанного чувства – секса. И первые самовольные отлучки вели нас именно туда. Дорогу перебежал, – и вот она, ненасытная радость!
Ярых поклонников запретного плода, кто, разумеется, попадался, Самбуров выводил из строя и, заложив руки за спину, дефилируя перед слушателями, назидательно говорил: «Эти девушки, как ружья образца 1812 года – просты в обращении и безотказны. Я не буду никого оправдывать и огораживать, если какая-то из них забеременеет. Дорога одна: гауптвахта, ЗАГС и комсомольская свадьба».
С годами слушатели взрослели. Их интересы менялись, они уже находили то же самое где-то на стороне. Но новое, молодое поколение заменяло их, и тропа, вытоптанная предшественниками, до сих пор манит юные души, и они идут по ней, невзирая на наказания и лишения, которыми военная служба изобилует.
Раз в год у всех слушателей курса Ю.С. Самбуров принимал повзводно экзамены по уставам. Сейчас я понимаю, что эти самые уставы он не очень любил, да и не сильно знал их.Мы рассаживались в холле, и Юрий Сергеевич всегда задавал один и тот же вопрос: «Что такое воинская дисциплина»? И всегда задавал его тем, кто пренебрежительно относился к этой самой дисциплине: мне, Жене Ковлеру и Коле Модухай. Остальные получали оценку «отлично».
Спортивные мероприятия в академии очень приветствовались.
Надо сразу сказать, что все преподаватели на кафедре физического воспитания были в прошлом мировые, олимпийские и прочие чемпионы. Спортивных медалей – грудь до земли оттягивают.
Да и курс у нас был разносторонне спортивный, ведь в каждой учётной карточке стояло, что каждый из нас в совершенстве владеет не одним видом спорта, а каждое высшее учебное заведение, включая и военное, всегда набирало себе спортсменов. Это престижно! У нас были хоккеисты, фигуристы, футболисты, гандболисты, шахматисты, гимнасты, бегуны, пловцы и т. д.
Два раза в год среди слушателей всех курсов и всех факультетов проводились кроссы: зимой на лыжах 10 километров, а осенью – бег на 3 или 1 километр. Причём, те, кто не укладывался в норматив, по воскресеньям бегали в парках пригорода до тех пор, пока этот норматив не был выполнен, а зимой – пока не стает снег.
Один раз ваш покорный слуга и ещё несколько горе-спортсменов: Жора Феодариди, Женя Ковлер, Паша Рыхлецкий, будущий профессор Александр Уточкин и ещё 2–3 человека с других факультетов перебегали этот проклятый лыжный кросс в апреле по озеру Разлив, где уже и снега не было, лишь лёд и талая вода. И только из жалости, что снега больше нет, и не будет в ближайшие полгода, нам засчитывали эту дистанцию. 
На зимнем лыжном кроссе наш первый курс показал самые худшие результаты, среди всех курсов академии.Нас построили в коридоре казармы. На лице Самбурова проступил лёгкий румянец. Я никогда не слышал, чтобы он ругался матом, но было видно, что сейчас ему этого хотелось. Надо полагать, что руководство факультета за наши «высокие» достижения его явно не похвалило.
Он несколько раз молча прошел вдоль строя, глядя в пол.
– Мне не нужны на курсе фигуристы, шахматисты, хоккеисты, танцоры диско и прочие лжеспортсмены… – начал он, – Мне нужны атланты и сайгаки! Посему, – он опять ненадолго замолчал, – Все!!! Подчеркиваю, все встают на полчаса раньше и бегают по стадиону пять кругов. Такие, как Финогеев, мне сейчас посмеют задать правомерный вопрос, что на улице мороз и холодно. Я отвечаю. При температуре сорок три и две десятых градуса можно не выходить, а прыгать в коридоре, пока пол не рухнет под ногами. Командиры отделения, старшины и сержанты возглавляют эту траурную процессию.
Через четыре дня клиника инфекционных болезней стала массово заполняться больными с нашего курса с ангиной, бронхитами и пневмонией. Массовые забеги прекратились.

Помню, как на финише осеннего кросса, для прибежавших первыми академический оркестр играл «Славянку», а последним – «Чижика пыжика».
Командовал всем этим Г.И. Фатале, легендарный гимнаст, который на демонстрации после Парада победы на Красной площади, на перекладине, установленной на едущем грузовике, крутил солнышко.
Существует легенда, что это его выступление заметил И.В. Сталин и спросил, кто такой этот спортсмен? Ему доложили, – Капитан Фатале.
– Передайте майору Фатале мою благодарность.
Ю.С. Самбуров ни на первых, ни на последних бегунов никак не реагировал. Он молча стоял в сторонке и беспрестанно курил, потом молча разворачивался и уезжал домой. Он мог пошутить, но чтобы смеялся – не помню.
На все наши выкрутасы полковник Юрий Сергеевич всегда находил что-то своё, что заставляло одновременно и задуматься, и устыдиться.
Да, мы ещё воспитывались в те далёкие времена, когда такие редкие для сегодняшней молодёжи чувства, как совесть и стыд, были знакомы нам не понаслышке.

Но, вернёмся к главному.
Лето 1974 года едва только началось, а жара в Ленинграде для этой поры стояла просто невыносимая.
Было часов десять утра. Все обитатели были на занятиях.
Самбуров, прикурив папиросу «Беломор», решил совместить приятное с полезным. Во-первых, пройтись и размять кости, а во-вторых, как бы между прочим, посмотреть, что делается у слушателей в кубриках.
С такими мыслями он неторопливо шёл по коридору курса, подходил к комнате, резко толкал дверь, входил, молча и лениво оглядывал помещение, открывал на выбор тумбочку или шкаф, кривился и шёл дальше.
Картина везде была удручающей, всюду был полный беспорядок.
Открыв очередную дверь, он по привычке уныло вошёл в кубрик. И тут его взгляд остановился на кровати, на которой под простынёй лежало тело.
Самбуров подошёл, резко сдёрнул простынь. На кровати, совершенно голый, свернувшись калачиком, мирно спал сержант.
– Вы почему спите в рабочее время, товарищ слушатель?!
Сержант вскочил как ошпаренный. Его возбуждённый член упёрся полковнику в грудь.
– Заболел, товарищ полковник.
– Ну, болейте дальше, – сказал Самбуров, косясь на могучий детородный орган будущего офицера. – Как выздоровеете, зайдёте ко мне.
Он вышел в коридор, оставив дверь открытой. Желаний на дальнейший осмотр жилых помещений уже не было. Рука сама собой потянулась в карман за очередной папиросой…

Свой кабинет, что находился в большом холле, Юрий Сергеевич никогда не запирал. Скажу честно, я в нём ни разу не был, но другие, более храбрые, тайно посещали его. У него в столе лежали бланки чистых увольнительных и ключ от сейфа, а в самом сейфе покоилась печать. Они брали несколько увольнительных, ставили печать и быстро исчезали. Подпись, естественно, подделывали. Второй же стоял на стрёме, просматривал коридоры и лестницу. Думаю, что Самбуров, если и не знал об этом, то догадывался. Наверное, он понимал, что если человеку нужно уйти, он обязательно уйдёт. Уж лучше пусть у него будет липовая увольнительная, и в городе он будет в десятки раз осмотрительнее, чем попадётся в самоволке. В первом случае его просто запишут, а во-втором – непременно заберут в комендатуру. Из двух зол следует выбирать меньшее. И в этом тоже была заложена его великая мудрость.

Это было в самом начале второго курса, ближе к вечеру. Юрий Сергеевич решил посмотреть, чем занимаются его подопечные. Открыв один из кубриков, он увидел склонившихся возле стола слушателей. Он вошёл. Никто на открывшуюся дверь не среагировал. Самбуров сверху взглянул на то, что там происходило. На столе лежали листы бумаги, на которых красовались во множественном числе его подписи. Когда Самбурова увидели, было уже поздно. Все остолбенели. Ведь это уже не шалость, можно рассматривать как уголовное преступление. Юрий Сергеевич взял несколько листов, посмотрел на них.
– Вот эта похожа, – ткнул он пальцем, положил листы на стол, вышел, не сказав больше ни слова.
Все находились в шоке. И именно это стало наивысшей точкой воспитания и убеждения, что подобное делать никогда нельзя.

Тех, кто не хотел покориться судьбе или плохо учился, в увольнение не пускали. Но так как нельзя бесконечно держать человека в неволе, то стали по воскресеньям проводить для таких моральных уродов экскурсии по историческим и культурным местам города-героя Ленинграда. Таких разгильдяев нашлось человек десять.
Экскурсия проводилась с тринадцати до семнадцати часов, то есть до ужина. Старшим был Олег Кулешов.
В этот раз мы с Глебом заранее наметили свой маршрут. Глеб Куприянов – это мой лучший друг. Был еще и третий, мой земляк – Вова Зуев, с факультета подготовки врачей для ВВС. Нас так и звали за шустрость и неугомонность – братья-веники.
Доехав до Эрмитажа, мы, а это была уже весна и даже щепки под ногами источали андрогены на асфальт от возбуждения, сославшись, что нам нужно позвонить домой по межгороду, сели на такси (это при всём том, что получали мы тогда три рубля и восемьдесят копеек в месяц) и поехали к девочкам. Там нас ждал Зуев. Он был в увольнении, ему легче. Веселье с вливанием и выливанием в себя и из себя всего, чего можно и уже можно, притупило бдительность. Нам уже не до ужина!
 
Приезжаем в казарму в 22.00 к вечерней проверке. И тут нас ждет «задница». Допущен стратегический просчет. Оказывается, дежурным по факультету заступил наш начальник курса.
Мускатный орех, лавровый лист притупляют запах алкоголя. Но что может прикрыть совершённую самоволку?
Строгая беседа, лепетание ягненка о случайной встрече с виртуальной одноклассницей и клятвенные обещания быть хорошим успеха не имели. Итог – пять нарядов на службу. И это через день. Стоишь у этой долбанной тумбочки восемь часов – четыре ночью, четыре днем. А это, плюс ко всему, пропущенные занятия и их отработки. Короче – тоска смертная.
Но за все надо платить. И за удовольствие тоже.

Было это уже на третьем курсе, когда мы имели свободный выход в город и право ношения гражданского платья. Решили мы с Глебом посетить неизведанный нами доселе пивбар «Пушкарь». Пришли туда, а там дым коромыслом. Все пьяные, включая и барменов. Чтобы расплатиться, ждали еще дольше, чем нам это пиво приносили. Официант не реагировал на наши крики. Видимо ему было в этот вечер не до денег. Мы огорчились, встали и ушли.
Бредя бесцельно по Петроградской стороне, встречаем толпу молодых спорящих ребят.
– Что случилось?
– Не хватает тридцать копеек.
– А что дают?
– Вино, «Бычья кровь».
Мы кооперируемся и берем пять бутылок, ну чтобы второй раз не бегать.
Где же пить?
Оказывается рядом ДК «Ленсовета». Идем туда и в туалете, а где же еще, все это дело выпиваем. Ну а дальше – танцы.
Духота, скачки сделали свое дело. Сев на скамеечку, я задремал.
И вот будит меня дружинник. Ну разбудил бы и ладно.
Иду в гардероб. Ан, нет. Ведет он меня в комнату ДНД. А там какое-то гражданское чмо учиняет мне допрос. И как услышал, что я военный, что слушатель Военно-медицинской академии, да еще в гражданском платье, да еще нетрезв, его аж окрылило.
Ни униженная мольба пожалеть и отпустить, ни навернувшиеся слезы, ни аргументы, что меня выгонят, ничего не помогло. Закрыл он меня, скотина, за решетку. И просидел я там, пока не прибыл за мной помощник дежурного, слушатель пятого курса.
На занятия я не пошел. Ждал сурового возмездия со стороны начальника курса.
И чего я ему только не плел. Выслушав этот бред, Юрий Сергеевич велел мне идти на занятия.
Последним часом была лекция. Не успела она закончиться, как входит шеф. Я, естественно, был поднят с места, облит ушатом помоев, а в конце, для поднятия боевого духа масс, начальник добавил: «Финогеев, если вы пьянеете от пива, не пейте пива, если пьянеете от кефира, не пейте кефира, а сосите говно через тряпочку. Садитесь, я подумаю на сколько». Слава Богу, всё этим и закончилось. Мер дисциплинарного наказания ко мне принято не было. И жизнь потекла размеренным ритмом. Впереди были новые приключения.
Жизнь – это тельняшка. И после черной полосы, всегда идет белая.
 
Эти маленькие весёлые воспоминания, связанные с Юрием Сергеевичем, я хочу завершить рассказом «Мы хотим всем рекордам…», напечатанном в моей девятой книге «Тихая заводь».

Спорт в моей жизни занимал и занимает далеко не последнее место, а скорее… предпоследнее. Да и отношусь я к нему всегда инертно…
Ну, нет у меня ни яркого желания, ни силы, ни умения, ни, тем более, упорства…
Конечно, как всякий нормальный мужик, я болею за наших футболистов, хоккеистов, биатлонистов, сокрушаясь и радуясь, высказывая дельные советы, коря за промахи и повышая адреналин в крови. А болеть – не самому на поле пахать. Здесь, кроме эмоций, ничего и не надо.
Учась давным-давно в Военно-медицинской академии, а потом, служа на флоте, мне все-таки пришлось несколько раз стать спортсменом-тотальником.
Волею судьбы я участвовал в каких-то соревнованиях и даже что-то завоевывал, но это было уже потом, во взрослой жизни, да и то по шашкам.
И ничего не поделаешь, военный, даже если он и врач, должен быть выносливым и мужественным. С этим не поспорю.
Служа уже на флоте, я даже принимал участие в очень «интеллектуальном» состязании по перетягиванию каната, отстаивая честь родного корабля. Но и здесь ничем похвастаться не могу. Если силы нет, умом её не заменишь!
И все ж таки я имел честь, правда, потом за это имели меня, принять участие в соревнованиях по плаванию, защищая честь второго курса факультета подготовки врачей для Военно-морского флота на первенство Военно-медицинской академии в лучшем бассейне города-героя Ленинграда – бассейне спортивного клуба армии.
А получилось так: за какую-то очередную провинность мне объявили три наряда на службу, и я отрабатывал их через день, стоя дневальным по курсу. И было это аккурат за полтора месяца до летних экзаменов.
Природа надела на себя зеленый наряд, солнце помогло женщинам сбросить колготки, вездесущие голуби сели на яйца высиживать потомство, а майское тепло плавило лёд в сердцах черствых и бездушных людей.
Время приближалось к девяти, когда мне милостиво позволили сходить на завтрак, проглотить комок застывшей в комбижире перловой каши и выпить полусладкий чай, температура которого не превышала температуру тела здорового человека.
Я, измученный бессонными ночами стоянья у тумбочки с нулей до четырех часов утра, шаркая от усталости ботинками, с красной повязкой «Дневальный» на левом рукаве бушлата, чтоб не дай Господь патруль не забрал, равнодушно брел в академическую столовую.
Все послушные и дисциплинированные слушатели давно поели, их развели на занятия, где они впитывали азы военной медицины. А я… Я отрабатывал свою непокорность.
У входа в столовую стоял подполковник Самбуров, начальник нашего курса, и нервно курил папиросу «Беломор». Он всем нам олицетворял собой образец военно-морского доктора: высок, подтянут, строен, симпатичен. Выглаженная форма идеально сидела на его статной фигуре, а огромная фуражка с шитым «крабом» лихо красовалась на голове.
– Финогеев, кто есть сейчас на курсе?
– Никого, кроме дежурной службы. Коротаев на занятия пошёл, сейчас дневалит Быцко.
– Дежурный кто?
 
– Мордухай.
Самбуров задумался, горестно сплюнул и закурил вторую папиросу.
– Не служба, а сплошь убогие. Придется тебе, Финогеев, защищать честь курса.
– Я ещё не завтракал, – пытался возразить я, чувствуя что-то недоброе, а ослабевшая прямая кишка была готова сползти по ноге вниз.
– Не возводи пищу в культ. Пойди, купи себе пирожок.
– У меня денег нет.
– На рубль, себе два возьми и мне. Сейчас поедем в бассейн. Москалёв болеет, а Борминцев повредил ногу… Кого я сейчас найду? – он снова задумался. – Поплывешь ты!!!
– Я плаваю плохо. Второе место после топора, – попытался я свести разговор на шутку.
– Не спорь… – было видно, что начальник меня не слушает.
– У меня и плавок нет, шапочку кто-то спер… – я еще надеялся убедить его в своей непригодности.
– Не переживай, шапочку и плавки здесь в магазинчике купим. Иди в буфет за пирожками, мне с капустой возьмешь, а я в магазин.
Когда я вышел, жуя пирожок, начальник курса ходил по дорожке взад и вперед и опять курил. У парапета стояло такси.
– Почему так долго? Мы уже опаздываем!
– Очередь была.
– Быстро садись в машину, повезу тебя как порядочного. Держи, это твоё, – протянул он сверток.
Поставив на себе жирный крест и понимая собственную обреченность, я быстро сел на заднее сиденье, развернул бумагу и ахнул от увиденного: у меня в руках были огромаднейшие ядовито-желтые плавки 60 размера, тогда как мое тщедушное, анемичное тело весило пятьдесят девять килограммов и трусы 46 размера грустно пытались сползти вниз.
– Товарищ полковник (в вооруженных силах подполковников обычно называют полковниками)… – надежда вновь затеплилась в моей впалой груди, – Эти плавки мне велики, у меня 44 размер.
– Ничего, подвернешь, резиночку подтянешь… И вопросов больше не задавай. Плыть будешь ты!
Надежда угасла, почти не зародившись.
– Ты откуда родом? – спросил он.
– Что? – не понял я из-за шума в машине.
– Родился где, спрашиваю…
– Пензенская область, поселок Беково.
– Там речка есть у вас или лужа какая-нибудь?
– Извините, не разобрал.
– Ты не глухой? После соревнований на ЛОР-кафедру сходи. Может, тебя пора комиссовать. Результат мне доложишь.
Таксист, молодой парень, тихо трясся от смеха, что ещё сильнее подзадоривало моего начальника.
– Хопёр.
– Что Хопёр?
– Речка у нас, Хопёр.
– Летом высыхает?
– Отчего высыхает? Нет, не высыхает.
– Почему тогда плаваешь плохо?
 
Я молча пожал плечами. Мы подъехали к ненавистному мне бассейну. Самбуров протянул таксисту рубль.
– Не надо, товарищ полковник. Я получил от этой поездки истинное удовольствие.
– Спасибо, я тоже. Это один из моих многочисленных кандидатов в параолимпийскую сборную. Пойдем, у нас времени уже нет, – он взглянул на часы. – Через двадцать пять минут твой старт.
Таксист впервые посмотрел на меня и рассмеялся в полный голос.
– Победы вам! – прокричал он, захлопывая дверь.
– Наша победа – не утонуть, правда, Финогеев? – и он обреченно хлопнул меня по плечу.
– Ты хоть знаешь, кто такой Пьер де Кубертен и что он сказал?
Я потупился.
– Ничего не знаешь, бездельник. Тебя по жизни не голова ведёт, а нечто другое. Запоминай, вдруг блеснешь где-нибудь. Де Кубертен – французский общественный деятель, барон, между прочим, в отличие от тебя в самоволки не ходил. А сказал он слова, ставшие олимпийским лозунгом: «Главное – не победа, а участие». Так что иди и участвуй!
Олимпийца я даже отдаленно не напоминал. Плавки, дважды подтянутые и трижды подвернутые, чтоб ничего из них не вываливалось, очень напоминали форму лопнувшего желтенького воздушного шарика. И вообще, я сильно походил на сутулого, печального и разочаровавшегося в этой жизни мима.
На жеребьевке мне досталась седьмая дорожка.
- Божье число, – подумал я без энтузиазма и особой радости.
– Вы кто? – спросил, излучая радость, судья.
– Защитник Отечества! – хмыкнул я.
Раздался смех.
– Это я вижу! С какого факультета?
– Четвертого.
– Второй курс?
– Так точно!
– Кто начальник?
– Полковник Самбуров…
– Если таких орлов готовят для флота, мы – непобедимы! Выходим и строимся! После того, как диктор всех представит, встаёте каждый на свою тумбочку. Всё ясно? После свистка стартуем, пошли!
Когда мы вышли, болельщики (а их было достаточно много, в основном жены, невесты и просто подруги будущих военно-морских врачей) от увиденного вначале остолбенели, а потом разразились неудержимым хохотом. Овации переросли в шквал аплодисментов. Всё их внимание было приковано, естественно, ко мне. Я украдкой бросил взгляд на трибуну. Начальник курса сидел, упершись руками в колени, низко наклонил голову и пальцами нервно крутил папиросу, периодически нюхая её. Я понял, что он хочет не только курить, но и выпить, а может, и убить меня с особым цинизмом в изощренной форме.
Начали объявлять участников. Когда назвали мою фамилию, я сделал шаг вперед и импозантно наклонил голову, мои плавки тревожно завибрировали. Чаша бассейна вновь задрожала от раскатов хохота. Мне уже это начинало нравиться, и предстоящая гибель в водяной пучине не казалась столь трагичной.
Все разошлись, бодро встали на тумбочки и принялись махать руками, разминались, готовя себя к прыжку.
 
Болельщики продолжали неистовствовать, ожидая, что будет дальше. Такого циркового номера больше никто и никогда не видел в своей жизни.
Я согнул корпус и подогнул колени, чтоб локтями придержать намеревающиеся сползти плавки. Могу только представить свой вид сзади, но мне сейчас было не до этого. Панически боясь высоты, со страхом глянул на воду, голова закружилась, подступила тошнота.
– Внимание! – голос судьи из-за шума еле пробивался.
Соревнующиеся напряглись, я вспомнил о счастливом седьмом номере и закрыл глаза, чтоб не упасть и не утонуть.
И вот – «долгожданный» свисток!
Как я оказался в воде, не помню, кажется, сзади кто-то меня подтолкнул. Теперь требовалось плыть нескончаемые пятьдесят метров, и желательно быстро. Но опять возникла проблема – вторглись потусторонние высшие силы: я с ужасом почувствовал, что при соприкосновении с водой мои плавки сползли до колен. Натягивать их времени не было, потерял бы драгоценные часы. Стиснув ноги в коленях и, извиваясь, как Ихтиандр, я неистово заработал руками. Казалось, что первые полтора метра я проплыл невероятно быстро. Но этот новый вид плавания оказался для меня очень тяжелым. Проклинать судьбу времени не было. Понимая, что плыть надо, я ослабил ноги, что позволило плавкам благополучно утонуть, и стал переходить на разные стили под общим названием «Самопомощь человеку на воде, не умеющему плавать», неспешно преодолевая водное пространство.
Когда с чувством собственного достоинства была мною преодолена половина дистанции, все, кто стартовал со мной, уже вышли из воды и ушли в раздевалку. Не дожидаясь моего финиша, стартовала следующая группа слушателей, и они уже догоняли меня.
Наконец моя рука коснулась кафеля, и я бездыханно повис на канате. Трибуны радостно взревели. Никто не собирался расходиться.
– Чего ждем?! Быстро вылезай! – заорал судья.
– У меня плавки утонули.
– Жаль, что только плавки.
– И что мне делать?
– Повторить их подвиг! – перекрикивая болельщиков, заорал он.
Трибуны резко затихли, они явно не понимали, что происходит внизу и с нетерпением ждали моего выхода из воды, чтоб выразить свой неистовый восторг.
Самбурова на трибуне не было. И радости от встречи со мной у него тоже явно не было. Да и мне, если честно, встречаться с ним абсолютно не хотелось.
Я почувствовал холодную дрожь в теле, а это минимум ангина, да еще накануне летней сессии.
Проклиная всё и всех, изрыгая в атмосферу общенародную брань, я подплыл к трапу и стал подниматься, при этом пытаясь прикрыть пах левой ладонью. Но из этого ничего не получалось, правая рука соскальзывала с поручня, и я дважды падал в воду. Мой новый номер снова привел в экстаз публику. Они встали и захлопали в ладоши… Вдруг кто-то запел:
«Мы верим твердо в героев спорта!
Нам победа, как воздух, нужна...
Мы хотим всем рекордам
Наши звонкие дать имена»!
Трибуны дружно подхватили эту песню. Такого ликованья здесь никогда не было, даже при проведении мировых и олимпийских игр.
 
А я, сгорбившись, синий, весь покрытый огромными мурашками, прикрыв мужское, с позволения сказать, достоинство, которое сжалось до величины спичечной головки, и походя на стоящего на лестничной площадке обнаженного инженера Щукина из знаменитого романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев», скользя по кафелю, шёл в душ, прекрасно понимая, что впереди ничего хорошего меня ждать не может.
Ночью у меня поднялась высоченная температура, и я был госпитализирован в клинику инфекционных болезней с лакунарной ангиной. Видно, Бог из двух зол выбрал одно, менее жесткое.

Шли годы, я мужал, приближалось окончание учебы в академии. Но даже потом, будучи уже офицером, когда приезжал в Ленинград на повышение квалификации, меня иногда узнавали, останавливали незнакомые мне люди, жали руку и неистово хохотали.
Путь к Славе и Бессмертию не всегда в благих делах.
И таких воспоминаний можно привести сотни, но… думаю и этих достаточно. А то уж я да я…
Повторюсь, выглядел Юрий Сергеевич всегда безупречно. Смуглое, гладко выбритое лицо, черные волосы, безукоризненно пошитая и выглаженная форма делали его поистине красавцем.

 

Ничто не чуждо…

Самбуров был очень порядочным и тактичным человеком. Мне почему-то кажется, что он был как раз из тех людей, которые любили волю, женщин, и все то, к чему стремились те двадцать непокорных слушателей. Поэтому нас и наши юношеские глупости он понимал и смотрел на них, как взрослый человек смотрит на свою юношескую фотографию. Понимал и прощал.
За это всё я Юрию Сергеевичу, безмерно благодарен. И я бы первым дал в морду тому, кто-то сказал бы, что Самбуров был плохим человеком.
 
В нём не было желчности, озлобленности и ненависти. Он умел прощать и не помнил зла. Эти его качества я всегда стремился привнести и в свою жизнь. И, кажется, у меня это получилось.

 
 
Слева направо: Г.Д. Климовец-Брищук, Х.Х. Мензулов, Ю.С. Самбуров. 1977 год
 
Через время, став флагманским врачом, я никогда не позволял себе унизить подчиненного, обидеть его и не разрешал этого делать другим. Все, кто хотел расти – росли. Всех, кто катился вниз – тормозил. Упавшего – поднимал. «Взорвавшихся» – собирал по кускам.
Закончив службу и одев белый халат, я стал заведующим отделением физической реабилитации.
И больной считал за благо попасть ко мне на лечение. Это я не вру.
Все это, кем и чем я стал, Ваше, Юрий Сергеевич! Спасибо Вам!
Вот что сохранилось до сих пор, Юрий Сергеевич, так это то, что я остался хулиганом и просто веселым парнем, безумно любящим жизнь во всех её проявлениях. Вы нам говорили: «От моряка должно пахнуть «Беломором», «Шипром» и коньяком». Это я тоже пронес сквозь годы. Правда изменились марки сигарет и одеколона. Но коньяк я люблю. Хотя к алкоголю в больших количествах отношусь отрицательно.
Христианская мудрость учит: «Не сотвори себе кумира». Ну как без этого? Вы, полковник Самбуров, мой эталон, образец, идеал военно-морского врача. Я тоже любил форму и шил её так, что женщины оборачивались мне вслед, а вот представителям комендатуры она почему-то не нравилась.
И женщин я любил. И они мне отвечали взаимностью. Как без них? Это всё равно, что быть в бане и не помыться.
Дорогой Юрий Сергеевич! Я не думаю, чтобы кто-то из бывших слушателей, тех, кого вы выпустили в свет, в люди, сказал бы о Вас что-то плохое.
Для всех нас вы были отцом, а не отчимом. Низкий Вам за это земной поклон!
 
 

Ю.С. Самбуров со своими бывшими воспитанниками. 2002 год

Многие Ваши воспитанники достигли больших высот: Тагир Мухамеджанов стал заместителем начальника IV факультета Военно-медицинской академии, Лёня Левченко – начальником медицинской службы Тихоокеанского флота, Аслан Цикушев – заместителем начальника медицинской службы Черноморского флота, Володя Огородник – начальником медицинской службы флотилии на Северном флоте. Дима Шмаров, Володя Бадиков, Саша Уточкин, Женя Змушко, Костя Рознотовский и Саша Москалёв стали докторами медицинских наук. Свыше 15 человек защитили кандидатские диссертации.
А если бы это все было не так, то и не было бы этого рассказа.
Искренне уважающий и любящий Вас, Александр Финогеев!

По дороге жизни

Во второй главе хочу немного рассказать о жизненном пути Юрия Сергеевича.
Идя по этой жизни, мы мало интересуемся теми, кто нас ведет и наставляет на путь истинный, довольствуемся лишь тем, что знаем фамилию, имя и отчество. Вот и я столкнулся с этим при написании очерка. Я обзвонил десятки ребят, с которыми учился, и собрал лишь крохи из биографии Юрия Сергеевича. Очень помогли однокашники. Тагир Мухамеджанов нашёл в архиве личное дело полковника Самбурова, перефотографировал его содержимое и прислал данные из него. Володя Коротаев, Женя Ковлер, Олег Кулешов, Игорь Меркушев (выпускник 1979 года), рассказали некоторые факты из его жизни. За это всем им огромное спасибо.
Юрий Сергеевич родился 6 ноября 1930 года в селе Новосурино Можайского района Московской области. В 1948 году, окончив 10 классов средней школы в городе Можайске, поступил в Военно-морскую медицинскую академию, которую окончил в 1954 году. После окончания академии служил на Дважды Краснознамённом Балтийском флоте, получил назначение на должность дивизионного врача 105 дивизиона сторожевых кораблей 97 бригады охраны водного района военно-морской базы Порккала-Удд.
 
Немного отступив от темы, мне хочется рассказать в какое «райское» место попал лейтенант Самбуров.
Порккала – советская военно-морская база на территории Финляндии, существовавшая с 1944 по 1956 годы на полуострове Порккала и прилегающих островах и землях.
Территорию и водные пространства в районе Порккала-Удд Финляндия согласилась сдать в аренду СССР сроком на 50 лет для создания военно-морской базы в рамках Соглашения о перемирии от 19 сентября 1944 года. Находилась она всего в двух-трех десятках километров от центра Хельсинки. На флоте база считалась чем-то вроде неформального штрафбата. Условия службы и жизни здесь были просто ужасающими.
Оперативные задачи, решаемые этой военно-морской базой – осуществлять оборону и не допустить прорыва морем в Финский залив надводных и подводных сил противника. Как плацдарм, она была готова к приёму войск для развертывания активных действий на сухопутном направлении, обеспечивала временное базирование и оперативное развертывание кораблей Краснознамённого Балтийского флота, погрузку и разгрузку транспортов.
На территории военно-морской базы было создано около 300 различных оборонительных сооружений.
Территория базы закрытая. Периметр охраняемой территории – 40 километров. Чтобы покинуть территорию базы, даже старшему офицеру или членам семьи надо было оформить большое количество бумаг на выезд и столько же на въезд.
С 1955 года руководство СССР выступало с призывом прекратить гонку вооружений и созвать всемирную конференцию по этому вопросу.
19 сентября 1955 года в Москве было подписано соглашение между СССР и Финляндией об отказе Советского Союза от прав на использование территории Порккала-Удд для военно-морской базы и выводе советских вооружённых сил с этой территории. Вывод советских войск и передача полуострова Финляндии были закончены в 1956 году.
В мае 1955 года Самбурова переводят на должность дивизионного врача 147 дивизиона рейдовых тральщиков того же соединения.
В связи с расформированием военно-морской базы в Порккала-Удд, Юрия Сергеевича назначают начальником медицинской службы эскадренного миноносца «Справедливый» 38 бригады эсминцев 22 дивизии строящихся и ремонтирующихся кораблей Ленинградской военно-морской базы.
В январе 1957 года вместе с кораблём он вошёл в состав 190 бригады эсминцев, которая была в ноябре 1958 года преобразована в бригаду учебных и резервных кораблей Краснознамённой Кронштадтской военно-морской базы
В январе 1962 года вместе с кораблём был переведен в состав 128 бригады ракетных кораблей Балтийского флота, а в ноябре того же 1962 года назначен старшим врачом – начальником медицинского пункта 20 учебного отряда авиации, который в 1964 году был преобразован в 125 авиационную школу механиков Балтийского флота.
В ноябре 1966 года Самбурова назначают начальником медицинской службы 3 Балтийского флотского экипажа.
В августе 1968 года Юрия Сергеевича переводят в Калининград на должность старшего офицера по лечебно-профилактической работе Отдела медицинской службы Балтийского флота.
31 июля 1971 года Ю.С. Самбурова направляют в распоряжение начальника Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова, а в январе 1972 года назначают начальником курса факультета подготовки врачей для Военно-морского флота академии.
 
 


Так Юрий Сергеевич стал моим непосредственным начальником и учителем.
Его родители: отец – Сергей Васильевич Самбуров, 1896 года рождения, портной по профессии, участник Гражданской и Великой Отечественной войн. Умер в 1971 году; мама – Зинаида Ивановна Самбурова, 1905 года рождения, крестьянка.
В 1952 году Юрий Сергеевич женился на Коротковой Людмиле Михайловне.
В 1968 году она умерла. В 1971 году он женится второй раз. Жена – Елена Георгиевна Старовойтова – медицинская сестра в центральной поликлинике Военно-медицинской академии. У него двое детей – сын от первого брака и дочь от второго.
В 1977 году, выпустив наш курс, Юрий Сергеевич набирает новый, но в ноябре 1981 года уходит на преподавательскую должность, на кафедру «Организация и тактика медицинской службы ВМФ».
В 1984 году Юрий Сергеевич демобилизуется.

 

На гражданке
 
Находясь на пенсии Юрий Сергеевич работает в медицинской службе Военно- морской академии имени А.А. Гречко, ныне Военно-морская академия имени Адмирала Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецова.

 

Олег Кулешов, Аслан Цыкушев и Ю.С. Самбуров в парке академии

 

Юрий Сергеевич на встрече со своими выпускниками 1977 года

Умер Юрий Сергеевич Самбуров 8 июля 2010 года. Похоронен на Северном кладбище в городе Санкт-Петербург, п. Парголово.
Вечная память Вам, дорогой Юрий Сергеевич!

 
АЛЬТРУИСТ

Благодаря щедрости человек поднимается так высоко,
что может встретиться с Богом.

(Ахай Гаон – ведущий учёный VIII века)


 

АНДРЕЙ ДАШИЕВИЧ ДАРМАЕВ

Звонок из юности

Как-то я поехал погостить к моим хорошим знакомым в село, которое растянулось вдоль Южного Буга. Была зима. Недавно выпавший снег источал свою девственную свежесть, искрясь на ярком солнце. Само собой вошло в традицию, что мой приезд всегда сопровождался выходом к роднику, что в трех километрах от их дома. Мирно беседуя и не спеша, мы брели по снежной целине, утопая по колено в снегу. Спустились к оврагу, где из недр земли голосисто выбегала вода. Вдруг зазвонил телефон. Голос был не знаком мне.
– Слушаю вас.
– Саня, привет. Это Андрей Дармаев.
– Кто?
– Дармаев… Бурят… Помнишь? Мы вместе учились в академии. Ты на четвертом, а я на третьем факультете. Мне Володя Зуев (это мой земляк, Царствие ему Небесное) дал твой телефон и переслал электронный вариант твоей второй книги. Молодец! Читаю, смеюсь. Молодец! – еще раз повторил он, – Я живу в Иркутске, работаю в госпитале. Невропатолог. Как твои дела?
Перед глазами сразу встал образ высокого, худощавого парня с добросердечной улыбкой и характерным разрезом глаз, свойственным этнической группе монголов.
 
Мы поговорили. Было безумно интересно встретиться со своей далекой-далекой юностью, ведь мы не виделись с 1977 года.
– Саша, Зуев сказал, что скоро выйдет твоя третья книжка. Как бы договориться с автором и получить её вместе с автографом?
– Даже не знаю, Андрей. Она написана и лежит в издательстве полтора года…
У государства нет денег на её издание, а у меня тем более. Коплю потихонечку. А скоро ли наберу эту сумму, не знаю.
– Александр Витальевич, – он зачем-то перешел на официальный тон, – я обзвоню наших ребят… Поможем! Каждый что-то пришлет. Не обеднеем. Напиши мне только свои реквизиты.
Спазм сдавил горло. Глаза стали влажными. И не потому, что с реки подул ветер и снежинки попали в глаза. Это от бескорыстной отзывчивости далекого человека, с которым мы вместе учились когда-то, от простого, идущего от чистого сердца участия, сердечности и всего того, что именуется редким ныне именем ДОБРОТА.
Что в природе можно назвать совершенством? Да много чего, смотря с какой стороны разбирать это совершенство. Конечно, в первую очередь – это Солнце! Ведь Солнце – свет, тепло и жизнь во всех её проявлениях... Может быть, со мной кто-то и не согласится, но лично я так считаю. И просто зд;рово, что оно есть! Тогда есть любовь, счастье, радость… И ещё цветы!
Цветы – это эталон и совершенство обаяния, нежного, тёплого и трогательного чувства радости и счастья. Цветы – это дивный аромат, чарующая красота и нежность.
А пение птиц ранним утром!? Разве можно с чем-то сравнить симфонию весеннего леса? Можно часами стоять, не дыша и не шевелясь, и слушать эту завораживающую музыку. А что ещё?.. Смеющийся ребёнок, полёт кондора в небе и дельфина над гладью моря, холодный свет Луны и мерцание далёких звёзд… В природе это называется СОВЕРШЕНСТВО.
Лично я для себя считаю Андрея Дашиевича Дармаева совершенством ЧЕЛОВЕКА!

 

Ординаторская приемного отделения. 2014 год
 
Звезда Бурятии

Андрей Дармаев – славный представитель бурятского народа и замечательный человек. Мы с ним знакомы с 1971 года, с Красного села, где находился лагерь Военно-медицинской академии, и где мы сдавали вступительные экзамены, чтобы стать в перспективе военными врачами.
Приехав домой, я нашёл его страницу в интернете. Выглядел Андрей очень ре-спектабельно: высок, строен, подтянут, крепкого телосложения. Черные, коротко стри-женные, прямые, жесткие волосы подняты наверх. На чуть уплощённом, смуглом, ску-ластом лице дугообразно выделялись чёрные брови, нос, со слегка выраженными кры-льями, вытянут, губы немного выступают вперед. Глубоко посаженные чёрные глаза расположены немного косо за счет сильных складок верхнего века и немного сужены, ресницы густые. Как написала о нём одна москвичка, врач-невропатолог: «Красивый, спортивный, классный мужчина!!! Великолепный, мудрый, добрый человек!!! Андрей Дашиевич – Вы супер!!!».
И это действительно так! За счет специфической внешности и природного обаяния его знали все или почти все. Он очень быстро запоминался.
Приведу один пример.
Уже в достаточно взрослом возрасте, когда полковничья шинель была повешена в шкаф на вечное хранение, Андрей из Иркутска, где живет, приехал в отпуск в Санкт-Петербург. На метро доехал до станции «Площадь Ленина. Финляндский вокзал». По старой привычке направился к выходу на улицы Лебедева и Боткинскую, такими любимыми и родными для слушателей Военно-медицинской академии, где находится их альма-матер.
С Финского залива дул пронизывающий ветер. Было промозгло и холодно. Андрей приподнял воротник меховой куртки и нахлобучил на глаза шапку. Он шёл в гости к другу и однокашнику. В дипломате лежали коньяк, шоколадные конфеты в коробке, бурятский чай, саган дайля и кедровые орешки. Не хватало только цветов. От станции метро он прошёл немного вперёд и повернул налево, к цветочному киоску.
– Андрей! – услышал он немного глуховатый с хрипотцой голос, – иди сюда, я тебе подберу хороший недорогой букетик.
Он удивленно поднял глаза. В ряду продавцов цветами стояла дородная цыганка в белом пуховом платке и валенках. В её левой руке дымилась сигарета.
– Что, растерялся? Не узнаёшь старых друзей?
И он вспомнил, как почти полвека назад, юношей, перетянутый в талии армейским ремнем, учащийся на факультете авиационной и космической медицины Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова, покупал цветы у худенькой и совсем юной цыганки. «Как она изменилась и постарела…», – подумал он, улыбаясь, обрадованный тем, что его через столько лет узнали.
Среди его знакомых были: летчик-космонавт СССР, пилот космического корабля «Восток-4», командир космического корабля «Союз-14», дважды Герой Советского Союза Павел Романович Попович; Андрей Юрьевич Толубеев, советский и российский актёр театра и кино, народный артист РСФСР (сын знаменитого народного артиста СССР Юрия Толубеева). А.Ю. Толубеев в 1963 году поступил на факультет авиационных врачей Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова и был секретарем комсомольской организации третьего факультета ВМА имени С.М. Кирова; дважды Герой Советского Союза, Главнокомандующий Военно-воздушными силами – заместитель министра обороны СССР, заслуженный военный лётчик, маршал авиации СССР Александр Николаевич Ефимов.
 
Андрей Дармаев встречался с Бруно Артуровичем Фрейндлихом, советским актёром театра и кино, народным артистом СССР, лауреатом Сталинской премии II степени; народным артистом СССР Юрием Толубеевым; Сергеем Матвеевичем Штеменко – советским военным деятелем, начальником Генштаба ВС СССР, начальником Главного разведывательного управления ГШ ВС СССР, генералом армии. И ещё с многими Ленинградскими и Московскими артистами театра и кино, эстрады, зарубежными исполнителями, гастролировавшими в 1970-е годы в Ленинграде.
В кругу общения Андрея были физики, химики, биологи, писатели, музыканты, художники, профессиональные шахматисты. Он видел знаменитых гроссмейстеров – Виктора Корчнова, Бориса Спасского, Анатолия Карпова и многих других. А врачей – от простых до академиков и военных, от солдат до генералов – бесчисленное множество.

Человечный человек

Андрей Дармаев умён, раскован, обладает недюжинным магнетизмом и невероятной личной притягательностью. Он владеет удивительным качеством, эволюционно исчезающим  в человеке: живёт для других, получая от этого истинное удовольствие, не требуя для себя ничего. Помогает всем, и никому не даёт забыть о тех, кто много сделал доброго на Земле.
Андрей Дашиевич писал статьи о них, ходил по инстанциям и добивался присвоения званий и наград этим заслуженным людям, буквально «брал за горло» администрацию и рекомендовал называть новые улицы их именами, боролся с бескультурьем, принимал активное участие в благоустройстве города... И даже мне помогал в издании книг. Именно он является осью, вокруг которой вращается масса народа. Именно он и есть тот самый цемент, скрепляющий кирпичики давней дружбы. Этот человек – мозговой центр, вокруг которого концентрируются выпускники академии.
Андрей Дашиевич по своей сущности альтруист.
Прежде чем назвать человека и очерк этим именем, в Википедии я прочитал: «Альтруистом называют бескорыстного человека, который совершает поступки из желания помочь, а не потому, что его обязывает к этому чувство долга, давление общества или религиозные соображения. Этому феномену противоположен эгоизм».
Тогда я направился в народ с вопросом: «Кто такой альтруист?». Ужас, 90 % считают это слово ругательством. Знают всякую ересь, а это слово для них ново, и вызывает негативные ассоциации. Ну, да Бог с ними, теперь прочитавший будет знать, что это просто-напросто добрый волшебник.

Подарившие жизнь

Андрей Дашиевич вырос в столице республики Бурятия, городе Улан-Удэ, основанном в 1666 году русскими казаками зимовья Удинское на высоком правом берегу реки Уды, близ её устья. В Улан-Удэ протекают две крупные реки, Селенга и Уда. Там Андрей любил купаться и рыбачить, а зимой кататься на коньках. Часто ходил в театры: Бурятский государственный академический театр драмы имени Хоца Намсараева и Государственный русский драматический театр имени  Н.А. Бестужева. Обожал сидеть в тиши читального зала республиканской юношеской библиотеки имени Даширабдана Батожабая, известного бурятского и советского прозаика и драматурга. С мамой, а потом и сам, ходил в Этнографический музей народов Забайкалья, музей истории города Улан-Удэ, музей истории Бурятии, Художественный музей имени советского художника-живописца, основоположника бурятского станкового реалистического искусства, Цыренжапа Сампиловича Сампилова.
 
 

Панорама города Улан-Удэ со стороны реки Селенга

Его отец, Д.О. Дармаев, родился 20 марта 1920 года в селе Тасей Читинского района Забайкальского края. В 1938 году был призван в армию и служил в Советской Гавани Хабаровского края. Как рассказывал Даши Очирович, времена тогда были сложные. За отсутствие в части более 4 часов, судили военным трибуналом (без всякого участия «комитета солдатских матерей»). Кормили и одевали плохо, в казармах было очень холодно…
С началом Великой Отечественной войны он был переведен на Мурманский, а затем Ленинградский фронт, где окончил шестимесячные офицерские курсы. Здесь и кормили, и одевали очень хорошо, зимой выдавали валенки и полушубки, хорошее вооружение.

 

Отец – Даши Очирович Дармаев

В 1942 году командир взвода, младший лейтенант Дармаев, служил в пехоте, в действующих частях Волховского и Ленинградского фронтов. Участвовал в героической обороне Ленинграда, в 1943 году был ранен.
 
После излечения воевал в составе 7 гвардейской танковой бригады, входящей в состав Волховского, Ленинградского, 2-го Прибалтийского фронтов.
На последнем этапе войны Даши Очирович был в составе 2-го Прибалтийского фронта. Командуя взводом, принимал участие в ликвидации Курляндской группировки фашистов. За проявленное мужество и героизм был награжден орденом «Красной Звезды». В этом бою получил второе ранение.
В феврале 1945 года при освобождении Латвийского города Салдус получил третье тяжелое ранение, после которого стал инвалидом войны. Лейтенант Дармаев встретил победу в военном госпитале. В начале 1990-х годов участнику обороны Ленинграда Д.О. Дармаеву, как защитнику города, предлагали квартиру в Ленинграде, но он отказался, аргументируя тем, что он коммунист и не желает получать квартиру, так как многие граждане СССР нуждаются в жилье.
После войны отец рассказывал сыну Андрею, что были на войне и случаи диверсии. Как-то их взвод находился в окопах на прицельной дальности от немцев. В траншею принесли в термосе кашу, съев которую большая часть его взвода умерла. Как потом выяснилось, каша была отравлена мышьяком. Значит, кто-то свой бросил яд в пищу. При освобождении Курляндии в одной из освобождённых деревень одна женщина приносила им козье молоко. Оказалось, коза болела бруцеллёзом. Многие солдаты заболели этой болезнью и в госпитале либо умерли, либо стали инвалидами.
В 1946 году Даши Очирович некоторое время работал начальником ВОХР (военизированная охрана) на Читинском хлебозаводе № 1 и кто-то в тесто неоднократно бросал битое стекло. Такое даже представить страшно! А Дармаев получил строгий выговор по партийной линии с занесением в учётную карточку.
После окончания войны Даши Очирович работал на Улан-Удэнском Паровозовагоноремонтном заводе (ПВЗ) строгальщиком ремонтно-механического цеха (ЦРМ).
С 1962 года этот завод был переименован в Локомотивовагоноремонтный завод (ЛВРЗ).
Трудовая биография Д.О. Дармаева насчитывает 37,5 лет. За самоотверженный и добросовестный труд в 1987 году он был награждён знаком «Почётный железнодорожник», в 1991 году – орденом «Трудового Красного Знамени», имел множество почётных грамот от дирекции завода и Президиума Верховного Совета Бурятской АССР. Он неоднократно избирался депутатом городского Совета города Улан-Удэ, активно работал внештатным корреспондентом газет «Буряад Унэн», «Правда Бурятии», «Локомотив», «Забайкальский рабочий», «На боевом посту» и многих других.
Самым большим увлечением Даши Очировича были шахматы. Эту любовь он передал и детям. В 1972 году в значимом шахматном турнире, имея первый разряд, сумел обыграть в сеансе одновременной игры известного международного гроссмейстера Сало Флора. Любил давать такие сеансы игры, находясь в отпуске или командировке.
В 1987 году Д.О. Дармаеву было присвоено почётное звание «Ветеран спорта РСФСР» за популяризацию шахмат. 
Даши Очирович проводил большую работу по военно-патриотическому воспитанию молодёжи, часто вёл уроки мужества в школах и училищах города, рассказывая о подвигах советских людей в годы Великой Отечественной войны.
За безупречную службу на Локомотивовагоноремонтном заводе премировался путёвками за границу. Был в Индии, Монголии, Польше, Непале, ГДР, Венгрии, Румынии. Имея звание «Почетный железнодорожник СССР», он как турист-путешественник объездил всю территорию СССР.
Умер Даши Очирович Дармаев 8 апреля 1998 года в возрасте 78 лет. На его похоронах присутствовали члены Правительства Республики Бурятии, депутаты Народного Хурала республики Бурятия, руководящий состав ЛВРЗ и многочисленные жители
города Улан-Удэ, родственники, друзья, соседи. Андрей Дашиевич Дармаев свято хранит в своём сердце память об отце.
Мама Андрея, Хандама Беликовна, родилась 5 августа 1923 года. Работала в Улан-Удэ на промкомбинате модельером сумок и обуви. Была настоящим трудящимся человеком. Её уважали все: родственники и знакомые, товарищи и сослуживцы, руководство. Хандама Беликовна пользовалась большим авторитетом, её любили за мудрость, порядочность, честность, трудолюбие, добрый нрав. К ней всегда приходили за советом. Они с отцом вырастили и воспитали четырёх детей, всем дали достойное образование.
 
Мама – Хандама Беликовна

Конечно, Андрей Дашиевич Дармаев очень гордился своими родителями.
Учился он в школе хорошо, увлекался историей, литературой. В мае 1970 года в связи со столетним юбилеем В.И. Ленина, как его тогда называли Ленинским призывом, Андрей был призван на военную службу. Начинал службу в Чите, стрелком в роте охраны, а через три месяца его отправили в Монголию в город Чойбалсан, в авиационную часть, где проходил службу в отдельном батальоне авиационно-технического обеспечения (ОБАТО).
– Был со мной такой анекдотический случай, – рассказывает Андрей Дашиевич, – В Налайхе (Монголия), будучи в командировке, зашел в «Военторг». Гляжу, а на полке стоит книга Г.К. Жукова «Воспоминания и размышления». Я решил купить её в подарок отцу, встал в очередь. Заходит в магазин патруль и приказывает выйти из магазина, мол рядовым не положено сюда заходить. Я вышел и спрятался за угол. Когда патруль ушёл, скрывшись за углом, я снова зашёл в магазин и купил книгу.
В момент покупки книги, заходит тот же патруль. Я пытался объяснить начальнику патруля, что я не покупаю ничего противозаконного для солдата срочной службы (ни алкогольные напитки, ни даже сигары!). Но начальник патруля всё равно меня арестовывает и отправляет на гауптвахту, где я просидел 4 часа. Потом разобрались и отпустили. Когда я летом 1971 года подарил эту книгу отцу, его глаза засветились неподдельным настоящим счастьем, которое я видел впервые в жизни. Эту книжку он изучил наизусть.
 
Прослужив год, в 1971 году Андрей успешно сдаёт экзамены и поступает на факультет авиационной и космической медицины Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова в Ленинграде.
В военном лагере Военно-медицинской академии, в Красном Селе, на курсе молодого бойца мы с ним и познакомились.
Нет, мы не дружили, а просто общались, как это делают хорошо знающие друг друга люди.

 

Андрей с родителями у Медного всадника. Ленинград. 1976 год

Годы учёбы

Курс, на котором он учился, был курсом вольнодумцев и единомышленников, любящих свободу и независимость.
Начальником этого курса был подполковник Ярослав Болеславович Новодворский (поляк по национальности, но по паспорту белорус) или, как любовно называли его слушатели, ЯБН.
Новодворский, играя со своими слушателями в «простачка», привил им самое ценное, что есть у человека – дружбу, честность и порядочность, которые помогли многим выпускникам стать успешными людьми. Эти парни, а теперь уже деды, дружат и протягивают руку помощи друг другу до сих пор! И это достойно подражания и похвалы. Именно в этом и есть великая сила воспитания!
Истина, преподнесенная через шутку, доходит и откладывается быстрее, нежели крик, кровь и адреналин. Наверное, пройдя через горнило военной машины, веселый человек дольше живет. И все слушатели, приняв его игру за истину, пародировали своего начальника. Это всех сближало и роднило. Все подражали Ярославу Болеславовичу и стремились его превзойти. А будь он зол?.. Желчь съела бы его и его воспитанников.
Большинство выпускников пронесли эту память через всю свою сознательную жизнь. Многие из них стали профессорами, доцентами, докторами и кандидатами наук. Но эти взрослые люди, встречаясь, снова становятся молодыми, озорными, шаловливыми и непослушными, до сих пор копирующими своего начальника-воспитателя, но и почитающими его.
Мне хочется привести несколько эпизодов из юной академической жизни Андрея Дашиевича и его курса, без которых нельзя понять ни их учёбу, ни службу на 3-м факультете ВМА имени С.М. Кирова, ни их дальнейшую жизнь.

Начинал Новодворский свою речь обычно с долгого и протяжного «Та-а-а-ак». И все тоже тянули «Та-а-а-ак».
Шёл Ленинский коммунистический субботник 22 апреля 1972 года. Новодворский пришел в казарму часов в девять, когда работа по наведению порядка в комнатах и закрепленной территории велась полным ходом.
Встретил начальника дежурный по курсу сержант Андрей Дармаев.
– Та-а-а-ак, Дармаев, пойдёмте, посмотрим, как идет уборка.
– Так точно, товарищ подполковник. Все работают. Сейчас наводится порядок в комнатах.
Ярослав Болеславович вместе с Дармаевым спустились во двор Пентагона (казармы). ЯБН поднял голову и посмотрел вверх на окна общежития, где проживали слушатели курса. Стоя на подоконнике третьего этажа и уцепившись за раму, слушатель Крыгин пытался дотянуться до угла окна.
– Та-а-ак… Товарищ Кригин, – Новодворский всегда в разговоре произносил «и» вместо «ы», – Лучше мойте окна!
– А-а-а-а… Я же могу упасть, товарищ подполковник. А внизу камни!
– Да… Камни… Но не везде… (Впоследствии, это стало мемом, не только на курсе, факультете, но и в академии).

Первый курс. Наверное, он самый сложный из всего периода обучения. Молодые люди встают на военные, пусть и медицинские, рельсы. Новая жизнь без радостей и маминой заботы. Новые предметы, где без усидчивости не обойтись. И всё это в красивейшем, овеянном боевой и трудовой славой, городе-герое Ленинграде. Большинство слушателей иногородние, и в нём впервые, поэтому так хочется посмотреть город.
Воскресенье. Все подстрижены, побриты и наглажены. Сегодня сам начальник курса ведет слушателей на экскурсию по городу.
Слушатели седьмого взвода шумно высыпали из метро на Невском проспекте, о котором знают во всех уголках необъятной Родины. Оказались как раз напротив Казанского собора. Здесь возвышаются два памятника героям Отечественной войны 1812 года: Кутузову и Барклаю-де-Толли.
– Та-а-ак! – затянул Новодворский.
– Та-а-ак! - вторили слушатели.
– Кому эти памятники? – спросил Новодворский.
Взвод молчал.
– Та-а-ак! Кто у нас здесь ленинградец? О, Опара! Так кому эти памятники?
Серёга Опара в душе был приколист, поэтому мгновенно схохмил, – Это – Барклай, – показал Опара рукой, – А другой – де Толли.
– Та-а-ак, Опара, правильно!!! – Взвод дружно захохотал, давясь от смеха… Впоследствии, это тоже стало курсовым мемом.
 
 

Слушатели 7-го взвода на занятии по терапии

На первом курсе в увольнение отпускали редко, поэтому недовольных было много. После каждого построения, начальник курса Я.Б. Новодворский, спрашивает одно и то же.
– Какие будут вопросы? – спросил он и на этот раз, намереваясь сам скорее уйти по неотложным делам.
– Товарищ подполковник, – слушатель Худобин. Разрешите сходить в увольнение на премьеру балета «Лебединое озеро» в Кировском театре.
– Э-э-э-э-э… Бросьте, Вы, Худобин, я больше Вас Лебединых озёр пересмотрел!
Курс разрывался от смеха, впоследствии и это стало мемом.

 

Перед зданием клиники военно-полевой хирургии у памятника Боткину.
4 курс. 1975 год

Эти рассказы, длиною в шесть лет, можно продолжать и продолжать. Еще ничего не сказано про обрезанную шинель, прибитый сапог, буфетчицу Наташу, делавшую из мальчиков мужчин, женитьбы и разводы, про водку и пиво, про пиво с водкой, про-
 
питые и разбитые лица, самовольные отлучки… И, конечно, запоминающиеся диалоги Я.Б. Новодворского, без которых и не было бы этого дружного коллектива. Всего не перечислишь… Тогда бы конца у этой книги не было никогда.

На службе военной

В 1977 году Андрей заканчивает медицинскую академию и по 1980 год служит врачом барокамеры Военно-транспортной авиации Военно-воздушных сил (ВТА ВВС) в городе Шяуляй Литовской СССР. С сентября 1980 по январь 1982 года, он – старший врач части ВТА ВВС в городе Кедайняй, Литовской СССР.

 

Медицинские будни

С 1982 по 1993 годы, последовательно, Андрей Дашиевич Дармаев находился в должностях: ординатор, старший ординатор, начальник психоневрологического отделения филиала 7 Центрального военного научно-исследовательского авиационного госпиталя (ЦВНИАГ) города Иркутска. 17 мая 1993 года он досрочно получил звание полковника медицинской службы.
С 1993 по 1995 годы находился на должности начальника-председателя Военно-врачебной комиссии (ВВК) Военного комиссариата Республики Бурятия, где создал штатную ВВК. Занимался комплектацией кадров комиссии, её оснащением, так как были просто голые помещения, без мебели, медицинского оборудования и кадров.

 

На рабочем месте
 
В последующем А.Д. Дармаев, занимался врачебной деятельностью в различных лечебных учреждениях Минздрава России.

 

С друзьями-иркутянами
Слева направо: капитан медицинской службы, врач-травматолог С.А. Кирпиченков (выпускник 3-го факультета ВМедА имени С.М. Кирова 2012 года); начальник военной кафедры ИГМИ (ИГМУ), 2001–2002 годы, полковник медицинской службы в отставке, кандидат медицинских наук В.А. Чичкалюк (выпускник 3-го факультета ВМА имени С.М. Кирова 1978 года); полковник медицинской службы в отставке В.С. Шагов, начальник военной кафедры ИГМИ (ИГМУ), 1995–2001 годы; майор медицинской службы в отставке А.В. Стефаниди, (выпускник 3-го факультета ВМА имени С.М. Кирова 1981года), доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой мануальной терапии Иркутского ГИДУВа; полковник медицинской службы в отставке А.Д. Дармаев (выпускник 3-го факультета ВМА им. С.М. Кирова 1977года)


 

На спортивной площадке бывшего Иркутского военного авиационного
технического училища (ВАТ). Занятия с детьми
 
Прослужив 24,5 года, 1 апреля 1995 года, Андрей Дашиевич демобилизовался.
С июня 2011 по настоящее время работает врачом-неврологом Иркутского гарнизонного госпиталя.
Андрей Дашиевич является автором более 50 научных работ. Активно занимается физической культурой, является сторонником здорового образа жизни, проводит общественную работу, помогает в становлении молодым докторам, а вечером его обязательно встретишь с ребятишками на спортивной площадке. Дети очень любят дядю Андрея.

 

В Красноярске. 2017 год

В Красноярске А.Д. Дармаев часто навещал профессора Тамару Петровну Сизых, заслуженного деятеля науки РСФСР, заслуженного врача РСФСР. Она 18 лет руководила коллективом кафедры госпитальной терапии ИГМИ-ИГМ.

Дети

Сын Андрея Дашиевича, Аюр (Аюр с тибетского – жизнь), так же, как и отец, закончил ВМедА им. С.М. Кирова в 2001 году, но выбрал  морской факультет. Учился вместе с детьми шестерых выпускников этого факультета 1977 года. Во время учебы Аюра Дармаева в академии, заместителем начальника 4-го факультета был полковник медицинской службы Т.И. Мухамеджанов, однокурсник Андрея Дармаева и автора этой книги.
Аюр сейчас живёт и работает в Санкт-Петербурге.
Дочь Андрея, Анна, также живёт в Санкт-Петербурге, работает в агентстве по недвижимости.

Дети подарили деду двух внуков и двух внучек.
 

Андрей Дашиевич с внуком Эмиром и невесткой Алиной. Июнь. 2022 год


 

Встреча выпускников 1977 года 3 факультета. Санкт-Петербург. 2012 год
 
Один раз в пять лет Андрей Дармаев обязательно встречается со своими друзьями-однокурсниками, выпускниками 1977 года, живущими на всей территории огромной страны и за рубежом. По традиции встречи проходят в стенах Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге. И пусть седина давно залезла в бороду, бес продолжает тыкать в ребро!
Спасибо тебе Андрюша за то, что с твоей помощью мои книги увидели свет! Спасибо за твою природную доброту, чуткость, внимание и отзывчивость! Дай Бог тебе, твоим родным и близким всего того, что можно пожелать от чистого сердца!
И пусть на этой грешной Земле никогда не будет жестокости, злобы, зависти и жадности. Живи, мой хороший, 108 лет здоровым, бодрым, в счастье и радости! Низкий тебе земной поклон!

PS
Очерк о А.Д. Дармаеве я считал вполне завершённым и поместил его в папку готовых произведений, когда произошёл случай, повергший и меня буквально в шок!
В конце сентября 2022 года, разговаривая с ним по телефону о жизни, вспоминая наши годы учёбы, а это всегда весело, и просто ни о чём, я поинтересовался, нет ли у него старого бэушного телефона.
– Тебе он зачем?
– Есть у меня знакомая, учились вместе. Она четыре месяца назад нашла меня в «Одноклассниках», прочитала рассказ... Я её после школы не видел, и мы с ней общаемся только по телефону. Да и то, этот телефон ей дала во  временное пользование соседка, а он постоянно хандрит. Понимаешь, не сложилась жизнь у женщины, у очень хорошего человека. Ничего нет: ни семьи, ни детей, ни светлого будущего, ни здоровья. И пенсия минимальная. И влачит она по этой самой жизни нищенское существование, питается лишь тем, что может купить на рынке (хлеб и молоко), да работает на огороде как каторжная, чтоб зимой с голоду не подохнуть! Что я тебе рассказываю, сам знаешь, как живут наши пенсионеры! У нас человек нужен, пока работает, а потом – это мусор! И я ничем не могу помочь ей. В связи с войной граница закрыта, почта не работает, ничего не могу ей послать, ни телефона, ни денег. Может у тебя есть рабочий, но ненужный? Тогда пошли ей, пожалуйста. Пусть что-то будет у неё хорошее. Пусть человек порадуется!
– Ладно, я посмотрю. Напиши мне на всякий случай её адрес.
Этот ни к чему не обязывающий разговор закончился.
Прошло две с половиной недели, и мне приходит от моей одноклассницы СМСка и фотография чека: «Саша, пришёл от Дармаева из Иркутска телефон! Я лежу с сердечным приступом… Скорая только что уехала. Ты посмотри на чек, сколько он стоит! Это десятимесячная моя пенсия!». Послышались рыдания.
Я увеличил на экране телефона фотографию чека и подслеповато приблизил глаза. От увиденной цифры меня как током ударило. Там стояла просто заоблачная цена! Здесь и мои глаза увлажнились…
И вот теперь попробуйте мне объяснить этот его поступок? Совершенно чужому и незнакомому человеку он делает столь дорогой подарок! Из моих многочисленных друзей и знакомых такое сделать никто и никогда не может! Понимаете, НИКТО!
Когда я издавал книгу, и мне не хватало буквально нескольких тысяч, то никто не дал, но советовали: «Не можешь издать, не пиши». Многие даже брезгливо отвернулись.
А здесь почти сто тысяч!
Вот он, пример бескорыстной поддержки и помощи абсолютно небогатого человека! Тут же появились завистники, злопыхатели и недоброжелатели. И это все те, кто не способен совершать благие дела. Нам же проще прогулять за ночь в сауне с проститутками тысячи долларов, чем дать сто рублей старушке на хлеб. Копейки жалко!
 
УСТРЕМЛЁННЫЙ ВВЫСЬ

Факты – это воздух ученого, без них вы никогда не сможете взлететь. 

(И.П. Павлов – русский и советский физиолог, лауреат Нобелевской премии)

 

АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ ШАКУЛА

Не могу похвастаться, что с этим человеком мы дружили и при встрече бросались друг другу на грудь, изливая на погоны слёзы радости и счастья, пили на брудершафт пиво у моста Свободы, ныне – это Сампсониевский мост в Санкт-Петербурге, ходили в самоволку или занимались ещё какими-то непотребными делами. Абсолютно нет! Просто мы вместе с ним учились в Военно-медицинской академии, правда, я на морском факультете, а он на авиационном, просто знали друг друга, просто здоровались, обменивались простыми, ничего не значащими фразами. На их факультете учился мой земляк и друг, Володя Зуев, и я достаточно часто был у них на этаже, где мы тоже виделись. Это уже потом, спустя многие-многие годы, мы с ним встретились в Москве. Теперь это уже был не Саша Шакула, которого я знал раньше, а солидный дядя, Александр Васильевич, доктор медицинских наук профессор, полковник медицинской службы в отставке! Робость берёт, оторопь!.. Сфотографироваться, и то страшно, не то, что постоять рядом.
Александр Шакула родился 17 марта 1954 года в городе Харькове.

Моя мама, – рассказывает Александр Васильевич, – Нина Григорьевна Костенко (1929–1996) – родилась в селе Шопино Белгородской области, в котором находится  Святой источник «Криница». Он представляет собой группу родников, бьющих у подножия склона мелового холма, где образовалось небольшое озерцо, воды которого питают малую реку Липовый Донец. В XIX веке местные земли и сам родник были собственностью графа Шереметьева. Крестьяне графа часто купались в водах источни-
ка и отмечали благотворное влияние на организм, потом и Шереметьев со своей семьей последовал примеру своих крепостных, после этого и закрепилась за источниками слава целительных сил на всю губернию.
В то время, когда у селян еще не было паспортов, у каждой семьи были «уличные» прозвища или фамилии. При появлении паспортов с настоящими фамилиями «уличные» тоже сохранились, но они не совпадали с  официальными. В селе Шопино все жители были русскими, но разговаривали в Белгородской губернии на суржике, который образовался в среде сельского населения в результате смешения украинского языка с русскими говорами.
Название «суржик» происходит от понятия «хлеб из муки – смеси разных видов зерна», он является разговорным языком с употреблением украинских и русских слов. После переселения семьи Костенко в Харьков, на суржике продолжали говорить (балакать) мои бабушки и прабабушки при общении друг с другом, а их разговор поддерживали даже мама с младшей сестрой, когда приезжали в гости к родителям.

 

Бабушка Груня (крайняя справа) с дочкой Ниной, старшей сестрой Анастасией, младшим братом Иваном и их мамой Матреной Панченко (крайняя слева). Село Шопино Белгородской области. 1930-е годы

               
      
Бабушка Груня в молодости. 1929 г.       Мама, Нина Григорьевна. Харьков. 1951 г.

С 1934 по 1944 годы вместе с родителями и младшей сестрой – Ларисой Григорьевной Костенко (1935–2007) мама проживала на Дальнем Востоке (станция Облучье), где мой дед Гриша – Григорий Семенович Костенко (1903–1987) – работал кочегаром, помощником машиниста и машинистом паровоза, был награждён орденом «Ленина», а моя бабушка Груня – Аграфена Петровна Костенко (1909–1996) – была домохозяйкой и 
 работала швеёй на дому и в ателье  г. Облучье. Город основан в 1911 году как посёлок при строительстве станции Облучье, открытой в 1915 году. Название образовано от глагола «облучить» (обогнуть) – в этом месте у подножия сопок железная дорога образует огромную петлю, огибая («облучая») их. Город и железнодорожный узел расположены на Транссибирской магистрали на реке Хинган (приток Амура), в 159 километрах от Биробиджана, на границе с Амурской областью. Благодаря тому, что город закрыт с севера горами, микроклимат здесь очень благоприятный.
    
Родительские корни

В 1944 году семья Костенко вернулась в город Харьков и поселилась в районе Холодной горы вместе с родственниками по бабушкиной линии в частном доме по улице Днепропетровская, 23. Мама продолжала ходить в новую школу, училась очень хорошо и в 16 лет получила свой первый паспорт. Интересно, что в те годы в паспорте указывалась национальность. В её паспорте при оформлении ошибочно указали в графе национальность «украинка», так в семье русских родителей с фамилией Костенко появилась дочь украинка. Позже в паспортах уже не отмечали национальность владельца, но в моем свидетельстве о рождении значатся родители: папа – русский, а мама – украинка… 
После окончания средней школы мама очень хотела стать врачом, но была вынуждена поступить в Институт советской торговли с более коротким сроком обучения. В 1951 году она с отличием его окончила и была направлена в город Жданов Донецкой области (позже Мариуполь) для работы в центральном универмаге, причём она была одним из немногих специалистов с высшим образованием. Она проработала на одном месте более тридцати лет и всегда пользовалась высоким авторитетом и уважением среди своих сотрудников. После выхода на пенсию по возрасту мама вела образцовое домашнее хозяйство, хорошо и вкусно готовила, всегда заботилась и очень любила своих сыновей и внуков.

               

Дед Гриша и бабушка Груня. 1978 год

В 1953 году мама познакомилась и вышла замуж за моего папу, Василия Авксентьевича Шакулу (1926–2003), который после демобилизации из армии работал экспедитором в Ждановском центральном универмаге. Папа родился в крестьянской семье Авксентия Кондратьевича Шакулы (1903–1974) и Марфы Митрофановны (1902–1976) в селе Гусарка Куйбышеского района Запорожской области.
Мой дед Сеня был ветеринарным фельдшером, работал в местном колхозе, пользовался большим авторитетом среди селян, увлекался пчеловодством, а бабушка Муся родила ему трех бравых сыновей – Николая (1922–1980), Василия (1926–2003) и  Григория (1929–2013). Всю жизнь она посвятила мужу, сыновьям и внукам, вела образцовое домохозяйство, работала в огромном огороде и саду, варила очень вкусный борщ и пекла настоящий хлеб в русской печи.
По рассказам деда Сени и других жителей села, название Гусарки произошло от гусарского полка, который конце XVIII века остановился на постой возле бывшей Кирилловской крепости Днепровской линии, успешно участвовал в войнах и в знак благодарности за службу царю получил от Екатерины II участок земли на Запорожской Сечи. Село Гусарка было основано в 1807–1812 годах переселенцами из Смоленской губернии, на границе с Белоруссией. Вокруг были многочисленные украинские села, но в Гусарке все жители (около трёх тысяч человек) считались русскими, говорили на русском языке с небольшим количеством белорусских слов.

               

Дед Авксентий Кондратьевич Шакула и бабушка Марфа Митрофановна
в молодости. Село Гусарка Запорожской области. 1920-е годы

В начале Великой Отечественной войны (ВОВ) мой дед Сеня был призван в действующую армию, достойно воевал в пехоте, в боях на Сиваше был тяжело ранен в голову и позвоночник, лишился одного глаза, стал инвалидом ВОВ и после долгого лечения в госпитале был демобилизован и награждён медалью «За отвагу». После войны он продолжил работать ветфельдшером в родном колхозе и регулярно вывозил свою пасеку на поля. Мелкие осколки после его военного ранения самостоятельно выходили из кожи головы в течение многих лет.
Мой отец вместе со своим двоюродным братом Владимиром и многими молодыми людьми были насильно угнаны в Германию на принудительные работы на картофельной фабрике. После года труда и пребывания в тяжёлых условиях содержания была предпринята попытка побега, но группу беглецов поймали и арестовали. В апреле 1945 года отец был освобождён наступающими частями Советской армии, призван в её ряды и принимал участие в боевых действиях при освобождении немецкого острова Рюген в Балтийском море, который в древние времена был заселён славянами и стал прообразом острова Буяна в известной сказке А.С. Пушкина о царе Салтане.
Во время боев на острове отец был ранен и позже награждён «Орденом Отечественной войны II степени». После окончания войны он продолжал службу в Гороховецких лагерях под городом Горький до демобилизации в 1951 году.
В конце 90-х годов прошлого века после ряда частных исков в американские суды Берлин был вынужден создать фонд «Память, ответственность и будущее». Через этот фонд предоставлялись компенсации бывшим подневольным рабочим, угнан- 
ным в Германию в ходе Второй мировой войны. Мой отец тоже получил несколько тысяч немецких марок, которые он передал мне и брату Сергею.

            

Дед и отец – участники ВОВ

Старший брат отца – Николай Авксентьевич – тоже был призван в действующую армию, прошёл всю войну, награждён медалями, и вместе с женой Марией Ивановной (1922–1988) проживал после войны в посёлке Куйбышево Запорожской области. Работал руководителем районной заготконторы. Младший брат отца Григорий вместе с матерью был эвакуирован во время войны.

 

Николай Авксентьевич Шакула и его жена Мария Ивановна – участники ВОВ

После женитьбы, под настойчивым влиянием мамы, отец заочно поступил и успешно окончил Донецкий институт советской торговли, продолжая работать в центральном универмаге Жданова и активно участвуя в соревнованиях по русским шашкам и областных спартакиадах работников советской торговли на уровне кандидата в мастера спорта.
 
С получением высшего образования карьера отца круто изменилась и он был назначен директором магазина «Детский мир», а я получил уникальную возможность в числе первых знакомиться со всеми новыми игрушками, поступающими в наш любимый город (импортным самокатом с надувными колёсами и мягким тормозом на заднем колесе я горжусь до сих пор). В середине 60-х годов прошлого века отца после  необходимых в советское время рекомендаций и согласований на всех уровнях (до ЦК Компартии Украины) назначают директором Ждановской базы «Укрмясорыбторга» с персональным автомобилем «Волга-ГАЗ-21» и водителем Гавриилом Ивановичем, который оказался очень добрым человеком и на долгие годы стал близким другом нашей семьи.

 

Родители-молодожены во дворе дома на Парковом посёлке Жданова.
На заднем плане – наблюдает сосед Гриша Гурин. 1953 год

 

Родители. 1953 год

В течение 18 лет отец успешно руководил этим очень сложным и важным объектом, обеспечивал бесперебойное снабжение населения и всех промышленных гигантов (заводов «Азовсталь, «Азовмаш», имени Ильича и других), круглосуточную разгрузку секций вагонов-рефрижераторов, находящихся на особом контроле, своевременную доставку всех продуктов в торговую сеть города.
 
Новая страница в трудовой летописи отца открылась в связи с проектированием и строительством на его предприятии новой фабрики мороженого с поставкой современного итальянского оборудования.
С вводом в строй фабрики у меня и моего младшего брата Сережи появилась уникальная возможность периодически принимать участие в дегустации всей продукции под руководством опытного технолога-контролёра, а очень вкусные и красивые торты из мороженого стали появляться на наших семейных торжествах. С тех давних пор я являюсь поклонником и ценителем пломбира, приготовленного по правильной технологии из качественных продуктов.

Безоблачное детство

Моё появление на свет было встречено всеобщим одобрением со стороны родителей, дедушек, бабушек и прабабушек, которые проявили полное единодушие в выборе моего имени и, разумеется, отчества, фамилии и места жительства. Процедура моего крещения с получением освящённого крестика в младенческой памяти не сохранилась, но это важное событие было организовано бабушкой Груней втайне от моих родителей, будущих коммунистов и активных строителей коммунистического общества, и с активным участием младшей сестры мамы, которая стала моей любимой крестной мамой - тётей Лялечкой. Позднее, уже в сознательном возрасте, я с бабушкой Груней ходил по праздникам в красивый храм и с удовольствием пробовал вкусное сладкое красное вино из позолоченной ложечки. Все прививки в советское время делались строго по календарю, но обойтись без коклюша мне не удалось, и мама возила меня в коляске дышать морским воздухом на берег Азовского моря и обратно в Парковый посёлок ранним утром перед работой. Послеродовой отпуск в то время был очень коротким, а аппетит у меня был отменный, маме приходилось во время перерыва на обед ходить пешком от центра города в посёлок и обратно для кормёжки меня натуральным собственным продуктом.

               

Родители с первенцем Сашей.                Саша за рулем коляски.
                Жданов. 1954 год                Жданов. 1955 год

Жили мы тогда в частном доме родной сестры деда Сени – Ксении Кондратьевны Каштановой (бабы Шуры) и её мужа деда Степана в Парковом посёлке города Жданова. После рождения в 1957 году моего брата Сережи, меня отдали на воспитание в Харьков любимой бабушке Груне и весёлому деду Грише. Мама с новорожденным Сережей отправилась к папе в город Жданов и его главной бабушкой стала баба Шура, в доме которой продолжали жить наши родители.
 
Деду Грише уже исполнилось 50 лет, и он вышел на пенсию, как машинист паровоза Октябрьской железной дороги, получив за доблестный и очень тяжёлый труд на Дальнем востоке во время войны высшую награду СССР – орден Ленина, который позже достался мне по наследству.

 

Саша в винограднике у дома бабы Шуры в Парковом посёлке Жданова. 1956 год

Бабушка Груня была в доме главной, обладала мудростью, большим жизненным опытом и хорошо знала все правила ведения хозяйства, организации питания и воспитания. Она пользовалась авторитетом у всех родственников и соседей, была очень доброй, ласковой и справедливой, очень хорошо готовила и любила всех кормить вкусно, сытно и полезно. Она стала моим главным воспитателем на ближайшие 3–4 года до школы, да и на всю оставшуюся жизнь.
Дед Гриша тоже её слушал, выполнял все домашние дела по дому, ходил на базар за продуктами, и был моим большим другом и очень весёлым человеком. Он часто рассказывал мне смешные деревенские истории из жизни своего села Шопино и своего лучшего друга детства Федора, вспоминал о работе на Дальнем востоке, железной дороге и природе.
На пенсии дед Гриша пошёл работать на заготовку леса в местное лесничество, и мы с ранних моих лет ходили в лес за оврагом на Холодной горе, слушали весной соловьев, собирали грибы и жарили на костре хлеб и яйца с салом в сковородке – крышке от немецкого котелка. Ничего более вкусного в моей жизни не было, хотя все мои родные и близкие люди всегда кормили меня хорошо.
Всё моё дошкольное воспитание проходило в их родном доме по улице Днепропетровская, 23, с печным отоплением и колонкой с водопроводной водой на улице, куда мы все ходили с вёдрами на коромысле и где собирались в очереди местные жители. Здесь был информационный центр, где узнавались как мировые, так и местные новости.
Купала меня бабушка, а потом и деда, в оцинкованном корыте. Воду грели на печке. Стригла меня и деда тоже бабушка механической машинкой, а позже мы с ней стали ходить в парикмахерскую и заказывать причёску «под чубчик».
Революционным событием стало появление в нашей половине дома первого телевизора «Луч» с маленьким экраном и большой водяной лупой перед ним, родные и соседи ходили к нам смотреть телепередачи. Летом во дворе у меня были качели и трехколесный велосипед, на нём я ездил даже зимой в доме вокруг огромного дубового стола и оставлял отметины на его ножках.
 
 

С братом Сережей. Харьков. 1958 год

Ещё одним моим зимним развлечением было создание под руководством деда-машиниста паровоза и поезда из множества стульев, на которые я рассаживал всех упомянутых выше прабабушек и бабушек, сам садился на паровоз и вёз их в дремучий лес, где обещал всем построить отдельные домики и с помощью напильника снять морщины.
Разные интересные книжки и сказки в исполнении бабушки и весёлые байки с прогулками в лес и городские парки культуры и отдыха также входили в программу моего дошкольного воспитания. 

.

Тетя Лариса Григорьевна (Лялечка). Харьков. 1956 год


 

Молодожены Павел Ильич и Лариса Григорьевна Головко. Харьков. 1956 год
 
В 1961 году произошло много знаменитых и приятных событий в стране и моей жизни. Хорошо помню из телепередач всенародное ликование 12 апреля, когда Юрий Алексеевич Гагарин совершил полет в космос. Именно тогда, как и у миллионов жителей планеты Земля, у меня появилось желание заглянуть в небеса. Летом мы поехали в гости в Калугу, где жила моя тётя Лялечка и был музей К.Э. Циолковского. Мечты великого учёного о завоевании космоса глубоко засели в моей детской душе. Я потом много читал и буквально заразился мечтой о Пятом океане. Потом мы поехали в Москву, где я увидел в мавзолее Ленина и Сталина, которого через год перезахоронили рядом с мавзолеем.
В этом же году я также помню смену денег. Сначала меня бабушка отправляла в магазин за хлебом по 1 рублю и 60 копеек за буханку, потом уже хлеб стоил 16 копеек. Когда к магазину подъезжала хлебовозка, то при открытии её дверей ощущался потрясающий запах свежего хлеба. А откусанный уголок от буханки по пути домой… Как это вкусно! Кусочек свежего хлеба с сахарным песком и постным пахучим маслом был желанным десертом во время прогулки на улице. Но самым значимым событием 1961 года стала подготовка к школе, которую я собирался посещать в Харькове и был уже записан в первый класс. Мне была куплена и форменная одежда: китель с металлическими пуговицами, брюки и фуражка с кокардой, почти как у деда Гриши, орденоносного ветерана-железнодорожника. И, конечно же, блестящий на солнце портфель со всеми необходимыми принадлежностями.

Школьные годы чудесные…

Неожиданно для нас всех, в том числе и для меня, в августе 1961 года мои родители получают собственную трёхкомнатную квартиру в новом кирпичном доме, почти в центре города Жданова, около центрального рынка, трамвайного парка и средней школы № 7, куда я поступил и потом успешно закончил. Это знаменательное событие резко изменило мои школьные планы, и мы стали готовиться к переезду. Поскольку родительская квартира была практически без мебели, было решено привезти из Харькова на новоселье огромный дубовый стол. Операцию по разборке стола, погрузку его на тачку и отправку пешком в багажное отделение вокзала города Харькова возглавил мой славный дед Гриша в любимой железнодорожной фуражке, и я пошёл вместе с ним. Отправив стол в город Жданов, я тоже отправился по этому маршруту к родителям в новую квартиру вместе с дедушкой и бабушкой. Особо следует отметить, что после новоселья знаменитый стол вернулся под руководством деда Гриши тем же путём на своё место в город Харьков, затем в 1968 году переехал в полтавский дом, а после его продажи в связи со смертями деда и бабушки, перебрался в квартиру моей крестной мамы, которая жила в центре города Полтавы.
Вскоре в новой квартире родителей появился новый стол и вся необходимая мебель для кухни, спальни, общего зала и детской комнаты. За новым столом регулярно собирались родственники и друзья родителей. А над столом висела модная в то время люстра в виде большой тарелки. Однажды во время советского праздника за щедро накрытым столом собралась весёлая взрослая компания, кто-то из мужчин проявил инициативу и решил открыть бутылку популярного шампанского Артемов-
ского завода, пробка вылетела со свистом и врезалась в люстру над столом... Осколки украсили торжественный стол, закуску пришлось готовить новую, а люстру заменили на более безопасный вариант.
Бабушка Груня не могла оставить меня без своего приятного и ласкового надзора при подготовке к школе и осталась вместе со мной. За две недели до 1 сентября 1961 года меня записали в первый класс средней школы № 7, которая находилась в шаговой доступности от дома. Директором была очень опытный, строгий и заслуженный педагог Р.М. Малиновская.
Добраться до школы можно было по прямой дороге (вверх один квартал по проспекту Металлургов, поворот направо у фотоателье «Сказка» – традиционного места встречи будущих одноклассников – и один квартал по проспекту Ленина), а также гораздо быстрее – дворами и по улице Варганова (около 300 метров). Совершенно очевидно, что я выбрал второй путь.
1 сентября 1961 года под неусыпным контролем любимой бабушки мы отправились сдавать меня в 1 «В» класс под руководством Елены Алексеевны Михащенко. Она была удивительно светлой личностью, настоящим Учителем жизни и блестяще знала все основы начальной советской школы.
Елена Алексеевна была уже пенсионного возраста, но жила одна, очень любила детей, свою важную нелёгкую работу и согласилась взять наш класс для завершения свой карьеры в школе. Она оказалась очень похожей по складу ума, характеру и возрасту на мою бабушку Груню, которая передала меня Елене Алексеевне на обучение и воспитание с лёгкой душой.
Первый день в школе прошёл торжественно, быстро и радостно. К обеду мы с бабушкой вернулись домой по тому же маршруту. На следующий день бабушка снова хотела сопровождать меня в школу, но я активно сопротивлялся, говорил, что я не дурак, и отправился в школу один, а после уроков вернулся во двор. Затем бодро забежал на второй этаж второго подъезда и нажал на звонок квартиры. Дверь мне открыла чужая тётя (баба Клава), но я решительно зашёл в квартиру и спросил: «А где моя мама»? Оказалось, что наша такая же квартира была на третьем этаже, но номеров на дверях пока не было. Так, я познакомился и подружился с соседкой Клавой, а мой будущий очень близкий друг И.Г. Овечкин (в бардовском мире – Игорь Блюмин), узнав от меня эту детскую историю, регулярно и очень душевно стал исполнять для меня известную песню Александра Малинина про кинотеатр «Буревестник» и соседку Клаву, которая иногда обращалась к своему соседу с просьбами о незначительной помощи (застегнуть чего-нибудь….)

 

1«В» класс школы № 7 (Саша Шакула – в 3 ряду, пятый слева, в кителе
с металлическими пуговицами, Саша Бутурлин – в первом ряду, шестой слева,
в шортах). Жданов. 1962 год
 
Новое место жительства мне очень понравилось, в пятиэтажке из трёх подъездов поселилось много молодых семей с детьми, с которыми я сразу нашёл общие интересы и подружился. Двор быстро благоустроили, посадили деревья и кустарники, соорудили беседку, в которой сначала встречались взрослые для обсуждения житейских проблем, а потом разместили небольшой бильярд с металлическими шарами и разрешили на нем играть детям. Летом во дворе мы часто играли в казаков-разбойников и строили из картона, найденного на соседнем рынке, многочисленные домики, которые называли почему-то «халабудами».
Футбольные ворота летом и хоккейные зимой тоже были в нашем дворе. Играли мы между собой и с командой соседнего двора, где были ребята постарше, а иногда захватывали для футбола часть территории трамвайного парка, который начинался за нашим забором. Из этого парка каждой утро (около 5–6 час. утра) начинали выползать на работу многочисленные трамваи, под лязг их колес просыпались и жители нашего дома.
Центральный рынок, который был прямо за забором нашего двора с другой стороны, просыпался тоже рано, а восхитительный запах свежих чебуреков (10 копеек за штуку) в исполнении местных представителей греческой диаспоры приятно возбуждал аппетит и до сих пор остаётся желанным для моего организма. В дополнение к этому и немного позже во дворе появлялся сладкий запах карамели, щедро исходящий из цехов кондитерской фабрики, расположенной напротив центрального рынка. А ближе к обеду приходил на смену потрясающий запах жареных свежевыловленных азовских бычков или вкусного борща из квартиры тёти Фиры Борисовны Вайнер на первом этажа нашего подъезда. Её сосед – дядя Коля Шаповалов – добавлял домашнего колорита в нашем дворе, выходя покурить летом в дворовую беседку в майке, тапочках и огромных семейных трусах.
Учёба в школе мне понравилась, программа первого класса легко усваивалась, класс оказался дружным и показывал хорошие результаты под руководством и повседневной опекой нашей мудрой, требовательной и справедливой Елены Алексеевны. А в конце первого года учёбы в нашем классе появился новый мальчик в необычной одежде (шортах на лямках), тогда как все ходили в ученической форме (платья с фартуками у девочек, рубашки и брюки у мальчиков).
Этим новым мальчиком оказался мой будущий друг на долгие годы – Саша – Александр Иванович Бутурлин (сокращённо – АИБ, так он в дальнейшем сам помечал свои тетради и книжки). Его мама – Алла Петровна – стала работать в школьной библиотеке, а папа – Иван Васильевич – служил в местной войсковой части, любил природу и охоту с рыбалкой, занимался дачей и всем домашним хозяйством, особенно после завершения военной службы и покупки автомобиля «Москвич-412».
Саша Бутурлин быстро познакомился с классом, хорошо учился и был активным участником всех октябрятских, а затем пионерских, и комсомольских дел. В дальнейшем и наши родители познакомились, мы стали дружить семьями, вместе отмечать праздники и путешествовать по окрестностям.
Мои летние каникулы вместе с родными проходили в пансионатах, расположенных на берегах тёплого Азовского моря в посёлках Ялта, Гурзуф и Белосарайская коса, недалеко от Жданова. Осталась в памяти грандиозная ночная рыбалка под руководством взрослых, когда удалось поймать много разных рыб. Огромную сеть с одного конца трое взрослых мужчин заносили в море, трое других удерживали ее на берегу. Я помогал собирать в мешок выловленную рыбу и поскользнулся на большой камбале, которая лежала на песке черной стороной вверх и ночью бала незаметна.
 
Потом до утра взрослые чистили рыбу и беседовали на рюмкой чая, а днем они организовали пикник на высоком берегу Азовского моря с очень вкусной тройной ухой и шашлыком на углях из виноградной лозы.

               

Мои родные с детьми (Сашей и братьями Сергеями) на пляже в Жданове.
1963 и 1964 годы

Очень мне нравились летние поездки в родное село Гусарку, где была возможность пожить с дедом Сеней в курене на пасеке, развёрнутой в лесополосе, с вкусной едой, приготовленной на костре, ароматным мёдом, добытом там же в медогонке, а также натуральной ароматерапией прямо из летка улья, после завершения пчелиной рабочей смены поздним летним вечером.
Был в моем распоряжении и взрослый велосипед, на котором я гонял по Гусарке, мог прокатиться на Ленинский хутор и даже в посёлок Куйбышево, где всегда было вкусно в гостях у дяди Коли и тёти Марии Ивановны. А иногда выпадала удача прокатиться по необъятным просторам района и колхозным полям в коляске мотоцикла «К-750» под управлением дяди Коли, который контролировал план заготовок колхозной продукции. Велосипед использовался всеми селянами для перевозки полезных грузов к автобусной остановке или к магазину и обратно. Всегда мы возвращались домой на автобусе из Гусарки с полными сумками очень вкусных и полезных продуктов.
Вспоминаю одну перевозку на велосипеде, вместе с папой, двух мешков подсолнечника, собранного у деда Сени в огороде. Сначала мы доехали до железнодорожного  переезда с остановкой проходящего поезда, потом на нем добрались до станции Волноваха и сделали пересадку на электричку до первой станции в пригороде Жданова, где находился маслозавод. Мы сдали подсолнечник на переработку, его помыли, высушили и отжали в очень вкусное и пахучее масло, а также выдали нам несколько кругов жмыха («макухи»), который очень подходит для рыбалки на сазана.
Завершение нашей начальной школы в 4 классе тоже было отмечено грандиозным и первым самостоятельным путешествием. За высокие показатели в учёбе наш класс получил уникальный подарок – круиз по Азовскому и Чёрному морям, от порта Жданова до Ялты и Севастополя, а затем – обратно, на белоснежном лайнере «Россия» с несколькими палубами и бассейном с красивой голубой водой. Нашу детскую экспедицию заслуженно и единогласно возглавила наш классный руководитель и организатор всех побед Елена Алексеевна Её помощниками стали две мамы наших одноклассников. Солнечным летним утром наши родители со слезами на глазах провожали нас в порту, а мы все, очень радостные и гордые получением первой неожиданной свободы на морских просторах, быстро стали осваивать белый пароход, загорать и купаться в бассейне. До Ялты, где была запланирована первая остановка, все дети были в наличии, никто не потерялся и не утонул.
Счастливые и довольные, мы осмотрели красивую набережную Ялты, а наш пароход через положенное время готовился к отчаливанию в Севастополь. На этом этапе была произведена поголовная проверка всего списка нашей команды, но одного мальчика не хватало. Пароход не могла задержать даже готовая на всё ради своих детей Елена Алексеевна, и одну маму пришлось оставить на берегу. Через 2–3 часа мы уже швартовались на Графской пристани в Севастополе, где наш пароход уже встречала радостная мама с мальчиком Пашей, который при изучении Ялтинских красот забыл вовремя вернуться на пароход.
После знакомства с городом и очень интересных экскурсий, возвращение домой прошло без происшествий и всем очень понравилось. Мой первый визит в город-герой Севастополь произвёл на меня неизгладимое и очень приятное впечатление, стал хорошим предвестником моих дальнейших планов по регулярному посещению Севастополя для отдыха и научной работы в течение многих лет.
После этого первого морского круиза у меня на долгие годы сохранилась любовь к путешествиям по родным местам, нашей необъятной стране и всему миру.
В 1966 году летом на каникулах в Харькове я внимательно следил по телевизору за репортажами чемпионата мира по футболу в Англии, вёл таблицу с результатами всех встреч, знал многих знаменитых футболистов и комментаторов (Николая Озерова, Котэ Махарадзе и других). В это время у меня зародилась идея стать спортивным комментатором, чтобы появилась возможность путешествовать. В старших классах идея трансформировалась в специальность спортивного врача, который тоже может путешествовать вместе с командами. После окончания школы специальность я выберу другую, но любовь к познанию новых мест и красот природы сохранилась и успешно претворяется в жизнь до сих пор...
Ежегодные трехмесячные каникулы позволяли навестить знакомые с раннего детства места в Харькове. Однажды ранним летом мы встретили в лесу маленького зайчика, грязь налипла на его лапах и он не смог убежать от нас, я уговорил деда взять его домой, мы отмыли его лапы и посадили в клетку, которую сделал мне дед Гриша. Потом у меня возникло желание привезти его на поезде в Жданов и поселить на балконе. К сожалению, прожил зайчик недолго и мне объяснили, что в клетке могут жить только кролики, а зайцам необходимо бегать на воле. Интерес к кроликам у меня сохранился, но об этом будет рассказ позднее.

 

Бабушка Груня с дедом Гришей. Полтава. 1968 год
 
Музей-усадьба Ивана Котляровского находится в Полтаве на Соборной площади недалеко от Свято-Успенского Кафедрального Собора и памятника Полтавской галушке на Ивановой горе. Усадьба состоит из пяти небольших комнат и построена в типичном украинском стиле XVIII – начала XIX столетий. Иван Петрович Котляревский (1769–1838) – украинский писатель, поэт, переводчик, просветитель и театральный деятель, участник Русско-Турецкой войны.

 

У музея-усадьбы Ивана Котляревского с мамой, бабушкой Груней,
тётей Лялечкой и её сыном Сергеем. 1969 год

В Полтаве, где был куплен дом в 1968 году с небольшим садом и огородом, плодовых деревьев было немного, поэтому дед Гриша умудрился с помощью прививок вырастить на одном дереве около 20 сортов груш, которые поочерёдно созревали с июля до сентября. Огородом занималась бабушка Груня, сажая небольшое количество огурцов, разной зелени и несколько кустов конопли (для красоты). Однажды она заметила, что вокруг конопли затоптаны грядки и стала выяснять причину этого непорядка. Оказалось, что местная шпана перелазила ночью через забор и устраивала пляски с голым торсом вокруг конопли для сбора её пыльцы на свои тела... В этой связи посадки конопли были срочно прекращены и грядки были спасены.
Новый дом в Полтаве находился на окраине города, рядом с несколькими прудами, которые называли ставками, и огромными садами местного совхоза. С дедом Гришей мы регулярно ходили на рыбалку и сбор яблок, оставшихся в садах после завершения уборочной страды. Яблоки перерабатывали на варенье, сок, а позже дед научился делать яблочное вино типа сидра.
Примерно в 12-летнем возрасте я узнал, что летом в совхозе можно поработать на сборке деревянных ящиков для яблок (12 копеек за один ящик) с бесплатным обедом в совхозной столовой. Первый год я работал один, получил первые собственные деньги на личные нужды и огромное удовольствие от обедов в рабочий полдень (миска наваристого борща, гречневая каша с мясом, компот и половина буханки свежайшего хлеба), хотя домашняя еда была ничуть не хуже. На следующий год я уже оформлялся на сборку ящиков с двумя подмастерьями – братьями Сергеями, которые были на три года моложе меня и согласились помогать мне за обед в столовой. Доходы мои выросли.
 
После каникул учёба в школе продолжалась. Учился я с удовольствием и многие домашние задания успевал сделать на переменах в школе, чтобы дома иметь больше свободного времени для прогулок. В старших классах у нас сохранилась любовь к путешествиям, мы всем классом ездили в Володарский лес, в заповедник «Каменные могилы» и на скифские курганы. Книжки мы тоже читали в походах, по мнению девчонок из класса, я был немного похож на Сергея Есенина.   

 

В туристическом походе с томиком С. Есенина. Жданов. 1968 год

В 8 классе на зимних каникулах я самостоятельно с группой друзей катался на лыжах с невысоких Карпатских гор, а позже на поездах мы побывали с классом в Ленинграде и Москве, что тоже сыграло большую роль в выборе места учёбы после окончания школы. Кроме путешествий, в старших классах были популярны баскетбол с гандболом, а также бальные танцы.
С Сергеем Годоваником из нашего двора мы учились в одной школе и играли в одной баскетбольной команде под руководством прекрасного учителя по физкультуре Игоря Михайловича Попова. У меня был 10 номер (как у моего кумира Сергея Белова из ЦСКА), а у него 13 номер. Майки у нас были красного цвета, а номера рисовали мелом. В настольный теннис мы играли прямо в классе на переменах, используя учительский стол и учебники вместо ракеток.
В школе мы пытались также организовать свой ансамбль с самодельными электрогитарами и барабанщиком в моем лице, но вскоре успокоились и вспомнили про занятия. Корпуса электрогитар делал из дерева в своей домашней мастерской на Парковом посёлке Саша Гросуль. Он же паял и электронную начинку для них и был лучшим гитаристом в школьном ансамбле. После окончания школы Саша поступил в Таганрогский электротехнический институт.
Кроме моего друга АИБа, в классе я дружил и сидел за одной партой с Геной Бодрым, который после окончания Ждановского металлургического института работал в городе нашего детства на различных руководящих и контролирующих должностях. Саша Корниенко, с которым мы играли в баскетбол в одной команде и получили 3 юношеский спортивный разряд, после окончание этого института стал предпринимателем.
 
Сережа Торлов, отличный легкоатлет и тоже баскетболист, после школы поступил в Московское пожарное училище, а Саша Шевченко окончил мореходное училище им. Макарова в Ленинграде и в качестве штурмана прокладывал маршруты на океанских просторах. Женя Ункилес пошёл в моряки. Миша Будыс и Игорь Грохотов жили в одном дворе рядом с нашей школой, окончили институт, стали металлургами и работали на заводах Жданова. Этот же путь прошли Юра Шапиро и Игорь Борисов. Сережа Воинов после института уехал жить в другой город. Коля Гомзяков очень плохо учился в школе, но после её окончания нашёл себе достойное место в новой жизни города и встречался с одноклассниками через много лет.
В нашем классе мы дружили с девчонками. Председателем Совета пионерской дружины была Люба Иванцова, активистками считались мои подружки на долгие годы – Лена Надеждина, Ира Ширяева и Лариса Турова, которая жила в одном доме со мной, а её брат Миша даже был свидетелем на моей свадьбе в Жданове.
Лена появилась у нас в 7 классе, когда её семья переехала в Жданов из Коврова. Она жила в самом центре, напротив горисполкома, в доме, где находился ЗАГС, а на перекрёстке было фотоателье «Сказка» – традиционное место сбора нашей школьной компании. Мы часто встречались за праздничным столом в квартире гостеприимной Лениной мамы, которая хотела, чтобы Лена стала врачом.
Ира Ширяева окончила Ждановский металлургический институт, вышла замуж за однокурсника и после рождения ребёнка отправилась укреплять промышленную базу в г. Никополе, где и проживает до сих пор. Лариса Турова решила изучать иностранные языки и поступила после школы в Пермский институт иностранных языков. Ещё была в нашей компании Таня Демченко, но она вскоре переехала в г. Иркутск. Тани Онищенко, Филипенко, Борзова и Веревкина, Наташа Клементьева окончили Ждановский металлургический институт, вышли замуж и остались в Жданове.
Была в классе и группа девочек (Тоня Буряк, Галя Конченко, Люда Потеряйло), которые не планировали учиться в вузах, но успешно устроились в жизни и участвовали в дружеских встречах одноклассников, совместно с нашим классным  руководителем Марией Петровной Белезневой через много лет около нашей бывшей школы № 7 и в кафе, а позднее, в 40-летие выпуска из школы, на квартире у Тани Веревкиной. Были в нашем классе и очень весёлые девочки (Вера Продай, Таня Разумная и Люда Ховалиц), которые завершили своё среднее образование после 8 класса. Когда на уроке географии под руководством очень грамотного педагога Анастасии Григорьевны Мирошниченко, с которой мы даже ходили в туристические походы по окрестностям Жданова, Люда Ховалиц сказала, что мы живём в Антарктиде, шансы на её дальнейшее образование приблизились к нулю. Таня Разумова на том уроке не смогла отыскать на карте границу между Европой и Азией по Уральским горам, о чем видные ученые до сих пор ведут споры. А Вера Продай проживала в соседнем доме и была замечена после окончания школы в контактах с девушками с пониженной социальной ответственностью.
Дворовые друзья в Жданове были примерно одного возраста и у нас были общие интересы, но самыми близкими друзьями на долгие годы стали Валентин Алексеев и Сергей Годованик. Позже Сергей несколько лет жил на Сахалине и даже заведовал икорным цехом, затем переехал в Липецк и Москву, мы часто встречались с ним дома и на даче, вспоминая весёлые детские годы. А Валентин, окончив школу №2 с золотой медалью, поступил в Московский энергетический институт (МЭИ)и успешно его окончил Мы с ним встречались в студенческие годы на весёлых вечеринках в МЭИ, осваивали азы дачной жизни в подмосковном Чехове. Затем он делился своим опытом автономного проживания в прекрасном лесном доме под Звенигородом, недалеко от деревни Захарово, где Арина Родионовна воспитывала наше народное достояние – юного А.С. Пушкина.
 
         

Мои одноклассники у родной школы № 7 через 20 и 30 лет после выпуска.
Мариуполь. 1991 и 2001 годы

Неоднократно мы с Валентином путешествовали по просторам нашей необъятной Родины и экзотическим островам мира. Запомнилось наша поездка на вулканический остров «Чеджудо», который является единственной самоуправляемой провинцией в Южной Корее, и его часто сравнивают с Гавайями. На «Чеджудо» есть три объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО, и он заполнен музеями и тематическими парками (особенно интересны парки эротики и миниатюрных растений – бонсай), а также лошадьми, горами, пещерами с лавовыми трубами и водопадами с чистым голубым океаном, омывающим его пляжи.
Мой родной брат Сережа был на три года младше меня, он рос добрым, белобрысым и голубоглазым мальчиком, все его любили, но у него был ряд бонусов, как у младшенького. Он активно ими пользовался, несмотря на то, что я пытался уравнять наши права и быть в нашем счастливом детстве главным по праву старшего. Дома ему прощались мелкие шалости, родители доверяли его мне и предпочитали с меня спрашивать за порядок в детской комнате и прогулки во дворе. Потом у Сережи появился свой круг друзей его возраста, и мой контроль был уже не нужен.
Учиться Сережа пошёл в нашу школу, учился нормально, но особого усердия к учёбе не проявлял и получал высокие оценки от учителей, которые правильно реагировали на нашу общую фамилию. Школу он закончил с хорошими оценками и решил поступать в Киевское высшее инженерное авиационное училище, успешно окончил его и получил назначение в морскую авиацию на Север (посёлок Катунино Архангельской области). Несколько лет брат служил авиационным инженером, а потом появилась возможность пройти врачебно-лётную комиссию и стать бортинженером на самолёте-лаборатории «ИЛ-18», выполняющем важные специальные и контрольные задания.
Служба ему нравилась, во время командировок он побывал во многих районах нашей необъятной Родины, успел жениться и стать любящим отцом дочки Светы и сына Саши, но в 1991 году произошло сокращение его полка в связи с известными политическими событиями в истории нашей страны, мой брат стал в 34 года военным пенсионером.
Вместе с женой и детьми он вернулся в квартиру родителей в город Мариуполь (до 1989 года – Жданов), работал на заводах и в других организациях, активно помогал отцу-пенсионеру в работе на большом огороде в селе Гусарка и даже жил там с семьёй некоторое время.
 
               

С братом Сережей на Красной площади (1977 год) и в Жданове (1979 год)

Следующий его переезд на новое место жительства произошёл после событий на Украине в 2014 году, которые существенно изменили жизнь в нашем родном городе Мариуполе и привели к необходимости выезда моего брата в город Советск Тульской области, где он проживал с 2017 по 2021 год.

 

С братом Сергеем после его переезда в город Советск Тульской области. 2018 год

В старших классах у меня всё чаще стали появляться мысли о дальнейшей учёбе с учётом детской мечты о космосе и сформированном серьёзном интересе к биологии, химии, физике, за что низкий поклон и огромное спасибо нашим Учителям. Получалось, что все это может быть реализовано в медицине, но не в обычной, а космической.
Первое знакомство с гражданским здравоохранением при диспансеризации в поликлинике мне не очень понравилось из-за плохой организации и формального отношения к пациентам. Стали появляться мысли о военной медицине. Здесь сыграла также роль подполковника в запасе Ивана Васильевича Бутурлина – отца моего школьного друга АИБа, сестра которого Лариса уже училась в Донецком мединституте, а сам он мечтал о Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова в Ленинграде. Я изучил информацию о ней и с огромным удовлетворением выяснил, что это единственный в стране медицинский вуз, где есть факультет подготовки военных врачей для авиации и космонавтики.
Стало понятно, что необходимо пройти медицинскую комиссию в военкомате и начинать готовиться к сдаче вступительных экзаменов в ВМА. Комиссию мы с АИБом успешно прошли, хотя у него была небольшая проблема с близорукостью. Учились мы тоже хорошо и даже отлично, наметились планы на золотые медали, с которыми надо было сдавать только один вступительный экзамен. Но неожиданно у нас возникли небольшие проблемы. Сначала я умудрился написать сочинение в объёме ученической тетради о моральном облике Наташи Ростовой с отличным правописанием, но с гневным осуждением за то, что она любила одного, дружила с другим, а вышла замуж за третьего. Это сочинение стало предметом пристального рассмотрения на педсовете, поскольку не соответствовало принятой школьной программе. Добрые и мудрые учителя (особенно Анатолий Петрович Гусаков – преподаватель русского языка и литературы) меня пощадили и золотую медаль я получил.
У моего друга АИБа возникло другое препятствие в связи с тем, что он, как сын военнослужащего, был освобождён от изучения украинского языка и литературы и с нескрываемым удовольствием официально прогуливал эти уроки. Однако для получения золотой медали необходимо было сдать экзамен по украинской литературе и получить отличную оценку. Его мама, Алла Петровна, мобилизовала весь потенциал возглавляемой школьной библиотеки и лучших украиноязычных педагогов во главе с Евдокией Степановной Бондаренко для изучения стихотворений и поэм Тараса Шевченко. Экзамен был засчитан и медаль моим другом получена!
Для поступления в академию медалистам предлагали сдавать при поступлении физику или химию, к ним надо было готовиться более серьёзно. Я любил оба предмета, которые преподавали отличные педагоги, Мария Петровна Евдохина – химию, и большой, усатый и добрый учитель Федор Михайлович Будыко – физику. Он посоветовал мне поступить на дополнительные курсы по физике (программа 1 и 2 курсов) в Ждановский металлургический институт. За два года я их успешно окончил и был хорошо подготовлен по этому предмету к окончанию школы.

 

На ночной прогулке после выпускного вечера с одноклассницей Леной.
Жданов. 1971 год

Торжественный выпускной вечер, получение аттестата и золотой медали завершились концертом и танцами в спортзале. На прощальный школьный вальс я пригласил свою маму.
До утра мы гуляли (всем, почти трезвым, классом) в Центральном парке культуры и отдыха города Жданова. а потом…Через пару дней классный актив со слезами на глазах провожал нас с АИБом на поезд «Жданов – Ленинград». Через сутки на станции Сеща в Брянской области к нам в вагон подсели ещё два бравых будущих абитуриента ВМА – Игорь Завьялов и Валера Коротков (в сопровождении своих мам).
 
Ехать в нашем купе с хорошими запасами дефицитного чешского пива и достойной закуской от моего папы вместе с новыми друзьями стало гораздо веселее, и мы благополучно прибыли в славный город Ленинград на Витебский вокзал. Встречала нас Анастасия Федоровна Щенникова, с которой мои родители недавно познакомились во время круиза по Днепру и сообщили ей о наших планах поступления в ВМА. Она оказалась коренной ленинградкой, пережившей блокаду во время Великой Отечественной войны. Она была очень доброй, любила театр, путешествия и, по невероятному стечению обстоятельств, проживала с дочерью Татьяной Николаевной в коммунальной квартире старинного дома по улице Карла Маркса, 6, напротив клуба ВМА.
Это счастливое соседство, особенно в первые два года обучения в академии, очень радовало меня, АИБа и моих близких друзей. Мы имели возможность переодеться в гражданскую одежду в увольнении и попробовать вкуснейшие пироги с капустой, а потом и участвовать во всех домашних торжествах за огромным дубовым столом, который мы позднее помогали перевозить в новую двухкомнатную квартиру на проспекте Стачек. Этот древний стол был гораздо больше дубового стола из моего детства и с большим трудом помещался в габариты небольшой комнаты коммунальной квартиры, а после переезда на проспект Стачек сыграл ещё одну историческую роль в моей научной карьере. Но пока Анастасия Федоровна перевезла нас на Балтийский вокзал для отправки на электричке в Красное село, где находился летний лагерь ВМА, в котором нам предстояло сдать экзамены и пройти курс молодого бойца после поступления. Она потом приезжала в этот лагерь, привозила очень вкусную клубнику и подкармливала нас около проходной.

Новый шаг к мечте

После размещения в палатках, знакомства с распорядком дня и посещения столовой нам сообщили, что через неделю медалистам предстоит сдавать физику, что меня вполне устраивало, т. к. я имел предварительную подготовку на факультативе в техническом вузе. Но сначала надо было ещё раз пройти медкомиссию и сдать нормативы по физподготовке, которые для нас с АИБом оказались вполне выполнимы. Медицинское обследование и психологическое тестирование мы тоже благополучно преодолели, но одна проблема у моего школьного друга всё-таки возникла. Поскольку у него была небольшая близорукость, то он выучил наизусть всю таблицу Сивцева для проверки остроты зрения. Опытный врач-офтальмолог вычислил эту хитрость, немного пожурил моего школьного друга, но пошёл навстречу его большому желанию стать военным врачом.
Погода в Красном селе нас радовала, белые ночи позволяли долго заниматься подготовкой к экзамену, но приходилось нести службу, стоя дневальным в лагере под грибком. Только одно мрачное событие произошло 30 июня 1971 года, когда первый в истории космонавтики экипаж орбитальной космической станции "Салют" в составе Г. Добровольского, В. Волкова и В. Пацаева погиб при возвращении на Землю.
Накануне дня сдачи экзамена я получил телеграмму от мамы с известием, что она очень скучает и хочет, чтобы я поступал в Донецкий мединститут, который недалеко от дома. Мои мечты о космической медицине начинают тускнеть, но на следующее утро я иду сдавать физику, которую принимал преподаватель из Ленинградского Государственного университета. На три вопроса я быстро написал ответы, а задачу не стал решать до конца под влиянием маминой телеграммы. Подошла моя очередь для беседы с экзаменатором, он внимательно прочитал ответы и спросил о решении задачи. Мой ответ, что я не знаю, как решать, его не удовлетворил, он задал несколько дополнительных вопросов и поставил отличную оценку.
 
Очевидно, что занятия на факультативе по физике в Ждановском вузе сыграли свою роль при моем поступлении в академию.
Таким образом, мамин план возвращения меня домой не удался. Вместе с АИБом, тоже успешно сдавшем экзамен, я был отправлен на целый месяц в хозяйственную роту, которую почему-то называли «золотой». Нас переодели в полевую форму 1943 года, выдали пилотку, сапоги с портянками и, пока другие сдавали остальные экзамены, отправили заниматься важными хозяйственными делами (топить кочегарку, косить траву настоящей косой, чистить ночью картошку на кухне, охранять территорию лагеря от гостей и родственников, а пищеблок – от голодных абитуриентов). В этих делах и заботах прошёл июль 1971 года, а после сдачи экзаменов другими абитуриентами, начался самый интересный период в Красном селе – курс молодого бойца.
Перед его началом предстояло распределение личного состава «золотой» роты по факультетам. Я по алфавиту и хорошему состоянию здоровья попадал на четвёртый, морской факультет, которым руководил генерал-майор медицинской службы В.В. Семенов. Это совсем не входило в мои грандиозные мечты о штурме космических высот. Я пошёл к нему на приём и сообщил о большой любви к небу, космосу, морю и настойчиво попросил отдать меня на третий факультет к авиаторам или вернуть домой к маме. В результате этой судьбоносной встречи, я был отправлен в распоряжение начальника третьего факультета полковника медицинской службы Б.Н. Кудрявцева.

 

С другом детства Сашей Бутурлиным в «золотой роте». 
Красное село. 1971 год

Поступившие вместе с нами офицеры и служившие в армии рядовые и сержанты стали нашими любимыми командирами отделений и взводов, а начальником нашего курса был назначен бравый белорусский мужик (возможно, поляк), подполковник медслужбы Ярослав Болеславович Новодворский (1930–2012), у которого наш курс оказался первым и в прямом и переносном смысле слова. При первой же встрече в Красном селе он откровенно нам сказал: «Теперь я для вас и мама, и папа». Папой (или ЯБН – сокращённо фамилия, имя и отчество) мы все стали его называть во время нашей 6-летней учёбы. Мы до последних лет его жизни были очень благодарны ему за отеческую заботу, доброту и активное участие в решении всех наших проблем. Я также очень благодарен Ярославу Болеславовичу за то, что он не препятствовал моим занятиям научной работой на кафедре авиационной и космической медицины (АКМ), особенно на первых двух курсах казарменной жизни.
 
На прощальном банкете после окончания ВМА он мне скажет: «Хороший ты парень, Саша, но сложно тебе будет в науке, так как пьешь мало…». Я прислушался к его рекомендации, и у меня получилось и с наукой и питьем…
В год нашего поступления у него родился сын, которого называли ровесником курса, а он потом пошёл по стопам отца и стал военным врачом. Запомнился также близкий коллега по воспитательной работе и друг Я.Б. Новодворского – начальник 3 курса нашего факультета полковник медслужбы Геннадий Петрович Овечкин (1927–2002), за глаза называемый слушателями его курса «Борманом» по сходству с личным секретарём фюрера. Он был однокашником по Военно-морской медицинской академии моего будущего научного руководителя В.И. Копанева и отцом моего будущего очень близкого друга по жизни и работе Игоря Овечкина, появившегося на свет в 1959 году в городе Владивостоке.
Курс молодого бойца в летнюю жару оказался непростым испытанием физической силы и возможностей молодых людей, стойкости духа вчерашних школьников. Но почти все справились с программой подготовки, научились одеваться за 45 секунд, заправлять кровати, привыкли к режиму и рациону военного питания, изучили основы уставов и строевой подготовки, научились держать в руках автомат и даже стрелять в нужную сторону, попадая в мишень. Особенно запомнились мне занятия в противогазах и костюмах для химзащиты при 30-градусной жаре, а также окапывания с помощью сапёрной лопатки.
В августе 1971 г. все это благополучно завершилось, все выжили и отправились на автобусах занимать свои места в уютных комнатах дома на улице Карла Маркса, 9, которые почему-то называли казармой. Судьбой мне уже было предназначено поселиться вместе с моим другом АИБом, который в свою очередь назвал меня «Учёным», а также новыми друзьями – Михаилом Васильевичем Поляковым (правильный во всем и хороший человек, старый фельдшер), Николаем Сергеевичем Алексаниным (очень добродушный белорус, баянист) и Андреем Дашиевичем Дармаевым (любознательный и жизнерадостный человек, достойный сын бурятского народа, назначенный старшим комнаты, как старший среди нас по возрасту и с опытом военной службы.
Почти все на курсе имели прозвища, я, например, был Учёный, Коля – Няфик, а Андрей – Немусульманин.

 

Обитатели первой комнаты. Слева направо: Александр Шакула,
Николай Алексанин, Андрей Дармаев, Александр Бутурлин, Михаил Поляков. 1971 год

После получения новой формы и учебников мы начали готовиться к торжественному принятию присяги. Назывались мы не курсантами, а слушателями ВМА. На малиновых погонах у нас не было буквы «К», как у других курсантов из многочисленных ленинградских и других училищ. Мы очень гордились этим обстоятельством, особенно
 
после того, когда стало известно, что наш курс будет последним в истории академии на двухгодичном казарменном положении.
Следующие за нами стали называться курсантами, они находились на казарменном положении 4 года и носили на погонах букву «К».
Присягу мы принимали 1 сентября 1971 года в парадной форме, на академическом стадионе по улице Боткинская. Наше вхождение в военную жизнь завершилось проходом торжественным маршем, хотя начало нашей военной службы было датировано 1 августа 1971 года, при начале прохождения курса молодого бойца.
Отметить подготовку к принятию присяги мы решили в своей комнате накануне, 31 августа. На столе красовались вкусные закуски с дефицитным чешским пивом, которое передали мне родители с поездом из Жданова, в котором багажным вагоном заведовал наш сосед по квартире родителей, Александр Иванович. Он-то мне всё это и передал. Стол оказался прекрасным! Мой парадный китель висел на стуле около места трапезы, но я его почему-то решил убрать. Это решение оказалось очень мудрым, так как во время неудачного вскрытия Колей Алексаниным консервной банки с печенью трески, она вырвалась у него из рук, подпрыгнула, перевернулась в воздухе и приземлилась на его галстук и форменную рубашку. Потом всё это мы спасали общими усилиями.

 

Присяга 1 сентября 1971 года (крайний слева – Андрей Дармаев)

Дружеские застолья были у нас и потом, хотя начальник курса и другие проверяющие следили за своевременным отбоем. Иногда нас выручал сосед по нашей комнате весёлый ленинградский парень Витя Голяк, который обладал уникальной способностью в темноте разливать «по булькам» бутылку любой ёмкости на необходимое и равное (!) количество стаканов для участников ночного мероприятия.

Мы все учились понемногу…

После присяги началась плановая учёба и знакомство с уникальными кафедрами ВМА и профессорско-преподавательским составом. Общетеоретические предметы не вызывали трудностей, но появились и совершенно новые (латинский язык, анатомия, гистология и другие). Именно после занятия по латыни мы в составе своего отделения совершили первую организованную самовольную отлучку под руководством нашей восторженной учительницы латинского языка, которая неожиданно узнала от нас, что мы ещё не были в Летнем саду, и срочно приняла своё решение восполнить этот пробел в нашем культурном воспитании. Мы были очень довольны её интересным рассказом и прогулкой через Литейный мост до Летнего сада и обратно, чего нельзя сказать о нашем любимом в будущем начальнике курса ЯБН, который устроил нам пока-
 
зательную разборку и сообщил, что «лебединых озер он больше нашего видал». После этого события мы стали избегать массовых самоволок, но знакомство с достопримечательностями волшебного города Ленинграда с удовольствием продолжали совершать индивидуально и малыми группами, предварительно переодевшись в гражданку на явочной квартире у моей тётушки Анастасии Федоровны, полюбившей всех моих друзей по комнате.
Запомнился мне и первый лыжный кросс на 10 км, который был организован на берегу Финского залива в Комарово, куда стали ездить «на недельку до второго» в известной песне 1970-х годов. На лыжах я стоял пару раз в Жданове, когда выпадало достаточно снега, но кроссы никогда не бегал. С большим трудом почти всем слушателям удалось уложиться в норматив, но одного воина-спортсмена на финише не досчитались, им оказался мой будущий друг и соавтор Коля Загода, родом из Душанбе, который со снегом не встречался ранее и пешком преодолел дистанцию кросса.

 

На лыжном кроссе с земляком из Жданова Сергеем Лустиным,
будущим профессором и начальником кафедры АКМ. Комарово. 1972 год

Первые два года все наши перемещения по территории академии происходили строем, пешком через Литейный мост мы ходили каждую неделю в баню на улицу Чайковского, а также в бассейн, когда в плане расширения занятий по физкультуре, в программе появилось плавание. Нас поднимали утром в 5 часа утра, на два часа раньше, и строем вели полусонных по улице Карла Маркса до бассейна Спортивного клуба армии. Прыгая в бодрящую воду, многие просыпались, получали плановое удовольствие от водных процедур и также строем шли обратно, но уже сразу в столовую на завтрак. После приёма пищи строго по меню-раскладке наступало, позже известное нам по курсу нормальной физиологии специфическое динамическое действие пищи, в результате которого накопленное в мозгу количество крови для интенсивной учёбы срочно перемещалось в область сосудов желудка. В этом состоянии был неизбежен кратковременный сон в любом положении тела и на первой лекции по анатомии после бассейна и завтрака уважаемый профессор Е.А. Дыскин безнадёжно бросал клич в аудиторию: «Спящие, проснитесь! Это очень важно!».
В дальнейшем, чтобы не очень его расстраивать, наиболее находчивые и продвинутые среди нас располагались, лежа на газетках за последним рядом, и тихо посапывали. А наиболее талантливые и чрезвычайно находчивые закадычные друзья из нашего 7 взвода, в перерывах между пивом и преферансом, навечно вошли в историю сдачи сложного экзамена по анатомии с помощью набора шестигранных пластиковых ручек, на сторонах которых титаническими усилиями хорошо зрячих слушателей были нацарапаны иголками ответы на все билеты. На экзамене, получив любой билет, можно было выбрать по его номеру соответствующую ручку и с помощью направлен-
 
ного света списать краткий ответ на каждый вопрос билета. Эта система помогла многим другим на нашем курсе.
Постепенно мы стали привыкать к режиму новой жизни с напряжённой учёбой, службой в нарядах, плановыми увольнениями по выходным и приятными посылками из дома. Мама моя уже смирилась с моим поступлением в ВМА, но очень скучала, писала письма и регулярно передавала на поезде коробочки с домашними вкусностями, которые очень нравились мне и моим друзьям по комнате. А в ноябре 1971 года она приехала ко мне в Ленинград, и мы вместе сфотографировались на Дворцовой площади. Приезжала в гости к юным слушателям ВМА и наша одноклассница Лена Надеждина, которая очень хотела поступить в Донецкий мединститут, но вышла вскоре после окончания школы замуж, родила очаровательных девчонок-двойняшек и ограничилась обучением в медицинском училище. Позже у Лены родилась ещё одна красавица – Саша, которая, в свою очередь, подарила бабушке Лене ангелоподобную внучку-очаровашку по имени Ангелина, очень похожую на Сашу.

 

С мамой на Дворцовой площади. Ленинград. 1971 год

После успешной сдачи первой сессии до Нового года наступили первые каникулы, и я поехал домой. После возвращения в академию продолжилась учёба, появились новые предметы и наряды в карауле.  Я с оружием охранял различные объекты и знамя в штабе академии (пост № 1) на улице Лебедева, 6. На первый пост подбирали отличников учёбы и партийно-политической работы с примерным поведением, я попал в их число. Эта почётная обязанность выпадала мне один раз в месяц на весь период обучения до 6 курса. Стояли мы на первом посту по 2 часа, самые сложные часы были ночью, с 2 до 4 часов утра и с 4 до 6. После смены в перерыве можно было перекусить и поспать в караульном помещении, не снимая одежды. Но один раз мне поспать не удалось, я ненадолго задремал, стоя на посту № 1 в смену с 4 до 6 часов, прислонясь к футляру знамени. Кратковременная потеря моей бдительности не привела к утрате знамени академии и об этом происшествии я признаюсь впервые.
В дальнейшем приходилось заступать на пост № 1 даже в составе караула солдат из роты охраны ВМА, но однажды я попал на другой пост. Этот случай из караульной службы был связан с моим другом Константином Засядько, который заступил на пост охраны секретной части в теплом помещении на втором этаже с автоматом и двумя магазинами патронов, а я в эту смену нёс службу внизу и на свежем воздухе, на посту около аптеки с автоматом без патронов, но при штык-ноже. 
 
Во время нашей смены «сыграли» тревогу в связи с угрозой нападения на аптеку и я решил спрятаться на посту у вооружённого Константина для безопасного наблюдения за ситуацией. В этот момент на мой пост для проверки прибыл разводящий (старший лейтенант В.С. Кублицкий), который не нашёл меня на месте, а Константин не выдал друга. Когда разводящий скрылся за углом, я благополучно вернулся на пост, нападение на аптеку не состоялось, меня сменили на посту после окончания смены, а история моего кратковременного покидания поста у аптеки осталась нашей тайной с Константином.
Вторая половина первого курса пролетела быстро, летнюю сессию удалось сдать без проблем и отправиться домой на каникулы для покорения пляжей Азовского моря в посёлке Ялта, где находился пансионат завода «Азовсталь», в который моему папе удавалось пристраивать детей с бабушкой, мамой и тётушкой Лялей в течение нескольких лет. Жили мы рядом с пляжем в летних домиках, а готовили нам вкусную еду наши славные женщины на общей кухне. В море можно было ловить бычков на удочку и мелких креветок (чилимов) с помощью марли. В конце августа мелкое и тёплое море начинало «цвести» зелёными водорослями, появлялись медузы и детский сезон заканчивался.

 

В отпуске после II курса с мамой, папой и братом Сергеем. Жданов. 1973 год

После возвращения в академию с каникул, в начале второго курса мы стали изучать не только новые предметы, но и способы легальных уходов от небольших ограничений казарменной жизни. Спортсмены и любители художественной самодеятельности нашли свои ниши, а любители природы, палаток и костра начали участвовать в регулярных соревнованиях по спортивному ориентированию на просторах Карельского перешейка и линии укреплений Маннергейма. В этих походах я с удовольствием вспомнил детские лесные прогулки с дедом, и ближе познакомился со своим однокашником, настоящим другом и основным соавтором всех наших будущих научных побед, Игорем Галеевым из города Уфы и Геннадием Черняковым, который учился на курсе Г.П. Овечкина и скоро стал моим старшим другом, соавтором в первых серьёзных научных публикациях.
На втором курсе произошло великое переселение всех слушателей начальных курсов 2, 3 и 4 факультетов в новое казарменное помещение, которое мы сразу назвали «Пентагоном», так как все корпуса были связаны между собой, а внутри находился двор. Разместили наш курс сначала на первом этаже, потом переселили на второй. Наш первый состав жильцов из казармы на улице Карла Маркса поселился в разных комнатах, я стал жить вместе с Колей Згодой и Валерой Коротковым, а мой друг АИБ – с Игорем Завьяловым и Володей Строем. Запомнилось очень яркое событие в холле новой казармы во время коллективного телепросмотра финального и легендарно-
 
го матча баскетбольного турнира XX летних Олимпийских игр в ночь с 9 на 10 сентября 1972 года в Мюнхене, когда наша команда под руководством знаменитого ленинградского тренера В.П. Кондрашина в первый и последний раз в истории выиграла у непобедимых до тех пор американцев со счётом 51–50. Нашему ликованию не было предела, мы срочно отметили нашу великую победу, хором пели и плясали под аккомпанемент нашего, всеми любимого весёлого баяниста Коли Алексанина до самого утра. Через 50 лет этот матч стал сюжетом для очень патриотического художественного фильма «Движение вверх», который я смотрел 4 раза сам и вместе со своими детьми Антошей и Алешей, внучкой Аришкой.
Мой близкий друг Игорь Александрович Завьялов после окончания академии и службы в авиационным полку врачом, много лет проработал спортивным врачом в лучшей баскетбольной команде страны – ЦСКА и стал Заслуженным тренером России. Когда в 1980 году ЦСКА в очередной раз стал чемпионом СССР, мне удалось побывать на базе клуба на территории санатория «Архангельское» и познакомиться с капитаном команды С. Ереминым и другими игроками. А мой друг Игорь Завьялов регулярно делал мне подарки на дни рождения в виде спортивных костюмов с эмблемой ЦСКА.
В «Пентагоне» были две проходные на волю, причём парадный вход выходил прямо во двор кафедры авиационной и космической медицины с пристройкой для баролаборатории. Это обстоятельство очень обрадовало меня. Занятия научной работой после учёбы позволяли сократить время пребывания в казарменных условиях и приступить к реализации основной цели моего поступления в ВМА.
Находились мы в «Пентагоне» до окончания второго курса, которое мы отметили, по гениальному сценарию наших выдающихся коллег с художественным чувством и талантом во главе с С.М. Тихомировым и активным участием В.И. Евдокимова (будущего доктора медицинских наук и профессора). Было организовано грандиозное театрализованное шоу с имитацией похоронной процедуры нашей казарменной жизни во главе с ЯБН, фейерверком из стеклянной посуды, песнями, плясками и народными гуляниями до утра на набережных Невы с переворачиванием некоторых скамеек.
По сигналу из соседних домов местных жителей, дежурным по академии был поднят по тревоге караул, но на курсе им удалось застать только одного, самого серьёзного и сознательного среди нас – Мишу Полякова, который остался охранять оставшееся пока ещё целым наше имущество. Об этом происшествии нашего курса под номером 173 в истории академии был снят черно-белый фильм с помощью любительской кинокамеры. Однажды во время традиционной встречи, которые у нас проходят через каждые 5 лет после выпуска, мы его просматривали, но потом он где-то затерялся и нашёлся в архиве моего друга АИБа.
А пока наутро после нашей торжественной церемонии прощания с казармой и выходом на вольные хлеба было общее построение курса с разбором «полётов», заслуженными приветствиями в наш адрес со стороны дорогого Папы (ЯБН) и руководства факультета во главе с подполковником медслужбы И.И. Жирковым, а также отправка на автобусах в авиагарнизон на станцию «Сиверская» под Ленинградом на нашу первую войсковую стажировку. Мне она запомнилась знакомством с реальными условиями службы и работы авиационного полка, медицинской службы и первым полётом в кратковременную невесомость на легендарном самолёте ВОВ «Ли-2». После стажировки наступили очередные летние каникулы, которые я с удовольствием провёл дома на Азовском море.
После возвращения с каникул наши комнаты для проживания в «Пентагоне» сохранились, но свершилось и долгожданное переселение на вольные хлеба. Квартиру мы решили снимать на Пороховых вместе с Петром Михайловичем Саченко, славным и
 
 весёлым представителем города Боровичи Новгородской области. Комнату нам сдала тихая бабуля, которая очень тактично и незаметно для нас и наших друзей, жила в соседней комнатке. Мой друг Александр (АИБ) тоже поселился на съёмной квартире вместе Колей Алексаниным и жил в ней до самого выпуска.
Стоимость нашего проживания была вполне доступна для нас, получавших солидную по тем временам стипендию в 95 рублей в месяц. На эту стипендию мы могли достойно существовать и регулярно посещать культурные, гастрономические и питейные заведения, совершать экскурсии по окрестностям Ленинграда, а также на остров Валаам, в Таллинн, Великий Новгород и другие города. Не выпало из нашего поля зрения и открытие в городе на Неве первых пивных баров, особенно «Пушкаря», где мы стали отмечать успешно сданные зачёты и экзамены.
Знакомство с ленинградскими ресторанами тоже входило в нашу программу, когда с третьего курса начались регулярные торжественные бракосочетания. На ведение домашнего хозяйства мы с Петей делали ежемесячные взносы, очень нам помогали также регулярные поставки полезных и вкусных продуктов из родного Жданова. На занятия в академию мы ездили на знаменитых ленинградских трамваях с прямой доставкой к нужной аудитории.
Недалеко от места нашего проживания находилась хорошая районная баня, которую мы регулярно посещали по пятницам. Знакомый всем сюжет из знаменитого новогоднего кинофильма о ежегодном посещении бани 31 декабря был известен мне ещё до выхода в свет этого фильма. Однажды в этот день мой сосед Петя Саченко, по его постоянной традиции, отправился в гости к будущей жене, а меня пригласили на новогодний вечер в дружественный педиатрический институт. С целью эффективной подготовки к этому мероприятию я решил отправиться в местную баню, после которой, согласно неизменной традиции, принял три рюмашки известного 40 % раствора и прилег отдохнуть. Проснулся я через два часа после наступления Нового года и срочно стартовал в сторону педиатрического института, где редкие участники культурно-массовой программы были уже на финише…, а я остался в трезвом здравии.

 

Отделение 6 взвода 3 факультета у кафедр нормальной физиологии
и авиационной и космической медицины (стоят – слева направо: Николай
Заболоцкий, Александр Задоя, Александр Шакула, Андрей Дармаев,
Петр Маличенко; сидят – слева направо: Виктор Голяк, Михаил Поляков,
Олег Лясковский, Виталий Яконюк, Николай Алексанин). Ленинград. 1973 год
 
   

С сыном Алешей у кафедры физиологии ВМА через 45 лет после выпуска.
Санкт-Петербург. 2022 год

Еще один раз я проспал в нашей квартире на Пороховых важную процедуру распределения после получения диплома об окончании ВМА. Спасло меня только то, что выпускников вызывали на комиссию по алфавиту, моя фамилия оказалась в конце списка, и я получил назначение в Москву.
На 3 курсе у нас появилось больше свободного времени, я получил возможность чаще бывать на кафедре авиационной и космической медицины (АКМ), ради которой я и поступал на третий факультет. Она находилась на улице Комиссара Смирнова, 12А, на трёх этажах, в одном из подъездов кафедры нормальной физиологии (вход со двора).
На кафедре был кружок Военного научного общества слушателей (ВНОС), в который я сразу вступил и получил билет, а через два года стал председателем ВНОС третьего факультета и членом ВНОС академии. Помню очень полезную книжку генерал-лейтенанта медслужбы А.С. Георгиевского о методологии ведения научно-исследовательской работы, которая стала для меня настольной на всё время учёбы и научной работы. На кафедре я познакомился с руководителем кружка слушателей, подполковником медицинской службы, кандидатом медицинских наук Г.Д. Ефименко, оказавшимся моим земляком из города Харькова.
Георгий Дмитриевич согласился стать моим научным куратором и познакомил с работами В.И. Вернадского и А.Л. Чижевского о биосфере и влиянии гелиофизических факторов на живые организмы, а также предложил заняться изучением литературы и созданием экспериментальной установки для моделирования компенсаций колебаний магнитного поля Земли, поля с помощью колец Гельмгольца (модель ослабленного геомагнитного поля в ближайшем космосе). После подготовки моего первого литературного обзора и обсуждения программы экспериментов на заседании научного кружка кафедры был оформлен заказ на изготовление двух огромных деревянных колец диаметром в три метра с катушками проводов, подключаемых к источнику электрического тока. Готовая установка была размещена в одном из учебных классов на кафедре нормальной физиологии, под определенным углом по отношению направлений горизонтальной и вертикальной составляющих координат магнитного поля Земли, а внутри колец находился станок для фиксации собак, известный со времён И.П. Павлова, проработавшего на этой кафедре 50 лет.
 
 

Первая научная работа на кафедре АКМ. Ленинград. 1973 год

Достойного представителя племени дворняг мне предложили в виварии академии, а место его жительства на кафедре определили в специальной клетке подвального помещения. Такие же дворняжки были и первыми покорителями космоса, которых готовили к первым космическим полётам патриархи космической биологии и медицины под руководством академика РАН генерал-лейтенанта медслужбы О.Г. Газенко в легендарном институте, в котором мне доверят работать после окончания ВМА.
Мы быстро подружились с пёсиком Шариком, и я ежедневно выводил его на прогулки в Выборгский сад на противоположной стороне улицы и готовил к началу экспериментов. Он оказался послушным и был не против послушно постоять некоторое время внутри колец, в станке с подключёнными электродами для регистрации ЭКГ и ЭЭГ, но через 10–15 минут засыпал, опускаясь на лямки станка. Это обстоятельство немного нарушало программу эксперимента. Были также сильные помехи на записях энцефалограммы из-за плотного мышечного слоя на голове собаки. Поэтому, по совету научного куратора, было принято отчаянное решение сделать моему питомцу трепанацию черепа, освободить череп от мышц, нарезать резьбу в двух отверстиях черепной коробки и ввинтить в них заготовленные накануне хлорсеребряные электроды для надёжного их контакта с твёрдой мозговой оболочкой.
Начинающим нейрохирургом (на третьем курсе академии) в операционной на кафедре нормальной физиологии был я сам, а помогала мне лаборантка, которая нашла необходимые хирургические инструменты, дрель, сверла, подготовила операционное поле и давала наркоз Шарику с помощью хлороформа. Первая в моей жизни операция прошла успешно, через 30–40 минут Шарик проснулся с двумя разноцветными проводками, торчащими на голове, как антенны. После операции надо было ежедневно обрабатывать послеоперационную рану и выгуливать его в парке в таком экзотическом виде, а через неделю рана зажила, как и положено собаке. Эксперименты снова возобновились, записи были уже без мышечных «наводок». Мы получили первые результаты, которые я статистически обработал и опубликовал в 1974 году свою первую научную работу «О связи между магнитным полем Земли и некоторыми показателями функций организма» в виде тезисов, а также сделал первый научный доклад на научной конференции, посвящённой 175-летию ВМА имени С.М. Кирова.
Это событие в моей жизни стало первым шагом в реализации детских и юношеских планов по изучению космоса, а также оправдало кличку «Ученый», присвоенную мне школьным другом АИБом, который продолжал сопровождать меня по жизни в академии и учёбе в одном взводе.
Сделав свой важный научный вклад в новую отрасль магнитобиологии и космической биологии, пёсик Шарик с проводками на голове, пользуясь безграничным довери-
 
ем и любовью, сбежал от меня на очередной прогулке в Выборгском саду в поиске новой судьбы, а я стал готовиться к новому этапу исследований.
В 1973 году кафедру АКМ возглавил доктор медицинских наук, профессор, полковник медслужбы (позднее генерал-майор медслужбы, Заслуженный деятель науки РСФСР) Василий Ильич Копанев (1927–1992). После окончания Военно-морской медицинской академии он с 1949 по 1952 годы проходил военную службу в качестве старшего врача авиационного полка. В 1958 году поступил, а в 1961 голу успешно окончил адъюнктуру при кафедре авиационной и космической медицины ВМА им. С.М. Кирова. После окончания адъюнктуры был направлен в Москву, в легендарную и долгое время недоступную войсковую часть 64688 – Государственный научно-исследовательский испытательный институт авиационной и космической медицины (ГНИИИКМ) имени И.П. Павлова. С 1961 по 1973 годы прошёл путь от младшего научного сотрудника до начальника научно-исследовательского отдела института, где проходили медицинскую подготовку первые шесть космонавтов СССР. В.И. Копаневу принадлежат приоритетные разработки вопросов вестибулярной устойчивости, скрытых форм укачивания у лётчиков и космонавтов. Он участвовал в обследовании первого в мире космонавта Ю.А. Гагарина.
После знакомства на кафедре Василий Ильич предложил мне расширить план научных исследований, согласился быть моим научным руководителем и поддержал новаторскую идею изучения влияния гипогеомагнитной среды не на взрослом, а на развивающемся организме млекопитающего (от зачатия до рождения и развития до самостоятельного организма). Эта идея появилась у меня после внимательного изучения доступной в библиотеке ВМА литературы по экологической роли естественного магнитного поля Земли в жизни рыб и птиц, которые обладали способностью ориентироваться в пространстве по магнитным силовым линиям, а также влиянию возмущённого геомагнитного поля (ГМП) на здоровье здоровых и больных людей, возможным неблагоприятным последствиям при его ослаблении естественным (в космосе) или искусственным путем при экранировании различными техническими способами. Особенно заинтересовали меня работы профессора Юрия Андреевича Холодова из московского Института высшей нервной деятельности АН СССР, который был ведущим специалистом в нашей стране по магнитобиологии, а позже стал моим научным наставником и официальным оппонентом на защите кандидатской диссертации.
Основным научным итогом этого периода моей работы на кафедре АКМ стала комплексная программа научных исследований влияния гипогеомагнитной среды на развивающийся организм млекопитающего с применением широкого арсенала физиологических, биохимических, гистологических и гистохимических современных методов исследования на ведущих кафедрах ВМА с активным привлечением к этой работе слушателей – членов ВНОС.
Самым главным техническим вопросом стал поиск установки для максимально возможного в земных условиях снижения напряжённости ГМП. После недолгого активного поиска нам удалость найти такую установку в виде большой бочкообразной камеры с многослойным пермаллоевым экраном, снижающем примерно в 600 раз интенсивность ГМП, в Ленинградском НИИ метрологии имени Д.И. Менделеева. В нём её использовали для тестирования спутников и других объектов перед запуском в космос, а нам, по счастливой традиции оказания технической взаимопомощи при советской власти, безвозмездно передали установку для проведения биологических экспериментов.
Место для установки камеры было выделено в подвале кафедры АКМ. Теперь предстояло выбрать подходящий вариант быстро развивающегося организма млекопитающего для нашего эксперимента. Выбор был сделан в пользу кроликов, которые в
 
 течение месяца после зачатия проходили эмбриональное развитие и ещё через месяц грудного вскармливания становились вполне самостоятельными. Необходимо было также изготовить деревянные клетки нужных размеров, причём клетка для экспериментальной крольчихи, которая будет находиться внутри экранированной камеры, должна быть выполнена без использования металла. Аналогичная по размеру клетка предназначалась контрольной крольчихе (вне камеры). За крольчихами вместе с клетками я отправился на академической машине на ферму в пригороде Ленинграда, где предстояло найти двух половозрелых крольчих из одного помета, которых следовало покрыть одним самцом. Это ответственное и методически очень важное мероприятие удалось успешно завершить, клетки с новосёлами были доставлены на кафедру АКМ. Теперь ежедневно мне приходилось навещать крольчих, кормить их и убирать клетки. Примерно через три недели обе крольчихи стали готовиться к появлению потомства и сооружать в клетках гнезда из собственного пуха, а ещё через неделю у каждой из них появилось по 8–10 крольчат.
По мере вскармливания и роста новорожденных стало заметно, что размеры у крольчат внутри камеры разные и двигаются они медленнее, чем их родственники одинаковых размеров в контрольной клетке. Это наблюдение потребовало срочного изготовления специальной платформы для регистрации двигательной активности крольчат. Собственными силами она была сделана и оформлена в виде рационализаторского предложения. Через месяц после рождения крольчата вышли из клеток на волю, можно было количественно зарегистрировать их двигательную активность и убедиться в существенном её снижении крольчат экспериментальной группы.
Затем были приготовлены многочисленные препараты из всех тканей внутренних органов всех крольчат для комплексных биохимических и гистологических исследований, которые я проводил совместно с моими близкими друзьями. Они были увлечены новыми научными открытиями на кафедрах биохимии (Игорь Шарифович Галеев, будущий крупный специалист-радиобиолог и доктор медицинских наук), гистологии (Николай Викторович Згода, будущий кандидат медицинских наук), физики (Геннадий Михайлович Черняков, будущий начальник кафедры, доктор медицинских наук и профессор), госпитальной терапии (Владимир Борисович Гриневич, будущий начальник кафедры, доктор медицинских наук и профессор).
В дальнейшем к нашей работе проявили интерес более молодые члены кружка ВНОС кафедры АКМ: С.В. Мазур, О.М. Люлько и В.И. Педь, которые получили первый опыт проведения научных исследований, опубликовали совместные работы, и позднее стали кандидатами и докторами наук.
Таким образом, крольчата завершили свой жизненный путь на благо космической биологии, крольчиха экспериментальной камеры была также изучена и утилизирована, а крольчиха контрольной группы была в качестве награды передана участникам творческой научной группы для торжественного ужина на нашей съёмной квартире на Пороховых. Главным поваром был мой друг АИБ, который приготовил очень вкусную крольчатину в сметане. Дружеская трапеза завершилась хоровым пением под виртуозную музыку нашего неизменного баяниста Коли Алексанина с участием АИБа, Коли Згоды и меня.
Наша бабушка из соседней комнаты была не против нашего концерта, а жительница с нижнего этажа пожаловалась на то, что штукатурка с её потолка попадает в рот внучку, который мы посоветовали ей прикрыть с помощью пластыря.
 
 

Война войной, а обед по расписанию. На учении «Очаг» в Красном селе. 1975 год

Благодаря совместным работам моих коллег-единомышленников под общим научным руководством профессора В.И. Копанева и кандидата медицинских наук Г.Д. Ефименко, научных кураторов указанных кафедр нашей группой было выполнено пионерское исследование неблагоприятного влияния гипогеомагнитной среды на развивающийся организм млекопитающего. Полученные результаты обладали научной новизной и были оформлены в виде конкурсной научной работы, которая заняла в 1975 г. третье место в традиционном академическом конкурсе. Мне были представлены возможности сделать научные доклады на Обществе физиологов в Ленинграде (1975), Обществе магнитобиологов в Москве (1976), на съездах Всесоюзного физиологического общества в Алма-Ате (1979) и Баку (1983). Были опубликованы совместные научные работы в профильных журналах: Космическая биология и авиакосмическая медицина (1979–1981), Гигиена и санитария, (1981), Известия АН СССР, серия биологическая (1979) и первой монографии (В.И. Копанев, А.В. Шакула Влияние гипогеомагнитного поля на биологические объекты (Л. : Наука, 1985. – 72 с.).
По предложению профессора В.И. Копанева в 1975 году я начал оформлять полученные результаты в черновой вариант кандидатской диссертации под его научным руководством. Для завершения литературного обзора было необходимо изучение всей доступной литературы, которую можно было найти только в библиотеке имени В.И. Ленина в Москве. Чтобы попасть в неё, я воспользовался на пятом курсе войсковой стажировкой в авиационном гарнизоне Кубинка, который находился рядом с Москвой. Однако у порога лучшей научной библиотеки страны меня ждало полное разочарование, поскольку в неё был закрыт доступ без диплома о высшем образовании, который также был необходим и для сдачи экзаменов кандидатского минимума. Мне на помощь пришёл старший товарищ и соавтор Г.М. Черняков, окончивший ВМА в 1974 году и уже работающий младшим научным сотрудником в храме авиакосмической медицины – Государственном научно-исследовательском испытательном институте космической медицины у метро «Динамо». Он помог организовать необходимое обращение, меня в виде исключения и чрезвычайной необходимости для прогресса науки допустили к работе в библиотеке, где я внимательно изучил всю мировую литературу по теме будущей диссертации (около 100 публикаций), анализ которой позволял убедиться в научной новизне моей работы. В конце пятого курса в Красном селе было организовано учение «Очаг», после которого мы отправились на летние каникулы.
 
Важным организационным событием в жизни нашего факультета в 1975 году явилось назначение его начальником полковника медслужбы (позже первого генерал-майора медслужбы на 3 факультете), кандидата медицинских наук Станислава Алексеевича Бугрова (1930–2003), который был и остаётся в памяти всех знавших его коллег и слушателей мощной неординарной, интеллектуальной и романтической личностью с необычайной административной хваткой, принципиальностью и надёжностью, редким даром верно отличать бездарность от таланта и разбираться в творческом мышлении учёного и военного врача, по очень точному определению моего однокашника и настоящего, выдающегося учёного, ныне академика РАН генерал-майора медслужбы в запасе И.Б. Ушакова
За время руководства факультетом (1975–1982) С.А. Бугров поднял уровень образования с помощью ряда профильных кафедр, наладил взаимодействие с ГНИИИКМ и Службой АКМ, способствовал активизации научно-практической работы среди слушателей, стал для нас примером в целеустремлённости и порядочности при достижении высоких жизненных и профессиональных целей. Именно ему принадлежит решение о направлении в 1977 году выпускников нашего курса для дальнейшего прохождения службы и развития науки в Институте космической медицины (Александр Иванович Бутурлин, Константин Иванович Засядько, Василий Александрович Пастушенков, Михаил Васильевич Поляков, Игорь Борисович Ушаков, Александр Васильевич Шакула).

 

В выпускном альбоме лейтенанты медслужбы, близкие друзья и соавторы первых научных работ Игорь Галеев и Александр Шакула. Ленинград. Июнь. 1977 год

В дальнейшем генерал-майор медицинской службы, доктор медицинских наук, профессор, Заслуженный врач России С.А. Бугров был начальником ГНИИИКМ МО СССР (1984–1988) и начальником службы авиационной и космической медицины ВВС – заместителем начальника Центрального военно-медицинского управления МО СССР (1988–1991), когда ещё одна группа моих однокашников прошла подготовку и стала работать в ГНИИИКМ в течение многих лет (Игорь Владиславович Агапов, Владимир Иванович Евдокимов, Владимир Григорьевич Зуев, Александр Михайлович Окунев, Александр Валентинович Тарасов).
После успешной сдачи государственных выпускных экзаменов, принятия присяги врача СССР, получения диплома об окончании Военно-медицинской ордена Ленина Краснознамённой академии имени С.М. Кирова, вручения лейтенантских погон я получил предписание для дальнейшей службы и работы в ГНИИИКМ Министерства обороны СССР в Москве.
 
 

Молодой лейтенант медслужбы А.В. Шакула с любимыми бабушкой Груней
и дедом Гришей. Полтава. 1978 год

Наш курс весело отгулял прощальный банкет в ресторане, разъехался по домам на свои последние каникулы, которые я с большим удовольствием провёл в родительском доме, на берегу ласкового Азовского моря и навестил в Полтаве своих родных.

Через тернии к звёздам (Рer aspera ad astra)

В августе 1977 года, вместе с моим другом АИБом, который продолжал следовать со мной или я с ним по жизни с первого класса, отправились на свою первую военную службу на поезде Жданов–Москва, а наши вещички с «приданым» последовали по этому же маршруту в контейнере.
В институте я получил назначение на должность младшего научного сотрудника в отдел физиологии лётного труда, а он – в отдел офтальмологии (для дальнейшего углубления своих знаний по давно любимому зрительному анализатору). Поселились мы с ним в гарнизонной гостинице на улице Чапаева, недалеко от метро Сокол, где прожили первый месяц. В это же время для поиска подходящего жилья мы регулярно ездили в известную точку на Банном переулке, где находилось бюро обмена и сдачи жилья, а заодно и стихийная тусовка жаждущих сдать и снять жилье. Изучив несколько вариантов, мы остановились на двухкомнатной квартире по улице Окской, которую сдавала приличная женщина средних лет. Условия проживания, квартплата, близость к метро Кузьминки, имеющаяся мебель и другие необходимые вещи для жизни нас вполне устроили, мы сразу переехали из гостиницы на квартиру. Для полного счастья нам не хватало только телевизора, который мы купили в складчину и договорились, что он достанется тому, кто первым женится.
Первый год мы прожили дружно и весело, к нам с удовольствием приходили гости и приезжали близкие друзья и подруги, а мои родители продолжали регулярно поддерживать наш пищевой рацион с помощью вкусных и полезных продуктов, доставляемых проводниками на поезде Жданов–Москва. Запомнилась и первая московская зима 1978 года с морозами под 40 градусов, когда окна нашей квартиры на первом этаже приходилось закрывать одеялами. На втором году совместной холостяцкой жизни АИБ приступил к ранее задуманному плану по перспективному захвату нашего телевизора и познакомился с очаровательной юной феей по имени Ирина Николаевна.
 
Некоторую угрозу разрушения холостяцкого быта я почувствовал, но у меня был свой тайный план, по которому мне надо было сначала защититься, а потом жениться. Ближе к летнему отпуску АИБ торжественно объявил, что он решил жениться на Ирине в городе Жданове, а я приглашён на свадьбу свидетелем, причём свидетельницу в городе я должен был найти сам. Несмотря на мой очень плотный график работы по первому направлению своего плана, я явился на торжественную регистрацию брака моего друга вместе с очаровательной стройной блондинкой, тоже Ириной Николаевной, заканчивающей металлургический институт в городе Жданове.

 

На свадьбе Александра Бутурлина с его женой Ириной и будущей моей женой Ириной. Жданов. 1979 год

Я её познакомил со своими родителями и всеми участниками свадебной церемонии, успешно завершившейся торжественным ужином. После возвращения в Москву произошёл вынужденный разъезд и честный раздел имущества. АИБ с телевизором, своим приданым и молодой женой переехал на новое место жительства, а всё моё имущество вместе с панцирной сеткой кровати поместилось в багажник такси «Волги-21 (пикап)», на которой я отправился в однокомнатную квартиру без мебели на 5 этаже по улице Космонавта Волкова, около метро Войковская.
Эту квартиру мне любезно передал старший товарищ по ВМА и ГНИИИКМ А.П. Козловский, он тоже собирался жениться и много лет дружил с моим тёзкой А.В. Чунтулом, который пришёл в отдел физиологии лётного труда  ГНИИИКМ в 1979 году уже капитаном медслужбы после службы в Германии и Красноярске. Мы быстро подружились, вместе осваивали интересную научную работу и весёлую культурную жизнь Москвы. Особенно мне запомнился совместный новогодний мальчишник в конце 1979 года. Позднее мы вместе участвовали в агитационной компании перед выборами, в процессе которой моему другу Александру удалось встретить свою судьбу по имени Маша.
В семейном формате мы тоже сохранили дружеские отношения, побывали во многих зарубежных поездках и до сих пор с удовольствием общаемся. А.В. Чунтул участвовал в обеспечении боевых действий в Республике Афганистан, стал доктором медицинских наук и крупным специалистом в области авиационной эргономики, а после завершения службы в ГНИИИКМ организовал и возглавил первую эргономическую службу на авиапредприятии – знаменитой фирме имени Миля.
 
Через много лет  он сыграл большую роль в моем переселении из московской квартиры в лесной дом в красивой берёзовой роще, когда я познакомился с его уютным загородным домом с виноградником, летней кухней с погребом и образцовой теплицей. Его старший брат, Виктор Васильевич Чунтул, очень опытный кардиолог, руководил отделением в 7 Центральном военном научно-исследовательском авиационном госпитале, в котором одновременно с космонавтом А.А. Леоновым лечилась моя мама, а через несколько лет, в 1991 году проходил завершающую врачебно-лётную экспертизу перед увольнением из армии мой брат Сергей.
В отделе физиологии лётного труда под руководством кандидата медицинских наук, полковника медслужбы Н.И. Фролова, с которым я познакомился ещё в академии на выпускном экзамене, когда он спросил у меня: как называется рабочая тетрадь врача авиационного полка? Ни я, ни мой научный руководитель – член экзаменационной комиссии, профессор генерал-майор медслужбы В.И. Копанев не смогли ответить на этот вопрос и я получил оценку «хорошо» по профильной специальности АКМ. Оказалось, что эту тетрадь называли «столистником», хотя в ней было 96 листов...
В новом отделе я быстро освоил все необходимые методики и включился в выполнение плановых научно-исследовательских работ (НИР). Отчеты по НИР имели гриф секретности, поэтому их оформляли соответствующим образом и печатали только в специальной машбюро, которое долгие годы возглавляла Лидия Васильевна – мама Ларисы Смирновой. Она пришла после окончания средней школы в наш отдел, освоила машинопись и помогала научным сотрудникам. А много лет спустя я встречусь с Ларисой снова в стенах госпиталя на Речном вокзале.
В 1978 году, после реорганизации научно-исследовательской лаборатории при кафедре Авиационной и космической медицины ВМА, в составе этого отдела была организована новая лаборатория – дальней, военно-транспортной авиации и авиации ВМФ под руководством кандидата медицинских наук полковника медслужбы Сергея Григорьевича Мельника (1929–2021), который во время ВОВ был разведчиком в партизанском отряде имени Чапаева.

 

С.Г. Мельник – разведчик партизанского
отряда имени В.И Чапаева, 1941–1944 годы

В 1956 году он окончил военно-медицинский факультет при Саратовском мединституте и служил старшим врачом авиационного полка дальней авиации до поступления в 1961 году в ГНИИИКМ. Затем он оказывал интернациональную помощь по авиационной медицине молодой Кубинской республике и работал в ряде отделов ГНИИИКМ, а после возвращения из этой заграничной командировки он купил за чеки в магазине «Березка» автомобиль «ГАЗ-21» в экспортном исполнении. На этой машине с оцинкованным кузовом Сергей Григорьевич смог проездить 43 года, меняя только ре-
 
зину. Зимой она стояла в гараже на колодках, периодически он ее «прогревал», включая двигатель для подзарядки аккумулятора, а летом ездил на дачу в выходные дни и во время летнего отпуска по маршруту Москва  – Пущино (на реке Оке) – Москва. Потом «Волга» в идеальном состоянии была продана московскому автолюбителю-коллекционеру.
Меня включили в состав этой новой лаборатории, а Сергей Григорьевич на всю мою жизнь стал для меня очень близким человеком, который с отеческой заботой всегда относился ко мне, помогал становлению молодого научного сотрудника, передавая свои знания и огромный научный и жизненный опыт. Под его научным руководством и активном участии в лаборатории психофизиологии труда лётного состава морской, дальней и военно-транспортной авиации решались проблемы диагностики психофизиологических резервов лётчика, использования комплекса методов коррекции функциональных нарушений в условиях реальных полётов, специальных восстановительных центров, санаториев и профилакториев для лётного состава.

 
Полковник медслужбы С.Г. Мельник
Москва. 1978 год

Плановая работа в лаборатории с многочисленными командировками в строевые части для участия в длительных полётах и обследования лётчиков не помешала моим планам по подготовке к защите диссертации на базе ВМА и была поддержана моим непосредственным руководителем – Сергеем Григорьевичем. Два первых экзамена кандидатского минимума по философии и иностранному языку мне удалось сдать в Москве, а экзамен по научной специальности предстояло сдавать на кафедре нормальной физиологии академии под руководством известного учёного в области психофизиологии и высшей нервной деятельности полковника медслужбы, профессора Всеволода Ивановича Медведева. Он был и председателем специализированного учёного совета, где планировалась защита моей диссертации.
Зимой 1979 года был назначен этот экзамен, и я прибыл на хорошо знакомую кафедру на улице Комиссара Смирнова в назначенное время. Всеволод Иванович пригласил меня в свой рабочий кабинет, где много лет назад работал физиолог с мировым именем Иван Петрович Павлов, и после этого предложил без экзаменационных билетов побеседовать в свободной форме о роли энграмм памяти в работе мозга, которые означали след памяти в протоплазме организма, оставленный повторным воздействием раздражителя. Эта тема явно выходила за пределы программы экзамена кандидатского минимума, и в этой связи В.И. Медведев решил сделать вступительное сообщение на 20–30 минут. Я внимательно слушал его, задавал уточняющие вопросы и полностью поддерживал основные положения.
 
Потом Всеволод Ивановичем поинтересовался темой и общими результатами моей работы, поставил отличную оценку и пожелал успешного завершения работы и подготовки документов в совет. После этого я встретился с моим научным руководителем В.И. Копаневым для согласования дальнейшего плана работы, размещения наших совместных работ в научных журналах и подготовки важного документа о практической реализации диссертации. Нами было подготовлено и отправлено письмо на завод космической техники имени Хруничева в Москве о том, что в цехе с условиями экранирования от магнитного поля Земли не рекомендуется работать беременным. Руководством завода рекомендация была принята, а я получил важное подтверждение практической реализации работы.
После возвращения в Москву я приступил к оформлению необходимых публикаций и подготовке автореферата диссертации. Его черновик я написал осенью 1979 года во время отпуска в Сакском военном санатории, а чистовой вариант я печатал самостоятельно, двумя пальцами, в одинокой квартире у метро «Войковская».
Работал я на новой, очень желанной всеми научными сотрудниками 70–80-х годов прошлого века, немецкой портативной пишущей машинке «Эрика», которая в отличие от других функционировала очень мягко и качественно. Я до сих пор печатаю двумя пальцами, но уже гораздо быстрее и на клавиатуре компьютера.
Отпечатав необходимое количество экземпляров автореферата в типографии, в которой сделали также переплёт диссертации, я сдал все документы в диссертационный совет для назначения и утверждения оппонентов, рассылки автореферата с ориентировочной датой защиты – 19 мая 1980 года. Официальными оппонентами согласились стать генерал-майор медицинской службы, доктор медицинских наук, профессор Иван Акимович Сапов и ведущий специалист по магнитобиологии в нашей стране, доктор биологических наук Юрий Андреевич Холодов, которым я очень благодарен за высокую оценку и всемерную поддержку.
На защиту 19 мая 1980 года я ехал в полупустом трамвае из трёх вагонов, на стёклах были наклеены листовки в честь дня Всесоюзной пионерской организации СССР, одну из которых я взял на память. Защиты начинались в аудитории кафедры нормальной физиологии с 10 часов утра, планировалось заслушать двух соискателей. Поскольку я ни разу не присутствовал ранее на защитах в этом совете, я попросил разрешения у председателя совета В.И. Медведева выступать вторым, чтобы посмотреть и послушать процедуру во время защиты первого соискателя. Мою просьбу удовлетворили, в аудитории появился мой близкий друг и однокашник К.И. Засядько, который тоже интересовался процедурой защиты и в скором будущем в стенах ГНИИИКМ он стал кандидатом и доктором наук, а также профессором по двум научным специальностям.
Я уверенно начал свой доклад, ответил на вопросы членов совета и замечания уважаемых оппонентов. А во время выступлений членов диссертационного совета произошло неожиданное для меня событие, когда профессора В.П. Петленко и Е.А. Дыскин, положительно и достаточно высоко оценили мою работу «Влияние гипогеомагнитной среды на развивающийся организм», но предложили совету голосовать дважды (сначала за кандидатскую, а потом и за докторскую степень). Выступление моего научного руководителя профессора В.И. Копанева внесло ясность и убедило членов совета ограничиться первым тайным голосованием, которое оказалось единогласным за присуждение учёной степени кандидата медицинских наук по специальности нормальная физиология.
После успешной защиты было естественное желание отметить это важное для меня событие в неформальной обстановке с научным руководителем, оппонентами и моими близкими друзьями-соавторами, которым я очень благодарен за многолетнюю помощь и поддержку. Однако В.И. Копанев был категорически против этого организо-
 
ванного мероприятия, но легко согласился встретиться вместе с И.А. Саповым на нейтральной территории, на окраине Ленинграда, в новостройке на проспекте Стачек у моей дорогой тетушки Анастасии Федоровны. Вечером в день Всесоюзной пионерской организации два уважаемых профессора и солидных генерала медслужбы по одному пробирались по указанному адресу, чтобы за легендарным дубовым столом сказать добрые слова одобрения и поддержки новорожденному кандидату наук, поднять бокалы за здоровье Анастасии Федоровны и попробовать её вкуснейшие пироги с капустой.
Моя свадьба состоялась в городе Жданове через две недели после защиты и в день рождения молодой жены Ирины Николаевны, которая год назад вместе со мной была свидетельницей на свадьбе АИБа. Мой друг не смог приехать на нашу свадьбу, а в качестве почётного представителя моих однокашников был приглашён и прибыл точно в срок в город Жданов достойный сын бурятского народа и мой близкий друг Андрей Дашиевич Дармаев. Кстати, на его свадьбе с очаровательной Натальей мне посчастливилось погулять в белорусской деревне на зимних каникулах, на 5 курсе. В одной избе был накрыт изобильный стол с дарами природы и весёлыми напитками, а в другой были устроены танцы!

 

Совет да любовь! Свадьба Александра и Ирины в Жданове. 1980 год

После нашей свадьбы и получения моей женой Ириной диплома Ждановского металлургического института с новой фамилией у нас состоялось недельное путешествие в город Полтаву в гости к моим дорогим бабушке Груне, деду Грише и тёте Лялечке, которые принимали нас очень радушно и вкусно (с мастер-классом по приготовлению борща). А потом мы прибыли в Москву для начала новой семейной жизни в другой съёмной квартире у метро «Кантемировская».
Жена Ирина устроилась на работу в библиотеку знаменитого института МИФИ недалеко от дома (с помощью моего друга Юрия Цыгина), а я продолжил грызть гранит авиационной медицинской науки в стенах ГНИИИКМ. Диплом кандидата наук я получил в декабре 1980 года, предложение В.И. Копанева о переходе на кафедру АКМ мне не понравилось из-за необходимости проведения занятий строго по программе обучения. Я вернулся в лабораторию С.Г. Мельника и никогда об этом не пожалел.
В октябре 1980 года во время очередного отпуска на 52 суток (!) состоялся мой давно запланированный визит на Дальний восток и Камчатку. Получив проездные документы, я взял билет на скорый поезд «Москва-Владивосток» в вагон «СВ», где моим соседом на всю дорогу оказался отставной железнодорожник Иван Петрович. По графику нам предстояло ехать до Владивостока 7 суток, снабжение  продуктами в это время, особенно за пределами Москвы, было не на самом высоком уровне, и я взял в дальнюю дорогу запас консервов. На вторые сутки пути, когда во время стоянки в Самаре местные жители опустошили наш вагон-ресторан, консервы очень пригодились и мы их, по разрешению проводников, разогревали на плитке около бойлера с кипятком.
Наслаждаясь красотой сибирских просторов, через 2–3 дня мы заметили значительное отставание нашего поезда от графика, мой сосед был сильно возмущен этим обстоятельством, вспоминал, как раньше по этому поезду проверяли часы жители сибирских станций и написал в газету «Гудок» фельетон под названием «Скорый со скоростью черепахи». Оказалось, что нарушение графика движения пассажирских  поездов было связано со строительством БАМа, куда круглосуточно пропускали грузовые поезда вне графика.
Запомнилась очень красивая картина золотой осени, которую мы наблюдали в течение 5 часов по берегу Байкала, и остановка на станции «Листвянка» с дегустацией копчёного омуля.
Однако время опоздания поезда продолжало увеличиваться, и к Хабаровску мы прибывали с задержкой уже на 2 суток. Проезжал я и станцию Облучье в Еврейской автономной области, где мой дед Григорий Семенович Костенко с 1934 по 1944 годы достойно трудился машинистом паровоза, выглядывая из его окошка в лютые морозы, был награждён орденом Ленина, а мама с сестрой ходили в местную школу.
Мой круизный турбоход «Советский Союз», на котором я планировал добраться до Камчатки и посетить военный санаторий «Паратунку» с термальными бассейнами, уже отправился в морской путь по расписанию. Выручили меня соседи по вагону, которые имели отношение к военным перевозкам и с помощью своих коллег в Хабаровске исправили мои проездные документы. Я продолжил свой путь на Камчатку на самолете. В санаторий «Паратунку» я прибыл вовремя, с удовольствием познакомился с термальными бассейнами и уникальной природой полуострова с многочисленными вулканами, Авачинской бухтой с морскими звездами на берегу океана, вкусными дарами суши и моря.
Вспоминая свой первый морской круиз с одноклассниками после успешного окончания начальной школы по Азовскому и Черному морям, я не мог отказать себе в удовольствии совершить морское путешествие по Тихому океану на круизном турбоходе «Советский Союз», который мы получили после ВОВ по репарации от Германии. Он был заложен в Гамбурге еще в 1921 году для трансатлантических рейсов из Германии в Америку и мог перевозить более 1800 человек в каютах первого, второго и третьего классов.
В марте 1957 года «Советский Союз» прибыл во Владивосток и стал работать на Камчатской экспрессной линии Владивосток–Петропавловск-Камчатский. За период с 1957 по 1980 год лайнер перевёз почти 60 000 пассажиров. У меня появилась уникальная возможность совершить последнее такое путешествие, поскольку в конце 1980 года лайнер был списан с баланса транспортного флота, после чего переименован в «Тобольск». Причиной переименования послужило соображение о неприемлемости возможных инсинуаций о сдаче «Советского Союза» в металлолом.
Весь 1981 год «Тобольск» простоял на приколе во Владивостокском морском торговом порту, а позже судно было официально передано для разделки на металл одной из компаний Гонконга.
Билет по воинским проездным документам мне оформили в великолепную каюту на главной палубе с просторной ванной из черного мрамора внутри каюты. Кормили в судовом ресторане хорошо, а столовые приборы напоминали о славной истории лайнера. Первые сутки океан был действительно тихим, но потом начался небольшой шторм, появились первые признаки морской качки в виде небольшой  тошноты, в моей каюте стало душно, я решил принять прохладную ванну. К своему удивлению, во время этой приятной процедуры я заметил, что ванна вместе с турбоходом колышется на океанских волнах, а мое тело остается неподвижным.
Через 30 минут все признаки тошноты были ликвидирована, а я изобрел новый способ профилактики укачивания в морском круизе. На следующий день шторм прекратился, все немногочисленные пассажиры собрались на главной палубе и решили торжественно отметить наш океанский визит шампанским. Я не мог упустить возможность, чтобы отправить письмо на Родину в пустой бутылке и направил её в морскую стихию, написав «До востребования» на московский адрес отделения связи. Оно находилось напротив корпуса «А» ГНИИИКМ, где был первый мой кабинет, поскольку своего почтового адреса у меня тогда не было. До 1997года, пока я работал в институте, я ходил проверять получение моего морского письма, но оно так и не появилось.
Через 4 суток «Советский Союз» благополучно пришвартовался в порту Владивостока, завершив свою полувековую круизную историю. Я переехал в аэропорт и вылетел в Москву. Экзотическая природа Камчатки и Приморья ещё не раз привлекала мое внимание. Я ещё много раз летал в эти края по работе, дважды побывал в санатории «Паратунка» и на рыбалке во время путины, а также в санатории «Океанский» и на острове Русский во Владивостоке.
В 1984 году в нашей семье произошло очень приятное событие – 15 февраля мы стали родителями двойняшек – Антоши и Алеши, по 2250 грамм каждый. Меня об этом известили специальной открыткой из роддома на уллице Маломосковской, куда по совету профессора Э.М. Каструбина была заранее госпитализирована жена Ирина. Ей ведь было непросто выносить до окончания срока сразу двух будущих Шакулят.

 

С женой Ириной и сыновьями Антошей и Алешей. Жданов. 1987 год

Дружную семью Дармаевых с двумя очень симпатичными детками, Аюром и Анечкой, я неоднократно с удовольствием встречал и провожал в московских аэропортах, когда они осваивали под руководством моего друга Андрея Дашиевича авиационные гарнизоны и госпитали на просторах СССР.
 
 

Я с женой Ириной; Натальей, Аюром и Аней Дармаевыми.
Москва. Аэропорт Домодедово. 1982 год

До рождения детей мне неоднократно предлагали различные варианты жилья, но я отказывался и более 6 лет снимал квартиры в различных районах, так как нигде не удавалось прожить более года по разным причинам. Однажды я был даже вызван «на ковёр» к нашему начальнику политотдела генерал-майору А.Н. Мишанову, который, в связи с моими отказами от неподходящего жилья, с грозным видом спросил: считаю ли я обязательным служить в Москве? И вот я с открыткой из роддома пошёл на приём к начальнику ГНИИИКМ генерал-майору медслужбы, доктору медицинских наук, профессору Сергею Авдеевичу Гозулову с просьбой о решении квартирного вопроса. Он искренне поздравил молодого майора медслужбы с рождением двойняшек и предложил написать рапорт за столом в его кабинете. Сергей Авдеевич прочитал рапорт и спросил меня: а чем можешь подтвердить рождение детей? У меня была только поздравительная открытка с указанием роста и веса детей, и он попросил подколоть её к рапорту, который остался у него в кабинете. Через две недели я получил смотровой ордер, а потом и оригинальный документ на новую трёхкомнатную квартиру в районе Орехово-Борисово, куда мы переселились всей семьёй после небольшого ремонта весной 1984 года.
С.А. Гозулов (1921–2013) в 1942 году окончил военный факультет Второго Московского медицинского института и был врачом авиационного полка во время Великой Отечественной войны, награждён боевыми орденами и медалями. В 1948 году окончил лечебно-профилактический факультет ВМА и прошёл большой путь от научного сотрудника до начальника ГНИИИКМ. Лауреат Государственной премии СССР (1953), один из ярких представителей плеяды первопроходцев АКМ, известен фундаментальными исследованиями влияния ускорений на организм лётчика. Занимался ударными перегрузками и испытывал средства технической защиты от них.
Сергей Авдеевич, как начальник ГНИИИКМ, принимал в 1977 году нас – выпускников третьего факультета, и до 1984 года внимательно следил за нашим научным ростом. После его увольнения из армии и перехода на работу в Институт биофизики мы пересекались на научных форумах, а его сборник домашней поэзии, который любезно подарил мне Сергей Авдеевич в день своего 90-летия, стал для меня очень неожиданным и приятным сюрпризом. С сыном Сергея Авдеевича – Александром Сергеевичем Гозуловым, кандидатом психологических наук, мы вместе работали в ГНИИИКМ, Обществе врачей восстановительной медицины и до сих пор сохраняем дружеские отношения.
 

А.В. Шакула – начальник первой лаборатории реабилитации лётного состава. Москва. 1986 год

В 1986 году на базе лаборатории психофизиологии труда лётного состава морской, дальней и военно-транспортной авиации была организована первая лаборатория реабилитации лётного состава, меня назначили начальником. В её состав вошли А.В. Семенов, О.Э. Чернов, а в 1990 году – А.В. Белинский. В 1988 году мне присвоили учёное звание старшего научного сотрудника (доцента) по специальности авиационная, космическая и морская медицина. В новой лаборатории разрабатывались методы профилактики утомления в полете и ускоренного восстановления работоспособности лётчиков после него. Была доказана высокая эффективность применения методов электростимуляции нервно-мышечного аппарата и электротранквилизации ЦНС с одновременной разработкой и экспериментальной апробацией в полётах опытных образцов портативных бортовых приборов, которые были запатентованы совместно с кандидатом биологических наук Е.А. Ильинской из родственного Института медико-биологических проблем и профессором Э.М. Каструбиным.
Одним из первых научных направлений стала разработка методов психической саморегуляции под руководством и с активным участием профессора Леонида Павловича Гримака (1931–2008), большого друга С.Г. Мельника и уникального человека, обосновавшего и разработавшего методологию моделирования функциональных состояний человека в гипнозе и психологию активности, создавшего собственный метод биоэнерготерапии. В результате комплексных исследований при моделировании лётной деятельности на тренажёрах и реальных условиях профессиональной деятельности совместно с моим близким другом и соавтором В.М. Звониковым (будущим доктором медицинских наук и профессором) были разработаны и внедрены в практику кабинеты психологической разгрузки.
Вячеслав Михайлович в 1978 г. поступил и успешно окончил адъюнктуру ГНИИИКМ, защитил кандидатскую диссертацию под руководством профессора Л.П. Гримака и активно занялся развитием своей научной школы по психодиагностике и психокоррекции с участием А.Б. Стрельченко, О.Э. Чернова, ставшими его учениками и сотрудниками. В.М. Звоников совместно с Б.Л. Покровским и Д.И. Шпаченко участвовал в организации системы психологического отбора лётчиков на Кубе. Он активно сотрудничал с Экспертно-аналитическим управлением Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации по необычным возможностям человека и особым видам вооружений, известным как таинственная войсковая часть 10003, под руководством генерал-лейтенанта, доктора технических и философских наук А.Ю. Савина.
 
Здесь проводилась наиболее масштабная работа в России в области военной экстрасенсорики и парапсихологии.
В.М. Звоников участвовал в обеспечении боевых действий в Республике Афганистан, оказывал психотерапевтическую помощь пострадавшим при Чернобыльской катастрофе и землетрясении в Армении, был организатором и активным участником научных экспедиций по исследованию возможностей биоинформационного дистанционного воздействия из геофизических активных зон мира, участвовал в создании Служб психофизиологического обеспечения профессиональной деятельности лётного состава (1975–1989), сотрудников органов Министерства внутренних дел (1990) и Министерства путей сообщения (1998), а также кафедры транспортной медицины РМАПО (2000). С 2006 года он был заместителем по НИР заведующего кафедры общей психологии и истории психологии, а с 2011 года – заведующим лабораторией экспериментальной психофизиологии Московского гуманитарного университета.
Пилотный вариант типового кабинета психологической разгрузки был оборудован необходимой аппаратурой на 4 этаже корпуса «Г» в ГНИИИКМ, где располагалась наша лаборатория, а также лаборатория изучения зрительного анализатора во главе с молодым и очень активным кандидатом медицинских наук майором медслужбы И.Г. Овечкиным. На базе кабинета проводились многочисленные эксперименты по обоснованию методов психической саморегуляции и аудиовизуальных средств коррекции, а также дружеские обсуждения полученных результатов за круглым столом.
В них принимали участие лучшие представители соседней лаборатории и сам Игорь Геннадьевич, который оказался не только высококвалифицированным учёным-офтальмологом, но и очень тёплым, компанейским человеком с умом шахматиста и душой будущего барда – автора и исполнителя собственных песен под именем Игоря Блюмина. С этого времени мы пошли по жизни рядом, быстро нашли общие научные и иные интересы, дружили семьями, путешествовали с детьми во время отпусков. Славный город-герой Севастополь с бухтой «Омега» и диким пляжем на долгие годы стал нашим любимым местом отдыха. Много лет вместе с нашими мальчиками посещали 462 специальный центр в августе, когда в день рождения Саши Овечкина мы покупали на центральном рынке арбуз, вес которого соответствовал возрасту именинника (дошли до 12 кг, больше не было...).

 

Как молоды мы были... (слева направо: Александр Клюнк, Игорь Овечкин,
Александр Шакула). Севастополь. 1990 год

В памяти остались традиционные поездки на Байдарские ворота, где в ресторане всегда были самые вкусные чебуреки, а также музыкальные вечера с участием И.Г. Овечкина и сотрудников центра (особенно под вальс «Бостон»...).
 
Как правило, наша взрослая культурная программа начиналась после отбоя детей, которые проживали в другой комнате и, как нам хотелось верить, послушно засыпали. Сначала Игорь Овечкин задавал традиционный и сакраментальный вопрос: а не порезать ли нам колбаски с помидорчиком? Я без лишних вопросов нарезал и даже наливал… Потом, при появлении на южном небосклоне огромной Луны у нас появлялось желание проплыть по лунной дорожке, на которой часто встречались и другие отдыхающие с призывными возгласами «Люди!!!». После водных процедур могли быть музыкальные паузы или кратковременные прогулки под луной. Была также попытка практической апробации методики капельного приема коньяка, которую Игорь Геннадьевич предложил испытать дочери прокурора Киева под песни Вероники Долиной в его исполнении в вечернем варианте, а также главному офтальмологу Севастополя в кабинете начальника спеццентра в рабочий полдень.
Много лет спустя мои детки признались, что у них тоже была своя программа развлечений, неизвестная нам. Так, Антоша признался, что они вместе с Алешей часто в 5 утра, когда взрослые мирно спали, отправлялись на «Уазике» или «Камазе» под руководством водителей-моряков за поварами к автобусной остановке, а иногда и сами пытались рулить…
Во время вечерней дискотеки в соседнем санатории Шакулята в возрасте 10 лет были замечены под елочкой при попытке закурить сигареты… У меня в этом возрасте тоже появилось желание покурить, я стащил у папы папиросу «Беломор» и около нашего подъезда попытался прикурить. Это занятие мне совсем не понравилось, я никогда больше не курил в своей жизни. Не знаю, понравилось ли курить моим малым деткам, но их попытка была строго пресечена.
Во время учебы в институте у них снова появилось желание закурить, чтобы казаться взрослыми и самостоятельными, однако после моей разъяснительной беседы и взятых с них обязательств с курением было окончательно покончено, и до сих пор мои сыновья не курят.
Наверное, имелись и другие детские шалости, которые были надежно скрыты от взрослых, увлеченных своими важными делами. И мы ещё узнаем о них по мере взросления наших деток. Позже Антоша с Алешей побывали в Севастополе в старших классах, но уже самостоятельно. Жили они напротив нашего любимого спеццентра в госпитале, который создали на месте бывшего санатория, а программа их пребывания, на мой взгляд, стала все больше напоминать наши увлечения в молодости.
Мы с И.Г. Овечкиным нашу совместную любовь к Крыму и Севастополю сохранили до сих пор, и недавно во время очередного выездного симпозиума посетили родные места в бухте Омега, с удовольствием вспомнили былое и думы.
В бухте Омега, рядом с 462 спеццентром, была также расположена служебная дача Командующего Черноморским флотом, на которой однажды в августе 1990 года разместили американскую делегацию во главе с Министром обороны, прибывшую на переговоры с делегацией Министерства обороны СССР во главе с Маршалом Советского Союза Д.Т. Язовым
Летчиков на время визита из центра удалили, а мне удалось остаться в нём и наблюдать с балкона 5 этажа за торжественной встречей делегаций. Американский министр в белой рубашке с короткими рукавами вышел со стороны дачи в сопровождении небольшой свиты и охраны с мобильными рациями, а наша делегация встречала американцев у входа в центр в парадной форме и фуражках, несмотря на 30 градусную жару. Предварительно в центр завезли новые кровати, ковровые дорожки и штат поваров и официанток из Военторга, а представители службы безопасности с американской стороны осмотрели все комнаты и принесли в них воду в специальных пакетах.
 
 

В бухте Омега в Севастополе два профессора вспоминают свои молодые годы (слева направо: А.В. Шакула, И.Г. Овечкин). Крым. 2021год

Переговоры успешно завершились в актовом зале центра, началась культурная программа с концертом художественной самодеятельности Черноморского флота и дружеским банкетом в столовой центра. Ближе к вечеру некоторые члены американской делегации решили окунуться в теплое море, а один их адмирал решил подняться на верхний этаж центра на лифте, который давно не использовался и застрял между этажами. Вызволять адмирала из западни пришлось моему другу А.Д. Клюнку, выпускнику 4 факультета ВМА, который был ответственным дежурным. Международного скандала удалось избежать, делегации разъехались, кровати и ковры вернули в Военторг, а летчики снова прибыли в спеццентр для плановых занятий.
Вместе с А.Д. Клюнком в спеццентре работал наш общий друг Александр Павлович Волков (1957–2019), который тоже окончил 4 факультет ВМА, служил на корабле в Поти и потом был переведен в 462 спеццентр на должность инструктора. Имея прекрасную физическую подготовку и спортивный разряд по боксу, Александр Павлович легко и весело, с морским юмором и образными литературными цитатами,  справлялся с организацией походов и марш-бросков по окрестностям Севастополя для отработки с летчиками навыков выживания при вынужденном приземлении в горах и лесах, а также при спасении экипажей на море. В медицинском плане, он в 1980-х  годах одним из первых военных врачей прошёл цикл усовершенствования по мануальной терапии у доктора В. Сувака в Киеве. Прекрасно владел всеми приёмами этой специальности. Позже эту работу продолжил в спеццентре молодой доктор С.Я. Кира.
Были и научные планы у Александра Павловича, но их изменили его литературные дарования, которые успешно реализовались в нескольких повестях, романах и поэтических сборниках, а сам автор стал членом Союза писателей России.
В ноябре 1990 года во время очередной командировки в 462 спеццентр у меня появилась уникальная возможность побывать на борту единственного авианесущего корабля и флагмана Военно-морского флота СССР, названного в честь Адмирала флота Советского Союза Николая Кузнецова, который проходил испытания и находился в Угольной бухте Севастопольской морской базы.
Первый командир авианесущего крейсера капитан 1 ранга В.С. Ярыгин прислал свой командирский катер в бухту Омега, и мы вместе с А.Д. Клюном были доставлены 
на борт ТАВКР «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов» в день 7 ноября, перед началом парада на палубе в честь годовщины Великой октябрьской социалистической революции.

 
На юбилейной конференции в честь 20-летия 462 специального центра
(начальник – кандидат медицинских наук, подполковник медслужбы А.Д. Клюнк) в бухте Омега. Севастополь. 1995 год

После завершения очень красивого парада под звуки военно-морского оркестра нам организовали обзорую экскурсию по многочисленным палубам и ангарам этого громадного плавучего аэродрома со штатом около 5000 военнослужащих. Экскурсия завершилась торжественным обедом в кают-компании корабля с вкусным борщом, макаронами по-флотски и обязательным компотом. Затем мы вернулись в бухту Омега на командирском катере.
Из истории известно, что в декабре 1991 года в адрес командира этого корабля поступила правительственная телеграмма от президента Украины, в которой объяснялось, что крейсер является собственностью Украины и до принятия правительственного решения он должен оставаться на севастопольском рейде. Несмотря на запрет Киева, корабль вышел в район Феодосийского полигона для отработки взлета-посадки палубных самолетов. Чтобы не оставить корабль Украине, командование ВМФ приняло решение о его переходе на Север до завершения государственных испытаний. Не подавая никаких сигналов, корабль под командованием капитана 1 ранга В.С. Ярыгина ночью покинул Севастопольский рейд и взял курс на Босфор. Пролив корабль прошел 1 декабря 1991 года, турецкие власти не препятствовали его движению. «Адмирал Кузнецов» был включен в состав Северного флота ВМФ Российской Федерации, военно-морской флаг СССР был заменен флагом ВМФ России и 24 декабря 1991 года корабль прибыл на  постоянное место базирования, в Видяево Мурманской области.
С целью выполнения плановых НИР и активного внедрения результатов в практику медицинского обеспечения профессионального здоровья лётного состава в нашей лаборатории с 1986 года были начаты исследования на базах строевых частей, профилакториев, центров боевого применения и переучивания лётного состава, специальных центров и санаториев с активным привлечением к совместной работе войсковых врачей Ф.Д. Гладких, А.Д. Клюнка, А.П. Волкова, С.М. Агеева, С.Я. Киры, А.П. Кавуна, В.И. Варуса и других.
Наземные эксперименты мы проводили с участием нештатных испытателей – научных сотрудников ГНИИИКМ в барокамере при моделировании лётной деятельности в условиях умеренной гипоксии в течение 6 часов, а лётные испытания с участием 
лётного состава проводили в реальных полётах дальней и военно-транспортной авиации в гарнизонах Полтава, Узин, Иваново, Кипелово, Остров и других. В этом периоде моей работы приходилось до полугода находиться в командировках с налётом до 100 часов в месяц. Запомнились полёты на Камчатку и обратно с экипажем самолёта «ИЛ-62» под командованием майора А.М. Еремина, когда была острая необходимость переброски экипажей подлодок с гарнизона Елизово в Палдиски (под Таллином) и обратно для их тренажерной переподготовки. Нам пришлось выполнить четыре девятичасовых перелёта за две недели.
В полётах я обследовал всех членов экипажа самолёта и проводил коррекцию их состояния, а после приземления на Камчатке активно их восстанавливал в термальных бассейнах Паратунки и саунах для научного обоснования термо-контрастного метода восстановления работоспособности.
Подобные эксперименты проводились в полётах на десантирование солдат и техники в составе десантного полка на самолётах «ИЛ-76», а также в трансширотных перелётах на Новую Землю и обратно. В марте на Новой Земле были сугробы снега выше второго этажа, дети и собаки делали в них норы, а женщины ходили по улице, держась за канаты, только в тулупах и с пластиковыми щитками у лица для защиты от сильного ветра.
Большим нашим успехом было также комплексное обследование полка дальней авиации, совершившего во время учений 24-часовой полет на самолётах «ТУ-95» из гарнизона Узин до Камчатки и обратно с двумя дозаправками в воздухе. Особенно мне нравились командировки в Полтаву, где проживали мои близкие родственники и в детстве проходили мои летние каникулы, а бабушка Груня всегда встречала меня с домашними пирожками и вкусным борщом.
В полтавском авиагарнизоне базировался полк дальней авиации, оснащённый новыми самолётами «Ту-22-М2». Это был советский дальний сверхзвуковой ракетоносец-бомбардировщик с крылом изменяемой стреловидности, который может нести ядерное оружие. Мы прибыли для обследования лётчиков, начинающих первые плановые полёты. Летним солнечным утром должна была начинаться лётная смена, но неожиданно объявили о прекращении полётов. Оказалось, что в соседнюю деревню, рядом с аэродромом, прибыла машина из французского консульства в Киеве для видеосъемки первых полётов секретных самолётов «Ту-22-М2», которыми очень интересовались на Западе.
Запомнился мне и один случай на предполётном осмотре, когда командир эскадрильи, заполняя бланковый тест о самочувствии, активности и настроении, показал очень низкий результат. Во время беседы с ним выяснилось, что маленькая дочка нечаянно разбила  его любимую чайную чашку... В полтавском авиагарнизоне мы ещё не раз проводили исследования, в нем после окончания Киевского высшего военного инженерного авиационного училища служил мой двоюродный брат Сергей Головко, а также мои однокашники по ВМА  – В.А. Поляков и А.М. Окунев.
В результате исследований, проведённых на базе специального восстановительного центра в Севастополе, был обоснован комплекс диагностических и восстановительных методов, позволяющих проводить эффективную коррекцию функционального состояния лётного состава с явлениями утомления, переутомления, эмоционально-вегетативной неустойчивости, функциональными заболеваниями сердечно-сосудистой системы. Это способствовало эффективному выполнению лётной работы и увеличению периода оптимальной работоспособности в годовом цикле профессиональной деятельности.
Эти исследования составили основу кандидатской диссертации, которую в 1990 году успешно защитил в специализированном учёном совете ГНИИИКМ мой пер-
 
вый ученик и близкий друг Александр Давыдович Клюнк. Перед защитой он неоднократно приезжал в Москву и был в гостях у меня дома. Однажды взрослые устроились на кухне для творческого обсуждения основных положений диссертации, а детки нашли спички в дипломате у курящего дяди Клюнка и соорудили из них небольшой костерок на паласе, под диваном в детской комнате... Запах дыма прервал взрослое застолье, и мы справились с пожарной угрозой от юных поджигателей по примеру Герострата, который сознался во время пытки, что поджёг храм для того, чтобы его имя помнили потомки, без вызова подмоги по телефону 01.

 

Сыновья Антоша и Алеша – юные ангелоподобные «поджигатели».
Москва. 1988 год

Второй экспериментальной базой для проведения пионерских исследований по реабилитации лётчиков в условиях профессиональной деятельности стал авиационный гарнизон в эстонском городе Хаапсалу, где начальником медицинской службы был Василий Иванович Варус.
При активной поддержке руководителей ГНИИИКМ и Службы авиационной и космической медицины (АКМ) ВВС в состав этого авиагарнизона был прикомандирован штат профилактория для лётного состава и передана во временное пользование необходимая диагностическая и коррекционная аппаратура из ГНИИИКМ для создания войскового центра реабилитации лётчиков, которые выполняли программу учебно-боевой подготовки по охране границы СССР на самолётах «МИГ-23».

 

С Игорем Картамышевым на земляном валу города Белозерска. 2010 год

В этой работе нам активно помогал заместитель командира полка по МТО майор Игорь Иннокентьевич Картамышев, который стал моим очень близким другом на долгие годы. Мы до сих пор, уже на пенсии, дружим семьями и активно осваиваем 
просторы нашей необъятной Родины от старинного города Белозерска (основан в 862 году) у Белого озера в Вологодской области до Горного Алтая, Камчатки и Магадана.

 

На въезде в город Белозерск (слева направо: сын Алеша, А.В. Шакула,
И.И. Картамышев, сын Антон). Белозерск. 2016 год

В результате выполнения НИР в авиагарнизоне Хаапсалу в Эстонии был научно обоснован и создан первый войсковой центр медицинской реабилитации лётчиков истребительной авиации и доказана высокая эффективность лечебно-профилактических мероприятий непосредственно в процессе профессиональной деятельности. Удалось также организовать перелёт группы лётчиков этого полка во главе с бравым командиром В.П. Полищуком и его надежным заместителем по МТО майором И.И. Картамышевым в 462 специальный центр реабилитации в городе Севастополе для проведения восстановительных мероприятий. Начальником этого центра был бывалый «морской волк» – полковник медслужбы Федор Дмитриевич Гладких, очень добрый и веселый человек, с огромной фуражкой-аэродромом на голове и бакенбардами, как у Собакевича. Он прошел славный путь морского офицера, участвовал во многих длительных морских походах в высоких и низких широтах, а также в очень опасной операции по тралению мин в Суэцком канале в 1970-х годах после войны между Египтом и Израилем. Ему даже удалось собрать материалы по обследованию моряков в походах, были планы по подготовке диссертации под руководством С.Г. Мельника, а я подготовил на их основе несколько статей для «Военно-медицинского журнала».
После завершения морского этапа службы Федор Дмитриевич легко освоил специфику летной деятельности, установил надежные контакты со всеми командирами летных частей в Крыму, завоевал заслуженный авторитет у командующего авиацией ВМФ. В его лексиконе было достаточно крепких слов, и он мастерски пользовался ими в воспитании своих подчиненных без ущемления их достоинства. А когда у него не хватало аргументов для ответов на некоторые мои вопросы, Федор Дмитриевич говорил: «Ну что ты, Саша, хочешь, это же Юг»…
Приезд группы летчиков из Хаапсалу начальник центра встретил с большим воодушевлением и широким гостеприимством. Особенно теплые и дружественные отношения сложились у него с командиром полка Валерием Павловичем Полищуком, которого Федор Дмитриевич пригласил в выходной на свою дачу. В свою очередь Валерий Павлович проникся уважением к хозяину и после дружественного застолья решил оказать посильную помощь в поливе огорода, но в трудовом порыве умудрился израсходовать весь месячный запас воды, которую в Севастополе давали по графику.
В Эстонии я был еще много раз, познакомился с рыбацкой бригадой во главе с гостеприимным Константином Алексеевичем Дутовым и его сыновьями, которые показали мне свою нелегкую работу в Пярнуском заливе, где можно было поймать весь
 
арсенал морской и речной рыбы. С Василием Ивановичем Переверзевым я побывал на лосиной охоте и рыбной ловле угря недалеко от его загородной фазенды, а его сын Сергей был призван на службу в армию и был в легендарном отряде испытателей моего родного ГНИИИКМ.

 

В Екатерининском дворце с другом И.И. Картамышевым. Город Пушкин. 2018 год

С моим верным другом, Игорем Иннокентьевичем Картамышевым мне удалось очень хорошо изучить природу Эстонии, посетить старый маяк Саксби, построенный в 1864 году на острове Вормси, который, начиная с XIII века, был в основном населён потомками шведских колонистов, поэтому большинство населённых пунктов острова сохраняют шведские названия. Запомнился также экзотический охотничий домик в средневековом стиле с многочисленными лесными трофеями, а также отлично сохранившийся Меньшиковский дворец с камином, старинным паркетом и белым роялем, в котором Игорь Иннокентьевич любил устраивать новогодние праздники и дни рождения. Даже свой первый заграничный паспорт мне удалось получить по рапорту о необходимости санаторного лечения на грязевом курорте Хаапсалу. После завершения военной службы Игорь Иннокентьевич вместе с женой поселился в Санкт-Петербурге, а работал в течение 20 лет в старинном городе Белозерске на Белом озере, которое стало любимым место рыбалки для меня, моих детей и всех друзей.
В 1984–1988 годах Служба АКМ ВВС под руководством генерал-майора медслужбы С.А. Бугрова размещалась на базе ГНИИИКМ (на третьем этаже корпуса «А») и активно выступала заказчиком НИР по актуальным вопросам авиационной медицины. В 1988 году Службой была организована зарубежная командировка в Болгарию для знакомства и обмена опытом организации специальных центров психофизиологической подготовки лётчиков. Меня включили в состав делегации, оформили первый служебный загранпаспорт и командировку на болгарский горный курорт Боровец. С собой разрешалось брать только 30 советских рублей для их обмена в Болгарии на левы. Во время прохождения таможенного контроля в Шереметьево у меня оказалось 40 рублей и мне предложили лишние 10 рублей потратить в аэропорту или положить в банк, остальные вещи были тоже внимательно проверены и мы благополучно прошли паспортный контроль.
После приземления в Софии я уже был готов к повторению таможенной процедуры, однако никто проверять нас не стал и нам на чистом русском языке сказали: «Мы не проверяем тех, кто прошёл проверку в Шереметьево». На курорте Боровец, где проходили подготовку лётчики Болгарии и Венгрии, нас ждал тёплый приём за круглым столом, интересное знакомство с методами оздоровления и великолепной
 
спортивной горнолыжной базой и стрельбищем по тарелочкам. А в самолёте на обратном пути домой командир экипажа из правительственного авиаотряда, с которым мы познакомились на курорте Боровец, передал нашей делегации через стюардессу поднос с приветственным угощением.
В 1989 году Службу АКМ возглавил кандидат медицинских наук полковник медслужбы (позже – генерал-майор медслужбы) Евгений Степанович Бережнов, который продолжил традиционную помощь ГНИИИКМ и всем его сотрудникам. По моей просьбе он организовал для моего отца выполнение очень сложной полостной операции в центральном авиационном госпитале, которую блестяще выполнил главный хирург ВВС полковник медслужбы Камиль Газалиевич Багаутдинов.
После выхода на пенсию в возрасте 60 лет по желанию и состоянию здоровья, отец с удовольствием занимался огородом в родном селе Гусарка и обеспечивал натуральными продуктами свою семью, детей и внуков.

 

Отец – Василий Авксентьевич Шакула. Жданов. 1986 год

В 1990 году Службой АКМ была организована грандиозная командировка, когда на специально выделенном самолёте «АН-72» комиссия из пяти различных специалистов, включая и меня, совершила в течение двух недель облёт 16 городов (от Львова до Владивостока) с целью определения подходящих мест строительства восстановительных центров для лётного состава. С Евгением Степановичем мне посчастливилось в течение нескольких лет поработать после увольнения из армии в Российском научном центре медицинской реабилитации и курортологии. Он всегда был образцом профессионального отношения к делу, обладал всеми лучшими человеческими качествами, включая позитивное чувство юмора, мы до сих пор сохраняем тёплые дружеские отношения.
В итоге многолетних комплексных исследований в лаборатории реабилитации лётного состава ГНИИИКМ была разработана концептуальная схема мероприятий по восстановлению профессионального здоровья лётного состава, которая научно и экспериментально обоснована и внедрена в практику медицинского обеспечения полётов истребительной, дальней, военно-транспортной авиации и авиации ВМФ.
Подготовленные организационно-методические рекомендации, конкретные методы коррекции и восстановления функционального состояния лётчиков были впервые в истории реализованы в главном документе авиационной медицины – Руководстве по медицинскому обеспечению полётов в авиации Вооружённых Сил СССР, утверждённом приказом Главнокомандующего ВВС в 1991 году.
 
Этот важный документ стал значимым подтверждением практического внедрения основных положений моей будущей докторской диссертации, подготовленной за период работы в ГНИИИКМ с 1977 по 1997 годы.
Полученные результаты и опыт работы войскового центра реабилитации в авиагарнизоне Хаапсалу составил основу диссертационной работы В.И. Варуса, который стал моим вторым учеником и успешно защитил в 1991 году кандидатскую степень в нашем учёном совете при ГНИИИКМ. В ноябре 1991 года я был приглашен Василием Ивановичем в поездку по его родным местам в Черновицкой области. Мы посетили его родительский дом в селе Вашковцы, познакомились с чудесной природой и вкусной украинской кухней, совершили путешествие на курорт Трускавец. По пути следования я заметил, что в селах и районных центрах начали демонтировать памятники В.И. Ленину. В Трускавецком военном санатории мы встретили делегацию местных жителей, которые пришли к начальнику с просьбой разрешить им возложить цветы 7 ноября к памятнику В.И. Ленину, который еще остался на территории санатория.
В 1993 году, через некоторое время после вывода наших войск из Эстонии, по моей рекомендации В.И. Варус был принят для продолжения службы в Институт военной медицины в городе Ирпень под Киевом, защитил докторскую диссертацию и стал начальником этого института. В 2000 году на базе этого института мы приняли участие в конференции «Украина, Россия, НАТО». Был организован торжественный приём в Киеве, издан сборник научных работ. 

 

На научной  конференции «Украина-Россия-НАТО» в г. Ирпене под Киевом (справа: В.И. Варус, пятый справа – А.В. Шакула). 2000 год

Спустя несколько лет состоялся ответный визит в Москву украинской делегации во главе с начальником медицинской службы Министерства обороны Украины генерал-майором П.С. Мельником, с которым я познакомился в военном санатории «Судак» ещё в 1980-х годах, когда он был капитаном медслужбы. В составе делегации были мой ученик В.И. Варус и профессор Г.Л. Апанасенко, которого я знал ещё во время учёбы в ВМА по его работе на кафедре физиологии подводного плавания. Наша дружеская встреча с участием генерал-майора медслужбы Е.С. Бережнова состоялась за круглым и вкусным столом в Украинском доме на Старом Арбате, было много приятных воспоминаний о годах совместной работы. К сожалению, в дальнейшем наши контакты были прекращены.
 
В 1991 году в нашей стране свершилось грандиозное историческое событие –великого государства СССР не стало. Завершилось влияние руководящей и направляющей роли компартии, но запомнилось яркое выступление начальника политотдела, который на подведении итогов за год подсчитал стоимость одной страницы отчёта по НИР в бюджетных рублях.
В ГНИИИКМ сократили штат политотдела, уже нельзя было вызвать на парткомиссию коммуниста полковника М.И. Клевцова, главного инженера института, изобретателя и очень талантливого писателя-фантаста, мечтавшего о полётах на Луну, для рассмотрения его персонального дела о моральном облике. Михаил Иванович был трижды женат и имел трёх детей от своих жён, которые были хорошо обеспечены, имели квартиры и с жалобами в политотдел не обращались. В результате рассмотрения его персонального дела не удалось предъявить Михаилу Ивановичу серьёзных претензий к его моральному облику, и ограничились постановкой «на вид».
В августе 1991 года нам всем вернули на руки учётные карточки и партбилеты, а у меня даже остались неуплаченные партийные взносы за этот месяц в новеньких рублях. Появилось пока не очень понятное чувство опустошённости, запахло творческой свободой и снижением контроля над выполнением распорядка дня.
Драматические события октября 1993 года, когда из открытого окна института у метро «Динамо» были слышны разрывы снарядов, а по телевизору одновременно с этим показывали танковый обстрел Дома правительства, ещё больше вносили сумятицу в ближайшую перспективу жизни. Экспериментальная работа сворачивалась, выплата денежного довольствия офицерам задерживалось до полугода, стихийно появились выездные бригады научных сотрудников-врачей для оказания услуг по диспансеризации работников «Детского мира», центральных гастрономов и даже «АвтоВАЗа» в Тольятти на бартерной основе.

               

Первый визит сыновей Антоши и Алеши к могиле Неизвестного солдата
в Александровском саду и в первый ресторан «Макдональдс», открытый в нашей стране. Москва. 1987 год

Дефицитные товары (продукты, одежду, книги, водку и другие) можно было купить только по талонам, которые выдавались на работе. Помню, мне достался один талон на детский комбинезон из «Детского мира». В назначенный день я занял огромную очередь около магазина и через пару часов попал внутрь его, однако мне пришлось использовать весь свой словарный запас для доступного объяснения всей очереди и продавцам необходимости получения двух одинаковых комбинезонов на один
 
талон для моих сыновей-двойняшек. В этих финских комбезах детки смотрелись очень красиво, а однажды в 1987 году я с детьми простоял в очереди на Пушкинской площади около двух часов, чтобы попасть в первый ресторан «Макдональдс», открытый в нашей стране.
В выездные бригады мне не удалось попасть, но появилась возможности проведения НИР на договорной основе, и первой такой работой стала апробация знаменитой в то время «кремлёвской таблетки», которая якобы была разработана томскими учёными для оздоровления и омоложения исключительно членов Политбюро ЦК КПСС. Заключив договор с коммерческой организацией, занимавшейся распространением этих таблеток, мы провели исследование и установили, что маленький генератор электрических импульсов при проглатывании оказывает благоприятное влияние на активацию всего кишечника и благополучно самостоятельно выходит наружу. Это позволило рекомендовать его использование в лечебно-профилактических целях не только членам Политбюро, но и широким слоям населения нашей новой страны.
Запомнился также экзотический эксперимент, который поручил мне провести профессор, генерал-майор медслужбы В.А. Пономаренко. Разработчики генератора «гравитационных волн» из предприятия «Волна» предложили оценить его возможное влияние на операторскую работоспособность на лётном тренажёре, моделирующем полет по кругу. Подобрав подготовленного нештатного испытателя из научных сотрудников, провели ему комплексное обследование перед «полётами» и предложили сделать пять взлётов и посадок. Генератор находился в соседней комнате и включался и выключался разработчиками только по моей команде. После завершения «полетов» значительных изменений в состоянии оператора не было выявлено, но количество лейкоцитов увеличилось в 2 раза. Это было зафиксировано в протоколе эксперимента, разработчики генератора получили его на руки и потом приняли дополнительное финансирование на продолжение разработок.
Намечалась в это время ещё одна экзотическая научная  работа по экспертной оценке эффективности так называемого «аккумулятора солнечной энергии Райха».
Вильгельм Райх, Wilhelm Reich (24.03.1897, Dobzau, восточная Галиция, 1957) – австро-американский врач-психиатр, один из лучших учеников Фрейда. В конце 30-х годов ХХ века открыл энергию оргона, обнаруживаемую в живых организмах, вокруг них и в атмосфере. Сам термин происходит от латинского слова "organismus" – живое существо. По мнению Райха, внутренняя жизненная энергия стимулируется внешней оргонной энергией, на чём и основывалась его идея использования оргонных накопителей в лечебных целях.
Интересно, что китайское учение об энергетических меридианах тела, по которым течёт космическая энергия Ки или Чи, а также индийское учение об энергетических каналах, которые связывают семь основных чакр, с помощью которых человек поглощает жизненную космическую энергию прану, основываются на тех же принципах, что и учение Вильгельма Райха: торможение протекания космической энергии или недостаток этой энергии в теле человека приводит к психологическим проблемам и физическим болезням. Один из последователей этой теории из Хабаровска построил очередной аккумулятор Райха, получил первые обнадёживающие результаты и обратился в ГНИИИКМ для проведения экспертной оценки. Я отправился в командировку в Хабаровск, ознакомился с экспериментальной базой и подготовил договор на проведение работы, однако она не состоялась по неизвестным для меня причинам…   
В середине 1990-х годов на базе ГНИИИКМ мне удалось организовать апробацию новой японской биологически активной добавки (БАД) «Био-нормалайзер» для коррекции иммуно-биохимического статуса операторов лётного профиля в модельных экспериментах вместе с научным куратором совместного японо-российского
 
проекта, крупным ученым-биохимиком мирового уровня, очаровательной женщиной и профессором Людмилой Георгиевной Коркиной из Российского национального исследовательского медицинского университета имени Н.И. Пирогова, моими коллегами из ГНИИИКМ и близкими друзьями со времён учёбы в ВМА Игорем Борисовичем Ушаковым и Игорем Петровичем Бобровницким. 


 

С однокашником И.Б. Ушаковым у входа на родной 3 факультет ВМА
во время традиционной встречи. Санкт-Петербург. 2012 год

Головной офис японской компании во главе с господином А. Осато и генеральным менеджером господином Н. Нишимурой находился в Токио, а производственная база с аналитической лабораторией располагалась на Филиппинах, где заготавливали и выпускали натуральный продукт на основе незрелых плодов папайи после ферментации уникальными дрожжами. Полученные результаты апробации стали основой для подготовки совместных статей и докладов на международных форумах, а также способствовали будущим интересным научным поездкам на Филиппины и Японию.
В 1995 году мне удалось побывать в зарубежной командировке в Сербии, которая уже находилась в сложном экономическом и политическом положении. На улицах, около частных домов встречались пластиковые бутылки, выставленные на продажу. Оказалось, что в них находится бензин, который доставляли украинские контрабандисты по Дунаю в бочках и сбрасывали в воду в районе Белграда.
Рабочая часть командировки мне понравилась, мы познакомились с современным Институтом авиационной медицины, в котором проходил регулярные обследования летный состав военной и гражданской авиации.
В 1997 году моя служба в ГНИИИКМ подошла к своему логическому завершению в связи с сокращением исследований по реабилитации лётного состава, я стал готовиться к новому этапу своей службы в условиях реабилитационного госпиталя, а встречи в  ГНИИИКМ стали проходить по памятным датам, на научных конференциях и защитах в специализированном совете.
 
 

Однокашники по 3 факультету ВМА у входа в корпус «А» ГНИИИКМ (слева направо: А.М. Окунев, О.А. Лясковский, А.В. Шакула, В.Г. Зуев, К.И. Засядько, Н.С. Алексанин, М.В. Поляков). Москва. 2004 год



 

Однокашники по 3 факультету ВМА в ГНИИИАКМ. Стоят (слева направо):
М.В. Поляков, Ю.С. Макаров, К.И. Засядько, А.П. Кабалин, А.Н. Егоров,
А.В. Шакула, А.И. Бутурлин, Н.С. Алексанин. Сидят (слева направо):
А.М. Окунев, И.Б. Ушаков, В.Г. Зуев). Москва. 2004 год
 
 

Выпускники 3 факультета у штаба ВМА через 45 лет после выпуска. 2022 год

Памятник собаке-космонавту Лайке работы Сергея Пахомова и скульптора Павла Медведева открыли 11 апреля 2008 года у входа в ГНИИИКМ, где её готовили к полёту сотрудники института  под руководством будущего академика РАН О.Г. Газенко.

 

Памятник космической собачке Лайке у входа в ГНИИИКМ, созданный
на средства спонсоров и сотрудников института. Москва. 2011 год


Говорят, что памятник Лайке есть также на острове Крит в Греции в музее Homo Sapiens и в Нидерландах, в парке Кекенхоф. А в Ижевске есть памятник другой собаке-космонавту – Звездочке, которая приземлилась рядом с этим городом.
 
Через госпиталь на курорты

В 1993 году я впервые после окончания ВМА попал на курсы профессиональной переподготовки на кафедру медицинской реабилитации Государственного института усовершенствования врачей МО РФ под руководством профессора и полковника медслужбы Льва Михаиловича Клячкина (1925–2015), одного из основоположников медицинской реабилитации в Вооружённых Силах. Кафедра находилась на базе многопрофильного реабилитационного центра – «6 Центрального военного клинического госпиталя Минобороны России» (6 ЦВКГ), открытого в 1989 году в районе Речного вокзала. Учебной частью кафедры руководил его лучший ученик – кандидат медицинских наук полковник медслужбы Александр Михайлович Щегольков (будущий доктор медицинских наук, профессор, начальник кафедры с 1995 года и главный специалист по медицинской реабилитации Минобороны с 1997 по 2011 годы), ставший моим близким другом и соавтором на долгие годы. 
В 1995 году в этот госпиталь на должность начальника отделения психофизиологической реабилитации перешёл младший научный сотрудник из моей лаборатории и надёжный друг – майор медслужбы Александр Васильевич Белинский, после успешной защиты в ГНИИИКМ кандидатской диссертации под руководством академика РАО генерал-майора медслужбы В.А. Пономаренко А через два года я и мой друг И.Г. Овечкин получили предложение о переходе в 6 ЦВКГ, которым руководил генерал-майор медслужбы Владимир Николаевич Иванов. С ним я впервые познакомился в начале 1980-х годов, когда он после окончания первого факультета ВМА пришёл на должность старшего ординатора в урологическое отделение 7 Центрального военного научно-исследовательского авиационного госпиталя и был лечащим врачом у моего брата Сергея. Затем Владимир Николаевич был начальником 25 Центральной поликлиники ВВС, в которой все научные сотрудники ГНИИИКМ проходили ежегодную диспансеризацию (без отметки о её завершении нам не подписывали рапорт на очередной отпуск), и в 1995 году он стал начальником реабилитационного госпиталя. 
Именно от Владимира  Николаевича поступило предложение о переходе в госпиталь, но руководство ГНИИИКМ не было настроено отпускать перспективных научных сотрудников. Тогда генерал-майор медслужбы В.Н. Иванов обратился с просьбой к Главкому ВВС, которому подчинялся ГНИИИКМ, и вопрос о нашем переходе был решён положительно.
Моя первая встреча и беседа с начальником Главного военно-медицинского управления Минобороны России генерал-полковником медслужбы Иваном Михайловичем Чижом состоялась в кабинете начальника 6 ЦВКГ, где он дал своё согласие на мой переход в госпиталь на должность начальника лечебно-оздоровительного комплекса (ЛОК). Позднее я неоднократно встречал Ивана Михайловича в ЛОКе перед плановыми занятиями на теннисном корте, а однажды даже был приглашён сыграть в паре с бывшим Министром обороны России генералом армии П.С. Грачевым против пары И.М. Чиж – В.Н. Иванов.
В 2000 г. у нас с Иваном Михайловичем Чижом был совместный доклад на научной конференции «Украина–Россия–НАТО» в г. Ирпене под Киевом, а в 2011 году мы снова встретились с ним на открытии памятника космической собаке Лайке у входа в ГНИИИКМ.
Сначала приказ Министра обороны России был подписан 30 марта 1997 года на перевод в «кабинет мандальной терапии госпиталя» майора медслужбы И.Г. Овечкина, которому предстояло освоить новый японский аппарат – эксимерный лазер для организации амбулаторных операций на глазах в кабине лазерной коррекции зрения.
 
Золотой медалист ВМА, талантливый во всех областях И.Г. Овечкин успешно прошел обучение и получил разрешение на проведение операций.

 

А.В. Шакула в качестве пациента будущего профессора И.Г. Овечкина
под эксимерным лазером в 6 ЦВКГ. Москва. 1997 год

Его первым пациентов стал наш общий друг по ГНИИИКМ Валентин Валентинович Манихин, который участвовал в обеспечении летного состава корабельной авиации на авианесущем корабле «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов» в длительном походе и собрал уникальным экспериментальный материал. Через несколько лет он перешел в 6 ЦВКГ в качестве заместителя начальника по научно-методической работе, а ныне возглавляет крупный объединенный санаторий «Подмосковье» Управления делами при Президенте РФ.
С 1997 по 2017 Игорь Геннадьевич выполнил более 2500 операций, участвовал в профильных международных конгрессах, а через несколько лет стал заведующим медицинским кабинетом (реабилитации органа зрения).
Полученный И.Г. Овечкиным опыт работы в отделе физиологии зрения в ГНИИИКМ позволил ему организовать на базе 6 ЦВКГ еще один кабинет – функциональной коррекции зрения. В нем  стала работать Лариса Смирнова, с которой я познакомился еще в 1978 году в отделе физиологии летного труда ГНИИИКМ.

 

А.В. Шакула в качестве пациента в кабинете функциональной коррекции зрения 6 ЦВКГ. Москва. 1997 год
 
В 6 ЦВКГ меня перевели приказом Министра обороны от 27 апреля 1997 года на должность начальника лечебно-оздоровительного комплекса (ЛОК) госпиталя с присвоением очередного воинского звания полковника медслужбы. Кроме необходимого знакомства с новым коллективом врачей, медсестёр и инструкторов ЛФК, было необходимо быстро включиться в коллективный мозговой штурм по подготовке научной продукции госпиталя и оказания действенной научно-методической помощи диссертантам.
За несколько месяцев 1997 года, на основании глубокого анализа имеющихся клинических материалов совместно с очень талантливым журналистом, научным сотрудником и организатором, заместителем начальника госпиталя по научной работе кандидатом медицинских наук полковником медслужбы Юрием Сергеевичем Головым, всеми врачами госпиталя и сотрудниками кафедры медицинской реабилитации под руководством профессора полковника медслужбы А.М. Щеголькова, был подготовлен ряд научных статей в профильные журналы и сборники тезисов докладов на многочисленных конференциях. 
В результате нашей ударной научной работы к концу 1997 года начальник госпиталя генерал-майор медслужбы В.Н. Иванов был готов представить материалы своей диссертации для защиты в специализированном учёном совете при Институте медико-биологических проблем по специальности авиационная, космическая и морская медицина. Комиссия видных учёных этого института во главе с его директором академиком РАН А.И. Григорьевым рассмотрела и высоко оценила представленную работу, предложила официальных оппонентов и назначила ориентировочную дату заседания совета. Через два месяца состоялась защита диссертации В.Н. Иванова, на которой единодушно было принято решение голосовать за присвоение не только кандидатской, но и сразу докторской степени. Президиум ВАК РФ рассмотрел материалы диссертационного дела, заслушал соискателя, мнения экспертов и утвердил решение о присвоении учёной степени доктора медицинских наук В.Н. Иванову по специальности авиационная, космическая и морская медицина.   
В 1997 году докторами медицинских наук также стали Ю.С. Голов и И.Г. Овечкин, начали активную подготовку докторских диссертаций А.В. Белинский и А.Т. Неборский; кандидатских – Л.В. Новикова, Ю.А. Мягков и А.М. Бурлак
Особенно запомнилась активная работа по редактированию работы моего друга А.В. Белинского, который остановился в научном творчестве только на 14 варианте диссертации и успешно защитил её в центре «Защита».

 

Молодые доктора медицинских наук 6 ЦВКГ (слева направо: Ю.С. Голов,
А.В. Белинский, И.Г. Овечкин и А.В. Шакула). Москва. 1999 год
 
В следующем году состоялась защита и моей докторской диссертации «Обоснование и разработка системы психофизиологических мероприятий по восстановлению профессионального здоровья лётного состава» по специальности авиационная, космическая и морская медицина в специализированном учёном совете при Институте медико-биологических проблем под руководством председателя совета академика О.Г. Газенко По приглашению Олега Георгиевича я вошёл в состав докторского диссертационного совета, когда в конце 1998 г. получил диплом доктора наук, и проработал в нём в течение 10 лет.
В 1998 году меня назначили начальником первого центра медицинской реабилитации на базе 6 ЦВКГ, в который вошли отделения ЛФК, физиотерапии и традиционной медицины с кабинетами фитотерапии, мануальной терапии, терморелаксации, рефлексотерапии, су-джок и гирудотерапии с общим штатом около 60 человек. Коллектив центра активно включился в работу по медицинской и медико-психологической реабилитации, особенно при оказании помощи участникам вооружённого конфликта в Чеченской республике.
В составе центра остался и ЛОК с теннисным кортом, тренажерным залом и сауной, в нем регулярно проводились занятия с пациентами госпиталя. Под руководством заведующего спортивной базой и опытного тренера П.В. Маркова врачи госпиталя успешно освоили азы большого тенниса и дважды в неделю сражались между собой, а в выходные дни у меня была возможность дополнительно заниматься спортом с моими подросшими сыновьями и друзьями. Мой близкий друг И.Г. Овечкин очень быстро научился большому теннису, активно участвовал во всех спортивных мероприятиях в госпитале, играл в теннис на берегу бухты Омега в Севастополе во время отпусков вместе со мной, а на турецком побережье с удовольствием до сих пор играет, но уже без меня.
Во время работы в госпитале хорошо запомнились праздники, особенно Дни медицинского работника, которые мы активно не отмечали раньше в ГНИИИКМ. Во время первого такого праздника в госпитале было принято решение провести его неофициальную часть на природе, на берегу канала имени Москвы, который был прямо за забором госпиталя. Все отделения с дарами природы и целебными напитками дружно разместились на берегу, а я решил по пути зайти за моим другом Игорем Овечкиным и его лучшей медсестрой-оптометристом Ларисой, которая перешла на работу в госпиталь из ГНИИИКМ и позже стала женой Овечкина. Мы собрали все необходимые атрибуты праздника и выдвинулись на волю, но обходить забор не стали, а нашли под ним небольшую дырочку и через неё удачно пролезли на берег канала.
После завершения очень яркого пикника с песнями, плясками, братаниями и небезопасными купаниями в канале, на дне которого были стекла от бутылок, пришло время возвращаться обратно в госпиталь и снова через дырочку. Все благополучно проникли на территорию госпиталя, а Игорь немного увеличился в объёме и не смог пролезть под забором без нашей помощи, как Вини Пух в известном мультике...
Тело нашего дорогого и молодого доктора наук с порезами после купания в канале Лариса обработала йодом, внутреннюю дезинфекцию организма мы тоже ему провели совместными усилиями, а дырочку в заборе вскоре надёжно закрыли, и таких вылазок на берег канала  больше не было.
Ещё один День медицинского работника мне удалось организовать для всего коллектива центра медицинской реабилитации с помощью моего друга Александра Николаевича Фёдорова, талантливого организатора концертных программ и выпускника речного училища в прошлом. Он помог нам зафрахтовать прогулочный пароход, который в назначенный праздничный день пришвартовался у причала около моста через кольцевую автодорогу, недалеко от нашего госпиталя.
 
Мы всем коллективом благополучно загрузились на пароход и отправились на речную прогулку в бухту Радости, вверх по каналу. Через час пароход прибыл к месту назначения и пришвартовался у причала, около нового храма, украшенного берёзовыми ветками, в котором проходила служба в связи с религиозным праздником Троицей. Несмотря на тёплый летний дождь, нам удалось выполнить всю праздничную программу и вернуться в госпиталь обратным маршрутом. Уже прошло четверть века после этого путешествия, но все мои бывшие сотрудники с теплотой вспоминают наш весёлый праздник на теплоходе.
В 1998 году через профессора Л.Г. Коркину мне поступило приглашение от японских коллег с предложением организовать делегацию наших учёных для поездки на Филиппины для участия в научной конференции и знакомства  с технологией производства биологически активной добавки (БАД) «Био-нормалайзер».
В состав нашей делегации были включены заместитель директора Института медико-биологических проблем по научной работе Герой Советского Союза, Герой Российской Федерации, лётчик-космонавт, кандидат медицинских наук (в 1999 году – доктор медицинских наук и профессор) В.В. Поляков, доктора медицинских наук генерал-майор медслужбы В.Н. Иванов, полковники медслужбы А.В. Шакула и Ю.С. Голов.

 

Делегация на Филиппинах (слева направо: генерал-майор медслужбы
В.Н. Иванов, космонавт В.В. Поляков, профессор Л.Г. Коркина,
полковник медслужбы А.В. Шакула, переводчик, полковник медслужбы
Ю.С. Голов). Манила. 1998 год

Выполнение научной программы и наше участие в конференции было организовано в конференц-зале «Церкви адвентистов седьмого дня», которые во многих странах содержат медицинские центры и занимаются пропагандой здорового образа жизни. Был также запланирован приём в Маниле у Президента Филиппин Джозефа Эстрада, избранного президентом республики на национальных выборах 11 мая 1998 года. Принимали мы также участие вместе с Президентом в торжественной церемонии бракосочетания сенатора и кинозвезды, представлявших два клана, которые враждовали 40 лет между собой и теперь решили пойти на примирение. На свадьбу нашу делегацию доставила на собственном самолёте Имельда Р. Маркос, филиппинский политический и общественный деятель, вдова 10-го Президента Филиппин Фердинанда Маркоса.
 
 

На приеме у Президента Филиппин Джозефа Эстрада (президент – справа;
слева направо: В.Н. Иванов, Л.Г. Коркина, переводчик, А. Осато). Манила. 1998 год

На следующий день после свадебной церемонии у нас было экзотическое путешествие на узкой лодочке с огромными поплавками по бокам на необитаемый тропический остров, на котором после Второй мировой войны было организовано казино, разрушенное позднее сильным штормом. На острове мы решили искупаться в теплом океане, и Владимир Николаевич Иванов наступил на морского ежа, которого мы благополучно удалили. В тени пальмы при 40-градусной жаре небольшой прокол на большом пальце ноги пострадавшего мы тщательно обработали 40 % раствором хорошо известной российской жидкости, случайно оказавшейся у нас в рюкзаке, а её остатки по честному разделили между собой и приняли внутрь для профилактики тропических инфекций.

 

Оказание первой медицинской помощи В.Н. Иванову после его встречи с морским ежом на необитаемом острове (слева направо: космонавт В.В. Поляков,
В.Н. Иванов, представитель принимающей стороны, А.В. Шакула). 1998 год

Завершающий день мы провели в Маниле. Был ещё один торжественный приём с экзотическим фуршетом и неожиданной встречей для представителей российского торгпредства, которые были чрезвычайно удивлены появлением на Филиппинах летчи-
 
ка-космонавта и трёх военнослужащих Российской армии в форме генерала и двух полковников. Знакомство с офисом принимающей компании проходило в небоскрёбе в центре города, после чего мы стартовали на пятиместном вертолёте с крыши высотного здания в сторону аэропорта над невероятными транспортными пробками на улицах Манилы. Управлял вертолетом профессиональный пилот, а на кресле второго пилота сидел господин А. Осато, который изображал реальные действия пилота по управлению вертолетом и мы делали вид, что верим ему.

 

На крыше небоскреба в Маниле перед стартом на вертолёте в аэропорт (слева направо: А.В. Шакула, В.В. Поляков, переводчик, В.Н. Иванов, А. Осато,
Ю.С. Голов). Филиппины. 1998 год

В 1998 году мы вместе с Л.Г. Коркиной и Н. Нишимурой приняли участие в 46 Международном конгрессе по авиационной и космической медицине в Сингапуре, на котором Людмила Георгиевна блестяще сделала наш совместный доклад о БАД «Био-нормалайзере» на английском языке и оказалась в центре внимания не только во время вопросов из аудитории, но и на вечернем банкете.

               

Сертификаты А.В. Шакулы – участника научных конференций на Филиппинах
и в Японии. 1998–1999 годы

Потом была экскурсия на расположенный примерно в 500 м к югу от Сингапура небольшой остров Сентоза (в переводе – мир и спокойствие), который некогда был рыбацкой деревенькой, потом служил британской военной базой, а в 1972 году был превращён в идиллический островной курорт с экзотическим океанариумом, в котором можно было наблюдать за обитателями, передвигаясь под водой на эскалаторах.
 
Запомнилось мне также посещение авиабазы Сингапура с 50 самолётами различных классов и Институтом авиационной медицины, оснащённым самыми современными стендами для лётной экспертизы и тренажерной подготовки лётчиков. После завершения конгресса я второй раз побывал на Филиппинах вместе с Л.Г. Коркиной и познакомился с природой тропических островов.

         

Доклад и выставка на 46 Международном конгрессе по авиационной
и космической медицине в Сингапуре. 1998 год
               
На следующий 1999 год мы были приглашены на очередную встречу в Японию, куда отправились в составе: В.Н. Иванов, А.В. Шакула и Ю.С. Голов под патронажем Л.Г. Коркиной для участия в юбилейной конференции «Scientific Panel Discussion. On the 30-th Anniversary of the Invention of Bio-Normalizer. Gifu. Japan. 1999» и знакомства со страной восходящего Солнца.

 
На лужайке около императорского дворца в Токио с В.Н. Ивановым
и Н. Нишимурой. Япония. 1999 год

Во время нашего визита в Японию была организована интересная поездка в древнюю столицу Японии Киото с посещением парков, Золотого храма, японских бань и экзотической ночной рыбалкой на реке.
 
Мы все находились на небольшом кораблике, на палубе за типичным низким столом с различными национальными закусками и саке – одним из традиционных японских алкогольных напитков, получаемых путём сбраживания сусла на основе риса и пропаренного рисового солода, хотя по просьбе нашего генерала В.Н. Иванова нашлась на борту в холодильнике и наша «Смирновская» водка.
Когда за бортом стемнело, открыли боковые шторки, и мы увидели на средневековых лодках-долблёнках с подвешенными над водой вязанками хвороста рыбака, который держал на коротком поводке 5–6 бакланов с петлями на шеях. Хворост поджигали, на свет приходила рыба, голодные бакланы ныряли и ловили рыбу, рыбак затягивал петлю, чтобы баклан не проглотил рыбу, вынимал её из клюва и передавал на борт для приготовления и дегустации нашей командой.

 

С В.Н. Ивановым перед стартом на ночную рыбалку. Япония. Киото. 2000 год

 

Ответный визит японской делегации в 6 ЦВКГ. Москва. 2000 год

Через некоторое время состоялся ответный визит Л.Г. Коркиной с Н. Нишимурой в 6 ЦВКГ с торжественным приёмом и фото у начальника госпиталя генерал-майора медслужбы В.Н. Иванова, теннисным матчем на корте и баней с моим участием. Встречался я с Н. Нишимурой и на корте санатория имени Дзержинского в Сочи во время нашей очередной конференции, но выиграть у него я не смог ни разу, несмотря на 20-летнюю разницу в возрасте.
 
 

На корте 6 ЦВКГ с профессором И.Г. Овечкиным и Н. Нишимурой.
Москва. 2000 год
               
В дальнейшем научные контакты с профессором Л.Г. Коркиной продолжались, когда она перешла на работу в Римский институт, была выполнена совместная работа по применению природных антиоксидантов для восстановления здоровья специалистов ОАО «Газпром» в условиях поликлиники, которой в течение 20 лет успешно руководил мой старший товарищ и будущий ученик полковник медслужбы Анатолий Владимирович Пулик, ранее работавший начмедом в 7 Центральном военном научно-исследовательском авиационном госпитале. Возможности использования пищевой добавки «Био-нормалайзер» в области восстановительной медицины были представлены в нашем совместном докладе на конгрессе в Бразилии (48-th International Congress of Aviation and Spece Medicine. – Rio – Dejaneyro – Brasil. – 2000).
В 1999–2000 годах мозговой штурм учёных 6 ЦВКГ продолжился, были защищены докторские и кандидатские диссертации сотрудников и организован учёный совет, который имел полномочия представления к получению учёного звания «профессор». Первым профессором по специальности «глазные болезни» стал И.Г. Овечкин, затем были представлены к профессорскому званию и получили аттестаты В.Н. Иванов, Ю.С. Голов

 

На приеме итальянской делегации во главе с Л.Г. Коркиной в 6 ЦВКГ
(слева направо: Л.Г. Коркина, А.В. Шакула, В.Н. Иванов, В.В. Манихин,
Къяра Де Лука, второй справа – И.Г. Овечкин). Москва. 2000 год
 
Была также организована апробация этого препарата в санатории-профилактории ОАО «Севергазпром» в Ухте, которым руководил кандидат медицински наук Ю.И. Кальфа. Юрий Иорданович по своему происхождению был батумским греком, и после выхода на пенсию перебрался в Краснодарский край, купил домик с фруктовым садом в курортной Кабардинке и с широким гостеприимством принимал в нём своих друзей, в том числе и меня. Интересно, что рядом с профилакторием была уникальная нефтяная шахта, в которую работники спускались на глубину в специальных клетях, как на угольных шахтах. Под землёй они закачивали под давлением водяной пар, и он вытеснял наружу тяжёлую нефть очень высокого качества. А рядом с нефтяной шахтой в скважине была найдена лечебная минеральная вода, очень похожая по своему составу на знаменитую воду «Нафтуся» из Трускавца.
Ещё одна встреча с лечебной нефтяной водой состоится у нас через много лет во время очередного традиционного международного симпозиума «Актуальные проблемы восстановительной медицины, спортивной медицины, лечебной физкультуры, курортологии и физиотерапии» в азербайджанском санатории «Галаалты» (2002 год).
В 2001 году к моим первым двум ученикам А.Д. Клюнку (1990) и В.И. Варусу (1991) добавились Л.В. Радостева (1998), Д.В. Сливинский (2001) и А.В. Пулик (2001). Подготовленные пять учеников и степень доктора медицинских наук позволяли мне подать документы в учёный совет 6 ЦВКГ и получить в 2002 г. аттестат профессора под номером 4 по новой научной специальности «Восстановительная медицина, лечебная физкультура и спортивная медицина, курортология и физиотерапия».
В 2002 году я был приглашён в диссертационный совет при «Российском научном центре медицинской реабилитации и курортологии» Минздрава России по этой новой научной специальности и начались активные защиты моих учеников Л.В. Кузиной (2002), В.Л. Жовнерчука (2002 –  в центре «Защита»), В.В. Яменского (2003 – в ГНИИИКМ), С.М. Агеева (2003 – в ГНИИИКМ), О.О. Фроловой (2007), В.Л. Банка (2007), Л.А. Чадовой (2008), И.В. Платовой (2010), Л.Д. Сыркина (2012), а также целой плеяды врачей-офтальмологов, подготовленных совместно с профессором И.Г. Овечкиным: С.В. Заворотной (2004), М.В. Лебедевой (2005), И.А. Бугаенко (2005), А.А. Кожухова (2006), Т.А. Маликовой (2008), Г.А. Емельянова (2008 и 2014), Я.Э. Элькиной (2009), И.Б. Серебряковой (2010), Д.И. Никулина (2012).
Немного позже мой ангелохранимый друг Игорь Геннадьевич Овечкин открыл собственный «свечной заводик», и уже много лет успешно и очень результативно трудится на кафедре офтальмологии и учёным секретарём специализированного совета при Академии постдипломного образования ФГБУ «Федеральный научно-клинический центр специализированных видов медицинской помощи и медицинских технологий Федерального медико-биологического агентства». Он подготовил не один десяток ученых-офтальмологов, но самой любимой научной проблемой моего друга всегда оставалась зрительная астенопия.
Особенно хочется отметить защиты докторских диссертаций моими близкими друзьями Рамилем Рафаиловичем Бадретдиновым (2006) и его женой Людмилой Михайловной Бадретдиновой (2011), которые подготовили свои работы в лучшей здравнице нашей страны – санатории «Янган-Тау». В 2005–2010 годах на базе этого уникального курорта с источниками термального пара и минеральной воды «Кургазак» был выполнен цикл пионерских работ по научному обоснованию эффективной системы управления санаторно-курортным комплексом и разработке инновационных технологий восстановительной медицины для лечения заболеваний опорно-двигательного аппарата. Подготовлены и получены патенты РФ, опубликованы монографии, организованы научные и юбилейные конференции с участием ведущих ученых страны.
 
 

Делегация ведущих ученых-курортологов на курорте «Янган-Тау»
во время юбилейной научной конференции. Башкортостан. 2007 год


 

Всадники на скакунах (слева направо: А.Н. Разумов, А.В. Шакула, В.А. Васин, Н.А. Агаджанян, Р.Р. Бадретдинов). Башкортостан. Курорт «Янган-Тау». 2007 год


С дружной семьёй Бадретдиновых у нас сложились очень близкие, искренние и дружеские отношения, которые мы вместе бережно сохраняем до сих пор.
В наши дни семья моих близких друзей продолжает активно работать в санатории «Красноусольск» в Башкортостане, а их сын Артур Бадретдинов возглавил ещё один санаторий в этой курортной республике – «Карагай».
 
 

А.В. Шакула со своими учениками: первым – А.Д.Клюнком (слева) и лучшим – А.И. Павловым (справа). Крым. 2018 год

В 2015 году произошла успешная защита докторской диссертации Александра Игоревича Павлова, с которым меня познакомил мой близкий друг, лучший лечащий врач на долгие годы, кандидат медицинских наук, доцент, участник боевых действий в Афганистане и настоящий полковник медслужбы Дмитрий Васильевич Сливинский, за что ему низкий поклон. Александр Игоревич Павлов стал моим единомышленником, очень близким другом всей моей семьи и активным участником научного туризма, а ныне является заместителем начальника (по медицинской части) лучшего военного госпиталя нашей страны – Национального медицинского исследовательского центра высоких медицинских технологий – Центрального военного клинического госпиталя им. А.А. Вишневского. После этого знаменательного события подготовка моих учеников была завершена и начата подготовка учеников для будущего профессора А.И. Павлова, награждённого орденом Пирогова.
Важным научным событием 1999 года стало создание «Ассоциации специалистов восстановительной медицины» (АСВОМЕД), одним из учредителей которой выступил 6 ЦВКГ. Началась активная работа по координации деятельности научных и лечебных организаций различных министерств и ведомств по восстановительной медицине и медицинской реабилитации, я стал членом правления «АСВОМЕД» и постоянным участником всех мероприятий, проводимых в нашей стране и за рубежом.

 

А.В. Шакула
 
В 2000 году начальником 6 ЦВКГ стал кандидат медицинских наук полковник медслужбы (позже генерал-майор медслужбы, доктор медицинских наук, профессор и начальник 3 ЦВКГ им. А.А. Вишневского) Сергей Анатольевич Белякин, который регулярно возглавлял делегации госпиталя на ежегодных конференциях «АСВОМЕД», проводимых в сочинском Центральном санатории ФСБ имени Дзержинского, а также выездных заседаниях.
Совместно с моими коллегами и близкими друзьями в период с 2000 по 2022 год мы совершили около 30 зарубежных выездов для знакомства и обмена опытом в области курортной медицины.

 

А.В. Шакула. 2009 год

Активные участники научных десантов побывали на курортах Европы, Египта, ОАЭ, Туниса, Марокко, Мексики, Доминиканской республики, экзотических островах с термальными курортами (Исландия, Сицилия, Сингапур, Кипр, Хайнань, Маврикий, Бали, Куба, Шри-Ланка и другие).


 

На международном симпозиуме в Китае (слева направо: А.В. Шакула,
А.М. Щегольков, С.А. Белякин). Остров Хайнань. 2008 год
 
 

Делегация российских учёных на международном симпозиуме.
Остров Маврикий. 2011 год


 

На международном симпозиуме в Исландии (слева направо: И.Б. Ушаков,
А.В. Шакула, И.П. Бобровницкий, Г.Г. Петросян). Рейкъявик. 2012 год


 

Делегация российских учёных на международном симпозиуме.
Швейцария. Лугано. 2013 год
 
 

Делегация российских учёных на международном симпозиуме.
Доминиканская республика. 2014 год

С 2001 года я являюсь действительным членом Российской академии естественных наук и Академии медико-технических наук РФ, членом правлений «Ассоциации специалистов восстановительной медицины, «Национальной академией активного долголетия», «Российского общества врачей восстановительной медицины, медицинской реабилитации, курортологов и физиотерапевтов», «Общества содействия развитию медицинской реабилитации и санаторно-курортного лечения».
С 2012 года я был также исполнительным директором «Российского журнала восстановительной медицины», который под руководством моего друга с времён обучения в ВМА и совместной работы в кружке ВНОС на кафедре АКМ, а ныне доктора медицинских наук, профессора, члена-корреспондента РАН Игоря Петровича Бобровницкого с 2022 года стал называться «Российский журнал экологической и восстановительной медицины» и был включён в перечень, рекомендованный ВАК РФ.
В 2002 году был создан основной печатный орган по новой научной специальности – журнал «Вестник восстановительной медицины» (ВВМ), учредителями которого стали «АСВОМЕД» и «Российский научный центр медицинской реабилитации и курортологии» Минздрава России под руководством член-корреспондента РАМН, профессора Александра Николаевича Разумова, с которым мне удалось поработать несколько лет в ГНИИИКМ и который сыграл решающую роль в моей дальнейшей судьбе после увольнения из армии.
С Александром Николаевичем Разумовым я познакомился в ГНИИИКМ, куда он был направлен после окончания военно-медицинского факультета при Саратовском мединституте, и прошел с 1970 до 1990 года путь от младшего научного сотрудника до заместителя начальника института, стал доктором медицинских наук и профессором. После окончания военной службы и работы директором НПЦ «Работоспособность» Миннефтегазстроя СССР, генеральным директором Московского центра проблем здоровья при Правительстве Москвы он с 1998 по 2010 годы был директором ФГУ «Российский научный центр восстановительной медицины и курортологии Росздрава».
 
Под руководством А.Н. Разумова разработана и утверждена Концепция государственной политики развития курортного дела в Российской Федерации, стратегия здоровьесбережения, новая научная специальность и первый диссертационный совет по этой специальности – «Восстановительная медицина». Разработан и успешно реализован инновационный проект государственно-частного партнерства по реконструкции Национального исследовательского центра курортологии и реабилитации. Александр Николаевич обладает широким научным кругозором, всеми лучшими человеческими качествами, здоровым оптимизмом и хорошим чувством юмора, всегда открыт для общения и взаимопомощи.
Редколлегию журнала ВВМ составили ведущие учёные страны, академики РАМН и профессора. За двадцать лет он стал авторитетным научным изданием, входящим в перечень ведущих журналов ВАК и международную базу «Scopus». В течение всего этого времени я входил в члены редколлегии и опубликовал лично и в соавторстве с учениками и коллегами около 30 статей.

 

В перерыве новогоднего заседания правления «АСВОМЕД» (слева направо:
Р.Р. Бадретдинов, Н.А. Агаджанян, А.В. Шакула). Москва. 2008 год

Председателем редакционного совета журнала ВВМ стал выдающийся физиолог академик РАМН (позднее – РАН) Николай Александрович Агаджанян (1928–2014), который был для меня легендарной личностью еще во время работы в ГНИИИКМ, где он трудился с 1951 года и принимал непосредственное участие в подготовке и медицинском обеспечении первых космических полётов человека.
В ГНИИИКМ проходили подготовку Ю.А. Гагарин и весь первый отряд будущих космонавтов, а Николай Александрович организовал ряд научных экспедиций в регионы Центрального Тянь-Шаня, Памира, Кавказа, в Антарктиду (станция «Восток») для разработки научных подходов и изучения адаптации организма к экстремальным условиям среды обитания. Для меня Николай Александрович был научным наставником, очень добрым, отзывчивым, справедливым человеком и настоящим Ученым с большой буквы, подготовившим около 200 учеников из многих стран мира.
Однажды во время очередной конференции «АСВОМЕД» в санатории ФСБ имени Дзержинского в Сочи Николай Александрович вместе со мной был приглашен в Красную поляну, где была построена мини-гостиница «Пирамида» в самом центре горнолыжной инфраструктуры – горнолыжном комплексе Лаура, его учеником А.Н. Кислициным, который под руководством академика Н.А. Агаджаняна защитил докторскую диссертацию «Сравнительная эколого-физиологическая характеристика степени напряжения функциональных резервов организма при занятиях различными видами экстремального туризма и спорта», а я был приглашен на защиту в качестве официального оппонента.
 
Во дворе гостиницы была сооружены на принципах золотого сечения деревянная пирамида, в которой «заряжалась» вода и вино, а также можно посидеть внутри для «подзарядки космической энергией». На следующий день после нашего приезда было запланировано изучение влияния пирамиды на свойства воды из различных регионов Краснодарского края, но эксперимент не состоялся из-за погрешностей измерительного прибора, которые я обнаружил до начала работы.

 

В кабинете начальника филиала 2 «3ЦВКГ им. А.А. Вишневского»
(слева направо: А.В. Шакула, В.Е. Юдин, А.М. Щегольков, А.И. Павлов).
Москва. 2019 год


 

Участники VII Всемирного конгресса оленеводов (слева направо: А.И. Павлов, С.И. Кудрявский, А.В. Шакула). Белокуриха. 2018 год
 
 

Участники VII Всемирного конгресса оленеводов (слева направо: А.В. Шакула, А.И. Павлов). Белокуриха. 2018 год


 

В рабочем кабинете А.В. Шакулы в деревне Аксаково (слева направо:
Н.С. Алексанин, А.В. Шакула, К.И. Засядько). Московская область. 2018 год


               

С сыновьями Антошей, Алешей и внучкой Аришей на шествии «Бессмертного полка» в посёлке «Усадьба Аксаково». Московская область. 2013 и 2019 годы
 
 

В день рождения Александра Шакулы с сыновьями Антошей, Алешей
и крестником Колей на веранде семейного дома в деревне Аксаково. 2022 год


В 2003 году Александр Васильевич Шакула, доктор медицинских наук, профессор, полковник медицинской службы, специалист в области авиакосмической физиологии, медицинской реабилитации и восстановительной медицины, завершил военную службу и по приглашению директора «Российского научного центра медицинской реабилитации и курортологии» Минздрава России доктора медицинских наук, профессора, члена-корреспрндента РАМН (сейчас – академика РАН), Заслуженного деятеля науки РФ А.Н. Разумова перешёл на работу его заместителем по региональным программам.
Получил квартиру на станции Перхушково, проработал в этом центре 20 лет. Стал автором и соавтором более 700 научных работ, подготовил 10 докторов и 20 кандидатов наук по специальностям «Авиационная, морская и космическая медицина» и «Восстановительная медицина, лечебная физкультура и спортивная медицина, курортология и физиотерапия».
Вышел на пенсию и поселился в собственном доме в деревне Аксаково, где ещё с советских времён расположены пять санаториев, и можно активно реализовать любимый лозунг курортологии: «Жизнь человеку даётся один раз, и прожить её надо на курорте!».
Но это тема уже для другого рассказа...
Доброго тебе здоровья на долгие-предолгие годы, мой дорогой товарищ. Твоя жизнь – это постоянное и целеустремлённое движение вверх, к намеченной цели. Именно такие и становятся первопроходцами, изыскателями и учёными.
Твоя биография – наглядное пособие тем, кто поставил для себя в жизни цель и идёт к ней, невзирая на трудности! Я очень горжусь, что мы повстречались на этой ДОРОГЕ ЖИЗНИ!

 
ЗОЛОТЫЕ ЛЮДИ

Человек только тогда человек, когда старается быть человеком.
(А.И. Гельман – драматург)


 

НИКОЛАЙ СЕРГЕЕВИЧ АЛЕКСАНИН
 
Коля Алексанин, тихий, скромный, интеллигентный и вроде бы ничем не примечательный человек. Но это не так!
Родился Николай Сергеевич 27 июля 1954 года в городе Слуцке Минской области Белорусской ССР, где проходил службу его отец – Сергей Филиппович Алексанин (1932–1959), летчик военно-транспортной авиации. Через три года у Николая появился брат Сергей.
В 1957 году они переехали в город Витебск к новому месту службы отца. Сергей Филиппович погиб в авиационной катастрофе в 1959 году на одном из аэродромов Иркутской области. Его мама – Надежда Павловна Алексанина (1932–2007) была инвалидом 1 группы, у неё была ампутирована рука. Она одна воспитала двух сыновей.
В 1961 году Николай пошёл в школу и закончил её с хорошими оценками. В 1971 году, после успешной сдачи вступительных экзаменов поступил в Военно-медицинскую  академию имени С.М. Кирова на факультет подготовки врачей для Военно-воздушных сил и космонавтики. После окончания академии по распределению попал в Белорусский военный округ на должность врача полка в авиационном гарнизоне города Щучин, затем там же стал начальником медслужбы. Две попытки поступления в адъюнктуру ВМА не увенчались успехом.
Николай Сергеевич женат с 1978 года. У него сын Кирилл и дочь Даша. Жена Ольга закончила факультет иностранных языков Ленинградского пединститута, преподает английский язык.
 
 

Выпускники 3 факультета ВМА имени Кирова: лейтенанты медслужбы
А.И. Бутурлин (слева) и Н.С. Алексанин. Ленинград. 1977 год

В 1983–1986 годах Николай находился в служебной командировке в Мозамбике в качестве специалиста по авиационной медицине, назад вернулся в свой же полк.
Во время командировки в Мозамбик у Николая Сергеевича произошел очень любопытный случай, но об этом чуть поподробнее.

За время обучения в академии, – рассказывает Николай Сергеевич, – у меня как-то не сложился курс акушерства. На дежурствах в роддомах практически не попадал на роды, а если они и были, то большое количество наших слушателей и студенток медицинских училищ позволяло лишь краешком глаза что-то увидеть, не то, чтобы поучаствовать самому. За семь лет самостоятельной работы после выпуска из академии я тоже не попадал в ситуацию родовспоможения. И только спустя годы во время моей командировки в Мозамбик это случилось.
В здание, где мы жили, пришли жители соседнего дома. Они меня знали, и очень возбужденно просили срочно оказать помощь роженице. Мои попытки объяснить, что нужно взять в кабинете инструменты и перевозку не удались, и меня под выкрики: «Женщина рожает!» чуть ли не силой доставили в квартиру, где предо мной предстало уникальное зрелище. В огромном санузле, рядом с унитазом, на кафельном полу лежала 19-летняя роженица, между её ног на пуповине сильно кричал новорожденный мальчик. По-видимому, неудачная попытка потужиться по нужде привела к преждевременным родам. Вокруг неё в качестве зрительниц стояли 5–6 женщин с детьми 2–5 лет. Женщины явно были с большим детородным опытом, но помощь никто не оказывал, потому и послали за доктором, то есть за мной.
При дефиците времени, не смотря на отсутствие у меня необходимого опыта, действовать пришлось решительно. Я попросил принести ножницы или нож, чтобы перерезать пуповину. По команде одной из мам, пятилетней пацан принёс из кухни тесак в рыбьей чешуе.
Надо было действовать самому. Я быстро сходил в спальню, взял простыню, подрубленным краем перевязал пуповину в 2-х местах, тщательно вытер нож и перерезал пуповину. В остатки простыни завернул новорожденного, и передал его на руки зрительницам. В это время наши сотрудники принесли из медсанчасти носилки, пере-
 
вязку и инструменты. Я занялся подготовкой мамы к эвакуации, организовал транспортировку и доставил маму и её первенца в роддом. Дней через десять ко мне пришёл отец ребенка, который учился в Советском Союзе, поблагодарил за помощь и спросил, как меня зовут, чтобы назвать маленького моим именем.
После этого случая мне как-то не случилось пообщаться с семьей новоиспечённого Николая, так как часто улетал то в командировки, то в отпуск. 
Но закон парных случаев всё же сработал. Прошло более полутора лет. Я сидел и работал в кабинете. Неожиданно опять ворвалась группа местных встревоженных женщин с криками: «Женщина рожает!», пытаясь под руки вывести меня к месту происшествия.
Умудренный прошлым опытом, я не стал торопиться. Собрал перевязку, инструменты, медикаменты, вручил соседкам роженицы носилки и двинулся на помощь. Я был очень поражен, что меня опять привели в тот же дом, в ту же квартиру и в тот же санузел.
Как в известном фильме про сурка, в той же позе, только с девочкой на пуповине, лежала моя знакомая, мама Коли. Те же соседки с детками всех возрастов составляли зрительный зал. После первого опыта я быстро справился с ситуацией и организовал доставку в роддом.
Ровно через 10 дней из Советского Союза прилетел отец девочки с благодарностью за помощь и спросил, как зовут мою жену. Так появилась на территории Мозамбика юная леди по имени Ольга. А я после зарубежной командировки вернулся в свой полк.

 

Однокашники в гостях у А.В. Шакулы на веранде его дома в деревне Аксаково (слева направо: А.И. Бутурлин, К.И. Засядько, Н.С. Алексанин, И.А. Завьялов). Московская область. 2018 год


Брат Сергей пошел по моим стопам. В 1974 году поступил в Витебский мединститут. В 1980 году окончил военно-медицинский факультет при Куйбышевском медицинском институте, затем проходил службу в должности начальника медпункта войсковой части. С 1982 по 1997 годы служил в Ленинграде в научно-исследовательском подразделении Военно-медицинской академии. Занимался научной работой, защитил кандидатскую, а затем и докторскую диссертации.

 
 

Сергей Сергеевич Алексанин

Во время службы неоднократно командировался в Афганистан и на территории, радиоактивно загрязненные в результате аварии на Чернобыльской АЭС.
С 1997 по 1999 годы Сергей был начальником отдела Северо-Западного регионального центра МЧС России.
В 1999 году работал в составе аэромобильного госпиталя МЧС России в Югославии в качестве главного терапевта. В 1999 же году уволился с военной службы и был принят на должность заместителя директора Всероссийского центра экстренной и радиационной медицины имени А.М. Никифорова МЧС России по научной и учебной работе, с 2006 года стал его директором.
В 2019 году избран членом-корреспондентом РАН.


Николай Сергеевич имеет специализацию по мануальной терапии и занимается практикой.

 

Мануальный терапевт Н.С. Алексанин на отдыхе в деревне Аксаково. 2018 год
 
В 1989 году Николай Сергеевич был назначен начальником медслужбы в военный научно-исследовательский институт в Балашихе Московской области. Здесь он прослужил до 1999 года, вплоть до увольнения с военной службы на пенсию в звании подполковника медицинской службы. В настоящее время он проживает в городе Балашихе и продолжает работать в этом же институте врачом.

 

В гостях у друга (слева направо: К.И. Засядько, А.В. Шакула, Н.С. Алексанин). Московская область. Аксаково. 2018 год

Вот таков Николай Сергеевич Алексанин, тихий, скромный и вроде бы неприметный человек с интересной и удивительной судьбой. Дай Бог ему крепкого здоровья!



 
СТЕЗЯ ИСТИНЫ

Истина – не то, что доказуемо, истина – это простота.

(Антуан де Сент-Экзюпери – французский писатель)


 

ВАЛЕРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ЧИЧКАЛЮК

Задумав написать эту книгу, я непременно хотел поместить в ней несколько страниц об этом человеке. Человеке с удивительной судьбой и биографией!
Я никогда не видел его, мы лишь беседовали по телефону. Хотя… учась в академии, он поступил годом позже меня на другой факультет, мы были обязаны встречаться.
Познакомил меня с Валерой и Василием Семеновичем Шаговым Андрей Дашиевич Дармаев, с которым мы давно-давно учились на одном курсе в Военно-медицинской академии, только на разных факультетах, я – военно-морском, а он на авиационно-космическом.
Валера, как и все эти ребята, помогал в издании моих книг.
У нас с Валерием Александровичем было много общего. Он, родом из Николаева, где я последние годы служил и сейчас живу, также закончил Военно-медицинскую академию, и служили мы Отечеству военными врачами, только я на флоте, а он в авиации, у нас были общие знакомые…
Я долго просил его рассказать о себе, но рассказать так, чтобы читатели воспринимали написанное мной не как «воспоминания для будущего», а как вариант руководства к ДЕЙСТВИЮ.
 
Поначалу он отнекивался, но потом всё же согласился, звонил мне и тихим, воркующем, глуховатым, неторопливым голосом рассказывал свою историю, а я слушал и делал записи.

Валерий Александрович Чичкалюк родился 7 апреля 1954 года в городе корабелов Николаеве и прожил там 18 лет.
Отец Валеры, Александр Семёнович Чичкалюк, родился в 1924 году в селе Вороновица под Винницей. До 1944 года находился под немецкой оккупацией, пережил все её горести и лишения. 
После освобождения Винничины Советской Армией от немецких оккупантов, отца призвали в армию. Служил Александр Семёнович зенитчиком, наводчиком орудия. Затем, отучившись на курсах младших медицинских работников, стал санинструктором.

Отец рассказывал, – говорит Валерий Александрович, – что в Польше солдаты батареи, в которой служил отец, в основном гибли не от немецких бомб и снарядов, а от всякого рода националистов, которые стреляли в спину.

 

Александр Семёнович Чичкалюк

После войны отец Валеры собирался поступать в Военно-медицинскую академию, но политработники не пропустили, обосновав это тем, что он проживал на оккупированной территории, а его отец в 1937 году был репрессирован, как враг народа, а затем и расстрелян.
После смерти И.В. Сталина, дедушку реабилитировали и отцу разрешили поступать в Военно-медицинскую академию, но тогда уже по возрасту он не подходил для учёбы. Погоревав на судьбу, Александр Семёнович поступил и успешно закончил вечернее отделение Николаевского медицинского училища и продолжил службу военным фельдшером.
Именно после его рассказов у Валерия и начали зарождаться мысли о поступлении в академию, которые со временем сформировались в мечту.
 
Мама, Галина Григорьевна Шептелуть, родилась в 1926 году на юге, под Одессой. Её отец в 1939 году был назначен властями председателем колхоза и направлен в присоединённую к СССР Бессарабию. С началом войны он там возглавил эвакуацию колхоза на восток, во время которой пропал без вести.
Бабушка, Ефимия Никифоровна, мамина мама, одна, с двумя маленькими дочками (мама Валеры была старшая) мужественно перенесла все тяготы и лишения военного времени. Они были эвакуированы на Донбасс, где мама Валеры была мобилизована на работу в шахту. Спускалась в забой и «заработала» там себе полиартрит и другие болезни.

 

Валера с мамой, бабушкой и сестрой у Николаевского русского драматического театра имени В.П. Чкалова

Папа и мама познакомились после войны в Николаеве, создали семью, и у них родились сын Валерий и дочь Татьяна.
В Николаеве Валера жил почти в центре города, на пересечении улиц Адмиральской и Пушкинской, в доме № 10, в 150 метрах от реки Ингул и Ингульского моста. Рядом находился Музей судостроения и флота, который раньше был домом Главного командира Черноморского флота и школа № 5, в которой он учился. В этой же школе до войны учился герой-пионер Витя Хоменко. Валерий очень гордился тем, что родился и вырос в Николаеве, в котором жили и совершили свой бессмертный подвиг пионеры-герои Александр Кобер и Виктор Хоменко и то, что его, как отличника учёбы, принимали в пионеры у памятника этим юным героям.

 

Памятник пионерам-героям Шуре Коберу и Виктору Хоменко. Николаев
 
Вместе со своим товарищем, Шурой Кобером, Витя Хоменко был в рядах николаевского подполья, – говорит Валерий Александрович. Его голос дрожит и в нём слышится волнение, – Подвиг этих подростков навсегда вписан в историю города Николаева.
Весной 1942 года в Николаеве была создана подпольная организация «Николаевский центр». В её состав вошли и пионеры Шура Кобер и Витя Хоменко.
Будучи связными, ребята выполняли важные задания. Они собирали сведения о дислокациях немецких войск, совершали мелкие диверсии, помогали продовольствием советским военнопленным в концентрационном лагере «Шталаг-364», находящимся в районе Темвода, переписывали от руки сводки Совинформбюро и затем распространяли их по городу и окрестным селам.
Витя хорошо знал немецкий язык, работал в офицерской столовой. В пьяных спорах фашисты выбалтывали сведения, которые играли важную роль для принятия решений в «Николаевском центре». Однажды, когда у подпольщиков вышла из строя рация, передать секретные сведения советскому командованию поручили пионерам. Несколько сот километров они прошли пешком. Перешли линию фронта, и затем самолетом их отправили в Москву, в штаб партизанского движения. В октябре ребят переправили самолетом через линию фронта и сбросили на парашютах в двадцати километрах от Николаева. Они вновь приступили к выполнению боевых заданий, однако вскоре были преданы провокатором. 10 дней фашисты пытали юных разведчиков, но ничего не добились. 5 декабря 1942 года они были повешены на базарной площади города. За свой подвиг пионеры посмертно награждены орденами Великой Отечественной войны І степени.
Он ненадолго затихает, было слышно, как чиркает спичка и он закуривает, но я твёрдо знал, что он не курит.
Недалеко от нашего дома находился сквер Сивашской дивизии, – как заправский гид продолжает свой рассказ Валерий Александрович. В его голосе вновь слышится грусть, грусть о далёкой-далёкой Родине. – Первоначальное название сквера было «Плац-парадная площадь». В 1869 году, по распоряжению военного губернатора Николаева и главного командира Черноморского флота вице-адмирала Богдана Александровича фон Глазенапа на ней проводились военные парады и смотры.
Во второй половине ХІХ века эта площадь была превращена в сквер. Его территорию озеленили, проложили диагональные прогулочные дорожки в форме Андреевского флага, военно-морского флага России, поставили скамейки. И он получил новое название – «Сквер у дворца», а с 1873 года начал именоваться «Адмиральским».
В 1882 году сквер вновь был переименован и стал называться Аркасовским, в память о Главном командире Черноморского флота и военном губернаторе Николаева 1871 – 1881 годов, адмирале Николае Андреевиче Аркасе. 
В 1890 году с западной стороны Аркасовского сквера, было построено здание Мариинской женской гимназии, в котором и располагалась, в последующем, средняя школа № 5.
В начале ХХ века сквер был опять переименован в Мариинский.
В 1912 году, к 100-летию разгрома войск Наполеона, в сквере, со стороны улицы Пушкинской, был воздвигнут памятник «Героям Отечественной войны 1812 года». Простоял памятник в таком виде всего 10 лет, а в 1922 году произошло очередное переименование сквера в Сивашский, в честь Сивашской дивизии, которая во время гражданской войны освобождала Крым, а затем была расквартирована в Николаеве.
 
 

Памятник героям 1812 года. Город Николаев

С памятника удалили скульптурные украшения, надписи и переделали в памятник бойцам Сивашской дивизии, украсив новой скульптурой. Ты хоть знал про это? – смеётся он глуховато в трубку.
– Честно сказать, не всё и не так подробно, – посетовал я.
– Учись, пока я жив. Сейчас хоть что-то осталось от него?
– Только гранитный обелиск.
– В 1971 году, – продолжил он свой рассказ, – с хорошими и отличными оценками я закончил школу и поехал поступать в Винницкий медицинский институт. Идея академии не реализовывалась, так как разнарядки в этом году в военкомате на учёбу туда не было.
Почему выбрал Винницкий? Там жила бабушка, а это и жильё, и питание… Для учёбы это очень много. Экзамены сдал на четыре и пять, а вот химию на три. Двух баллов и не хватило для поступления. Приехал домой и пошёл работать на конденсаторный завод слесарем. Кстати рядом со школой был одноэтажный дом с мемориальной доской о том, что здесь жили и проводили заседания члены Южного общества декабристов, братья Поджио. Коль я тебя здесь пичкаю историей, расскажу немного и о них. Их судьбы заслуживают того, чтоб о них вспомнили.
Род Поджио очень древний и берёт свое начало с 1502 года. Это свидетельствует о происхождении семьи из древней Генуэзской фамилии, первое упоминание о которой датируется 1188 годом.
Их отец Витторио Амадео Поджио эмигрировал в Российскую империю в конце 70-х годов XVIII века и стал зваться на местный манер – Виктор Яковлевич. В 1783 году поступил на военную службу, на должность подлекаря. С 1788 числился при главной квартире Украинской армии. Служил в Черноморском гребном флоте под командованием генерала Иосифа де Рибаса. Участник русско-турецкой войны 1787–1791 годов. Женившись на Магдалине Даде (Кватрокки), обосновался в Николаеве. Тут у него и родились два сына – Иосиф и Александр.
 
Иосиф Викторович Поджио – старший сын в семье. Родился в 1792 году. В 1809 году начал военную карьеру. В 1811 году вступил в Преображенский полк, а через год участвовал в Бородинском сражении, за что был награжден серебряной медалью на голубой ленте. В 1818 году уволен со службы по болезни в чине штабс-капитана. Женится на дочери действительного статского советника Челищева, Елизавете. При родах четвертого ребенка Елизавета Матвеевна умирает, оставив мужа с детьми на руках.
Второй раз Иосиф Викторович в 1823 году женился на Марии Андреевне Бороздиной. Она была дочерью сенатора.
Как и многие офицеры, участники войны 1812 года, Иосиф Поджио был восхищен укладом жизни в Европе. В апреле 1824 года он становится членом «Южного общества», разделяет взгляды самых радикальных членов этой тайной организации, однако, активно в действиях общества не участвует и ограничивается только разговорами. Но это не спасло его от ареста.
14 декабря 1825 года на Сенатской площади Санкт-Петербурга произошло восстание. Братьев Поджио там не было, но их обоих арестовали.
Иосиф Поджио был арестован через месяц после восстания. В отличие от младшего брата, на каторгу он не попал, хотя суд и присудил ему 15 лет каторжных работ. Постарался его тесть. Вторая жена Иосифа Мария Андреевна направила письмо царю с прошением дать ей разрешение последовать за мужем к местам заключения. Но сенатор Бороздин решил уберечь свою дочь от жизни в Сибири. Он добился втайне от всех вместо Сибири заточить декабриста в одиночную камеру Шлиссельбургской крепости. Мария Андреевна прожила в неведении 6 лет, а потом поверила ложному сообщению, что ее Иосиф скончался от непосильных работ. Вскоре она вышла замуж за другого.
Иосиф Викторович Поджио провел в каземате 8 лет. Все это время он находился в одиночной камере. Но и после выхода из этой тюрьмы свободы не увидел, а был отправлен на поселение в с. Усть-Кудинское Иркутской губернии. Его здоровье было сильно подорвано сырыми стенами камеры, и от восьмилетнего пребывания в одиночке Иосиф совсем разучился говорить. 8 января 1848 года Иосиф Поджио скоропостижно скончался в доме Волконских в Иркутске.
Его брат, Александр Викторович, родился в Николаеве в 1798 году. До 13 лет воспитывался в Одесском училище. Военную службу начал в 14 лет в Преображенском полку. Все время служил в Украине в Днепровском полку. Вышел в отставку в чине подполковника и поселился в семейном имении Яновка, где в то время проживала его мать.
Революционной деятельностью занимался весьма активно. Ещё будучи на службе, в 1821 году был неофициально принят в «Северное общество». А через два года стал официальным членом «Южного общества». Александр Поджио в отличии от брата не был сторонником Конституционной монархии. Он предлагал свергнуть царя. Причем весьма радикальными методами. По его мнению, ликвидировать нужно было всю царскую семью.
После восстания на Сенатской площади Александр в конце декабря 1825 предпринял попытку поднять восстание в 19-й пехотной дивизии в Украине, а также готовил побег из-под ареста декабриста Пестеля. Александра Поджио арестовали в его имении Яновка и отправили в Петропавловскую крепость с сопроводительной запиской императора, в которой значилось: «…содержать под строжайшим арестом».
В приговоре уголовного суда записано: «Умышлял цареубийство собственным вызовом к свершению оного; умышлял на истребление императорской фамилии;  участвовал в восстановлении деятельности ”Северного общества”. Советовал и убеждал князя Волконского возмутить вверенное ему войско».
Младшему Поджио грозила смертная казнь. Император, выслушав ответы Поджио на суде, пришел в бешенство и приказал судить его военным судом и расстрелять в 24 часа. Позже этот приговор был заменён пожизненной каторгой. Впоследствии приговор был изменен. Пожизненную каторгу заменили на 13 лет каторжных работ на Нерчинских рудниках.
В 1839 году Александр отправлен на поселение в с. Усть-Кудинское Иркутской губернии, где находился его брат Иосиф Поджио.
В 1851 году женился на Ларисе Андреевне Смирновой, классной даме Иркутского института. В 1854 году у них родилась дочь Варвара (22.10.1854 – не ранее 1921), в замужестве Высоцкая. Она умерла во Флоренции от бронхита, похоронена там же на протестантском кладбище.
Живя на поселении, Александр Викторович занимался просветительской деятельностью, выращивал овощи.
Тут он тоже оказался более везучим, чем его брат. Александр попал под амнистию. По амнистии в 1856 году он был восстановлен в правах, но находился некоторое время в Сибири. Из Сибири выехал в 1859 году и поселился в Псковской губернии.
Александр принимал активное участие в деле освобождения крестьян от крепостной зависимости и твердо отстаивал их право на землю, видя в этом залог успешного развития земледелия в стране. С 1864 года он пребывал в эмиграции в Швейцарии и в итальянской Флоренции. За границей пробыл 9 лет. В 1873 году вернулся в Украину. И в отличие от брата  – умер в имении декабриста С.Г. Волконского, селе Воронки, в Стародубском уезде Черниговской губернии (ныне Бобровицкий район Черниговской области), где и был похоронен в церковной ограде, рядом с Марией Николаевной и Сергеем Григорьевичем Волконскими, свободным человеком.
Когда в 1989 году я прибыл в Иркутск к новому месту службы, на военную кафедру Иркутского медицинского университета, – продолжает свой рассказ В.А. Чичкалюк, – то обнаружил в Центральном парке могилу Иосифа Поджио.

 

Могила Иосифа Поджио в Иркутске

Вот такие, Александр, наши дела. Я полагаю, что своими рассказами разовью в тебе ещё один дар – дар гида и краеведа по городу Николаеву.
 
Подошло время мне идти в армию. Из военкомата пришла повестка.
– А как поехать учиться в Военно-медицинскую академию? – спрашиваю я у лейтенанта, придя в военкомат. Он удивился и говорит, что очень просто, у нас уже есть двое желающих, а надо по разнарядке пять. Хочешь учиться, проходи медицинскую комиссию и оформляй документы.
– А меня в армию призовут?
– Не поступишь, пойдёшь…
Я радостно отправился домой, а утром счастливым пошёл на работу. Прихожу с работы, а бабушка в слезах. Оказывается, приезжал прапорщик с милиционером и меня хотели принудительно забрать как дезертира, оставили бумагу, чтоб я на следующий день безотлагательно явился в военкомат.
Прапорщик, как увидел меня, аж слюной поперхнулся.
– Марш в строй! – орёт.
Я встал, а тут лейтенант идёт, с которым я вчера разговаривал.
– Ты чего тут делаешь? Пошли со мной.
– Он в армию не хочет идти! – кричит прапорщик.
– Пометьте у себя, я отправляю его на учебу в академию, в Ленинград, – говорит лейтенант.
Стал я проходить медицинскую комиссию. Всё хорошо, у всех врачей годен, а хирург выносит приговор: «У вас расширены паховые кольца, и вы не годны к поступлению в военные учебные заведения».
У меня от этих его слов всё, что могло скатиться, скатилось в носки, липкий пот покрыл бледное лицо, затошнило. Более того, стоматолог сказал, что с металлическими коронками и отсутствием зуба я не годен к службе на подводной лодке. Но вот эта новость меня больше обрадовала, чем огорчила.
– Что же мне делать? Я спортсмен… Только с соревнований по академической гребле приехал, – мой голос дрожал, я готов был заплакать.
В то время, с 8 класса я занимался академической греблей в гребном клубе «Молодость», расположенном на левом берегу Ингула, напротив Стрелки, между старым и новым Ингульскими мостами. Выступали мы на областных и республиканских соревнованиях в Николаеве, Херсоне, Киеве. Имел первый взрослый разряд. Должны были ехать в Тирасполь на квалификационные соревнования, чтобы получить звание «кандидат в мастера спорта», но из-за холеры их отменили. 

 

В гребном клубе «Молодость»
 
Пошёл я в больницу к дежурному хирургу, он меня вечером и прооперировал. Домой, чтобы родители не беспокоились и не нервничали, позвонил, что я с друзьями уехал на рыбалку на море. Через три дня прихожу домой, хромаю, родителям всё рассказал… Тут тренер звонит, зовёт на тренировку, через неделю надо ехать в Псков на юношеское первенство СССР по академической гребле от общества «Локомотив». Пришлось объяснять, что я только после операции и потом уезжаю на учёбу в Ленинград…
Так вот и закончилась моя спортивная карьера.

Из Николаева нас поехало поступать в академию пять человек. Как остальные не знаю, а вот Миша Топорков, закончив военно-морской факультет, в последующем стал начальником кафедры Организация и тактики медицинской службы Военно-морского флота в Военно-медицинской академии.
Успешно сдав экзамены, я был зачислен на факультет подготовки врачей для военно-воздушных сил. Начальниками курса за период обучения у нас было трое: капитан м/с В.А. Самцов, подполковники м/с Я.Б. Новодворский и В.М. Коскин, в последующем все они стали полковниками. Всем им я очень благодарен за участие в моей судьбе.

 

Первый день военной службы. Валера Чичкалюк – слушатель
Военно-медицинской академии. Красное Село. Август. 1972 год

Я попал в восьмой взвод, где в основном собрались ребята из южных городов России, Украины, Кавказа и Средней Азии.

 

Были мы вчера сугубо штатскими… Курс молодого бойца. Красное село. 1972 год
 
Учиться было тяжело, но чрезвычайно интересно! Чтоб стать врачом, мало понять какие органы и системы есть в организме, как и через что проходят нервы и сосуды, какие происходят изменения в тканях при той или иной патологии, надо всё это запомнить по латыни. Только одних костей у взрослого человека 206 и в каждой есть бугорки, ямки и борозды, а мышц и того больше – до 850! Да разве только это… С ума можно сойти! И такое бывало… Но далеко не со всеми.

 

Анатомия… Первый шаг к врачебному Олимпу. Ленинград. 1973 год

Мы, учась, чётко соблюдали традиции, придуманные старшим поколением. Например, сдав «кирпич» – анатомию с гистологией – делали бумажный гроб, клали в него конспекты, рисунки, старые учебники анатомии, гистологии и под радостные крики и восклицания предавали их огню во дворе казармы.
На смену тревогам приходили радость и уверенность в правильном выборе профессии. В медицинских вузах считается, если сдал эти предметы, то точно окончишь институт и станешь врачом.
Мы, как и все, разрабатывали сложные системы по сдаче экзаменов, но они разваливались, и самым надёжным оказывалось наличие знаний в черепной коробке.
На нашем курсе никто и никогда не интересовался друг у друга, кто какую оценку получил, у нас был свой сленг: «вырубил» – это 5, «получил» – 4, «отсосал» – 3.

 

А годы идут… Уже 4-й курс. Ленинград. 1976 год
 
Слегка повзрослев, мы все занимались на кафедрах в научных кружках, проводили исследования, выступали с докладами.

 

Государственные экзамены сданы. Перед новым этапом жизни.
Ленинград. 1978 год

Очень популярен в академии был спорт. На кафедре физкультуры и спорта многие преподаватели были в прошлом олимпийскими и мировыми чемпионами, рекордсменами, ковали в нас силу и стать. Я любил играть в футбол, баскетбол, занимался лёгкой атлетикой, а вот бегать на лыжах, как и все южане, не мог, поэтому кроссы, с такими же «спортсменами» с других факультетов, перебегал по несколько раз, даже в мае, по колени в воде на Финском заливе.
Были и успехи – в 2019 году Валерий Александрович успешно сдал нормы ГТО и был награжден «золотым значком».

 

О спорт – ты мир! Осенний кросс в Сосновском парке.
Ленинград. 1973 год

Многие из наших выпускников, окончив академию и послужив в войсках на всей территории СССР и за рубежом, стали известными учеными, клиницистами, организаторами и даже писателями.
 
В 1978 году лейтенант Чичкалюк заканчивает академию и едет в Ивано-Франковск, Прикарпатский Военный округ. С 1978 по 1983 годы он проходил службу в должностях врача 2-й отдельной роты аэродромно-технического обеспечения 86-й отдельной дальней разведывательной авиационной эскадрильи в городе Черновцы и начальника медпункта 101-го отдельного полка связи в городе Винница.
В 1979–1980 годах выполнял интернациональный долг в Монгольской Народной республике и Демократической Республике Афганистан.

 

В горах Афганистана. 1980


 

Начальник медицинского пункта

В 1980 году Валерий женится на прекрасной девушке Зинаиде, которая подарит ему двух сыновей и дочку.
И вот уже на протяжении многих лет жена поддерживает тепло семейного очага.
 
 

Регистрация брака. 1980 год

После успешного завершения специализаций по психиатрии в 1979 году при интернатуре Прикарпатского военного округа в городе Львов и в 1983 году по неврологии при интернатуре Киевского военного округа в городе Киев, его переводят в лабораторию авиационной медицины, где Валерий Александрович с 1983 по 1987 годы был врачом-специалистом 637-й лаборатории авиационной медицины 24-й Воздушной армии Верховного Главнокомандования (ВГК).

 

На ученье. Развёрнутый медицинский пункт

Здесь В.А. Чичкалюк проводит все лабораторные и специальные исследования летного состава.
С 1987 по 1989 годы он обучался в Ленинграде на факультете руководящего состава медицинской службы Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова по специальности «Психофизиология».
 
 

Кафедра авиационной и космической медицины и группа слушателей
1-го факультета «Психофизиология ВВС»

На распределении в академии В.А. Чичкалюка заметил начальник военной кафедры Иркутского медицинского института полковник медицинской службы Василий Семёнович Шагов и пригласил его к себе в институт на должность преподавателя военной кафедры. Здесь свой полученный опыт медицинского и психологического обеспечения Валерий Александрович продолжил передавать будущим коллегам на кафедре военной и экстремальной медицины Иркутского государственного медицинского университета (ИГМУ), где прошёл путь от преподавателя до заведующего кафедрой. 

 

Преподавательский состав кафедры военной и экстремальной медицины ИГМУ. Иркутск. 1995 год

На этой редкой фотографии вместе представлены 4 полковника медицинской службы, последовательно занимавшие должность начальника кафедры: Иван Леонович Адилханян, Василий Семенович Шагов, Валерий Александрович Чичкалюк и Сергей Борисович Белогоров.
 
 

Офицеры и ветераны кафедры военной и экстремальной медицины ИГМУ. Слева направо: нижний ряд: В.А. Чичкалюк , И.Л. Адилханян, В.С. Шагов;
верхний ряд: С.Б. Белогоров, А.Б. Атаманюк, А.С. Караяни, Г.Г. Гантимуров,
В.В. Годин. Иркутск. 2000 год

 

Начальник военной кафедры Иркутского медицинского института
полковник медицинской службы В.А. Чичкалюк

В 1996 году В.А. Чичкалюк защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата медицинских наук.
Особо следует отметить его постоянные добрые, тёплые отношения и встречи с однокашниками по курсу, факультету и академии, поддержку и участие во всех проводимых мероприятиях, как во время службы, так и в гражданской жизни. Именно это является, по убеждению Валерия Александровича, залогом его успехов в профессии и личной жизни.
 
 

С научным руководителем диссертации профессором
Александром Николаевичем Литвинцевым

Многие Валерины однокашники для его детей теперь не только папины друзья, но и добрые советчики, они являются примером для подражания.
Широкий круг его интересов, активное участие в научной жизни региона способствовали организации в 1997 году лаборатории социолого-психологических исследований (ЛСПИ) в Иркутском институте инженеров железнодорожного транспорта (ИрИИТ), преобразованную в 2003 году в Центр оценки и мониторинга персонала (ЦОМП) Иркутского государственного университета путей сообщения (ИрГУПС) и курса психологии и педагогики в Иркутском государственном медицинском институте (ИГМИ).

 

Сотрудники Центра оценки и мониторинга персонала ИрГУПС и группа
молодёжного резерва (слева направо: нижний ряд – И.В. Козина, заведующая
лабораторией ЦОМП; 3-й В.А. Чичкалюк, начальник ЦОМП;
4-я Н.А. Тетерина, психолог ЦОМП)
 
Сейчас – это Центр развития человеческого капитала ИрГУПС, который Валерий Александрович возглавляет, а курс психологии и педагогики преобразован в кафедру клинической, социальной психологии и гуманитарных наук ИГМУ В том же году Валерий Чичкалюк был избран членом-корреспондентом Международной академии наук экологии, безопасности человека и природы. В 2001 году ему было присвоено учёное звание доцента.

 

Профориентационное консультирование абитуриента. Иркутск. 2015

Создав и последовательно возглавляя с марта 1997 года и по настоящее время лаборатории социолого-психологических исследований (ЛСПИ), Центр оценки и мониторинга персонала (ЦОМП) и Центр развития человеческого капитала (ЦРЧК) Иркутского государственного университета путей сообщения, Валерий Чичкалюк вносит весомый вклад в становление и развитие социолого-психологического сопровождения учебно-воспитательного процесса и в другие, не менее важные для университета научно-практические направления.
Работы много, но большущая семья всегда на первом месте. Дети подарили бабушке и дедушке 6 внуков, с которыми они радуются жизни.

 

С любимыми внуками. Иркутск. 2022 год
 
 

Учёный, педагог, руководитель…

После увольнения из рядов Вооружённых Сил РФ в 2003 году Валерий Александрович продолжил сотрудничество с медицинским университетом, но основным местом работы стал ИрГУПС.
В том же году его избрали членом-корреспондентом Российской академии космонавтики имени К.Э. Циолковского (РАКЦ). Валерий Чичкалюк – автор более 150 научных работ. Он награждён многими медалями Министерства обороны, неоднократно поощрялся ректорами ИГМУ и ИрГУПС. Труд, без которого Валерий Александрович не мыслит своего жизненного пути, оценён по достоинству.

 

Редкие минуты отдыха. Валерий Александрович с друзьями, однокашниками
и коллегами. Иркутск. 2022 год

В этой жизни Валерий Александрович не стоит на месте, не прозябает. У него на это просто нет времени. Он весь и всегда в работе, поиске, изысканиях!
Доброго пути тебе, на жизненном поприще к новым целям и свершениям! И конечно здоровья на долгие-предолгие годы жизни!
 
ИСПОЛИН

     Истинно велик тот человек, который сумел 
овладеть своим временем.

    (Гесиод – древнегреческий поэт)

 

ВАСИЛИЙ СЕМЁНОВИЧ ШАГОВ

С этим удивительным и добрым человеком я познакомился благодаря моему однокашнику по Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова Андрею Дашиевичу Дармаеву, человеку, чья доброта и благородство цементируют и скрепляют дружбу между различными людьми.
Давным-давно он мне как-то позвонил и начал со своего традиционного приветствия, – Слава советским морякам!
– На веки слава! – привычно ответил я.
– Как дела, старый моряк?
– Старых моряков не бывает!
– Саня, – начал он без предисловия, – я дал почитать друзьям твои книги, тоже выпускникам академии, один моложе нас, Валера Чичкалюк, а другой, Василий Семёнович Шагов, постарше. Они в восторге! У тебя нет лишних экземпляров? Тем более у Василия Семёновича скоро день рождения. Хочу им подарить, они будет очень рады!
– Что-то было. Не могу сейчас конкретно ничего сказать, посмотрю. Книги расходятся быстро, да и тираж небольшой…
– Не переживай, поможем.
Поговорив немного, мы, пожелав друг другу доброго здоровья, расстались, а я на следующий день отослал в Иркутск три книги, больше не было.
Недели через три в 10 часов утра раздался звонок.
– Слава советским морякам! – прогремел на том конце вселенной голос Дармаева.
– На веки слава!
– Как дела, старый моряк?
– Старых моряков не бывает! – традиционно отвечаю я.
– Мы тут в кафе принимаем волшебные капли по случаю дня рождения Василия Семёновича Шагова.
 
– Чего так рано?..
– Ты забываешь, что между нами разница в пять часов. У нас сейчас третий час. Потом темнеет рано. И холодно, –35! Даю ему трубочку.
– Саша, здравствуй, Василий Семёнович. Спасибо за твои книги, мне Андрей их сегодня подарил! Ты в Николаеве живёшь, а я родом с Одесской области, так что мы с тобой почти земляки, – он глухо засмеялся.
– Василий Семёнович, с днем рождения Вас! Пусть всё в этой жизни будет у Вас хорошо! Будьте здоровы и всего Вам доброго. Живите долго.
Мы немного поговорили, и я попросил его рассказать о себе, тем более, что Андрей Дармаев сказал мне, что Шагов – это целая эпоха в нашей жизни.
Договорившись о времени, мы расстались.
Но… этот разговор не состоялся по многим причинам и я здесь помещаю то, что сумел добыть.
Василий Семёнович Шагов родился 7 января 1943 года в Украине, городе Балта, Одесской области.

 

Бабушка и дедушка, староверы

Как раньше мы писали в анкетах, социальное происхождение – из рабочих, – смеется он. – С 1949 по 1957 год учился в Балтской школе № 9. Учился хорошо. Но время было тяжёлое, послевоенное, жили бедно, и надо было помогать родителям встать на ноги. Поэтому в 1957 году, после 7 класса, мне тогда исполнилось 14 лет, поступил на работу в Балтскую ремонтно-строительную контору в качестве каменщика. Одновременно продолжал учебу в Балтской вечерней школе рабочей молодежи (ШРМ), которую окончил в 1960 году. После окончания ШРМ поступил в Одесское медицинское училище № 3 (ранее оно называлось Одесское военно-морское медицинское училище).
В 1963 году, в составе спецвыпуска, был призван в Вооруженные Силы СССР, где прослужил на различных должностях до 2001 года. Если посчитать – 38 лет!
В 1963 году в войсковой части 74273 Одесского военного округа принял присягу и был направлен в Венгрию, в Южную группу войск (ЮГВ) фельдшером в войсковую часть 63795. На этой должности прослужил до 1965 года и меня назначили в в/ч 75569 (ЮГВ) фельдшером – начальником аптеки, на врачебную должность. Здесь я послужил до 1968 года, написал рапорт и поступил на учебу в Военно-медицинскую академию имени С.М. Кировы на факультет авиационной медицины, которую закон-

 
чил в 1974 году и был направлен старшим врачом в город Нерчинск, в 23 Воздушную армию (ВА) Забайкальского Военного округа (ЗабВО).
В 1977 году закончил в городе Чита интернатуру по специальности врач-невролог. После её окончания был назначен старшим офицером по медицинскому обеспечению безопасности полетов в городе Чита, 23 Воздушной армии (ВА) Забайкальского Военного округа (ЗабВО), где служил до 1981 года.
С 1981 по1985 годы я – начальник медицинской службы соединения, 23 ВА ЗабВо в Монголии, город Чойр. В 1982 году мне присвоено звание Отличник здравоохранения СССР.
В 1985 году меня назначают начальником учебной части военной кафедры Иркутского Государственного медицинского института (ИГМИ). На этой должности я прослужил до 1987 года и стал начальником кафедры в этом институте, а затем и университете (ИГМИ–ИГМУ).
В период с 1987 по 2001 годы неоднократно повышал квалификацию по вопросам планирования учебного процесса, руководства военной кафедрой.
В 2001 году уволился с военной службы в звании полковника медицинской службы и ушел на пенсию, но продолжил работать на ВК ИГМУ старшим преподавателем и по совместительству – инженером РСО.

 

За праздничным столом. Первый ряд: А.В. Дармаев, В.А. Чичкалюк,
С.А. Кирпичников. Второй ряд: В.С. Шагов, А.В. Стефаниди

С 2006 года и по настоящее время он работает начальником медицинской службы 5 филиала Главного центра геопространственной информации МО РФ.
Василий Семёнович Шагов имеет многочисленные правительственные награды. Он награждён орденом «За службу в ВС СССР III степени», многими медалями, в том числе медалью Н.И. Пирогова, грамотами и ценными подарками от Главкома ВВС, Начальника медицинской службы ВВС, командующего ЗабВО, командиров частей, Балтского райкома комсомола и другими.
 
 

Не стареют душой ветераны


               

Василий Семёнович с друзьями – Андреем Дармаевым и Сергеем Кирпичниковым


 

На даче

Доброго здоровье тебе, дорогой Василий Семёнович и 100 лет жизни! Пусть исполняются все твои помыслы и желания.
 
ALIIS LUCENS UROR /СВЕТЯ ДРУГИМ, СГОРАЮ САМ/

Хороший человек – тот, кто делает большие и
благородные дела, даже если он при этом рискует всем…

(Плутарх – древнегреческий писатель и философ)

 

ИГОРЬ АЛЕКСАНДРОВИЧ МЕРКУШЕВ


Как это было

Март 2019 года подходил к концу. Природа на юге пробуждается рано, всё цвело. Заалели тюльпаны, на тонких ножках стояли нарциссы, а сквозь малахитовую зелень проглядывали жёлтые одуванчики. В воздухе кружились ароматы любви, счастья и чего-то ещё, ласкового, трепетного нежного, от которого хотелось жить и творить.
Большую часть времени я проводил за компьютером, готовя к изданию свою девятую книгу. Писалось легко и свободно. Как писатель я был уже известен, узнаваем и, если меня не обманывали, любим. А это, как известно, окрыляет и заставляет покорять новые высоты.
В этой жизни всё всегда случается вдруг. Так произошло и в этот раз. Вечером раздался телефонный звонок. Надо сказать, звонят мне много, поэтому ничего противоестественного в этом не было. Голос звонившего был тихий и певучий. В нем не слышалось какого-то подобострастия, а наоборот, присутствовала уверенность, твёрдость и решимость. По тембру голоса, манере говорить, громкости речи, её скорости, высоте и окраске звучания можно понять внутреннее состояние того, с кем ты разговариваешь, и судить о его характере. Речь собеседника была абсолютно чёткой, выверенной, гладкой, членораздельной, без запинок и долгих протяжных гласных.
– Александр Витальевич?..
– Да, слушаю Вас.
– Это Меркушев, Игорь Александрович из Санкт-Петербурга. Я тоже заканчивал VI факультет Военно-медицинской академии, только на два года позже, чем Вы. Вашим начальником курса был Самбуров, Юрий Сергеевич, а у нас 1–2 курс Шеляпин,
 
Владимир Иванович, а с 3 по 6 курс – Климовец-Брищук, Григорий Дмитриевич. Вы меня, конечно, не помните, а я помню слушателя Финогеева. Старших всегда помнят, на них равняются, им завидуют, берут пример…
Он говорил, а я слушал, не перебивая, веруя всё больше и больше, что со мной говорит учёный, лектор и педагог. Пройдя достаточно большой жизненный путь, я вывел для себя незыблемое правило, никогда не перебивать человека, не задавать ему во время его речи никаких вопросов… Он сам всё скажет, не надо ему в этом помогать и мешать.
– Я в интернете прочитал Ваш рассказ «Круиз», в нем есть стихотворение, это Ваше?
– Моё…
– Я им очень впечатлён. Нисколько не погрешу, если скажу, что оно затронуло мою душу, выплеснуло в моем творческом порыве бурю эмоций. Можно я на них положу музыку?
Это было настолько неожиданно, что я даже растерялся. Вроде бы в этой жизни видел всё и прошёл через многое, но такое… Профессиональные поэты мне говорили: «Писать прозу умеешь, вот и пиши её, а о стихах забудь! Не твоё это…». А тут вдруг песня…
– Вы хотите написать песню? – наверное, мой вопрос со стороны прозвучал глупо и несуразно.
– Песню написали Вы, а я только облачу её в музыку. Очень напевные и лиричные стихи.
Он замолчал.
– Я согласен, – опять глупо изрек я, – А как Вы меня нашли?
– У нас есть общие знакомые, братья Симоновы – старший, Александр Михайлович, учился с Вами, а младший, Михаил, со мной. У Саши я и взял Ваш телефон.
Саша был на курс старше, но сейчас это не имело значения.
Честно сказать, я настороженно принял это предложение.
Буквально за три дня он сделал аранжировку, подобрал иллюстрации в интернете и записал видео.
Игорь выставил песню в «Одноклассниках». Это было для меня, как взрыв разорвавшейся бомбы.
Дрожащей рукой я открыл её. Полилась музыка на фоне замечательного клипа, и появились титры: слова Александра Финогеева, музыка и исполнение Игоря Меркушева.
Это получилась не просто песня «Ты ушла», в исполнении композитора, но и замечательный клип, созданный Игорем Александровичем!

 
 
Скриншот видеоклипа «Ты ушла»
 
Для меня это был просто шок! Песня во мне, я ещё понимаю, но я в песне!.. Об этом узнали буквально все. Было много положительных и одобряющих откликов.
Так образовался наш творческий тандем, переросший в крепкую мужскую дружбу. Я знакомил его со своим творчеством, интересовался событиями в жизни Военно-медицинской академии и жизнью славного города на Неве.

 

Набросок нот песни «Морская служба!

У меня было много стихов о любви, написанных, исключительно, рукой этой страсти, ведь именно она толкает людей к несусветным высотам творчества, были и гражданские стихи. За относительно короткий период Игорь Александрович написал на них более десятка песен, оформил их в виде клипов и спел.

Мы в детстве повзрослеть скорей мечтали…

Стало интересно, а кто он такой, этот Игорь Александрович Меркушев? О другом человеке всегда хочется знать больше, чем о себе.
Игорь родился 3 августа 1956 года в Челябинске. Его родители – простые служащие, с потрясающим трудолюбием. Именно этим они отличались от многих других: никакого чванства, зависти и желания наживы. Всё скромно, жизнь по средствам, с обязательностью выполнения обещанного и огромным желанием сделать свою жизнь интересной и насыщенной, а самое главное – чтобы дети были здоровы, ни в чем не нуждались и не испытывали зависти к другим от какого-либо имущественного недостатка.
 

Родители

Его отец, Александр Григорьевич Меркушев (1929–2020), родился в Курганской области, Щучанском районе, деревне Ягодное. В 15 лет уехал в Челябинск, где закончил ремесленное училище.
 
В 1948 году его призвали в армию, служил в танковых войсках в музыкальной роте. Александр Григорьевич профессионально играл на баяне, причем выучился играть на нём самостоятельно. С этим баяном была связана вся его последующая жизнь: армия, музыкальный коллектив в ДК завода имени Колющенко…
Окончив институт культуры, Александр Григорьевич работал концертмейстером, руководил оркестром, хоровыми коллективами, вокально-инструментальными ансамблями в ряде организаций, в том числе и клубе областной больницы города Челябинска.
 

Игорь в детском саду с отцом. 1960 год

В раннем детстве Игорь тоже приобщился к музыке. Он окончил музыкальную школу, играл на гитаре, фортепиано, ударных инструментах, аккордеоне, контрабасе и синтезаторе пианино. Был хорошо знаком с музыкантами ВИА «Ариэль».

 

Фото ВИА «Ариэль», подарок солиста и гитариста группы Льва Гурова
(в первом ряду слева)
 
Мама, Меркушева (Казьмина) Галина Тихоновна (1935–2019), уроженка села Поворино Воронежской области. После школы она закончила фельдшерское училище, а затем Челябинский медицинский институт, получила квалификацию врача-психиатра.

 

С мамой. 1959 год

Занимаясь в танцевальном кружке при ДК завода имени Колющенко, она познакомилась с его отцом, баянистом, от которого веяло достатком и желанием нравиться, трезвостью, аккуратностью и обязательностью.
В 1961 году у них родилась ещё и дочь, Ирина, сестра Игоря. Она тоже врач.
Меркушев вспоминает:
Появившись на свет, я был хилым, бледным, с выраженным диатезом, плаксивым и беспокойным ребёнком. Чтобы спасти сына и поставить на ноги, отец отвез меня в деревню Ягодное к своим родителям, где бабушка меня откармливала и отпаивала коровьим молоком. Постепенно я превратился в пухленького розовощекого мальчугана-егозу, гиперподвижного ребенка.
Деревня Ягодное стала моим детским лагерем, где я жил всё лето, иногда приезжал туда и зимой. Жизнь там была весёлой, вольготной и закалила меня.

 

Во дворе дома в деревне Ягодное. 1963 год
 
Я уверен, что моё сегодняшнее здоровье – это следствие моих босоногих походов по полям и лесам, лазанье по березам и беганье по лужам, купания в озёрной воде, катаний на лодке для установки и сбора сетей с карасями, верховой езды на лошадях при перевозке волокуш с сеном… И, наконец, «вдыханья» ароматов цветущих трав, конского пота и, даже, запаха навоза. Здесь я возмужал, здесь сформировался мой характер.
Деревни уже нет 50 лет, но она всегда живет в моём сердце, и во время моих редких наездов в Челябинск я обязательно приезжаю туда. Прихожу на место бывшей избы, стою на берегу заросшего озера, вспоминаю о прожитых здесь годах. И становится очень грустно… Грустно, что детство уже никогда не вернется.


 

Березка детства


 

С отцом и дарами леса. 2018 год
 
 

На месте прежнего дома в деревне. 2018 год

Школьная пора

В 1963 году Игорь пошел сразу в две школы – обычную и музыкальную. Правда в музыкальную школу его сначала не брали, не находили у мальчика «слуха», но благодаря личному знакомству отца с директором школы, он начал там обучаться по классу фортепиано.
Учеником он был очень активным, участвовал во всем и везде. Любое новое начинание в школе – и он уже там: драмкружок, секция по баскетболу, футболу, хоккею… В драмкружке играл главные роли, участвовал в соревнованиях по баскетболу, легкой атлетике, футболу, был капитаном команды КВН, играл в двух вокально-инструментальных ансамблях, а в школьном был его руководителем.

 

Школьные годы чудесные, с дружбою, с книгою, с песнею…

Спорт и музыка сопровождали Игоря всегда.
Он сильно увлекался фотографией, много снимал. В дальнейшем фотосъемка стала его неизменным хобби.
 
 

Роль разведчика в спектакле драмкружка школы. 1972 год

По большому счёту, Игорю заниматься было некогда, хотя учился он хорошо и был одним из лучших учеников в школе. После её окончания собирался поступать в медицинский институт.

 

Выпуск музыкальной школы. 1970 год


 

На этапе городской эстафеты. 1972 год
 
В начале 10 класса к нему подошел тренер команды медицинского института и сказал, что слышал о его планах поступать в мединститут. После его подтверждения, заявил, что если он будет бегать за команду института, то его примут «без экзаменов», то есть с экзаменами, но вроде бы как без них….
Но тут произошел очень важный, определивший дальнейшую судьбу Меркушева, случай. Его одноклассник, Дима Левчук, предложил ему подать документы в Ленинградскую Военно-медицинскую академию имени С.М. Кирова и стать военным врачом.

 

Родственники и друзья провожают Игоря на учебу в Ленинград. 1973 год

В 1973 году он окончил школу и сам, без помощников и воздыхателей, уехал в Ленинград.

Новый этап жизни, военный

С приездом в Ленинград у Игоря начался новый, уже взрослый и самостоятельный этап жизни. С Московского вокзала он добрался до улицы Лебедева, где располагался главный штаб академии. Ему рассказали, что с Балтийского вокзала на электричке надо ехать в Красное Село, где находится лагерь Военно-медицинской академии.
Дальше… дальше всё, как в тумане: огромная палатка, большая, двухъярусная кровать, лопаты, веники, носилки, работы от палатки и до отбоя, нестерпимое чувство голода и невыносимая жара (в том году было очень жаркое лето), редкие часы для самоподготовки и щемящая душу грусть от разлуки с родным домом и родственниками.
Он каждый день писал домой письма, а перед каждым экзаменом ещё и своей учительнице – Вере Феодосьевне Колесниковой. Она была его талисманом.

 

С классной руководительницей В.Ф. Колесниковой. 2019 год
 
И до сей поры Игорь Александрович постоянно поддерживает с ней связь, звонит ей и всегда навещает, когда приезжает в Челябинск.
После первого экзамена у Меркушева наступило прозрение, а с ним и шок. До него наконец-то дошло, что военные – это не только красивая форма, но и жизнь по Уставу, в казарме, потом служба 25 лет… Хотелось все бросить и бежать домой! Но позор неудачника рушил гордыню, было стыдно возвращаться вот так просто. Ломая себя, он принял решение идти дальше по этому пути.
Успешно сдав все экзамены и пройдя медицинскую комиссию, Игорь Александрович Меркушев был зачислен слушателем на IV факультет подготовки врачей для Военно-морского флота.
В академии было всякое: бессонные ночи нарядов, тренировки, выступления на соревнованиях (команда его курса по футболу была 2 года подряд чемпионом академии), участие в художественной самодеятельности… И, конечно, учёба, учёба и ещё раз учёба, тяжёлая, но интересная – познание и освоение благородной науки врачевания.

 

Футбольная команда 2 курса IV факультета. 1974 год

 

На концерте в клубе Военно-медицинской академии. 1975 год
 
 

Выступление перед детьми в детском доме. 1975 год

Их инструментальный ансамбль играл на танцах в клубе академии, разных институтах и организациях, и даже на свадьбах однокурсников.

 

На экзамене по марксистско-ленинской диалектике. 1975 год

Однажды, играя на свадьбе слушателя курсом моложе, ему приглянулась одна девушка, с которой он познакомится чуть позже. Она училась на историческом факультете ЛГУ имени Жданова.
На первом свидании я узнал, что девушку зовут Ириной, и я понял – это судьба. Фамилия ее была Мелехова. Дело в том, что в июне 1966 года, это было перед четвёртым классом в пионерлагере на берегу озера Еловое на Южном Урале, мне нагадали, что мою жену будут звать Ира (я чётко видел это имя на руке при гадании сажей).
В январе 1978 года мы поженились.
Её отец был тоже родом из Челябинска и тоже военным врачом (главный нейрохирург в Западной группе войск в Польше, а затем в Приволжском военном округе).
 
 

28 января 1978 года. Ленинград

Воспоминаний много, жизнь очень активная. Казалось, учиться некогда, так как всё время чем-то отвлекали – разгрузкой вагонов, сбором овощей, выступлениями на соревнованиях по легкой атлетике за факультет и профсоюз, на соревнованиях по лыжным гонкам в Кавголово, шефскими мероприятиями, торжественными собраниями…
Помимо того, я был курсовым фотографом и выпускал стенгазеты. На курсе была оборудована фотолаборатория, в которой я проводил многие часы. Учил своих однокашников печатать фотографии.
Один был забавный случай.
Со мной в комнате жил Петр Алексеевич Козленко, украинец, простой парень из деревни, очень надежный и добрый товарищ. Он ничего не делал в малом объёме: три стула держал зубами вертикально над собой, тягал гири... Научившись печатать фотографии, он отправлял их на родину десятками в одном конверте. Однажды Петя оставил на тумбочке в комнате в кювете с фиксажем несколько фотографий. В эту кювету кто только что не бросал. И надо же, через 3-4 дня на фотографии появились цветные оттенки! Все приходили в восторг и изумление! А он, делая важное лицо, говорил, что уже научился цветные фотки печатать. Надо сказать, что в последующем, уже проходя военную службу в Севастополе в санитарно-эпидемического отряде (СЭО), он немало заработал на цветной фотографии и даже смог оплачивать учебу дочери во Франции.
Учить предметы приходилось поздними вечерами и ночами. Учеба давалась легко, вероятно своевременно осознал, что все предметы надо вовремя учить. Уроком послужил зачёт по костям черепа на кафедре анатомии, который я сдал лишь на седьмой раз! Зато потом все официальные 4 зачета по анатомии сдавал единственный в группе с первого раза.
На экзамен по гистологии на 2 курсе шёл абсолютно уверенным в знаниях, препараты угадывал на просмотр в лампу, а не в микроскоп.
В общем, очень благодарен школе жизни, которую получил в академии во время учебы у уважаемых до настоящего времени преподавателей. Многих помню по имени и отчеству…
Увлечения наукой во время учебы трансформировались – первоначально на 4 курсе проявлял интерес к психиатрии (мама психиатром была), затем к гинекологии (неудачный поход на кафедру и отсутствие дежурного преподавателя в тот момент были мне сигналом, что не моё), и на 5 курсе к терапии.
Владимир Иосифович Гущ, преподаватель, привил нам интерес к терапии, и под его руководством я подготовил первое своё выступление на военной научной конференции слушателей (ВНОС) о больном с синдромом Марфана (наследуемое заболевание соединительной ткани, характеризующееся патологическими изменениями сердца и сосудов, опорно-двигательного аппарата и глаз).
На 5 и 6 курсах с нашим 10-м взводом стал работать куратор – подполковник медицинской службы Геннадий Николаевич  Новожилов – старший преподаватель кафедры военно-морской и радиационной гигиены.


 

Геннадий Николаевич Новожилов

У меня сохранились его записки с характеристиками наших слушателей.
В дальнейшем именно Г.Н. Новожилов сыграл важнейшую роль в определении моей судьбы.
После окончания академии он стал руководителем моей научной работы, а в 1982 году пригласил меня на должность младшего научного сотрудника на кафедру военно-морской и радиационной гигиены.
Он же был моим руководителем по кандидатской диссертации (защита состоялась в 1988 году), а затем уже после увольнения из рядов ВС консультировал при подготовке докторской диссертации (защита состоялась в 2000 году, научным консультантом официально был профессор Борис Иванович Жолус, на тот период также уволившийся из ВС РФ.

 
 

6 курс VI факультет 10 взвод. До окончания Военно-медицинской
академии остаётся полгода

Учился Игорь хорошо. В 1979 году он закончил академию с красным дипломом и был направлен для дальнейшего прохождения службы в Москву на Командный пункт Главнокомандующего ВМФ на должность начальника медицинского пункта, где прослужил до 1983 года.
Параллельно, под руководством Г.Н. Новожилова, начал научные исследования по обитаемости военных объектов.
В 1982 году начальник кафедры военно-морской и радиационной гигиены Военно-медицинской академии, полковник медицинской службы Виктор Георгиевич Чвырев был назначен в Главное Военно-медицинское Управление Министерства обороны главным гигиенистом Министерства обороны Российской Федерации, а начальником этой кафедры стал Геннадий Николаевич Новожилов, наставник Игоря и его научный руководитель. На кафедре произошла подвижка в должностях и освободилась должность младшего научного сотрудника, на которую его планировали взять. Вот тут-то и начались козни кадровиков академии и Генерального штаба ВМФ, которые продолжались около года, каждый стремился на кафедру назначить своего человека. Искали крамолу везде, лишь бы найти причину и не пустить старшего лейтенанта Меркушева на работу и службу в академию, на кафедру. И вот тут свою главенствующую роль сыграл красный диплом!
Игорь Александрович вспоминает:
В академию я прибыл 14 декабря 1983 года. Полковник Г.Н. Новожилов принял меня хорошо, но заявил, что будет очень тяжело, «будут кости хрустеть от всего, но терпеть, терпеть и терпеть».
И я терпел… У меня было 16 внештатных обязанностей, не считая занятий и научных исследований…
Отвечал за научную работу кафедры, работу научного кружка слушателей, за выпуск стенгазеты, хранение кафедральной кассы взаимопомощи, входил в нештатные формирования по Гражданской обороне академии, отвечал за обеспечение временного хранения сейфов с секретной документацией на кафедре, привлекался к организации и обеспечению проведения разного уровня научных мероприятий академии, был нештатным дознавателем академии...
 
Сегодня я не могу сказать, что проведённые на кафедре 18 лет были для меня счастливым временем. Я не хочу сейчас вспоминать, сколько несправедливостей пришлось вынести от «друзей-товарищей» по вполне понятным причинам, ведь я сразу вошел в постоянный состав академии и встал в очередь на квартиру. А ведь за полгода до этого на учебу на I факультет на кафедру взяли шесть офицеров и двух офицеров в адъюнктуру, которые только и мечтали занять эту должность. Я им всем был костью в горле! Кроме того, все считали меня «любимчиком» начальника кафедры.
Сегодня я с благодарностью вспоминаю некоторых моих старших товарищей, которые были настоящими со мной, поддерживали меня и помогали во всём. Не буду писать их фамилии, дабы не вызывать неудовольствие у других. Но хочу высказать свою признательность и благодарность учителям – В.Г. Чвыреву, Г.Н. Новожилову, А.А. Березину, П.А. Салееву, Б.И. Жолусу. Храню о них добрую память.

 

Поздравление с 80-летием первого начальника кафедры Военно-морской
и радиационной гигиены Владимира Александровича Морева. 1984 год


 

Сотрудники и ветераны кафедры военно-морской и радиационной гигиены. 2000 год

В общем, я прошёл, с одной стороны, суровую, а с другой – прекрасную жизненную школу, защитил в 1988 году кандидатскую, а затем в 2000 году и докторскую диссертацию по-новому, медико-экологическому направлению.
 
Хочу, как автор этого очерка, высказать свое впечатление о военном периоде жизни своего друга. Я тоже прошёл длинную, в 26 лет, дорогу военно-морской службы, испещрённую штормами и штилями. Пройдя эту суровую школу бытия, особенно в лейтенантские годы, я могу воочию себе представить, как сложно было этому человеку, когда большинство тебя презирает и ненавидит, когда постоянно надо держать себя в руках, когда приходится жить в раковине, высовываясь лишь когда все спят, когда ни направо, ни налево, ни кружку пива… Мне было легче в том плане, что я служил на корабле с экипажем в 300 человек, и был единственным представителем, способным оказать медицинскую помощь в открытом море, много оперировал… Из них никто не знал, кто следующий ляжет на операционный стол, поэтому со мной вели себя подобающе, а потом и полюбили. Я очень скоро оперился, а мой беззаботный и веселый характер быстро красил всё черное в радужные цвета. А потом, куда можно сослать с корабля?.. На другой корабль?.. А здесь?.. АКАДЕМИЯ!!! 18 лет в таком режиме!.. Если честно, я бы просто-напросто так не потянул! И обидчиков бы наказал, и сам пострадал.

 

Начальник Военно-медицинской академии генерал-полковник Ю.Л. Шевченко вручает И.А. Меркушеву диплом доктора медицинских наук. 2000 год


 

Новоиспечённые доктора медицинских наук. 2000 год

На кафедре Игорь Александрович разрабатывал аспекты медико-экологического обеспечения, читал лекции на командирской подготовке.
 
 

На кафедре. 2001 год.

В 2001 году он из Вооруженных сил демобилизовался. Началась новая и не совсем понятная гражданская жизнь.

В жизни гражданской…

Как бывший военный и тоже врач, я могу с определенной уверенностью сказать, что, демобилизовавшись, я тоже растерялся в этой новой гражданской жизни. Никогда не считая себя по уши военным, уверен, что жизнь по чёткому распорядку куда проще и легче вселенского хаоса, который творится в этой самой жизни гражданской.
Вот и у Меркушева поначалу непросто складывался его дальнейший профессиональный путь, с трудом приходилось адаптироваться в тот сложный период 2000-х годов, годов развала всех государственных систем и хаоса в стране.
Он искал себя. Короткое время был заместителем главного санитарного врача Октябрьской железной дороги, с 2003 по 2004 годы работал в Комитете по природопользованию Санкт-Петербурга, затем заместителем директора по науке в НИИ радиационной гигиены, снова в Комитете, потом в ряде коммерческих медицинских организаций.

 

Игорь Меркушев был экспертом-экологом в строительной компании, отбирал пробы грунта на исследования, проводил экспертизу и участвовал в начальном этапе строительства нового стадиона Газпром-Арены.
 
В это время его приглашают в Университет физической культуры имени П.Ф. Лесгафта на кафедру гигиены на должность профессора.
В 2008 году друг и коллега по кафедре академии Ильдар Муназатович Ахметзянов, уезжая в Москву, предложил ему работу в Комиссии по здравоохранению и экологии Законодательного Собрания Санкт-Петербурга на должности главного специалиста профильной комиссии по санитарно-эпидемиологическому благополучию и экологической защите населения Санкт-Петербурга. В Собрании он проработал до июля 2017 года, руководя аппаратом впервые созданной постоянной комиссии по природопользованию и экологической безопасности.

 

На заседании комиссии по здравоохранению и экологии с депутатом О.Е. Сергеевым

Работая там, ему удалось сформировать экспертное экологическое сообщество, объединить усилия специалистов для решения насущных проблем.

 

Работа с сообществом экспертов. 2015 год

Были и успехи, и неудачи…
Из-за огромной работы в Законодательном Собрании Санкт-Петербурга Игорю Александровичу пришлось постепенно сокращать свое присутствие в университете. В итоге, в 2015 году он оттуда уволился.
В ходе деятельности в составе аппаратов Комиссии удалось подготовить и выпустить 2 книги по проблемам обеспечения населения Санкт-Петербурга доброкачественной и физиологически полноценной питьевой водой.
 
 

Выступление на конференции. 2016 год


 

Книги И.А. Меркушева на выставке в Российской национальной библиотеке (РНБ) имени М.Е. Салтыкова-Щедрина

После увольнения на пенсию из Законодательного Собрания, ему было предложено продолжить работу на общественных началах в экспертном совете.
Работа велась достаточно эффективно.
В 2019 году в рамках международного экологического форума «Экология большого города», Игорь Александрович руководил заседанием круглого стола (был модератором), и по результатам работы направлял обращения к исполняющему в то время обязанности Губернатора Санкт-Петербурга А.Д. Беглову, вел переписку с органами федеральной и региональной государственной власти по вопросам экологической безопасности.
 
 

И.А. Меркушев – модератор круглого стола на международном экологическом форуме «Экология большого города». 2019 год

В короткие минуты отдыха он продолжал заниматься музыкой, реализовывал свои музыкальные фантазии. И лишь после травмы, в 1999 году (отрезал на даче пилой через сустав себе указательный палец правой кисти), он не мог думать о полноценной игре на фортепиано и подарил его Дворцу детского творчества Красногвардейского района Санкт-Петербурга.

 

Но без музыки жизнь свою он не подставлял, именно в ней находил покой и упоение. Он купил себе синтезатор, стал играть любимые с детства музыкальные классические произведения и собственные импровизации, писал песни, создавал к ним замечательные клипы.
 
 

Вдохновение…

Однажды, прочтя стихотворение белорусского поэта Владимира Стречина «Изящный силуэт», он сразу на эти слова создал мелодию. Вечером, после работы, сыграл мелодию на синтезаторе, очень быстро записал ноты, а потом и аранжировку. Так появилась эта песня и клип на нее.

 

Началось сотрудничество с этим поэтом. На его стихи он написал шесть песен и сделал к ним клипы. Также им написан цикл из шести песен и клипы к ним на стихи Николая Рубцова.

 

В общей сложности И.А. Меркушев написал около 40 музыкальных произведений!
 
По окончании академии и до сегодняшнего дня Игорь фактически принял на себя обязанности организовывать все мероприятия курса: встречи, сбор средств на благотворительные цели, организация помощи однокашникам в трудной ситуации.
Подготовил видеоклипы всех академических песен, которые слушатели пели, собираясь по вечерам в холле или умывальнике, на колхозных работах, в Красном селе…
Еще находясь на кафедре, он ввёл традицию «последних четвергов» месяца, когда однокашники собирались для общения и организации помощи своим друзьям, родственникам, празднований событий курса.
Завел и поддерживал сайт курса, на котором разместил все фотографии жизни курса, начиная с Красного Села 1973 года и по настоящий период.
Как шутят однокашники, – смеётся он, – я – президент курса, и только с моего разрешения можно уходить … Но я такого разрешения никому до сих пор не давал !

В настоящее время Игорь Александрович Меркушев работает в Национальном государственном университете имени П.Ф. Лесгафта. Он профессор кафедры профилактической медицины и основ здоровья.

 

Кафедра профилактической медицины и основ здоровья


 

Занятия со студентами
 
 

На даче

Своими увлечениями считает:
- работу на даче, где практически всё сделано его руками;
- путешествия, особенно на машине, и чем дальше, тем лучше… От спокойной езды получает удовольствие. Часто посещает парковые комплексы Ленинградской области. Здесь отдыхает душой и телом, здесь хорошо думается. Любимым местом отдыха считает Пушкиногорье. Были поездки в Таганрог, Петрозаводск, Челябинск.

 

Редкие минуты отдыха

 
               
Город над вольной Невой, город нашей славы трудовой…
 
Он обожает музыку самого разного стиля – от классики до блюза, джаза и рока. Но больше по душе лирика. Особенно нравятся Бетховен, Моцарт, Чайковский, Pink Floyd, Queen, Enigma, Ариэль, Поющие гитары, Цветы, Юрий Антонов и многие другие. И конечно пишет сам прекрасные лирические песни.

 

Книга в подарок от автора Александра Финогеева

Любит печь пироги, радуя этим родных и близких.

 

Пироги своими руками


Ещё Игорь Александрович руководит курсовым сообществом, организует все мероприятия с однокашниками по академии: встречи, помощь, поздравления и т. д.
 
 

На юбилейной встрече курса. 2018 год

Самым ярким и священным для себя считает семью. Она его мир, счастье, любовь и крепкий тыл. Боготворит внучку Аришку, свою главную помощницу во всех его делах на даче.

 

 

С внучкой Аришей
 
Сын, Станислав закончил в 2001 году Военно-медицинскую академию имени С.М. Кирова. В настоящее время – военный пенсионер. Жена Ирина Юрьевна – учитель истории в одной из школ Санкт-Петербурга.
Хочется закончить это повествование о замечательном человеке – Игоре Александровиче Меркушеве – его пожеланиями нам всем.

Благодарю судьбу за нежность,
Благодарю судьбу за щедрость,
Благодарю за преданность и верность,
Благодарю, благодарю, благодарю!..
Моим Друзьям за выдержку, плечо и верность,
И недругам Моим – за откровения и смелость!
Моим учителям за строгость их, терпение и честность!
Моим Родным за их любовь, души тепло и нежность,
Благодарю, Благодарю, Благодарю!!!


 

Здоровья тебе, мой хороший, и счастья на долгие, долгие годы!
Пусть у тебя всё и всегда будет хорошо!
Быть добру!







 
НА ФЛАГ И ГЮЙС!..

У моряка нет трудного или легкого пути, есть только один путь – славный.

(П.С. Нахимов – российский флотоводец)

 

ГРИГОРИЙ НИКОЛАЕВИЧ ШЕВЧЕНКО


На эскадренный эсминец «Благородный» я пришел в августе 1978 года, прослужив год на Гвардейском Большом противолодочном корабле (БПК) «Сообразительный». Правда с декабря 1977 года и по май 1978 года включительно был откомандирован на Малый ракетный корабль (МРК) Крымской Военно-морской базы и убыл в Красное море, в район боевых действий между Эфиопией и Сомали, для выполнения интернационального долга. По завершению этого похода окончил в Севастополе интернатуру по хирургии и, как сказал выше, в конце августа 1978 года направлен для дальнейшего прохождения службы на эскадренный эсминец «Благородный» начальником медицинской службы, прослужив на нём шесть лет, из которых около 4,5 лет провёл в море.
Романтика?
Нет – служба!
Прежде чем перейти к основному герою этого очерка, я хочу рассказать немного о корабле – эсминце «Благородный – с экипажем в 312 человек, корабле-труженике, пахаре морских просторов. Он чаще был в море, чем в базе.
Эскадренный эсминец «Благородный» построен в 1955 году на заводе имени 61 коммунара в городе Николаев, спущен на воду и принят в состав Черноморского флота в 1957 году.
 
 

Эсминец «Благородный»

В августе 1959 года «Благородный» совершил свой первый поход на боевую службу в Средиземное море. Этих боевых служб у корабля-труженика было великое множество, каждый год по 5,5 месяцев и более. Он выполнял задачи рекогносцировки албанских берегов для организации базы, в 1960 году обеспечивал эвакуацию советских специалистов из албанского города Влеры. В период обострения арабо-израильского конфликта с 5 по 30 июня 1967 года «Благородный» обеспечивал советское военное присутствие в Сирии с заходом в порт Тартус.
В ноябре 1976 эскадренный эсминец выполнял задачи боевой службы в Атлантике с заходами в порты Гвинеи – Конакри, Бенина – Котону, Анголы – Луанда, охранял судоходство и обеспечивал связью самолёты Ту-95 по маршруту пролета.
Выполняя задачи боевой службы в Чёрном и Средиземном морях, корабль совершал заходы в порты Варна – Болгария, Сплит и Дубровник – Югославия, Тартус – Сирии и Тунис – государства Тунис.
В августе 1982 года, выйдя из Севастополя и обогнув Европу, корабль прибыл в Кронштадт, где был передан в состав Ленинградской Военно-морской базы.
В 1989 году, приказом Министра обороны СССР эсминец «Благородный» был исключён из состава ВМФ СССР и расформирован, а в 1992 году продан на слом в Португалию.
Очень трогательно о судьбе кораблей сказал великий русский писатель Валентин Пикуль: «Корабли – как и люди. Рождением своим приносят радость и поселяют в сердце печаль своей гибелью. Редко они доживают свой век на почётном приколе гаваней, словно на заслуженной пенсии, чаще их поглощает огонь или пучина…».
Я в своей довольно долгой флотской жизни служил на нескольких кораблях, в штабе бригады и хочу сказать, что на эсминце «Благородный» была очень дружная офицерская кают-компания. Это – сплочённая семья единомышленников. Здесь всё было общее: единые мысли, единые цели, единые задачи…
Как и в каждой семье её обитатели и смеются, и ругаются… Всё бывает. Но всё это по-семейному, без злобы и мести.
Климат в семье зарождается её родителями, а на корабле – командирами корабля и его заместителями. И каким они его заложат, так и будут здесь жить, служить последующие экипажи.
Конечно, малое количество офицеров на «Благородном, которые встречались вместе лишь в редкие минуты стоянки корабля у пирса, в базе, или на якоре в море, тоже давали толчок к сближению и сплачиванию коллектива.
Это лишь краткие штрихи биографии корабля-моряка, корабля-труженика, на котором с 1979 по 1984 годы Григорий Николаевич Шевченко был командиром корабля.
 

Анализируя его жизнь, я всегда поражался и удивлялся тому, как крестьянский парень, выросший в лесостепной зоне Полтавщины в сотнях километрах от моря, видевший водоём лишь возле дома, стал классным моряком, МОРЯКОМ в полном смысле этого слова.
Он и внешне более походил на трудягу-крестьянина, землепашца, чем на моряка: круглолицый, кряжистый, приземистый, плотного телосложения.
Но повторюсь ещё раз, он стал очень грамотным моряком: думающим, готовым принять судьбоносное решение в считанные секунды. Он был для экипажа и отцом, и командиром. Моряки его помнят, чтят и очень уважают.
Родился Григорий Николаевич 15 января 1949 года в селе Тарнавщина Лубенского района Полтавской области, что в 120 километрах от областного центра.
В этом селе в гостях у семьи Шевченко я, будучи уже в отставке, был два раза и видел этот тихий, удивительной красоты дивный край. На большом подворье стоял добротный, красивый дом из красного кирпича. Сразу за домом простирался огромнейший огород. И чего на нём только не росло…
Раненько утром, проснувшись, я шёл туда и досыта насыщался малиной, крыжовником, смородиной и абрикосами с персиками.

 

Я в гостях у Григория Николаевича. Тарнавщина. 2012 год

Сразу за огородом шла дорожка, за которой рос кустарник, а за ним простирался огромнейший ставок (озеро). Может именно его водная гладь и пленила сердце юного Григория. И стал этот мальчик не продолжателем отцовской стези хлебороба, а начал изучать военно-морское дело, заразив этим и родного брата, Василия, который в последующем тоже стал военно-морским офицером.
Отец Григория Николаевича, Шевченко Николай Григорьевич (1919-2011), имел за плечами семь классов. В 1939 году был призван в армию.Прошёл всю Великую Отечественную войну артиллерийским разведчиком, дважды ранен. День Победы встретил под Прагой.
В 1946 году Николай Григорьевич демобилизовался в звании старшины. За ратный труд награждён орденами Красная Звезда, Отечественной войны I степени, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги» и многими другими. В мирное время работал бригадиром и председателем колхоза в родном селе Тарнавщина.
Мирный труд Николая Григорьевича тоже оценен по достоинству, он награждён орденом Знак почёта, медалью «За трудовую доблесть».
В составе делегации передовиков сельского хозяйства Украины в 1970-е годы посещал Польшу и Чехословакию.

Читая наградные листы отца периода Великой Отечественной Войны, – рассказывает Григорий Николаевич, – понимаешь, что отец воевал храбро и умело… Таким был и в жизни: требовательным к себе, в семье и на работе… Характерными его чертами были ответственность, порядочность и аккуратность. Он умел в работе выделять главное, прислушивался к мнению других. У всех, кто его окружал, пользовался заслуженным авторитетом и уважением. Николай Григорьевич прекрасно пел, был душой любой компании. Очень любил мастерить, рисовать…
Наш добротный дом и уютный двор, расположенные на берегу чарующего ставка, обустроен его руками. Нас с братом Василием он с детских лет тоже приучал к труду и бережливости, научил разбираться в технике. Мы с малолетства работали на огороде, в поле, водили мотоцикл, машину.
Мама, Шевченко (Кузьменко) Галина Кузьминична (1926-2008). Закончив с отличием сельскохозяйственный техникум, работала в колхозе агрономом.
Мама была умной, спокойной, справедливой, очень мудрой и эрудированной женщиной. Она много читала, была для нас духовным и идейным наставником. На примерах прочитанного, прививала нам с братом доброту и порядочность, ограждала от недостойных проступков.

 

Хлеб всему голова… Родная Полтавщина. Григорий и Василий с родителями,
Николаем Григорьевичем и Галиной Кузьминичной

Родители учили нас честности, скромности, справедливости, не бояться трудностей, предостерегаться хвастовства… Но, и в обиду себя не давать.
Сейчас могу смело сказать, что сыновья оправдали их надежды.
 
Брат Василий, 1955 года рождения, окончил ВВМИУ в Ленинграде, служил на военных кораблях Черноморского флота инженером-механиком. Очень любил свою профессию и море. Он унаследовал от отца порядочность, честность, ответственность, аккуратность, дисциплинированность. Уволился с флота капитаном второго ранга. Его жена, Наталья, душа компании и очень гостеприимный человек.

 

Сын на каникулы приехал… 1967 год

В родительском доме на кухне под календарем, а это место всегда перед глазами, висел вырезанный мамой из газеты, со временем пожелтевший лист, на котором крупно написано: «Всё лучшее – детям». С этим лозунгом родители и прожили свою семейную жизнь и передали его нам, как наказ.
Окончив с отличием 8 классов Тарнавщанской восьмилетней школы, я перешёл в Ромодановскую среднюю школу в посёлке Ромодан соседнего Миргородского района.
Учеба в школе давалась легко, любимым предметом являлась физика. В школе я был председателем пионерской дружины, секретарем комсомольской организации школы… Принимал активное участие в спортивных мероприятиях, художественной самодеятельности. Шесть лет играл в духовом оркестре школы.
Друг-одноклассник, Криворучко Володя, научил меня играть на баяне и родители в седьмом классе подарили мне баян «Вельтмейстер». На выпускном вечере в 8 классе я играл на баяне, а отец, имея прекрасный голос, пел песни. Память о тех годах до сих пор живёт в моём сердце.
Мы с братом Васей никогда не подводили наших родителей. Они не краснели за нас.
Сельская жизнь рано приучает детей к физическому труду. Мы с братом трудились дома по хозяйству, пасли коров, косили сено, со школьниками помогали убирать в колхозе урожай.
Благодаря инициативе учителей, в нашей сельской школе со спектаклями выступал областной кукольный театр, организовывались поездки в музей Полтавской битвы, краеведческий музей Н.В. Гоголя.
В школе давали твердые знания, что позволяло выпускникам держать экзамены и поступать в различные вузы страны.
Многие мои земляки стали известными людьми. Мой одноклассник, парень из простой семьи, Леонид Сватков, дорос до министра пищевой промышленности республики. В этом списке есть кандидат и доктор медицинских наук, и первый секретарь Полтавского обкома КПСС, и рядовые колхозники–орденоносцы, Герой Социалистического труда и три Героя Советского Союза!

Желание быть военным появилось у Григория в 7 классе. Однажды на вокзале он увидел подтянутого, бравого курсанта военного училища и эта встреча так врезалась в душу, что о другом больше и не мечтал.
Повлияли на выбор профессии военные фильмы и рассказы отца-фронтовика.
Здесь мне вновь хочется привести слова писателя В.С. Пикуля: «А чтобы стать моряком, совсем не обязательно родиться на маяке. Ведь часто бывает и так, что мальчишка случайно, лишь на одно мгновение увидит море из окна дачного вагона – оно мелькнет ему сизым крылом чайки… В с ё! Теперь он очарован навсегда. Иного пути для него уже нет». И по-другому не скажешь. Именно так оно и происходит!
А родные дяди, что служили на Военно-морском флоте офицерами-медиками, приезжая в отпуск вызывали у юноши неописуемый восторг: морская форма, расклешённые брюки, кортик… А их рассказы только дополнили интерес и желание стать морским офицером!
В 1966 году он оканчивает среднюю школу и поступает в высшее Военно-морское училище имени М.В. Фрунзе в городе Ленинграде на ракетно-артиллерийский факультет. Это одно из старейших учебных заведений. Оно основано Петром I в 1701 году как Школа математических и навигационных наук.
От всего, что он там видел, к чему прикасался, просто дух захватывало!
Это училище, спустя годы, окончит и его сын Сергей.

Как-то вечером с Григорием Николаевичем мы сидели за большим столом во дворе его родительского дома на Тарнавщине. Он принёс слегка потёртую коричневую общую тетрадь, заботливо обёрнутую плотной бумагой и положенную в целлофановый пакет.
– Не потеряй, – строго предупредил он, – Здесь у меня записаны великие люди, закончившие это училище. Храню с первого курса!
Уже все легли спать, а я сидел и читал, удивляясь, тому, как много в этой жизни не знал. Красивым каллиграфическим почерком, который у него остался до сих пор, были записаны сотни фамилий и их заслуги перед Отечеством. Я лишь приведу некоторые, которые слышал каждый из нас.
В боевую летопись флота золотыми буквами вписаны имена десятков выдающихся флотоводцев, – читал я- выпускников этих стен. Среди них выделяются адмиралы Ф.Ф. Ушаков, Д.Н. Сенявин, Ф.А. Клокачев, М.П. Лазарев, П.И. Рикорд, П.С. Нахимов, В.А. Корнилов, В.И. Истомин, Г.И. Бутаков, Н.О. Эссен, А.В. Колчак, Л.М. Галлер, Н.Г. Кузнецов, Л.А. Владимирский, А.Г. Головко, В.П. Дрозд, А.В. Кузьмин, С.Г. Горшков и многие, многие другие.
Питомцами Морского корпуса были И.Ф. Крузенштерн и Ю.Ф. Лисянский, совершившие в 1803–1806 годах первое российское кругосветное плавание. Ф.Ф. Беллинсгаузен и М.П. Лазарев увековечили свои имена как первооткрыватели Антарктиды. В числе других воспитанников училища были и другие знаменитые мореплаватели: братья Челюскины, Ф.И. Соймонов, А.И. Чириков, Ф.П. Врангель, Г.И. Невельской, В.М. Головнин; ученые А.С. Шишков, Ю.М. Шокальский, А.И. Берг, Н.Л. Кладо, Ф.Ф. Веселаго, А.Н. Крылов, Б.Б. Жерве, В.А. Унковский; авиаконструкторы А.Ф. Можайский, И.И. Сикорский; основатель Путиловского (Кировского) завода Н.И. Путилов; писатели К.М. Станюкович, С.А. Колбасьев, Л.С. Соболев; художники В.В. Верещагин и А.П. Боголюбов; составитель «Толкового словаря» В.И. Даль; композитор Н.А. Римский-Корсаков…

 

В увольнении. Ленинград. Дворцовая площадь. 1966 год

В 1967 году в составе роты курсантов нас, перешедших на второй курс, перевели во вновь созданное Калининградское Высшее Военно-морское училище, которое я закончил в 1971 году.
Начальником Калининградского ВВМУ был вице-адмирал В.С. Пилипенко, Герой Советского Союза, катерник. Под его командованием училище стало одним из лучших военно-морских училищ СССР.
Среди его выпускников есть командующий флотом, начальник штаба флота, известные на флотах командиры соединений и ученые.
Тогда училище только создавалось. Лаборатории кафедр укомплектовывались новыми, в том числе и перспективными образцами. Большая часть преподавателей пришла с флотов, вчерашние флагманские специалисты, имевшие большой практический опыт, что было важно при освоении специальности.
Культурный досуг курсантов формировал духовное воспитание будущих флотских офицеров. Заработали большая библиотека с читальным залом, кружки художественной самодеятельности.
Новогодний бал проходил в танцевальном зале училища, куда приглашали и девушек.
И, конечно, спорт, как без него.
В соответствии с программой обучения, ежегодно, после окончания очередного курса курсанты ВВМУ проходили корабельную практику на военных кораблях, на одном из флотов. Я осваивал азы флотской жизни на 1-м курсе: на Балтийском флоте на учебном крейсере «Киров» с заходом в порт Таллинн. На 2-м курсе на Северном флоте. На крейсере «Октябрьская революция» совершили переход из Североморска в Балтийск. На 3-м курсе на кораблях бригады противолодочных кораблей Дважды Краснознамённого Балтийского флота в городе Балтийск.

 
 

Училище, 4-й курс. За честь артиллерийского факультета
мы победили штурманов. Первый – Григорий Шевченко

4-й курс: в апреле–мае 1970 года на эсминце «Спешный» ДКБФ с участием в маневрах ВМФ СССР «Океан». Это был первый дальний поход нашего курса по маршруту Балтийск–Севастополь с заходом в порт Касабланка республики Марокко. На 5-м курсе была двухмесячная стажировка на Черноморском флоте на БРК «Бедовый» в городе Севастополь.
Именно здесь мы сдавали главный экзамен своей будущей жизни. Нас море испытывало и жёсткими штормами, и оторванностью от земли, проверяло на прочность и выдержанность, ковало силу духа и характера.
9 мая 1968 года в Калининграде проходил военный парад, где курсанты нашего училища продемонстрировали образец строевой выучки флотского шика, и тем самым показали, что в городе появился достойный кандидат на лидерство среди учебных заведений.
В 1970 году, участвуя в церемонии открытия в Калининграде памятника погибшим при взятии Кенигсберга, я от моряков и солдат частей Калининградского гарнизона на бронетранспортёре, поочередно с другими военнослужащими держал в руках зажжённый факел. Мы ехали по центральным улицам города и доставили факел к новому монументу.
Учась в училище, я исполнял должности командира отделения, заместителя командира взвода, он же старшина класса, командира взвода на младшем курсе. Активно участвовал в художественной самодеятельности и спорте. Учился хорошо, с третьего курса и до выпуска – отличник учебы. Наш взвод в роте был лучшим по учебе и дисциплине, поэтому нам доверили заступить первым караулом при вручении нашему училищу Боевого Знамени. Я был начальником караула, а мои одноклассники Михаил Скриган, Володя Модестов и Николай Медведев – первыми часовыми. Так все и вошли в историю.

 
 
               
Григорий Шевченко. 5-й курс


 

В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина, нас, курсантов, за успехи в учебе поощряли грамотами, объявляли благодарности, а меня наградили медалью «За воинскую доблесть в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина». Месяцем раньше были выпущены листовки на отличников учебы, в том числе и на меня.

 
В 1971 году я окончил Калининградское Высшее Военно-морское училище по специальности «Зенитные управляемые ракеты и артиллерийское вооружение надводных кораблей», квалификация – инженер-электромеханик. Погоны и кортик мне вручил  первый Заместитель   Главнокомандующего ВМФ, Герой Советского Союза адмирал  Касатонов, Владимир Афанасьевич,   отец командующего  Черноморским флотом ВМФ России (1991—1992), первого заместитель Главнокомандующего ВМФ России (1992—1999), адмирала Игоря Владимировича Касатонова.  В 1991-1992 годах благодаря адмиралу Касатонову, его жёсткой позиции и грамотным действиям Черноморский флот бывшего СССР был сохранён для России. Первые 10 лучших выпускников, в списках которых был и я, имели право выбрать флот, на котором будут служить. Я выбрал Краснознаменный Черноморский Флот.

Свою флотскую службу начал на эскадренном миноносце «Бравый» командиром артиллерийской батареи. На этом корабле в 60-е годы впервые установили и испытали зенитно-ракетный комплекс (ЗРК) «Волна». Впоследствии его устанавливали на кораблях нового поколения, вызывая озабоченность и восхищение у противника.

 

Эсминец «Бравый» в проливе Босфор. Январь. 1972 год

Старший помощник, капитан 3 ранга А.А. Савицкий, а на корабль пришло четыре лейтенанта, отнёсся к нам по-отечески. Он так организовал нашу учёбу, что зачеты на допуск к несению дежурства по кораблю и вахтенного офицера на ходу были сданы нами досрочно.
С этого момента, заступая на дежурство или вахту и надевая на левую руку синюю или красную повязку, чувствуешь, что ты не балласт и что твой ратный труд вливается в кипящую жизнь родного корабля.
Командир корабля капитан 2 ранга А.А. Шаповалов, заместитель командира по политической части капитан лейтенант И.М. Думитрашко и мой непосредственный командир артиллерийской боевой части (БЧ-2) капитан 3 ранга А.К. Крылов своими советами подсказывали направление дальнейшей службы – идти по командной линии.

 

Эскадренный эсминец «Бравый» с моряками артиллерийской батареи. 1971 год


В базе, перед дальним походом корабля на боевую службу спланировали контрольный выход в море, где проверяли всё вооружение и механизмы, действия экипажа по корабельным расписаниям.
При проведении учения «Человек за бортом», при спуске спасательной шлюпки, оборвалось кормовое крепление шлюпки. Я, командир спасательной шлюпки, и вся шлюпочная команда, 6 человек, оказались в воде. Благо был конец лета и все в спасательных жилетах. Растерянности не было, все держались рядом друг с другом, а через 15–20 минут нас подобрал баркас корабля.
Так, вместо традиционного пития плафона морской воды за мой первый выход в море в качестве офицера, пришлось окунуться в пучину Черного моря по самые лейтенантские погоны. Сурово! Правы преподаватели училища, когда говорили, что с морем не шутят, а пренебрежение морской практикой может закончиться неудачей, если не хуже.
Спустя месяц корабль ушел на боевую службу в район Гвинейского залива. Переход длился более двух недель.
Моряки в моей батарее – многонациональный и дружный коллектив. Через них я познавал большую и интересную географию нашей страны СССР. По итогам первого года службы моя батарея стала одной из лучших подразделений корабля.
В областной газете «Зоря Полтавщины» была напечатана статья и фото о моей службе. Маме и папе было очень приятно, земляки гордились мной, а статью читали даже школьникам в школе.
Через два года службы на стенде «Передовые офицеры флота» в Доме Офицеров флота Севастополя висела моя фотография. Я избирался секретарем партийной организации корабля. В те времена – это было большое доверие и ответственность.
В 1973 году я женился на чудесной девушке, Лиде Рыбка. Она тоже родом из нашего родного и прекрасного села Тарнавщина.
 
 

Молодожёны

В том же году Лида успешно окончила Полтавский стоматологический институт. После свадьбы, получив напутствие и благословение родителей, мы уехали в белокаменный и прекрасный город, Город-герой Севастополь.
Родители Лиды в послевоенные годы молодыми людьми сели за руль трактора. Мама, Елена Степановна, проработала 17 лет, отец, Николай Лукьянович, и того больше. Как передовики сельского хозяйства удостоены размещения на Доске почёта, а об их трудовых достижениях часто писали местная и районная газеты. Свою доброту и скромность, любовь к труду и заботу о ближних они передали своим детям – сыну Сергею и дочери Лидии. Всем дали достойное образование. Светлая им память. Мы гордимся ими, а им было чем гордиться за нас.
Семья состоялась. Лида – безгранично любящая мама и жена. Она заботливо и с душой поддерживала порядок в доме, воспитывала и наставляла детей на правильный путь. Весёлая, гостеприимная, уважающая друзей, соседей, она пользовалась заслуженным авторитетом и на работе. По профессии Лидия Николаевна врач-стоматолог. В детской поликлинике проработала более 30 лет. Её до сих пор узнают на улицах Севастополя, как дети, так и их мамы, посещавшие её стоматологический кабинет.
В 1974 году я был назначен командиром БЧ-2 на эскадренный эсминец «Благородный». Корабль находился на ремонте, в заводе. За плечами у меня уже были две боевые службы, имелся практический опыт эксплуатации и применения артиллерийского вооружения корабля в учебно-боевых условиях.
В течение года на корабле сменилось два старпома, оба ушли с повышением. Командир корабля капитан 3 ранга В.В. Троицкий был грамотный моряк и требовательный офицер. Закончил он службу начальником отдела штаба Черноморского флота, капитаном 1 ранга. Именно такой командир подходил для корабля, начинающего плавание после длительного ремонта. Он оценил моё отношение к службе и представил на должность старшего помощника. Я благодарен ему за учёбу, за дальнейшее моё становление. 
Стать командиром корабля – мечта каждого корабельного офицера. И это моё желание сбылось.
 
В 1979 году после года учебы на командирских классах в Ленинграде меня назначили командиром эскадренного миноносца «Благородный». Этому кораблю я отдал почти 10 лет, он стал для меня родным. Моими наставниками в подготовке, как старшего помощника, так и будущего командира, были мои командиры корабля: капитан-лейтенант Н.Г. Москалев дослужившейся до контр-адмирала, капитан-лейтенант А.С. Цубин, один из первых кавалеров Ордена Мужества. Он проявил себя  смелым, решительным и отважным в смутное  время  90-х годов, когда  решалась судьба Черноморского флота. Закончил службу вице-адмиралом.
Романтика, дальние походы, штили, шторма – это лирика. Без неё тоже нельзя. Но командир (начальник) любого ранга – это колоссальная ответственность перед коллективом, который ты возглавляешь. У командира корабля она особая. Здесь ты в боевых или экстремальных условиях обязан молниеносно принять правильное решение, сохранив корабль и экипаж.

 

На главном командном пункте эсминца «Благородный»

Я старался, достаточно хорошо знал и понимал своих подчинённых, особенно офицеров и мичманов, с которыми приходилось служить не один год. Но каждый из них – разный. Каждый был личностью, со своим характером, понятием жизни и отношением к ней.
Одни экспансивны и вспыльчивы, другие, наоборот, обидчивы, третьи быстро уходят в себя, с этими труднее всего, а четвёртые – просто обычные люди с нормальным поведением и покладистым характером.
На корабле, в море человек ограничен многим: и пространством, и временем, и передвижением, и возможностью часто общаться с близкими, семьёй, лишён множества других, свойственных гражданской жизни радостей. Эти лишения и являются катализатором человеческих качеств, волевых и моральных устоев личности.
Хочу отметить, что исторически в кают-компании эсминца «Благородный» с самой его постройки сложились очень хорошие, добрые и дружеские отношения между офицерами. Среди них не было надменности старших и неуважения к младшим.
На эсминце «Благородный» капитан 3 ранга Шевченко совершил пять боевых служб в Средиземное море и Атлантику по 5–5,5 месяцев. Посещал страны: Ангола, Гвинея, Сьерра-Леоне, Тунис, Сирия, Югославия, Болгария.
В словах «Родной корабль», – говорит Григорий Николаевич, – моряк выражает свою любовь и преданность кораблю, который был его родным домом, в котором он прожил часть своей жизни. Он трепетно хранит в своём сердце память об этом корабле, рассказывает о нём детям и внукам.
 
 

Слева направо: заместитель по политической части капитан 3 ранга А.М. Мохорт, командир корабля капитан 3 ранга Г.Н. Шевченко, старший помощник
капитан-лейтенант А.Н. Яковлев. Эскадренный эсминец «Благородный».
Средиземное море. Май 1980 года

Наш экипаж был достоин всяческой похвалы. Львиную долю ратного труда по выполнению кораблём боевых задач, поставленных командованием, осуществляли офицеры: А.Н. Мохорт, А.Н. Яковлев, В.В. Волнухин, Н.И. Васянович, А.В. Финогеев, А.П. Михайлов, Н.В. Жаринов, А.С. Шеметюк, мичманы: Кривогубец, Попов, Калинин, Новиков, матросы и старшины.
Заместитель командира корабля по политической части капитан 3 ранга А.М. Мохорт, ещё до службы познавший труд рабочего завода и прошедший ступени комсомольской работы: корабль, бригада, эскадра, активно трудился на ниве воспитательной работы. Он обладал высоким трудолюбием, широкой эрудицией, хорошими организаторскими способностями, умел вовремя протянуть руку помощи сослуживцу и этим приобрел авторитет у экипажа.
Старший помощник  капитан-лейтенант А.Н. Яковлев  впоследствии командовал кораблями 1-го и 2-го ранга, окончил Военно-морскую академию, получил  капитана 1-го ранга. Служить с ним мне было легко. А командование соединения ставило в пример наши служебные взаимоотношения и тем самым умножало своё доверие к экипажу и кораблю, достойному своего наименования «Благородный».
Наш экипаж имел богатые традиции. Пять офицеров, служивших на корабле в разное время, стали адмиралами. Среди них командиры корабля: В.О. Москаленко, Н.Г. Москалёв и А.С. Цубин.
Командир миноторпедной боевой части (БЧ-3) Н.В. Жаринов стал преподавателем академии генерального штаба, а заместитель командира по политчасти Ю.И. Савкин – начальником политического отдела флотилии.
 
 

Начальник медицинской службы Александр Финогеев с подчинёнными
выполняют норматив по защите от оружия массового поражения

Начальник медицинской службы корабля Александр Финогеев сделал в море на боевой службе 12 полостных операций, аппендоктомий. Он прекрасный специалист, влюблённый в свою профессию. А спустя годы, проявил себя на писательской ниве. Им написано 12 книг. Он стал членом Союза писателей России. Язык его книг с юмором, и читаются они с большим интересом.
С Александром Витальевичем нас связывает крепкая дружба. Очень жаль, что встречи нечасты, но все его книги любимы как сослуживцами, так и многочисленными читателями на всей территории бывшего Советского Союза.

 

Братья Шевченко Григорий и Василий у Монумента памяти односельчан,
погибших в Великую Отечественную войну. 1979 год.

Служба военных моряков плавсостава нелёгкая, но почётная и ответственная. И, тем не менее, в душе каждого члена экипажа жили и живут дружеские отношения, забота о подчинённых, романтика моря и, конечно, юмор. Без него – моряк не моряк. А семья для моряка – маяк, без которого нет пути в бескрайнем океане.

 

С отличной электромеханической боевой частью (БЧ-5). Эскадренный эсминец «Благородный». Средиземное море. 1979 год

Флотская служба для многих матросов определила их дальнейший выбор в учёбе и жизни. Многие достигли больших высот. Офицеры корабля достойно продвигались по службе. Спустя годы я до сих пор поддерживаю связь с матросами, мичманами и офицерами, встречаюсь с ними в Севастополе.
В 1984 году меня назначили командиром на большой противолодочный корабль (БПК) «Керчь», он тогда стоял в заводе.
Это был современный корабль, один из немногих кораблей Военно-морского флота, награжденных в мирное время за мужество и воинскую доблесть Вымпелом Министра Обороны СССР.
БПК «Керчь» длительное время являлся флагманским кораблем дивизии. Этот корабль был на несколько порядков выше своих предшественников.

 
 

Ветераны эсминца «Благородный» (слева направо): А.М. Мохорт, А.Б. Пушкин, А.В. Финогеев, Г.Н. Шевченко

Современное вооружение, красивая архитектура, подготовленный экипаж, неограниченные мореходные качества позволяли ему решать все боевые задачи в мировом океане.

 

Слева направо: заместитель командира корабля по политической части капитан
3 ранга А.В. Бобрынев, командир корабля капитан 2 ранга Г.Н. Шевченко,
командир БЧ-5 капитан 2 ранга В.П. Фоменко, старший помощник командира
корабля капитан-лейтенант К.А. Клепиков. БПК «Керчь»

Опорой в освоении корабля и моём становлении были офицеры и мои заместители: старший помощник командира капитан-лейтенант К.А. Клепиков, впоследствии ставшим командиром корабля, а затем одним из первых преподавателей Президентского Нахимовского училища в Севастополе; заместитель командира по политической части капитан 3 ранга А.В. Бобрынёв. Он прошел службу от матроса до офицера политуправления. Был депутатом Верховной Рады Украины. Заботливый, справедливый и надежный друг.

 
Практику управления кораблём в море, так как мой корабль БПК «Керчь» находился на ремонте в заводе, осваивал на большом противолодочном корабле такого же проекта «Азов», подменяя командира на период его учебы. В ходе инспекции Министерства обороны мы благополучно выполнили ряд стрельб. Корабль под флагом начальника штаба ЧФ вице-адмирала В.Е. Селиванова успешно реализовал задачи первого в своей истории официального визита в Румынию, порт Констанца. Характерно, что предшествующий визит наших кораблей в Румынию был более десяти лет назад.
У военных моряков Румынского флота и населения корабль и его экипаж вызывали восхищение и зависть. В конце 1980-х годов Румыния скатывалась к черте бедности, что и привело к печальному концу правления Николае Чаушеску.
Так сложилось, что еще в1982 году вице-адмирал В.Е. Селиванов, будучи командиром 5-й Средиземноморской эскадры, возглавлял деловой заход эсминца «Благородный» в Югославию, порт Дубровник. Это был сильный, уравновешенный, высокообразованный и культурный офицер, воспитанный в духе флотских традиций. Он сочетал высокую требовательность и терпеливое наставничество, прошёл все ступени службы корабельного офицера. Его поступки, характер вызывали уверенность и подражание у подчиненных.
На вершине своей карьеры – начальника Главного Штаба ВМФ, он по-прежнему оставался доступным и уважаемым АДМИРАЛОМ. В 1984-1987 годах заочно окончил Военно-морскую академию им А.А. Гречко.
С 1987 по 1990 годы я был начальником штаба 63 бригады ремонтирующихся кораблей Черноморского флота (БРЕМК), которая выполняла задачи ремонта, приём от судостроительной промышленности и проведение испытаний новостроящихся кораблей, кораблей консервации и кораблей постоянной готовности, несущих боевую службу в Средиземном море.
В 1990–1992 годах я – командир 181 бригады строящихся и ремонтирующихся кораблей (БСРК), старший морской начальник в городе Николаеве. В 1991 году руководил проведением заводских и государственных испытаний тяжёлого авианесущего крейсера (ТАКР) «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов». Плавание было интенсивным, днём и ночью. Приходилось нести ходовую вахту, подменяя командира корабля.
Управляя манёврами самого большого корабля в истории Российского и Советского Военно-морского флота, я испытывал чувство гордости за Страну Советов, за учёных, за кораблестроителей. Огромная благодарность офицерам штаба и политотдела за их принципиальную позицию, профессионализм при приёме корабля от промышленности. После завершения испытаний корабль передали Флоту. Это было историческое событие и для страны, и для ВМФ.
Первый командир корабля, капитан 1 ранга В.С. Ярыгин, и я, командир бригады, оба выпускники Калининградского Высшего Военно-морского училища, были причастны ко всем этим событиям и благодарны за доверие командования ВМФ. Этим мы пополнили очередную страницу истории славных дел родного училища. За это я был награжден орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР 3-й степени». Заместителем командира корабля по политической части, с численностью, более двух тысяч личного состава на авианосце был капитан 1 ранга Иванов Николай Владимирович.  После окончания Харьковского авиационного института, начинал службу на эсминце «Благородный». Это был напористый и порядочный офицер.
Управление, штаб и политотдел 181 БСРК – очень сплоченный и высококвалифицированный коллектив. Самым старшим по сроку службы, с большим жизненным и боевым опытом среди нас был начальник политотдела капитан 1 ранга В.Ф. Жовтоножко Это настоящий профессионал своего дела. Он подводник. Вся его служба прошла на Северном флоте. Затем он был военным советником в Йеменской Республике, отмечен наградами этой страны.
Я благодарен судьбе, что она свела меня с этим ответственным и порядочным офицером. Я учился на его примере доброте и заботливому отношению к личному составу, рабочим и служащим гарнизона. С тех пор мы поддерживаем дружеские отношения.
Должность командира 181 БСРК открывала мне возможность дальнейшего повышения по службе, но августовские события 1991 года, ГКЧП и последующий развал СССР погубили судостроительную промышленность.
В 1992 году меня назначили начальником управления 31 испытательного центра ВМФ РФ, расположенного на территории бывшего Свято-Георгиевского мужского монастыря, на живописном мысе Фиолент, что близ Севастополя. В середине 1990-х годов часть территории части была передана монастырю.
По легенде, монастырь был основан в 891 году таврическими греками-мореплавателями, которых у Фиолента настигла буря. Судно едва не разбилось о прибрежную скалу, но моряки взмолились святому Георгию Победоносцу, и буря утихла, а на скале они нашли икону святого Георгия. В благодарность за своё спасение моряки основали на береговом склоне обитель с пещерной церковью во имя Георгия Победоносца. На самой скале был установлен крест.

 

Георгиевская скала

В 1997 году в Свято-Георгиевском монастыре были освящены Андреевские флаги ряда воинских частей и кораблей Черноморского флота. С тех пор флаг ВМФ СССР занял почетное место среди музейных реликвий флота.

 

Освящение Андреевского флага. Севастополь, мыс Фиолент.
Георгиевский мужской монастырь. 1997 год
 
Сотни людей, матросы, мичманы и офицеры, остались в моей памяти. Я благодарен им за совместную службу, верность флоту, присяге и кораблю, который является частичкой Родины на далёких морских просторах. Все они воодушевляли, способствовали моему росту и продвижению по службе.

 

Григорий Николаевич и Лидия Николаевна Шевченко.
Родная Полтавщина, река Удай

В 2000 году я был уволен в запас по возрасту, прослужив в ВМФ 34 года. Без сомнения, это были лучшие мои годы.
За моё становление и профессиональный рост я благодарен: адмиралам Н.И. Ховрину, М.Н. Хронопуло, И.В. Касатонову, В.В. Гришанову; капитанам 1 ранга К.М. Бурковскому, А.А. Гармашову и многим офицерам штаба и политотдела 30-й дивизии противолодочных кораблей Черноморского флота.

 

Александр Финогеев у меня в гостях. Севастополь. 2011 год
 
В карьере каждого офицера флота немаловажное значение имеет семья, какой в ней настрой, какие взаимоотношения, как воспитываются дети, каков быт... Львиная доля этих семейных забот ложится на плечи жены.

С женой, Лидией Николаевной, мы вырастили и воспитали прекрасных детей. Дочь Оксана окончила школу с медалью. Она врач-стоматолог. Сын Сергей окончил Высшее Военно-морское училище имени М.В. Фрунзе, служил на кораблях Черноморского флота, капитан первого ранга. Все учебные заведения: училище, Военно-морскую академию, академию Управления заканчивал с отличием.
У нас четверо внуков. Всю свою любовь и заботу жена сейчас отдаёт им, и они отвечают ей взаимностью.
Старшие внуки Никита и Ольга со школьных лет – отличники учебы, спортсмены, занимаются музыкой. Сейчас они продолжают учёбу в высшей школе экономики, в самом рейтинговом вузе России.
Младшие, Катя и Маша – школьники. И тоже отличники учебы. Увлекаются танцами, победительницы многих танцевальных конкурсов в различных городах России. У них за эти выступления уже более десятка кубков и грамот.
Мы очень благодарны своим детям, зятю Сергею и невестке Дарье за их заботливое отношение к семьям и к нам, родителям.
У нас с Лидой немало хороших и добрых друзей: Мохорты, Савины, Золотарчуки, Поляковы, Богдановы, Жовтоножко, Финогеевы, с которыми дружим не один десяток лет.
Общение с однокашниками и сослуживцами спустя годы вызывает ещё большее уважение к ним и благодарность за совместную службу, добрые человеческие отношения и преданность флоту.

 

У крыльца родного дома в селе Тарнавщина. Слева направо: зять Сергей,
сын Сергей, отец Николай Григорьевич, мать Галина Кузьминична,
жена Лидия Николаевна, дочь Оксана, Григорий Николаевич, брат Василий,
внуки Никита и Ольга
 
В 2011 году я побывал на 40-летии первого выпуска училища. Радость встречи с однокашниками – это просто надо испытать и пережить!
Училище обустроено. На кафедрах – современное оборудование и грамотное, профессиональное обучение. В музее собрано немало того, что свидетельствует о заслугах его выпускников.

Г.Н. Шевченко и сейчас некогда сидеть на месте. Он энергичен, весь в делах и заботах. Григорий Николаевич активно работает в ветеранских организациях, встречается с молодёжью.

Мне хочется пожелать Григорию Николаевичу нескончаемой кипучей энергии, богатырского здоровья на долгие годы и всего самого-самого доброго!

– На флаг, гюйс, стеньговые флаги и флаги расцвечивания Смирно! Флаг, гюйс, стеньговые флаги и флаги расцвечивания поднять!

Счастливого плавания тебе, дорогой товарищ, в безбрежном океане жизни!




 
СКВОЗЬ БУРИ И ШТОРМЫ

Именно в труде, и только в труде, велик человек, и чем горячей его любовь к труду, тем более величествен сам он, тем продуктивнее, красивее его работа.

Максим Горький


 

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ ПЛИГИН

За свой долгий период службы на флоте, моряков срочной службы прошло перед моими глазами великое множество, полагаю тысяч десять, а может и больше. Одни пришли-ушли и не оставили никакого следа, другие, их очень мало, были кровопийцами и торчали все три года у офицеров и мичманов, как кость в горле. Этих мозг тоже цепко держит в памяти до сих пор. И третьи – нормальные ребята, много хорошего сделавшие для корабля. Их нельзя не забыть!
Среди последних был и Серёжа Плигин. Я, естественно, не могу вспомнить многие его деяния, поскольку был офицер и служил в медицинской службе, а он – в минно-торпедной боевой части, но то, что это был надёжный и знающий моряк, могу утверждать на сто процентов. Почему так уверен? Да потому, что с его командиром, лейтенантом Андреем Михайловым, мы были друзьями и наши каюты, разделённые переборкой, были рядом. А Серёжа по службе часто заходил к Андрею, там я с ним и общался.
Он был выше среднего роста, весёлый, бойкий, энергичный, спортивного телосложения. На его лице часто можно было видеть улыбку.
В его чуть вытянутых живых глазах бегали искорки радости и хорошего настроения. Уголки тонких губ слегка повёрнуты вниз. Нос слегка вытянут и мясист. На лице ярко выражены носогубные складки. Между бровями проглядывалась продольная складка, свидетельствующая о силе и твёрдости характера. Лоб высокий, волосы короткие, жёсткие. Голова твёрдо сидела на короткой плотной шее.
Он рос и мужал у меня на глазах, как впрочем, и я, прошедший на этом корабле большой путь становления офицера и врача. На эсминце «Благородный» он служил с 1979 по 1982 годы, а я пришел на этот корабль с большого противолодочного корабля (БПК) «Сообразительный» в 1978 году, перевёлся на сторожевой корабль (СКР) «Беззаветный» в 1984 году.
Хочу сразу сказать, что это не был моряк-паинька, «оловянный солдатик», беспрестанно отвечающий «есть!» и бегущий выполнять приказания. Но он не был и отъявленным разгильдяем. Сергей как-то сразу влился в коллектив, с первых дней не пугался собственной тени, и одним из первых сдал зачёт на самостоятельное обслуживание своего заведования. Это был человек, готовый мгновенно принять верное решение и адекватно отреагировать на возникшую боевую обстановку. В нём жил лидер, руководитель, способный взять на себя командование. Таким он и дальше шёл по жизни – твёрдым, принципиальным и уверенным в себе. А ещё Плигин любил поговорить и отстаивать свою точку зрения, а этого политработники очень даже не любили.

Сергей Иванович Плигин родился 5 ноября 1960 года в городе Волгограде, но как любит говорить и всячески подчёркивает это, в Сталинграде, в роддоме Тракторозаводского района. И он действительно родился в Сталинграде, ибо Волгоградом город стал в 1961 году.

 

Родители – Надежда Ивановна и Иван Васильевич Плигины. 1953 год
 
Его отец, Иван Васильевич Плигин (1924–1992), родился в селе Чуево-Алабушка Уваровского района Тамбовской области. Участник Великой Отечественной войны с 1944 года, воевал на Дальнем Востоке с японцами. Был миномётчиком. Служил в армии вместе с фронтом – 7 лет. О войне рассказывать не любил.

 

Иван Васильевич Плигин

 

И.В. Плигин второй справа во втором ряду

После войны и до самой пенсии работал наладчиком токарных автоматов на тракторном заводе, сначала Сталинградском, затем Волгоградском. Запись в трудовой книжке одна, менялись только профессии. В молодые годы был неосвобождённым секретарём комсомольской организации автоматного цеха. Перед пенсией по состоянию здоровья занимался ремонтом станочного оборудования. Умер в 1992 году.
Мама, Надежда Ивановна (Сафронова) Плигина (1926–2021), родилась в селе Старая Таяба Челно-Вершинского района Куйбышевской области.

 
 

Надежда Ивановна Плигина

С 1944 по 1947 год она работала в гидрометеорологической службе на станции гидрометеорологом. Затем трудилась бухгалтером в кулинарии города Волгограда, на тракторном заводе и заводе газовой аппаратуры, откуда и ушла на пенсию.
Старший брат Сергея, Владимир, 1953 года рождения, работал в Волгограде водителем на разных предприятиях.
Был у меня дедушка, Иван Матвеевич Сафронов, отец мамы, – вспоминает Сергей Иванович, – Я его никогда не видел и о нём практически ничего не знаю. Но не сказать о нём я не имею права. После него остались фотографии, на которых видно, что он был боевой солдат и порядочный человек.
Судя по погонам, Иван Матвеевич служил в 7-м сибирском сапёрном батальоне.

 

Иван Матвеевич Сафронов

 
 

Слева сидит Иван Матвеевич Сафронов

 


Дедушка после Империалистической войны работал бухгалтером в колхозе, был одним из самых грамотных в селе. Люди приходили к нему за помощью в составлении жалоб и написании писем.

 
 

Иван Матвеевич Сафронов – бухгалтер колхоза

До 1965 года мы жили в Тракторозаводском районе Волгограда. После объединения двух цехов тракторного завода, автоматного и серийного, семья переехала в Дзержинский район во вновь построенный дом для работников тракторного завода, где работал отец.
Трёхкомнатная квартира в «хрущёвке», после однокомнатного подселения показались нам раем. Свободные площади от скудного количества мебели, мне, пятилетнему пацану, казались просто огромными. До сих пор помню эхо в этой полупустой квартире.
В 1968 году я, почти в восьмилетнем возрасте, поскольку месяц моего рождения ноябрь, пошёл в первый класс. Главное, все мои соседи-ровесники по дому пошли в школу, а меня не взяли, только лишь на следующий год! Это было для меня большое горе. До сих пор помню, как проревел чуть ли не всю ночь.
Школа № 97 располагалась в самом центре частного сектора на территории Цыганского посёлка. Название получил из-за проживающих здесь цыган.
Первая учительница, Мария Григорьевна, была очень строгая и ответственная. Её боялись все. У неё взгляд был такой колючий, просто жуть. Помню, как мой сосед по парте, Сережа Канищев, кого-то побил, так она схватила его за запястья и стала бить его кисти о радиатор отопления. Это чтобы не распускал кулаки на других. Вот таким было моё начало учёбы и воспитательный процесс!
В четвертом классе у нас была парочка цыган, парень и девушка, им тогда было уже по 17 лет. Сидели они на задней парте. Научившись за год считать и писать, они поженились и пропали. Ещё хорошо помню, как парень нас защищал от старших ребят, которые пытались нас обижать.
В пятом классе я перешёл в новую, только что построенную школу № 128. Она располагалась напротив нашего дома, была большая, светлая и по форме напоминала букву Н.
До восьмого класса я учился очень хорошо, одни пятёрки были. Занимался плаванием, показывал неплохие результаты. После 8 класса я попал кандидатом в сборную города и перевёлся в 134 школу, в спортивный класс. Вот там я возомнил себя великим спортсменом и «забил» на учёбу. Но успехи в спорте особо не радовали ни меня, ни тренера… И я сломался… Настала спортивная усталость. Забрав документы, вернулся обратно в родную 128 школу, но был уже крепким троечником.

 
Честно сказать, учиться особого желания не было. Решил заняться другими видами спорта – волейболом, штангой. Но и это не нравилось.
В нашей школе проводились соревнования среди старшеклассников «А ну-ка воин», куда входили подтягивание и поднятие 24 килограммовой гири. Два года подряд я занимал первые места в двоеборье и это при моём бараньем весе 64 килограмма.

 

Сергей Плигин. 10 класс

После этих достижений на стенде у физкультурного зала повесили мою фотографию.
Лет в 16 очень заинтересовался зарубежной эстрадой, роком. Тогда вся молодёжь была на этом помешана. Много слушал, покупал на толчке диски, а они стоили огромных денег, менялся ими с товарищами. Тогда были популярны The Beatles, Led Zeppelin, Pink Floyd, Rolling Stones, Deep Purple, Creedence Clearwater Revival, всех и не перечислишь. Что характерно, на обложках дисков печатались тексты песен, на английском языке, разумеется. Мы переводили их, пели песни... Вот отсюда я и поднаторел в английском языке. Говорил бойко, сносно читал и переводил.
В школе, в параллельном классе, ребята организовали вокально-инструментальный ансамбль. Решил и я попробовать себя на этом поприще. Играть на гитаре брат обучил, а потом я стал учиться стучать на барабанах. Дома на стульях тренировался.


За ударными инструментами – Сергей Плигин
 
В те годы хорошо работала с молодёжью профсоюзная организация. В промышленной зоне Волгограда было много заводов. Вот мы и подались на один такой – завод буровой техники. Пришли, попросили взять нас для проведения репетиций и дальнейших концертов в честь праздников на заводе. Председатель профкома оказался бывший музыкант, барабанщик. Вот он меня и натаскал.
Вот так и началась моя карьера музыканта-самоучки.

Закончив в 1978 году школу, я через две недели пошёл к отцу на работу слесарем по ремонту навесного оборудования станков, а весной 1979 года меня призвали на флот.
На призывном пункте Волгограда сформировали команду из 200 человек и повезли в город Севастополь.
Я призывался вместе со своим товарищем, Лёшей Науменко. У него рост – 196 сантиметров. Физически очень крепкий, занимался борьбой. И как друг – надёжный. Частенько с ним бок о бок дрались на улице. Вместе и приехали в экипаж, а там и расстались. Он попал сначала в боцманскую команду ракетного крейсера « Грозный», а затем в спортивную роту по гребле.
На приёмном пункте города Севастополя нас построили на плацу, рядом столы стоят. За ними сидят «покупатели», набирают себе подчинённых.
– Музыканты есть? – спрашивают.
– Есть, – отвечаю я.
– На чем играешь?
– На барабанах.
– Иди сюда.
Я подошёл к столу. Офицер пробил пальцами дробь по столу, я повторил.
– Беру.
– Куда? – удивился я.
– К нам в оркестр, у нас барабанщика не хватает.
– Я не хочу.
– Это почему? – поднял он брови.
– Хочу в спортивную роту.
– Уважаю одержимых людей! Иди.
Рядом стоял стол, где лежали английские газеты. Я задержался возле него.
– Английский знаешь? – спросил капитан.
– Немного.
– Прочитай и переведи, – протянул он газету.
Я удачно перевел текст.
– Беру.
– Куда?
– Переводчиком.
– Я не хочу.
– Это почему? – его брови тоже поднялись.
– Хочу в спортивную роту.
– Иди. Второй раз не предлагаю.
Как потом оказалось, в спортивной роте плавание не культивировалось. Можно сказать, пролетел по всем направлениям.
Так я попал в учебный отряд имени адмирала Ф.С. Октябрьского, 15 роту, где и прошёл минно-торпедное обучение в течение 5,5 месяцев.

 
И всё же мне довелось показать своё спортивное мастерство и поучаствовать во флотских спортивных мероприятиях по плаванию и водному поло в учебном отряде, а затем и на корабле. Результаты были хорошие.

 


 

Команда по водному поло в учебном отряде. Сергей Плигин с мячом, вратарь

Как я уже говорил, после учебного отряда меня направили на эсминец «Благородный». Корабль в это время был на боевой службе в Средиземном море и вскоре должен вернуться в Севастополь. Нас временно разместили на крейсере «Дзержинский». Через двое суток в базу пришёл «Благородный» и нас, несколько человек, переправили туда, завели по трапу на корабль и построили на юте. Стоим, ждём. Выходят, скорее выползают, из разных щелей какие-то люди с выражением лиц, «жаждущих нашей кровушки». Это «годки»! Один из них как гаркнет: «Румыны есть» ?
– Есть, – ответил я один.
– Куда его?
– В Сталинград! – отвечает другой.
Я обрадовался, что повезут на родину, в народное хозяйство. Ходили толкования, что были такие случаи. Но не тут-то было. Подошли офицеры и мичманы, сверили документы, рассказали о корабле и повели на боевой пост с названием «Сталинград».

 
Самое первое, что было – это моя новая форма «раз» (белая для Дня ВМФ), тельники и маечки перешли к морякам, уходящим в ближайшее время в запас, им же надо выглядеть при увольнении «с иголочки». Голым меня, конечно, не оставили, взамен дали всё б/ушное. Но я не расстроился – не я первый, не я последний… «Будет и моё время», – подумал я, – буду и я сверкать как новая копеечка.

 


 

На «Благородном» была незыблемая традиция, командование корабля
фотографировалось с молодыми матросами (в центре – командир корабля,
капитан 3 ранга Г.Н. Шевченко и заместитель по политической части,
капитан-лейтенант А.М. Мохорт)

О службе можно многое рассказать. Она и интересная, и насыщенная… Было в ней всё. На «Благородном» находился на трёх боевых службах. Заходил в иностранные порты Югославии – Сплит и Дубровник; Сирии – Тартус; Туниса – Тунис; Болгарии – Варна! Есть, что вспомнить… Я горжусь, что служил на флоте!

 
 

С другом Витей Виноградовым

 

Средиземное море. 1981 год. Серёжа Плигин в центре

Был такой анекдотичный случай на корабле. Вы его, Александр Витальевич, должны хорошо помнить, – Сергей радостно смеётся, – Расскажу почти без прикрас, иначе потеряется весь смысл сказанного.
Наш корабль как всегда был на боевой службе и бороздил просторы Средиземного моря. После захода в Сирию на корабле произошло ЧП, человек двадцать-тридцать, извините меня за это слово, обо… обгадились! ДИЗЕНТЕРИЯ!!!
Корабль из-за дезинфекции весь пропах хлоркой, невозможно дышать. Перед каждым приёмом пищи обязательное мытьё рук тем же хлорным раствором, посуда после замачивания в нём воняла так, что из неё жрать невозможно. Эпидгруппа, что базировалась в сирийском Тартусе, поселилась на нашем корабле. Вы, как ужаленный носились по кораблю, всем проволокой ставили «палки», тыкали в задницу и размазывали кал в стеклянной чашке.
Я видел, как в офицерском коридоре Вы поймали старпома. Он не хотел это делать, но Вы пригрозили ему за саботаж расстрелом на юте и так глубоко засунули в него проволоку, что глаза у того стали как тарелки, а челюсть отвалилась до колен.
Я чуть не лопнул от смеха, и буквально скатился по трапу вниз. Старпом стонет: «Доктор, посмотри, кто там за нами подсматривает»? Вы видели меня, но ответили, что в целях чистоты эксперимента не можете это сейчас сделать.

 
Из Севастополя на корабль доставили левомицетин в коробках, и санинструктор на вечерней проверке всем здоровым для профилактики давал пить таблетку. Её запивали водой из одного стакана.
Больных поселили в кубрике и сняли трап, чтоб они не бродили по кораблю, а Вы туда спускались по тросу. Зрелище просто потрясающее, цирк отдыхал! Пару раз Вы туда спустились, а потом это делал санинструктор. Вы ему ещё сказали, что если будут трупы, пусть он их через иллюминатор выбрасывает за борт. И ещё помню, как для пущей важности и значимости данного события заместитель по политической части решил приумножить жуть и посеять ужас на корабле. На построении он выдал умную тираду о гигиене и засранцах. «Дизентерия, – сказал он, значимо подняв к небу палец, при этом усики на губе нервно задёргались, а фуражка сползла на левое ухо, – болезнь говна. Засунул палец в жопу, а потом обсосал его. Отсюда и результат».
А когда мы вернулись в базу, он сам попал с этой самой дизентерией в госпиталь. После его выписки моряки из шхер кричали ему вслед, что дизентерия – болезнь говна. Он сильно нервничал, но никого не поймал.

 

Какая служба без баяна…

Ещё был случай. В ноябре 1980 года мы стояли на рейде сирийского Тартуса. Было по-летнему тепло. Я уже прослужил 1,5 года, а это по флотским меркам хоть и маленький, но срок. Уже появляется право голоса и уважение, если не «шланг», конечно. Мне исполнилось 20 лет! Как никак – круглая дата. Друзья к этому дню заквасили бражку, запекли курицу с яблоками! Брага стояла в питьевом бочке в кубрике и ждала своего часа! В кубрике отчётливо слышен её кислый запах. Все ждут вечера.
Мы сидим в кубрике, ждём ужина. Из города Тартуса вернулись моряки, делятся впечатлением. И вдруг в кубрик влетает взмыленный старший помощник, капитан-лейтенант Александр Николаевич Яковлев. Все вскочили, как ошпаренные… Понимаем, что старпом не просто так спускается к личному составу, что их кто-то сдал и праздника не будет!..
– Опять ничего не делаете, бездельники? – он берёт кружку, смотрит на всех отрешённым взглядом и открывает краник бачка.
Это у всех производит эффект взорвавшийся бомбы. Но… из бачка ничего не течет. Видно закваска браги затромбировала кран.
– И воды у вас, охламонов, нет! Иллюминаторы откройте, в кубрике задохнуться можно, воняет какой-то кислятиной, не моетесь что ли? – он выругался и быстро поднялся по трапу наверх… А праздник вечером удался!

 
Перед заходом в иностранные порты, нас всегда инструктировали: и командир боевой части, и замполит, и командир корабля. Говорили, как себя вести, куда можно ходить, куда нельзя... Обязательно находиться рядом со старшим в пятёрке, это был либо офицер, либо мичман.
Как-то перед заходом в Тартус, нам «лекцию» прочитал капитан-лейтенант Плотников, представитель особого отдела. Так, мол, и так, если вдруг кто спросит про меня, кто такой и всё остальное, говорите, что флагманский механик.
После захода мы вновь вышли в Средиземное море. И мы с Витей Виноградовым, шутники местные, при встрече с Плотниковым с серьёзными лицами задаём вопрос, как, мол, ведут себя механизмы, нет ли сбоев? А тот остановился, покраснел от напряжения, поправил белесые волосы… А когда догадался, то рассмеялся. Юморок проскочил! Но мы не остановились на достигнутом! И так продолжалось ещё пару раз! На третий – он по одному вызвал нас к себе в каюту… И там в популярной форме объяснил и «про работу двигателей», и про наше светлое будущее, и что эти шуточки могут вполне закончиться плачевно… И тут мы подумали и о стройках народного хозяйства, и про солнце в клеточку… Вопрос о «механизмах» был закрыт навсегда. Больше желания с ним общаться никакого не было, а тем более шутить.
Кстати, два подобных случая на корабле были, когда ребята пострадали за язык. Один поздоровался «зигованьем», а другой решил пошутить про посещение на острове Крит женского монастыря. Типа, вот бы ночью сплавать на случку. Обоих под арест и вывезли в Союз! Закрыли им форму допуска 2. А тот, кто не имеет вторую форму допуска секретности, не имеет право выезжать за пределы страны в течение 5–10 лет. И вузы, и всё остальное для них навсегда закрыты.
А как готовились для захода в Югославию, в порт Дубровник – просто песня, в самом прямом и переносном смысле. Создали на корабле ансамбль, с других кораблей взяли в аренду усилители и инструменты, что-то было и на «Благородном». Все на службу ратную, а мы репетируем! А когда зашли в порт, на юте, возле трапа, мы играли и пели. Так что я всегда и всем потом говорил, что мы давали концерт за границей!

 

Концерты были и по праздникам на корабле в базе, но в основном
в Средиземном море

Отдельно хотелось бы сказать о нашем командире корабля, капитане 3 ранга Григории Николаевиче Шевченко.

 
 

Г.Н. Шевченко

Авторитет у командира был бесспорный. Матросы очень гордились им и уважали, но и побаивались. Справедливый был человек, очень порядочный, умел видеть в каждом хорошее и не был злопамятен.
Как-то раз, во время проведения очередной приборки, на правом шкафуте я «прихватил» молодого моряка, не успевшего занять своё место, и решил выдать ему дежурную швабру. Но тот полез в «бутылку», мол, не буду. Как так, кто посмел морские традиции нарушать, и я стукнул его. Хочу сразу сказать, что на корабле с неуставными отношениями было очень строго, за это нещадно карали. Тут выскочил откуда ни возьмись лейтенант и сразу доложил наверх. Собрал Шевченко в своей каюте заместителя по политической части, старшего помощника и моего командира боевой частью, капитан-лейтенанта Батуева, ну и меня, разумеется. Со всей пролетарской честностью, я оправдаться решил, мол, традиции, порядок, слово старослужащего-закон…. Но не тут-то было. Шевченко так меня пропесочил, что я был просто убит. Спросил, если бы поступили так с моим сыном, как бы я на это реагировал, а закончил он тем, что если бы было военное время, он меня лично бы расстрелял на юте! Непередаваемое ощущение! Сквозь землю можно провалиться. Я забыл сразу, как меня зовут! Это было очень доходчиво.
А вот ещё один случай. Я смеялся до слез! Стоим в точке Средиземного моря, получаем с танкера продукты: картофель, помидоры, овощи разные и… арбузы. Доктор тут как тут, со своим хлорированием. Налили в баки воду, размешали хлорку и полощут их. Подошёл командир, указал на самый большой арбуз и зажал его между ног. Сам стоит он около закрытого люка, бравый такой, наблюдает за работами по разгрузке-загрузке. Тут быстро открывается этот самый люк и чумазый, что и не узнать, матросик вырывает у него этот арбуз и вниз. Командира надо было видеть, просто онемел от такой наглости. У него в зобу всё перекрыло. Он что-то прохрипел, но арбуз с неопознанным чумазым матросом был таков. Виновника и арбуз не нашли.
Про получение продуктов можно много что рассказать. Как только кто из матросов был схвачен с поличным на поедании не хлорированного фрукта, то в дело вступал наш доктор, капитан медицинской службы Александр Витальевич Финогеев. Без всяких церемоний жертве либо промывали желудок, либо заставляли пить чуть ли не ведро воды с марганцовкой. После таких страданий желание положить в рот недезинфицированный фрукт навсегда пропадало.
Вообще, военно-морская служба очень насыщена всевозможными событиями. Боевая служба – это не круиз на лайнере по Средиземному морю. Это – постоянная боевая готовность, готовность в любой момент отразить атаку вероятного противника. Конечно, случаются и комичные ситуации.
Старший помощник, капитан-лейтенант Яковлев, был человеком изобретательным. Чтобы предотвращать разгильдяйство и разногласия между молодыми и старослужащими моряками, его излюбленным методом были такие, как чистка якорь-цепи в цепном ящике, смена смазки на вьюшках металлического троса, ну и самое обидное и «смотрибельное» – строевые занятия под барабан вокруг башни универсального калибра. И всё это во время обеденного перерыва. Ладно, если это в море, а когда корабль стоит у стенки и с соседних кораблей на весь этот цирк смотрят и потешаются, а ты ходишь, как дурак…
У нас в БЧ-3 служили два грузина: Чкония и Цуцхубая, молодые матросы, одногодки. Цуцхубая был крупный, крепкий, что не скажешь о Чконии. Тот небольшого росточка и ничем не выделялся среди других. А вот Цуцхубая был интересен. Он всегда был озабочен в отношении женского пола, так мне показалось после одного наблюдения. Были мы на боевой службе в Средиземке, и подошёл к нам танкер для дозаправки. Этот пароход с гражданским экипажем, на котором были и женщины. По нашему правому борту выстроилась швартовая команда из боевой части 3.
Офицеры и мичманы, участвующие в этом мероприятии, и командир корабля, осуществляли контроль. И тут, откуда ни возьмись, по танкеру с поклажей проходит молодая девушка. Одежда на ней, ну как раз для просмотра изголодавшихся моряков. Цуцхубая, не отрывая от барышни глаз, двинулся параллельно её ходу по шкафуту нашего корабля, не замечая ничего вокруг и что-то бормоча себе под нос на грузинском языке. По ходу движения он наткнулся на стоящего командира, который в свою очередь чуть не свалился на палубу. После доходчивой тирады, которую Григорий Николаевич выдал на происходящее, наш герой скрылся со скоростью лани, несмотря на свои габариты.
Мой срок службы подходил к концу, когда на корабль после училища командиром БЧ-3 пришёл зелёный лейтенант. «УХО» – так мы называли молодых офицеров, Андрей Петрович Михайлов. Ну, так как мы здесь все «плавали, знаем», то решили «забить на него болт». Мы ёрничали по любому случаю, показывали, кто в доме хозяин. Время шло. В боевой части и так был бардачок, а мы ещё и гонор демонстрируем.
Собирает он «годков» в своей каюте для беседы. Разговор был построен настолько человечный и доходчивый, что нам стало стыдно за свои фордыбасы.
«Ребята, мы с вами ровесники», – сказал он, – мне нужна ваша помощь. Помогите наладить службу». После такого разговора мы начали и сами пахать и молодых гонять, но не до беспредела. И всё быстро наладилось. Нет, панибратства никакого не было, была настоящая уставная служба и взаимоуважение.
В моём понимании, Петрович – настоящий эталон офицера. Порядочный, человек слова, хороший спортсмен, мастер спорта по фехтованию, первый разряд по акробатике. Грамотный и ответственный. Он очень быстро завоевал авторитет среди офицерского состава и в целом экипажа корабля.
Перед моим увольнением он пожелал мне много хорошего, увидев во мне нормального человека. Очень запомнилось одно его наставление: построй свою жизнь так, чтоб свободного времени в ней практически не было. Надо быть всегда занятым, вот тогда ты почувствуешь, что такое отдых и радость от него! Теперь я так и живу!
Что мне дал флот?
Очень многое!!!
Во-первых, я горд, что прослужил 3 года на Краснознаменном Черноморском флоте, и в частности, на эсминце «Благородном»!

 
 

Командир БЧ-3 лейтенант А.П. Михайлов и начальник медицинской службы старший лейтенант А.В. Финогеев

Я приучил себя к порядку, дисциплине и ответственности за порученное дело. И в дальнейшей своей жизни и работе это было для меня нормой. И мои подчинённые знали, откуда такое рвение и ответственность за содержание своего оборудования, техники и инструмента. Наша флотская дружба не меркнет. Мы встречаемся, переписываемся и не забываем поздравлять друг друга с днём Военно-морского флота и другими праздниками! Я этим очень горжусь!

После службы немного погулял, и снова пошёл на работу на тракторный завод. Поступил в инженерно-строительный институт на факультет теплогазоснабжения и вентиляции (ТГВ), заочный факультет. Окончив институт, перешёл на работу на завод «Аврора», в «почтовый ящик». Здесь и зарплата была больше и условия шикарные.
Женился в 1988 году на Ирине Николаевне Дробышевой, моей ровеснице. После окончания техникума нефтяной и газовой промышленности она начала работать в Волгоград-трансгаз оператором газораспределительной станции. Проработав там 32 года, вышла на пенсию.

 

Сергей Плигин и его супруга. 1988 год

 
 

Родилась дочь Екатерина. 1989 год

Катя окончила Волгоградский университет, филологический факультет, затем аспирантуру. Кандидат филологических наук. Во время учёбы была стипендиатом губернатора Волгоградской области и Президента Российской Федерации. Во Всероссийском конкурсе заняла второе место.

 

С дочерью на матче своей любимой Волгоградской команды РОТОР

На вручение ей премии мы ездили в Москву в Государственную Думу и Общественную Палату.

Грянула перестройка. Чего перестраивали – неизвестно! Заводы встали… Три месяца за свой счёт… Денег нет, жить не на что, есть нечего... Растёт маленькая дочь...
И тут приглашают прийти в Трансгаз на собеседование во вновь образованную Службу безопасности. Взяли старшим охранником. Проработал 3,5 года, поступило предложение перейти в Транснефть начальником службы безопасности. В подчинении 350 человек!!! Обязанностей хоть отбавляй. Проработал в этой службе 3 года.

 
 

С коллегами

И вновь сменил сферу деятельности на инженера-механика участка по ремонту запорной арматуры, а после ухода начальника участка на пенсию, перешёл на его место.
При образовании базы производственного обслуживания в Волгоградском районном управлении назначили начальником, где проработал с 2007 по 2022 год, почти 15 лет, откуда и ушёл на пенсию.
Общий трудовой стаж почти 44 года, из них 25 лет – в Транснефти.
Имею грамоты и благодарности от Министерства и Компании.

 

 
 

Золотая осень жизни… 2022 год

В настоящее время Сергей Иванович на заслуженном отдыхе, но об отдыхе и не мечтает. Сейчас он реализует свою давнюю мечту. Организовал в гараже мастерскую – мастерит декоративную мебель, поделки из дерева. И это у него здорово получается.


            


Доброго здоровья тебе, дорогой сослуживец по любимому мной кораблю – эсминцу «Благородный».
Семь футов под килем и попутного ветра!







 
ЛЕСТНИЦА В НЕБО

Так и живу,
на обиды
не сетуя.
Сердцем
волнуясь,
любви не тая
И никому
ничего
не советуя.
Лестница в небо –
дорога
моя.

 
НАДЕЖДА СПИРИДОНОВНА ЩЕДРОВА (ЯНКО)

Впервые я увидел Надежду Спиридоновну Щедрову в конце октября 2014 года в Союзе писателей за торжественным столом по случаю вручения мне удостоверения члена Союза писателей России.
Пришли известные писатели и поэты: В.Т. Качурин, А.К. Иванов, С.И. Мезина, В.Н. Христенко, В.В. Гладышев, В.В. Бабич.
Среди этих маститых мастеров пера и слова, в дальнем конце стола, сидела статная, красивая женщина в тёмном платье с сиреневым шарфиком, повязанным вокруг шеи.

 
 

Н.С. Щедрова и А.В. Финогеев

Её тёмные, густые волосы волнами спускались на плечи. В фигуре и голосе чувствовалось спокойное достоинство сильной личности. На слегка округлом лице под изогнутыми бровями размещались огромные чёрные глаза, восторженно и изучающе смотрящие на этот мир, а этим миром сегодня был я. При беседе с соседями по столу были видны её ровные белые зубы. Как я потом выяснил, по национальности Щедрова болгарка. Её девичья фамилия была Янко.

 

У здания Николаевского Союза писателей. Первый ряд: Н.С. Щедрова,
В.В. Бабич, С.И. Мезина; второй ряд: А.В. Финогеев, В.Т. Качурин; третий ряд: В.Н. Христенко со своей учительницей А.И. Киктенко. Октябрь. 2014 год

Это и была известная наша поэтесса Надежда Щедрова.
События за столом развивались просто стремительно, и многие моменты уже стёрлись из памяти, но твёрдо помню её напутственные слова и добрые пожелания на моём писательском и жизненном пути.

 
После своей речи, она прочитала проникновенные стихи и подарила мне свою книгу «Земная рвущаяся ввысь» с надписью: «Александру Финогееву в день вручения членского билета № 8000 о принятии в члены Союза писателей России». Ниже стояла её подпись и год – 2014.

Родилась Надежда Спиридоновна 29 апреля 1944 года в посёлке Терновка Николаевской области (ныне это район города). Вскоре родители купили дом в Николаеве и с тремя детьми переехали туда жить. Домик был старенький и дряхлый, кишащий клопами и тараканами, с которыми постоянно велась планомерная и упорная борьба.
Её папа в то время работал на заводе «Марти», куда приходилось ходить пешком, а это очень далеко от дома. Однажды в двадцати пяти градусный мороз, поздно вечером, идя с работы, он потерял сознание от усталости и упал во дворе у дома. Хорошо, что дети услышали его падение, иначе бы замерз. Затем он перешёл в ремонтно-строительное управление.

Ещё гремела канонада,
Ещё в дыму земля была…
И появилась в муках ада
Моя персона, ну дала!

По воле госпожи Природы,
Где буйствовал апрель звеня,
У мамы завершились роды,
Весна дохнула на меня.

И нарекли меня Надеждой
С надеждой на победный бой.
Запрограммировали нежной,
Как изумруд травы весной…

 

Родители Н.С. Щедровой: мама – Мария Фёдоровна Cкарлат (Янко) (1913–2012); отец – Спиридон Григорьевич Янко (1910–1984)

 
Мама и папа были умными и талантливыми людьми. Мама училась в педагогическом техникуме, но война не дала возможности получить образование. Папа в военных действиях Великой Отечественной войны не участвовал, ввиду того, что болгар не призывали на фронт, так как болгары, живущие в Советском Союзе, считались политически неблагонадёжными, поскольку в первую и вторую мировые войны Болгария являлась союзником врага СССР – Германии. Но папа всячески помогал партизанам.

 

Спиридон Григорьевич Янко (справа)

Папа был отличный мастер-художник, мастер малярных работ. Он участвовал в реставрационных работах театра имени В.П. Чкалова и других архитектурных зданий города, где требовались высокое профессиональное мастерство и художественный вкус. Он и дом наш отремонтировал, сделал его поистине сказочным: стены расписаны, полы покрашены и покрыты лаком…

 

Мария Фёдоровна Cкарлат (Янко)

 
Мама была швеёй-самоучкой. У неё была ручная швейная машинка «Зингер» и она за мизерную плату обшивала всю округу. За работай мама часто пела грустные болгарские, украинские и русские песни.
В 1949 году в семье было уже пятеро детей. Мама была награждена «Медалью Материнства».

Жили мы дружно. Дети во всём помогали маме. Когда мы подросли, мама до 83 лет трудилась в школе техничкой. Она была добрым и отзывчивым человеком. К ней тянулись и дети, и учителя. Когда мама уже не работала, то и бывшие ученики школы, и их учителя навещали её. Ушла она из жизни, не дожив до 100 лет восемь месяцев.
И всё у нас вроде бы было хорошо, но горе постоянно жило с нами. Старшая сестра была инвалидом детства, а после проведенной операции ещё оглохла и ослепла.
Надежда росла озорной и отчаянной девочкой, дружила в основном с мальчишками. С ними она лазила по заборам, деревьям и крышам, бегала на речку купаться и ловить рыбу.
«Когда мне было лет десять, мы с мальчиками катались по речке на лодке, баловались, – рассказывает Надежда, – Лодка перевернулась. Плавать я тогда не умела, но сила к жизни заставила меня, захлёбываясь и задыхаясь, добраться до берега.
Мальчишки меня очень любили и уважали, что даже при мне не позволяли себе сквернословить».
Дорога её послевоенной жизни была, как и у многих: учёба в школе, институте, а потом – работа до седьмого пота. Вся страна в то время шагала по той дороге. Шло масштабное строительство домов, фабрик, заводов… Преобразовывалось народное хозяйство, ковались характеры и судьбы людей.
Я хорошо рисовала, пела, танцевала и в моей юной голове уже роились стихи. Когда мне было пять-семь лет, на улице у дома, где собирались соседи, я устраивала им концерты, показывая гимнастические номера.

 

В спортивную школу по гимнастике меня отвела сестра. Там посмотрели меня, похвалили, но сказали, что пришла рано и посоветовали приходить в двенадцать-тринадцать лет. Когда я пришла в десять лет, то сказали, что уже поздно.
И это «рано-поздно» меня преследует всю жизнь. Но я борюсь, и очень часто побеждаю.
Однажды после четвёртого класса я пришла в школу, чтобы узнать, когда начнут выдавать учебники. А пошла я босиком, так как нечего на ноги было надеть.

 
В коридоре меня встретила директор школы Галина Александровна Гулакова и стала кричать, почему я в школу пришла босиком и выгнала меня. На другой день я обмотала ступни газетой, надела носки, чтобы обувь была мне впору, а на них парусиновые босоножки старшей сестры. И снова пошла в школу, но опять попалась на глаза директору. И снова она меня выгнала за то, что я посмела явиться в обуви на танкетках.
Всем малообеспеченным семьям школа материально помогала, а нам нет. Но мама никогда и никому на это не жаловалась.
Училась я на хорошо и отлично, участвовала в различных кружках и секциях, в драмкружке, умела менять голоса.
Когда училась в седьмом классе, на Новый год назначили меня быть Дедом Морозом. Обрядили в красный кафтан, парик белый одели, бороду из ваты прицепили, дали в руки палку и мешок с подарками. Так я провела несколько утренников с детьми младших классов, за что после всех утренников меня напоили кофе с бубликом за пять копеек. А старшая пионервожатая сказала, что на Деда Мороза районным отделом народного образования были выделены большие деньги.
Когда я училась в восьмом классе, моя старшая сестра, инвалид, умерла. Это была большая трагедия в нашей семье.

Жили мы бедно, питались плохо. Моё здоровье резко подкосилось, голова постоянно кружилась. Однажды на уроке математики мне стало плохо. Я положила руки на парту, а голову на руки. Учитель Томов подошёл и сильно дёрнул меня за косу. Я от боли вскрикнула и прокричала: «А если я Вас за лысину!». Этого было достаточно, чтобы получить летнюю работу по математике. А этот предмет я любила и знала его.
Второй раз в восьмой класс я ходила для видимости, так как всё знала. В этом классе математику преподавал другой учитель.
Однажды он заболел и его заменил Томов. Вызывая всех к доске, он всем подряд ставил двойки, а меня хвалил, сказав, что кроме меня математику никто не знает, после чего Томов стал относиться ко мне положительно. Я даже участвовала в олимпиадах по этому предмету, но в моей душе надолго остался осадок с мнением, что этот учитель поступил так, чтобы показать своё профессиональное превосходство перед другими математиками школы.
Я не перестала самостоятельно заниматься гимнастикой и даже выступала на концертах в Домах культуры с акробатическими этюдами и восточными танцами. В девятом классе меня пригласили учиться в школу-интернат № 1, где я занималась спортивной гимнастикой, но спортсменкой не стала.
Посещая Дом культуры имени 61 коммунара, я видела, как модно одевались мои сверстницы, я же ходила в форме, которую выдавали в интернате. У родителей на мои наряды средств не было. Окончив девятый класс, я поступила на завод подсобной рабочей, но продолжила учёбу в школе рабочей молодёжи № 5, где учителем русского языка и литературы был Эмиль Израилевич Штемберг (Январёв), уже известный поэт.
Об этом Надежда напишет так:
Жизнь строится из мелочей.
Она – то море, то ручей…
Потоки мыслей я ловлю –
Спешу, пишу, грешу, люблю.
С любовью всё вложу в дела
И кто-то скажет:
«Жизнь была!».

 
Вскоре, повысив квалификацию и технический уровень, я стала разметчицей судов. Успешно окончив школу, поступила на вечернее отделение Николаевского кораблестроительного института. Работа на заводе была в три смены, а институт требовалось посещать вечером. Пришлось сменить работу. Я поступила в организацию почтового ящика 27, который позднее был переименован в ЦКБ «Черноморсудопроект», где я проработала 15 лет.

Сначала керном набивала марку
На лист металла,
                ржавчину содрав.
В пролёте цеха в зной сквозняк,
Не жарко. 
Не там ли мой формировался нрав?!..

 

Учась на первом курсе института, в 18 лет в феврале 1963 года я вышла замуж за Евгения Щедрова, от любви с которым у нас родились сын Юрий и дочь Ирина. Спустя 10 лет наш союз распался, и детей я воспитывала одна.

Стихи ко мне приходили с детства, особенно, когда на душе было тяжело и грустно.
Как-то у нас в ЦКБ выступали уже известные поэты Анатолий Поперечный и Эмиль Январёв. После их выступления я подошла к бывшему своему учителю, Эмилю Израилевичу и сказала, что пишу стихи. Он пригласил меня в литературное объединение «Рефлектор», которое вёл долгие годы.

О музе
 - Она является
                в любое время года,
Как правило,
                в неподходящий час,
Когда
                совсем не ждёшь
               
                её прихода –

 
Весенней птицей
                подаёт свой глас.
Не ждёшь её,
                и вдруг,
                как буйный ветер,
Души покой
                перевернёт вверх дном…

Каждое воскресенье Январёв собирал нас в Доме культуры медработников. Он вкладывал в каждого своё умение, аккуратно и мягко помогал найти свой творческий путь. Эмиль Израилевич, как никто другой, умел организовать, заинтересовать и помочь начинающим литераторам. Здесь мы познакомились не только с творчеством известных наших поэтов, но и с ними лично: Дмитром Креминем, Екатериной Голубкиной, Марком Лисянским, Вячеславом Качуриным, Александром Сизоненко, Леонидом Вышеславским, Валерием Бойченко, Иваном Григурко и многими другими.

 

С литераторами Николаевщины. Слева направо: Георгий Бязырев,
Александр Пономаренко, Захар Лейбович, Эмиль Январёв, Вячеслав Качурин, Наталья Лущан, Жанна Власенко. Над всеми возвышается Надежда Щедрова. 1979 год


Январёв был настоящим педагогом и прекрасным человеком. Именно он помог мне найти себя, свой голос.
Эмиль Январёв лучшие стихи своих подопечных размещал в газетах и журналах. Так, на странице газеты «Южная правда» в рубрике «Литературный четверг» появилась моя первая публикация из пяти стихотворений. За эти стихи я получила 39 рублей 94 копейки, при зарплате в ЦКБ 65 рублей.

 
 

Стихи писала постоянно. Это не мешало мне, а даже помогало воспитывать детей, бороться с несправедливостью и злом. 
Стихи приходили ко мне ночью, в транспорте, на работе…
Чтобы выжить и внешне выглядеть не хуже других, много работала: шила, перешивала, брала заказы…
На написание стихов и чтение любимых авторов: Пушкина, Лермонтова, Есенина, Цветаевой, Ахматовой были тихие ночи.
Из-за огромной занятости на протяжении 7–8 лет спала всего по 2–3 часа.

Погружение в поэзию стало для неё не только привычкой, но и потребностью души, жизненной необходимостью.

Если можешь не писать, – не пиши.
Конструируй, строй иль зданья круши,
Продавай бананы, пой иль пляши…
Если можешь не писать, – не пиши.

Но не писать она уже не могла.
Ещё она успевала посещать другие литературные объединения: «Стапель», «Заря», «Пегас», имени Павла Ходченко.
Надежда утверждает, – Литературные объединения – это очень полезная школа для начинающих поэтов и прозаиков, жаль, что не каждый выдерживает справедливой критики в адрес своих произведений.
Работа над собой в познании себя изнутри, различные перипетии текущей жизни помогли мне найти свой голос.
Работая старшим инженером на заводе «Заря», часто выступала в обеденные перерывы в цехах завода. А когда начала работать в Киеве корреспондентом-организатором по Николаевской области, времени стало значительно больше, и я чаще выступала на различных предприятиях области. Людям нравились мои стихи.

 
 

– Что касается моих других биографических сведений, то их можно найти в моих стихах, – резюмирует Надежда Спиридоновна.
А трудности?..
Она с достоинством их преодолевала, одерживая над ними победу. Жизнестойкость этой женщины пришла к ней из далёкого прошлого свободолюбивого болгарского народа. В ней прекрасно сочетаются женственность, красота, нежность, трепетность с непокорностью духа.
Литературная жизнь – сложный процесс, где разобраться порой нелегко и непросто.
Надежда Щедрова самоотверженно любит свой город, боготворит его и слагает о нём свои стихи.
Между Бугом и Ингулом,
Где поёт сирень весной,
В верфи радостного гула
Расположен город мой.

Николаев – город детства,
Город юности моей,
Где с мальчишкой по соседству
Запускали голубей…

…Город зелени цветущей
Посреди разлива рек.
И воспетый, и поющий
В нём живущий человек.

Город мой – моя потеря
И находка дел и слов,
Я люблю тебя и верю,
Ты защитник мой и кров.

Город клёнов и акаций
Николаев – край чудес,
Я – твоя. И гром оваций
Мне средь лучших поэтесс.

 
С 1990 по 1995 годы она трудилась в Николаевском Союзе писателей корреспондентом-организатором. Она подготавливала выступления поэтов и прозаиков в учебных заведениях, предприятиях, заводах, фабриках и воинских частях.
Надежда Спиридоновна не имеет литературного образования. Она всю жизнь работала, воспитывала сына и дочь, затем внуков, а теперь уже правнуков, но это не мешает ей писать. Она реалистка и выражает себя в замечательных стихах.
Путь её к первой книге был очень долог. Надежда не спешила, искала себя и, наконец, нашла. Вышедший в 2000 году сборник стихов «Голосом души» имел небывалый успех! В нём с читателем она говорит голосом души, напоённом любовью и страстью. Свои размышления о жизни и судьбе она облачает в краткие поэтические формулы. Они-то и являются отражением её бытия и сущности.
Щедрова Надежда Спиридоновна, член Союза писателей России. Автор десяти сборников поэзии: «Голосом души», «Дорога жизни», «Этот прекрасный мир», «Испытания», «Жизнь в двух веках», «Земная, рвущаяся ввысь». Из десяти четыре – для детей дошкольного и младшего школьного возраста: «Про Кольку хвастунишку», «Я расту», «В стране детства», «И дом, и школа, и мечты».
Её стихи публиковались в газетах городов Николаева и Одессы, в газете «Слово», которая выходит в Италии, Испании, Португалии.
Готова к изданию ее новая книга «Судьбы, жизнь и времена», но вновь наступили в стране тяжёлые времена, и её издание опять временно откладывается.

 

Надежда Спиридоновна является лауреатом Всесоюзного фестиваля народного творчества в Москве 1987 года.
С 2017 года она руководит литературным объединением «Заря».

Когда я от суетной жизни устану,
Когда я любовью дышать перестану,
От мыслей устанет когда голова,
Когда не нужны будут людям слова,
Вот точно тогда застону и завою,
Расставшись с родными, друзьями, с тобою,
Я жизненной силой всех перекрещу,
А душу по странам плутать отпущу.

 
Прильнет к тихим травам уставшее тело…
А что же я этим сказать-то хотела?
Ах, вот что – пока в этом мире дышу,
Мечтаю ль, смеюсь ли, рыдаю ль, грущу…,
По белому свету покуда брожу
Всем, всем, что встречаю, дрожа, дорожу.

Её книги издавались за свой счёт. Для их издания Надежда даже работала в Италии, где параллельно с работой с отличием окончила Итальянскую школу и получила диплом. На все просьбы в банки и другие солидные предприятия города о материальной помощи для издания книг, получала заученный ответ: «Время сложное, не для книг сейчас!». Но Надежда и это пережила.

В большинстве своих стихов Щедрова плачет и смеётся, печалится и радуется… В них с любовью всегда живут счастье и радость.

Не лезьте в мою собственную жизнь!
Сама решу свои задачи и проблемы,
Все разрешу моей души дилеммы.
Вне критики моей Любови высь.

Я поднимусь и тихо растворюсь,
Впадая в лирику, идя по жизни-прозе.
Хотя порой сама с собой борюсь
И корчусь в жизни, словно на морозе.

Давно постигла – жизни мир суров
И, не стесняясь, чистых слёз не прячу.
Вступив в войну за счастье и удачу,
Вооружусь запасом чувств и слов.

Пройду сквозь горечи любовных бурь и бед.
Пусть, как бы ни сверлили сердце боли,
(Не занимать давно мне силы воли),
Я попаду в сияние побед.

Я в этой жизни ястреб, волк и рысь.
Не лезьте в мою собственную жизнь.

В стихах Надежда Спиридоновна Щедрова отражает разные стороны бытия.
Прозу жизни, прозу профессии она трансформирует в поэзию.
Какие стихи – такая и она.
По её стихам можно проследить всю её биографию, характер, интересы, жизненное кредо, все её успехи и неудачи.
Надежда Щедрова в них рассказывает о трудностях, неудачах и, разумеется, успехах.


 
 
 
На юбилейном вечере. Надежда Спиридоновна с внучкой Элиной,
дочерью Кристиной и внучкой Яной


«Болгарка по рождению, украинка по месту жительства, интернационалка, воспитанная в огромной стране братских народов, – говорит о Щедровой журналистка и поэтесса Людмила Хасхачих, – она пишет на русском языке и причисляет себя к русской культуре».

Я по-русски пою и танцую.
И работая за рубежом,
Я по-русски смеюсь и тоскую,
И по-русски иду на рожон.
И по-русски болгарской душою
Украинскую жизнь ворошу,
И, барахтаясь в жизненном шоу,
Я по свету земному кружу.
И не может быть в жизни иначе,
Льются русские строки мои.
Если вдруг, загрустив, я заплачу,
Мне по-русски поют соловьи.

Её стихи искренны, достоверны и очень востребованы. На литературные встречи к ней всегда приходит много народа, почитателей и ценителей её таланта.

 
Во все века, во всех эпохах
Менялась жизнь, её устой.
Всегда кому-то было плохо
Мириться со своей судьбой.

Один спокойно ждёт удачу,
Воюет за неё другой…
Когда-нибудь, но каждый плачет
Хороший он или плохой.

От счастья и от горя плачут.
Тихонько плачут и навзрыд,
Решая трудную задачу,
Зовущуюся в жизни – быт.

Не всё, что люди совершают
В быту, есть счастья полоса…
Во всех веках и всех прощают
Седые наши небеса.

Плачь! Слёзы душу очищают,
Как розы лепесток роса…
Года бегут, бегут и тают.
Спешить не надо в небеса.
Оставь при жизни чудеса.

Надежда Спиридоновна по жизни оптимист и всегда улыбается, но улыбка у неё грустная.


 

 
 

Под солнцем Италии

Несёт туда, где тысячи преград,
Но повернуть с дороги той не смею.
В стремленье к раю попадаю в ад.
Гоню любовь, ну а живу лишь ею.

А овладев и сердцем, и умом,
Она меня возносит к поднебесью.
Понять бы – это явь или фантом,
И силы эти боговы иль бесьи.

 

Т.В. Твердая, Н.С. Щедрова и А.В. Финогеев на презентации книги
«И дом, и школа, и мечты»

 
Надежда всегда молода и, несмотря на затаённую грусть, всегда переполнена радужными НАДЕЖДАМИ.

Не чувствуя груза от прожитых лет,
В потерях, заботах, тревоге,
И сотни несчастий, и тысячи бед
Сегодня подводят итоги.

Ушло, улетело с годами в ту даль
Всё, что называлось тревогой.
И я нажимаю той жизни педаль,
Что ныне мне послана Богом.

На высшую скорость включая мотор
Души, что сегодня клокочет,
Лечу, где простор, где могущество гор,
Встречаясь со мною, грохочут.

В объятия радости брошена – в путь,
Откуда возврата уж нету.
И жуть, что годами тревожила грудь,
Уверена, канула в лету.

 

У трона королевы В.Н. Христенко, А.В. Финогеев и В.Т. Качурин

В довольно солидной книге исторических исследований о болгарском поселке Терновка, который теперь входит в состав Николаева, автор Владимир Гамза пишет, что среди других имен, есть и имя Надежды Щедровой. Автор утверждает: «Наследники Фракийских болгар проявляют способность к творческой деятельности, свою поэзию создаёт и Надежда Щедрова (из семьи маляра-художника Спиридона Янко)».
Надежда – болгарка! Не отсюда ли её суверенный и свободолюбивый нрав и несгибаемый характер.

 
Как пишет в статье «Щедрость Надежды» Людмила Хасхачих: «Надежда – дочь народа, который пережил и высокую державность, и чужеземное иго, и борьбу за независимость,… Конечно же, она должна была быть вот такой пылкой в чувствах и стойкой перед житейскими бурями».

Умейте слушать тишину.
В ней тайна музыки сокрыта,
Возможность спрятаться от быта,
На сердце всколыхнув волну.
Умчавшись в тайную страну,
Мечтой взобраться в вышину
И, окунувшись в тишину,
Дыханием согреть луну.
Оттуда всплеск и благодать
Помогут чуть счастливей стать.
Восторг и красоты безбрежность,
Любви мечтательная нежность
Заденут звонкую струну.
Умейте слушать тишину.

Оказывается, что этой-то тишины нам сейчас ой как не хватает!

Стихи поэтессы радуют своей простотой, напевностью, спокойным ритмом, ясно выраженной мыслью.
Хочется пожелать Надежде Спиридоновне Щедровой крепкого здоровья и долгой-предолгой творческой жизни нам на радость!

 
РОДНИК ЖИЗНИ

Человек ценен, когда его слова совпадают с его действиями.

(Оскар Уайльд – писатель, поэт)


 

ДМИТРО ДМИТРИЕВИЧ КРЕМИНЬ (1953–2019)


По роду своей профессиональной деятельности мне часто приходится встречаться с очень многими и разными людьми. Одни, мелькнув перед глазами словно тень от тучки, сразу стираются из памяти, бесследно исчезая навсегда. Другие, точно полуденные мухи, утомляют своей назойливостью. С третьими долго-долго идешь по лабиринту жизни и путь этот интересен и бесконечен. Это – друзья. Их, как правило, не так уж и много. Но есть и ещё одна категория. Это люди, как ни высокопарно сказано, высшего разума, интеллекта, культуры. От них исходит такая мощная энергетика, в которой ты полностью растворяешься, становясь мельчайшей частичкой, атомом этого человека. И, словно ребенок, открывший для себя нечто новое, неизведанное, теряешь дар речи, способность говорить и даже мыслить. Стоишь, подобно истукану, понимая, что в этой жизни ты настолько мал и ничтожен…
Дмитра Креминя я впервые увидел в 2003 году на ежегодном областном конкурсе солистов-вокалистов и вокальных ансамблей, посвященном памяти заслуженного работника культуры Украины, лауреата премии Николая Аркаса – Александра Федоровича Пресенко. Мероприятие проходило в Доме культуры села Степовое, что близ Николаева. До сей поры на слуху было лишь его имя, имя поэта, известного не только в нашей стране, но и далеко за её пределами, человека, обладающего столькими наградами и званиями, что звезды на небосклоне по сравнению с ним казались тусклыми. От всего этого становилось немного жутко, и кружилась голова. Но как потом выяснилось, он оказался простым, открытым и очень общительным человеком.
Когда компетентное жюри начало подводить итоги конкурса, на сцену вышла ведущая и объявила: «Дорогие друзья, сейчас на эту сцену я приглашаю поэта, публициста, журналиста, переводчика, общественного деятеля, члена Национального союза писателей Украины, Ассоциации украинских писателей, Ассоциации эстрадных деятелей Украины, лауреата Национальной премии Украины имени Т.Г. Шевченко, лауреата литературной премии имени В. Чумака, лауреата областной премии имени Н. Аркаса, Горожанина года в номинации «Искусство» Дмитра Дмитриевича Креминя».
От этих слов захватывало дух.
На сцену поднялся вполне обычный человек, каких тысячи: в простом темном костюме, слегка грузный, коренастый, круглолицый, с пышными шевченковскими усами под чуть расплющенным носом. И никакой звездности, никакой напыщенности! На улице встретишь и не обратишь внимания.

 

Он как-то неловко, даже застенчиво, поклонился, словно стеснялся только что сказанных о нем слов и, немного косолапя, подошел к микрофону. По залу глуховато полилась благозвучная, зарифмованная украинская речь. В ней звучали и далекие, родные ему с детства закарпатские напевы, и мелодии уже давным-давно укоренившейся, пронизанной сухим, знойным, степным ветром николаевщины, и слышался шорох набегающей на песчаный берег причерноморской волны, и безмолвие тихой тягучей украинской ночи, и еще что-то таинственное, и загадочное.

…В лунной речке стирала сорочку,
Серебрясь, уносился поток.
…Потерял я волшебную строчку
и Отчизну в душе не сберег

Вот и мама уже за пределом,
на холме, в окруженье родном,
и снегами, как зеркало белым,
занавешен родительский дом.

 
Я писал свою скорую повесть –
безоглядно, вчерне, не всерьез…
Ну, а жизнь – словно
                киевский поезд,
от вершины летит под откос.

Но пока не позвали на тризну
сорок черных моих сороков, –
я найду и тебя, и Отчизну
в лунном мареве, в бездне веков.

…Как от звезд полонина сияет,
как прибрежные тени густы!
Всё вода с вышиванки смывает,
тянет в омут цветы и кресты.

А душа встрепенется в надежде,
и удача поманит рукой,
только женщина
в лунной одежде
тихо плачет над быстрой рекой.*

Отзвучало стихотворение, жюри объявило победителей, и все потянулись к выходу. Я, немного волнуясь, подошел к Дмитру Дмитриевичу.
– Извините, пожалуйста, – я представился и вкратце рассказал о себе, – Вы не могли бы мне уделить немного времени и посмотреть мои рассказы. Нет-нет, не сегодня, конечно, а когда сможете, – затараторил я, понимая, что говорю что-то не так и не в той последовательности, – Я – бывший офицер. Отслужил врачом на военно-морском флоте 26 лет. Пишу, естественно, о флоте, о жизни, но в основном в юмористической форме. Хотелось бы издать книгу.
Креминь  прищурился,  внимательно  посмотрел  на  меня  и  слегка  улыбнулся. В уголках глаз собрались лучики прожитой жизни.
– Беру на себя смелость и возражу вам. Офицеров прошлых не бывает. А то, что вы пишете – просто здо;рово! Очень здо;рово! Нам нужны талантливые авторы, имеющие за плечами большую школу жизни. Конечно, приходите, приносите своё творчество. С интересом познакомлюсь с ним, – он продиктовал адрес и номера телефонов.
Жизненная толчея не позволила быстро приехать. Дни летели за днями, проходили месяцы. А вера в светлое завтра убаюкивала, притупляла бдительность. Наконец, плюнув на все, без звонка и предупреждения я утром постучался в дверь заместителя главного редактора газеты «Рідне Прибужжя». За большим столом сидел Дмитро Дмитриевич Креминь.
– Разрешите, Дмитро Дмитриевич?
– Александр Витальевич? – его густые брови поползли вверх, – Я вас уже и ждать перестал. Присаживайтесь. Как дела? Привезли?
Откровенно говоря, я даже оторопел. Человек, видевший меня всего один раз и то полгода назад, вот так вот запросто взял и назвал меня по имени и отчеству. Такое соединение имен не только сложно в произношении, его ещё и трудно запомнить. Фразеология. От неё не уйти.

_____________
*Перевод стихов с украинского Владимира Пучкова.
 
– Ого! – удивился он, принимая от меня сброшюрованную книгу в 400 страниц, – Мне уже интересно, о чём военно-морской доктор столько написал! Между прочим, медицина дала литературе много громких имен: Даль, Булгаков, Аксенов, Чехов, Горин, Рабле… И Александр Розенбаум тоже военно-морской врач… Вот и вы встаёте с ними в один ряд. Мои щёки порозовели. Такое можно было представить лишь во сне.
– Хорошо! – лучики в углах глаз стали глубже и длиннее. Он приподнялся, протянул руку. – Через две недели жду вас у себя. И без опозданий! А то я начну сомневаться в пунктуальности военных. Хоть и бывших, – засмеялся он, – Всех благ и удачи на литературном поприще! А еще что-то пишете? Или запал угас?
– Пишу.
– Молодец! До встречи.
Ровно через четырнадцать дней я снова вошел в кабинет, правда, уже исполняющего обязанности главного редактора.
– Заходите, заходите, – он поднялся со стула, протягивая руку. – Прочитал… Интересно, зло… Дал ознакомиться с вашим творчеством Вячеславу Тимофеевичу Качурину, нашему известному поэту. Послушаем и его мнение. Не возражаете? Считаю, что книгу можно отдавать в печать, кроме двух–трех рассказов. Я их обвел красной пастой.
Я ликовал! Было приятно получить столь высокую оценку своего труда от человека, чьё имя вписано золотыми буквами в историю украинской и мировой поэзии. Из груди наружу от радости выскакивало мое сердце. Горло сдавливал спазм.
– Спасибо, – прохрипел я.
Так появилась на свет моя первая книга. За ней вторая. Готовилась к изданию третья. С Дмитро Дмитриевичем мы стали встречаться чаще. Разговоры велись более отвлеченные, жизненные. По крупицам я всё больше и больше узнавал об этом человеке. Заходил даже к нему домой, где, как и в нём самом, не было никакой напыщенности, чванства, роскоши, пренебрежения к себе подобным.
Его жена, Ольга Ивановна, женщина удивительной доброты и сердечности, потчевала нас чаем с пирогами. И это не была игра в простоту, поход в народ. Это была норма жизни, норма поведения, давным-давно сформировавшиеся устои, где природное душевное тепло трансформировалось в неподдельный магнетизм.

 

Дмитро Дмитриевич с женой Ольгой Ивановной

 
Что же делает людей такими простыми, доступными, открытыми? Наверное, жизнь, труд, упорство... И культура, разумеется. Вряд ли всё заложено генетикой.
Человек, познавший с детства трудности и лишения, не способен унизить и оскорбить другого. Лишь достаток и изобилие туманят мозги, превращают человека в хама и грубияна, и его интеллект из-за отсутствия элементарной культуры не поднимется выше капота дорогой машины. И только изредка пробивается при общении с девочками в саунах да ночных клубах.

А в нашем Диком поле – суховеи,
иссохло горло, высохли слова.
Мадонны подались в ночные феи,
старинный храм разобран на дрова.

 

Александр Финогеев и Дмитро Креминь. Город Николаев. 2015 год


Д.Д. Креминь родился 21 августа 1953 года в живописном закарпатском селе Сухая, Иршавского района Ивано-Франковской области, в самой что ни на есть простой семье. Тогда еще были слышны отголоски войны, а сам край только восемь лет как вошёл в СССР в составе УССР. Мама поэта, Анна Петровна, трудилась в колхозе. Отец, Дмитрий Ильич, работал там же шофером.
То ли неописуемой красоты природа, с её малахитовыми лесами и многочисленными неиссякаемыми родниками, то ли чистый, звенящий, горный, карпатский воздух (а село Сухая расположено на высоте 1241 метр над уровнем моря), то ли белые, как невесты, с цветными окошками хаты, раскинутые по взгорью, то ли дар Божий, а скорее всего и то, и другое, и третье, глубоко проникли в детскую головку и трепетную душу Димы, изливаясь наружу напевными стихами. В них раскрывался его внутренний мир, воспевая красоту природы, тяжелый крестьянский труд, первую любовь и всё то, что рождало его воображение.
И уже в 1965 году на страницах «Закарпатской правды» появилось первое стихотворение двенадцатилетнего мальчика. А они всё рождались и рождались…

 
Через пять лет он печатается уже в республиканском альманахе «Вітрила». Теперь о поэте Кремине узнала вся Украина.

…Мы бредем степями к Перекопу.
Сабля с люлькой – вот и все добро…
Буг-Гипанис тянется в Европу.
Понт Евксинский щурится хитро.
Но у нас судьба – не побирушка
И не пьяный постоялый двор.
Где была дощатая церквушка –
На века воздвигли мы собор!

Исстари этот край знаменит не только вином «Иршавское». Он ещё и плодовит на таланты. Здесь также родились писатели Федор Потушняк и Иван Петровций, народные артисты Украины Иван Попович и Степан Гига, автор песни «Верховино, мати моя» Михаил Машкин, член-корреспондент национальной академии наук Василий Нимчук и многие другие.
После окончания в 1968 году в родном селе восьмилетней школы Диму переводят в Ужгородский интернат для одаренных детей. Учится он легко и свободно. Именно здесь Дмитро буквально поглощает творения классиков украинской и мировой литературы, глубоко изучает историю, философию. Жажда знаний, невероятное упорство и феноменальная память делают его лучшим учеником интерната. Он часами может декламировать стихи Шевченко, Украинки, Пушкина, Есенина, Шекспира… Не останавливаясь рассказывать о подвигах Македонского и Жижки, Наполеона и Ганнибала, Хмельницкого и Кутузова… Он и сам мужает и крепнет как поэт. В стихах появляется зрелость, лаконичность, взрослая осмысленность.
В 1970 году Креминь поступает в Ужгородский государственный университет на филологический факультет, после окончания которого уезжает по направлению на Николаевщину, где преподает украинский язык и литературу сначала в школе в поселке Казанка, а затем и в городе Николаеве в педагогическом институте. Работает в областных газетах. Печатается в журналах «Вітчизна», «Дніпро», «Ранок», «Юность», альманахах «Письмена», «Бужський Гард».

 

Дмитро Креминь в поселке Казанка. 1976 год

 
В Казанке Дмитро Дмитриевич женится на красивой, скромной девушке Ольге, которая стала ему верным другом и надёжным помощником на всю жизнь. Здесь у них родился сын Тарас, будущий украинский политик, Уполномоченный по защите государственного языка, кандидат филологических наук, доцент, член Наблюдательного совета Киевского университета имени Бориса Гринченко, член Национального союза журналистов Украины и Национального союза краеведов Украины.

 

Дмитро Дмитриевич с женой и сыном

В 1978 году выходит первой поэтической сборник Креминя «Травнева арка», а автор, по результатам совещания молодых писателей в Москве в 1980 году, становится лучшим молодым поэтом СССР.
В 1979 году он переезжает в Николаев. Один за другим выходят семь его сборников. Работая ещё сельским учителем, Дмитро Креминь в 1979 году, на двадцать шестом году жизни! становится членом Союза писателей СССР.
Под руководством завотделом Института литературы имени Т.Г. Шевченко, доктора филологических наук, профессора С.А. Крыжановского, Дмитро Креминь начинает работать над кандидатской диссертацией по истории новейшей украинской литературы.
В последствие он руководил областной литературной студией «Джерела». В это же время, с 1981 по 1990 годы, был корреспондентом молодежной газеты «Ленінське плем’я».
С 1991 по 2010 годы заведует отделом культуры и духовности, работает заместителем редактора газеты областного совета «Рідне Прибужжя», возглавляет литературную студию «Борвій» при Областном доме художественного творчества.
Преподаёт украинскую литературу в Николаевском филиале Киевского национального университета культуры и искусства, Николаевском государственном университете им. В.А. Сухомлинского.
С 2010 года Дмитро Дмитриевич – председатель Николаевской областной организации Национального союза писателей Украины.
С 2012 года – главный редактор николаевского журнала «Соборная улица».

 
 

В редакции газеты «Рідне Прибужжя». Город Николаев. 1999 год

Он является инициатором проведения Николаевского областного конкурса молодых литераторов «Золотая арфа», областной программы поддержки николаевских авторов, один из авторов серии «Южная библиотека».
И на всё это он находит время. И всё это делает добротно и на совесть. И, конечно, занимается своим любимым делом – пишет стихи. Издаются сборники: «Південне сяйво» (1982), «Танок вогню» (1983), «Бурштиновий журавель» (1987), «Шлях по зорях» (1990), «Пектораль» (1997), «Елегія троянського вина» (2001), «Літопис» (2003), «Атлантида під вербою» (2003), «Синопсис» (2003), «Полювання на дикого вепра» (2006), «Вибрані твори» (2007), «Літній час» (2007), «Скіфське золото» (2008), «Замурована музика» (2011), ставшие известными далеко за пределами Украины.
За сборник «Пектораль» Д.Д. Креминю присуждена Национальная премия Украины имени Т.Г. Шевченко. Его стихи переводятся на английский язык. Вот уже и мир знакомится с нашим поэтом. А в 2011 году за высокие достижения в области литературы ему присуждается Всеукраинская литературная премия имени Владимира Свидзинского.

…Златоглавый храм на Богополе.
Как его низовка замела!
Мы – низы. Нам так хотелось воли –
Три столетья!
И она пришла…
Как мы отдирали рабьи тавра,
Выдали чертям и флирт, и флинт…
А она в обличье Минотавра:
Вновь у нас не путь, а лабиринт…

Поэзия выдающегося поэта Украины и Николаевщины отличается языковой пластикой, многоцветием образов, разнообразностью мысли и лирической напевностью. Его идеи и темы непосредственно связаны с общественной жизнью и борьбой за свободу и счастье. Поэт находит оригинальные средства для выражения красоты и величия степного края.
Жизнь не стоит на месте. Меняется время, меняется и человек. Но неизменными остаются талант, неиссякаемая энергия и высочайшая культура Креминя.

 
 

Поэт Д.Д. Креминь и художник А.Д. Антонюк

Дмитро Креминь работает и над переводами произведений многих европейских писателей на украинский язык. Многие его стихи положены на музыку. Он также является соавтором гимна города Николаева.
Дмитро Дмитриевич долгие годы возглавлял Союз писателей в Николаеве, писал очерки о жизни и творчестве николаевских писателей, артистов, художников и, конечно же стихи, исходящие из его огромного сердца и бездонной души… Много сил и внимания уделял воспитанию и становлению молодых поэтов и прозаиков.

Его глуховатый голос всегда звучал восторженно, когда он встречал меня: «Александр Витальевич, литературный сборник открыли, “Соборная улица”! Хотим и вас туда поместить. Принесите-ка что-нибудь интересное на пару страниц»…
Дмитро Дмитриевич Креминь при своём величии, славе, положении, почёте до конца своей жизни оставался очень простым и доступным человеком.
Он был источником доброты, тепла, душевности… Он был Родником жизни!

 

Д.Д. Креминь с писателями Николаева. 2018 год

 
Сколько в душу чужих поналезло!
Принесли нам свою нелюбовь.
В черноземах – то кровь, то железо.
Уж негусто железа… А кровь
Забелеет от дуста и хлорки:
Кто мы, где? После нас хоть потоп!..


25 мая 2019 года Дмитра Дмитриевича Креминя не стало. Ушёл из жизни выдающийся современник, настоящий патриот Украины и Николаевщины, талантливый поэт, публицист, эссеист, переводчик, Заслуженный деятель искусств Украины, лауреат Государственной премии имени Т.Г. Шевченко…
Память о нём всегда будет жить в наших сердцах и его бессмертных произведениях. 



 
НАСТАВНИК

Человеком невозможно притвориться,
                Человеком быть – особая судьба! 
 
(Вячеслав Качурин)


 

ВЯЧЕСЛАВ ТИМОФЕЕВИЧ КАЧУРИН


Знакомство

Когда я впервые пришел в Николаевский Союз писателей к поэту и барду Вячеславу Тимофеевичу Качурину, к которому меня направил ведущий поэт Украины Дмитро Дмитриевич Креминь, сказав, что передал тому мою книгу для ознакомления, меня встретил коренастый, крепко сложенный мужчина с седыми, слегка вьющимися волосами, в сером свитере и спортивного покроя зимних, плотных, тёмных брюках.
В кабинете было тепло, а за окном неистовствовал промозглый, холодный, южный февраль 2004 года.
– А, Финогеев, проходи, проходи. Прочел твои рассказы… Давно пишешь?..
– Если «по-взрослому», то не очень, а так… репризы, сценарии к детским утренникам…
– Я чего спросил… Обычно все начинающие писатели принимаются писать стихи. А ты принес прозу, да еще в четыреста страниц. Кстати, все стихи, которые есть в твоей книге, я вычеркнул.
– Почему? – мне казалось, что всё, выходящее из-под моего пера, гениально.
– Ты не стихи пишешь, а рифмуешь прозу. Не твое это. Не пиши их больше. А вот рассказы понравились, за исключением двух-трех, где ты позволяешь себе фривольности. А так, всё нормально. Печатай. Я поддержу. Давненько у нас не было маринистов-юмористов!
 
 

Вячеслав Качурин и Александр Финогеев

Любя в поэзии лишь Сергея Есенина и Эдуарда Асадова, и почти не понимая остальных, включая Пушкина с Лермонтовым, меня заинтересовало творчество Качурина. В библиотеке я взял все его сборники. Сначала просто читал, пытаясь понять, чем же ему не угодили мои стихи. Затем моё внимание покорила глубина мысли стиха и его напевность. Тогда мне стало ясно, что именно поэт замечает в жизни такое, мимо чего, мы, смертные, равнодушно проходим. Он как провидец предрекает будущее страны, порой даже и не очень оптимистичное.
И с улыбкой бравой
Вновь шагаем к «счастью»
Во главе с лукавой
Криминальной властью…
Я читал и восторгался талантом этого человека, который не боялся высказывать своё мнение по поводу происходящих в стране событий.
Благое намерение.
После издания книги, мы стали встречаться чаще.
– Саша, привет, как дела? – встретились мы вновь, – Чего пришёл? Какие проблемы? Что пишешь?..
– Вячеслав Тимофеевич, всю неделю читаю Вас.
– И как?
– Вы – Гений! – восторженно произнес я.   
– Спасибо за правду, – рассмеялся он. – Мне очень приятно это слышать именно от тебя. В тебе живёт доверчивость, простота и, извини, детская наивность. Ты не избалован вниманием. И потому твоя искренность по-человечески трогательна. 
– Вячеслав Тимофеевич, я хочу о Вас написать. Вы не будете возражать? 
– Это твое желание. Как я могу в него вмешиваться?   
Мы договорились о встрече, когда могли бы спокойно поговорить о былом. И чтоб наш разговор не был никому утомителен. Я взял бутылку хорошего коньяка и пришел в Союз писателей к назначенному часу.
Он, не торопясь, рассказывал о своей долгой и разносторонней жизни, переживая каждый её период заново. А я записывал эти воспоминания в блокнот, стараясь ничего не пропустить, не полагаясь на собственную память. Я тоже жил вместе с ним в голодающем Поволжье, ходил по грибы в дальневосточную тайгу, убегал от медведя, бороздил моря Атлантики у берегов Антарктиды, пел перед строителями БАМа, хлеборобами Николаевщины, путеукладчиками Тынды и в разоренном землетрясением Спитаке…
 
МОЯ ЗВЕЗДА

На свете есть одна звезда,
Как я, грустна и одинока.
От горьких дум, от злого рока
Меня хранит она всегда.

Одна фортуна в жизни есть,
Всего одна, других не надо –
За все страдания награда,
За все, а их не перечесть.

На свете есть одна любовь,
В ней всё загадочно и странно,
Она печальна и туманна,
Как тень весны у вечных льдов.

Есть в мире женщина одна:
Она – звезда моя святая,
Она – фортуна золотая,
Она – любовь,
Она – весна!

Об очень талантливых людях обычно говорят: «Бог его при рождении поцеловал в темечко». Этого мальчика, наверное, Всевышний поцеловал несколько раз.
Именно к таким людям и относится Вячеслав Качурин – поэт, детский писатель, исполнитель авторских песен, и просто замечательный Человек.
У Вячеслава Тимофеевича и свой голос, и слово своё, и тернистый путь тоже свой, путь, не всегда усеянный лавровыми листьями и розами.
Путь к славе у Вячеслава был и впрямь нелёгок. Но чтобы о тебе потом люди так сказали, необходимо пройти эту великую стезю, на которой было действительно всё: и работа, и разочарования, и любовь... Где взлёты сменялись падениями, а радости печалями… Где руки и ноги на пути к Парнасу были сбиты в кровь…
Распрощались мы далеко за полночь, не выпив и трети бутылки.
И вот что у меня из всего этого получилось…

История жизни

Родился Вячеслав Тимофеевич 20 января 1942 года в селе Бык Саратовской области, когда страна, сотрясаясь от взрывов фашистских снарядов, не разгибая спины, делала всё для фронта, для победы.
Его мама, Вера Ивановна Качурина, проводив мужа на фронт, приехала в село работать учительницей. А поработать-то толком и не пришлось. Через пару месяцев родился сын. И начались суровые будни. На квартиру с маленьким ребенком брать никто не хотел. Есть и самим было нечего. И чтобы не умереть от холода и голода, мать, чуть ли не на коленях, выпросила в школе подводу, и поехала к дальним родственникам, которые жили в шестидесяти километрах, в деревне Алексеевка.
Зима лютовала. Местами дорогу из-за заносов не было видно. А кое-где она походила на каток. Лошадь, буквально выбиваясь из последних сил, тащила за собой тяжеленные сани. Неожиданно пошел мокрый снег, усилился ветер. Одежда быстро намокла, стала леденеть. Выйдя на скользкий участок, лошадь в изнеможении упала и сломала слегу. Никакие усилия не заставили её больше подняться. А до конечной точки было без малого десять километров пути. Вера Ивановна в исступлении зарыдала. Завернув сына в фуфайку и платье, прикрывая его от пронизывающего ветра своим телом, швырявшего мокрые хлопья в лицо, она пошла пешком, прекрасно осознавая, что не дойдет и замерзнет.
Но Вячеслав не зря был целован Богом, который просто не имел права дать ему погибнуть.
Они дошли!
У порога незнакомого дома мать в изнеможении упала и, теряя сознание, прошептала, – Сына спасите!   
Потом было голодное и холодное послевоенное детство, которое и детством-то назвать сложно. Здесь уже вступал в силу железный закон природы – «Выживает сильнейший!».   
В это тяжёлое время даже младенцы быстро становились взрослыми, соображая, что помимо фронта и победы им надо ещё и выжить. И выжить не где-нибудь, а в Поволжье, которое исстари в народе зовется Голодающим, где зимой лютуют морозы, а летом всё сжигает палящее солнце, где и в мирные времена люди порой пухнут от голода.
Мать работала от зари до зари. Днем учила детей, а вечерами трудилась в поле, видя сына только ночью, да и то, чтобы обнять и покормить.
Наконец красное Знамя Победы взметнулось над Рейхстагом. Страна облегченно вздохнула, вставая на мирные рельсы, продолжая каторжно трудиться по восстановлению разрушенного войной хозяйства.
Отец после фронта домой не вернулся, найдя на пыльных фронтовых дорогах новую спутницу жизни.

ДУБОК В СТЕПИ

Там, где травы
Склонились густые
По обочинам пыльных дорог,
В середине
Центральной России
Зеленеет на солнце дубок.

Там в степи
Молодой и раздольной,
Только ветром пахнёт поутру,
Он стоит
Одинокий и вольный
И листвой шелестит на ветру.

Красотой
Не отмечен особой;
Стебельки и тонки, и кривы.
Неокрепший ещё,
Но попробуй
От России его оторви!

Славе исполнилось семь лет, мама вторично вышла замуж за офицера-моряка, Тимофея Васильевича Янина. Он усыновил Славу, и они уехали на Дальний Восток, в Советскую гавань, к новому месту службы отчима.

 
 

Вера Ивановна Качурина, Тимофей Васильевич Янин. Бяудэ. 1954

Мальчика, выросшего на степных просторах, Дальний Восток поразил и одновременно испугал. Поразил своими масштабами безбрежного моря, огромным количеством кораблей, подводных лодок и моряков, а еще непроходимой, непролазной тайгой, тянущейся вплоть до Татарского пролива. А пугали многочисленные бараки со сталинскими заключенными и постоянный лай собак. Но что здесь было хорошо, и даже отлично – по выходным целыми сутками крутили кино для военнослужащих, и дома за столом можно было сытно поесть.
– Учился я в школе № 21 посёлка Бяудэ, – вспоминает Вячеслав Тимофеевич. – Зимой наша бухта замерзала так, что по ней прокладывали дорогу для грузовых машин. А мы катались по льду на коньках, которые привязывали к валенкам бельевой верёвкой. Снега выпадало столько, что мы забирались на крыши домов и оттуда прыгали в сугробы, совершая на лету всевозможные сальто.
Летом мы с мальчишками ходили на речку Хадя за голубикой и малиной, а осенью – за брусникой. Брусники было так много, что собирали мы её специальными ковшами прямо с полян, покрытых мягким как поролон, мхом.

 

Улица моего дальневосточного детства. Совгавань – Бяудэ. 1953 год

 
Из брёвен, которые в огромном количестве валялись прямо на берегу, мы сооружали плоты и, выйдя на середину бухты, ловили удочками внушительных размеров камбалу. А у причалов стояли многочисленные военные корабли, на одном из которых служил мой отчим. Однажды к пирсу пришвартовали затонувшую подводную лодку, и мы бегали смотреть на погибших моряков.
Всем военным выдавали ежемесячные пайки, куда входили самые необходимые продукты питания для всей семьи. В местном Доме офицеров по субботам устраивались танцы, а в будние дни показывали кино. Если по ходу кино на экране были объятия с поцелуями, то в афише заранее писали, что дети до 16 лет на этот фильм не допускаются. Этот факт вызывал у нас повышенный обострённый интерес, и мы во что бы то ни стало, старались проникнуть в зал через запасные выходы, но так, чтобы не попасться на глаза нашим бдительным учителям. 
В нашей школе училось много детей, чьи отцы погибли во время Великой Отечественной войны. Этих детей государство бесплатно снабжало одеждой и обувью, а родственники или опекуны получали материальную помощь на их содержание. В посёлке было много землянок, подземных ходов и окопов, оставшихся после недавней войны с Японией. Всюду можно было найти гильзы от разного вооружения. Ну а мы, вооружённые самодельными деревянными автоматами, играли между собой исключительно «в войну».

 

Друзья детства Витя Демченко и Гена Казицын. Бяудэ. 1958 год

В начале ноября 1952 года на Курильские острова обрушилось мощное цунами с волной в 18 метров высотой. Город Северо-Курильск и с десяток населённых пунктов были полностью сметены с лица земли. Погибло около 6000 человек. К нам в посёлок переправили тогда сотни беженцев, которых подселяли в квартиры военнослужащих. У нас несколько месяцев жила семья из 3 человек: женщина с двумя детьми, у которых отец погиб во время цунами…
Мама моя работала в школе учителем немецкого языка, а вечерами – в вечерней офицерской школе, где офицеры, прошедшие войну, получали среднее образование.
Ещё был у меня младший брат Александр. Все вместе мы жили в большом деревянном доме барачного типа, и каждый год ездили в отпуск в село Алексеевку к родственникам.

 
 

Вячеслав (в центре) с братом Александром и мамой. Саратовская область,
село Алексеевка

Посёлок Бяудэ, в котором мы тогда жили, находился рядом с портом Ванино, где были расположены десятки бараков с заключёнными. Помню, как мы с пацанами залихватски пели тогда знаменитую песню:
«Я помню тот Ванинский порт
И вид пароходов угрюмый,
Как шли мы по трапу на борт
В холодные мрачные трюмы»…
Из Бяудэ до Алексеевки мы добирались поездом суток двенадцать. К пассажирским поездам, встречавшимся нам на долгом пути, как правило, цепляли пару товарных вагонов с заключёнными, которых перевозили в многочисленные лагеря Сибири и Дальнего Востока. Заключённые бросали в маленькие окошки треугольные письма-записки с просьбой переслать эти послания родственникам по указанному адресу. Лица некоторых из «зеков» были видны в узких проёмах зарешёченных окон. А после «сталинской» амнистии 1953 года такие поезда шли уже в обратном направлении.
Коренных дальневосточных жителей мы почти не видели. Они тихо и мирно жили в своих поселениях по нижнему Амуру, а также вдоль небольших речек Хадя, Тумнин, Дюанка. Занимались в основном охотой и рыболовством, продавали военным красную рыбу, икру, мороженое мясо, которое они называли «строганина». Его в сыром виде надо было нарезать тонкими ломтиками и, немного посолив и поперчив, употреблять в пищу.
А первозданная природа тех мест не поддаётся описанию: большие и малые бухты, обрамлённые острыми скалами, сопки, сплошь покрытые цветущим багульником, реки с чистейшей водой, по берегам которых непроходимые заросли малины, голубики, морошки, брусники и ежевики.

ТАЁЖНЫЙ ОХОТНИК

По безбрежной тайге зимой
Я, как леший, за день намаюсь.
Прол Бельды – молодой нанаец –
Угостит меня свежиной.

 
Вот колдует он над треской,
Рукоятку ножа сжимая,
И таинственно, по-шаманьи
Прикрывает лицо рукой.

«Слушай, Прол, может, в степь уйдём?»
Но, соблазном таким томимый,
Он ответит: «В глуши Тумнина
Зверю – тропка, нанайцу – дом!»

Я ему подарю унты,
Он мне шапку отдаст соболью,
А ещё я возьму с собою
Сердце, полное теплоты.

И подамся в низовья рек.
Буду знать, что за сопкой Мглистой
Есть охотник с душою чистой,
С добрым именем – Человек!

Мне в жизни пришлось побывать в разных уголках планеты, но никогда и нигде не видел я такой необыкновенной красоты, как на бескрайних просторах Дальнего Востока. Искренне завидую немногочисленным жителям тех мест, которым судьба подарила возможность жить в этом самом живописном краю русской земли. Да и людей таких открытых, добрых и бескорыстных, как на Дальнем Востоке, я больше нигде и никогда не встречал.

БУМАЖНЫЙ КОРАБЛИК

Распахну однажды ворот у рубашки,
И поверив, что затея по плечу,
Я построю самолётик из бумажки
И в безоблачное детство полечу.
Ну а если от случайной неполадки
Он сорвётся на подходе к виражу,
Я опять же вырву листик из тетрадки
И кораблик незатейливый сложу.

Поплыву через года и километры,
Чтобы в детство заглянуть средь бела дня,
Но незримые течения и ветры
Унесут в другую сторону меня.

Все мы в детстве мореходы и пилоты
Где-то там, на самом краешке земли,
Где не гибнут из бумаги самолёты,
И бумажные не тонут корабли.

С детских лет в его маленькой головке уже роились рифмы. Вначале это были наивные детские стишки. Но взрослея, взрослела и рифма. Стихи приобретали форму, содержание. В них просматривалось глубокое и вместе с тем своё, очень личное видение мира, своя индивидуальная философия жизни.

 
Вячеслав без труда самостоятельно обучился игре на баяне и гитаре. Начал сочинять свои собственные песни, проверяя их на вечерних посиделках. Местные девочки были все влюблены в юное дарование, но не всем он позволял заглянуть в свое сердце.
Рос он крепким и здоровым. Усиленно занимаясь спортом, имел разряды по нескольким видам.

 

Вячеслав Качурин – выпускник 10 класса школы № 21. Совгавань. 1959 год

Учился Слава хорошо. Можно даже сказать, отлично. Четыре четверки в аттестате, а остальные пятёрки – это уже говорит о многом. Он в это время очень много читал. Особенно стихи. Первые, неизгладимые впечатления произвели сказки Пушкина, любил Жуковского, Лермонтова. Уже потом, в более взрослом возрасте, его поэтическое формирование складывалось под влиянием поэтов-шестидесятников: Роберта Рождественского, Булата Окуджавы, Евгения Евтушенко, Беллы Ахмадулиной, Бориса Слуцкого, Николая Асеева…

 

Чем не футурист?

 
В газете "Дальневосточный Комсомольск" были напечатаны мои первые стихи. Общежитие, в котором жили студенты, стояло недалеко от берега великой реки Амур, и мы студенческой компанией весной всегда ходили смотреть на ледоход, поражавший наше воображение своей мощью и неукротимой энергией. Льдины двухметровой толщины наползали одна на другую, и вокруг стоял такой грохот, что услышать друг друга не было возможности. Тогда ещё не было моста через Амур, и зимой до станции Пивань, что на другом берегу, поезда ходили по рельсам, прикреплённым ко льду. Летом же через Амур ходили мощные паромы, перевозившие вагоны с пассажирами до Пивани, там вагоны снова устанавливались на земные рельсы и продолжали движение до порта Ванино.
В Комсомольске-на-Амуре я занимался сразу несколькими видами спорта: гимнастикой, тяжёлой атлетикой, лыжами. Часто вместе с другими студентами-спортсменами ездил на соревнования в Хабаровск, Благовещенск, Николаевск-на-Амуре. Спортом тогда занимались буквально все. А тех, кто спортом не занимался, друзья считали неполноценными и странноватыми. До сих пор не понимаю молодых людей, просиживающих в барах и кафе, вместо того, чтобы заняться спортом, почувствовать, на что способен твой организм, испытать счастье физического совершенства.
В 1961 году демобилизуется отчим. И семья переезжает на Украину, в город Николаев, где им предоставили квартиру. И уже здесь Качурин оканчивает педагогический институт.

 

Эмиль Январёв и Вячеслав Качурин с жёнами и дочерьми. 1975 год

Именно в Николаеве и начинается его основная литературная деятельность. Вячеслав влюбляется в этот город корабелов, отдавая ему свой талант, душу и необузданную энергию. Здесь он знакомится с местными поэтами и прозаиками, а его духовным учителем и наставником становится известный поэт Эмиль Январев.

Николаев, мой сон корабельный
Белый призрак над легкой водой,
Ты мелодия песни моей колыбельной,
Хоть негромкой, но всё же родной…

 
После окончания института, Кочурин преподает физику и математику в Большой Сербуловке, где из-за нехватки учителей, приходится быть и учителем пения, играя на баяне, и даже преподавать физкультуру.
Отработав почти год, Вячеслав призывается в армию.
Чтобы на него не тратить государственные деньги и оправлять к «черту на кулички», он проходит службу в Николаевском батальоне связи (молодые люди с высшем образованием служили год).

 
               
Рядовой Качурин после принятия присяги. Николаев. 1965 год

ПРОВОДЫ В АРМИЮ

Осенним утром по Слободке
Родня идёт с призывником,
И все ребята-одногодки
Ему завидуют тайком.

Плывут по кругу две подружки
Под залихватский пересвист,
И сыплет бойкие частушки
Уставший за ночь баянист.

А новобранец нараспашку
Шагает, праздничен и прост:
Надеты сверху на рубашку
Две ярких ленты в перехлёст.

Идёт он весело и прямо
С родными рядом, не в строю,
Обняв одной рукою маму,
Второй – избранницу свою.

Она подкручивает локон
И с паренька не сводит глаз.
На них народ глядит из окон,
Как будто видит в первый раз.

 
А из коляски возле хаты
Им крикнет старец
Лет под сто:
– Куда служить берут?
– В Карпаты!
– Ну, слава Богу, не в АТО!…

 

На штанге 110 кг. Николаев, в/ч 52300. Батальон связи

Отцы-командиры, видя перед собой крепко-сбитого, мускулистого хлопца, не находят ничего лучшего, как направить молодого солдата на подсобное хозяйство... ухаживать за свиньями. И ничего, что высшее образование, и ничего, что физик и математик... Ничего страшного, солдат не должен быть умнее командиров! А после этого Родина любится в три, а то и в четыре раза сильней!
Но Вячеслав не унывает. Да и некогда заниматься такой ерундой. В короткие минуты отдыха он усиленно занимается штангой и… пишет стихи, которые печатает в армейской многотиражке.
Служба ратная, как, собственно говоря, и вся жизнь, многолика и разнообразна. Вскоре солдата Качурина заметили, и к концу службы его тужурку заслуженно украсили значки: «Отличник Советской армии», «Специалист первого класса», «Воин-спортсмен». И даже значок «Мастер спорта СССР по тяжелой атлетике».
Домой Вячеслав вернулся героем-красавцем. И снова школа, и снова работа…
Истосковавшись по женскому теплу и ласке, не гуляя долго, хотя и ни одно девичье сердце было им безнадежно разбито, в этом же 1965 году он женится на художнице Елене Бережецкой.
Через год у них рождается дочь и учительской зарплаты начинает катастрофически не хватать, а гонорары ещё не столь велики. И Качурин уходит на судно китобойной флотилии «Советская Украина» преподавателем физики и математики заочной высшей мореходки и вечерней школы.
Всеобуч, охвативший страну: «Даешь каждому среднее образование!», не обошёл и большие суда. И хоть гарпунеру или мотористу как-то было всё равно, что придумал Менделеев или когда у обезьяны отвалился хвост и она стала человеком… И яблоко для них падало вниз, исключительно потому, что оно тяжелое, а пушинка легче яблока, потому и летает...

 
Наш курс проложен прямиком,
Молотит винт без перебоев,
Тут, за шестым материком,
Страна китов и китобоев.
Ну что, Антарктика, ревёшь,
Зачем волчицею завыла?
Ты что, своих не узнаёшь
Иль за пять месяцев забыла?

Мы много лет с тобой на «ты»;
Нелёгкой доле нашей внемля,
Скажи нам, где твои киты,
Те, что на спинах держат Землю?
Молчишь, продрогшая в штормах,
Маня загадочной судьбою…
Земля стоит не на китах,
Земля стоит на китобоях!

 
               
Преподаватели судовой вечерней школы. 1974 год

После тяжелых и изнурительных вахт его зрелые ученики мгновенно засыпали за столами. Слава, понимая их разумом, говорил тихо, чтоб не нарушать сон, и ставил всегда положительные оценки. Но первая же береговая проверка выявила некоторое несоответствие знаний и оценок у «хорошистов», и Качурина снимают с должности учителя и… назначают директором этой школы. Но не зря же Бог целовал Вячеслава в темя. Не мог же Всевышний взять, растереть и сравнять его с серой массой. Обстоятельства неожиданно сложились таким образом, что одни ушли на пенсию, другие уволились, устав от романтики морских просторов, третьи… Третьи, просто по молодости лет, не могли занимать должность директора школы. А Качурин как никак свой, проверенный временем…

Многие из моих учеников, окончив вечернюю школу, поступили в высшую мореходку, стали капитанами дальнего плавания, штурманами, механиками. Кое-кто из учеников уже в новые времена провожал в последний путь китобазу «Советская Украина», проданную в Турцию на металлолом. Говорят, когда судно выходило из Одессы, поднялся сильный шторм, который прибил китобазу обратно к одесскому причалу и долгое время её не отпускал. А потом у турецких берегов база на полном ходу «выбросилась» на песчаный берег, где её уже ждали резчики металла.
Со слезами на глазах прощались моряки с легендой китобойного промысла, самым большим в мире на то время промысловым судном, гордостью Советского Союза.
Антарктика с её неповторимой и суровой красотой, с безлюдными островами, на которых обитают толпы королевских пингвинов, с огромными хрустальными айсбергами и голубоватыми красавцами-китами, один только язык которых весил больше, чем слон, – всё это настолько глубоко запало мне в душу, что морская тема навсегда стала одной из самых главных в моей творческой биографии.

Морская стихия нравится Вячеславу. Она сродни его характеру, такому же тихому и мятежному, как море в штиль и шторм.

ЧТО ТАКОЕ МОРЕ?

То волны волнующая ласка,
То характер буйного гонца...
Что такое море?
Это сказка,
Сказка без начала и конца.

Рассказать бы сказку эту надо,
Да никак собраться не могу.
Что такое море?
Это взгляды
Тех, кто ждёт на дальнем берегу.

В нём фортуна призрачная наша,
Жизни неразгаданный вопрос.
Что такое море?
Это чаша
Счастья, горьковатого от слёз.

Мукам и разлукам не переча,
О земле мечтаем мы вдали.
Что такое море?
Это встреча,
Море – продолжение земли!

Волны звонко бьются в поднебесье,
Наполняя музыкой сердца.
Что такое море?
Это песня,
Песня, что не спета до конца!

Десять лет он бороздит моря и океаны, десять лет утюжит морские просторы. На свет выходит сборник стихов «Ходовые испытания». И даже снимает фильм «Земля стоит не на китах», который в 1972 году на всесоюзном фестивале получает первую премию. И Вячеслав Качурин сразу становится знаменитым и востребованным.

 
После рождения второго ребенка он уходит с флота, посвящая свою кипучую деятельность только литературе, поэзии.
Из-под его пера выходят более десятка поэтических сборников, написано около сотни песен. Рождается несколько детских книг.
В 1975 году, в возрасте Христа, его принимают в члены Союза писателей СССР.
Жизнь вечно странствующего альбатроса не дает Славе спокойно сидеть на стуле. На комсомольских агитпоездах, со своими песнями и гитарой, он много ездил по стране. Выступал в городах и селах, на стройках и полевых станах, заводах и фабриках, в воинских частях, учебных заведениях и даже тюрьмах… И везде его принимали с большим интересом и пониманием. Да и сейчас жизнь нисколько не изменилась, также поездки, также выступления…
Своей прямотой, принципиальностью и силой характера Качурин, находясь на высоких партийных должностях, не мог спокойно мириться с тогдашней партийной идеологией, которая извратила всю мораль и нравственность, переподчинив блага лишь себе, забыв даже о тех, кто ковал победу в Великой Отечественной войне. А о народе речь не шла даже вообще. И в 1991 году он выходит из партии.

Быть Человеком – значит не участвовать во лжи, по законам которой, к сожалению, живут тысячи наших соотечественников: обманутых, униженных и нищих, – говорит Вячеслав Качурин. – Ложь убила в нас самое главное – надежду и веру. А без них нет Человека. Задача писателя – возродить в людях чувство собственного достоинства, без которого невозможны никакие реформы и преобразования.
Особенно это важно помнить, когда пишешь для детей.
Считаю, что писать для детей не только приятно, но и ответственно. Их реакция на хорошие и плохие стихи безошибочна, а любопытство иногда приобретает самые непредсказуемые формы.
Так, выступая однажды перед детьми в детском саду, прочитав им стихи и исполнив под гитару несколько детских песенок, я спросил детей, есть ли у них ко мне вопросы. Я был полностью уверен, что никто ничего не спросит. Но не тут-то было. Руку подняла девочка лет пяти и спросила: «Скажите пожалуйста, а у Вас есть любовница?» Я от неожиданности так растерялся, что чуть не выронил гитару и постарался ответить шуткой: «Да, девочка, у меня есть любовница – это моя гитара, которую я очень и очень люблю»!
Как потом выяснилось, накануне мероприятия девочка дома сказала родителям, что у них будет встреча с поэтом. Родители тут же при ней начали обсуждать известных поэтов-классиков, у которых, по их сведениям, были любовницы. Девочка всё это запомнила и решила поинтересоваться моей личной жизнью.
Писать для детей – очень редкий талант, которым обладают далеко не все писатели. Я знаю, что в этом жанре пробовали писать великолепные николаевские поэты: Эмиль Январёв, Дмитро Креминь. Владимир Пучков, Екатерина Голубкова. И у них довольно-таки неплохо получалось. Однако они никогда не брали на себя ответственность издавать эти произведения, понимая, что это не их путь в поэзии. И вот в последнее время, с отменой цензуры, в городе вдруг появилось около десятка «детских писателей».
В основном это дамы бальзаковского возраста, которые называют себя «поэтессами» или «сказочницами».
Они издают детские книжки в дорогих красивых переплётах, внутри которых сплошная графоманская чушь с изрядно надоевшими кошечками, зайчиками, мишками. И обязательно – стихи о собственных внуках. Они активно «выбивают» у спонсоров деньги на издания, проводят презентации своих убогих по содержанию книг, наперебой расхваливая друг друга, объединяются в кружки и студии, выступают в детских садах и школах. Дети берут в руки бездарные сочинения бабушек-поэтесс, и у них пропадает охота читать что-либо вообще. Хорошо, если рядом есть книги К. Чуковского, С. Маршака, А. Барто, С. Михалкова…

Талант и труд Вячеслава Тимофеевича по достоинству отмечены и в России, и в Украине. Он является членом Союза писателей России и членом Союза журналистов Украины.
Продолжая жить и работать в Николаеве, Вячеслав Тимофеевич создает здесь областную организацию Союза писателей России, которой руководит и поныне. Организовывает и плодотворно работает в двух литературных объединениях: «Стапель» на базе старейшего объединения Черноморского судостроительного завода и «Пегас» – в городском Доме учителя. Качурин не только пишет сам, но и помогает молодым дарованиям пробивать дорогу к Олимпу славы.
За поэтические сборники стихов «Главный причал», «Сегодняшняя молитва» и «Отчетный период» в 2007 году Качурину была присуждена премия имени Николая Аркаса, в 2008 году – Всеукраинская литературная премия имени Николая Ушакова, а в 2010 году – Всероссийская литературная премия имени Николая Гумелёва.

 

Встреча с читателями детско-юношеской библиотеки. 2011 год

Вячеслав Тимофеевич много делает для города Николаева, который стал ему второй Родиной и который он беззаветно любит всем своим сердцем, воспевая его в своих стихах и песнях.

ГЛАВНЫЙ ПРИЧАЛ

С рожденья ты стал мне и братом, и другом,
Мечтой и любовью, началом начал.
Ты – звонкая песня над медленным Бугом,
Родной Николаев – мой главный причал!
Здесь каждый мальчишка слывёт корабелом,
Здесь каждый проулок мне с детства родной.
Ты – белая чайка над парусом белым,
Ты – синее небо над синей волной!

 
Твои устремленные ввысь обелиски
Немало расскажут о днях фронтовых:
Над вечным огнем легендарные списки
Ушедших в бессмертье героев твоих.
Играют оркестры в аллеях зелёных,
Над новой Слободкой дома высоки.
Несут твою славу на светлых знамёнах
Рабочие люди – мои земляки.

В защитной спецовке рассветных туманов,
На мирную вахту ты встал, как всегда.
И нет на планете таких океанов,
Куда бы твои не ходили суда.
Встречают тебя Черноморские воды,
Ты смотришь на небо глазами веков.
И мощным порывом в грядущие годы
Уносят тебя паруса облаков.

Истинное назначение поэта в любом обществе – писать правду жизни. Без неё нет, и не будет никогда живой поэзии и поэт умрет, так и не став поэтом.
В этом весь Качурин.
В 2010 году в номинации «Искусство» Вячеслав Тимофеевич Качурин становится «Гражданином года», ему присваивают звание «Заслуженный работник культуры Украины», а в день семидесятилетия, награждают Золотой медалью Союза писателей Украины. С композитором Е. Долговым он выпускает сольный диск с авторскими песнями. В сентябре 2011 года создается интернет-журнал «Николаев литературный», главным редактором которого единогласно избирается Вячеслав Качурин. Благодаря профессиональной и кропотливой работе редколлегии, журнал пользуется мировой известностью и с интересом читается более чем в ста странах нашей планеты.
Сейчас Вячеслав Тимофеевич с увлечением занимается прикладной поэзией: рекламные куплеты, сатирические миниатюры, эпиграммы и, конечно же, тексты для песен. Весь свой талант он безраздельно посвящает всем тем, кому его творчество небезразлично и близко по духу, оставаясь требовательным и самокритичным к себе и своим произведениям.
Мне очень повезло, что моими соратниками по литературному цеху были такие мастера художественного слова как: Эмиль Январёв, Михаил Божаткин, Адриан Топоров, Юрий Миронов, Альберт Вербец, Михаил Ковалевский, Дмитро Креминь, Александр Иванов, Владимир Пучков, Сергей Гаврилов, а также ныне здравствующие, Анатолий Маляров, Лариса Матвеева, Владимир Христенко, Елизавета Безушко,  Екатерина Голубкова, Валерий Бабич, Аркадий Суров, Александр Финогеев, Татьяна Фурсова, Альбина Бижан, Надежда Щедрова, Александр Поляков и многие другие, не менее талантливые писатели, перед творчеством которых я не устаю преклоняться.

Были планы мои величавы:
Я старался, метался, страдал
И добился негромкой, но славы,
А счастливей от славы не стал.

А потом меня в штормах мотало
Среди льдов и обветренных скал,
Заработал я денег немало,
И от денег счастливей не стал.
 
Испытал я соблазны и страсти
И любовь, как судьбу, испытал.
Даже к власти пробился отчасти,
Но опять же: счастливей не стал.

В общем бросил я поиски счастья,
Стал на звёзды смотреть по ночам,
Проявляя живое участье
К повседневным земным мелочам.

Я заметил цветы и деревья,
К облакам устремившихся птиц
И святую улыбку доверья
В глубине человеческих лиц.

Не хочу ни богатства, ни власти,
Громкой славы к себе не зову.
И не надо другого мне счастья,
Разве мало того, что живу?

Я всегда буду помнить и гордиться тем, что Вячеслав Качурин не только рекомендовал меня в Союз писателей, но и тем, что именно он торжественно вручал мне билет члена Союза писателей России.

 

Члены Союза писателей России: А.В. Финогеев, В.Т. Качурин, Н.С. Щедрова,
Е.Г. Мирошниченко. Николаев. 2017 год

В последние годы Вячеслав Тимофеевич – неизменный участник презентаций моих книг. Его мнение как поэта, моряка и авторитетного критика о моих морских рассказах особенно дорого мне.
Вячеслав Тимофеевич Качурин всегда строг и бескомпромиссен в оценке того или иного моего произведения, и я воспринимаю всё им сказанное с особой заинтересованностью и благодарностью.
Долгих Вам лет жизни, наш дорогой и глубокоуважаемый поэт, и неугасимого, неувядающего таланта! Живите долго!

 
ЖИВАЯ ЛЕГЕНДА

Призвание всякого человека в духовной деятельности – в постоянном искании правды и смысла жизни

(А.П. Чехов)

 

МИРОШНИЧЕНКО ЕВГЕНИЙ ГОРДЕЕВИЧ


В Николаевской Научно-педагогической библиотеке проходило совещание, посвященное четырехлетию интернет-журнала «Литературный Николаев», куда пригласили и меня.
Начав свой писательский путь уже в достаточно зрелом возрасте, в литературной среде я был лицом неприметным. Знали меня только единицы. Но когда появлялся на публике, все активно интересовались, что это за новое лицо. Одни в неведении пожимали плечами, другие говорили, что это новый писатель Финогеев, часто коверкая фамилию.

 
   
На читательской конференции (в центре: Зоя Шаталова, Евгений Мирошниченко, Александр Финогеев и Николай Пономаренко)

 
Учитывая мою удалённость проживания от Николаева, я приехал сюда задолго до начала, тихо сел в пустом конференц-зале, достал блокнот, ручку и принялся излагать набежавшие за дорогу мысли. В это время я заканчивал книгу «Миражи тумана».
Я увлеченно писал, когда рядом со мной присел приятный седой мужчина в клетчатой рубашке. Его открытое лицо с большими карими глазами сразу располагало к диалогу и притягивало к себе.
– Вы кто? – спросил он, протягивая руку.
Я представился.
– Очень приятно. Евгений Гордеевич Мирошниченко, литературный критик, – произнес он тихо, заставляя слушателя погружаться в его голос.

 

– Ого! – непроизвольно вырвалось у меня. – Вы из тех, кого следует остерегаться?
Он простодушно улыбнулся, – это следует делать тем, кто плохо пишет. А вы как пишете?
Я пожал плечами, – себя обычно не хвалят.
– Это правильно. Хочу почитать Вас, чтобы создать мнение. У Вас есть что-нибудь с собой?
Я достал из пакета взятую на всякий случай книгу «В жизни не поверю!» и протянул ему. Он, что меня удивило, без очков стал не спеша перелистывать страницы. Вдруг его взгляд задержался, он перевернул лист назад и углубился в чтение. Я скосил глаза. Это был рассказ «Крутой вираж».
Стали прибывать приглашенные. Каждый подходил к Мирошниченко и непременно здоровался с ним, ну, заодно и со мной. Евгений Гордеевич поднимал глаза, приветливо улыбался и вновь погружался в чтение.
– Что читаете, Евгений Гордеевич? – у стола стоял поэт, общественный деятель, заместитель редактора журнала «Литературный Николаев» Владимир Николаевич Христенко.
– Интересную книгу нашёл.
– И кто автор, разрешите полюбопытствовать?
Мирошниченко посмотрел на обложку.
– Александр Финогеев, – прочитал он. – Кстати, он сидит рядом со мной.
– Ну, этого товарища мы знаем. Не так давно принимали в члены Союза писателей. Здравствуй, Александр Витальевич.

 
– Здравия желаю, – вымолвил я и покраснел.
Так исподволь наше знакомство переросло в крепкую дружбу, мы стали встречаться, бывали друг у друга в гостях.

Евгений Гордеевич – известный николаевский литературовед, литературный критик и публицист, историк литературы и журналист. Он родился 23 февраля 1939 года в городе Витебске, Белорусская ССР, в семье военнослужащего Гордея Филипповича Мирошниченко (1908–1992). Отец много рассказывал сыну о свой юности, которая прошла в селе Званное Курской губернии на берегу реки Десна, разделявшей Украину с Россией. Его дедушка, папин отец, в двадцатые годы был почтальоном, единственным грамотным человеком на все село.
Мы встретились с Мирошниченко на набережной. Неторопливо скользящее к закату солнышко весело принимало водную процедуру в реке Ингул, слепя наши глаза.
Евгений Гордеевич, низко наклонив голову, что-то неведомое чертит прутиком на асфальте, молчит, долго думает. На его умном, проницательном лице заметен бег мыслей о далеком трудном времени.
Перед войной, – как бы продолжая давно начатый разговор, вспоминал он, – папа окончил военное училище, получил звание лейтенанта, и его направили служить в авиационную часть Белорусского пограничного округа… Отступал с войсками до Москвы… Ранен... Контужен… Закончил войну начальником штаба полка в Кенигсберге.
С началом войны семьи военнослужащих были эвакуированы. Так я с мамой и старшим братом оказались на Урале. Во время эвакуации наш эшелон попал под бомбежку, были уничтожены все документы, включая и наши свидетельства о рождении. Военное детство практически не помню. Холод, голод, да… – он горестно улыбнулся и опять надолго затих.
В связи с частой сменой мест службы отца поменял пять школ, причем учился в Белоруссии, Абхазии, под Москвой, в Заполярье. В Украину приехали в 1958 году. Здесь, в Николаеве, я и завершал свое среднее образование, окончив среднюю школу № 34.
Он встал, свел руки за спиной и хрустнул затекшими плечами.
– Пойдем, Саша, где-нибудь посидим. Разбередил ты мне душу… Я редко вспоминаю то время.
Перейдя улицу Адмиральскую, мы медленно пошли по Соборной улице. Гуляющих было мало, еще хозяйничало время пенсионеров и их внуков.
– С благодарностью вспоминаю свою школьную учительницу русской литературы Фаину Натановну Марьянчик. Она была авторитетным николаевским педагогом, которая очень много сделала для формирования моей будущей профессии. А общение с её мужем, известным николаевским журналистом Борисом Лазаревичем Аровым, до сих пор вызывает во мне искренний восторг. Он часто рассказывал мне о литературном Николаеве довоенных времён, был дружен с знаменитыми земляками-поэтами Марком Лисянским и Эмилем Январёвым.
После окончания средней школы в 1959 году Мирошниченко призвали на три года в армию. Служил он под Москвой. Столица заметно повлияла на будущего журналиста и преподавателя. В увольнении рядовой батальона технического обеспечения, а попросту кочегар, посещал музеи и выставки, участвовал в заседаниях литературного объединения воинов ПВО, активно печатался в окружной газете «На боевом посту». Эта газета и рекомендовала Евгения для поступления в университет.
Демобилизовался он в 1962 году.
Вернувшись в Николаев, я устроился на работу на судостроительный завод имени 61 Коммунара в столярный цех. Но… по жизни, всегда и везде меня вперед вело творчество. Далее работал на заводском радио, в газете «Строитель», здесь научился с блокнота диктовать текст сразу редакционной машинистке. Интересными были самостоятельные годы в должности редактора многотиражной газеты «Кораблестроитель» (1966–1971) Николаевского кораблестроительного института. Здесь я встретил студентку Наташу, ставшую моей женой. Нашему браку более пятидесяти лет, выросли сыновья Дмитрий и Игорь.
В 1970 году окончил филологический факультет Одесского госуниверситета. Итоговое сочинение посвятил книге известного николаевского писателя, публициста, литературного критика и моего духовного наставника, бывшего ГУЛаговца, Адриана Митрофановича Топорова «Крестьяне о писателях». В наши дни эта книга вышла в семи тиражах. С кумиром студенческой молодежи, дедом Топоровым, я дружил и общался до конца его дней. Писал и публиковал очерки о его работе в школе-коммуне, об уникальном опыте А.М. Топорова по изучению массового читателя.
Тему дипломной работы Мирошниченко одобрил академик АН УССР Василий Александрович Сухомлинский, он же и благословил Евгения на педагогический труд.

Мы сели на открытой площадке кафе, заказали по сто граммов коньяка, шоколадку и кофе.
Очень люблю город своего образования – Одессу, её море и бульвары, её историю, колоритный быт, её язык, которым пользовались такие великие писатели, как Юрий Карлович Олеша, Исаак Эммануилович Бабель, Михаил Михайлович Жванецкий. А Ильф с Петровым чего стоят!..
После учебы, – продолжил свой рассказ Евгений Гордеевич, – год работал ответственным секретарем Николаевской областной молодежной газеты «Ленінське плем’я». Молодежная газета стала хорошей школой для целой группы толковых медийных профессионалов, писателей А. Глушко, В. Кравченко. Жаль, что в 1990-е и последующие годы в Николаеве исчезла молодежная пресса, хотя в местных вузах начали готовить журналистов.
Литературное прошлое всегда занимало нашего героя. Он был вечным завсегдатаем краеведческого отдела библиотеки имени А.М. Гмырёва. Его интересовала региональная история Северного Причерноморья, художественное наследие Владимира Даля, Владимира Маяковского, Максима Горького, Исаака Бабеля, Евгения Замятина, Ивана Бунина, Всеволода Гаршина, Павла Тычины, потому что все они биографически и творчески связаны с городом над Бугом, составляют его культурное прошлое.
В 1972 году он поступает в аспирантуру Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова на Ленинских горах.
– Это было сложное, но интереснейшее время, время тайного чтения Солженицына, Булгакова и Пастернака, личных и публичных встреч с Евтушенко, Высоцким, Шукшиным…
Он видел внучек А.М. Горького, Дарью и Марфу, общался со старшей сестрой С.А. Есенина, переписывался с писателями-земляками Александром Александровичем Сизоненко, Николаем Степановичем Винграновским, Борисом Николаевичем Мозолевским, Анатолием Григорьевичем Поперечным. Эти эпизоды отнюдь не были экзотическими фактами его биографии, они нашли отражение в историко-литературных поисках, его статьях и книгах, выступлениях на научных форумах.
15 мая 2001 года он получил письмо из Киева от известного украинского поэта, лауреата Государственной премии УССР имени Тараса Шевченко, Леонида Вышеславского: «...Сегодня Вы меня радуете великолепным подарком – своей чудесной книгой о Николаеве и николаевцах… Мечтаю этим летом зачем-то съездить в Николаев…

 
И ясно – зачем. Вдохнуть воздух детства, встретиться с Вами, выступить с чтением стихов…
“Родством гордитесь, земляки!
Крепитесь дружбою, земляне!”
Так я хочу сказать во всеуслышание…

Всегда Ваш Леонид Вышеславский».

Здесь надо пояснить, что это письмо последовало после знакомства поэта с книгой Е.Г. Мирошниченко «Я зачем-то съездил в Николаев…». Она содержала материалы архивных изысканий автора, мемуарные, дневниковые свидетельства замечательных писателей, деятелей культуры о Южном Причерноморском крае.
– В 1979 году, – продолжил он, – я защитил кандидатскую диссертацию на тему истории литературной критики: «Журнал „Литературный критик“ и его роль в литературоведении и критике 1930-х годов».
По целевому распределению Евгений Гордеевич вернулся в Николаевский пединститут, где проработал более двадцати лет. Эти годы нашли отражение в очерке «Кафедра», опубликованном в его книге «Степная Эллада», изданной в 2014 году.

 

Как специалист-филолог, он читал вузовские курсы истории русской литературы ХХ века, журналистики, истории издательского дела в Украине. Участвовал в научных конференциях, публиковался в литературно-художественных, научно-методических и периодических изданиях Николаева, Кировограда, Киева, Одессы, Симферополя, Харькова, Тулы, Москвы. Он принимал участие в дискуссиях о судьбе славянской словесности, русскоязычной литературы Украины, дважды выезжал в Болгарию, где читал лекции на летних курсах русского языка и литературы. Мирошниченко автор нескольких сотен статей, об этом можно судить по персональному библиографическому указателю, который был издан Николаевской областной научной библиотекой. Мне известны всего два подобных указателя – Дмитра Креминя и Евгения Мирошниченко.
Считаю полезным назвать главные работы Евгения Гордеевича. Его книги могут стать надежными источниками для всех, кто возьмется за изучение культурного прошлого Бугского края, художественного наследия талантливых мастеров слова, подаривших свое вдохновение степному Причерноморью.
Он автор уже упоминавшегося сборника историко-литературных очерков «Я зачем-то съездил в Николаев…» (2001), «Время и бремя культуры» (2003), «Чайка над лиманом» (2005), «Город и миф» (2007), путеводителя «Литературный Николаев» (2008), культурологических изданий «Живущие на перекрестке» (2011) и «Степная Эллада» (2014).
Книга «Читали ль вы?» (2016) подводит своеобразный итог его творческих поисков. Она включает бабелевские и бунинские штудии (наброски); очерк о письмах В.А. Сухомлинского; эссе, родившиеся после путешествий по России, Франции, Калифорнии (США).
Десятки справочных статей николаевского филолога можно найти в «Українській літературній енциклопедії», «Енциклопедії Сучасної України», энциклопедическом справочнике «Николаевцы» 1999 года издания.
Он опубликовал целый ряд живых очерков и новелл о творческих судьбах николаевских литераторов: Марка Лисянского, Эмиля Январёва, Василия Малагуши, Дмитра Креминя, Анатолия Поперечного, Владимира Пучкова, Анатолия Малярова, Павла Ткача…

Универсализм творческих занятий, присущих этому человеку, проявился в том, что начинал он с информационных жанров, сотрудничал с местными газетами и журналами (более десятка лет вел в «Южной правде» рубрику «Диалог культур»), был редактором двух вузовских альманахов, литературно-краеведческого журнала «Южанин».
Евгений Гордеевич шесть лет работал вместе с Дмитро Креминем в региональном литературно-художественном издании «Соборная улица»; публиковал авторские колонки, очерки, эссе, рецензии на спектакли николаевских театров, историко-литературные статьи, посвященные С.А. Есенину, И.А. Бунину, В.М. Дорошевичу, А.М. Горькому, А.А. Ахматовой, Б.А. Чичибабину, писателям-землякам, ставшим жертвами политического террора в СССР.
Со своим любимым руководителем студенты-филологи дважды выезжали в Пушкиногорье (РФ), писали курсовые работы о русско-украинских литературных связях, посетили село Кандыбино, где в годы «хождения по Руси» побывал будущий пролетарский писатель Максим Горький (А.М. Пешков). Здесь он стал свидетелем сцены «вывода» – публичного наказания женщины, на которую пало подозрение в измене мужу.
Есть любопытное признание выпускницы Николаевского пединститута 2004 года Анны Бреславской. Вспоминая годы учебы, она с любовью пишет о своих наставниках: «Кафедра русской литературы (в моё время она называлась кафедрой мировой литературы и художественной культуры) стала для нас тем местом, где можно было согреть душу, где нас слушали и слышали, где помогали словом и делом. К нам относились как к равным и в то же время заботились о нас… Нас научили видеть и ценить прекрасное».
Не сомневаюсь, среди тех, о ком писала воспитанница вуза, был и доцент кафедры Е.Г. Мирошниченко. Сейчас я думаю – сколько еще уважительных слов в адрес героя моего очерка могли сказать его бывшие студенты, начинающие авторы, сегодня уже состоявшиеся творческие личности. Евгений Гордеевич был проводником в удивительный мир духовного поиска смысла жизни.
С 1969 года он член Национального союза журналистов Украины (1969), Союза писателей РФ (2001), в 2004 году был избран членом-корреспондентом Международной Кирилло-Мефодиевской академии славянского просвещения, а через год назван дипломантом международной литературной премии имени великого князя Юрия Долгорукого.
Он постоянно печатался в литературной периодике Украины, России, русскоязычных зарубежных изданиях Франции, Германии, США.
Вечерело. Я украдкой посмотрел на часы. До отхода моей маршрутки оставалось около двух часов.
Евгений Гордеевич перехватил мой взгляд.
– Время ехать? – ему явно хотелось продлить наше общение. – Тогда я провожу. Твоё маршрутное такси отходит от рынка? А мне от рынка удобно добраться до дома.
Беседуя, мы медленно шли по Центральному проспекту. И никто не обращал на нас внимания. Ладно, на меня, но ведь я шел с удивительной личностью, ЖИВОЙ ЛЕГЕНДОЙ! Это на небе ярко светят звезды. А на земле люди ничем друг от друга не отличаются. И, может быть, среди идущих нам навстречу прохожих тоже спешит по своим мирским делам ещё одна, а может и не одна такая же ЛЕГЕНДА.

Сегодня наш земляк живет на Западном берегу американского континента, в 2019 году он воссоединился с семьей младшего сына. И общаемся теперь мы с ним только путём электронных писем, к великому моему сожалению и стыду, очень и очень редко.

 

Калифорния. На берегу Тихого океана

Здоровья Вам огромного, дорогой мой Евгений Гордеевич, и всего самого доброго!

PS
За две недели до Нового 2023 года я узнал трагическую новость: во Флориде, во сне, скончался сын Евгения Гордеевича, Игорь. Ему было всего 40 лет. Примите самые искренние соболезнования.

 
HOMO SAPIENS

Добрый человек не тот, кто умеет делать добро, а тот, кто не умеет делать зла.
                (В.О. Ключевский)


 

АЛЕКСАНДР КУЗЬМИЧ ИВАНОВ (1946–2020)


Был конец октября 2014 года. Я медленно шёл с двумя увесистыми сумками по улице Фалеевской в сторону здания Николаевского отделения Союза писателей, что на улице Никольской, 44. В одной были книги, а в другой всё, что должно стоять и лежать на столе, создавая веселье. Сегодня у меня большущий праздник – мне должны вручать билет члена Союза писателей России! Об этом можно было только мечтать. И вот… эта мечта становилась явью! Сердце бешено колотилось от радости и счастья!
У Свято-Николаевской соборной церкви меня догнал моложавый мужчина в темном пальто, норковой шапке и мохеровом шарфе. В нём не было ничего необычного. Он абсолютно не отличался от проходящих мимо людей. Лучики морщинок у глаз и рта свидетельствовали о его позитивном характере, глубокие складки над переносицей – о силе характера этого человека. И говорил он тихо, с лёгкой хрипотцой, как сказку рассказывал. Такой голос нередко бывает у магов и гипнотизеров, их хочется слушать не перебивая. Этих людей обычно любят в коллективах, и они чрезвычайно добры.
– Здравствуйте, дружище-писатель! – произнес он улыбаясь. – Далеко путь держите?
Я не знал, что ответить. Сказать правду было неудобно, мол, какой я еще писатель, и пошутить не получалось – не мог придумать ничего правдоподобного.
– Ну, что молчите? Давайте мне ручку сумки, вижу, как вам тяжело её нести.
– Я не знаю, что сказать.
– То есть, стесняетесь?
– Получается, что так.
– Можно тогда я сделаю это за Вас?
– Было бы интересно. Вы волшебник или обладаете паранормальными способностями.
– Ни то и ни другое, хотя от подобных талантов не отказался бы. Вы идёте в Союз писателей?
– Да, – удивленно ответил я.
– И сегодня Вас принимают в члены Союза?
– Да, – я остановился, пораженный услышанным.
От произведенного эффекта мужчина рассмеялся.
– Извините, а вы кто? – глупо спросил я.
– Иванов Александр Кузьмич. Слышали о таком?
– Фамилия довольно редкая, но встречалась мне на жизненном пути один-два раза, – улыбнулся я.
– Я тоже писатель и иду на ваше торжество. Вы же Финогеев Александр Витальевич, или ошибаюсь? Так?
– Нет, то есть да… – я был в полной растерянности. – Совершенно верно.

Мы вошли в здание Союза писателей. В нём, кроме его бессменного председателя, поэта и барда, Вячеслава Тимофеевича Качурина, ещё никого не было.
Мы поздоровались.
– Александр Кузьмич, это вы его привели, или он сам дорогу нашел? – засмеялся Качурин. – Ну, – он хлопнул меня по плечу, – проходи, именинник. Ты хоть знаешь, с кем пришел?

 

Отличное настроение… Поэты Вячеслав Качурин и Александр Иванов

– Да. С писателем Ивановым.
– Это великий человек! Он единственный из нас всех знает ноты. Композитор! С ним здороваться надо за версту…

 
Договорить он не успел, стали подходить гости, писатели, собратья по перу. Из Москвы приехал Владимир Николаевич Христенко, неистовый почитатель, собиратель и хранитель всего, что связано с писателями и адмиралами Николаева, теми, кто жил или родился в этом городе. Основатель интернет-журнала «Николаев литературный», который читают почти в ста странах мира. Вот этот человек и привез моё удостоверение. 
Мы быстро накрыли стол – и торжество началось.
Поднялся Вячеслав Тимофеевич Качурин, произнес трогательную и назидательную речь, вручил удостоверение члена Союза писателей России под аплодисменты присутствующих. Все радостно пожимали мою руку, искренне желая здоровья и творческих успехов, а я стоял, поджав губы, и слезы наворачивались на глаза. Я понимал, какой новый груз ответственности ложится на мои плечи перед читателями и этими людьми, в которых не было ни пафоса, ни надменности.
За это и выпили.

 

В Союзе писателей Николаева. На фото (слева направо): А.К. Иванов,
В.Н. Христенко, В.Т. Качурин, А.В. Финогеев, В.В. Гладышев. 2014 год

Затем поднялся Александр Кузьмич Иванов.
– Позвольте и мне, – он беззащитно улыбнулся, – сказать пару слов.
– Труд, упорный и изнурительный, создал из обезьяны человека! Ты, Саша, врач, а теперь и настоящий писатель, врачеватель человеческих душ, можно  и так выразиться. В тебе живет дар Божий! И его никак нельзя растерять. Ты – мастер рассказа, малой повествовательной прозы. На двух-трех страницах должен передать и показать всё: уместить сюжет, интригу, представить взаимоотношения и характеры героев. Это порой сложнее сделать, чем в больших формах, где есть широта и простор. Опыт и писательская фантазия должны быть неиссякаемы! А этого у тебя, как у человека, врача, военного моряка, прослужившего на флоте двадцать шесть лет, хватает с избытком. И пишешь ты интересно. И пусть не иссякнет писательский задор и талант! Благословляю тебя на этом поприще. У меня к тебе только один вопрос: ты человек взрослый, почему писать стал так поздно?
– Тянуло заняться этим давно, но в мозгу жили противоречия по поводу несправедливости, которая творилась на службе, да и не только на ней, которую создавали власть имущие. И это непременно бы вылезло на страницы! За что меня сослали бы в места, где Макар не занимался скотоводством, или изгнали со службы, а может быть и посадили бы. Между прочим, был такой начальник политотдела Фалин, который собирался подать на меня в суд, за то, что я описал его деяния, но побоялся, зная, что проиграет. А лебезить и петь хвалебные песни я не мог и не могу.
– Это хорошо, когда человек не кривит душой! Я желаю тебе всего доброго. Пусть твои книги не пылятся на полках библиотек, и чтобы ты нашел своего читателя!
Торжество переросло в пир. Александр Кузьмич взял гитару. В его руках она зазвучала профессионально. Пальцы не теребили струны, а искусно исполняли мелодию. Передо мной был уже другой человек – молодой, энергичный, с горящими глазами.

 

А.К. Иванов и В.Н. Христенко. 2014 год

Ты сохрани от вспыхнувшей свечи
Волнение таинственного света,
Дыхание горячее в ночи,
Предчувствие вопроса и ответа…

Ты сохрани от начатой строки
Познание таинственного слога,
Прикосновенье трепетной руки –
Все сохрани, молю я, ради Бога!

– Этот человек – талантище! – тихо произнес сидящий рядом со мной Валерий Васильевич Бабич, автор многочисленных книг об авианесущих кораблях.

Меня очень заинтересовала личность Иванова. Придя домой, я открыл интернет и ахнул – у него было столько заслуг и наград, что и десятку человек было бы предостаточно. И вот что я узнал: Иванов Александр Кузьмич – профессор Николаевского филиала Киевского национального университета культуры и искусств. Заслуженный работник культуры Украины, член Союза писателей России, член Национального Союза журналистов Украины, член президиума Ассоциации деятелей эстрадного искусства Украины, заслуженный работник культуры Украины, доцент, член-корреспондент Международной Кирилло-Мефодиевской академии Славянского Просвещения.

 
 

Поэты А.К. Иванов и Д.Д. Креминь

А.К. Иванов – поэт и прозаик, композитор, публицист, научный работник. Автор учебника по курсу «Гармония» для высших учебных заведений культуры и искусств, имеет около 100 научных и учебно-методических работ, а также публикаций по вопросам музыкальной педагогики, эстетического воспитания и украинского музыковедения.

 

А.К. Иванов на презентации книги писателя А.В. Финогеева «Круги на воде»

Он автор более 100 вокально-хоровых произведений на авторские стихи и на слова украинских и российских поэтов.
В творческом багаже А.К. Иванова книги прозы, поэзии и песен («Пісні, що йдуть від серця», «Гей, заграйте, музики!», «Мне ветер сердце не остудит», «Моєї пісні бентежна струна», «Всё сокровенное я доверяю вам», «Зов романтики», «Портрет на фоне времени», «Варіаціі на вільну тему», «Музыкальный момент», «С подлинным верно», «Душа созрела для полета», «Новеллы», «Наука і творчість: двоєдиний вимірмистецтва»).
С авторскими концертными поэтическими и песенными программами он представлял свое творчество в Украине, России, Беларуси и Болгарии.

 
В фондах Украинского радио и телевидения хранятся записи пяти телерадиопередач о творчестве А.К. Иванова, изданы авторские аудиоальбомы его песен («Исповедь наедине» в 2003 году и «Исповедь наедине-2» в 2004 году).

 

Председатель Союза писателей России писатель В.Н. Ганичев и поэт А.К. Иванов

Александр Кузьмич Иванов – лауреат премии им. Ю. Яновского, лауреат журналистской премии им. Л. Крохмального, лауреат премии им. Н. Аркаса, заслуженный работник культуры Украины, лауреат многих фестивалей и конкурсов. По итогам рейтингов общественного признания А.К. Иванову присвоены почетные звания – «Горожанин года» в 2008 году, «Лидер в регионе» в 2008 году и «Имя в образовании» в 2009 году.

 

Александр Кузьмич с супругой Валентиной Леонидовной

 
Меня просто поразил и восхитил этот человек. Он был настолько же Велик, насколько и Прост. В нём не было ни чванства, ни высокомерия, ни надменности… Он не считал себя Богом и не парил в облаках. Он был со всеми прост и открыт.
Как может один человек обладать таким количеством талантов? Я пошёл в библиотеку, взял все книги, которые он написал. Начал со стихов.

В ночной тиши не каждый замечает,
Как, времени идя наперерез,
Вдруг исподволь биение легчает
И умолкает колокол небес.
Он отзвучит хрустальным перезвоном
С невиданными россыпями нот,
И этот звон печальным унисоном
С последним стуком сердца совпадет.

Стихи были мелодичны и, казалось, сами звучали как песня.
Пел Александр Кузьмич самозабвенно, с какой-то затаенной грустью и любовью. И нельзя здесь не согласиться с польским поэтом А. Мицкевичем, который сказал: «Подлинной лирической поэзии без музыки не существует».
– Поэтическое деяние, – подчеркивает Иванов, – есть стремлением приблизить разговорную речь к музыкальной выразительности.
И это действительно так.
Проза А.К. Иванова также глубока и самобытна. В ней он раскрывает житейские истории, иногда грустные, чаще – с улыбкой, не принижая человека, а, наоборот приподнимая его, вещая правду простым и доступным языком.
Мы изредка встречались с Александром Кузьмичом на читательских конференциях, заходили к нему на кафедру с В.Н. Христенко и В.Т. Качуриным, но мне хотелось большего – поговорить с этим человеком, узнать его корни, дорогу жизни. Я осмелился и попросил у него найти время для встречи со мной. 
– Ты днём можешь? – спросил он.
– Могу.
– Я узнаю на кафедре свое расписание и позвоню тебе. Договорились?
Вскоре я сидел в его скромном кабинете, где самым ценным была гитара.
– Саша, тебе сорока пяти минут хватит?
– Вполне. Александр Кузьмич, – начал я. – Но мне хотелось  бы узнать о вас побольше, лучше всё!
– Это тебе зачем?
– Есть мысль написать о Вас.
– Ты думаешь, стоит?
– Не думаю, уверен!
– Хорошо, только кратко, без звезд и фейерверков. Не люблю этих павлиньих расцветок.

Он родился 6 ноября 1946 года в городе Александрия Кировоградской области. Его детство, как детство всех детей послевоенного времени, было голодным и босоногим. Учился Александр хорошо. Из доступных радостей – музыкальная школа. Сначала музыкой он просто увлёкся, а потом прикипел к ней всей душой, и как оказалось – на всю жизнь.

 
В 1970 году он с отличием закончил Кировоградское государственное музыкальное училище по классу баяна, а в 1980 году – музыкально-педагогический факультет Кировоградского педагогического института имени А.С. Пушкина и получил специальность – преподаватель музыки.
И вдруг приворожила гитара. Стал профессионально осваивать игру на гитаре. Начал сочинять свои песни, исполнять их. Вот до сих пор и пою, – смеётся Александр Кузьмич. – Неодолимую тягу к музыке я ощутил в детском возрасте, лет в восемь. Мой отец умел немного играть на мандолине, и научил меня играть на ней «Яблочко» и еще несколько мелодий.

 

Юное дарование

Отец, Кузьма Степанович, был шофером, прошел от звонка до звонка Великую Отечественную войну, а мама, Ефросинья Петровна, воспитывала нас, меня и двух братьев. Правда, была ещё старшая сестра, которую в оккупации, маленькой, толкнул фашист, и она, ударившись головой о стену, долго болела и умерла.




Мне купили гармонь. Я научился играть на ней быстро, но…в музыкальной школе произошло непредвиденное. Меня не приняли, как не прошедшего по конкурсу. На экзамене я будто бы неправильно воспроизвёл заданный ритмический рисунок стуком карандаша по столу. Крах мечты о музыкальной школе был первым серьёзным ударом в моей жизни. Но отец меня успокоил и договорился о частных уроках с учителем пения, неплохим баянистом.

 
 

А у нас во дворе…

Через год я бойко играл и неплохо знал ноты. При повторном поступлении в музыкальную школу я уже не стучал карандашом по столу, а исполнял музыкальные произведения на баяне и сдавал экзамен по музыкальной грамоте. Меня безоговорочно приняли, причём сразу во второй класс. Предлагали даже третий, но я отказался – хотелось поучиться дольше.
Чтобы стать профессиональным музыкантом, нужно овладеть тремя важными качествами. Первое: научиться бегло играть по нотам, сродни тому, как грамотный человек читает книгу. Второе: иметь хорошо подготовленные руки, чтобы легко преодолевать технические сложности исполнения. Третье: развить музыкальную память, позволяющую быстро запомнить наизусть музыкальное произведение.
На первый взгляд, ничего сложного. Но достигается это только путём упорных многолетних занятий. Я играл на баяне не менее четырёх часов ежедневно, разбивая это время на несколько «подходов». В музыкальном развитии я далеко опережал своих одноклассников, многие из которых учились в музыкальной школе, скорее по воле родителей, чем по своему желанию.

 

Александр Кузьмич с отцом и братьями, Николаем и Владимиром

 
Когда юному Александру было тринадцать лет, он получил приглашение поработать баянистом в пионерском лагере, где ему предложили оклад 24 рубля за одну смену, плюс бесплатное питание. Это был его первый «музыкальный» заработок. 
К этому периоду относятся и его первые пробы сочинения музыки: для музыкального сопровождения утренней зарядки он сам придумывал мелодии. 
Большие изменения в моей жизни произошли в пятнадцать лет. Я окончательно решил посвятить себя музыке. Перешёл из дневной общеобразовательной школы в вечерне-заочную. Принял предложение директора музыкальной школы начать педагогическую деятельность и параллельно учиться в пятом выпускном классе. Моя трудовая книжка свидетельствует, что я действительно начал работать преподавателем по классу баяна Александрийской музыкальной школы, ещё не достигнув шестнадцатилетнего возраста.
Я стал музыкантом местного эстрадного оркестра, играл на баяне, научился играть на саксофоне.
В 1963 году Александр Кузьмич поступает в Кировоградское музыкальное училище по специальности педагог по классу баяна, руководитель оркестра народных инструментов. В училище был создан эстрадный ансамбль, и он играл в клубе на танцах. После второго курса музыкального училища Александра призвали в армию: отсрочка студентам училищ не полагалась. Служил он в штабе Киевского военного округа, в роте охраны.
Мысль о своём музыкальном совершенствовании Иванова не покидала никогда. Во время службы он поступает в училище педпрактики при Киевской консерватории на класс гитары. Здесь учился два года. Отслужив, он возвращается в родное училище и заканчивает 3–4-й курсы по классу баяна. В эти же годы учёбы работает гитаристом в оркестре Кировоградского народного театра оперетты. С этим театром он гастролирует по всей Украине, а в некоторых городах даже выступает со своими авторскими концертами. На последнем курсе музыкального училища Александр Кузьмич всерьез увлекся композицией и авторской песней, много занимается вокальной подготовкой, развивает диапазон голоса и дикцию.
В 1970 году я с отличием окончил музыкальное училище. С мечтой о консерватории пришлось расстаться: я уже был женат, мы с женой ожидали ребенка. Нужно было обустраивать семейную жизнь.
Позже я заочно окончил Музыкально-педагогический факультет Кировоградского педагогического института имени А. С. Пушкина, где получил основательную вокально-хоровую подготовку.
Стихи Александр Кузьмич начал писать ещё в школе, а в армии пробовал себя в написании песен.
Авторская песня пленила мою душу. Для тысяч и миллионов людей (среди них и я) авторская песня стала тем духовным стержнем, той религией, на которой формировался новый тип человека – человека думающего и чувствующего. Абсолютно не тиражируемые радио и телевидением песни Юрия Визбора, Булата Окуджавы, Александра Галича, а позже Владимира Высоцкого знала вся страна.
Стихи – как эпиграф к песне. Эта творческая находка подвигла меня к созданию стихов, изначально не предназначенных для песен. В таком формате – стихи и песни – был издан мой первый музыкально-поэтический сборник «Мне ветер сердце не остудит».
Впервые мои стихи отдельно от нот стали проникать на страницы газет и журналов, что приблизило меня к поэтическому сообществу.

 
Александр Кузьмич начал свою трудовую деятельность преподавателем в музыкальной школе. Был директором школы искусств и центра эстетического воспитания, где проводил исследование о влиянии художественно-творческой деятельности на эстетическое воспитание детей. Эксперимент был нашумевшим, а результаты оказались ошеломляющими.
Я всегда старался быть в гуще событий и всё увиденное и услышанное тщательно сохранял в своей памяти. А потом все впечатления, причудливым образом трансформируясь и обобщаясь, отражались в стихах и песнях. Очень точное определение этому процессу дал бельгийский поэт Э. Верхарн: «Поэзию следует искать не в сочетании слов, но в атмосфере, которую создают эти сочетания».
В стихах я не писал конкретно о том пожилом комбайнёре, с которым познакомился на колхозном поле под селом Дорожинка. И не писал напрямую о молодом горноспасателе, который спешно выводил меня из задымленной шахты. Он затолкал меня в клеть, – и наверх, к воздуху. А сам остался внизу. Вечером он не пришёл на мой концерт, как мы договаривались, и я очень волновался. Но обошлось. Всего-то три дня в больнице с отравлением угарным газом. По шахтёрским меркам и пострадавшим не считается.
Всё же все мои стихи и песни о них и для них. И со сцены я пою от их имени.
Мы уже никогда не узнаем, как и почему человек, подражая пению птиц, впервые попробовал воспроизвести голосом музыкальные звуки, отдалённо напоминающие мелодию. Кто первым додумался из разрозненных звуков свистящих косточек создать некое подобие музыкального инструмента? Но бесспорно и объективно, что человек всегда стремился окружать себя музыкальными звуками, и музыка развивалась вместе с ним. Существует теория, что если полностью и повсеместно перестанет звучать музыка, то человечеству грозит деградация и сумасшествие. Я этому верю.
С легкой руки украинского певца, ректора Киевского национального университета культуры и искусств, доктора педагогических наук, профессора, народного артиста Украины Михаила Михайловича Поплавского, А.К. Иванова в 1998 году переводят в Николаев в качестве заместителя директора по учебно-воспитательной работе Николаевского филиала Киевского национального университета культуры и искусств Украины. Он пришел к студентам не с пустыми руками, а со своей методикой преподавания гармонии, самой сложной науки в теории музыки, со своими учебниками, где стройно и понятно разложил по полочкам премудрости предмета. Пришёл со своей песней, музыкой и стихами.
Вы понимаете, Александр, я вовремя понял, что звания и награды не делают человека умнее и талантливее. Тут важна некая долгосрочная творческая программа. Своё кредо я сформулировал так:
И пока меня, бегущего по краю,
Не подкосят в жухлую траву,
В каждом слове я живу и умираю,
С каждой нотой умираю и живу!
Десять лет Александр Кузьмич возглавлял Николаевский филиал Национального университета культуры и искусств, он – профессор кафедры музыкального искусства, незаурядный педагог и воспитатель, обладавший необыкновенной творческой харизмой. Всегда был внимателен к обычному студенту, считая его главной фигурой в университете. И студенты отдавали ему должное, очень ценили своего учителя и наставника.
   
 

Александр Кузьмич со студентами университета

В этом весь Александр Кузьмич Иванов, заслуги которого безмерны и оценены по достоинству.
Душа созрела для полета,
И миг счастливый не забыть –
Когда из тысячи мелодий
Моя любимая взлетит.
И понесет на чудо-крыльях
К тем, кто в оркестр навек влюблён,
Как будто новый мир открыли
И стал неповторимым он.

 

Александр Кузьмич Иванов с Юрием Андреевичем Макушиным, скульптором,
народным художником Украины

 
Разберите меня вы на части –
Пусть я буду без рук и без ног,
Но найдите ту капельку счастья,
Что для вас я наивно сберёг.

А удвоить её в Вашей власти –
Ведь с тех пор, как людей создал Бог,
Правят парные страсти-мордасти –
Пары в ЗАГСе, как пары сапог.

Да и троица тоже от Бога –
Вы простите уж мне, чудаку,
Три желанья простых до смешного –
Вам лизнуть руку, нос и щеку.

... Чисел бег остановится где-то
У истоков старинной молвы,
И вы вспомните семь чудес света,
А восьмым чудом станете Вы.

И на память о ночи бессонной
Согласитесь, в преддверии дня –
Вам восьмым чудом быть недостойно –
Станьте первой, одной для меня.

...Вот и всё. Снова слов многократъе
Завершило свой круговорот
У единственной капельки счастья,
Что во мне в ожиданьи живёт.

И меня не терзайте на части –
Пожалеете после о том.
Лучше вы, как хмельное причастье,
Принимайте меня целиком.




Александр Кузьмич был тихий и неприметный человек, но это был ЧЕЛОВЕК с большущей буквы.
Мы все ездили рядом с ним в маршрутном такси, троллейбусе и трамвае и абсолютно не знали, кто это, не видели его ВЕЛИЧИЯ. А оно было…
2 июля 2020 года перестало биться сердце Александра Кузьмича, но он продолжает жить в нас, в стихах и песнях.



                Бюст А.К. Иванова
                работы скульптора Ю.А. Макушина

 
ЗЕЛЁНЫЙ ЛУЧ

   Когда в саду, благодаря чудесам мутации,
вдруг расцветает необычная роза, сбегаются все садовники.
Её окружают заботой, ухаживают, берегут.
   Но нет садовников для людей.

(Антуан де Сент-Экзюпери – французский писатель)


 

ЕВГЕНИЙ АЛЬБЕРТОВИЧ КУЦЕВ

С рассказами этого человека я познакомился намного раньше, чем с ним самим. Они были опубликованы в журналах «Соборная улица» в 2016–2017 годах, газетах «Южная правда», «Вечерний Николаев» и в международном интернет-издании «Литературный Николаев» и произвели на меня сильное впечатление, вызвав неподдельный интерес.
Поразило сразу, что все его рассказы, очерки и детские сказки были написаны на лаконичном, выверенном, выразительном, чистом, продуманном и всем понятном художественном языке. Такой стиль наработать никак нельзя, с таким можно только родиться, как родятся в недрах земли истинные самородки. Не имея за плечами какой бы то ни было писательской школы, серьезных знаний теории литературы, он писал своим самобытным и отточенным языком так, что его хотелось читать. Его манера письма была очень схожа с письмом Михаила Александровича Шолохова, творчество которого сплошь пронизано суровой правдой жизни.
И пусть рассказов и стихов у него немного, но они есть, и нацелены на долгую жизнь.
Как писал Сергей Сергеевич Наровчатов, известный русский советский поэт, критик и журналист, Герой Социалистического Труда: «Язык писателя, приемы его письма, излюбленные средства изображения, наконец, присущий ему синтаксис – всё это вместе составляет то, что мы называем индивидуальным авторским стилем». Именно так и пишет Евгений Альбертович Куцев. Он реалист, не боящийся показывать глубокие жизненные противоречия.

Зная, что я моряк, а он к морю имеет самое непосредственное отношение, и, полагая, что я человек лёгкий на подъём и от приключений не откажусь, решил таким способом познакомиться со мной, предложив совместную поездку на остров Константиновская батарея, побывать на котором, несмотря на его близость, удаётся считаным единицам.
История этого острова стоит того, чтобы о ней помнили.
Скажу честно, я, к великому стыду, не знал о его существовании.
Мы встретились с Евгением на остановке, на перекрёстке улицы 6-й Слободской и Центрального проспекта и поехали в сторону села Широкая Балка. Там, на берегу речки, среди лодочных боксов нас встретил худощавый, лет пятидесяти мужчина в тельняшке. Человек очень радушный, подвижный и коммуникабельный. Он был заранее предупреждён, ждал нас, звали его Сергей Постыко. Оказалось, что он не только председатель лодочного кооператива, но ещё и заслуженный ветеран-афганец. Мы познакомились, сели в катер и быстро поплыли к острову Константиновская батарея, находящемуся километрах в полутора от берега.
Пока мы ехали, Евгений Альбертович рассказывал мне об этом уникальном сооружении.
Я ненадолго оставлю нашего героя очерка и немного расскажу вам об этом острове, который, собственно говоря, и подружил нас.

 

Крымская война 1853–1856 года коснулась и Николаева. Появилась угроза захвата города англо-французскими войсками.
Расположен остров в районе села Малая Корениха на берегу Бугского лимана. Остров Батарея (другие названия – Константиновская батарея, остров Флагшток) являлся элементом системы оборонительных укреплений города Николаева.
Константиновская батарея – фортификационное сооружение на реке Южный Буг времен Крымской войны, которая велась между Российской империей и коалицией в составе Британской, Французской, Османской империй и Сардинского королевства.
Это длинная искусственная коса на правом берегу Бугского лимана, насыпанная поперёк течения реки, соединяющаяся с берегом дамбой, скрытой водой. Она перекрывала половину лимана, на конце которой находится остров.
Говорят, на остров можно запросто попасть, пройдя от берега по остаткам этой старой дамбы, причем глубина на разных участках пути будет от «по колено», до «по пояс». 

 
После захвата Севастополя британо-французскими войсками, существовала угроза нападения на Николаев. Именно поэтому в 1855 году император Александр II отдал приказ направить в Николаев известного военного архитектора Эдуарда Ивановича Тотлебена, который должен был заняться укреплением города.
12 сентября 1855 года он приезжает в Николаев. К работе приступили немедля. За этим следил сам император. По плану Э.И. Тотлебена вдоль Бугского лимана была выстроена глубокоэшелонированная оборонительная система, состоявшая из земляных редутов и батарей.
Одним из основных элементов этой системы стала Константиновская батарея. Дамба перегораживала Бугский лиман почти до половины его акватории. В конце дамбы был насыпан остров, укрепленный камнем и защищенный валами, размером 350 на 160 метров и высотой 5–7 метров. Здесь планировали артиллерийскую батарею, а на противоположной стороне лимана находилась Кауфмановская батарея (Бугский редут). Обе батареи перекрывали огнем остававшийся узкий проход для судов по фарватеру.
Для того чтобы еще больше затруднить прорыв вражеских кораблей к Николаеву, между Кауфмановской и Константиновской батареями поперек оставшегося зеркала воды было создано свайное заграждение – «ряжи» из бревен, связанные между собой и загруженных камнями. Оставшийся 100-саженный проход защитили якорными минами, взрывавшимися по проводам с берега (это было первое применение морских мин на Черном море).
Цепь подводных препятствий (около 20 штук) начиналась у острова, уходила в сторону фарватера и обрывалась у бровки судоходного канала. Эти подводные объекты напоминают эллипс неправильной формы и достигают высоты 4-х метров. Они и перегораживали русло Бугского лимана.
Строительство подводных фортификационных сооружений не дали англо-французской эскадре захватить Николаев. К тому времени турецкими и англо-французскими войсками были уже захвачены Керчь, Севастополь, Очаков, Анапа, крепость Кинбурн.
Строительство батареи длилось около 4 месяцев. В создании этого укрепления активное участие принимали не только солдаты, но и жители города. Всего насчитывалось около 10 тысяч человек. Своё название батарея получила в честь сына императора Александра ІІ, Константина. Что же касается причины постройки острова, то он был сооружен из-за недолета ядер по всей ширине реки.

 
Кроме Константиновской батареи, дальние батареи были установлены на Волошской и Русской косах, в Малой Коренихе и Широкой балке, которые вместе с очаковскими укреплениями и Кинбурнской крепостью составили мощный укрепленный район.

 

Александр Финогеев и Евгений Куцев на Константиновской батарее. 2019 год

После захвата Кинбурна союзники несколько раз пытались с помощью бронированных кораблей прорваться к Николаеву и доходили даже до Волошской косы, но здесь в узком проходе попадали под перекрестный огонь двух батарей и вынуждены были отступать. Так город Николаев был спасен от захвата англо-французскими войсками.
В сражениях батарея участия не принимала и после окончания Крымской войны была заброшена за ненадобностью.
С Евгением и нашим проводником Сергеем, который знал, ориентируясь по известным ему приметам, маршрут безопасного подхода сюда катером, мы не торопясь обошли весь остров. С трудом поднялись на его вершину, ибо во множестве гнездившиеся здесь бакланы и чайки, пикировали на нас, охраняя свои гнёзда. Здесь на возвышении установлен деревянный крест и рядом две длинные скамейки. Отсюда хорошо просматривалась широченная гладь величественной реки Южный Буг.

Но вернёмся к герою нашего очерка.
Жизненный путь Евгения к своему Олимпу напоминает мне тернистый путь писателя Алексея Максимовича Горького, который через кровь, пот и мозоли на руках достиг невероятных высот.
Хочу привести читателю несколько строк автора Куцева из его рассказа «Ночь в океане», чтобы он проникся глубиной написанного, аллегорией повествования: «Какая божественная глубина, какая ясность…
Интересно, а звёзды видят друг друга? А, может быть, они видят себя как раз нашими глазами?

 
Маленький шарик под ногами. Маленький ребёнок на маленькой одинокой планете… Смотрите. Слушайте. Я не тороплю вас. Мы пробудем здесь столько, сколько вы пожелаете…».
Так пишет Евгений Куцев, погружая нас в мир волшебства и грёз. Здесь он волшебник.
Евгений Альбертович Куцев, родился в 1958 году в городе Николаеве.
Детство Евгения прошло в Лесках, микрорайоне Николаева, расположенном на берегу реки Южный Буг, с одной стороны рядом с почти заповедным уголком вокруг озера, с другой – вблизи городского стадиона, пассажирского порта и Яхт-клуба, где всегда кипели страсти и била ключом жизнь.

 

Родители Е.А. Куцева: Е.В. Бабанина, А.А. Куцев

Евгений Альбертович вспоминает: «Природа вокруг меня и я сам, словно существовали друг для друга. Были друзья, но путешествовать на велосипеде я обожал в одиночестве. Со мной постоянно происходили невероятные вещи (кстати, происходят время от времени и до сих пор), прагматического объяснения которым я не нахожу. Встречи, ситуации, обстоятельства, повороты судьбы – словно кто-то то ли подсовывал их мне, то ли подкладывал на моём пути…».
Его мама, Бабанина Елена Викторовна, родилась в Николаеве в 1936 году. Окончила Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъёмки и картографии (МИИГАиК), картографический факультет. Работала инженером Николаевского вычислительного центра, позже в отделе Автоматизированных систем управления производством (АСУП) Николаевского завода смазочных систем. Была заместителем парторга завода. Елена Викторовна была невероятно эрудированный и душевно тонкий человек.
 
 

Евгений в детстве с мамой Еленой Викторовной

Далее, я хочу привести рассказ самого Евгения Альбертовича, по моей просьбе составленный и пересланный мне.
Абсолютно всему, кем я есть на этом белом свете – обязан ей. Мама ушла из жизни очень рано, в 48 лет, из-за тяжёлой болезни. Она, заботясь о формировании у своих детей правильного, эмоционально-красочного и аналитического мировосприятия, умело расширяла наш кругозор, рекомендуя прочитать нужные книжки в нужном возрасте…
Вся наша семья была «читающей»: дома всегда было множество книг, взрослых и детских, а ещё – бесчисленное количество газет, журналов. Помимо этого, не реже, чем раз в две недели (мне это хорошо запомнилось), мы с мамой ходили в библиотеку и с гордостью несли домой взятые из библиотеки книги, сложенные стопкой в сетке-авоське. А знакомая женщина – заведующая библиотекой – доверительно пускала маму внутрь хранилища, куда из прочих посетителей не пускали никого, и там мама вдумчиво выбирала на полках то, что считала необходимым для нашего чтения.
Папа, Альберт Анатольевич Куцев, родился в 1934 г. в городе Шахты. Родом он из северо-донского казачества. Образование высшее, закончил тот же московский институт (МИИГАиК), где и встретился с моей мамой, геодезист по специальности.
В молодости увлекался парашютным спортом, мастер спорта по стрельбе из малокалиберной винтовки. Работу свою любил. Работал сначала на стройках Северного Кавказа, в Казахстане, затем инженером на  Николаевских предприятиях «Гипроград» и «Сельхозпроект». Картографическую педантичность, уважение к точности линий и углов, я, очевидно, унаследовал от него. Преобразовалось это впоследствии в полноценный штурманский педантизм.
В воспитании детей отец участия практически не принимал, постоянно мотался по командировкам на машине по сёлам Николаевской области, с помощником, теодолитом и рейкой. К сожалению, весь свой семейный архив отец увёз с собой, когда, уже будучи на пенсии, переехал из Николаева в Ставрополь, к своей матери.
Родители отца, оба были школьными учителями. Дед Анатолий (отец отца) с первых дней пошёл добровольцем на фронт, воевал, а после того, как попал в 1941 году в окружение где-то в Белоруссии, оказался в партизанском отряде. Погиб в 1942 году.

 
Несмотря на все усилия, бабушке (она тоже родом с Кубани) найти могилу мужа после войны так и не получилось. Зато ей, молодой женщине, удалось сразу же по окончании войны отсидеть два года в тюрьме за то, что во время недолгой оккупации Ставрополья, два месяца она вынуждена была работать в какой-то коммунальной, созданной немцами конторе, чтобы прокормить детей.
У меня два младших брата: Анатолий и Александр. У обоих братьев добротные рабочие судьбы, хорошие семьи. По-своему, каждый из них, я считаю, нашёл себя и состоялся как личность.
Хочется немного рассказать о своих дальних родственниках. Это очень скользкая, но вместе с тем для меня тема богатейшая. По материнской линии моя прабабушка – Мария Владимировна, урождённая Уварова, воспитанница Смольного института. Всё моё детство прошло рядом с ней. Она ушла из жизни в возрасте 96 лет, когда мне было 16, сохранив до последних дней яснейшую голову. Ни она, ни её дочь, моя бабушка, Вера Владимировна, никогда не делились детальными подробностями своих биографий. Время было такое, во многих ещё жил страх перед сталинскими репрессиями, когда за обронённое слово можно было запросто угодить в тюрьму на солнечном Магадане.

 

Прабабушка М.В. Моисеенко с дочерью Верой. 1906 год

В остальном же, все попытки детальных расспросов пресекались моими бабушками фразой: «Этого тебе не следует знать, не обижайся, так мне за тебя будет спокойнее…». Я тогда слабо понимал, что отказ поделиться подробностями – это неизлечимый результат пережитых ими событий 1930-х годов, когда они просыпались, и сердца их замирали от гудения мотора чёрной машины, въехавшей ночью во двор их дома на углу Советской и Большой Морской. Многие  их близкие родственники были репрессированы. Бабушка же в первом браке была замужем за высокопоставленным командиром Красной армии по фамилии Немировский. Развелась не то в конце 1920-х, не то в начале 1930-х. Иначе репрессирована была бы и она.

 
А биографии их – просто сказочные! Они – ярчайшее отражение эпохи, хотя и не настолько трагичное, как у героинь «Хождения по мукам» Алексея Толстого. Всё, что знаю об их судьбах – знаю фрагментарно. Например, из случайно приоткрытых бабушкой воспоминаний о её молодости, знаю, что бабушка в возрасте 18 лет танцевала с Фрунзе, общалась со Щорсом, бывала в одной компании с Михаилом Булгаковым… И проживала в Киеве, как раз в те годы, описанные Булгаковым в романе «Белая гвардия».
Турбины в «Белой гвардии» – фамилия подлинных людей, это наши дальние родственники. Лариосик из Житомира – тоже реальная личность. В их биографиях нет практически ничего общего с биографиями героев романа. Фамилию знакомых ему людей Булгаков использовал, чем поначалу вызвал неудовольствие последних. Владимира Николаевича Турбина я видел, разговаривал с ним, застав уже пенсионером. Мы с мамой приезжали к нему в Москву в гости в конце 1960-х годов. Квартира их была на Сущёвском валу, на первом этаже небольшого двухэтажного дома. Владимир Турбин тогда имел профессорское звание и преподавал то ли критику, то ли литературоведение в Московском (не помню точного названия) институте.
Прадед мой – муж моей прабабушки Марии Владимировны Уваровой-Моисеенко Владимир Ильич, выходец из разночинцев, до революции 1917-го года занимал должность юрисконсульта в Российском Обществе Пароходства и Торговли. У меня сохранилась его фотография: интеллигентный, круглолицый, крепкий мужчина с умными и добрыми глазами. Грамотнейший человек, погиб во время Гражданской войны.

 

Прадед В.И. Моисеенко (стоит крайний справа). Крайний слева – Турбин
Николай, рядом стоит его жена – сестра моего прадеда Владимира Ильича

Во время оккупации фашистами Николаева, прабабушка, бабушка и моя мама, которой в то время было 6–8 лет, оставались в Николаеве. Каких усилий стоило одиноким женщинам выжить в тех условиях – известно только им и Богу.
Дед (отец матери) – Виктор Фёдорович Бабанин, потомственный мастер-судостроитель, инженер. Бабушка Вера вышла за него замуж (её второй брак) в середине 1930-х. Предки моего деда – а эта информация передавалось из поколения в поколение – были завезены в Николаев Потёмкиным. (Из каторжан-с, однако…). Дом, в котором родился дед на улице 2-я Кладбищенской, до сих пор цел, хотя живут там сейчас совершенно чужие люди. Практически всю жизнь дед проработал мастером-котельщиком на 61-м кораблестроительном заводе. В корабли и кораблестроение был влюблён, и без этого своей жизни не представлял. Роста был почти двухметрового, не в пример мелким внукам. В свободное время обожал столярничать, привив страсть к работе с деревом и мне. (Из четырёх построенных мною в детстве моделей парусников до сегодняшних дней сохранился только один). В начале Великой Отечественной войны дед в приказном порядке был направлен на Карельский перешеек. На фронт, как ни рвался, не пустили. Все четыре военных года занимался обеспечением функционирования энергетических установок укрепрайона. Награждён орденом Отечественной войны.
Кстати, бабушка Вера, (по фамилии первого мужа – Немировская Вера Владимировна) сразу же после освобождения Николаева от фашистов (а второй муж её, Виктор Бабанин, как было сказано, в это время служил на Карельском перешейке), добровольцем пошла в армию и дошла до Берлина, оставив свою подпись на стене Рейхстага. Награждена медалями.

 

Всю трудовую жизнь и до войны, и после, бабушка проработала машинисткой, так как её буржуазно-дворянское происхождение, в соответствии с тогдашними установками, не позволяло занимать никакие должности, кроме рабочих. Тем не менее, хорошо владела французским и польским языками.
Всегда говорила, что человек должен разделять судьбу своей Родины и не кидаться в бега, как бы ни было тяжело.
Дед Виктор после войны продолжил работу на судостроительном заводе, а будучи на пенсии, – работал инспектором котлонадзора.
Моя же судьба, поскольку родился я и рос в городе корабелов, также оказалась связанной с судостроением, с морскими кораблями и романтикой дальних путешествий.

 
 

Евгений вместе с бабушкой Верой около средней школы № 15. 1965 год

Здесь мне хочется поместить рассказ Евгения Альбертовича, в котором он повествует «о времени и о себе». Это чрезвычайно интересно!

ДОРОГА К МОРЮ

Повествование не обо мне, любимом. Это о времени, что гораздо важнее.
И всё-таки: море выбрало меня или я выбрал море?
«Кысмет» – как любил повторять писатель Валентин Пикуль. Судьба.
Впоследствии я понял, что выбрать что-либо другое было просто невозможно. Причин тут много. Тут и романтический капитан шхуны «Секрет», и художник Айвазовский с его завораживающими морскими пейзажами, и даже пират Сильвер из «Острова сокровищ».
Но началось всё гораздо проще. В детстве перед нами открыты все дороги, и крайне важно либо с чьей-то помощью, либо самому нащупать дорожку свою, дорогу настоящую, судьбоносную и единственно необходимую. Это и есть самореализация. И совершенно без разницы, кто ты в будущем: сварщик, или художник, или научный сотрудник. Ты должен быть на высоте своего выбора. К этому нужно стремиться.
Помочь понять и найти самого себя мудрейшим образом мне помогала моя мама. Чтение тех или иных книг она ни мне, ни моим братьям не навязывала: она, подбирая книги в соответствии с нашим возрастом, их ПРЕДЛАГАЛА! Таким простым и надёжным образом обеспечивалось их восприятие. В итоге «нужные книжки я в детстве читал», как определил Владимир Высоцкий.
А дальше была Николаевская детская флотилия. Или Клуб юных моряков, как сейчас её величают. Попал я туда совершенно случайно. Так, по крайней мере, мне раньше казалось. До этого я пытался заниматься рисованием, пару раз даже появившись в художественном кружке областного Клуба пионеров, записывался в секцию бокса знаменитой николаевской спортшколе. Затем, опять-таки по собственной инициативе, посещал кружок лёгкой атлетики. И одно, и другое, и третье – заканчивалось быстро и вдребезги безрезультатно. Но это были попытки. Попытки личные! И они того стоили. Впоследствии от обладавших богатым жизненным опытом преподавателей Херсонского мореходного училища я услышал и запомнил важную вещь, а именно: отрицательный результат – тоже результат, который имеет свою серьёзную значимость.
В детскую же флотилию меня невольно затащили мои одноклассники, от которых я узнал, что они (друзей было трое: наш, так сказать, микро коллектив) туда записались, подав заявления. Я помчался за ними вдогонку. Сразу скажу: из четверых лишь один я не бросил занятия, полностью закончил обучение и спустя два года получил, после сдачи экзамена, настоящее «Свидетельство матроса-рулевого», подписанное самим  Капитаном Николаевского морского порта. Свидетельство, между прочим, было не игрушечное: оно давало возможность реального трудоустройства по специальности при достижении его владельцем 16 лет. Впоследствии его же я подал, в числе прочих документов, в приёмную комиссию ХМУ, и это Свидетельство, уверен, сыграло не последнюю роль при зачислении на обучение.    
Здание николаевской детской флотилии, её классы существуют и сейчас. Но тогдашняя «начинка» этих классов (к сожалению, не знаю их наполнения учебными пособиями на сегодняшний день), с прекрасными стендами, плакатами, картами, с навигационными приборами, с деревянными макетами речных бакенов, мигающих белыми и красными лампочками, производила завораживающее впечатление на детвору. Этот романтический мирок, подаренный взрослыми,  был волшебной дверцей, зовущей нас в огромную, более широкую, чем то, что нас окружало, загадочную жизнь.
Помимо занятий, на которые необходимо было приходить во второй половине дня дважды в неделю, терпеливо сидеть за столом, подробно записывая в тетрадь то, что говорил преподаватель, в учебные планы входила ещё и так называемая «практика». Это две летние недели, которые ученикам флотилии предстояло провести на настоящем, пусть даже на маленьком, но НАСТОЯЩЕМ, идущем по речке судёнышке. На моей памяти корабликов таких для практического плавания в распоряжении Николаевской детской флотилии в разные годы существовало три: маленький речной теплоходик «Отважный», совершивший множество рейсов с воспитанниками флотилии по Южному Бугу и Днепру; пассажирский теплоход «Георгий Седов», теплоход старый, но серьёзный, которому позволено было выходить в открытое море, (с колоссальным, кстати, историческим прошлым) и теплоход «Алеут», который одно время стоял, пришвартованный кормой к берегу около нынешнего Ингульского моста. На борт «Алеута» мы поднимались на экскурсию, но, к сожалению, последний так и не стал действующим теплоходом юношеской флотилии.
Практика – самая увлекательная пора.

 

«Дедушка» николаевских мореходов у причала флотилии

 
На речном катере «Отважный» – для детей великолепное, кстати, название – после первого года обучения мы, десятка три мальчишек и несколько девчонок, прямо от причала флотилии тёплым летним днём отправились вниз по Южному Бугу, чтобы затем, пройдя Днепро-Бугский лиман, подняться вверх по реке Днепр к Херсону.
В Николаеве, на причале «нижнего БАМа» нас провожала толпа родителей, счастливых и преисполненных гордости за своих чад. Сразу же после отплытия большинству из нас впервые довелось увидеть родной город со стороны реки во всей его протяжённости: Яхт-клуб, Лески, Речной и особенно Морской порт, где на рейде и у причалов стояли гигантские морские корабли. Нависая высокими бортами над «Отважным», корабли хранили молчание. То, что они знали о дальних странах, дремало где-то внутри них, и для нас было пока недоступно …
Первое настоящее испытание, и, как по мне, испытание серьёзнейшее, не заставило себя ждать. При подходе к Волошской косе на «Отважном» отработали, как полагается в первые сутки плавания, «шлюпочную тревогу». Всех построили на верхней палубе, объяснили и показали, как пользоваться спасательными жилетами, затем выбрали троих учеников, надели на них ярко-оранжевые пробковые спасательные жилеты и заставили подопытную троицу прыгнуть за борт в сопровождении какого-то взрослого мужика (тоже в жилете) метров за триста-четыреста до Волошской косы. Надо ли говорить, что в числе троих «счастливцев» оказался и я? Плавать я тогда не умел, и предупредил об этом, но мне ответили в духе петровских времён: «Ничего страшного, в жилете не утонешь». «Отважный» замедлил ход, и нас показательно отправили за борт. Подбадриваемые сопровождавшим нас взрослым моряком, мы, барахтаясь, доплыли в спасательных жилетах до косы примерно через полчаса и, очень уставшие, но полностью успокоившиеся, выползли на берег уже тогда, когда наши сверстники успели вдоволь накупаться и, благополучно забыв о нас, загорали ярким солнечным днём на золотистом пляже. Теплоходик «Отважный» стоял, уткнувшись носом в песок Волошской косы. С бака его на берег была спущена длинная и узкая деревянная сходня. Наша троица наплавалась к тому времени также вдоволь, поэтому, отогревшись на песке, мы пошли бродить по колено в воде вдоль берега.
В прозрачной у берега речной воде на песчаном дне среди ракушек попадались обточенные влагой и годами коричневые осколки древнегреческой керамики. Десятки веков лежали под нашими босыми ногами. Знаменитая Ольвия была рядом, чуть ниже по течению, на зелёных, обрывистых, а местами сходящих ступенями к реке склонах. И были эти склоны странным и притягивающим к себе местом, в котором удивительным образом сохранилось дыхание олимпийских богов и пронизывающая время таинственность истории нашей планеты.
«Отважный», уйдя с Волошской косы, следующим утром пришвартовался у речного причала села Парутино, и для всех нас в этот же день была организована экскурсия в археологический заповедник. Кто-то, возможно, задастся вопросом: а каким же образом такую ораву на катере кормили?
Отвечу: на катере был запас продуктов, был камбуз, были два повара. А были ещё наряды на работу: кто-то из подростков учился драить палубу, кто-то из девочек шёл на камбуз помогать чистить картошку и мыть посуду. При этом никто из учеников не перетруждался. Ещё раз подчеркну: в целях воспитания, развития и обучения детворы во время плавания на теплоходе взрослыми были продуманы до мелочей и созданы практически родственно-семейные условия быта. Питание было трёхразовое плюс полдник, по нормам пионерского лагеря. Для принятия пищи столы раскладные накрывались под тентом верхней палубы, после ужина столы и скамейки убирались, и на их месте для практикантов обустраивалась спальня.

 
Переход в Херсон ознаменовался лично для меня ещё одним удивительным событием. Это был один из многих, но, пожалуй, первый из впоследствии осознанных мною подарков судьбы.
В направлении на Херсон катер «Отважный» снялся поздно ночью, после отбоя, когда всю мелко-флотскую детвору, находящуюся на нём, отправили почивать. Спали мы ночью на «Отважном» рядочками под тентом на верхней палубе на обычных матрацах, под головой у каждого были непривычно жесткие, по-настоящему морские, набитые пробковой крошкой подушки. Другая часть учеников спала также рядами, но на палубу ниже, во внутреннем помещении. Там было душновато, поэтому ночевавшие на открытом воздухе были, конечно же, в выигрыше. В пять часов утра меня разбудили «на вахту». Катер «Отважный» только что вошёл из Днепро-Бугского лимана в устье Днепра и двигался вверх по фарватеру в безветренной и влажной  рассветной тишине. Вода была зеркально ровной, течение реки не чувствовалось. Над верхушками камышей, которые были и справа и слева, обозначая берега, висел, тихонько дыша, сырой туман. Деревянная лодка с дремлющим рыбаком и торчащей над водой удочкой дополняли идиллическую картину. В рулевой рубке катера я стоял, растопырив руки, и держался за рукоятки огромного деревянного с медной накладкой штурвала. За моей спиной из радиоприёмника (его включил вахтенный штурман)  едва слышно звучала музыка какой-то иностранной радиостанции: томно звенели струны гавайских гитар. Сочетание звучащей из неведомых далей тягучей и сладкой, как мёд, мелодии с панорамой просыпающихся днепровских плавней – это было нечто! Это было не только утро начинающегося дня – это было настоящее утро жизни!
Вахтенный мужчина-судоводитель, находившийся рядом, через некоторое время вдруг огорошил меня тем, что отлучится из рубки на пару минут, спустится вниз, в каюту, чтобы заварить чай. Проинструктировав, как и куда держать курс, он ушёл. На мостике я остался один. ОДИН! За большущим штурвалом, сам, мальчишка, без посторонних, управляющий движением настоящего судна, ответственный и за взрослых, и за своих спящих товарищей, наедине с рекой, с плывущим над камышами туманом, голубым небом и мелодией гавайских гитар! Эти две-три минуты неожиданной самостоятельности стали, без сомнения, одними из самых восхитительных минут моего детства. Не ругайте взрослого за явное нарушение. Всё обошлось. Но каким же подарком это обернулось!
Далее был Херсон. Стоянка на центральной набережной. Самым ярким впечатлением дня стало посещение Херсонского Мореходного Училища. Мало что осталось в памяти от подробностей, кроме торжественного вида углового входа в  Мореходку, прохлады внутри здания и истёртых мраморных ступеней лестницы, ведущей на второй этаж. Осталось в памяти очень вкусное мороженое, купленное в киоске через дорогу от ХМУ. Но главное было вот что: выйдя из Мореходного училища, я ел мороженое с полным пониманием и предвидением того, что после окончания школы учиться буду только здесь и нигде больше. Что впоследствии и состоялось. Катер с детворой пошёл дальше, вверх по течению Днепра. С восторгом мы увидели то место, где речка Ингулец впадает в Днепр. Это было прямо-таки «колумбовское» расширение географических познаний и открытие для себя новых земель. Катер поднялся ещё выше, к Каховской ГЭС. На ночь он приткнулся к правому берегу реки, носом привязавшись к деревьям какого-то необитаемого  островка в плавнях, а на утро переместился к берегу левому, к каменной причальной стенке у Новой Каховки. Ночью Каховская электростанция сияла яркими огнями, мимо проходили грузовые и пассажирские речные теплоходы в сторону шлюзов, а невдалеке от нас, подсвеченная бликами огней, бурными потоками текла открутившая турбины гидроэлектростанции днепровская вода.
 
 
Многое, ох, как многое делалось тогда для детей! В тот же день была организована экскурсия в машинный зал Каховской ГЭС, а затем все юные моряки поехали на автобусе в Каховку, к стоящему в степи знаменитому памятнику «Тачанка».
Но пребывание воспитанников флотилии в двухнедельном плавании не означало лишь экскурсии и развлечения. На каждый день практики существовало расписание, в котором день был полностью расписан по часам: подъём, зарядка, умывание, завтрак, занятия теоретические, практические… И так до самого отбоя. Занятия проходили дважды: до обеда, за которым следовал «адмиральский час», и после полдника. Одними из самых увлекательных практических занятий были занятия по изучению флажного семафора, когда ученики, стоя на расстоянии, при помощи двух красных флажков передавали друг другу словесные сообщения. Правда, тогда мы не знали, что надёжный флажной семафор постепенно уходит в прошлое, становясь историей флота и уступая место более современным средствам связи. Но мы понимали, что знакомясь с лоцией, навигацией, изучая устройство судна, мы приобщаемся к чему-то очень взрослому, очень серьёзному и важному. И нам это нравилось.
От Каховской гидроэлектростанции, самой дальней точки нашего плавания, «Отважный» отправился обратно, вниз по течению Днепра к Херсону, а затем к выходу в Чёрное море, в порт Очаков. В Очакове, как можно догадаться, – экскурсия в местный краеведческий музей, памятник Александру Суворову… и (или «но»?) недоумение: а где же сама очаковская крепость, куда подевались её каменные стены? Конечно, нам всё пояснили и показали местность перед обрывом, где она возвышалась, но ни рассказ, ни рисунки, ни старинные гравюры не смогли произвести должного устрашающего впечатления, которое, без сомнения, производили на современников её высоченные неприступные башни. Памятник Александру Суворову находился рядом с музеем. «Побеждают не числом, а умением» – это товарищ Суворов подметил точно. Пулемёт «Максим», стоявший на полу посередине музейного зала и направленный прямо на входную дверь, к взятию крепости Очаков суворовскими «орлами» отношения не имел, но, наравне с горкой тяжёлых пушечных ядер, выглядел очень убедительно.
От Очаковского берега к югу простиралась гладь Чёрного моря. Нам рассказали, что если доплыть до линии горизонта, то картина повторится: снова к югу будет полоска между водой и небом. И ещё раз, а затем ещё и ещё… до самого пролива Босфор. Очень живо мы себе это представили. Доказательство того, что Земля круглая, лежало перед нами. Но для дальних путешествий время ещё не настало.
«Отважный» покинул очаковский причал и благополучно возвратился в Николаев. Первая настоящая плавательная практика закончилась. Впереди были годы учёбы.
Второй год обучения в Николаевской детской флотилии прокатился, как мне показалось, очень быстро. Точно так же, как и ранее, мы дважды в неделю являлись на занятия, проходили пешком от проспекта всю улицу Советскую, спускались к Флотилии, занимались в классах, но, как ни грустно, учеников в нашей группе с каждым месяцем становилось всё меньше и меньше. Полностью завершили обучение, по-моему, человек десять из двадцати с лишним, записавшихся на занятия в самом начале.
Следующим летом, перед сдачей выпускного экзамена, предстояло вновь пройти плавательную «практику». На этот раз для нашей группы «матросов-рулевых» она получилась несколько странной. «Отважный» где-то совершал рейсы с другими учениками, а мы попали на практику на только что ставший к причалу 61-го завода теплоход «Георгий Седов». Историю этого судна очень хорошо осветил николаевский краевед Андрей Шинкаренко, тоже, кстати, бывший воспитанник детской флотилии. (Интересующихся историей «Георгия Седова» я отсылаю к статье А. Шинкаренко «Георгий Седов» – известный-неизвестный теплоход» http://bazar.nikolaev.ua)

 
Нас же теплоход «Седов» для прохождения второй практики ожидал всего в сотне метров от учебных классов Флотилии – он был пришвартован кормой к причалу 13-го цеха завода им. 61 Коммунара. «Седов» не сделал тогда ещё ни одного рейса с николаевскими школьниками. Он только что был передан Флотилии и нуждался в ремонте. Поэтому его и поставили к заводскому причалу. Напротив  здания Флотилии, по другую сторону от понтонного моста была рабочая проходная. Для нас, юных моряков, оформили пропуска на территорию кораблестроительного завода, и мы, пройдя вместе с преподавателем через проходную мимо вооружённых «наганами» охранников, поднялись на борт «Георгия Седова». Занимались мы на «Седове» в течение нескольких дней тем, что что-то скребли, что-то подметали, учились натирать специальной пастой до блеска медные детали, и под руководством преподавателей Флотилии детально знакомились с оборудованием и внутренним устройством  старого пассажирского теплохода. Для тех ребят, которые учились на мотористов, самым впечатляющим местом на «Седове» было, конечно же, машинное отделение. Для нас – рулевых и судоводителей – капитанский мостик. Вот о нём мне хотелось бы поговорить подробнее.
Очень старые пассажирские пароходы, у которых листы корпуса «сшиты» не сварным швом, а заклёпками, схожи со своими сухопутными ровесниками – паровозами начала двадцатого века. Но если паровозы ещё можно встретить – и как исторические экспонаты, и действующие, – то пароходов тех лет практически не осталось: все они за ненадобностью или из-за ветхости порезаны на металлолом. Весь теплоход «Седов» со всей его начинкой можно было уже тогда с уверенностью отнести к антиквариату. И особенно его капитанский мостик. Помещение мостика мало был похоже на ходовой мостик в его современном исполнении, а похоже было, скорее, на большую старинную шкатулку, наполненную музейными ценностями. У шкатулки был низкий потолок, а внутри очень мало свободного пространства. Магнитный компас – громоздкий, как медный самовар; под подслеповатыми с закруглёнными краями прямоугольными окошечками иллюминаторов с помутневшим от времени стеклом – тёмно-коричневый широкий дубовый планширь со многими слоями лака; телеграф, тяжёлая телефонная трубка и труба, в которую можно было кричать и подавать команды в машинное отделение…
А вот такого непременного атрибута как классическое колесо – штурвал, в ходовой рубке не было! В том месте, где он должен был крепиться к рулевой колонке, был прикреплен вертикальный рычаг – мощная дубовая палка в  медной оправе. Очевидно, в момент переоборудования судна такой отход от традиций был задуман как техническое новшество. Так как у рулевой машины «Седова» уже существовал электрический привод, рычаг на рулевой колонке при наклоне влево или вправо переключал клеммы и, в зависимости от угла наклона, моторы в румпельном отделении поворачивали в ту или иную сторону перо руля. Дубовая палка-рычаг и была вариантом штурвала.
Но не это являлось самым удивительным.
Удивителен был воздух внутри капитанской рубки. Если долго держать открытыми обе двери, ведущие на крылья мостика, это не было бы так заметно. Но стоило «шкатулке» постоять пусть даже самое короткое время закрытой, воздух внутри неё насыщался странными сладковатыми запахами. Это была ни на что не похожая смесь запахов моря, просмоленных канатов, ветров, несущих с берега запах пряностей… Это был воздух дальних странствий, пропитавший старое пассажирское судно, а особенно его мостик, за многие десятилетия плаваний. Тогда это было только моё предположение, но сейчас со всей ответственностью я могу подтвердить его правильность.
Именно этот воздух, хранивший воспоминания о событиях, о причалах, о громадном количестве людей, в разные годы побывавших на борту «Седова»  преподнёс неожиданный сюрприз. На капитанском мостике нас находилось тогда человек пять, включая преподавателя. Преподаватель что-то рассказывал, мы слушали его и осматривались, разглядывая приборы. Я прикоснулся к деревянному планширю, и в этот миг произошла странная вещь: на секунду, не более, я вдруг оказался стоящим в стороне, ближе к выходу из рубки. Те, кто  находились на мостике вместе со мной, на какое-то мгновение пропали, а вместо них появились – я не успел даже удивиться – две молодые женщины, в шляпках, в платьях старинного фасона. Я не мог видеть их лиц, но увидел в руке у одной из них летний зонтик. Дамы стоят около рулевой колонки, спиной ко мне, рядом с ними капитан – средних лет, в светлом морском кителе, с плоской белой фуражкой на голове. Его лицо я вижу отчётливо. Он выглядит очень довольным, без суеты разговаривает с дамами, сохраняя солидный вид, что-то им показывает. И ещё чей-то тёмный мужской силуэт в шляпе и в пиджачной паре у выхода на крыло…
Видение исчезло так же стремительно, как и возникло. Возможно, (или – конечно) это была игра воображения. Но и спустя годы я не могу объяснить, откуда возник именно такой сюжет, и более того – откуда взялась явно незнакомая мне в том возрасте детализация их одежды, движений, разговора…
Но утверждать могу точно: то, что произошло тогда на капитанском мостике «Георгия Седова», стало настоящим откровением. Прикосновение к мечте ясно дало понять: дорога в будущее открыта.
Думаю, здесь в повествовании о детской флотилии и о дороге к морю следует поставить – нет, не точку, а пока что точку с запятой. Вот такую – ;
Потому что в тот момент дорога к морю была ещё не полностью пройдена. Впереди была учёба в Херсонском мореходном училище. Но мечты сбываются, если в них верить и к ним идти.
А дорогу, как известно, осилит идущий.

Водная стихия и всё, что связано с ней, – рассказывает Евгений, –  меня просто покорили. Отучившись с удовольствием в детской флотилии, я подал документы в Херсонскую мореходку.


День рождения. 17 лет. Порт Кальяри (Италия). 15. 04. 1975 год

 
Везение сопровождало меня и во время флотской трудовой деятельности. Рейсы, которые получилось совершить во время работы в Черноморском Пароходстве, отличались удивительным разнообразием и содержательностью. Мой товарищ, с которым мы учились в мореходке, говорил: «Я хочу стать капитаном». Я ему отвечал: «А я хочу увидеть мир». И его, и мои мечты сбылись. Мир я увидел, побывав практически на всех континентах, кроме Австралии. Работал на судах «Мичурин», «Лесозаводск». А заключительным моим рейсом стало кругосветное плавание в 1982 году на теплоходе «Марнеули», после которого я понял, что пик путешествий достигнут, и судьба предлагает остановиться и заняться более «приземлённой» деятельностью.

 

Теплоход «Марнеули» Черноморского морского пароходства

Море очень люблю. Моряков, как национальность, уважаю за душевную широту. Моряки знают и понимают гораздо больше, чем те граждане, которые за окраину своего посёлка никогда не выезжали.
Я ушёл из ЧМП в конце 1982 года, и с 1983-го работал на Николаевском кораблестроительном заводе имени 61 Коммунара сменным капитаном буксира «Коммунаровец». Увлёкся историей, археологией, и пошёл учиться новому, поступив на исторический факультет Николаевского педагогического института. В 1988 году заочно окончил исторический факультет и перешёл на работу в Николаевскую школу-интернат № 5 для детей-сирот. Работал там воспитателем, преподавал историю. Помимо основной работы, руководил театральным и археологическим кружками.

 

Археологический кружок. Группа учащихся средней школы № 41. 1996 год

 
Несколько раз в летнее время с группой учеников интерната на 2–3 недели выезжали в Ольвию, жили в палаточном лагере, принимали участие в археологических раскопках. Там же от научных сотрудников Киевской экспедиции получил совет (когда читал им свои стихи и отдельные, в том числе и шуточные «творения», которые никогда к публикации не предлагал) более серьёзно отнестись к творчеству. 

 

Е.А. Куцев – заместитель директора Николаевской мореходной школы. 2013 год

Отработав на преподавательском поприще «лихие девяностые», на какое-то время попал в коммерческую круговерть, затем вернулся к первоначальной профессии. Вернее, обе профессии: и морская и педагогическая –  переплелись. Преподавал в Николаевской мореходной школе, с 2013 года по 2016 год там же, продолжая преподавание, работал в должности заместителя директора по учебно-методической работе.
В настоящее время работаю в «Николаевском центре подготовки плавсостава» инструктором тренажерного центра и тоже преподаю.


В Николаевском Центре подготовки плавсостава. 2015 год

 
Занимаюсь обучением и профессиональной подготовкой «взрослых» моряков, работающих не только в нашей стране, но и по всему миру в иностранных компаниях. Самому также приходится постоянно учиться, чтобы идти в ногу со временем.
Очень многое в понимании жизни добавил период работы в Николаевской школе-интернате № 5 для детей-сирот в 1990-е годы. Это такой широчайший срез человеческих судеб и житейских ситуаций, который редко кому удаётся увидеть в полном объёме, а тем более, осознать. И тут, можно сказать, мне тоже повезло. Было очень неуютно в финансовом плане, но отвечать спустя много лет по телефону на звонки своих бывших учеников – дай Бог каждому учителю!
В молодости несколько раз посылал юмористические стихи и короткие смешные рассказы в редакции николаевских газет. Что-то печатали, что-то нет. Сохранилось несколько «ржавых» кусочков – вырезок из газет того времени. Пару раз короткие заметки на рабочую тематику Черноморского пароходства публиковала одесская газета «Моряк».
А самый первый рассказ написал ещё в детстве, в классе где-то в шестом. Рассказ про какого-то шпиона. Занял он полную школьную тетрадку, с рисунками автора. Было очень миленько, но рассказ этот, к сожалению, не сохранился. Объективно говоря, туда ему и дорога.
Но вот была у меня в школе замечательная учительница русского языка и литературы – Наталья Ивановна Ставинская, и, как оказалось, очень долго она хранила, и показала мне много лет спустя моё школьное сочинение о николаевском поэте Гмырёве, написанное в седьмом классе по её заданию, – вот этот случай теперь кажется мне не очень-то и случайным. Кстати, ради написания данного сочинения моя мама организовала встречу (они работали вместе в Николаевском вычислительном центре) с николаевским литератором Тимофеем Ураловым, исследователем творчества Гмырёва, и я, пацанёнок, с трепетным, но умным видом, слушая рассказ Уралова, что-то там записывал в блокнот. 
В юношеские годы дальнейшее сочинительское дело «не пошло». Графоманией я никогда не страдал, но писал какие-то стихи, по большей части, признаюсь, дрянные, из которых, повзрослев и ужаснувшись, большинство уничтожил, оставив около десятка удобоваримых.
Один раз пытался печататься в журнале «Студенческий меридиан», но, к счастью, кроме обещаний редакции опубликовать явно сырое стихотворение, ничего не состоялось.
По-настоящему «писательство» началось со сказок, которые выдумывались для младшего сына. Сказки сочинялись действительно от души, и в какой-то момент мне захотелось из «разговорных» довести их до «читаемого» уровня. Что и получилось. И получилось, по-моему, неплохо.

 
Сказки были напечатаны за свой счёт в издательстве Ирины Александровны Гудым. От неё получил не только лестные отзывы о сказках, но и полезные советы как от многоопытного издателя. Но самое удивительное, что потрясло и меня, и всех, кто был в курсе трудностей реализации печатной продукции – это то, что из тысячного тиража очень быстро было реализовано около шестисот книжек.
А с публикацией рассказов вышла почти детективная история. Первый мой рассказ – «Кондитер Фессер», я написал (хотите – верьте, хотите – нет) для себя, даже не мечтая о его публикации. Мой коллега – преподаватель Мореходной школы, в прошлом командир подводной лодки, внукам которого понравились «Сказки новогодней ёлки», спросил, а почему я не пишу рассказы? Я сказал, что у меня есть всего один готовый рассказ. Он попросил показать его. Я согласился. А далее из его рук этот рассказ попал к его же другу В.В. Мацкевичу, николаевскому историку-маринисту, а уже из рук последнего – в Одессу, к редактору Международного морского альманаха «Черноморские румбы» и газеты «Мореход» Р.М. Короткому. В Международном морском альманахе рассказ и был напечатан рядом с публикациями профессоров и академиков, равное соседство с велеречивостью которых меня просто поразило.
У меня осталось несколько писем Роберта Манусовича Короткого, которыми я очень дорожу. В его письмах – оценки моих рассказов, советы, откровения и подкупающий аванс доверия. Для меня это большая честь. Хочу привести одну цитату из его писем. Мысль мудрого редактора  будет интересна и полезна любому начинающему литератору. А слова его вот какие: «Думается, что задумки новых рассказов Вы воплотите на бумаге, однако не следует “привязывать себя к стулу”, подобно автору Мадам Бовари. Просто всё идёт естественным путём. И в какой-то день, о котором Вы сами не полагали, придёт решение на новый рассказ (решение на бой) и тогда – бойтесь отсрочки и сделайте то, что является чуть ли не самым трудным в писательстве: положить перед собой стопку бумаги и на одном из листов написать первую фразу…»
Помимо прочего, редактор дал мне задание написать рассказ на определённую тематику. Я понял, что это своеобразный экзамен, и, переживая невероятно, рассказ написал. Рассказ мне самому, признаюсь, не очень понравился, но редактор оценил его на «отлично». Экзамен был сдан.
Далее моими «опусами» заинтересовалась газета «Моряк Украины», где в дальнейшем и были опубликованы почти все мои рассказы и очерки. От главного редактора газеты «Моряк Украины» Анатолия Венгрука получил приглашение к сотрудничеству. Невзирая на времена трудные, связь с ним поддерживаю до сих пор.
Некоторые рассказы печатались и в николаевской областной периодике.

Всем литераторам мечтается писать так, чтоб одно произведение – и на века!!!
В моём представлении это наивысшая писательская удача, как, скажем, гениального совершенства песня «В лесу родилась ёлочка», написанная в 1903–1905 годах. Автор её слов – учительница, а затем библиотекарь Раиса Куда;шева, а музыки – биолог Леонид Бекман. Песня в 2020 году отметила 120 лет, а востребована она и сейчас. Это и есть наглядный пример высочайшей вершины творчества. Или, скажем, романс «B;same mucho», созданного 24-летней мексиканкой Консуэло Веласкес в сороковых годах прошлого столетия… Вот такого бы всем успеха!

 
 

Е.А. Куцев с юными читателями.
Библиотека имени Шуры Кобера и Вити Хоменко. 2016 год

Мне очень бы хотелось, – продолжает Евгений Альбертович, – чтобы люди были умнее. При поступлении на исторический факультет мне запомнился один из вопросов анкетирования: «Чему бы вы хотели научить детей?» Я и сейчас отвечу на этот вопрос точно так, как ответил тогда: «Хотел бы научить аналитическому мышлению». Чтобы из детей вырастали люди думающие, а не «едоки», не тупые потребители навязанной информации. Ведь как же это всё просто, смотрите: есть факты, вот они, перед вами. Не пережёванная кем-то информация, а факты! Вы их видите, воспринимаете, сопоставляете, оцениваете… и вот, – ваше мнение оформлено и аргументировано! Казалось бы, чего проще, а?… но нет. Но! – многим удобнее бездумно кушать пережёванное или то, что им предлагают при отсутствии выбора. Да и кто предлагает, спросил бы я? Вот и куролесим с треском по жизни, уродуя и ломая судьбы собственные. И не только…

 

Если после меня останутся сказки, способные подарить маленьким человечкам радость – это и будет добрый результат. Всё остальное - суета.

 
Во время презентаций сказок в николаевских библиотеках вопрос: «Расскажите о ваших творческих планах» – всегда ставил в тупик. Сказки, особенно «Новогодние» и «Про Три-Седьмое царство» считаю наиболее удачными. А чувство юмора – это неотъемлемая составляющая «человека думающего».
Любимых писателей много. Самые любимые – Салтыков-Щедрин, Лев Толстой, Дюма, Булгаков, Фейхтвангер, Гашек, Алексей Толстой, Рэй Брэдбери, О. Генри, Гоголь, Чехов. Учился у них. Наиболее ценные советы нашёл у О. Генри и М. Булгакова.

 

Особо благодарен знаменитому редактору-одесситу (покойному, к сожалению) Роберту Манусовичу Короткому, человеку мудрому и чуткому, которому обязан первыми «тиражными» публикациями и верой в себя, как в литератора».
Я не думаю, – продолжает Евгений, – что моя биография всерьёз кого-то заинтересует. Для публики самое востребованное и интересное, что может быть у писателя – его книги. Биографией же писателя кто-то может заинтересоваться только лишь в том случае, когда живой интерес, прежде всего, вызвало его творчество: мысли, рассказы, наличие таланта, в конце концов. В противном случае – до лампочки не только биография сочинителя, но даже его фамилия.
Если мне выпала честь быть в ряду людей для тебя интересных, – улыбается он, – то тут ты не ошибся. Я и сам себе удивителен. Может быть потому, что у меня никогда не выходило быть таким, «как все».
Из николаевских литераторов ярчайшим Поэтом считаю Ларису Матвееву. Она единственная в наших краях поэт «от Бога», не в обиду остальным будь сказано.
Вот вроде бы и всё что сделал в этой жизни: морячил, обучал детей, ставил с ними спектакли, вывозил группы школьников на раскопки в заповедник «Ольвия», преподавал в Николаевской мореходной школе, был там заместителем директора по учебно-методической работе, сейчас работаю инструктором в Николаевском центре подготовки плавсостава… И писал… И пишу»….

 
 

Продолжаем вести занятия. Продолжаем учить и учиться

Известный николаевский писатель Владимир Николаевич Христенко дал объективную оценку творчеству Е.А. Куцева, с которой нельзя не согласиться: «Евгений Альбертович редкий талант. Как-то он незаметно вошёл в николаевскую литературу, но какая у него яркая и тонкая проза! Да и стихи приличные, хоть их мало кто читал. А уж детские книги просто изумительны. Особенно на фоне засилия нынешнего повального николаевского графоманства».
Это просто потрясающе! Вслушайтесь в эту льющуюся чистую, хрустальную, родниковую музыку истинного Мастера слова: «Давно я не испытывал такого удовольствия. Пошёл дождь. Ливень в начале лета! Город. Дрожание листьев липы. Потоки на дороге. Веер воды из-под колёс. Молния рядом, удар грома. Даже если в меня, ну и пусть. Трава, приникшая к земле. Край облака. Чем же вы занимаетесь, люди? Ведь суть всего – вот она, рядом. Вот оно – настоящее и самое ценное… Боже, какое наслаждение! Руки, протянутые под капли дождя. Чудо!»
И в этом он весь! Ничего лишнего… Простое перечисление увиденного и прочувственного, пропущенного через сердце и душу. Невероятно красиво!..

 

С друзьями и единомышленниками в библиотеке имени М.Л. Кропивницкого

Как жаль, что нынешнее неспокойное и нестабильное время, резкий поворот от культуры до бескультурья, уход от реальности бытия в мир виртуального компьютерного счастья тупости и безграмотности не дает возможность разглядеть истинный талант этого гениального человека и писателя, Евгения Альбертовича Куцева, нашего современного Шолохова. Женечка, пиши! Назло всем пиши!!! Придёт время, и умные люди будут изучать твои произведения, а потом, возможно, найдут этот очерк и заинтересуются моей скромной фамилией.
Будь здоров, мой хороший! Живи вечно.
Завершить сие повествование я хочу стихотворением Евгения Куцева «ЗЕЛЁНЫЙ ЛУЧ».
Пусть мне простится дерзновенье –
Я магом был одно мгновенье:
Я знал, когда родится День
И видел миг его рожденья.
Там, на границе тьмы и света,
Зелёный луч – предтеча слов –
Пронзил простор клинком стилета
Под звоны ста колоколов.
С пути сметая сон и негу,
Рванулся к дальним берегам,
В своём стремительном разбеге
Подобный вестникам-богам.
Сердца и мысли пробуждая,
Всем возвещая, что грядёт
За ним
Как рок,
Как весть благая,
Светила
пламенный
восход!

PS
По завершению этого очерка мне хочется немного пооткровенничать. Скажу честно, знакомство с этим человеком меня просто удивило и восхитило, стало неожиданным открытием! В этом бушующем мире, где доминируют хаос и бескультурье, ещё живут удивительные по своей чистоте, культуре и интеллигентности люди, у которых такт, выдержанность, рассудительность и сдержанность являются нормой жизни. Могу это явление сравнить лишь с журчанием лесного родника, утренней трелью соловья или подъёмом на отвесную скалу, когда уже и сил нет, и уступов… И ты готов сорваться вниз и погибнуть, разбившись об острые камни, как вдруг перед тобой открывается небольшая площадка, на которой можно посидеть и передохнуть.
Я прекрасно понимаю, что каждый человек имеет собственное мнение о том, что хорошо и что плохо. И каждый видит свою радугу… Я не возражаю, ибо мы все разные и воспринимаем всё по-разному, но такое явление, как благородство, основными проявлениями которого являются честность и сила духа; благородство, без выпячивания и выставления его напоказ, должно присутствовать в каждом человеке. И оно всецело присутствует в этом человеке.
Не буду много говорить, ибо я не философ и не исследователь психологии человеческой души, но Евгения Куцева отличает от многих из нас непритворная любовь к людям, искреннее желание помогать им, способность сочувствовать, соболезновать и сопереживать, а для всего этого необходимо иметь чувства собственного достоинства и долга, честь и гордость!
Может быть, его огромный плюс притянул к себе мой маленький минус и мы стали практически единым целым, которое и зовётся благородным именем ДРУЖБА!

 
ОСВЕЩЁННЫЙ РАДУГОЙ

                Кто жизнью бит, тот большего добьётся.
                Пуд соли съевший выше ценит мёд.
                Кто слезы лил, тот искренней смеётся.
                Кто умирал, тот знает, что живёт!

                (Омар Хайям – персидский философ, математик, астроном и поэт)


 

ВАЛЕРИЙ ПЕТРОВИЧ КОРЖЕНКО

С этим человеком судьба свела меня 27 февраля 2021 года в Центральной городской библиотеке имени М.Л. Кропивницкого на презентации нового сборника стихов для детей замечательной николаевской поэтессы Надежды Щедровой «И дом, и школа, и мечты».
Иллюстрации в книге были яркими, красочными, выгодно отличались образностью, выразительностью и своим соответствием содержанию книги. Рисунки не просто описывали самые яркие моменты повествования, не только комментировали текст, а дополняли и расширяли его. Книжку хотелось взять в руки и прочитать.
Мужчина был просто огромен. Он комплекцией походил на доброго медведя: высок, широк, плечист… Даже ходил по-медвежьи, перемещая тело из стороны в сторону, слегка косолапя, ставя ступни носками внутрь.
Его лицо выражало детскую радость, светилось добротой и счастьем. Именно с таким лицом художники рисуют Солнце в детских книжках. Рядом с ним поэтесса выглядела миниатюрной и беззащитной.
Он смотрел на всех присутствующих с большим вниманием, интересом, и я бы сказал, изумлением. Казалось, что он хочет встать, подойти к каждому и прикоснуться большими тёплыми ладонями, даря светлые, радостные эмоции и чувства.
 
 

Поэтесса Н.С. Щедрова и художник В.П. Корженко с школьниками
в Центральной городской библиотеке имени М.Л. Кропивницкого

– Кто этот огромный мужчина? – спросил я сидящую рядом со мной заведующую библиотекой Татьяну Васильевну Твердую.
– Художник Корженко. Он делал иллюстрации для книги Надежды Спиридоновны, – прошептала она.
Рисунки в книге были просто потрясающие, они дополняли дивную мелодию стихов.

 

Зимний пейзаж. Художник В.П. Корженко
 
Я заканчивал свою десятую книгу «Вечерний бриз», в которой помещал поэтическую взрослую сказку для театра «Нефёд и его невероятные приключения» и подумывал о размещении иллюстраций в ней, а для этого искал художника. И вдруг…
Всё прошло очень хорошо.
После презентации все шумно вышли на улицу. Было холодно, сыро и неуютно.
– Есть предложение зайти в кафе, – я передёрнул плечами, – иначе гормоны триумфа трансформируются в гриппозное состояние.
Никто, а было нас не менее семи человек, не возражал.
После ста граммов коньяка мы с Валерием Петровичем познакомились и уже обсуждали мою сказку.
Приехав домой, я перебросил её текст художнику на электронную почту и… каждый занялся своим делом.

 

Иллюстрации художника В.П. Корженко к сказке писателя А.В. Финогеева «Нефёд и его невероятные приключения»

Родился Валерий Петрович 16 июня 1951 года на Дальнем Востоке, на острове Русском в семье военного моряка.
Его отец, Корженко Пётр Константинович, родился в 1904, служил на флоте, был мичманом. Участник трёх воин: Финской, Великой Отечественной и Японской.

 

Начинал он службу ещё в начале 1920-х годов на легендарном крейсере «Аврора»
.
 
 

Моряки с крейсера «Аврора» (П.К. Корженко во втором ряду четвёртый справа)

Служил Пётр Константинович на подводных лодках Балтики и Северного флота, топил фашистские корабли и подводные лодки. Принимал участие в освобождении черноморского побережья Кавказа, Новороссийска и Крыма. В 1945 году переведен на Тихоокеанский флот, где воевал с японскими милитаристами, служил на «охотниках» и торпедных катерах. 
В боях с японцами Пётр Константинович был дважды ранен и контужен. Закончил службу в 1956 году в звании капитан-лейтенанта.
За проявленное мужество и героизм был награждён орденами Ленина, Боевого Красного знамени, Красной звезды и многими медалями.
На гражданке занимался партийной и общественной деятельностью. Был одним из участников группы народного контроля района.
Младший брат Петра Константиновича, будучи раненым в боях под Сталинградом, попал в плен и испытал на себе все ужасы гитлеровских концлагерей.

 

Умер Пётр Константинович после тяжёлой болезни в 1983году.
Мама Валерия Петровича, Серафима Онуфриевна Корженко (Николюк), родилась в 1913 году на Донбассе в горняцкой семье, пережила ужасы блокадного Ленинграда.

 
 

Её мама и папа, тётя и один брат умерли в блокаду от голода, а старший брат погиб при обороне Ленинграда.
С двумя детьми, старшими братьями Валерия, Серафима Онуфриевна по Ладоге, Дорогой жизни, была эвакуирована в Казань.

 

Валерий вместе с отцом, матерью и старшим братом. 1953 год

У папы было много родственников в Николаеве и области, поэтому родители в 1956 году и решили переехать с Дальнего Востока сюда, в Николаев, поближе к солнцу.
Старший брат Вильям в молодые годы на Дальнем Востоке ходил на гражданских судах, затем переехал в Николаев, женился, работал на Черноморском заводе высококвалифицированным сварщиком. Средний брат, Анатолий, работал тоже в Николаеве на Южном турбинном заводе «Заря» старшим мастером.
В 1957 году Валерий пошёл в школу, в первый класс.
Учился средне, плохо давались точные науки, – рассказывает Валерий Петрович. – Зато очень любил музыку и рисовать. В 1958 году поступил в музыкальную школу по классу аккордеона, учился в которой пять лет. Закончив её, поступил в Николаевскую юношескую флотилию, учился два года на моториста. После её окончания ходил на пассажирском катере «Таврия» по маршруту Николаев – Вознесенск. Это была моя морская практика.

 
 

На уроке

После девятого класса, по предложению среднего брата, пошёл работать на Южный турбинный завод «Заря» (ЮТЗ) учеником токаря. Мой учитель, Василий Александрович Христов, был токарем высшего класса, орденоносцем. Он передал мне секреты мастерства, и я стал неплохим токарем.

В 1969 году меня призвали в ряды Вооруженных сил, в пограничные войска, на границу с Ираном и Афганистаном. Это был год трагических событий на острове Даманском, где 2 и 15 марта произошли бои между советскими и китайскими войсками. Китайские войска высадились на остров с целью его захвата. В этом конфликте погибли 58 советских солдат и 94 получили тяжелые ранения.
После этих событий нас обучали по новой методике. Порой было очень трудно и физически, и морально.

 

После учебного отряда – служба на границе. Участок тяжёлый, справа – пустыня Кара-Кум, слева – горы Памира. Летом – изнуряющая пустынная жара, обжигающий ветер и постоянная жажда, зимой – лютый холод.

 
 

Редкие минуты отдыха

Участвовал в одном задержании нарушителя границы и захвате контрабандистов, переправлявших оружие из Афганистана.
Об этом писала наша армейская газета «Дзержинец» Краснознамённого Среднеазиатского пограничного округа.
Статья корреспондента Н. Остапенко называлась: «Неровная лента следов».
Валерий Петрович раскрывает свой «дембельский» альбом, где аккуратно вклеена пожелтевшая с годами вырезка из газеты, его кисти слегка подрагивают. Видно, как он волнуется и вновь переживает те свои далёкие боевые будни. Надев очки, он читает слегка глуховатым голосом: «Чем же так встревожен водитель рейсового автобуса? А может быть просто показалось? Старшина Николай Нестеренко ещё раз приостановил свой взгляд на взволнованном лице шофера, попристальнее присмотрелся и в туже минуту понял, что тот хочет что-то ему сказать. Вот он уже нетерпеливо машет рукой, просит подойти. Кивнув головой в знак согласия, Николай в несколько шагов преодолел расстояние от шлагбаума к автобусу, вопросительно вскинул брови.
– Слушай, здесь такая история, - торопливо начал шофёр, – На одной из остановок ко мне подошёл незнакомый человек и попросил подкинуть до ближайшего посёлка. Я согласился, но когда речь зашла о том, что ему нужно проехать через пограничную зону незамеченным, заподозрил что-то неладное. Видя, что сделка терпит крах, пассажир предложил крупную сумму. Я отказался и от денег, и от попытки провезти его в багажнике, но в автобус взять подозрительного всё-таки пришлось.
– Он здесь? - резко прервал водителя Нестеренко.
– В том-то и дело, что нет, сошёл недавно, неподалёку отсюда.
Когда подошёл второй автобус, Николай ещё продолжал разговаривать с водителем первого, уточнял детали, узнавал приметы, а когда увидел, что к ним спешит и другой шофёр, понял, есть ещё одна новость. Так и оказалось. Чарыев, фамилия нового собеседника Николая, в двух словах сообщил о том, что тоже встретил этого подозрительного пассажира. Он шёл в сторону границы. Всё выяснилось окончательно, где-то рядом ходит враг, хитрый и коварный, которого предстояло обнаружить и обезвредить. Приказал сержанту Станиславу Карнауху оставаться у шлагбаума и продолжать вести наблюдение за дорогой, старший наряда старшина Нестеренко, вместе с ефрейтором Корженко начали поиск. Пограничники быстро выдвинулись к месту, где последний раз видели неизвестного. А спустя ещё несколько минут, они обнаружили следы, которые действительно вели в сторону границы. Теперь, только вперёд, началось преследование.
Неровная лента следов убегала на вершину высокой сопки. Быстро взбежав на неё, воины увидели, как неизвестный, маскируясь в кустарнике, уходил всё дальше и дальше. Молниеносным броском наряд настиг его. Так был прерван маршрут к границе ещё одного «любителя» путешествий».

 

При очередном нарушении границы с вооружённой бандой была перестрелка, там в меня стреляли, и я чуть было не погиб от пули нарушителя. Меня вовремя дернул за руку сержант Станислав Карнаух и я упал. Пуля пролетела над головой. Тогда я поклялся, если у меня родится сын, назову его Станиславом. Но в ЗАГСе перепутали и в свидетельстве о рождении написали Ростислав. И всё равно для всех нас он Славик.

 

На фоне кирпичной кладки городища в районе Серахс-Баба времён
Александра Македонского. Помогали археологам делать раскопки.

 
Служба на границе дала мне очень много. Я из желторотого юнца превратился в мужчину, возмужал, закалился, многому научился, на практике изведал и ощутил чувство локтя товарища. Пословица: «Сам погибай, а товарища выручай» стала для меня аксиомой. Появился интерес к жизни. Несмотря на то, что времени свободного почти не было, музыку и рисование никогда не забывал.

 

Кафедральный собор Рождества Пресвятой Богородицы. Николаев.
Художник В.П. Корженко

После службы снова вернулся на свой завод. В двадцать один год, 22 июля 1972 года, женился на замечательной и миловидной девушке Валентине. Она подарила мне в 1973 году сына Ростислава и в 1979 году – дочь Наталью.

 

Валерий и Валентина. 1972 год

 
Валентина работала на Южном турбинном заводе (ЮТЗ) более 45 лет контролёром ОТК. Наши дети получили высшее образование.
В 1982 году меня приняли в члены КПСС.

В 1974 году по комсомольской путёвке был направлен служить в милицию. Начал службу в отделе вневедомственной охраны при Заводском РоВД в качестве младшего инспектора. Задачами этого отдела была борьба с хищениями на предприятиях. Нас в районе было 11 младших инспекторов. За каждым закреплены предприятия и учреждения, на котором требовалось сохранять социалистическую собственность. Проводилась планомерная работа с руководителями предприятий, заключались договора на охрану объектов, в том числе и на охранную сигнализацию. Устраивались засады, гласные и негласные проверки, досмотры складов и транспорта. Я вёл профилактическую работу с трудовым коллективом и служащими предприятий. Проводил запланированные собрания на тему сохранения собственности, подключался к работе старшего инспектора.
Работа была интересной, но в тоже время опасной. Однажды, при задержании воров на парфюмерно-стекольном предприятии, мой напарник, Коля Затуливитэр, в схватке с грабителем получил ножевое ранение, а меня ударили дубинкой по спине. Я потерял сознание, но быстро очнулся, вызвал подмогу и оказал первую медицинскую помощь товарищу. Воры были задержаны.
Был ещё один курьёзный эпизод. Поступил сигнал, что со склада строительных материалов ночью воруют обрезные доски, а доски в хозяйстве – нужная вещь. Выяснилось, что этим занимаются люди из прилегающих частных домов. Склад обнесён колючей проволокой и сторожа нет. На совещании у начальника отдела было принято решение это безобразие прекратить. Для выполнения задачи был назначен я и молодой сотрудник Амельчук. Этой же ночью и решили действовать. Дело было летом, ночью тепло и дежурить достаточно комфортно.
К складу прибыли заранее, осмотрелись, наметили план действий, затаились и стали ждать. Я сел у оврага со стороны склада, а мой напарник с другой стороны. Овраг глубокий, метра четыче. Через него перекинут мост с перилами, по которому проложена железнолорожная колея, ведущая к складу.
А план был такой: воришек беспрепятственно пропустить на склад, дать им возможность совершить кражу, а уже потом на середине моста с двух сторон задержать их с поличным.
Ближе к полуночи так всё и произошло. Воры, их было шесть человек, четверо парней и две женщины, проникли на склад, вынесли доски, связали их и на плечах понесли обратно. Когда они дошли до середины моста, я их тихонько окликнул. Они оглянулись. Заметив милиционера, воры побросали доски и побежали. Я был уверен, что увидев перед собой другого милиционера, они запаникуют и без всякого сопротивления мы их возьмём, тем более, что машина с нарядом стояла метрах в ста от нас. Однако воры свободно перебежали мост и скрылись.
Я встревожился, что случилось с моим напарником, почему его нет на месте.
В этот момент кто-то коснулся моего плеча. Я мгновенно повернулся, нанёс удар кулаком и отскочил в сторону. Каково было удивление, когда я увидел лежащего Амельчука, шарящего по траве рукой. Это он искал фуражку, сбитую мной.
Спрашиваю, почему он здесь, а не на той стороне моста? Оказалось, что он испугался за меня и пришёл помочь.
Когда я увидел его добродушные глаза, растерянное, наивное и детское лицо, меня стал душить смех. Я смеялся так заразительно, что вскоре и он расхохотался. Потом мы занесли доски на склад и разошлись по домам.

 
Конечно, про нашу «боевую» операцию мы никому не сказали, просто объяснили, что в эту ночь воры не пришли.
После этого случая сигналов о хищении больше не поступало.
За время моей милицейской службы имел много благодарностей и поощрений.


 

Уральский мотив. Одинокая часовенка. Художник В.П. Корженко

По истечению срока службы в 1978 году я вновь вернулся на родной завод, решил освоить все виды металлообрабатывающих станков.
В это время я и моя семья жили совместно с родителями в поселке Ялты, пригороде Николаева, так иронично и официально называлось это место, в неказистом домике, где все удобства были во дворе. Воду брали из колонки, что находилась в двух кварталах от дома, а пищу готовили на примусе или керогазе в кухонке, похожей на сарай.

 

Натюрморт. Художник В.П. Корженко

 
С 1979 года жизнь Валерия становится более насыщенной. Он переходит на работу на ЮТЗ (южный турбинный завод) «Заря» в отдел шефмонтажа. Этот завод устанавливал турбинные двигатели по всему СССР.

 

Здесь вам не равнина…

С другом детства Леонидом Евгеньевичем Налётовым нас послали на ветку Уренгой–Помары–Ужгород. Здесь мы монтировали и запускали двигатели на компрессорных станциях, которые качали газ в европейскую часть страны, да и не только.
Обосновались в городе Нижняя Тура. До точек надо было добираться вездеходом по бездорожью и тайге. Если брать по расстоянию, то не очень далеко, а по времени получалось очень много.
Условия для проживания были экстремальные и не выдерживали никакой критики. Наверное, так и должны жить первопроходцы. Это через несколько лет здесь выстроили коттеджи, проложили железную дорогу.
За время этой моей работы я побывал на Севере и Юге, Востоке и Западе нашей страны и не только.
В командировку уезжал на 2–3 месяца, жена с детьми оставалась дома.
Впечатлений – море! Красота – неописуемая! Делал наброски, фотографировал…
В 1982 году Валерий получил 3-х комнатную квартиру, которую ожидал 12 лет. И в этом же году с отличием окончил Николаевский судостроительный техникум.
Руководство завода, как члену партии, стало давать мне задания, чтоб в командировке я следил за дисциплиной и обо всём докладывал начальству. Но этого не произошло, я напрочь отказался от такого поручения. С начальством из-за этого возник конфликт, который перерос в конфронтацию и даже, не побоюсь этого слова, в войну. Один из партийных руководителей завода по фамилии Кроль, с пеной у рта при беседе со мной заявил, что я, мягко говоря, враг народа и учил, как надо любить Родину, но через три года уехал на постоянное место жительства в Израиль.

 
Меня сразу предупредили, что жить свободно не дадут. За мной следили, фиксировали всякие нарушения. Очень долго и на всех партийных собраниях и партийных бюро меня клеймили позором. Посыпались выговоры, даже встал вопрос об исключении из партии. Многие товарищи от меня отвернулись, даже перестали здороваться за руку.
Шёл 1984 год. Это были для меня нелегкие дни. Я решил за себя бороться. Написал письмо в Комитет партийного контроля и через надёжных людей передал его в Москву. Письмо адресовалось Генеральному секретарю ЦК КПСС М.С. Горбачёву. Рассмотрение длилось два месяца.
Опять были партийные собрания, и на одном из них поступило предложение лишить меня родительских прав. А причина – из-за неправильного понимания линии партии. Мол, если саботирует приказания руководства, высказывает вольнодумные мысли, то и детей воспитает в том же духе, а это не красит советского человека. В СССР все должны мыслить и жить, как того требует партия, и в социалистическом обществе нет места свободомыслию! Однако здравый смысл умных людей, были в партии и такие, не дал этому предложению ход.
Время шло, меня вызвали на бюро обкома и торжественно объявили, что в Комитете партийного контроля рассмотрено моё заявление, со всем детально разобрались и пришли к выводу, что вся эта история не стоит выеденного яйца. И они рекомендуют обкому восстановить меня в партии.
Но восстанавливаться я не захотел.
Теперь те, кто отвернулся, стали вновь лезть в друзья, первыми протягивать руку.

 

У хутора Аляуды. Художник В.П. Корженко

Вся эта история вынудила меня уйти с завода. И чтобы как-то изменить обстановку, я завербовался в Заполярье, в Коми АССР. Лес валили в районе города Ухта.
Из механизации – трелёвочный трактор, мотопилы «Дружба» и топоры.
И красотища невероятная!
А вот условия проживания опять экстремальные.

 
Вечерами слушали музыку, я играл на гармошке, а другие из мягкого дерева и нароста на берёзах вырезали различные фигурки.

 

Тайга зимой

В одном из выходов в лес мои стопы попали под трактор. А случилось это так.
Накануне рабочего дня мы получили прогноз погоды, в котором нас предупреждали о надвигающемся снегопаде, метели и снижении температуры до –40 градусов.

 

Трелёвочный трактор или ски;ддер. Это специальное транспортное средство,
используемое для лесозаготовительных работ

В технологические задачи трелёвочных тракторов входит сбор и доставка деревьев и хлыстов от места рубки до места промежуточного складирования. Транспортировка деревьев и хлыстов ведётся волоком (методом частичной погрузки).
Мне тогда было уже 34 года. Наша николаевская бригада, 14 человек, принимает решение до ухудшения погоды усиленно поработать по заготовке леса.

 
Полярный день зимой очень короткий и в 12 часов стоит кромешная темнота. Мы работали под фарами трактора. Повалил снег, температура стала снижаться, но мы пилили, чекировали (захватывали крюками дерево), крыжевали (калибровка деревьев по длине) и обрубали сучки и ветки.
Деревья были повалены и все ушли в импровизированный шалаш греться у буржуйки и пить горячий чай. В лесу остались трое, я, Анатолий, мой напарник, и тракторист Игорь, мы его звали Гоша.
Мы спешили собрать на чекера деревья, стянуть их и погрузить на трелёвщик (зачекеровать деревья – это значит обхватить тросами с крюками толстую часть дерева, ко;мели, лебёдкой стянуть их и затянуть на трактор).
Снег повалил стеной, стало плохо видно. Работать было тяжело. Гоша попросил меня протереть лобовое стекло трелёвщика. От земли оно располагалось высоко, и я попросил его опустить бульдозерную лопату, чтобы встать на неё.
Встав на неё, я стал сметать с окна снег. В это время Гоша решил навести в кабине порядок и случайно зацепил рукоятку подъёма лопаты. Она слегка вздрогнула, я не удержался, соскользнул и очутился между лопатой и трактором. Быстро оглянулся и увидел, что лопата продолжает подниматься. Я понял, что сейчас меня разрежет пополам. Стало неимоверно страшно. В доли секунды я начал искать выход, чтобы спастись. На капоте трактора я увидел ручку в виде буквы «П» и это было моё спасение. Я ухватился за неё и подтянулся. Ещё пару секунд и я бы влез на капот, но… этих секунд не было и стопы в валенках попали под лопату, послышался жуткий хруст ломающихся костей.
Я заорал, что было мочи. Гоша увидел, что происходит и мгновенно опустил лопату.
Боль была просто невыносимая, я лежал на капоте, орал на весь лес и извивался как уж. Гоша от происшедшего впал в ступор. Толя же наоборот был собран, и стал мне помогать слезть с трактора.
Анатолий был маленький, щупленький и я понял, что он не дотянет меня до наших ребят, и решил, что буду идти сам. Но лишь только сделал шаг, сразу упал от невыносимой боли и начал терять сознание, но пересилил себя. Толя опять помог мне встать на ноги. Я положил ему руки на плечи, и он потащил меня по метровому снегу в наш импровизированный шалаш, который располагался в 300-400 метрах от места нашей работы. Это расстояние мы преодолели часа за 1,5. Ноги замерзли настолько, что я их не чувствовал.
Я по дороге всё время ему твердил, чтобы он Гошу не сдавал, мол тянули деревья, я поскользнулся, упал и стопы попали между ними. На том и порешили.
Меня затащили в шалаш, а Толя пошёл за Гошей, который к этому времени пришёл в себя и уже подъезжал на тракторе. Анатолий предупредил его о нашем сговоре. Потом погрузили на трактор, ребята поочерёдно ложились на мои ноги, чтоб я их не отморозил, и поехали домой.
Жили мы в балоках. Это такие вагончики на полозьях. Их было два. Меня внесли в него и положили на нары. Чтобы как-то утихомирить боль я попросил дать мне сухари. Почему-то, когда их грызёшь, боль утихает.
Меня очень сильно мучила жажда, очень хотелось пить. Бригадир принёс из запасов в банке 0,5 литра самогона. Я подумал, что это вода и выпил всю банку, лишь в конце осознал, что это самогон. Боль утихла. Я заснул.
Утром на «бобике» меня отвезли в больницу, в Ухту.
Осмотрев мои ноги и сделав рентгеновские снимки, хирург поставил диагноз: «Перелом всех плюсневых костей обеих стоп. Разрыв связок на правой стопе. Рваная рана наружной поверхности правой стопы. Обширные гематомы мягких тканей стоп. Обморожение обеих стоп».
Пришёл второй врач, и они в перевязочной стали совещаться, а я сидел в кабинете, где всё слышно. А речь они вели о том, что может потребоваться ампутация из-за сильного переохлаждения ступней и возможного развитие гангрены.   
Я тихонечко встал и на пяточках вышел в коридор. Там сидел наш бригадир. Я ему говорю, что ничего страшного нет и можно ехать домой. И мы уехали. Мои ноги всё время были в тесных валенках, где стопы как бы зафиксированы. Через четыре дня с помощью палочек, которые мне сделали ребята, я встал и потихонечку начал ходить, ступая на наружные поверхности стоп.
Сидеть сиднем я не мог, да и стыдно было, когда ребята вкалывают в лесу, выполняя тяжеленную работу, а я тут, в тепле, как нахлебник. Печку протоплю, воды принесу… И не больше.
Вечером переговорил с бригадиром. Он выделил мне деньги, и я приобрел двухкомфорочную электроплиту, казаны, кастрюли и два военных термоса. Недалеко от нас был коровник, в котором жил конь, а на улице стояли сани. Заведующий коровником нам давно отдал этого коня, но кроме меня с ним никто не мог обращаться. У меня был армейский опыт по обращению с этими животными. У нас на заставе была и конная подготовка, и конные наряды.
Этот конь, Буян – спокойный, добрый. Мы с ним быстро подружились. Я впрягал его в сани ездил в город Ухта за провизией, покупал оленину, хлеб, овощи, жиры и другие продукты. И очень удобно, – через тайгу 5 километров, а по дороге на машине целых 12. И дорога после снегопада не всегда расчищалась.
Готовить я умел, мама научила и пограничные войска. Старался готовить сытно и вкусно. Ребята были довольны, сухомятка закончилась. Потом приноровился и стал возить им обеды в термосах в тайгу.
На Новый год все уехали домой, в Николаев. Нас осталось трое. Я, по понятной причине своего ранения, и ещё двое, мои напарники, Юра и Николай. Во-первых, надо было охранять наше имущество и второе, эти ребята были холостые. Поехали только женатые. Так мы встретили Новый 1985 год. В доме тепло, а за окном ветер и мороз –52.
В марте я всё-таки распрощался с бригадой и уехал домой. Ходил я уже хорошо, вот только босиком было больно.
Домой приехал с огромной бородой, а когда стал переодеваться, жена чуть в обморок не упала, – я был худой и потерял в весе 25 килограмм. Откормила она меня быстро.
Вот так закончилась моя лесоповальная эпопея.
Ближе к маю вся бригада приехала ко мне домой, подарки жене и детям привезли. Мы быстро накрыли стол, выпили, и Гошу пробило, решил рассказать, что было на самом деле. Я его пытаюсь остановить, а он ни в какую... От услышанного все просто остолбенели и сразу замолчали.
Я встал, поднял рюмку и выступил в защиту Гоши, предложил выпить за мир, дружбу и навсегда забыть о случившемся.
Гоша потом говорил, что после признания, как камень с души свалился. Я его обнял и сказал, что он настоящий мужик. У него покатились слёзы из глаз.
Мы не часто, но встречались, а потом жизнь раскидала нас по матушке Земле. Не знаю, кто сейчас где, а вот бригадир Витя живёт теперь в Аргентине.


 
Тяга к рисованию нигде и никогда не покидала меня. Я рисовал везде.
В 1988 году осуществилась мечта всей моей жизни, я поступил в Московский университет искусств на отделение изобразительного искусства, факультет станковой живописи.
Мой учитель, Александр Петрович Дурасов, прекрасный педагог, в совершенстве знающий своё дело, прекрасный и интеллигентный человек. Благодаря ему я творю до сих пор. Учился в университете пять лет, закончил с хорошими и отличными оценками.

 

Со своими многочисленными родственниками

После учёбы год работал главным художником Николаевских областных научно-производственных реставрационных мастерских, но, не найдя с руководством общих творческих взглядов, ушёл. Они измеряли искусство квадратными метрами. Для меня это было неприемлемо. И я снова вернулся на завод, где и проработал до самой пенсии.

 

Всегда вместе. С женой Валентиной

 
Сейчас я проживаю в частном доме, занимаюсь огородом, музицирую и, конечно, рисую. Мои картины пользуются спросом у людей, не равнодушных к искусству.

 

Импровизация… В гостях у кума Юрия

И еще люблю рыбалку. Весь её процесс, от подготовки удочек до первой поклёвки многого стоит. Кто-кто, а рыбаки меня поймут! А уха на костре?! Это высшее наслаждение!

 

Унесённый ветром…

У нас трое внуков, у сына две дочери, Валерия и Виктория, а у дочери сын – Валерий. Все учатся в вузах. Они – замечательные продолжатели нашей фамилии и традиций.

 
 

С дочерью Натальей и внуком Валерием

 

В кругу родственников. Слева направо: невестка Марина, сын Ростислав, глава семейства Валерий Корженко, сватья Галина, старшая внучка Валерия;
на переднем плане – жена Валентина

И нигде, и никогда, весело было или грустно, Валерий Петрович не расставался с мольбертом, красками и карандашами, перенося на холст увиденные им красоты.
Мы иногда с ним встречаемся, общаемся по телефону. Жаль, что встречи наши не часты, как хотелось бы. Он даже обещает написать мой портрет. Напишет, он ЧЕЛОВЕК СЛОВА!

 

До скорой встречи!

Здоровья тебе, дорогой мой друг, и всего самого-самого доброго. Будь здоров и счастлив!
 
БУДЕМ ПОМНИТЬ…

Всяк, кто желает иметь верных друзей, должен быть добрым и терпимым, проявляя внимание к чужим нуждам.
Почет и уважение добываются не силой, а великодушием и готовностью поделиться с нуждающимся последним куском.

(Леонардо да Винчи)


 

АЛЬБЕРТ ВАСИЛЬЕВИЧ ВЕРБЕЦ (1943–2015)

Напрочь забыв притчу, что рождённый ползать – летать не может, я, в 2013 году, издав книгу «По местам стоять!», захотел написать пьесу о флоте, его быте, тяжёлой, суровой, но почётной службе. И чтобы – с юмором, с огоньком, с задором!..
Желание было настолько сильным, что затмило всё остальное. Думалось только об этом.
Прочитав несколько пьес Островского, Чехова, Горина, я решил, что готов это сделать, воочию наблюдая происходящее на сцене, слыша голоса героев и звучащую из оркестровой ямы музыку. И, естественно, рукоплескание зала.
В конце концов, творческие муки привели меня в Союз писателей к поэту Вячеславу Тимофеевичу Качурину.
Сев за стол, я поделился с ним своими планами.
– Хочешь – пиши, – без энтузиазма посоветовал он. – Только это совсем другой жанр. Тут каждое слово, сказанное со сцены, несёт в себе глубокий смысл. Думаю, пьесу ты написать не сможешь. У тебя получаются хорошие рассказы с живым юмором и ненадуманной трагедией, вот и пиши их. А пьеса… Забудь о ней.
– Вячеслав Тимофеевич… – канючил я.

 
– Хорошо. Я познакомлю тебя с местным светилом, заслуженным артистом Украины, профессиональным драматургом Альбертом Васильевичем Вербецом. Пусть он теперь с тобой мучается! – засмеялся он, – Мне даже кажется, что вы с ним земляки, он вроде бы тоже родом из Пензенской области.
Созвонившись с Альбертом Васильевичем, мы встретились на улице Потёмкинской и медленно пошли в сторону театра, где он служил. Была весна. Ласково пригревало солнышко, деревья одевались в свои зелёные платья, неистово горланили воробьи.
Мы познакомились. Передо мной предстал в сером свитере, чуть выше среднего роста, сухопарый, подтянутый, уже в возрасте мужчина со слегка мясистым носом, растрёпанными ветром волосами и не совсем ухоженной седой бородой.

 

Его прищуренные, глубоко посаженные, с хитринкой глаза смотрели на меня проницательно и изучающе. Они искрились неподдельной простотой и добротой. В нём не было напыщенности и высокомерия, а исходило тихое спокойствие. Говорил Альберт Васильевич негромко, приглушённо, слегка в нос, ходил неторопливо.
Внешне он нисколько не отличался от тех, кто сотнями проходит мимо нас, и на кого мы никогда не обращаем внимание.
Мы неторопливо шли, а я с пеной у рта рассказывал, доказывал и очень хотел произвести на него положительное впечатление. Он слушал, не перебивая, слегка прищурив глаза, и улыбался.
– Я, к сожалению, из-за большой занятости в театре и работы над новой книгой своих пьес, не смогу тебе физически уделить много времени, но советами, основами драматургии помогу обязательно. Ты пиши, привози, а я почитаю, дам оценку и подскажу, как писать и что делать дальше.
Он долго рассказывал, как пишутся пьесы, а я, получивший благословение Маэстро, был в таком неописуемом восторге, что практически эти советы и не слушал.
– Такое условие нашего сотрудничества тебя устроит? – спросил Альберт Васильевич, когда мы подошли к театру.
– Вполне! Спасибо вам.
– Вот мой телефон, – протянул он визитную карточку. – Пиши, звони, – Вербец, прощаясь, протянул руку. – Извини, мне надо идти на репетицию. Ты хоть подари мне свои книги, почитаю, о чём ты пишешь. Между прочим, мы с тобой отчасти коллеги. Я несколько лет отработал в Мурманском драматическом театре Северного флота и даже пьесу написал о подводниках, но её запретили. Члену Военного Совета не понравился длинный диалог офицера в момент поломки на лодке атомного реактора. Он написал красной пастой: «К постановке не разрешаю! В сложной ситуации офицер должен решение принимать мгновенно, а не разглагольствовать в течение десяти минут!». Правда, потом эту пьесу всё равно поставили, даже в нескольких театрах страны, и она имела большой успех.

 

Альберт Вербец в пьесе «Осень следователя». Город Николаев. 1986 год

– Здо;рово! – искренне порадовался я, – Качурин сказал, что вы тоже из Пензенской области?
– И ты оттуда?
И здесь мы нашли ещё одну точку соприкосновения. Я понял: «Пьесе – быть!»
– До свидания, Саша, я пошёл, а то мне ещё переодеться надо, грим кое-какой нанести.
Мы расстались, а я помчался реализовывать свою мечту.

Начались мои мытарства. Я писал, а он читал и браковал. Я снова писал, а он снова браковал, внушая каждый раз понятия об особенностях пьесы и драматургии в целом. Доказывать что-либо было просто невозможно и бессмысленно. Но я упорно продолжал писать, писать днём и ночью.
Каждый раз мне казалось: теперь всё сочиненное просто гениально и пьеса вызовет у всех восторг, – но в ответ слышал то же самое.
Так прошло чуть более года, а мечта так и осталась мечтой. С пьесой ничего не вышло, а радужные надежды рассеялись.
– Саша, – говорил Альберт Васильевич улыбаясь, – каждый вечер читаю твои рассказы. В них ты мастер, я от смеха просто рыдаю. Зачем тебе была нужна эта ненужная затея? Больше не терзай себя. Только время зря потратил. Не каждый писатель, даже самый одарённый, способен написать пьесу. Ведь в ней каждая фраза, каждое слово имеют определённый смысл. Тут нужен совершенно другой склад ума. Ты что-нибудь новенькое написал?

 
– Немного есть.
– Пришли на мою электронную почту. Хочу ознакомиться.
Занятый трудом праведным, я около года не заходил в Союз писателей.
– Что, Витальевич, принёс билеты на премьеру? И какого числа она состоится? Мне надо костюм погладить и цветы купить для автора, – заметил с хитрой улыбкой Качурин.
– Вам весело?..
– Я тебе сразу говорил, что не надо заниматься тем, чем не следует заниматься. Не расстраивайся. Садись к столу. У меня есть для тебя успокаивающие капли.
Он достал из шкафа начатую бутылку коньяка и уже порезанную колбаску. Мы молча выпили.
– Теперь ты понял, что это не так просто? Так бы все стали писать пьесы. Даже я! Пишешь рассказы, получаются – и пиши. Их и печатают, и читают. Славы ему захотелось… – он расхохотался.
С Альбертом Васильевичем мы продолжали встречаться, у нас были общие интересы, и нам эти встречи приносили обоюдную радость. Иногда мы созванивались и болтали, несмотря на его постоянную занятость. Не могу сказать, что за это время мы стали друзьями, но хорошими приятелями – точно.
Стремительно летело время. Я упоённо что-то печатал на компьютере, когда в начале декабря, вечером, что было само по себе необычно, зазвонил телефон.
– Вербец, – послышалось в телефоне.
– Узнал, Альберт Васильевич. Что случилось?
– Саша, ко мне завтра приходят гости, у тебя есть парочка смешных анекдотов?
Я рассказал. В трубке донесся смех.
– Подожди, я запишу, чтоб не забыть.
Было слышно, как он скрипит ручкой по бумаге.
– Спасибо, спокойной ночи, – и телефон отбился.
Я несколько раз ходил в театр смотреть на актера Вербеца, смотрел фильмы с его участием. Чужие судьбы он играл характерно, но со свойственной ему мягкостью.

Когда приходят газеты, я в обязательном порядке перед сном их просматриваю.
Открыв однажды «Вечерний Николаев», я обомлел. На последней странице в чёрной рамке был помещён портрет Альберта Васильевича Вербеца, значимого человека в Николаеве и Украине.
Вот несколько слов из некролога, разрывающего сердце пополам: «Совершенно неожиданно ушёл из жизни наш известный драматург, актёр Академического русского художественного драматического театра, заслуженный артист Украины Альберт Васильевич Вербец.
И мы с болью принимаем сей факт…
Мы не забудем его, пока в памяти – блестящие роли, сыгранные на сцене театра русской драмы на протяжении практически сорока лет. И помним его глубокие драмы, трагикомедии, сказки, которые шли в театрах бывшего СССР и всей Украины».
Мне о его кончине никто не сказал и не позвонил, и я, как христианин, гражданин и товарищ, не смог с ним проститься. Человека, а хорошего человека тем более, обязательно надо было проводить в последний путь, тем более приятеля, коллегу и земляка.
Он умер 14 декабря 2015 года на 72 году жизни, переполненный творческими планами и безудержной энергией.


 
Альберт Васильевич родился 18 марта 1943 года в селе Салтыково Салтыковского района (теперь это Земетчинский район) Пензенской области. Как шутил он: «Не было б в этот день Дня Парижской коммуны, я бы не стал появляться на свет».
Это было трудное для страны время, когда недосыпая и недоедая люди делали всё для фронта, для победы.
Отца Альберт Васильевич не помнил, он умер, когда сыну не было и трёх лет. Мама, Полина Петровна, была учительницей и работала не покладая рук с утра до ночи, в две смены, чтобы прокормить четверых детей. Старшая дочь в это время училась в Московском университете, а трое мальчиков жили с ней.
После смерти мужа Полина Петровна переезжает к родственникам в Липецк. Здесь Альберт оканчивает среднюю школу и в 1961 году поступает в Ростовское художественное училище имени М.Б. Грекова. С 1965 года актёр Вербец начинает свой долгий путь к Олимпу.
Он работает актёром в театрах Новочеркасска, Вологды, драматическом театре Краснознамённого Северного флота в Мурманске, Рязанском ТЮЗе.

 

Новочеркасск. 1966 год

Поначалу трудно складывалась его актёрская судьба. Работа в театре требовала большой самоотдачи. Несколько раз пытался уйти из актёрской профессии. Не получалось. Возвращался снова.
В 1975 году он переезжает в Николаев, где поступает на службу в Русский драматический театр. Сорок лет своей театральной деятельности Альберт Васильевич отдал этому театру, вначале актёром, а затем и как режиссёр-постановщик. Здесь он прослужил до конца своих дней.
Поставил более десяти спектаклей в Николаеве, Киеве и Санкт-Петербурге.
В 1968 году Вербец увлекается драматургией. Первая же его драматическая новелла «Глубина» получила высокую оценку специалистов.
Окрылённый успехом, он за два года пишет ещё три пьесы.


 
 

Рязань. 1973 год

Многие пьесы Альберта Васильевича переведены на украинский, белорусский, таджикский, английский языки. Все они увлекательны, здравы по смыслу и жизненно правдивы, а те, что написаны для детей, – смотрятся с затаённым дыханием. Герои пьес реалистичны, со сложными, колоритными и выразительными характерами, поднимающие актуальные проблемы нашей жизни.

 

А.В. Вербец на фоне своих афиш. Город Николаев. 1980-е годы

В 1988 году Вербеца приняли в Союз писателей СССР. Рекомендацию для вступления в Союз писателей ему дали известная писательница Лина Костенко и знаменитый поэт Дмитро Креминь.
В 1991 году Альберт Вербец оканчивает Высшие литературные курсы Московского литературного института имени А.М. Горького. Учился вместе с Юрием Андруховичем, знаковой фигурой современного литературного процесса.
Жена Вербеца, актриса Светлана Борисовна Слобожанинова, – заслуженная артистка Украины. Сын Сергей работает в Москве.

 
 

Альберт Васильевич с супругой

В 1999 году Указом Президента Украины актёру Николаевского художественного русского драматического театра Альберту Васильевичу Вербецу было присвоено почётное звание заслуженного артиста Украины.
21 апреля 2015 года в Центральной библиотеке имени М.Л. Кропивницкого города Николаева состоялся творческий вечер Альберта Васильевича и презентация его нового сборника пьес «Из ночи в ночь», которая вызвала у почитателей его таланта большой интерес. В солидном пятисотстраничном томе автор уместил семь пьес, написанных им в разное время: «Экипаж летучего голландца», «Голгофа», «Оливковое масло», «Груздевы», «Посвящение», «Новоселье» и «Из ночи в ночь».
На встрече в библиотеке звучали сцены из спектаклей театра и отрывки пьес автора в исполнении самого Маэстро и молодых актёров театра. Пелись песни, Вербец читал дружеские шаржи на своих коллег.
Собравшиеся, а их было очень много, это и актёры театра, и собратья по перу, друзья, родственники и просто люди, кто ценил и любил творчество этого актёра, тепло встретили выход в свет сборника его пьес.
Неумолкающие аплодисменты долго звучали в зале библиотеки в честь талантливого актёра и драматурга. А он стоял и беспрестанно кланялся, прижав руки к груди. По его щекам текли слёзы. Это были слёзы радости за проделанный труд и предчувствия скорого расставания.
У каждой пьесы автора за сорок пять лет бытия появилась собственная биография. «Экипаж летучего голландца» написан в 1971 году, на год раньше знаменитой «Утиной охоты» Александра Вампилова, которая стала, по мнению критиков, «первым театральным вызовом» авторитарной политической системе.
«Экипаж» Вербеца ходил в рукописи по театральным кругам Москвы и Ленинграда. Пьесу читали и хотели ставить Галина Волчек, Валерий Фокин, Игорь Владимиров и Роман Виктюк.
Режиссерам хотелось взять текст в работу, но… все понимали, что в таком жестком виде любой «главрепертком» ставить её не разрешит. Владимир Оглоблин в приватном разговоре с автором с сожалением констатировал, что «Экипаж», возможно, разрешат лет эдак…через пятьдесят».

 
Непростая судьба и у философской драмы «Голгофа», в которой автор с личностных позиций трактует земную трагедию Иисуса и Марии Магдалины, и у саркастичной феерии «Из ночи в ночь», и у фантасмагории «Новоселье».
Философская драматургия Альберта Вербеца для сегодняшних зрителей обретает новую актуальность и позволяет сохранять оптимистический настрой в наше сложное время.
Непростая биография пьес Альберта Вербеца созвучна жизни самого драматурга.
В историю драматургии и театра навсегда вошли такие произведения А. Вербеца, как «Восьмое чудо света», «Новоселье», «Экипаж Летучего Голландца», «Дорога из Черного царства», «Голгофа», «Марья-краса – Золотая коса», «Избушка на курьих ножках», «Из ночи в ночь», «Каменный цветок» и другие.
Среди лучших его сценических работ: Вурм («Коварство и любовь» Фридриха Шиллера), Илья («Последний срок» В.Г. Распутина), Розенкранц («Гамлет» Уильяма Шекспира), Ондра («Мать» Карла Чапека), Юлий Цезарь («Игра теней» Юлиу Эдлиса), Сесил («Ваша сестра и пленница» Людмилы Разумовской), Чебутыкин («Три сестры» А.П. Чехова), Шпак («Шельменко-денщик» Г.Ф. Квитки-Основьяненко), Тоби Белч («Двенадцатая ночь» Уильяма Шекспира), Лоренцо («Верона: Еще одна история любви» Г.И. Горина), Серебряков («Дядя Ваня» А.П. Чехова), Епиходов («Вишневый сад» А.П. Чехова) и многие другие.
Сыграл он несколько небольших ролей и в художественных фильмах: Сидор Карпович («Анка с Молдаванки»), Николай Кузмич («Пляж» Россия, Украина), шахматист («Одесса-мама», Украина), пастух, чех («Разведчики: Последний бой»), Панферов («Сильнее огня»).
Альберт Васильевич подарил мне свою книгу с дарственной надписью. После этого мы с ним больше не встречались, лишь только один раз разговаривали по телефону.

 

 
И ещё у меня есть фотография, на которой Альберт Васильевич и я, стоим в холле Центральной библиотеки имени М.Л. Кропивницкого, тесно прижавшись друг к другу, два земляка, единомышленника и друга.



 

Альберт Вербец и Александр Финогеев. 2012 год


Светлая память тебе, дорогой Альберт Васильевич!
Свою доброту и пламенное сердце ты всегда отдавал людям!



 
СОЗИДАТЕЛЬНОЕ ВДОХНОВЛЕНИЕ

       Способность творчества есть великий дар природы;
акт творчества в душе творящей есть великое таинство;
минута творчества есть минута великого священнодействия.
(В.Г. Белинский)

 


БОГДАН МИХАЙЛОВИЧ МЕЛЬНИЦКИЙ

Шёл 2002 год.
Я четвертый год постигал гражданскую жизнь.
Поработал в Областном управлении охраны здоровья, Медицине катастроф, а теперь тружусь в Городском управлении охраны здоровья. Уже предлагают высокие должности…
Но работа с бумагами, статистикой и на военной службе надоела, а мне, как врачу, хотелось живого общения с пациентами.
И вдруг…
В селе Степовое, что близ Николаева, открылся реабилитационный центр, построенный Героем Социалистического труда, директором совхоза «Степовое», Владимиром Григорьевичем Погореловым по индивидуальному проекту. Это было, не побоюсь этого слова, лучшее лечебное учреждение в Украине по его оснащённости и качеству всего лечебно-оздоровительного процесса. 
Мы с женой приехали посмотреть на село и жизнь в нём, а в больнице я уже был, всё видел и всё там мне понравилось.

 
В то, далеко непростое время усиленного развала всего и везде, село и совхоз «Степовое» напоминали собой оазис в пустыне. Здесь всё жило, всё процветало… Буквально всё! Асфальт на дорогах, чистота и в целом жизнь. Здесь люди смотрели друг на друга открыто и весело. Всё дышало радостью и счастьем.
В центре села стояло великолепное здание, Дом культуры.

 

Дом культуры села Степовое

– Давай зайдём, посмотрим, – сказала супруга.
Она долгое время трудилась в одном из городских Домов культуры, и ей было интересно.
Мы зашли. В огромном прохладном холле работал кондиционер. Здесь было чисто и красиво… Даже пахло культурой.
К нам вышла полненькая, невысокого роста миловидная светловолосая женщина. Она по-доброму улыбнулась, – Мой кабинет находится на втором этаже и стол стоит у окна, поэтому мне всё видно, что делается на улице… Гляжу, прилично одетые люди, явно нездешние, ходят по рынку… Думаю, кто это, к кому приехали?.. Антонина Леонтьевна Мельницкая, – представилась она, – Директор музея.
Мы тоже представились.
– У вас музей есть? – удивился я.
– Музей – это малая часть Степового… Если есть желание, я проведу вас по Дому культуры, а потом пойдём в музей…
До нашего автобуса в Николаев было четыре часа, и мы с превеликим удовольствием начали своё первое знакомство со Степовым.
Подошёл невысокого роста симпатичный подтянутый мужчина пятидесяти с небольшим лет, спортивного телосложения в джинсах и светлой футболке. Губы на его округлом, с правильными чертами загорелом лице были тонкими. Нос прямой, лоб высокий. Его тёмные с залысинами жёсткие с проседью волосы слегка вились. Чуточку утопленные глаза излучали тепло и искренность.
– Директор нашего сельского Дома культуры, заслуженный работник культуры Украины Богдан Михайлович Мельницкий, – представила его нам Антонина Леонтьевна.
Я с уважением и интересом поздоровался с этим человеком. Было непривычно слышать это звание в сельской местности.

 
Как потом оказалось, заслуженных работников в различных сферах здесь было очень много.
Мы посмотрели концертный зал на 400 зрительских мест. Огромный занавес, что закрывал сцену, был выполнен в стиле пэчворк (это такая техника рукоделия, которая предполагает изготовление полотна путем сшивания между собой различных кусков текстиля по мозаичному принципу), причем на нём были представлены этапы жизни села Степовое. Жена, профессионально занимаясь этим делом, от увиденного была просто в восторге.
Ещё здесь есть хорошо благоустроенный огромный конференц-зал на 60 мест, музыкально-художественная гостиная на 80 мест, различные помещения для работы кружков и проведения репетиций духового оркестра, фольклорного ансамбля «ТроЇсті музики», хоровых и музыкальных коллективов, – рассказывал Богдан Михайлович, причём в его словах не слышались хвастовство, надменность. Он говорил, как о чём-то обыденном и привычном.
За мою полувековую деятельность пять коллективов получили звание Народный. Это: Академическая хоровая капелла имени заслуженного работника культуры Украины А.Ф. Присенко, фольклорный ансамбль украинской песни и музыки «ТроЇсті музики», оркестр духовых инструментов, детская студия изобразительного искусства и музей сёл Зелёный Гай и Степовое.
В Доме культуры работают танцевальный коллектив, драматический кружок, ансамбль баянистов, вокально-инструментальный ансамбль, а в селе Зелёный Гай (это второе отделение нашего совхоза) есть народный хор и фольклорный ансамбль.
Только у нас в коллективах художественной самодеятельности занимается более 300 человек и в Зелёном Гаю более 50 человек.
Раньше фильмы демонстрировали, работал видеосалон, а сейчас вечерами для молодёжи проводится только дискотека.
И я, и супруга завороженно смотрели на этого человека, как смотрят на мага и гипнотизёра, вбирая в себя только его слова.
Я прекрасно осознавал, чтобы вырастить дерево и получить от него золотые яблочки, надо сильно потрудиться: подготовить почву, посадить семечку, поливать, взрыхлять, удобрять, прививать, обрезать и проводить сотни всевозможных манипуляций. А тут люди!
Из 1800 человек населения шестая часть поёт и пляшет... Это значит, что душа у них светлая, что в доме всё в порядке, что жизнь в радость, что всё-всё хорошо…
А когда всё хорошо и петь хочется! Здесь – всё жило и процветало!
И все эти достижения возникали не просто так, а благодаря кропотливой и настойчивой работе именно этого человека.
Конечно, со стороны кажется, что всё идёт само по себе, ан нет… Везде и во всём нужен хозяин, умный, проницательный и толковый.
Богдан Михайлович внимательно посмотрел на нас.
Думаю, что на первый раз информации вы получили предостаточно. Больше не буду переутомлять вас. Приедете к нам жить, сами всё увидите и узнаете…
А сейчас Антонина Леонтьевна проведёт Вас по залам нашего музея.
Мы попрощались.
Музей являлся настоящей сокровищницей памяти народной!
В нём были залы с многочисленными стендами, где представлена история села Степовое с Екатерининских времён до сегодняшних дней.

 
         

Это село основано в 1809 году немецкими переселенцами из Бадена и Пфальца. До 1945 года оно называлось Карлсруэ.

Богдан Михайлович Мельницкий родился 5 февраля 1948 года в селе Низколизы Тернопольской области.
Мама, Анастасия Ивановна, простая крестьянка, работала в поле, на току, в овощной бригаде.
Отец, Михаил Онуфриевич, во время войны был на Западном фронте минометчиком. В 1944 году он получил тяжёлое ранение живота, после которого долго болел и умер в марте 1953-го.
После смерти отца, семья, как переселенцы, переехала в село Широкий Лан Николаевской области. В те годы это был районный центр.
Жили очень бедно, но все дети выросли, стали настоящими людьми, завели свои семьи. Все имеют детей, внуков и уже правнуков.

 

Большая семья Мельницких. 1959 год

 
У меня было 2 брата и 3 сестры. Старшая сестра, Стефания, когда ей исполнилось 15 лет, чтобы выжить в то трудное время, пошла работать дояркой на ферму. За высокие надои молока была участником сельскохозяйственной выставки (ВДНХ) в Москве.
Музыка мне нравилась с самого детства. Пытался играть на всём, что попадалось в руки. В 12 лет начал заниматься в самодеятельном духовом оркестре в доме культуры села Широкий Лан. Учась в школе в старших классах, с ребятами создали вокально-инструментальный ансамбль из самодельных гитар и ударных инструментов. Также занимался в студии по классу баяна и даже аккомпанировал школьному хору.
Встреча и дружба с Николаем Чёрным, который на то время оканчивал училище культуры, и решила мою судьбу. Он подготовил меня к вступительным экзаменам в это училище. Гораздо позже Коля окончил Харьковский институт культуры и работал художественным руководителем в Степовском ДК. Это был очень талантливый человек, играл практически на всех музыкальных инструментах, обладал огромным чувством юмора.
Расскажу один прелюбопытный случай. На одном из концертов случилась непредвиденная пауза, надо было спасать ситуацию, и я его буквально вытолкал на сцену, чтобы он занял публику и рассказал какой-нибудь анекдот. Коля, как музыкант, на сцене мог только играть, но не говорить. Начал он бодро: «Жила-была девочка, у нее были редкие жирные волосы, большие навыкат глаза, огромный нос, тонкие губы, широкие плечи, гнилые зубы, тонкие руки, маленькая грудь, выпуклый живот, кривые и волосатые ноги… – он часто останавливался, долго вспоминая, что есть у женщин некрасивого и ужасного и в конце концов окончательного запутался, – Только улыбка у неё была красивой… Ой, – он обречённо махнул рукой, – Не то сказал… Не красивой, а страшной… Отвратительной…»
Народ в зале просто умирал от смеха. А директор совхоза за этот номер Николаю Чёрному после концерта вручил бутылку коньяка, так ему всё это понравилось.

 

В 1966 году Богдан Михайлович окончил среднюю школу и поступил в Николаевское училище культуры по классу руководитель духового оркестра. Он был настолько музыкально подготовлен, что его сразу взяли на второй курс.

 
 

Богдан Мельницкий и Александр Серов – студенты училища культуры.
Оба в модных в то время болоньевых плащах по 75 рублей, купленных
у фарцовщиков. Николаев. 1967 год

В училище Богдан учился и дружил с будущей звездой советской и российской эстрады Александром Серовым.
Никто и не подозревал, что из мальчишки, родившегося в селе Ковалёвка Николаевского района (ему было тогда 15 лет) вырастет настоящий музыкант и в последствии прекрасный певец. Саша очень быстро прогрессировал в музыке. Он сначала создал диксиленд, а через некоторое время начал играть на танцах в Доме офицеров, был солистом ансамбля.
Вскоре в Николаевской филармонии создалась вокально-инструментальная группа «Поющие юнги», где Александр играл на саксофоне. Потом Саша служил во флоте в Севастополе, там, в Доме офицеров Черноморского флота делал первые шаги как певец.
Спустя годы мы с ним случайно встретились в Николаеве на отчетном концерте, на котором он аккомпанировал своему дяде, известному николаевскому доктору Видяпину. Саша тогда нигде не работал. Узнав, что я тружусь директором Дома культуры в Степовом, он изъявил желание у нас поработать руководителем ансамбля, но с условием, что директор совхоза Владимир Погорелов приобретёт ему новый автомобиль «Лада». Из задуманного ничего не получилось, Александр вскоре познакомился с Игорем Крутым, будущим известным композитором, с которым они потом создали множество известных шлягеров. И за славой уехали покорять Москву.
В 1968 году Богдан оканчивает училище по руководитель духового оркестра и его направляют в Новоодесский районный Дом культуры методистом по оркестрам, где он проработал один год. За это время Богдан Мельницкий создаёт здесь неплохой вокально-инструментальный ансамбль, который принимал участие в концертах. Ещё они играют на танцах и таким образом зарабатывают деньги на содержание Дома культуры. По совместительству Богдан Михайлович руководил духовым оркестром в местном профтехучилище.
В 1969 году он женился на однокласснице Антонине Чернявской, которая в то время училась в Николаевском пединституте имени В.Г. Белинского.

 

У нас была веселая студенческая жизнь. После лекций часто ходили в театр, филармонию, слышали все вокально-инструментальные ансамбли, гастролировавшие в Николаеве. Жизнь, в полном смысле этого слова, кипела. Когда стали работать, то каждое лето путешествовали, вначале на мотоцикле, позже на автомобиле. Первая поездка была в Карпаты. Заехали в село, где я родился. Здесь встретили нас родственники. Мы их тогда сильно удивили, им было не понять, как можно на мотоцикле совершать такие дальние путешествия, да еще в палатке ночевать, в лесу.
Когда появились дети, уже ездили на машине в Ленинград и Прибалтику. В Риге слушали органную музыку в Домском соборе, купались на рижском взморье в Юрмале, посещали детский концентрационный лагерь «Саласпилс». Были в Таллине, его старом городе, Ратуше, музее искусств.
После Ленинграда и Прибалтики наш путь пролегал через Брест в село Кортелисы на Волыни. В этом селе в годы Великой Отечественной войны гитлеровцами было уничтожено 2875 жителей, в том числе 1620 детей. Оно повторило судьбу белорусской Хатыни. Мемориалы жертвам фашизма в Саласпилсе и Кортелисы нас просто потрясли до глубины души.
Но вскоре у его жены умирает отец, и чтобы поддержать маму, супруги переезжают в село Степовое, где Богдан Михайлович возглавляет Дом культуры, маленький, одноэтажный, всего на 200 мест. Из подчинённых – один художественный руководитель, его жена, из инструментов – разорванный баян. Это сейчас здесь работает 22 человека.
Помещение требовало ремонта, чем сразу и занялись.
Коль есть помещение Культуры, оно должно работать, – продолжает свой рассказ Мельницкий, – Создали агитбригады девочек, которые стали основой Дома культуры. Они и пели, и танцевали, и принимали активное участие в художественной самодеятельности. Их даже снимало Николаевское телевидение во время одного из выступлений перед хлеборобами на совхозном току.

 
Закупили кое-какие музыкальные инструменты: контрабас, саксофон, синтезатор, он в то время назывался «Ионика», ударную установку… С их приобретением была забавная история, – засмеялся он, – В то время с приобретением музыкальных инструментов было очень сложно, в Николаеве, например, кроме гармоней, балалаек, гитар, сделанных из досок, ничего не было. Я сел на свой новенький мотоцикл «Ява» и поехал в Киев. Пришел в магазин, выбрал всё, что было, взял счёт и поехал домой. Приехать-то приехал, а в счёте забыл поставить печать. Пришлось опять садиться на мотоцикл и вновь мчаться в Киев. Продавец, парень молодой, как услышал причину моего возвращения, за мою преданность делу искусства дал мне ещё и электрогитары, вписав их в счёт.
С инструментами началась живая работа. Создали вокально-инструментальный ансамбль, в который вошли очень талантливые ребята: Николай Чёрный, Виктор Савтор, Александр Ракомин, Виктор Гайдаенко, Василий Таран. В 1970 году мы очень неплохо проявили себя в области, выступая на большой сцене с песней «За того парня».

В 1972 году руководителем совхоза в Степовое пришёл Владимир Григорьевич Погорелов. С его приходом начался расцвет и подъём села во всех отраслях и сферах. Несмотря на молодой возраст, тогда ему было 30 лет, он показал себя волевым, заинтересованным, решительным, настойчивым, творчески мыслящим руководителем, умеющим правильно расставлять приоритеты в целях и задачах.
Сразу начинается преобразование совхоза: строится огромный откормочный комплекс на 18 000 голов крупного рогатого скота, благоустраивается ферма, помещения по переработке продукции, социальные объекты: детский сад, школа, торговый центр. На производственных участках открываются комнаты психологической разгрузки и музыкальные салоны, возводятся спортивный комплекс, больница, гараж, включая и современный Дом культуры на 400 мест. В его строительстве участвовала вся молодёжь. Открылся Дом культуры и начал свою полноценную работу в 1981 году.
С 1972 года активно начинает работать художественная самодеятельность.
Б.М. Мельницкий создаёт фольклорный ансамбль «Троїсті музики», с которым объехал весь Советский Союз. Ансамбль принимал участие в различных фестивалях, с гастролями выступал в России, Германии, Чехословакии, и везде его принимали с большим успехом. В 1986 году этот ансамбль получил звание «Народный».

 

Вокально-инструментальный ансамбль «Радуга»
(крайний справа – Б.М. Мельницкий). Степовое. 1978 год

 
Был такой анекдотический случай, когда однажды летели в Ставрополь, на фестиваль, контрабас в салон самолета не вошёл, так его пришлось вместе с музыкантом размещать в багажном отделении.
Богдан Михайлович в 1986 году заочно учился в Николаевском филиале Киевского института культуры на факультете организатор-методист клубной работы, который окончил в 1991 году.
– Наши коллективы – многократные участники районных, областных, региональных, Всеукраинских и Международных конкурсов, – с гордостью говорит он, – и везде они становились победителями и призёрами.
Б.М. Мельницкий – лучший работник Отдела культуры Николаевского района Николаевской области. В 2005 году становится победителем Всеукраинского смотра клубных Домов культуры. Он принимает постоянное участие в областных и региональных семинарах, совещаниях по развитию отраслей культуры и туризма.
– В 1999 году Дом культуры, которым я руководил, становится лучшим в Украине среди сельских Домов культуры. В этом же году мне присвоили звание Заслуженный работник культуры Украины. Это почетное звание на сцене Дворца культуры Украины вручал премьер-министр Валерий Павлович Пустовойтенко.
Богдан Михайлович Мельницкий награждён также Почётной грамотой Кабинета Министров Украины, почётным знаком Министерства культуры Украины.
В 2010 году Богдан Михайлович был приглашён в Москву на Центральное телевидение и участвовал в передаче «Пусть говорят» по случаю 60-летия Народного артиста России Александра Серова.

Писать о человеке искусства, особенно о руководителе, без отображений деятельности коллектива, просто не имеет никакого смысла. Высокие достижения ансамблей, хоров, оркестров, групп и служб, где, якобы, этот руководитель не виден и не принимает участия, не могут быть без его постоянного контроля и участия. Он везде… И в хоре, и в танце, и в оркестре…
Если бы я сам всё это не видел, может быть и рассуждал по-иному.
Живя в Степовом и работая в больнице, мы с женой не переставали удивляться размеренной, спокойной и здоровой жизни села, часто ходили на концерты в Дом культуры. На сцене всё происходило так профессионально, красочно и торжественно, что просто диву давались! Мы уже хорошо знали и семью Мельницких, и многих тех, кто пел и танцевал на сцене.
Из моей головы не выходили слова, сказанные Богданом Михайловичем при первой встрече о работе этого ЦАРСТВА народной культуры. Я зашёл в музей и попросил что-нибудь почитать об этом коллективе. Мне дали огромную красную папку с текстом и множеством фотографий, отражающих историю и славный путь Дома культуры на его пути к вершине горы Парнас, к Богу искусства и покровителю муз, Аполлону.
Я читал и восторгался.
Все коллективы очень и очень талантливы. Прочитанное мне дополнял бессменный директор этого Дома культуры, Заслуженный работник культуры Украины Богдан Михайлович Мельницкий. – Академическая хоровая капелла села Степовое была создана в 1983 году прекрасным руководителем и специалистом своего дела, Александром Фёдоровичем Присенко. Он в то время работал старшим преподавателем на кафедре дирижирования в Николаевском институте культуры. С Александром Федоровичем мы были знакомы ещё с культпросветучилища, он там преподавал по классу вокала. И вот случайно встретились через 10 лет в городе Николаеве возле Дома учителя, разговорились, и я предложил ему поработать в Степовском Доме культуры, на что он согласился. 
Первый день его приезда к нам на работу мы решили отметить и поближе познакомиться. Взяли для этого всё что нужно, может быть и немного больше, прихватили сети рыбацкие и поехали на водоём. Расположились на берегу, машину поставили в тенёчек, костёр разожгли, с лодки сети разбросали и… завели разговор… Утром разбудил нас холод. Костёр потух, сухие сети валялись невдалеке от нас, видно кому-то сильно нужна была рыба… Хорошо, хоть сети не спёрли.
За три года он создал в селе академическую капеллу, которой потом было присвоено звание «Народной». В капелле было около 60 человек. Александр Федорович прекрасный организатор и замечательный певец. Пел во всех коллективах города: с симфоническим оркестром под руководством Николая Фридмана, струнном оркестре под руководством Владимира Подопригора, духовым оркестром города, а также с ансамблем «Калинка» института культуры.
Наша хоровая капелла ездила по всему Советскому Союзу. Была в Крыму, Сочи, Москве, Ленинграде, Прибалтике и многих местах Украины.
Степовчане очень любили Александра Федоровича за его талант и умение щедро им делиться, за человечность, простоту, добрый и весёлый нрав, за многочисленные выступления на всех участках совхозного производства: полевом стане и ферме, гараже и мехмастерской, школе и больнице…
Он был узнаваем и почитаем во всех уголках Николаевской области и Украины.
Жители села свято чтут память о нём. Академической капелле присвоено его имя и самая молодая улица названа в честь Александра Федоровича Присенко.
На базе нашего Дома культуры прошло тринадцать областных конкурсов солистов-вокалистов и вокальных ансамблей имени А.Ф. Присенко. Эти конкурсы были и остаются настоящим праздником памяти именитого Маэстро.
Конкурс проходил два дня. Конкурсанты проживали в живописном уголке нашего края, на благоустроенной базе детского лагеря труда и отдыха. Победителям и дипломантам вручались дипломы и ценные подарки. Этот конкурс стал популярным среди народных аматёров. Даже были планы сделать его Всеукраинским. Но… злые ветры перемен не позволили это сделать. Экономика совхоза, который был спонсором мероприятия, резко упала и совхоз, к великому сожалению, уже был не способен финансировать проведение такого конкурса.
Богдан Михайлович надолго задумывается. Было видно, как по его лицу пробегают горестные мысли.
Было время… – он тяжело вздыхает. – Но хватит о грустном! Расскажу Вам один забавный случай из нашей кочевой жизни. Мы поехали в Яремче, Ивано-Франковская область, где нас разместили в частном секторе, был март месяц и невыносимо холодно. Нас с Виктором Савтером командировали в село и поставили задачу, без барана на шашлык не возвращаться. Мы долго искали, но… безрезультатно. Во дворе одного дома стоял дед в капелюхе, который нам сказал, что баранов в селе нет, а у него есть козел. Мы начали отнекиваться, но он утверждал, что козел еще мальчик и уверял, что никакого запаха не будет.
Скрепя сердце заплатили деньги, он козла забил, разделал и мы пошли к своим, где начали готовить шурпу. Все вокруг просто истекали слюной, ожидая долгожданное блюдо. Какое же было наше с Виктором удивление, когда начали кушать. Запаха никакого не было, и вкуснее блюда я больше в жизни не ел. Нам никто не поверил, что шурпа приготовлена из мяса козла.

 
 

В 1983–1985 годах капелла была Лауреатом Всесоюзного смотра самодеятельного творчества. В 1987 году стала Лауреатом III Всесоюзного смотра художественной самодеятельности. В 1988 году капелле было присвоено высокое звание «Народный самодеятельный коллектив».
В 1990 году она становится Лауреатом III Всесоюзного фестиваля самодеятельно творчества. В 1995 году они уже Дипломанты Всеукраинского конкурса хоровых коллективов.
В 1999 году стали Лауреатами Всеукраинского смотра народного творчества.
Руководителями и дирижёрами академической хоровой капеллы были: в 1983–1993 годах – Заслуженный работник культуры Украины А.Ф. Присенко, в 1994–1996 – Виктор Ромко, с 1997 по 2012 год – Л.О. Головащенко, доцент кафедры хорового дирижирования Николаевского филиала Киевского Национального университета культуры. С 2012 по 2022 – Ольга Волченко.
В 1972 году Богдан Мельницкий создаёт фольклорный ансамбль «Троїсті музики», с 1974 года Александр Ракомин – его бессменный руководитель.

 

В 1976 году ансамбль становится Лауреатом областного конкурса фольклорный коллективов «Золотой ключ»

 
В 1983 и 1985 годах – он Лауреат Всесоюзного смотра художественного творчества.
1987 год – лауреат II Всесоюзного фестиваля Народного творчества.
В 1988 году ансамблю присвоено заслуженное звание «Народный самодеятельный коллектив».
В мае 1999 года «Троїсті музики» выступают на заключительном концерте мастеров искусств и творческих коллективов Николаевской области на сцене Национального Дворца Украины в Киеве. В этом же, 1999 году, ансамбль становится Лауреатом Всеукраинского смотра народного творчества.

 

Ансамбль «Троїсті музики» неизменный участник районных
и областных торжеств

Оркестр духовых инструментов создан в 1970 году.

 

 
В мае 2000 года оркестр стал Лауреатом Всеукраинского смотра народного творчества, а в июле того же года, решением аттестационной комиссии, Степовскому оркестру духовых инструментов присвоено звание «Народный самодеятельный коллектив».
Его руководителями и дирижёрами были: 1970–1978 годы – Б.М. Мельницкий, 1980–1986 годы – В.М. Гайдаенко, с 1996 года по 2005 годы – В.С. Мурзыченко, с 2005 по 2021 год – С.Г. Глушко.
В духовом оркестре вместе с Богданом Михайловичем на трубе играл и его младший сын, Вадим. В то время он учился в школе. Служа в армии, Вадим играл в оркестре духовых инструментов воинской части моряков. Старший внук Мельницкого, тоже учась в школе, играл в местном оркестре и ещё учился в музыкальной школе по классу кларнета, которую закончил в 2010 году. Но… музыкантом он не стал, закончил Одесскую юридическую академию и работает по специальности.

            

Студия образовательного и прикладного искусства

В 1982 году в Доме культуры создана студия образовательного и прикладного искусства.
В апреле 1983 года за весомый вклад в дело эстетического воспитания ей присвоено звание «Народная самодеятельная студия изобразительного искусства».
Основатели изостудии были Иван и Эльвира Сосновские. В последствие студией руководила Алёна Гайдаенко. В настоящее время больше 15 лет работает Сергей Васюков, выпускник Степовской школы, закончивший Одесское художественное училище имени М.Б. Грекова.
Если брать в целом, в Доме культуры работают 14 коллективов художественной самодеятельности, в которых участвуют около 400 человек, из них 8 коллективов, которые работают со школьниками.
В мае 2000 года, по инициативе директора совхоза, Героя Социалистического труда Владимира Григорьевича Погорелова открыт Музей истории сёл Степовое и Зелёный Гай. Автором проекта стал известный автор многочисленных музейных экспозиций в Киеве, Москве и Николаеве, ныне покойный, Вячеслав Иваницкий.
До конца своей жизни Вячеслав Эдуардович был главным экспертом, консультантом и автором многих новых экспозиций музея, в частности: «В.Г. Погорелов и его деятельность в Степовом. 1972–2015 годы», «Украина – единая и неразделённая», «Афганистан – боль и память». Он был организатором многих выставок картин из музея В.В. Верещагина. Подарил нашему музею картину «Созидание», автором которой был сам.
Легендарный поэт современности, лауреат Государственной премии Украины имени Тараса Шевченко Дмитро Дмитриевич Креминь, побывав в нашем музее, в книге посетителей написал очень тёплые слова о Степовом и музее в частности.
 
 

Дмитро Дмитриевич Креминь, поэт, лауреат Государственной премии Украины имени Тараса Шевченко

 

Запись в книге посетителей музея, оставленная поэтом Д.Д. Креминем

Легендарная, известная с эллинских времён Гилея возвращается к нам в трагические эпохи, чтобы не теряли мы веру в себя, в лучшую долю. Засыпанная снегом небытия эта земля воскресла в переселенческом Карлсруэ и не прекращает удивлять добром теперь. И Степовое – это больше, чем степное село, пусть даже со знаком Украинского ренессансу.

 
Дай вам Боже всем и всего… Потому что, заходишь в музей и замираешь в молчании и очаровании. Ведь здесь экспонаты terra incognita, эпохи поздней бронзы, раритеты всех эпох и формаций. Фарфор и кафель, и застывшая ветвь кларнета, настоящий Singer и витражи кирхи-костёла. Из Карлсруэ – ценно всё. Ценны и удельные следы в селе немецких переселенцев XVIII столетия, свидетельства и знаки общечеловеческой судьбы.
Музей – воистину неповторим, великий экспозиционный материал прекрасно «срежиссировал» Вячеслав Иваницкий, а ещё много для понимания всего даёт слово директора музея – высоко эрудированной Антонины Леонтьевны Мельницкой.
Много сил отдает сохранению сокровищницы памяти директор Дома культуры Богдан Михайлович Мельницкий, Заслуженный работник культуры Украины.
Но без гения, атланта, Геракла наших пу;стынь – действительно героического человека, Владимира Григорьевича Погорелова – нелегко представить в ДК музей, а не генделик, sex-бар или даже заведение с красным фонарём, а la Rotterdam.
И потому, что сохранён дух человеческий и достоинство историческое – спасибо Вам и названным, и ещё не названным, но святым людям Карлсруэ и Степового.
Мудрые люди историю творят, а дураки – переписывают. А мы же для творчества созданы, как и для памяти.
Благодаря этому grand-музею память и любовь столетий – с нами. Спасибо!

Лауреат Национальной премии Украины имени Т.Г. Шевченко.
30 октября 2000 года

(перевод с украинского Антонины Мельницкой)

В экспозиции музея есть предметы, обнаруженные на территории села, подробно представлена история населённых пунктов и рассказывается о его людях, прославивших этот благодатный край.
Руководителем музея со дня его основания по 2020 год была Отличник народного образования УССР Антонина Леонтьевна Мельницкая, а с 2021 года – Н.А. Дорош.

 

А.Л. Мельницкая в музее с учителями школы

 
 

Всегда вместе. Богдан и Антонина Мельницкие. 2008 год

Проработав в Степовском ДК более 50 лет, мне приходилось встречаться со многими творческими людьми и коллективами. Были интересные встречи с известными поэтами: Эмилем Январёвым, Вячеславом Качуриным, Дмитро Креминем, Василием Ковалевским; художниками: супругами Вячеславом и Лидией Иваницкими; начальниками Николаевского управления культуры при Областной администрации: Виталием Ласкутниковым и Михаилом Димитровым, которые были моими непосредственными руководителями.
Длительное время наш Дом культуры сотрудничает с Украинским Николаевским музыкальным драматическим театром, директор – заслуженный деятель искусств Н.С. Берсон.
Более 10 спектаклей и концертов театра были поставлены на нашей сцене. На все премьеры Николаевского музыкального драматического театра нас обязательно приглашают.
Мы сотрудничаем с Николаевским областным музеем имени В.В. Верещагина, практически все картины из его фонда были на экспозиции в нашем выставочном зале.
Заслуженный деятель искусств, художник Олег Приходько с Владимиром Бахтовым написали картину «Сбор урожая», которая украшает вестибюль Дома культуры.
Многие картины, подаренные Николаевскими художниками, находятся в выставочном зале нашего музея.

 
 

Супруги Мельницкие с детьми и внуками. 2021 год


Семья Мельницких просто огромна. У них 2 сына, 5 внуков и 2 правнука.
Дедушке с бабушкой есть, что рассказать будущему поколению Мельницких, а тем есть на кого ровняться.
Несмотря на тяжёлое для страны время, Богдан Михайлович не опускает рук. Он каждый день идёт на работу, обходит своё огромное заведение, берёт трубу, дует в неё.
И пусть она сегодня не издаёт чарующих звуков, но она непременно заиграет, и запоют хоры, и затанцуют дети.
Всё придёт!
Мы в это верим!

 
ЗОЛОТАЯ НИВА

Истинное сокровище для людей – умение трудиться.

(Эзоп  – древнегреческий поэт)


 

ВЛАДИМИР ГРИГОРЬЕВИЧ ПОГОРЕЛОВ (1941–2015)


Шёл 2002 год, четвёртый год моего пребывания на гражданском поприще после 26-летней военной службы.
Я – сотрудник Городского управления охраны здоровья. Работа, да простят меня бывшие начальники, скучная, ни к чему не обязывающая: планы, цифры, селекторные совещания, проверки… И рутиной не назовёшь, и живости никакой. А вокруг всё потихонечьку ветшает, сокращается, меркнет… Даже солнце стало сереть.
И вдруг, после 8 марта в селе Степовое Николаевского района Николаевской области, во вновь открывшейся больнице, Областное управление для руководящего состава медицинских работников проводит выездное селекторное совещание, приглашаются главные врачи, их заместители и руководство здравоохранения города. Поехал и я.
Отойдя от главной темы, хочу сказать, что село Степовое было как оазис в знойной пустыне, как WIP-палата для очень «дорогого» больного. Вроде бы внешне ничего необычного нет…  Но здесь тихо, спокойно, люди работают, улыбаются… И приветливые… Если в городе из продуктов питания почти всё дефицит, то в магазинах села всё есть и нет никаких очередей. Для примера, в городе обед стоил 20 гривен, то здесь 50 копеек! Государство в государстве! В Доме культуры поют, танцуют, пляшут… Сказка наяву!
Вначале нас собрали в шикарном Доме культуры. На трибуну вышел огромный, в костюме и галстуке мужчина и глухим хриплым голосом. Немного рассказал о селе, совхозе и вновь построенной по индивидуальному проекту больнице, реабилитационном центре. Сказал, что больнице нужны врачи.
 
 
Затем все посетили больницу, рассчитанную на 40 человек, 20 в терапевтическом отделении и 20 в реабилитационном.
Это было настоящее ЧУДО! Чисто, просторно…  В палатах от 1 до 4 человек, широкие и удобные кровати. И что просто удивительно – в каждой палате туалет, душ или ванна, холодильник и огромный плазменный телевизор, на стенах висят картины. Правда, потом местное доморощенное больничное руководство сильно позабавилось и многое либо разграбило, либо заменило…  Но покой и уют остались. Больной поистине попадал в райские условия, что способствовало его быстрейшему выздоровлению.
Вокруг больницы разбит ореховый парк.
И это всё построено по инициативе директора этого совхоза, Владимира Григорьевича Погорелова.
В уютном кафе «Орхидея» нас сытно покормили и все разъехались по рабочим местам.
И у меня возникла шальная мысль, переехать сюда работать. Эта мысль переросла в действие.
Мне сказали, что все вопросы, включая и кадровые, нужно решать только с В.Г. Погореловым. Я позвонил ему и представился.
– Хочу работать у вас в больнице, – сказал я и поведал ему своё героическое прошлое.
– Сколько Вам лет? – спросил он.
– 48, – бодро ответил я, снизив себе для убедительности один год.
– Старый уже! – послышалось в ответ.
Это меня просто убило.
– Владимир Григорьевич, я многое умею. Хорошо делаю массажи, занимаюсь мануальной терапией, иглорефлексотерапией, – тараторил я, боясь, что он повесит трубку, – обладаю методикой парапсихологии, имею богатый опыт хирургической работы…
– Приезжайте, посмотрю на Вас…
– Когда мне подъехать?
– В пятницу утром, – и послышались гудки.
Дома мою идею восприняли отрицательно.
– Я в Степовое не поеду, – категорично изрекла жена.
– А я поеду, – тоже твёрдо заявил я, – В пятницу еду на собеседование с директором.
– И я тоже поеду. Посмотрю, что ты там выбрал…
Владимир Григорьевич принял нас в своём кабинете по-человечески, по-доброму, пообещав предоставить через месяц 2-х комнатную квартиру.
Так мы переехали в Степовое и я стал работать в больнице заведующим реабилитационным отделением.
Оснастить реабилитационное отделение оборудованием мне помог Владимир Григорьевич. Заработали кислородные, углекислые и жемчужные ванны, подводный душ-массаж, циркулярный и восходящий души.
Он закупил аппарат для лазеротерапии, биоптроны, массажную корейскую кровать, инфракрасный коврик с подогревом, вибромассажер, доску Евминова и многое-многое другое.
Конечно, целесообразность этой покупки требовалось обосновывать, но он всегда шёл навстречу и покупал. По своей оснащенности реабилитационный центр был, не боюсь этого слова, лучшим в Украине, что вызывало естественную зависть руководства многих больниц района и области.

 
Владимир Григорьевич Погорелов – великий организатор сельскохозяйственного производства, бессменный руководитель совхоза «Степовое», грамотный и авторитетный хозяйственник, умелый и энергичный начальник, Герой Социалистического Труда.
Таких великих и заслуженных руководителей сельскохозяйственного производства в Украине было достаточно много. Это и Филипп Евдокимович Куценко, работал на руководящих должностях в совхозе «Красная Волна» в Великобурлукском районе и в совхозе № 7 вЧугуевском районе; и Николай Николаевич Рябошапка – председатель колхоза имени Кирова села Щербани Вознесенского района Николаевской области; и Иван Григорьевич Кисенко – председатель Ордена Трудового Красного Знамени колхоза «Победа» Покровского района Днепропетровской области; и Иван Сергеевич Кальницкий – председатель колхоза имени XXII съезда КПСС Тульчинского района Винницкой области и многие-многие другие.
В.Г. Погорелов родился 3 марта 1941 года в селе Старый Фершампенуаз, Тарутинского района Одесской области.
Его отец, Григорий Владимирович Погорелов, 1914 года рождения, из шахтёрской семьи. В 1937 году был призван в ряды Советской армии. Великую Отечественную войну прошел от первого дня до последнего, закончив её в Германии. Принимал участие в штурме Берлина. За мужество, героизм и отвагу, проявленную в боях против фашистских захватчиков, Григорий Владимирович награждён двумя орденами Боевого Красного знамени, орденом Красной звезды, орденом Отечественной войны I степени и многими медалями.

 

Григорий Владимирович Погорелов

Воинскую службу закончил в 1947 году и приехал семьёй в село Ковалёвка Николаевского района Николаевской области, где работал шофёром в колхозе. С 1959 года он заведовал автогаражами, где проработал до начала 1980-х годов.
Его мать, Клавдия Андреевна Погорелова, 1921 года рождения, родом из крестьянской семьи села Штукари Веселиновского района Николаевской области. После окончания Николаевского медицинского училища была призвана в ряды Советской армии, старший лейтенант.

 
Со своим мужем, Григорием Владимировичем, познакомилась, служа в армии, а в 1941 году у них родился первенец, Владимир. Переехав с мужем в село Ковалёвка, до выхода на пенсию работала акушеркой в местной больнице.
В 1956 году у них родилась дочь, Валентина, младшая сестра Владимира. Окончив Одесский медицинский институт, она работала врачом-гинекологом в родильном доме города Одесса.
Учился Владимир в школе хорошо, во всём помогал родителям, находил время и на детские забавы со своими сверстниками.

 

Такие черты характера, как высокое чувство ответственности, честность, требовательность, трудолюбие, считает Владимир Григорьевич, ему достались от отца, а доброта, отзывчивость и душевная теплота – от мамы.
После школы, в 1959 году, Владимир Григорьевич оканчивает Первомайскую автошколу и работает шофёром в колхозе. В 1961 году он поступает в Мелитопольский институт механизации. После его окончания в 1966 году стал дипломированным инженером-механиком и был назначен заведующим мехмастерскими Ковалевской птицефабрики, где проработал до 1969 года. Именно на этой должности Владимир Григорьевич получил становление как будущий большой руководитель. В 1969–1972 годах – он главный инженер совхоза «Зеленоярский».

 

 
В 1965 году на базе сёл Степовое и Зелёный Гай создаётся совхоз «Степовое».
9 октября 1972 года его, 31-летнего молодого человека, назначают директором совхоза «Степовой» Николаевского района Николаевской области, позже переименованного в 1981 году в совхоз имени XXVI съезда КПСС и в 2003 году в ГП «Племрепродуктор "Степовое"». В то время это было одно из отстающих сельскохозяйственных предприятий района, с огромными долгами, запущенным производством по всем экономическим и социальным показателям.
Приняв это большое хозяйство в совхозе в 6,9 тысяч гектар сельскохозяйственных угодий, он приобрёл с ним и 5 миллионов рублей долга; отсутствие необходимой инфраструктуры; полуразрушенные сельскохозяйственные постройки и фермы; поля и пустыри, заросшие бурьяном; разбитую технику; обветшалые дома и ни одного метра асфальтированных дорог. Весной и осенью на дорогах села была такая грязь, что вязли по брюхо трактора, а люди теряли обувь. Добраться до другого населённого пункта или фермы можно было только с помощью трактора.
И начал Владимир Григорьевич свою работу руководителя с вселения в людей веры в то, что всё можно изменить к лучшему.
Путь и методы решения вопросов, которые выбрал Погорелов оказались, как подтвердила потом жизнь, верными.
С новым руководителем начались в селе и колхозе грандиозные преобразования. Реконструировали и строили коровники, свинарники, ток, гараж, механизированную бригаду, бытовые помещения, цеха по переработке мяса и молока, школу, детский сад, Дом культуры, Дом быта, гостиницу, спортивный комплекс и детскую юношескую спортивную школу.
В 2001 году свершилась ещё одна мечта Владимира Григорьевича: закончено строительство и введена в эксплуатацию уникальная больница, реабилитационный центр.
Везде разбивались цветники, поддерживался должный порядок.
Лицом Степового, его визитной карточкой, явилась посаженная вдоль трассы, ведущей из города в село, тополиная аллея. Тополя высаживались и вдоль дорог, защищая поля от пронизывающих северных ветров.

 

С коллективом комплекса по выращиванию и откорму
молодняка крупного рогатого скота

 
Росло поголовье крупного рогатого скота, свиней. В совхозе также были лошади, бараны, куры…  И всех требовалось кормить. Поэтому огромное внимание уделялось и кормовому производству. Заготавливался силос, изготовляли травяную муку, комбикорм, увеличивался удельный вес кормовых культур в растениеводстве. Углублённая специализация и концентрация производства привели к необходимости создания комплекса по выращиванию и откорму молодняка крупного рогатого скота. В 1983 году здесь был построен такой комплекс на 20 тысяч голов, который стал одним из крупнейших по производству говядины в Николаевской области и Украине.
Совхоз находился в зоне «рискованного земледелия». И чтобы получать гарантированные высокие урожаи, не зависящие от капризов природы, принято решение на орошение полей. Таких полей в совхозе было 3 тысячи гектаров.
Результатом умелого хозяйствования стала газификация сёл Степовое и Зелёный Гай, прокладка асфальтового покрытия на дорогах.
Был открыт краеведческий музей, полным ходом заработали музыкальные коллективы в Доме культуры.
Разумеется, что всё это делалось не за один день и не за один год. И люди увидели перспективу роста в совхозе и селе. Ежегодно вводились в эксплуатацию от 20 до 30 квартир или домов.
Улучшение бытовых и трудовых условий отразилось на результатах: повысилась трудовая дисциплина, увеличились надои молока, возросла урожайность зерновых культур. За два десятка лет население села умножилось вдвое.
Всё это за достаточно короткий срок позволило В.Г. Погорелову стать одним из наиболее авторитетных руководителей нового типа, а хозяйство вывести из отстающего в передовое, высокорентабельное.

 

Земля моя…

Совхоз «Степовое» стал рентабельным многоотраслевым хозяйством с развитой переработкой. Появились цеха по переработке пшеницы и подсолнечника, изготовлению колбасных, кондитерских и хлебобулочных изделий. Увеличивался объём производства, росла урожайность сельскохозяйственных культур. Росли и доходы от животноводства.

 
Владимир Григорьевич понимал, что результат трудовых достижений невозможен без хороших бытовых условий жизни селян, интересного и организованного отдыха жителей.
В Степовом постоянно сооружаются новые социально-культурные объекты, строится жильё, проводится газификация, развиваются коммунальные службы. На территории Степовского сельского Совета стали работать: сберегательная касса, отделение связи, АТС, комбинат бытового обслуживания, библиотека, магазины, кафе, бары. Продукция цехов: подсолнечное масло, мясо, мука, молочные продукты и хлеб пользовались большим спросом, как у степовчан, так и жителей города и области.
Настоящей гордостью Степового стал Дом культуры, построенный в 1983 году. Это одно из величественных культурных заведений области. Им руководил Заслуженный работник культуры Украины Б.М. Мельницкий.
Пять коллективов художественной самодеятельности получили звание «Народный». Это Академическая хоровая капелла имени заслуженного работника культуры Украины А.Ф. Присенко; фольклорный ансамбль украинской песни и музыки «ТроЇсті музики»; оркестр духовых инструментов; детская студия изобразительного искусства и музей сёл Зелёный Гай и Степовое. В селе традиционно проводились фестивали песни и танца, в которых участвовали все: и директор, и специалисты, и медработники, и учителя, механизаторы, животноводы, и даже пенсионеры.
В.Г. Погорелов сумел организовать работу так, что убыточное предприятие стало одним из лучших не только в районе и области, но и Украине. Умело подобранный состав работников, плановая работа и профессиональный подход дали возможность из года в год наращивать темпы производства.
Начиная с 1977 года, совхоз стал постоянным участником областных выставок, ВДНХ Украинской ССР, ВДНХ СССР, получил на них 143 награды.
Валовый сбор зерна в 2009–2011 годах составил 50909 тонн, надой молока от одной коровы – 4838 килограммов. Среднесуточный прирост крупного рогатого скота на откорме составил 582 грамм, свиней – 500 грамм.
Владимир Григорьевич вел активную общественно-политическую деятельность. С 1994 года он постоянно избирался депутатом Николаевского районного и Николаевского областного советов. В 1986 году – он делегат XXVII съезда КПСС, а в 1989–1991 годах – Народный депутат СССР от Николаевского национально-территориального избирательного округа № 52 Украинской ССР.
В 1984 году ему присвоено звание Заслуженный работник сельского хозяйства Украинской ССР.
Семь работников сельского хозяйства, образования и культуры стали Заслуженными работниками.
Успехи совхоза – это, безусловно, результат большой и кропотливой кадровой работы, подборка и расстановка профессиональных специалистов, рабочих основных профессий. Именно это и есть великая мудрость руководителя В.Г. Погорелова и закономерный подъём экономики совхоза.
Указом Президента СССР № 230 «О присвоении звания Героя Социалистического Труда работникам агропромышленного комплекса Украинской ССР» от 7 июня 1990 года Владимиру Григорьевичу Погорелову за выдающиеся успехи в развитии сельского хозяйства, большой личный вклад в увеличение производства и продажи государству сельскохозяйственной продукции на основе применения интенсивных технологий и передовых методов организации труда было присвоено звание Герой Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и медали «Серп и Молот.
Владимир Григорьевич также награждён двумя орденами Ленина, орденом Трудового Красного знамени, Князя Ярослава Мудрого V и IV степеней, За заслуги III и II степеней, многими медалями.
Он боготворил спорт и делал всё возможное, чтобы жизнь односельчан была яркой и разнообразной, а они сами – физически здоровы.
В.Г. Погорелов был президентом футбольной и волейбольной команд «Степовое». Одно время волейбольная команда играла в высшей лиге Украины. В спортивном комплексе были размещены тренажёры и работали спортивные кружки. Большое внимание уделялось детскому спорту. Детская футбольная команда неоднократно была призёром первенства Украины.
Ежегодно в селе проводились спортивные олимпиады и соревнования механизаторов. А он сам очень хорошо играл в шахматы.
И все эти успехи и достижения принадлежат Владимиру Григорьевичу Погорелову и его коллективу единомышленников. Он не раз мог поменять директорское кресло на министерское и переехать в Киев, но до конца дней своих остался в родном коллективе, со своими людьми в родном селе.

 

А.В. Финогеев, В.Г. Погорелов, отец Иоанн. Степовое. День победы. 2005 год

Инженер по профессии, он был психолог по призванию. В людях ценил цельность характера, честность, искренность и, разумеется, профессионализм и отношение к труду. Ненавидел и презирал лень и фальшь.
Умер Владимир Григорьевич Погорелов 21 июня 2015 года.
Светлая память о нём остается в сердцах тех, для кого от жил и трудился, для тех, кому строил светлое будущее.

В заключение своего повествования мне хочется поместить несколько воспоминаний о Владимире Георгиевиче его друзей и сослуживцев, с которыми он проработал многие годы.
      
На просвещенской ниве

Когда Владимир Григорьевич пришёл в совхоз, в Степовом открылась вновь построенная школа, типовая восьмилетка, но он добился, чтоб в ней учились и учащиеся 9 и 10 классов, которые до этого получали среднее образования в соседнем селе Широкий Лан. Переговоры с руководством района и области велись долго, но не безрезультатно. И уже через несколько лет хозспособом построили новый, трёхэтажный корпус новой школы с кабинетами для информатики, биологии, географии, просторным актовым залом. Старое здание школы и новое соединились крытым уютным переходом. В селе Зелёный Гай, второго отделения совхоза, также были выстроены школа и детский сад.
Владимир Григорьевич, хорошо зная проблемы сельской школы, оказывал ей всяческую помощь в улучшении материально-технической базы. Покупалась мебель, технические средства обучения, проводился ремонт, и делалось многое, многое другое.
Современная школа, которой руководила Заслуженный работник образования Погорелова Лидия Егоровна, жена Владимира Григорьевича, компьютеризирована, учителя – высококвалифицированные педагоги. Школьники получали крепкие знания, позволяющие им поступать в различные вузы страны. Совхоз оплачивал школьникам питание, а в летнее время дети отдыхали в оздоровительном лагере «Рассвет».
Ко всем вышеизложенным наградам Владимира Григорьевича Погорелова следует упомянуть и звание, которое он получил за профессиональное, высокое и взыскательное отношение к образованию в селе - Заслуженный работник образования. С 1973 года по 2005 он лишь два раза по уважительным причинам пропускал праздники Первого и Последнего звонка, выпускного вечера. Тогда он записывал на магнитофон поздравления-наставления учащимся, их учителям и родителям.
Он непременно вручал подарки и денежные премии отличникам учёбы, победителям различных школьных и спортивных олимпиад. Десятки выпускников получили направления на учёбу в вузы, совхоз оплачивал их обучение, и благодарные выпускники после окончания учёбы возвращались на работу в родное хозяйство. Это А.В. Погорелов, И.В. Варзарь, Т.А. Савченко, И.И. Марухняк и многие, многие другие.
На выпускных вечерах многие девчата и ребята получали трудовые книжки о зачислении их на работу в совхоз. Они шли на смену своим отцам и матерям: братья Форовы и Савченко, Сосновский, Панасюк, Кравчук, Щур… Всех и не перечислишь.
Многие, включая и медалистов, а их было за время существования школы до полусотни, закончив вузы стали экономистами, агрономами, зоотехниками, именитыми учителями и директорами школ, врачами всех специальностей. Местная врачебная амбулатория полностью укомплектована высококвалифицированным младшим медицинским персоналом, чутким, внимательным и доброжелательным, нашими девочками: Людочкой, Олечкой, Ирочкой, Лилечкой, как мы их с любовью называем.
По всем городам и весям разбросала жизнь наших выпускников и отовсюду о них приходят добрые вести.
Мои воспоминания были бы не полными без небольшого рассказа о нашем детском оздоровительном комплексе. Здесь построены более двух десятков удобных коттеджей в южной живописной части села на взгорье. Тенистый парк, футбольное поле, просторная столовая с пищеблоком, водонапорная башня, душевые, санузлы, бассейн, площадка для линеек и сборов, комната-штаб, вот неполный перечень помещений поистине райского уголка для детей и их оздоровления.
На территории разбиты цветочные клумбы, где растут розы, гвоздики, тюльпаны. Ухаживают за ними сами отдыхающие, они же убирают и территорию.
Здоровье детей контролирует врач. Над меню работает диетсестра. Воспитатели организовывают содержательный и интересный отдых: походы, спортивные соревнования, встречи с интересными людьми, проводятся соревнования и конкурсы. Отмечаются календарные праздники и дни рождения отдыхающих ребят.
Надо отметить, что жизнь и отдых обитателей городка всегда была в центре внимания Владимира Григорьевича. Он сам лично подбирал руководителей лагеря, следил за питанием, баловал детей вкусностями: вишней, черешней, клубникой, мороженым, конфетами, печеньем, сладкими булочками.
На время отдыха для детей выделялся транспорт для их поездок на Чёрное море, в Николаевский зоопарк, Андреевский лес, цирк, музеи, театры.
Владимир Григорьевич всегда был гостем на общественных праздниках в школе. Новый год встречал с выпускниками, был на дне Самоуправления, Дне учителя. Каждому учителю всегда вручались цветы, конфеты, сувениры, книги.
Недаром говорят: «Все мы родом из детства!». Он любил детей, своих и чужих, искренней и неподкупной любовью. Когда с ребёнком случалась беда, он выделял деньги для его лечения и реабилитации.
Директор совхоза заботился о физическом и духовном здоровье подрастающего поколения.
На местном стадионе часто проводили сельские, районные, областные и Всеукраинские спортивные праздники. Нас переполняла гордость, когда на открытии этих праздников на трибуне стоял НАШ Владимир Григорьевич, красивый, мудрый, добропорядочный. Стоял Герой Труда, Герой всех наших успехов и свершений. ЧЕЛОВЕК с огромной буквы «Ч»!

Антонина Леонтьевна Мельницкая – заместитель директора школы
по учебной части, директор музея.


В плену памяти

Родился я в 1948 году, 10 августа. Всё моё детство прошло в селе Степовое. Здесь я закончил 8 классов местной школы, отсюда уехал в Николаевское ПТУ получать рабочую специальность, отсюда ушёл на службу в армию, сюда же вернулся и работал в родном совхозе «Степовое». Тут же женился, здесь родились мои дети, сын и дочь, мои внуки-близняшки, Настя и Олег, и трое правнуков.
Степовое не всегда было таким красивым селом, напоминающим городской посёлок. Тогда в нём было всего две главные улицы, бывшие улицы Ленина, Орджоникидзе и небольшие «отросточки» проспекта Мира, улицы Ольшанцев и Александра Матросова. Стояли полуразрушенные старые немецкие здания, а наше село с Екатерининских времён было немецким поселением, была непролазная грязь зимой, весной, осенью и после дождей, улицы зарастали бурьяном. Ещё был тесный сельский клуб, малюсенькая библиотека, школа-восьмилетка и фельдшерско-акушерский пункт. Вот и весь соцкультбыт.
Вернувшись из армии, работал в мастерской гаража.
Вновь образованный в 1965 году совхоз «Степовое» стал понемногу вставать на ноги. Началось строительство жилья, четырёх двухэтажных дома на четыре семьи по проспекту Мира и шесть таких же коттеджей выросли на улице Молодёжной, которая шла параллельно главной улице Ленина. В одном из таких домов в 1969 году, как молодожён, получил квартиру и я.
Директором совхоза тогда был Степанов Николай Несторович, а из-за его длительной болезни обязанности исполнял Сокур Владимир Яковлевич. Совхоз не мог справиться с огромными долгами, да и материально-техническая база была нулевая. В соседнем совхозе хорошо зарекомендовал себя молодой и энергичный инженер, Владимир Погорелов. Ему в 1972 году и доверили поднять наш отстающий совхоз. С его приходом в хозяйстве начинается новый отсчет времени в селе и совхозе.
При первом знакомстве со специалистами, а я на то время работал инженером по технике безопасности и заочно учился в сельскохозяйственном техникуме, он рассказывал о планах перспективного развития нашего захудалого хозяйства. Люди старшего поколения не скрывали пренебрежительной ухмылки. Некоторые доярки даже прямо ему говорили: «Много вас тут таких мы видели», а он отвечал: «Видели много, а такого нет!».
Его слова не расходились с делом. Он сам дневал и ночевал в совхозе и другим не давал бездельничать. Растениеводство, животноводство, усовершенствование трудоёмких процессов, строительство, образование, культура, спорт, мастерские, - всё это не ускользало из его поля зрения. Он обладал завидным талантом видения будущего, умение вселять веру в положительный результат каждому из рабочих. К каждому находил индивидуальный подход. Он был строг, требователен, но и внимателен.
Боялись ли его? Боялись! Боялись накосячить или не выполнить порученное вовремя, боялись осуждения «Тата», как его называли за глаза, за непорядок на рабочем месте.
На всех производственных участках разбивались цветники и клумбы. Заалели розы и тюльпаны, бросали тень берёзы и клёны, ивы и каштаны. Село потихонечку превращалось в оазис. Сюда ехали, и посмотреть, и поучиться, и перенять опыт.
Погорелов удивлял всех стройной системой управления, последовательностью и результативностью. Он был везде: с рабочими на ферме, в гараже, мастерских, на всех посевных и уборочных кампаниях. О каждом человеке, его нуждах и чаяниях знал лично.
Владимир Григорьевич любил во всём порядок и точность, любил быть первым, лидером в районе и области. А если кто-то делал лучше его – он ехал туда, смотрел, учился, а потом приезжал, собирал колхозников и говорил им: «Мы, что хуже их? Нам это тоже под силу».
Около десятка лет назад ушёл из жизни Владимир Григорьевич Погорелов, этот Великий Человек. Его помнят, ценят, чтут…  Люди  живут, стараются, как могут, поддерживать порядок в селе и на своих приусадебных участках.
Но живёт память о В.Г. Погорелове, а наше село – живой ему памятник, Великому руководителю от Бога!

Виктор Александрович Савтор – инженер по охране труда.


Так было и так есть…

Проработал я с директором совхоза Владимиром Григорьевичем Погореловым 42 года из 58 лет моего трудового стажа.
В совхозе «Степовое» я проработал с 1972 по 2014 годы. Это были годы подъёма сельского хозяйства в стране, в том числе и в нашем хозяйстве.
Директор сумел организовать работу коллектива совхоза. Это были в основном рабочие, которые пережили трудные годы войны и период восстановления страны в послевоенное время. Среди них были и участники Великой Отечественной войны: Ярмолюк И.К., Мазуренко Л.И., Губенко П.И., Дудка Н.П., Паничкин В.В., рабочие семьи Лысаков, Форовых, Осипцовых, Дидковских, Москаленко, Сосновских и многих других.
За годы, когда В.Г. Погорелов был директором совхоза, организовал большое строительство. Он лично ходил по инстанциям, включая и Министра сельского хозяйства, требовал различных поставок в совхоз и добивался положительных результатов.
В те годы была проведена газификация в населённых пунктах Степовое и Зелёный Гай, проведена реконструкция животноводческих помещений, построен животноводческий комплекс на 10 тысяч голов крупного рогатого скота, который потом разросся и в нём содержалось 18 тысяч бычков. В селе проложено водоснабжение и асфальтированы дороги, построено много домов. Для орошения 3600 гектар полей построена оросительная система. Внедрены новые технологии в растениеводстве и животноводстве. Большое внимание Владимир Григорьевич уделял культуре, спорту, воспитанию молодёжи. Был построен шикарный Дом культуры, спортивный комплекс, стадион, на котором проходили соревнования, играла находящаяся на балансе совхоза футбольная команда. Взрослая и детская футбольные команды неоднократно побеждали на крупных соревнованиях в Николаевской области и Украины. Команда Степового по волейболу одно время выступала в высшей лиге. Всё это было организовано и находилось под контролем директора совхоза Погорелова В.Г.
Под его руководством был построен современный реабилитационный центр - врачебная амбулатория семейного типа, где в палатах на 1-4 человека были туалет и душ, телевизор, холодильник, на стенах висели картины и поставлены широкие кушетки, построенные по индивидуальному проекту. Рядом с больницей был разбит ореховый сад.
Все сложные ситуации, возникающие при работе в совхозе, решались быстро и оперативно.
Последние годы жизни Владимира Григорьевича на посту директора совхоза, прошли в период сложной экономической и политической нестабильности в государстве, что отрицательно повлияло на состояние дел в совхозе,и значительно сказалось и на его здоровье.
Ушли из жизни поколение рабочих и специалистов, для которых девиз: «Прежде думай о Родине, а потом о себе» был главенствующий и моральный дух в коллективе был уже не тот, что прежде. Всё это и стало причиной смерти В.Г. Погорелова и полного упадка хозяйства.

Владимир Стахович Дикий – главный агроном совхоза «Степовое»,
Заслуженный работник сельского хозяйства


Воспоминания о Погорелове

Говорят, незаменимых людей не бывает, в том числе и руководителей. Я же убедился в обратном, вспоминая руководителя совхоза «Степовой», Погорелова Владимира Григорьевича.
Уже прошло достаточно много времени после 2015 года, когда ушёл из жизни Владимир Григорьевич.
Его знали многие, как директора знаменитого совхоза, как депутата областного Совета, депутата Верховного Совета бывшего СССР и просто, как человека, который оставил светлую память в сердцах тех, кто знал его многие годы.
Я не был работником совхоза, но я работал вместе с ним и был членом его команды многие годы. Я проработал директором Зелёногайской девятилетней школы 30 лет, а рекомендовал меня на эту должность Владимир Григорьевич в 1987 году. В то время я работал в Первомайской средней школе Жовтневого района. Это была передовая школа, где был прекрасный коллектив. Работа учителя истории мне нравилась. Условия для жизни были хорошие: квартира со всеми удобствами недалеко от школы.
Менять ничего не собирался, но случайная встреча с В.Г. Погореловым в Степовом в 1987 году изменила мою судьбу. Владимир Григорьевич так красочно и увлечённо рассказывал о Зелёном Гае, о школе, которую при его участии построили в 1984 году. Я на всю жизнь запомнил его слова: «Поезжай, посмотри. Годик поработаешь директором, а там решишь…».
Я поехал, посмотрел и… проработал здесь 30 лет директором школы и, будучи на пенсии, ещё несколько лет учителем истории. Вот такой получился годик.
Все эти годы Владимир Григорьевич помогал мне, помогал школе, помогал учителям и детям. В Зелёногайской школе все всегда считали его крёстным отцом школы, почётным гражданином школы и села. Это не просто слова. За этим стоит многолетняя совместная работа.
Нашу школу Владимир Григорьевич поддерживал и морально, и материально. Не было ни единого праздника, чтобы к нам с подарками и поздравлениями не приехал В.Г. Погорелов. Всего и не перечесть. В то время, когда во многих школах решали, нужно ли кормить детей в школе, как кормить, где брать деньги – в нашей школе многие годы дети и работники школы получали питание бесплатно, всё оплачивал совхоз, предоставляя необходимые продукты. И школа не оставалась в долгу. Мы чем могли, помогали совхозу: собирали овощи, пропалывали подсолнечник, убирали кормовую свеклу и многое другое. Это было настоящее трудовое воспитание, а не разговоры о нем.
По любому вопросу я обращался к Владимиру Григорьевичу и, как правило, многие проблемы решались.
Развивался совхоз, развивалась и школа.
Зелёный Гай – это второе отделение совхоза «Степовое». Так вот, в этом отделении был животноводческий комплекс на 5 тысяч голов крупного рогатого скота, большой свинарник, тракторная бригада. Все улицы села были асфальтированы, ночью село освещалось, а село и школа газифицированы. И это тоже благодаря В.Г. Погорелову.
Владимир Григорьевич – человек дела, человек слова. Он сам работал, не щадя себя и требовал это от других. Его можно была видеть везде: в поле, в Доме культуры, на сортировочной площадке… Он помогал ветеранам, церкви, больнице, садикам, школам. За всё это мы его помним и уважаем.
Сегодня, к сожалению, всё изменилось не в лучшую сторону. Глядя на разрушенные фермы, не вспаханные на зиму поля, на пустой спорткомплекс, на разваленный стройдвор и многое другое, вспоминается человек, который это создавал, этим жил. Многие сегодня в селе и не знают ни имени, ни фамилии нынешнего руководителя хозяйства, да и не помнят предыдущих, которые развалили и разворовали передовое в районе и области хозяйство. Они, нынешние руководители, не живут в селе, не знают ни обстановки, ни людей. У них один принцип: «Украсть побольше, продать подороже, а там хоть потоп».
Владимир Григорьевич всего себя отдавал работе, отдавал людям, поэтому я считаю его незаменимым и неповторимым.

Александр Александрович Слюсоренко – директор Зелёногайской школы.
24.12. 2023
 

Давным-давно разве я мог предположить, что сейчас вот так запросто могу поздороваться и поговорить с учёными и писателями, художниками и артистами…
Идя по этой дороге жизни, менялся мой статус, появлялись на ней и новые люди.
Вспоминаются слова, сказанные замечательным, гениальным и умным человеком, сильнейшей личностью, преподавателем по парапсихологии Альбертом Венедиктовичем Игнатенко. Когда мы, слушатели, сокрушались и говорили, что этого у нас нет, это мы не знаем как сделать, а вот это не можем найти, он каждый раз утверждал: «Вас по жизни ведёт ангел-хранитель, сидящий на правом плече. Он всё сделает за вас, куда надо приведёт и с кем надо познакомит, только не перечьте ему».
И всё было так, как он нам говорил, как учил.
Не надо спешить и рвать сердце. Всё придёт к вам вовремя, со всеми вы встретитесь.


Вот, собственно говоря, и вся моя жизнь. Конечно, очень многое не рассказано и не обо всех достойных людях написано, ибо тогда эта книга будет бесконечна.
Может быть, она будет иметь продолжение, тогда остальные уже точно попадут на её страницы.
Хочется сказать, что своей судьбой я доволен, и если бы начать жизнь сначала, вряд ли бы что поменял…
Спасибо всем, кто родил меня, воспитал, дал силы и образование, с кем прошёл по долгой дороге этой жизни. Здоровья нам всем, счастья и всего самого доброго!



 
Оглавление

О времени и о себе…………………………………………………... 4
Путеводная звезда…………………………………………………… 73
Учителю……………………………………………………………… 84
Альтруист……………………………………………………………. 101
Устремлённый ввысь……………………………………………….. 116
Золотые люди……………………………………………………….. 196
Стезя истины………………………………………………………… 201
Исполин……………………………………………………………… 219
Аliis lucens uror /Светя другим, сгораю сам/……………………… 223
На флаг и гюйс! ……………………………………………………... 249
Сквозь бури и штормы……………………………………………… 271
Лестница в небо……………………………………………………... 290
Родник жизни………………………………………………………... 307
Наставник…………………………………………………………… 317
Живая легенда………………………………………………………. 335
Homo sapiens………………………………………………………… 342
Зелёный луч…………………………………………………………. 355
Освещённый радугой……………………………………………….. 379
Будем помнить! ……………………………………………………... 398
Созидательное вдохновление……………………………………… 407
Золотая нива………………………………………………………… 424

;
Финогеев Александр Витальевич




Документально-художественное издание


Дорога моей жизни

Очерки и рассказы