Современный маркизм философия

СОВРЕМЕННЫЙ МАРКСИЗМ. Часть VII (1) 
Философия

Борис Ихлов

Пермь, 2023

ББК 63.3(2)
УДК 94 (47).08
И-95

Борис Ихлов – политик, марксист, секретарь исполкома российского политобъединения «Рабочий», член профкома пермского рабочего профсоюза «Защита, занятость, законность». Физик-теоретик (область исследований – гравитация, космология, биофизика), журналист.
В 1988-м был подвергнут преследованиям со стороны КГБ, преследования продолжились после 1991 года.

Б. Л. Ихлов. Современный марксизм. Религия. 75 с.
Формат A4.
Тираж 500 экз.
@ Б. Ихлов, 2022.
ISBN 978-56046162-7-7
 
Содержание
Протобуржуазия Безнина и Димони……………………………………………………………………..4
Категории………………………………………………………………………………………………….8
Простое и сложное……………………………………………………………………………………….14
О категориях общего, особенного и единичного……………………………………………………….26
Категории конечного и бесконечного……………………………………………………………………35
Детерминизм и свобода…………………………………………………………………………………..46
Эпистемология: две истины………………………………………………………………………………57
Понятия части и целого…………………………………………………………….……………………..63
О проблеме материального………………………………………………………………………………..71
Диалектика абстрактного и конкретного в труде………………………………….…………………….86
Материалистические основания креационизма………………………………………………………….94
Практика и теория…………………………………………………………………………………………101
Генри Дэвид Торо………………………………………………………………………………………….106
Философия девяностых…………………………………………………………………..……………….111

ПРОТОБУРЖУАЗИЯ БЕЗНИНА И ДИМОНИ
Вместо предисловия

В 1986 году я и Владимир Зеркин из Магнитогорска, независимо, не зная материалов Мясникова, Тони Клиффа или Бордиги, основали в СССР идейное течение, утверждающее, что в СССР – госкапитализм.

Это течение многократно было оплевано со всех высоких трибун, что либералами, что сталинистами, что троцкистами, что анархистами. И главное – пустоголовыми властями, которые не правые, не левые, а просто власти, что до 1991-го, что после.
А течение живет. Что делать? Нужно возглавить, притоптать, нивелировать, смикшировать, чуть подменить термины, скажем, буржуазию переименовать в протобуржуазию. То есть: своровать и извратить.

Есть в России два деятеля: Миша Безнин и Таня Димони. В течение 20 лет эти деятели пишут о буржуазии в СССР. Но, во-первых, мы основали течение в 1986 году, 38 лет назад, см. материалы нашей подпольной Группы продленного дня за 1986 год.

Во-вторых, это же безграмотные люди, несмотря на свои научные степени.

1) Они не владеют материалом, см. их статейку «Советская протобуржуазия: генезис высшего класса советского общества», Новейшая история России (Scopus!!!), 2019.

Они упоминают слова Троцкого о бюрократии, но не знают его определения СССР как "переродившегося рабочего государства". К этой позиции примыкают В. В. Орлов и М. Г. Суслов (деформированный социализм) и Бузгалин (мутантный социализм).

Они традиционно поминают недалекого Джиласа и придурковатого Восленского, но не знают текстов о советской бюрократии Мессароша, Аронсона, Вальтера Даума, наконец, Шахтмана, не говоря уже о таких троцкистах, как Эрнст Мандель или Катрин Самари. Не говоря уже о Рое Медведеве.

Смешно, эти ребята пишут о казанском Сашеньке Хоцее, который был членом нашей организации, но уже в начале 90-х исчез из политики. Как теоретик Саша весьма слаб. Но если уж Безнин с Димони затронули марксистов-неформалов, так могли бы упомянуть гораздо более крупные фигуры, напр., Разлацкого-старшего (феодальный социализм).
Ну, а уж о такой плеяде госкаповцев, как участник Рабочей оппозиции Мясников, Тони Клифф, Рая Дунаевская, Отто Рюле, а также об отдельно стоящем Бордиги, которые писали еще до ВОВ (!!!), Безнин с Димони и не слыхали.

2) Безнин и Димони стерильны в науке, они не знают элементарных определений.
- Собственность, как объяснял Маркс, это не "моё", это отношение между людьми по поводу вещей.

- Со времен римского права отношения собственности подразделяются на пользование. владение и распоряжение (управление). Следовательно, управленец есть собственник.
Авторы указывают на это деление – но не понимают его существа. Потому они зачисляют в «протобуржуазию» директоров колхозов, финансистов плюс абстрактный управленческий аппарат и обходят вниманием гендиректоров заводов и министров.

- Капитал - тоже общественное отношение, должность госчиновника есть капитал (что и увидели в 1991-м).

- Буржуа - это собственник средств производства, следовательно, управленец, распоряжающийся средствами производства, есть буржуа.

- Общество делит на классы общественное разделение труда, следовательно, деление труда на управляющий и управляемый выделяет класс управленцев.

А у Безнина и Димони не управленцы, а какая-то внутренняя часть управленцев – «протобуржуазия». Да не прото, а уже буржуазия!

Авторы понимают, что «… определение советской протобуржуазии связано с констатацией возможностей по частичной реализации прав собственности, что обусловлено ее непосредственным местом в управленческой системе…»
Кроме нелепого слова «констатация» здесь, будто бы, всё правильно.
Однако авторы продолжают: «… и в конечном счете влечет включение в процесс накопления капитала».
Здесь авторы опять же сводят такое общественное отношение, как капитал, к количеству купюр в кармане.

Авторы похваляются: «Мы подробно изучили процесс капитализации сельской подсистемы России 1930-1980-х гг. В результате становления государственного капитализма в сельском хозяйстве в целом завершилось формирование государственно-капиталистического строя в СССР». И дают ссылку… Нет, не на Клиффа, не на Бордиги. На свою собственную работу! Будто это они придумали: см. Безнин М. А., Димони Т. М. Процесс капитализации в российском сельском хозяйстве 1930-1980-х гг. Отечественная история. 2005. № 6. С. 94-121.

Но Безнин и Димони и здесь показывают свою безграмотность: не с 30-х годов складывался госкапитализм, а сразу после Октября 1917 года. В 1919-м Ленин на съезде сельскохозяйственных коммун объяснял, что «… еда ли внуки увидят социализм». Левые марксисты обвиняли Ленина, что он «строит» госкапитализм, на что Ленин отвечал, что госкапитализм есть шаг вперед от того состояния, в котором находилась Россия.

Подробнее см. мою книгу СОВРЕМЕННЫЙ МАРКСИЗМ. Часть I. Теория.
ISBN 978-5-6046162-9-1
 с подробным доказательством того, что в СССР был госкапитализм.

«Л. Д. Троцкий, - указывают авторы, - находясь в эмиграции, писал о том, что в СССР 1930-х гг. складывалась бюрократическая правящая каста».
Это ошибка, они цитируют ошибку.
Дело в том, что управленческий труд ставит госчиновника над обществом. Госчиновник занимает более высокое место в общественной организации производства, следовательно, он занимает более высокое место в общественной иерархии. В соответствии с этим он получает бОльшую долю общественного богатства (см. определение классов в работе Ленина «Великий почин»).
Именно поэтому Сталин отменил ленинский партмаксимум, причем не в 1932 году, как указывают авторы, а раньше.
И, поскольку общественное бытие определяет общественное сознание (Маркс), привилегированное бытие класса управленцев сформировало их буржуазное сознание уже в 20-е годы. Что и стало явным в 1991-м.

И последнее: эти Безнин и Димони – с профессорскими званиями. Они всю свою жизнь жили хорошо, сытно жрали, спокойно спали, никто их никогда не арестовывал, их даже с работы ни разу не увольняли. Это нас, марксистов-неформалов, избивали, арестовывали, увольняли с работы, убивали. А теперь Безнин с Димони хотят обворовать марксистов-неформалов.
Россия – это страна воров.

Борис Ихлов, 15.2.2024

Приложение
АВТОБИОГРАФИЯ

Родился в начале второй половины прошлого столетия, в Перми. Русский по матери, истинный мариец, беспартийный, принципиально холост. Характер северный, умеренный, до сильного. Выдержан – четыре звездочки. Прекрасный спортсмен – 1-й разряд по шахматам.
Основные вехи:
1) С 9-го класса работал штукатуром, отремонтировал цоколи свыше 100 домов в Мотовилихинском районе Перми.
2) В 1974 году в составе ССО «Предуралье» построил в Предуралье 8-квартиный дом из бруса и 2 коттеджа.
3) В 1975 году в составе ССО «Квант» построил в с. Кочево Гайнского района Коми-округа 4-этажную каменную школу, отмечен как один из лучших работников.
4) В 1978-м закончил физфак ПГУ, имел первый балл на факультете, отмечен как один из лучших студентов физфака.
5) Руководил бригадой из 5 человек, построили 3-этажный каменный гараж в Кудымкаре Коми-округа и т.д.
Любой строитель за свою жизнь построил и отремонтировал гораздо больше, но. И в 1974-м, и в 1975-м и далее - мы работали по 14 часов в сутки, почти без выходных.
6) В 1980 году преподавал физику в пермском сельхоз. институте.
7) В 1983 году преподавал физику в пермском фарм. институте.
8) В 1986 году вместе с В. Зеркиным (Магнитогорск) независимо от материалов групп Тони Клиффа, Бордиги и др. стал основателем в СССР идейного течения, согласно которому в СССР был госкапитализм.
9) В 1987 году закончил аспирантуру физфака МГУ и представил диссертацию.
10) В 1988 году преподавал в пермском политехническом.
11) В 1990-м организовал успешную забастовку на пермском заводе им. Ленина, бастовали 10 тыс. рабочих, их требования повысить зарплату были удовлетворены.
12) В 1990-м организовал протесты, в результате было отменено строительство АЭС в Гайнском районе Коми-округа АЭС по типу Фукусимы.
13) В 1992 году организовал успешную забастовку на мотовозоремонтном заводе и на макаронной фабрике в Верещагино.
14) Когда в начале 90-х шли увольнения на заводах, фактически в одиночку остановил на несколько лет увольнение 1500 рабочих пермского АО «Велта», 1700 рабочих пермского АО «Инкар» и 3500 рабочих свердловского «Уралтрансмаша».
15) Фактически в одиночку организовал успешную защиту в суде двух членов двух пермских стачкомов.
16) Когда рабочим пермского завода «Машиностроитель» задерживали полгода зарплату, фактически в одиночку организовал рабочих на перекрытие магистралей, что заставило выплатить им долги.
17) Организовал протесты и на несколько лет затормозил программу утилизации ракет в черте Перми.
18) Опубликовал свыше 770 научных статей по социологии, литературоведению, политологии, философии, экономике.
19) Опубликовал свыше 100 статей на естественно-научные темы.
20) Опубликовал свыше 3000 журналистских статей.
21) Написал 35 книг, из них 4 поэтических сборника.
22) Написал около 50 песен на стихи русских, советских поэтов, также на собственные стихи.

У меня за спиной мои дела. Есть чем гордиться.
Я продолжу.

Обычная жизнь
До 1962 года участвовал в движении юных коммунаров.
В школе участвовал в работе пермской телестудии, в ряде телевизионных спектаклей, в том числе двух детских спектаклях, в первом художественном фильме пермской телестудии «Три с половиной дня из жизни Ивана Семенова».
В 1973 году закончил пермскую физ. мат. школу №9, в том же году закончил школу юных физиков, юных биологов, с отличием школу юных химиков при Пермском госуниверситете, с отличием закончил музыкальную школу №2.
В школе №9 возглавлял шефский сектор в комитете ВЛКСМ, участвовал в областной отчетной конференции ВЛКСМ, подверг критике деятельность областного руководства ВЛКСМ, за что был исключен из комитета комсомола.
В 1978 году окончил физфак ПГУ, отделение теоретической физики.
Участвовал в строительных отрядах, работал кузнецом, строителем деревянных зданий, сооружений, подсобником каменщика, каменщиком, маляром, штукатуром, подрабатывал рабочим сцены.
Читал лекции по линии общества «Знание» в Коми-округе и Горнозаводске.
По окончании вуза был распределен в лабораторию органических полупроводников Естественно-научного института (ЕНИ) при ПГУ.
В 1980 году не сошелся характером с начальником лаборатории и перешел в лабораторию радиоспектроскопии ЕНИ ПГУ.
В 1982 году получил звание младшего научного сотрудника и в связи с повышением оклада переведен в лабораторию радиобиологии ЕНИ ПГУ.
Занимался также разработкой мат. обеспечения управляющей ЭВМ «Электроника НЦ-03Т» советской архитектуры, квантово-химическими расчетами и внедрением методик этих расчетов, а также конформным анализом химических соединений.
В период работы в университете преподавал физику и принимал вступительные экзамены в сельхоз. институте, фарм. институте, преподавал в школе. Руководил студенческим клубом туристов-водников. Подрабатывал кровельщиком, сторожем, дворником.

В 1984 году поступил в аспирантуру физфака МГУ, на кафедру теоретической физики.
В 1987 году закончил аспирантуру с представлением диссертации «Хиггсовский вакуум в калибровочной теории гравитации», успешно прошел предзащиту и опубликовал автореферат.
В период учебы в аспирантуре преподавал теоретическую механику, принимал экзамены в школу-интернат №18 при МГУ. Работал по хоздоговору. Подрабатывал дежурным по этажу, ассенизатором.
В том же году был вызван на кафедру теоретический физики МГУ на допрос к сотруднику КГБ.
В том же году поступил на работу в пермский режимный политехнический институт на кафедру физики.

Занимался баскетболом в ДЮСШ, в ПГУ – боксом, водным туризмом, боевым самбо. Участвовал во всесоюзном шахматном турнире среди юниоров, отмечен оргкомитетом турнира. В лагере для старшеклассников в Гудаутах и в Артеке в лагере Прибрежном занял 1-е место в турнирах по шахматам, выступал за сборную ЕНИ по баскетболу и по шахматам.
Владею английским разговорным. Изучал немецкий, французский, испанский, татарский, могу объясниться на коми, знаю три слова по-японски и четыре – на санскрите.
Имею опыт руководства группой туристов, курсом студентов на полевых работах, бригадой строителей, взводом, профсоюзом, политической организацией, стачкомом, редакцией газеты, коллективом научных работников.
В настоящее время – ученый-расстрига (биофизика, космология) и независимый журналист. Специализируюсь по национальному вопросу, производству, ВПК, экономике, экологии, протестному и профсоюзному движению, правовым вопросам, международным отношениям.
Руковожу пятью научными проектами по радиобиологии.
Участвую в семинаре проф. В. Ф. Панова по релятивистской теории гравитации.

Необычная жизнь
В 1988 году уволен за политическую деятельность. Последовал запрет на профессию и запрет на устройство на заводы. Запрет действует по сей день.
Работал сторожем, репетитором по физике, в производственно-коммерческих фирмах, 3 года в коммерции.
В журналистике с 1986 года.
До 1991 года печатался в самиздате, в пермских и центральных газетах, также в международных журналах.
Издавал газету «Рабочий вестник», политико-экономический журнал «Взгляд», редактировал политико-экономический журнал «ИЗМ», политический журнал «Международный дневник».
Публикуюсь на ряде сайтов в интернете.
В 2001 году за разоблачение в печати пермской наркомафии в МВД был подвергнут обыску и изъятию компьютера с неопубликованными статьями и книгами за 7 лет работы, материалы на 9/10 утеряны.
Организовал и провел ряд российских и международных научно-практических конференций, в том числе международную конференцию на базе ПГУ «Рабочее движение: история и перспективы». Читал лекции по политологии в ПГУ.

В 1983 году создал подпольную марксистскую организацию «Группа продленного дня» - впоследствии «Союз коммунистов» (1986) (не Аганбегяна), впоследствии (1990) – российское политическое объединение «Рабочий» (ОПОРа), ныне являюсь секретарем исполкома, а также членом профкома пермского рабочего профсоюза «Защита, занятость, законность».
Организация наладила издание подпольного самиздата, инициировала создание пермского экологического комитета, пермского клуба социальных инициатив, пермского клуба избирателей, первых независимых профсоюзов, первых в стране Советов микрорайона и ряда других организаций. Провела 4 успешных забастовки на различных заводах Урала, оказала помощь ряду стачкомов, сумела остановить массовые увольнения на 4-х заводах Урала, выиграть ряд крупных судебных исков трудовых коллективов, восстановить несколько незаконно уволенных, в т.ч. членов стачкомов. Участвовала в ряде общероссийских и международных проектов. Убедила центральное правительство и ряд региональных администраций провести некоторые прогрессивные реформы. Провалила избирательные кампании ряда представителей партии власти, и т.д. Одно время имела представителей (депутатов) в органах власти в Перми, Свердловске, Магнитогорске.
В 1993-м организация насчитывала около 2500 человек, в настоящее время – порядка 70 человек по России, 20 – в Перми, где находится юридический адрес.

В 1986 году организовал первые в СССР альтернативные выборы в МГУ, удалось провалить ставленника КПСС.
В том же году издал в самиздате два сборника материалов подпольной Группы продленного дня.
В 1987 году участвовал в конференции ФСОК в Москве.
В 1988 году организовал первый в Перми неформальный митинг.
В том же году участвовал в съезде неформальных организаций в Москве.
Принимал участие в организации нескольких неформальных объединений Пермского края: 1) клуб избирателей, Общественный экологический комитет, Пермский рабочий союз, профсоюз рабочих оборонной промышленности, Клуб социальных инициатив и т.д.
В 1988-м участвовал в съезде Народных фронтов в Ленинграде.
В то же году участвовал в съезде Уральского народного фронта в Свердловске.
В 1988 году начал издавать журнал «Взгляд», в том же году начал издавать газету «Рабочий вестник».
В 1990 году был одним из организаторов первого в СССР Съезда независимых рабочих движений в Новокузнецке, в дальнейшем был участником ряда конференций созданной на Съезде Конфедерации Труда.
Был участником ряда школ, организованных шведским профсоюзом SAC.
Был участником конференции Межрегиональной депутатской группы в Челябинске.
В 1992-м был избран секретарем исполкома российского политобъединения «Рабочий».
Был организатором в Тольятти и участником конференции МСТК в Москве.
В 1993-м был участником съезда международной Партии Труда в Париже.
В 1994-м был участником Глобального Форума в Манчестере.
Был организатором и участником конференции РСТК в Москве.
Был избран лидером партии «Новые левые».
В 1999-м был участником конференции рабочих и стачкомов на ВЦБК.
В 1998-м читал лекции в ряде городов Великобритании.
Был участником десятка конференций Международного Союза Трудящихся в Буэнос-Айресе.

Дополнительно сообщаю о себе сведения, почерпнутые мной в интернете: я являюсь красно-коричневым, фашистом, русским националистом, сионистом, троцкистом, анархистом, сталинистом, алкоголиком, антисемитом, сотрудником КГБ, стукачом КГБ, сотрудником ЦРУ, сотрудником ЦРУ, завербованным по еврейской линии, сумасшедшим, хамом, либералом, поклонником Путина, буржуазным агентом влияния. Да, забыл: еще я разворовал партийную кассу (которой никогда в природе не существовало), был за это неоднократно (!!!) бит своими друзьями и работаю на администрацию (правда, не пишут, на какую).
Еще есть запись «Стукач Ихлов за работой», дескать. все в Перми знают Ихлова как стукача, написанная никогда не бывавшим в Перми киевлянином Владиком Бугерой, поддержавшим вместе с британскими троцкистами  косовских албанцев, который считает, что он философ. За одну махонькую публикацию в «Лимонке» Бугера записал меня в фашисты. Эту запись вот уже два десятка лет Google заботливо перетаскивает на первую страничку.
В последнее время еще расист, гомофоб и сексист. Последние два соответствуют истине.


КАТЕГОРИИ

Введение
Аристотель в трактате «Органон» определил наиболее общие имена, обозначающие вещи, и 10 типов таких высказываний (категорий). Они представляют собой все типы суждений, которые могут быть высказаны о каком-либо объекте или процессе.
Сущность - та характеристика объекта, которая ни на чём, кроме себя, не основана. «Этот единичный человек» или «это единичное дерево» являются сущностями. Это первые сущности, вторые сущности – универсалии: «Сократ» — первая сущность, «человек» — вторая сущность.
Количество — пространственно-числовые характеристики вещи.
Качество — то, что характеризует все неколичественные свойства предмета. Эти свойства не совпадают с природой (сущностью) вещи. Отношение — способ, которым одна вещь может быть связана с другой.
Пространство — положение вещи относительно ближайшего окружения. Время — положение вещи относительно последовательности событий. Состояние — положение частей предмета друг относительно друга. Обладание — наличие постоянно внешнего обстоятельства вещи (например, «одетый»). Действие — произведение изменения в некотором другом предмете. Претерпевание — принятие изменения от некоторого другого предмета.
В Средние века универсалиями стали обозначать общие понятия. Под «общими понятиями» в изначальных формулировках проблемы следует понимать, например, обобщающие классификационные группы, в которые объекты материального мира объединяются согласно своим сущностям, либо свойства, общие для нематериальных понятий, например такие как четность чисел. По одной из формулировок универсалии - это качества или отношения, обнаруживаемые в двух или более сущностях. Тема универсалий приходит в средневековую философию через комментарии Порфирия к «Категориям» Аристотеля. Боэций прокомментировал «Введение к Категориям» Порфирия, и тем самым ввёл проблему универсалий в средневековую философию. В споре об универсалиях (X-XV- веков), выясняющем онтологический статус общих понятий (то есть вопрос об их реальном, объективном существовании), определились три направления: реализм, номинализм и концептуализм.
К типам всеобщих связей относятся также следующие пары категорий: «объект – субъект», «единичное – особенное – общее», «многое – единое», «сходство – различие», «качество – количество», «простое – сложное», «высшее – низшее», «часть – целое», «конечное – бесконечное», «форма – содержание», «явление – сущность», «количество – качество», «причина – следствие», «случайность – необходимость», «возможность – действительность» и др.

Сущность и явление
Если бы сущность и явление совпадали, науке нечего был бы делать, говорил Маркс. Процесс познания идет от поверхностного, видимого, от того, что является, к глубокому, скрытому - к сущности. Сущность – является, явление - сущностно. Таким образом, эти категории тождественны, но одновременно и не тождественны, противоположны, первичной является сущность, она определяет формы своего проявления. Сущность есть пребывающее в объектах, в их внутренних связях и управляющее ими, основание всех форм их внешнего проявления.

Сущность – наподобие квантовой векторной величина: сама она ненаблюдаема, но проявляется через свои проекции – явления. В квантовой механике существенно, что формы проявления сущности определяются не только сущностью, но и внешним прибором, с которым происходит взаимодействие квантовых частиц.
Однако отсюда нельзя делать вывод, что сами векторные величины – вещь в себе, непознаваемы. Как объяснял Маркс, чтобы познать пудинг, надо его съесть. Проекция и есть сущность.
Однако съедением пудинга дело не исчерпывается. Маркс указывает лишь на практическую сторону дела, на то. Что мир познается не умозрительно, а в практике. Но есть также «онтологический» вопрос, из чего состоит пудинг, чтобы его можно было есть, его химический состав – и это тоже вопрос практики, практики повара, который этот пудинг не ест.
Явление может иметь субъективный характер, быть видимостью, кажимостью, (например, мираж), будто бы не связанной с сущностью. Однако Гегель подчеркивает, что «кажимость тоже сущностна».
С другой стороны, событие может выступать как явление (следствие) какой-либо сущности и одновременно как сущность (причина) по отношению к другому ряду событий. Атомный вес в одном отношении (к химическим свойствам элементов) выступает как сущность, а в другом (к более глубокой сущности — заряду ядра атома) — как явление.

То есть, категории явления и сущности являются объективными, но не абсолютными, во многом случайными, их предназначение – 1) указывать на тенденцию, указывающую на путь углубления человеческих знаний. 2) Эта тенденция отражает развитие самой природы, проявление скрытых возможностей, превращение их в актуальные.

Необходимость и случайность.
Внешняя случайность находится за пределами власти данной необходимости. Она определяется привходящими обстоятельствами. Например, человек наступает на арбузную корку и падает, причина падения очевидна, она закономерна. Но она не вытекает из логики поступков человека, ему кажется, что в его жизнь вторгается слепой случай. Для человека такого рода случайность – субъективная.
Здесь случайность - такой тип связи, который обусловлен несущественными, внешними, привходящими для данного явления причинами. Как правило, такая связь носит неустойчивый характер. Иными словами случайность - это субъективно неожиданные, объективно привходящие явления, это то, что в данных условиях может быть, а может и не быть, может произойти так, а может и иначе.
Человек попал под машину – это событие не входит в причинно-следственную связь его обыденной жизни. Для него машина – внешнее случайное. Но есть закономерность – машины и люди передвигаются с одной плоскости. С другой стороны, на случайного человека натыкается внешняя необходимость.   
Спиноза, Кант, Гегель понимали случайность исключительно как внешнее.

Эта внешняя случайность описывается теорией вероятности: событие есть приготовление грубых (случайных) условий и повторяемого действия.
Внутренняя случайность - вытекает из самой природы объекта. Она тоже описывается теорией вероятности – она закономерна на уровне термодинамической теории флуктуаций, отклонений от равновесного состояния. Здесь внешнее и внутреннее составляют единую систему.

Другая внутренняя случайность – отражает структуру микроскопических объектов, эта структура квантовая. Волновая функция – это плотность вероятности, но ни к внешней, ни к внутренней флуктуационной не имеет отношения. Тем не менее, квадрат модуля волновой функции равен плотности вероятности нахождения системы в определенном состоянии в определенное время.

И внешняя, и внутренняя случайность закономерны, необходимы, объективны. Если же признать, что всё в мире закономерно, т.е. в нем не выделены существенные моменты – то всё в мире оказывается случайным, поскольку любое событие «тождественно» другому.

Необходимость и случайность диалектически связаны, не отделимы друг от друга. Необходимость, указывает Гегель, проявляется как случайность, случайность же развертывается как необходимость. Кроме того, необходимость и случайность оказываются относительными, Случайность и необходимость относительны: необходимое в других условиях может предстать случайным и наоборот.
В диалектической паре «необходимость – случайность» необходимость является первичной, определяющей. Закон стоимости пробивает себе дорогу среди океана случайных спекуляций, но именно он их и определяет.

Возможность и действительность
Отношение необходимости и случайности пересекается с соотношением возможного и действительного, с превращением возможности в действительность.
В паре «причина – следствие» первичной является причина, она порождает случайное или необходимое следствие. Возможность и действительность - две последовательные ступени развития явления, его движения от причины к следствию.
Оказывается, что каждая субстанция содержит бесконечное число скрытых возможностей. Как говорил Ленин, электрон также неисчерпаем, как и атом. Процесс развития реализует какие-то возможности  отсекает другие. Это означает, что элементарные частицы обладают бесконечным числом скрытых качеств. Причем в число этих качеств НЕ входят «скрытые параметры».

Часть и целое
Сенсуалист Локк одним их первых эпохе становления капитализма предпринял атаку на религию, причем не в рамках религии - в отличие от Аверроэса или Сигера Брабантского.
Локк выступил против церковного постулата о врожденных идеях, берущего начало у Платона. Платон считал, что процесс познания – это всего лишь вспоминание того, что человек уже когда-то знал. Локк доказывал, что представление о том, что часть меньше целого, не является врожденным, а есть результат опыта.
Сложилось убеждение, что понять какой-либо предмет - значит узнать, из чего он состоит. Однако неизвестно, из чего состоит электрон, при этом наука знает, что это такое.  С другой стороны, например, знание химического состава человека ничего не дает в понимании его сущности.
Данное воззрение породило такое направление философии, как редукционизм, т.е. сведение высших форм движения материи к низшим, социума к биологии, химии – к квантовой механике и т.д.
В элементаризме под простым понимают нечто, не имеющее частей, при этом сложное - составленное из частей, разложимое на простые составляющие. Однако и электроны, и кварки нельзя назвать простыми. Вообще поиск первокирпичика, из которого составлены прочие частицы – порочная затея. Ибо если первокирпичик неделим, не разрушаем – он бесструктурен, следовательно, не обладает никакими свойствами.
В механицизме под частями понимаются такие объекты, которые, складываясь образуют новые, более сложные объекты. Целое же рассматривается как сумма своих частей.
Однако свойства целого несводимы к набору свойств его частей, его составляющих, при их объединении возникает новое системное качество. Как говорил Сократ, лицо связывает в единое целое свои части: губы, рот, нос, глаза, уши, подбородок, щеки. И как бы ни различались по виду и функциям все части лица, и как бы ни были сходны, сами по себе они не образуют лица.
К это паре понятий мы еще вернемся.

Содержание и форма
Содержание есть тождественность всех элементов и моментов целого с самим целым; это состав всех элементов объекта в их качественной определенности, взаимодействии, функционировании, единство его свойств, процессов, связей, противоречий и тенденций развития. Содержанием организма является не просто совокупность его органов, а нечто большее - весь реальный процесс его жизнедеятельности, протекающий в определенной форме. Содержанием общества является все богатство материальной и духовной жизни действующих в нем людей, составляющих это общество, все продукты и орудия их деятельности.
Характер труда – наемный или свободный. Но содержание труда – монотонность, однообразие, тяжесть, обезличивание – или творчество.

Форма - способ выражения и существования содержания. Форма объекта выражается в том числе в понятии границы, указывающей на различие данного содержания в его целом от всего иного. Внешняя форма отграничивает объект, одновременно это связь данного объекта с другими, в этом ее противоречивость.
Внутренняя форма связана с качественной определенностью объекта, причем качественная определенность понимается не в смысле того или иного материального субстрата объекта (камень, металл, дерево и т. д.), но как его смысловая оформленность, указывающая на способ деятельности с объектом, детерминирующая способ его восприятия и включения в систему определенной духовно - практической деятельности.

Пространство и время – формы существования материи. Материя (содержание) определяет форму, в то же время форма имеет относительную самостоятельность и сама воздействует на содержание.
Этот процесс, развертываясь во времени, осуществляется через противоречие, выражающееся в отставании формы от содержания, то есть наличия такого состояния системы, когда новое содержание не имеет адекватной новой формы, а пребывает в старой, ориентированной на уже изжившее себя содержание. Противоречие здесь выражается в разнонаправленности этих моментов единого целого и всегда разрешается ломкой старой формы и возникновением новой.
Такое соотношение формы и содержания на физическом уровне могло бы быть отражено в уравнениях Эйнштейна: вещество создает кривизну, кривизна определяет движение вещества. Однако эта теория слишком геометризована. Изначально Эйнштейн считал гравитацию физическим полем, однако затем пришел к выводу, что гравитация есть искривление пространства-времени. Такое представление приводит к ряду противоречий.

Качество, количество и мера
Количество – внешняя специфическая определенность предмета. Количество – внешняя определенность в том смысле, что оно не составляет еще самой сущности предмета, а является лишь ее выражением. Количество может меняться в широких пределах, а сущность предмета остается неизменной.
Качества электрона – его масса, электрический заряд, лептонный заряд, комптоновская длина.
Количество - характеристика явлений, предметов, процессов, выражаемая в величинах (отрезках, сравнениях и т.д.) и числах.
Качество – целостная характеристика субстанции. Это такая внутренняя определенность предмета (явления, процесса), которая характеризует его как данный предмет, обладающий совокупностью присущих ему свойств и принадлежащий к классу однотипных с ним предметов. При утрате качественной определенности предмет перестает быть самим собой, приобретает новые черты, определяющие его принадлежность уже к другому классу предметов. Например, яйцо, личинка, куколка, имаго.

Качественно различные товары, хлеб, одежда, кирпичи, уравниваются количественно при их погрузке, разгрузке, транспортировки на основе того, что все они имеют вес и габариты. Кроме того, товары уравниваются по стоимостям.
Нивелирование качественных различий предметов, абстрагирование от них, делает возможным измерение (метр, градус, килограмм).

Нельзя представить качество без предмета – как улыбку Чеширского кота. Однако в последнее время вследствие тотальной деградации всё больше людей, считающих, что информация может существовать без материального носителя. Очевидно, что данное воззрение апеллирует к линии Платона: якобы идея того или иного качества может существовать сама по себе.

Качество и количество стандартно определяют как противоположные и неразрывно связанные между собой характеристики предметов, эта их связь выражается понятием меры.
Меру стандартно определяют как диалектическое единство качества и количества, как количественную границу существования качества, как такой интервал количественных изменений, в пределах которого сохраняется качественная определенность предмета. Мера выступает как “третий член”, связующий качество и количество в единое целое. Например, производительность труда как мера имеет две стороны: качество труда и его продуктивность (количество произведенного продукта). Но мало сказать, что мера есть единство качества и количества, а также что она суть граница, в которой качество проявляется в своей определенности. Мера глубочайшим образом связана с сущностью, с законом, закономерностью. Обратим внимание на то, что смыслообразующим корневым элементом слова “закономерность” является именно мера. Мера - это зона, в пределах которой данное качество модифицируется, варьируется в силу изменения количества и отдельных несущественных свойств, сохраняя при этом свои существенные характеристики.

Качество и количество стандартно определяют как противоположные и неразрывно связанные между собой характеристики предметов, эта их связь выражается понятием меры.
Меру стандартно определяют как диалектическое единство качества и количества, как количественную границу существования качества, как такой интервал количественных изменений, в пределах которого сохраняется качественная определенность предмета. Мера выступает как “третий член”, связующий качество и количество в единое целое. Например, производительность труда как мера имеет две стороны: качество труда и его продуктивность (количество произведенного продукта). Но мало сказать, что мера есть единство качества и количества, а также что она суть граница, в которой качество проявляется в своей определенности. Мера глубочайшим образом связана с сущностью, с законом, закономерностью. Обратим внимание на то, что смыслообразующим корневым элементом слова “закономерность” является именно мера. Мера - это зона, в пределах которой данное качество модифицируется, варьируется в силу изменения количества и отдельных несущественных свойств, сохраняя при этом свои существенные характеристики.

Разумеется, любая мера является относительной. Переход из количества в качество (закон диалектики), т.е. переход от одной качественно-количественной определенности к другой, совершается скачком. Этот момент перехода зависит от внешних условий.
Например, температура перехода из жидкого состояния в пар зависит от давления.
С другой стороны, мера субъективна. Например, мерой применения классической механики является скорость, но величина скорости, при которой совершается переход к специальной теории относительности, зависит от конкретной задачи. В то ж время мера абсолютна, поскольку любая практическая задача несет в себе элемент объективности.

Всегда ли происходит восхождение от низшего к высшему при переходе количества в качество? С увеличением температуры вода переходит в пар, здесь нет деградации или восхождения от простого к сложному. С возрастом человек сначала усложняется, затем деградирует – то же касается жизни звезд. При возникновении многоклеточных организмом живое усложняется, вместе с тем клетка в определенном смысле деградирует, т.к. для предотвращения бесконечного разрастания организма в клетке срабатывает программа ее гибели.

Количественное расширение Вселенной по ранним версиям должно приводить либо к тепловой смерти. либо к коллапсу, т.е. к деградации. Современные исследования показывают, что постоянна Хаббла – постоянна, т.е. постоянна плотность Вселенной, т.е. продолжается генерация вещества. Но это же самое означает, что количественные изменения ни к чему не приводят.
Люди различаются по росту, весу, объему легких и пр. Это количественные различия. Однако никакое накопление роста или веса не приводит к изменению качества. Если собрать вместе тысячу дураков, они от этого не станут умнее, если оперному певцу платить всё больше, он не станет лучше петь.
Наконец, физика столкнулась с неразрешимой загадкой: какие количественные изменения. Изменения чего привели к качественному скачку, к Большому взрыву? Например: движение может осуществляться только во времени, но если в планковской Вселенной времени еще нет, то нет и движения, нет и какого-либо изменения, следовательно, качественного скачка быть не может. Тем более, если принять во внимание, что пространство и время как формы движения материи вторичны.
Возникает вопрос: насколько категории качества  и количества всеобщи?

Принципы всеобщей связи и развития
Развитие понимается как возникновение качественно нового и как никогда не возникавшее, вечное всеобщее свойство материи (т.к. если бы оно возникало, то это уже и было бы развитие).
Развитие – бесконечное движение от низшего к высшему, от простого к сложному. Высшее – более сложное, чем низшее, сложное более содержательно, обладает большим многообразием, богатством содержания и одновременно единством признаков. Под содержанием понимается совокупность всех признаков предмета. Развитие – рост многообразия содержания, как количественно, так и качественно.
Перечислим основные концепции развития.
1. Понимание развития как круговорота, цикла, повторения всего, характерна для античности с, казалось бы, незыблемыми общественными отношениями. Оно предполагает повторяемость, но игнорирует изменчивость. Концепция пережила становления христианства (описание природы Экклезиаста) и завершилась в М-теории струн.
2. Для средневековья характерно понимание развития как необратимых качественных изменений, т.е. как линейного процесса, в котором есть изменчивость, но нет повторяемости, при появлении чего-то нового исключается простое. Концепция отвергает механицизм, но основана лишь на трансформизме, не выделяющем «верх» и «низ».
3. Начиная с Гегеля, ведущей становится концепция развития как восхождения от простого к сложному, от низшего к высшему: трансформистское движение имеет цикл, все повторяется, но на разных уровнях сложности, верх по спирали, при исчезновении старого и возникновении нового. Необходимым моментом прогресса является регресс при определяющем значении прогресса.
В XIX – XXI вв. доминирующим является 4-й тип концепции – эсхатологический.

Парадокс развития - откуда берется новое, да еще более сложное? Если оно происходит из простого, т.е. в простом содержится, значит простое и есть сложное, значит, развития нет.
1. Концепция гилеморфизма (Платон, Фома Аквинский): возникновение новой сложности объясняется вхождением в материю различных духовных форм, идей, которые являются частицами божественной сущности. При этом бог рассматривается как абсолютно неизменная сущность.
2. Концепция эмерджентности: сложность – результат соединения вещи с духом, активность которого направляет ход событий. Но откуда сложность в духе?
3. Концепция холизма: сложность – результат соединения частей целого, результат целостности предмета. То есть, сама субстанция здесь вторична.
4. Концепция Дарвина: сложное берется из среды. Но откуда в среде сложное, если она всегда проще, чем то, что в ней развивается. Данная концепция подобна концепции холизма.
Ошибки данных концепций в том, что они абсолютно противопоставляют простое и сложное, тогда как надо найти их связь, т.е. каким образом сложное содержится в простом.
5. Концепция Гегеля: 1) Признание того, что сложное приходит из простого, в нем содержится, но им не является; 2) Сложное содержится в простом как возможность.
Чтобы возможность стала действительностью, должна быть некоторая необходимость – это направленность развития. Высшее не существует в низшем в готовом виде, оно существует там потенциально, в виде направленности развития в сторону высшего.
В советской философии, в отличие от западной, основной считалась концепция, что самоусложнение, возникновение нового, самопревращение простого в сложное – это фундаментальная, изначальная, коренная способность материи, способ ее бытия, ее глубинная сущность.

Конечное и бесконечное
В математике бесконечность – в том числе процедура, постоянное приближение к чему-либо. Во-вторых, математика и физика оперируют с бесконечностями как с актуальностями, как с обычными числами, и в теории множеств. И в математическом анализе, и в теории поля, в частности, в эффекте Казимира. То есть, здесь речь идет об абстракции второго уровня. В абстрагировании от самой бесконечности.
Бесконечное содержится в конечном точно так же, как абстрактное общее в единичном.
С другой стороны, бесконечность – это системное качество, характеризующее целостность объекта.

Единичное и общее
Единичный – это 1) один из многих тождественных или сходных, 2) это относительно самостоятельная часть целого, 3) единичное – основание, проявление общего, 4)  характеризует предмет, явление, процесс, отличающийся по своим пространственным, временным и другим свойствам от иных, в том числе подобных ему, предметов, явлений, процессов. В качестве единичного может рассматриваться не только отдельный предмет, но и целый их класс, если он берется как нечто одно, а также отдельное свойство или признак предмета, если он берется в своей индивидуальной неповторимости.
Общее – это 1) существующее только через единичное, абстрактное, выделенное из единичного (единое во многом), 2) это целое, это система единичных элементов, связность. 3) Общее – возникает.
В советской философии утверждался примат общего над частным, что общее властвует над единичным, которое “заставляет” последовательно гибнуть единичное как преходящее во имя сохранения общего как чего-то устойчивого: единичное умирает, но род живет.
Политическая подоплека такого взгляда очевидна. Но физические и химические системы опровергают такую установку. На самом деле в концепции примата общего общее подменено целым, причем в этом целом не выделена его существенная прогрессивна часть (третье сословие, рабочий класс и пр.)
Категории простого и сложного, конечного и бесконечного, необходимости и случайности, а также две последние пары категорий разберем более подробно.


ПРОСТОЕ И СЛОЖНОЕ

В данной главе нет ответа на вопросы, возникающие в отношении пар «высшее – низшее», простое – сложное», для этого нет достаточного эмпирического и теоретического материала. Задачей было лишь правильно поставить эти вопросы.
Простое – 1) однородно, однообразно, 2) неделимо, просто по материальному составу, не упрощается 3) не имеет внутренних связей. Сложное: 1) состоит из частей, многообразно, 2) делимо, сложно по материальному составу, упрощается, может быть представлено в виде модели, 3) имеет большое разнообразие внутренних и внешних связей. Так ли это?

Введение

Сталин, в отличие о Ленина, ничего не внес в философию, он лишь повторял написанное классиками, если классики ошибались – он повторял и ошибки. В статье «О диалектическом и историческом материализме» он пишет: «В противоположность метафизике диалектика рассматривает процесс развития не как простой процесс роста, где количественные изменения не ведут к качественным изменениям, - а как такое развитие, которое переходит от незначительных и скрытых количественных изменений к изменениям открытым, к изменениям коренным, к изменениям качественным, где качественные изменения наступают не постепенно, а быстро, внезапно, в виде скачкообразного перехода от одного состояния к другому состоянию, наступают не случайно, а закономерно, наступают в результате накопления незаметных и постепенных количественных изменений. Поэтому диалектический метод считает, что процесс развития следует понимать не как движение по кругу, не как простое повторение пройденного, а как движение поступательное, как движение по восходящей линии, как переход от старого качественного состояния к новому качественному состоянию, как развитие от простого к сложному, от низшего к высшему».

Слово «потому» нелогично, т.к. из сказанного до этого слова не следует, что развитие есть восхождение от простого к сложному, от высшего к низшему. Катастрофы, эти качественные изменения, тоже происходят быстро, внезапно, в виде скачкообразного перехода из одного состояния в другое, они наступают не случайно, а закономерно, наступают в результате накопления незаметных и постепенных количественных изменений. На то они и катастрофы. Такие процессы описывают теория катастроф, теория особенностей Уитни.

Приведенный выше абзац Сталин предваряет цитатой из «Диалектики природы» Энгельса. Получается, что Энгельс понимал развитие как восхождение от простого к сложному. Но Энгельс более осторожен:
«Для диалектической философии нет ничего раз и навсегда установленного, безусловного, святого. На всем и во всем видит она печать неизбежного падения, и ничто не может устоять перед ней, кроме непрерывного процесса возникновения и уничтожения, бесконечного восхождения от низшего к высшему. Она сама является лишь простым отражением этого процесса в мозгу». (Энгельс, Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч.,2-е изд., т. 21, с. 276).
Здесь нет «от простого к сложному».

Ленин соглашается с Гегелем, что развитие есть восхождение из низшего к высшему [1], связывает пары «постое – сложное» и  «низшее и высшее», но не рассматривает вопрос о развитии как уже решенный: «С «принципом развития» в XX веке (да и в конце XIX века) «согласны все», - Да, но это поверхностное, непродуманное, случайное, филистерское «согласие» есть того рода согласие, которым душат и опошляют истину, - Если все развивается, значит все переходит из одного в другое, ибо развитие заведомо не есть простой, всеобщий и вечный рост, увеличение (respective уменьшение) etc. - Раз так, то... надо точнее понять эволюцию, как возникновение и уничтожение всего, взаимопереходы» [2].

В работе «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии» Энгельс определяет развитие как «...непрерывный процесс возникновения и уничтожения, бесконечного восхождения от низшего к высшему». («Для диалектической философии нет ничего раз навсегда установленного, безусловного, святого. На всем и во всем видит она печать неизбежного падения, и ничто не может устоять перед ней, кроме непрерывного процесса возникновения и уничтожения…» [3])
«… все общественные порядки, сменяющие друг друга в ходе истории, представляют собой лишь преходящие ступени бесконечного развития чел общества от низшей ступени к высшей (Там же, С. 276. То же – на стр. 301).
И повторяет формулу развития «как «непрерывного процесса возникновения и уничтожения, бесконечного восхождения от низшего к высшему, от простого к сложному, от естественного к общественному» [4].

Однако на основе данных естествознания о гибели жизни за Земле вследствие «истощения солнечной теплоты» Энгельс говорит о круговороте: жизнь неизбежно должна появиться в других точках Вселенной «с той же самой железной необходимостью, с какой она когда-нибудь истребит на Земле свой высший цвет – мыслящий дух, она должна будет его снова породить где-нибудь в другом месте и в другое время» [5].

В отношении тепловой смерти Вселенной Энгельс пишет следующее:
«Что происходит со всем этим огромным количеством теплоты? Погибает ли она навсегда в попытке согреть мировое пространство, перестает ли она практически существовать, сохраняясь лишь теоретически в том факте, что мировое пространство нагрелось на долю градуса, выражаемую в десятичной дроби, начинающейся десятью или более нулями? Это предположение отрицает неуничтожимость движения; оно допускает возможность того, что путем последовательного падения небесных тел друг на друга всё существующее механическое движение превратится в теплоту, которая будет излучена в мировое пространство, благодаря чему, несмотря на всю «неуничтожимость силы», прекратилось бы вообще всякое движение... Мы приходим,  т.о., к выводу, что излученная в мировое пространство теплота должна иметь возможность каким-то путем, - путем, установление которого будет когда-то в будущем задачей естествознания, - превратиться в другую форму движения, в которой она может снова сосредоточиться и начать активно функционировать. Тем самым отпадает главная трудность, стоявшая на пути к признанию обратного превращения отживших солнц в раскаленную туманность. К тому же, вечно повторяющаяся последовательная смена миров в бесконечном времени является только логическим дополнением к одновременному сосуществованию бесчисленных миров в бесконечном пространстве: положение… Вот вечный круговорот, в котором движется материя… который завершает свой путь лишь в такие Промежутки времени, для которых наш земной год уже не может служить достаточной единицей измерения; круговорот, в котором время наивысшего развития, время органической жизни и, тем более, время жизни существ, сознающих себя и природу, отмерено столь же скудно, как и то пространство, в пределах которого существует жизнь и самосознание; круговорот, в котором каждая конечная форма существования материи - безразлично, солнце или туманность, отдельное животное или животный вид, химическое соединение или разложение - одинаково преходяща и в котором ничто не вечно кроме вечно изменяющейся, вечно движущейся материи и законов ее движения и изменения. Но как бы часто и как бы безжалостно ни совершался во времени и в пространстве этот круговорот; сколько бы миллионов солнц и земель ни возникало и ни погибало; как бы долго ни длилось время, пока в какой-нибудь солнечной системе и только на одной планете не создались условия для органической жизни; сколько бы бесчисленных органических существ ни должно было раньше возникнуть и погибнуть, прежде чем из их среды разовьются животные со способным к мышлению мозгом… чтобы затем быть тоже истребленными без милосердия, - у нас есть уверенность в том, что материя во всех своих превращениях остается вечно одной и той же, что ни один из ее атрибутов никогда не может быть утрачен…» [6]

То есть – во-первых, здесь Энгельс не доказывает, а предполагает, пишет о своей уверенности. Во-вторых, у Энгельса здесь восхождение от низшего к высшему – периодично, в виде именно круговорота.
Круговорот и непрерывные качественные изменения – лишь моменты восхождения от простого к сложному, но когда речь идет о Вселенной в целом, это утверждение превращается в гипотезу.
Развитие по Энгельсу «непрерывный процесс возникновения и уничтожения, бесконечного восхождения от низшего к высшему, от простого к сложному, от естественного к общественному» [7].
Но во фрагменте о тепловой смерти Вселенной – нет бесконечного восхождения, есть периодическое восхождение.

Во-вторых, Энгельс не понял, о чем речь. В 1885 году Р. Клаузиус выдвинул гипотезу о тепловой смерти Вселенной согласно 2-му закону термодинамики. Вселенная с течением времени должна прийти в состояние термодинамического равновесия с максимумом энтропии, что равносильно гибели всего живого. То есть, теплота не будет иметь возможность перейти в другую форму движения, как об этом пишет Энгельс, рождение жизни станет невозможным. «Опровержение» Чернышевского еще более нелепо.
Версия Клаузиуса опровергается тем фактом, что во Вселенной гравитационное поле не скомпенсировано. С другой стороны, уже классическое гравитационное поле нарушает 2-й закон термодинамики.
Клаузиус, Больцман, Энгельс еще не знали, что Вселенная расширяется. Открытие расширения Вселенной вдохнуло новую жизнь в гипотезу тепловой смерти Вселенной, ее придерживается Брайан Грин и многие другие теоретики.
Согласно современным космологическим теориям круговорот существует лишь в М-теории или в теории Линде, в модели Фридмана Вселенную ждет либо коллапс, либо тепловая смерть.

Кроме того. Энгельс лишает человечество, которое обитает на Земле, возможности выжить если
«на всем и во всем… печать неизбежного падения, и ничто не может устоять перед ней, кроме непрерывного процесса возникновения и уничтожения».

Есть только два примера восхождения от низшего к высшему – живое и социум.
Причем эти два примера жестко зависят от физической эволюции, физическая эволюция уничтожает жизнь, следовательно, неверен и постулат Энгельса, что с гибелью жизни на Земле она неизбежно возникнет в другой точке Вселенной.
Итак, Вселенная движется – в конечном итоге - не от простого к сложному и не от высшего к низшему?

Эволюция понятий

Понятия о первоэлементах (первокирпичиках) материальной природы как самых простых возникли в учениях чарвака, веданта, «Шуцзин», у Левкиппа и Демокрита – атомы, у индийцев – ану.
Представление о статичности мира видим у Эпикура: «Какова Вселенная теперь, такова она вечно была и вечно будет, потому что изменяться ей не во что – ибо кроме Вселенной, нет ничего, что могло бы войти в нее, внеся изменения» [8].
О статичности неба пишет Аристотель: «Ибо согласно историческим преданиям передававшимся из поколения в поколение, ни во всем высочайшем Небе, ни в какой-либо из его частей за все прошедшее время не наблюдалось никаких изменений» [9].
В древности возникает и учение о круговороте –  в учении чарвака, у Гераклита, в категории «преодоления» у китайцев, у Платона, Аристотеля и далее – у Фомы Аквинского, в монадологии Лейбница, в схеме вечного возвращения Ницше, в творческом эволюции Бергсона.
Для милетской школы (Фалес и др.), а также для изгнанного из школы Пифагора Эмпедокла наипростейшими являются стихии: огонь, вода, земля, воздух.

Ученик Фалеса Анаксимандр считал простейшим, из которого возникает мир, апейрон - неопределённое, беспредельное и бесконечное первовещество.
Александр Афродизийский представил апейрон как нечто промежуточное между воздухом, водой, огнём и землёй.
Платон, удваивая мир, ввел идеи вещей как первичные по отношению к вещам, то есть, идеи - наипростейшее.
Факт возникновения нового Платон (а затем Фома Аквинский) объяснял в духе гилеморфизма: вхождением в материю идей, духовных форм, частиц божественной сущности, при этом сам бог - абсолютно неизменная сущность.

Пифагорейцы положили в основу мира числа, которым соответствуют геометрические фигуры. Число 10 – идеально, его сущность божественна, на 10 можно перевести все вещи и явления мира. В дополнение к числам пифагорейцы к числу стихий причислили апейрон: беспредельное бесформенное начало, которое вместе с противоположным ему «пределом» является основой сущего.
Левкипп, Демокрит предположили, что самое простое и неделимое – атомы.

Для Аристотеля простое дано в ощущениях, но не мыслимо, т.к. мысль оперирует понятиями, чем-то общим, «выделенным» из простых. Материя же делима до бесконечности, т.е. абсолютно простого не существует.
В античности превалируют представления о повторяемости, цикличности, круговороте.
Вселенная античных материалистов есть вечное и неизменное повторение одних и тех же форм, круговорот, началом и концом которого является праматерия.
Тем не менее, идея противоположностей, еще не оформленная в идею противоречия как источника движения, возникает в учениях Пифагора и Гераклита, в учении об инь и ян, идея всеобщей связи – идеях Гераклита, в построении «восьми триграмм» Ицзина, в буддийской концепции махаяны.
В средневековье развитие понимается как линейный процесс, как необратимые качественные изменения.

Кант, казалось бы, считает, что материя развивается из себя самоё от простого к сложному: «… материя, из которой образуются небесные тела,  уже в простейшем своем состоянии таит в себе стремление подняться к более совершенному строению путем естественного развития [10].
Однако в «Критике чистого разума» он фактически хоронит вопрос, сформулировав их отношение в виде тезиса и антитезиса:
- все вещи в мире суть простые сущности, что сложение есть только внешнее состояние их и что разум должен мыслить элементарные субстанции как простые сущности;
- ни одна сложная вещь в мире не состоит из простых частей, и вообще в мире нет ничего простого.
То есть, в тезисе Кант не хочет замечать факт возникновения нового при «сложении» из простого, в антитезисе не желает понимать, что простое содержит сложное в виде потенции. Соответственно, для Канта, как и для Платона, но в отличие от Аристотеля, «безусловно простое есть только идея, объективную реальность которой невозможно доказать никаким опытом».

Лейбниц отношение простого и сложного понимал следующим образом: «Так как существуют сложные вещи, то их начала должны быть простыми, ибо сложное состоит из простого» («Принципы природы и Грейс»). Простое однородно, однообразно, неделимо, не имеет внутренних связей. Сложное состоит из частей, многообразно, делимо, с внутренними и внешними связями.
То есть, Лейбниц игнорирует факт развертывания потенций простого в актуальные. Однако Лейбниц не ограничивается чувственно данными вещами: «»Кто не согласится с твоим суждением о том мнении Багемина, будто бог составляет первую материю вещей? В самом деле, в гипотезах его не никакой стройности, в рассуждениях – ни малейшей связи, мнения его просто чудовищны…» [11].

Гегель, критикуя в «Науке логики» тезис и антитезис Канта, указывая на его тавтологии и ошибочные суждения, сам в качестве аргументации нагромождает бесполезные тривиальности и ошибочные суждения (напр., у Гегеля метод доказательства от противного - «окольным путем», сложное просто, т.к. оно сохраняется, сложение есть только внешнее отношение и т.д.). Тем не менее, Гегель выявляет взаимопроникновение понятий: если указать признаки простого, оно уже сложно. Если не указать – понятие неотчетливо. Следовательно, простота неопределенна. Сложное возникает из простого, в нем содержится, но им не является, оно есть в простом как потенциальная возможность: «… на каждой ступени дальнейшего определения всеобщее возвышает всю массу своего предыдущего содержания и не только ничего не теряет от своего диалектического движения вперед, не только ничего не оставляет позади себя, но несет в себе всё приобретенное и обогащается и сгущается внутри себя» [12].

В XX веке утверждаются версии эмерджентности и холизма. В версии эмерджентности сложность возникает как результат соединения вещи с духом.
Согласно теории эмерджентной эволюции (С. Александр, Л. Морган), развитие включает возникновение предсказуемых результантов и непредсказуемых эмерджентов: «Посредством результантов осуществляется непрерывность в прогрессе; посредством эмерджентов - прогресс в непрерывности» [13]. Эмерджент, или новое содержание высшего, по Моргану, «обнаруживает в себе достаточную очевидность цели и включает и себя некоторый дух (Mind), посредством чьей активности определяется ход событий». «Mindесть дух (Spirit), для нас – Бог» [там же, стр. 32].
То есть, теория эмерджентности тождественна гилеморфизму.
В версии холизма сложность – результат соединения частей целого, результат целостности субстанции. То есть, холизм рассматривает усложнение в развитии лишь через внешнее, через сложение, не из самой субстанции.
С другой стороны, у Смэтса с точки зрения холизма новое содержание высшего, будучи результатом целостности, которая, в конечном счете, оказывается духовной связью. Смэтс противопоставляет целостность, как источник нового содержания, материи. Т.е. холизм тождественен версии эмерджентности.

Пермский философ В. В. Орлов, активист КПРФ, который зачислен в марксисты, подчеркивает, что формально, в плане предельно абстрактной категории существования, движение шире развития, а развитие выступает как частный случай движения. Однако развитие содержательно, включает в себя как признак изменения вообще, так и содержательный признак изменения от низшего к высшему. Подобно тому, как понятие материи включает в себя понятие существования, понятие развития включает в себя понятие движения. Развитие, хотя первоначально и кажется чем-то частным, на самом деле выступает как всеобъемлющий процесс, стороной которого является движение.
Далее утверждается, что развитие включает в себя как движение от низшего к высшему, так и движение от высшего к низшему, т. е. прогресс и регресс. Регресс выступает как момент общего прогрессивного движения.
Эти рассуждения не выдерживают критики: коль скоро развитие – частный случай движения, то движение, включающее в себя такой тип движения, как развитие, еще более содержательно. Регресс не есть развитие в смысле восхождения от простого к сложному, регресс есть иной тип движения.
Эволюция материи включает в себя развитие, круговорот (включающий в себя регресс) и цепь качественных трансформаций «в одной плоскости», а также линейный регресс.

В. В. Орлов исходит из принципов всеобщей связи и развития. Развитие – процесс, охватывающий весь взаимосвязанный мир как целое. Развитие понимается как возникновение качественно нового и как никогда не возникавшее, вечное всеобщее свойство материи (т.к. если бы оно возникало, то это уже и было бы развитие). Развитие – бесконечное движение от низшего к высшему, от простого к сложному. Высшее – более сложное, чем низшее. Сложное – более содержательное, обладающее большим многообразием, богатством содержания и одновременно единством признаков. Под содержанием понимается совокупность всех признаков предмета. Развитие – рост многообразия содержания, причем как количественно, так и качественно. Развитие имеет спиральный характер, включающий повторяемость – на разных уровнях сложности, и изменчивость. Чтобы возможность стала действительностью, должна быть некоторая необходимость – это направленность развития. Потенциальное существование высшего в низшем означает направленность развития (в сторону высшего).

Построение Орлова – в духе аристотелевской телеологии, он пытается законам природы навязать «сверху» направленность их действия. Во-вторых, это суждение отметает стабильность простого. Простое остается в сложном не в снятом виде, а вполне актуально.
(В снятом виде – напр., такие свойства, как ядовитость хлора и способность бурно реагировать с водой натрия, которые не проявлены в соединении, в поваренной соли, при этом качества атомов остаются неизменными). То есть, позиция Орлова смыкается с точкой зрения антропоморфизма, с точкой зрения Тейяра де Шардена с его утверждением о «точке Омега» или с антропным принципом, что данная вселенная создана под человека.
Гегелевский взгляд выглядит предпочтительнее, простое сложно потенциально, сложное просто энтелехиально.

Высшее или сложное

Сложная система – система из большого числа элементов, подчиняющихся разным закономерностям.
Усложнение – переход материи от лишенных внутреннего богатства, не дифференцированных форм к формам более дифференцированным, содержательным, более конкретным и определенным.
Сложность – это интегрированное многообразие, многообразие, интегрированное в целостность.
Сложность понимается как упорядоченность элементов в системе (К. Шеннон) или их разнообразие (У. Р. Эшби), как сложенность из элементов, аддитивная или неаддитивная (И. Б. Новак) [14].
Итак, сложность – 1) многообразие элементов, 2) множество свойств, 3) многообразие связей и отношений, внешних и внутренних.
Сложное обладает способностью образовывать большее многообразие новых объектов.
Наконец, переход от простого к сложному означает нарушение симметрии.

В. В. Орлов в определении низшего и высшего предлагает исходить из того, что источником самодвижения материального мира, его развития является диалектическое противоречие. Соответственно, нужно рассмотреть возникновение новых признаков.
Высшее – более сложное, чем низшее. Тогда сложное – более содержательное, обладающее большим многообразием, богатством содержания и одновременно единством признаков. Под содержанием понимается совокупность всех признаков предмета. Развитие – рост многообразия содержания, причем как количественно, так и качественно.
В этом плане сложность – это единство многообразия, интегрированное единство. С другой стороны, низшее и высшее определяется как простое и сложное (Человек, мир, мировоззрение. 1985). Признак сложности, утверждает Орлов, представлен как сложность элементного состава и структуры.
Существует второй способ описания высшего и низшего, дополняющий описание посредством прослеженной цепочки денотатов, начинающейся с термина «сложность». Каждая ступень развития материи обладает определенным содержанием, т. е. совокупностью признаков.
«Признак» в этом плане также имеет предельно широкий смысл и относится к свойствам, качествам, отношениям, связям, сущности, явлению и т. д., т. е. ко всему тому, что существует в предмете.
Взятое в предельно широком плане, высшее характеризуется большей содержательностью, большим богатством содержания, чем низшее.
Данное понимание сложности неверно, т.к. согласно такому представлению электрон не является неисчерпаемым, как это полагал Ленин, а бедным содержанием. С другой стороны, 150 млн ежегодных мертвецов гораздо богаче содержанием, чем один живой человек.

Орлов утверждает, что последовательность физической, химической, биологической и социальной форм материи связана с резким уменьшением распространенности (объема, удельного веса) при пере-ходе от одной ступени развития материи к другой. Так, по подсчетам В. И. Вернадского, живое вещество составляет всего лишь 10-7 веса Земли и 10-14 – 10-17 веса Галактики [15].
Сокращение распространенности или объема в процессе развития материи является, очевидно, всеобщей закономерностью, ибо высшее не может полностью совпадать по своему удельному весу или объему с низшим, из которого оно возникает; высшее появляется на основе всей массы низшего круга явлений, но включает в себя лишь некоторую, меньшую часть этого круга явлений. Преобладающая масса низшего остается в «свободном состоянии» и образует широкий фундамент или среду, в которой существует высшее. Статистически высшее оказывается одним из многих вариантов, возникающих в процессе изменения низшего, причем скорее одним из наименее вероятных вариантов.
Утверждается, что разбегание галактик не подпадает под понятие прогресса, а наивысшей точкой развития Метагалактики является момент наибольшей дифференцированности вещества, с которым связано существование химической, биологической и социальной форм материи. Ибо уже Гегелю было ясно, что развитие нельзя рассматривать как равномерно распределенный в пространстве процесс, одинаково выраженный во всех событиях, явлениях, изменениях, что существуют своего рода основные области прогресса и области «периферии» прогресса, где последний выражен в более слабой степени.

Орлов приводит суждение Гегеля 1) Признание того, что сложное приходит из простого, в нем содержится, но им не является; 2) Сложное содержится в простом как возможность.
Орлов: 3) Чтобы возможность стала действительностью, должна быть некоторая необходимость – это направленность развития. Высшее не существует в низшем в готовом виде, оно существует там потенциально, в виде направленности развития в сторону высшего.

Видим, что суждение Орлова – в духе аристотелевской телеологии, он пытается законам природы навязать «сверху» направленность их действия. Во-вторых, это суждение тут же отметает и круговорот, и регресс в целом. И самое главное – отметает стабильность простого. Хотя простое – напр. протон - остается в сложном не в так называемом «снятом» виде, а вполне актуально.
(В снятом виде – например, такие свойства, как ядовитость хлора и способность бурно реагировать с водой натрия, которые вполне безобидны в соединении, в поваренной соли, и даже в малых количествах съедобны, но качества атомов остаются неизменными)
Гегелевский взгляд на вещи – предпочтительнее, постое сложно потенциально, сложное – энтелехиально.

Тем не менее, история материи показывает, что самоусложнение, возникновение нового – действительно коренная способность материи, что самопревращение простого в сложное – коренной способ бытия материи.
Но если же иметь в виду, что самоусложнение и самопревращение суть процессы отрицания отрицания и перехода количественных изменений в качественные, то удерживаются и круговорот, и регресс. Но не стабильность.
А восхождение от низшего к высшему (в целом) остается телеологичным.

Даже если исходить из 3-го закона диалектики «единства и борьбы противоположностей), это не поможет. Гегель сам указывает, что если в системе противоборствующие силы не способны удержать друг друга в единстве, система просто распадается (что и выдели в 1991-м в отношении СССР).

Во-первых, оценки Вернадского неверны. Общая масса живого вещества в биосфере оценивается как 2,42 х 1015 кг. Масса Земли – 6 х 1024 кг, масса галактики Млечный путь – 1,5 х 1012 х 2 х 1030 кг = 3 х 1042, т.е. масса живого в галактике составляет 10-27 часть массы галактики. Оценка массы Вселенной - 1053 кг, т.е. масса живого на Земле составляет 10-38 часть массы Вселенной.
Орлов путается и в других оценках, утверждая, что число химических элементов – 100, а число открытых частиц – 200.
Во-вторых, из того, что высшее не может совпадать по своему удельному весу или объему с низшим, не следует, что оно должно быть на двадцать порядков меньше по своему объему и удельному весу. С другой стороны, в природе 94 вида элементов, еще 24 созданы в лабораториях, 8 элементов – гипотетические. Число известных элементарных частиц на 2017 год – 150, т.е. особого сокращения объема не произошло. Более того, все многообразие атомов возникло благодаря всего пяти видам элементарных частиц: протона, нейтрона, электрона, фотона и нейтрино. Зато с появлением химических веществ из атомов произошло его резкое увеличение. И не только в плане огромного числа видов химических соединений - Вселенная состоит преимущественно из водорода и гелия. В. В. Орлов в данном пункте желает наложить запрет на распространение жизни во Вселенной.

Анализ

В. В. Орлов полагал, что пары «низшее - высшее» и «простое - сложное» - синонимичны, однопорядковые.
Если иметь в виду содержательность в лейбницевском смысле, то 10 000 стульев сложнее, чем один токарный станок, что явно неверно.
С другой стороны, Земля со всеми животными и растениями явно сложнее одного человека.
Наконец, в концепции сложности Соломоноффа-Колмогорова при «сокращении строки» человек оказывается сложнее всей Земли со всеми животными и растениями.
 В то же время: пусть 1-й компьютер сложнее 2-го. Но во втором компьютере – более сложная программа. По каким критериям различать сложность?
Более сложное решение задачи – отнюдь не выше, чем ее более простое решение.
Более простое – не обязательно более низкое, наоборот, упрощение может быть прогрессивным шагом: первые подлодки были сложнее последующих.

Р. Ф. Авдеев пишет, что усложнение связано с упрощением, момент этой связи – обязательное упрощение развивающегося целого, имеющее характер структурной рационализации. В ходе эволюции у прогрессирующих групп наряду с усложнением наблюдается упрощение многих органов. Например, в ходе эволюции позвоночных наблюдается тенденция к сокращению числа костей черепа, кистеперые рыбы имели в черепе 143 кости, стегоцефалы – 90, котилозавры – 84, примитивные млекопитающие – 42, а человек – всего 27.

Пример: биологический прогресс означает 1) увеличение численности особей в популяциях, 2) расширение ареала, 3) высокую интенсивность видообразования, 4) возрастание приспособленности организмов. Путями достижения этого являются ароморфоз, идиоадаптация и дегенерация. Ароморфоз – усложнение строения и функций, не являющееся приспособлением к условиям среды, но носящее самые общий характер; что дает возможность использовать условия внешней среды, развивает активные способы борьбы за существование, а также идиоадаптация – частные приспособления к условиям среды, и дегенерация – упрощение организации, приспособление к специфическим условиям жизни. Прогрессирующие животные - нематоды (круглые черви), тараканы, крыса-пасюк, вороны. Регрессирующие организмы – вымерший пещерный медведь, белый медведь («Философия информационной цивилизации»).
То есть, во-первых: простое и сложное не следуют линейно, они переходят друг в друга, как абстрактное и конкретное.

Во-вторых. Два атома, соединяясь, дают не удвоение, но новую сложность, что и подчеркивает версия холизма. Но холизм не различает новую сложность, которая возникает, например, в системе электронов, не редуцируемую в смысле сложности Колмогорова, и новую сложность в соединении водорода и кислорода, новую сложность в стае волков - и новую сложность в стае человекообразных.

В-третьих. Вывод о восхождении от низшего к высшему, от простого к сложному, базируется лишь на двух рядах событий: 1) смена форм движения материи от физической к химической, далее к биологической и социальной на планете Земля; 2) смена общественно-экономических формаций от первобытно-общинного строя к рабовладельческому (античному, азиатскому) способу производства, к феодальному (германскому, славянскому и др.), к капиталистическому и коммунистическому.

В очерченных рамках «от простого к сложному» и «от низшего к высшему», казалось бы, синонимично. Однако за этими рамками сомнению подвергаются и их однопорядковость, и сами оба постулата.
Например, согласуясь с 1) и 2), за коммунистической формой должна следовать более сложная и высшая, за вообще социальной формой – более высокая и более сложная, что означает отмирание предыдущих форм.
В отношении Вселенной физики поступают подобно отношению к полену крестьянина, который действует топором: они отождествляют Вселенную с ее частью.
Между тем, несмотря на всё многообразие математики, она не может описать Вселенную: поскольку ее границы отсутствуют, а начальные условия – под большим сомнением, невозможно сформулировать ни краевую задачу (Лагранжа), ни задачу Коши. Вселенную нельзя описать с точки зрения теплофизики, Вселенная не является термодинамической системой. Если Вселенную как целое представить в виде волновой функции, выясняется, что эта функция не зависит от времени. Т.е. квантовая механика, следовательно, и квантовая теория поля не могут описать Вселенную как целое. Космологический вакуум, являющийся причиной расширения Вселенной, не удовлетворяет принципу эквивалентности.
По отношению к современному состоянию человечества Вселенная является высшим, более сложным. Как подчеркивал Циолковский: «Космос бесконечно значимее Земли».
Это не значит, что Вселенная – живая, или неким образом включает в себя высший разум. Но это означает, что Вселенная – нечто качественно иное, чем обычная физическая форма движения материи.

В-четвертых. Что более сложно: гранит, состоящий из нескольких минералов, или кварц? Анализ строения гранита – разборка его на механические части, задача простая. Анализ кварца – анализ его атомно-молекулярной структуры, задача сложная [16].
Автор упускает, что в граните – тоже атомы и молекулы, анализ гранита сложнее, чем анализ кварца. В то же время кварц в силу того, что это не просто атомы и молекулы, а именно кварц, обладает пьезоэлектрическими свойствами, которыми не обладает гранит. Однако важно, как ставит вопрос автор: это разные уровни сложности, сравнивать их некорректно.
То есть: мало того, что есть несравнимые сложности на уровне минералов, но сама сложность определяется еще и в отношении ставящихся практических задач.
Отсюда немедленно следует, что с этой точки зрения физическая форма движения материи не является более простой, нежели биологическая, т.к. физика отнюдь не более простая наука, чем биология. При этом, конечно, «логика» биологии существенно отлична от «логики» физики, биолог и физик обладают разным зрением, разным «верховым чутьем».
Хотя, разумеется, биологическое не редуцируется к физическому и уже в плане физического описания является неизмеримо более сложным, нежели физическое.

Таким образом, простое и сложное – относительные понятия. Глыба мрамора для инопланетянина более содержательна, чем глыба с отсечениями – статуя, для древоточца деревянная скульптура не сложнее необработанного дерева. Кусок линолеума прост, но искусствовед обнаружит массу рисунков, вполне профессиональных. Другой искусствовед найдет совершенно другие рисунки. Человек, не смыслящий в изобразительном искусстве, не увидит ничего, кроме бессмысленных разводов.

Сверх того: кто более сложен – один человек или другой человек? Ответ: вопрос некорректен, т.к. оба уникальны, неповторимы. Следовательно, их нельзя сравнивать. Хотя на самом деле понятно, что один человек сложен, другой – нет.

В-пятых, простое и сложное не только находятся в противоречивой взаимосвязи. Они рассматриваются не только в смысле Лейбница-Канта-Гегеля. Пара «простое-сложное» имеет, по крайней мере, два разных содержания. 1) Соната сложнее семи нот, но она к ним редуцируется (не смысле сложности Колмогорова). Если ограничить ее протяженность, то число всевозможных сонат – ограничивается числом нот и инструментов. Точно так же сложные шахматные позиции имеют простое – начальную позицию, число всех возможных партий ограничено. Для инопланетянина соната сравнима по сложности с музыкальной гаммой. 2) Человеческая рука сложнее лапы обезьяны и к ней не редуцируется, хотя развивается именно из лапы обезьяны.
Оба эти содержания пересекаются.

В-шестых. Если пересечь пару «простое - сложное»  с парой «часть – целое» (часть – проще целого, целое – сложнее части), получим: целое может быть ниже части.
«Все другие угнетенные классы общества должны осознать интерес рабочего класса как собственный». Т.е. рабочий класс – гегемон, он выше. Его фундаментальные интересы значимее «общечеловеческих». Интерес пары «фашист – антифашист» не определен, но интерес антифашиста – выше интереса «целого».
В национально-освободительных революциях цель части общества выше цели целого. Но не всегда: при развитом капитализме сепаратизм ставит перегородки между пролетариями. Т.е. в паре «часть – целое» материалистическая первичность категории зависит от обстоятельств, тогда как в паре «явление – сущность» (сущность является, а явление сущностно) категории не равноправны, первичной является сущность. Таким образом, пара «простое - сложное» не синонимична паре «высшее – низшее».

В-седьмых, выясняется, что понятия «высшее», «низшее», «простое», «сложное» - не только объективны, но субъективны, относительны, зависят от решаемых задач.
Простое и сложное не только находятся в противоречивой взаимосвязи. Они рассматриваются не только в смысле Лейбница-Канта-Гегеля. Пара «простое-сложное» имеет ДВА разных содержания.
В-восьмых: два атома, соединяясь, дают не удвоение, но новую сложность, причем ряд потенций, «имеющиеся» сложностей», у обоих атомов отсекается. Вся жизнь человека – это утраченные возможности.

Основание развития

Противоречие как источник развития отмечают в плане принципа дополнительности Бора, в котором отражен корпускулярно-волновой дуализм, его даже называют выражением «сути диалектики».
Сам Бор считал, что противоречие между противоположностями кажущееся и снимается именно принципом дополнительности.
Однако данный принцип, подчеркивая невозможность отображения микроскопического объекта в понятиях макроскопического опыта субъекта, отражает лишь внешнее проявление внутреннего противоречия субстанции и имеет по своей сути гносеологический характер.
Казалось бы, гносеологический аспект – отражение онтологического. Но корпускулярно-волновые свойства реализуются в мире, где нет приборов, они выступают, как актуальные. В то же время эти свойства существуют в самой субстанции как потенциальные, они являются имманентными свойствами самих микрообъектов, по выражению Гегеля, как «внутреннее беспокойство».
В собственно корпускулярно-волновом дуализме нет противоречия, т.к. не возникает новое. Есть лишь логическое противоречие – в рамках прежнего механистического понимания мира.
В советской философской традиции противоречие физической формы сводилось к отмеченному Энгельсом противопоставлению притяжения – отталкивания: «Основной формой всякого движения является приближение и удаление, сжатие и расширение – короче говоря, старая полярная противоположность притяжения и отталкивания» [17].
В современной литературе к этому добавлялось «противоречие» рождения и уничтожения частиц.

Причина развития – в противоречии бытия и небытия, внутри субстанции, в ее «внутреннем беспокойстве». Как это согласуется с тем, что новое качество возникает из количества?
Приращение количества – может быть только из той же субстанции.
Каждое приращение количества из чего-то есть возникновение нового качества этого чего-то - если речь идет о составной сложности.
Новое качество появляется вследствие количества изменений субстанции.
Т.е. усложнение идет двумя путями: изнутри субстанции и извне, сама субстанция либо деградирует, либо усложняется, во-вторых, в множестве элементов возникает новое системное качество.
Если в систему диалектики укладывается отношение «низшее – высшее», где высшим может быть часть целого, противоречивая связь понятий «сложное – простое», их переходы друг у друга то, как мы выяснили, не укладывается относительность понятий «сложное – простое».

Но если самоусложнение и самопревращение суть процессы отрицания отрицания и перехода количественных изменений в качественные, то удерживаются и круговорот, и регресс - но не стабильность, в то же время восхождение от низшего к высшему (в целом) остается телеологичным.
Если исходить из закона единства и борьбы противоположностей, Гегель указывает, что если в системе противоборствующие силы не способны удержать друг друга в единстве, система просто распадается, деградирует (что и видели в 1991 году в отношении СССР), и стабильность по-прежнему остается не включенной в систему диалектики. Между тем существование природы обеспечено исключительно стабильностью протона, электрона, в связанном состоянии нейтрона и водорода, которые неуничтожимы – делимость электрона – под вопросом, оценки времени распада протона на несколько порядков превосходят возраст Вселенной. Утверждения Энгельса, что «ничто не вечно кроме вечно изменяющейся, вечно движущейся материи», что есть «непрерывный процесс возникновения и уничтожения», неверны – по крайней мере, за время существования вселенной. Если нет экспериментального подтверждения не вечности всего – в частности, электрона, протона и т.д. – утверждение бездоказательно.
Если диалектика «на всем и во всем видит печать неизбежного падения» – значит, диалектика, не замечающая стабильности электрона, атома и т.п. – ущербна? Не лучше ли, учтя критику диалектики Вяккеревым, перейти к полилектике Библера?
Пока теория развития, базирующаяся на диалектике, не способна объяснить отсутствие постоянного развития бонобо к следующей ступени человекоподобных, отсутствие постоянного возникновения РНК, коацерватов и т.д.

С другой стороны, после распада СССР философы в законе о единстве и борьбе противоположностей  всё больше делают акцент на единстве, подразумевая вторичность революций и единство рабочего класса и буржуазии. В данном случае игнорируется или принижается факт возникновения нового. Но к стабильности, например, протона эта ошибка не имеет отношения.
Представим, что должно происходить с протоном по законам диалектики? Вследствие внутренней «революции» он должен либо распасться, либо его внутреннее противоречие должно быть снято путем возникновения чего-то нового, отбрасывающего прежний «уклад» протона.
Но это не всё. На следующем этапе вследствие закона отрицания отрицания должна возникнуть новая частица, сохранившая «все полезное» в протоне с одной стороны, и с новыми (проявленными) качествами с другой.
Но и это не всё. Для возникновения нового качества должно накопиться достаточно количественных изменений, чтобы количество перешло в качество. В случае протона такое количественное накопление просто невозможно. Распад же системы, ее старение связано с диссипацией, растратой энергии, с увеличением энтропии. Однако протон – квантовая система, нет ни диссипации, ни роста энтропии.  Именно поэтому временные рамки работы законов диалектики здесь существенно расширены, по оценкам, время жизни протона – 1031 сек.

Гегель также нашел островок стабильности, но выбрал его крайне неудачно, для Гегеля незыблемым, как Кёльнский собор, остается как раз то, что подлежит диалектическому разрушению – государство.

Покажем неверность физического подхода ко Вселенной, основанного на представлениях о локальных законах. Посчитает бесконечный ряд 1 – 1 + 1 – 1… = 0. Если сгруппировать 1 – (1 – 1 + 1…), то х = 1 – х, х = ;. Если сгруппировать 1 + (-1 +1) + (-1 +1)… = 1. Можно показать, что сумма этого бесконечного ряда может быть равна любому числу. То есть, к бесконечным рядам неприложимы закон коммутативности и понятие суммы, которые применяются к ограниченным рядам чисел. На неправомерность применения локальных понятий к бесконечным указывал еще Галилей.
Соответственно, возникает вопрос, можно ли применять ко Вселенной законы сохранения, коль скоро они не выполняются уже в ОТО?
Физики столкнулись с поразительным феноменом: со времени планковской Вселенной масса Вселенной увеличилась неизвестно откуда на 61 прядок.
Второй феномен – отрицательная плотность космологического вакуума означает его отрицательную массу, которая в 15 раз больше положительной массы всего вещества Вселенной, и эта отрицательная масса тоже взялось и продолжает браться ниоткуда с расширением Вселенной.
Тот факт, что постоянная Хаббла 9на самом деле) не меняется, означает, что ее плотность не меняется. Следовательно, положительная масса вещества продолжает расти, т.е. версия тепловой смерти Вселенной неверна.
Так или иначе, частные науки еще не в состоянии сформировать основание для той или иной философской трактовки принципа развития.

Литература

1. Ленин. Философские тетради. ПСС, Т. 29. С. 55)
2. Ленин. Философские тетради. 1947, стр. 239.
3. Энгельс Ф.  Соч., изд. 2, Т. 21, с. 275-276.
4. Энгельс Ф. Антидюринг, Маркс К. Энгельс Ф., Соч., 2.е изд. Т. 20. С. 12, 276, 287.
5. Энгельс Ф. Диалектика природы. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., Т. 20, С. 363.
6. Энгельс Ф. Диалектика природы, Соч., Т. 20. С. 362-363.
7. Энгельс, «Антидюринг», «Маркс К. Энгельс Ф., Соч. 2.е изд. Т. 20. С. 12, 276, 287.
8. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979, С. 408.
9. Аристотель. О небе. Соч., 1981, Т. 3. С. 271.
10. Кант И. Естественная история и теория неба.  Соч. М., 1963, Т. 1. С. 205.
11. Лейбниц Г. В. Письмо к Якобу Томазио. Соч. в 4 т., М.: Мысль. 1982. Т. 1, С. 85.
12. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. М., 1972Ю Т. 3. С. 64-66, 306, 307.
13. Morgan C. L. Emergent Evolution. William and Norgate. I., 1927, P. 5.
14. Новак И. Б. О моделировании сложных систем. С. 92-93.
15. Вернадский В. И.. Очерки геохимии. М. —Л Грозный—Новосибирск. 1934, С. 172.
16. Книгин А. Н. Учение о категориях. Томск, ТГУ, 2002, С. 37.
17. Энгельс Ф. Диалектика природы. Соч. Т. 20. С. 393.

О КАТЕГОРЯХ ОБЩЕГО, ОСОБЕННОГО И ЕДИНИЧНОГО

В античной философии под всеобщим понимали первоначало, которое отождествляли с сущностью вещей: у Гераклита – огонь, у Фалеса – вода, у Демокрита -атомы, у Платона – идеи
Для Аристотеля всеобщее – абстракция объекта, его сущность и цель, ради которой объект существует.
Аристотель указывает, что «…общее следует выводить через приведение сходных единичных случаев…» – («Топика», 108 b). Платон же сравнивал так понимаемый общий признак с парусиной, покрывающей нескольких людей («Парменид», 131 b–c).
Аристотель полагал, что единичное изучать невозможно, можно изучать только видовое. Каллий и Сократ – одно и то же для науки, врач лечит не Каллия и не Сократа, не конкретную болезнь, а то, что есть общее у этих болезней. И, казалось бы – действительно, наука изучает только повторяемые объекты и процессы. Именно потому она и может прогнозировать. 

Для философов Средневековья общее есть универсалии. В средне века сформировались две противоположные точки зрения: номинализм и «реализм». Согласно первому, реально существуют только единичные предметы; общее же представлено лишь в словах или понятиях, вид – фикция, фантазия, его «живьем» в мире нет.
 Противоположный взгляд: как раз эти фикции, идеи – существуют «живьем» в мире, общее — понятия, сущности, универсалии — столь же, а то и более реальны, чем единичные предметы.
Локк полагал, что всеобщее - это абстрактное выражение сходства явлений.
Кант различал абстрактное, выделенное разумом всеобщее как сходство предметов, и подлинное всеобщее, понимаемое, как внутренняя сущность, закон существования и изменения субстанций и явлений. То есть, для Канта всеобщее – это априорное.

Согласно общепринятой точке зрения, общее существует через единичное. Общее, подчеркивал Гегель, не «тощая» абстракция, но в неразрывной связи с многообразием единичных предметов, «воплощает в себе богатство особенного, индивидуального, отдельного» (Гегель, «Наука логики»).
Здесь есть связь между общим и единичным, но нет содержания единичного и общего.

По Гегелю общее, особенное и отдельное – стороны понятия: «§ 163. Понятие как таковое содержит в себе: 1) момент всеобщности, как свободное равенство с самим собой в его определённости, 2) момент особенности, определённости, в которой всеобщее остается незамутнённо, равным самому себе, и 3) момент единичности, как рефлексию-в-самое-себя определённостей всеобщности и особенности, отрицательное единство с собой, которое есть в-себе-и-для-себя-определённое и вместе с тем тождественное с собой, или всеобщее» («Энциклопедия философских наук в 3-х томах, Том 1, М., «Мысль», 1975 г., с. 345-349).

Но сами по себе философские категории суть предельно общие понятия. Единичное, особенное и общее выражают 1) существенные 2) объективные связи мира и характеризуют процесс его познания.
Что, по Гегелю, конкретно отражают данные предельные понятия?

Единичное конечно, познается в практике, особенное — это законы явлений. Без всеобщего нет ни чувственно-воспринимаемого единичного, ни особенного закона естествознания, но само всеобщее в опыте не дано. Высшим содержанием понятия всеобщего является единство мышления и бытия, природы и духа. Как и у Канта, подлинно всеобщее (идея) отлично от абстрактно, рассудочного всеобщего. Абстрактно всеобщее есть видимое тождество ряда явлений. Подлинное (конкретное) всеобщее есть закон существования и изменения бесконечного ряда единичных и особенных явлений, которое нельзя понимать как простое сходство и тождество ряда явлений друг другу. Конкретное всеобщее есть «душа единичного», это закон, управляющий превращением единичных явлений друг в друга. Всеобщее есть субстанция единичного.

Таким образом, у Гегеля перепутано особенное и конкретное всеобщее, не единичное есть субстанция всеобщего, а наоборот. Кроме того, сфера действия закона сужена до взаимных превращений. Подлинно всеобщее (материя) подменено идеей, материальное всеобщее порождается абсолютной идеей, абстрактное всеобщее оторвано от подлинно всеобщего.
Наконец, Гегель исходил из вполне материалистической установки, что идеи потому первичны, что вечны, в отличие от  разрушающихся вещей. (С. Отделенный ошибочно предполагает, что материализм имплицитно включен в схему Гегеля в целом.)

Критика советской философии

1) Утверждают, что единичное, особенное и общее не обладают способностью самостоятельного существования. Например, Шептулин пишет, что «самостоятельно существует только отдельное, отдельные предметы, явления, процессы, которые представляют из себя единство единичного и общего... Общее и единичное существуют лишь в виде сторон, моментов отдельного». (А. П. Шептулин Диалектика единичного, особенного и общего. - М., 1973. - С. 116).
Таким образом, целое оказывается несуществующим, единичное и общее вступают как мистические сущности, проникающие в отдельное, субстанция оказывается обязательно наделенной общим.

2) «Категории единичного, особенного и общего, - утверждает советский философ Спиркин, раскрываются путем нахождения тождества и различия в бытии. Тождество и различие - это отношение объекта к самому себе и к другим, характеризующее устойчивость и изменчивость, равенство и неравенство, сходство и несходство, одинаковость и неодинаковость, повторяемость и неповторимость, непрерывность и прерывность его свойств, связей, а также тенденций развития. Тождество и различие имеют свои градации. История развития общества - это различие стадий развития одной и той же формы бытия. Весь путь развития - это различные стадии развития сущего (Спиркин А. Г. Основы современной философии: Учебник для вузов. - Спб.: Издательство «Лань», 1998.С. 387).
Спиркин, ссылаясь на Лейбница, утверждает, что нет двух одинаковых предметов, нет двух одинаковых листочков на дереве, двух капель воды, не существует ни чистого тождества, ни чистого различия.
Спиркин абсолютизирует понятия тождества и различия в приложении к категориям общего, особенного и единичного. С одной стороны, различие есть и в полном тождестве, если создать человека, абсолютно одинакового с кем-либо, то убийство этого какого-либо не вызовет смерть его копии.

Во-вторых, в физике есть принцип абсолютного тождества элементарных, это физический закон, отклонения от него привели бы к разрушению мира.
Общее - это единство многообразия. Но у Спиркина единство может выступать в форме сходства или общности свойств, отношений предметов, объединяемых в определенный класс. Общие свойства и отношения вещей познаются на основе обобщения в понятии и обозначаются нарицательными именами: «человек», «растение», «закон». В каждом единичном заключается общее как его сущность (там же). Это, конечно, неверно. Во-первых, потому, что одно и то же единичное может быть частью разных единств, которые зачастую противостоят друг другу, т.е. по Спиркину может быть сколько угодно сущностей.
Есть представление, что общее – признак предмета, сходный с признаком по крайней мере ещё одного предмета данного класса; единичное – признак предмета, отличный от признаков всех предметов, входящих в данный класс. Всеобщим называют признак, сходный с признаками всех предметов класса; особенным – любой не всеобщий признак (Новая философская энциклопедия). Однако, например. «яблоко вообще» не содержится ни в одном конкретно яблоке.
К этому моменту, к пояснению Ильенкова, мы вернемся ниже.

3) «Единичное суть категория, выражающая относительную обособленность, дискретность, отграниченность друг от друга в пространстве и времени объектов, с присущими им специфическими особенностями, составляющими их неповторимую качественную и количеств определенность.
Единичное -- это объект во всей совокупности присущих ему свойств, отличающих его от всех других объектов и составляющих его индивидуальную, качественную и количественную определенность.
Отражаясь в нашем сознании в виде чувственного образа или понятия, единичное обозначается именем собственным (Толстой, Пушкин, Москва, Солнце, Земля и т.п.), или указательным местоимением (этот, тот и др.)… Как сходство признаков определенных вещей общее доступно непосредственному восприятию… Конкретной формой своего существования единичная вещь обязана той системе закономерно сложившихся связей, внутри которых она возникла и существует в своей качественной определенности. Над единичным властвует всеобщее, которое безжалостно «заставляет» последовательно гибнуть единичное как преходящее во имя сохранения общего как чего-то устойчивого. Вместе с тем единичное служит предпосылкой общего» (Введение в философию: Учебник для вузов. В 2 ч. Ч. 2. Под общ. Ред. И. Т. Фролова. М.: Политиздат, 1990. С. 123).
Разумеется, общее не доступно непосредственному восприятию: мы не ощущает «яблоко вообще» и даже единичное можем не ощущать, тот же электрон. С другой стороны, если в стаде 20 баранов, число 20 не властвует над баранами или над баранами из другого стада.

Критика российской философии

1) «Общее, особенное, единичное – категории, то есть - отражают различные объективные диалектические связи свойств объектов и явлений материального мира, а также этапы теоретического познания, которое начинается с восхождения от единичного чувственно-конкретного к абстрактному общему. Следующим этапом процесса познания является переход от общего к особенному и единичному и в то же время от абстрактного к конкретному» (Голубинцев В. О., Данцев А .А., Любченко В. С., Абстрагирование. Восхождение от абстрактного к конкретному. Философия для технических вузов. Ростов-на-Дону: Феникс, 2003. С. 440-443).
Это неверно. Гегель объясняет Голубинцеву и компани: «Мыслить абстрактно, заключает Гегель, слишком просто, неблагородно, потому как абстрактно могут мыслить все, как просвещенные, так и необразованные люди. Но если необразованный человек делает это повсеместно, то просвещенному человеку не стоит опускаться до подобного занятия в силу его внутренней пустоты». Базарная торговка, пишет Гегель, говоря «сволочь он», мыслит именно абстрактно («Кто мыслит абстрактно»). Потом что единичное, вырванное из всех связей, и есть абстрактное. Таким образом, процесс познания начинается именно с абстрактного единичного явления.

2) Можно также найти такие рассуждения: «Диалектика единичного и общего включена в методы научного познания. Магистральный путь познания заключается, как отмечал Энгельс, в том, что «мы в мыслях поднимаем единичное из единичности в особенность, а из этой последней во всеобщность…».
Этот путь научного обобщения прослеживается, например, на процессе открытия закона сохранения и превращения энергии. Конкретные, единичные наблюдения перехода одного вида энергии в другой (типа: трение вызывает теплоту) по мере их накопления дают знание особенного: любое механическое движение может быть преобразовано в тепловое. В процессе все новых обобщений такого рода получается наконец общий вывод: любой вид движения может переходить в любой другой вид движения. Каждый объект первоначально предстает перед человеком как некто единичное. В ходе познавательной деятельности обнаруживаются повторяющиеся признаки ряда объектов, что позволяет объединять их в классы — так единичное становится особенным. Признаки же, которые можно обнаружить у всех без исключения объектов, рассматриваются как всеобщее».
 
Над таким подходом смеется Ильенков: курочке 99 раз говорят цып-цып-цып и дают просо, в результате наблюдений единичных явлений у курочки складывается общее: цып-цып-цып означает просо. Но на сотый раз курочке отрубают голову, наглядно показывая, что курочке стоило бы иметь более тонко представление о путях научного обобщения («Искусство и коммунистический идеал»).
Во-вторых, такой вид движения, как сильное взаимодействие, НЕ переходит в электрослабое или гравитационное, гравитационное не переходит в электрослабое.

3) «… мир как единство (как целое) состоит из частей, а части - из элементов. Существование целого, частей и элементов взаимно обуславливается друг другом. Не бывает целого без частей, а частей без элементов. Их различие как моментов одной системы неотделимо от их единства. В структуре субъективного понятия целостность мира выражается определением всеобщее, различные части мира - определением особенное, а его элементы - определением единичное. Единство целого, частей и элементов преобразуется в структуре субъективного понятия в единство определений всеобщего, особенного и единичного… Всеобщее распадается в себе на свои особенные сферы, которые, в свою очередь, состоят из единичностей. Если мы возьмём в качестве примера такой целостной системы какое-либо отдельное общество людей, то со стороны своей целостности оно должно определяться как всеобщее. Отдельные сферы жизнедеятельности общества: земледелие, промышленность, здравоохранение, образование, культура, управление и другие - будут представлять собой его особенное. Ну а его многочисленные граждане будут выступать как единичное… общество людей… должно определяться как всеобщее. Отдельные сферы жизнедеятельности общества: земледелие, промышленность, здравоохранение, образование, культура, управление и др. будут представлять собой его особенное, граждане - как единичное. Напр.: Я, как единичный гражданин, работаю врачом. Следовательно, как врач, я соотношусь непосредственно со сферой здравоохранения, которая, в свою очередь, связывает меня с обществом, как всеобщим организмом, которому я принадлежу. Общество, как всеобщий по отношению к своим единичным гражданам организм, обуславливает наличие и функционирование своих особенных сфер. Особенные сферы обеспечивают существование всех граждан. В свою очередь, граждане, как единичные существования, обеспечивают своей деятельностью в соответствующих особенных сферах функционирование и развитие всего общества, как единого в себе всеобщего организма. При таком понимании сущность любой единичной вещи должна рассматриваться уже только в контексте той всеобщности, которой она принадлежит и с которой она соотносится через одну из его особенных сфер. В этом случае мышление должно строить познание единичных вещей, исходя уже из единства всех присущих им моментов понятия: единичного, особенного и всеобщего. Такой уровень мышления называется разумным мышлением, или просто – разумом… сущность любой единичной вещи должна рассматриваться уже только в контексте той всеобщности, которой она принадлежит и с которой она соотносится через одну из его особенных сфер... мышление должно строить познание единичных вещей, исходя уже из единства всех присущих им моментов понятия: единичного, особенного и всеобщего». (Труфанов С.Н., «Наука логики» Гегеля в доступном изложении, Самара, 1999 г., с. 79).

Здесь общее фактически отождествлено с целым, из чего получается нелепость: например, атом есть целое, но физика рассматривает электронный газ отдельно от атомов.
- Рассуждение «не бывает целого без частей» - линейное, не диалектичное. Оно подразумевают однообразное бесконечное деление элементарных частиц (дурная бесконечность). Однако электрон не имеет частей, он в механистическом понимании бесструктурен.
- Понятие целого не совпадает с категорией общего, а категория единичного – с понятием элементарности.
- Труфанов огульно ликвидирует противоречие между и общим и единичным, целым и отдельным.
В-пятых, у Труфанова особенное и единичное фактически уравниваются «в правах»: единичное обеспечивает существование особенного, а особенное – единичного.

4) Утверждают, что познание мира с точки зрения соотношения «единичное — общее» предполагает умение сравнивать предметы, выявлять их сходство и различие, однотипность и разнотипность, осознавать отдельный, единичный характер реальных предметов, классифицировать их.
Такое понимание роли категорий единичного и общего тождественно тривиальному, бессодержательному, тавтологичному принципу историзма: «рассматривать явления во взаимосвязи,
рассматривать всякое явление в его развитии: зарождении, становлении и отмирании. Историзм как способ осмысления прошлого, современности и вероятного будущего требует искать корни всех явлений в прошлом; понимать, что между эпохами существует преемственность, а каждую эпоху надо оценивать с точки зрения ее исторических особенностей и возможностей. Это принцип познания, рассматривающий вещи и явления как развивающиеся в соответствии с конкретными историческими условиями. Историзм акцентирует внимание на изменчивости явлений, элементов, структур материальной, духовной и социальной реальности».
Таким образом, т.н. «историзм» - крайне многозначное понятие, вбирающее в себя самые различные, а зачастую даже и взаимоисключающие трактовки истории.

На самом деле процесс познания связан именно с вычленением единичного из общего, с абстрагированием от общего. Например, Джордан Бруно совершенно справедливо рассматривал частное (форму), пространство и время, во взаимосвязи с общим – с материей (содержанием), он утверждал, что свойства пространства-времени зависят от распределения в нем вещества. Ньютон отделил, абстрагировал пространство-время от материи, представил его как абсолютное, что и позволило ему, Гуку, Галилею, Лагранжу, Декарту и др. создать классическую механику. И без этого шага невозможен был следующий шаг: обнаружение в общей теории относительности связи пространства-времени с распределением вещества.

5) О «мирном сосуществовании» единичного, особенного и общего. «В диалектическом материализме, - пишет Исмуков, - «абсолютизируется фаза противоречия в отношениях противоположностей. Но основное назначение диалектики заключается в том, чтобы снять противоречие сторон, их агрессивность, непримиримость мнений и привести мир, общество, человека к состоянию гармоничного, эволюционного, без катаклизмов, без кровавых революций, без раздвоения личности, развития… особенное не является результатом столкновения единичного и общего на перекрестном пути их взаимопереходов или доминирования одной из них над другой. Наоборот, именно в нем они приобретают себе состояние относительного покоя, именно их сжатое, сингулярное состояние не дает разрушаться отдельному. Более того, компоненты отдельного, которые являются носителями единичных и общих свойств и признаков, находя в особенном согласованность, максимальную упорядоченность, определяют вектор развития. С таких, на наш взгляд, позиций нужно подходить к проблеме национального в условиях вечного стремления наций к своей самостоятельности и сообществу. Сохранить отдельное, не отвергая в его же нуждах стороннее — таково природное, синергетическое назначение особенного» (Исмуков Н. А. Диалектика единичного, особенного и общего в системе некоторых универсалий философии. Вестник Российского университета кооперации, 2009).

Далее Исмуков желает показать себя глубоким философом и городит нелепый огород: «Особенное при нашей интерпретации заполняет то пространство, которое классическая диалектика оставляла незаполненным смыслом. Осваивая и преодолевая разрыв между единичным и общим в их постоянной противоречивости, особенное тем самым выступает совершенно новым измерением: оно есть межкатегориальное бытие, но перекинутое между единичным и общим на их же собственных опорах».

Далее Исмуков цитирует Ленина: «Единство, совпадение, тождество, равнодействие противоположностей условно, временно, преходяще, релятивно. Борьба взаимоисключающих противоположностей абсолютна, как абсолютно развитие, движение». (ПСС. Т. 21. С 317). С тем же успехом можно предположить обратное: борьба противоположностей относительна, а их единство абсолютно, поскольку каждое движение начинается с нарушения существующего равноденствия и кончается равнодействием, покоем. Данное отдельное существует в пространстве и времени лишь постольку, поскольку противоположности в нем сосуществуют. Абсолютная же борьба всего и вся привела бы мир к аморфному состоянию вечного начала возникновения и исчезновения с пропуском цикла установления целостного отдельного. Притом, можно ли дать предпочтение какой-либо фазе отношений противоположностей — фазе равнодействия, тождества или конфликта и его разрешения? Еще Г. Спенсер, а затем И.А. Богданов развитие рассматривали как движение, направленное на достижение равновесия различных сил, как переход от одного равновесия к другому, за что они были подвергнуты уничтожающей критике сторонниками перманентных деструкций».

В национальном вопросе Исмуков всего лишь повторяет Сталина: интернациональное есть синтез национального. Н в этом утверждении полностью отсутствует политическая конкретика. Конкретика состоит в том, что буржуазное право на самоопределение прогрессивно лишь на начальной стадии развития капитализма, далее оно становится тормозом развития. С другой стороны, сепаратизм Приднестровья, Абхазии, Южной Осетии и Донбасса прогрессивен, поскольку направлен на сохранение населения от истребления.
Исмуков забыл, что источник развития – именно противоречие субстанции с самой собой, ее «внутреннее беспокойство», как говорил Гегель. В целом Исмуков путает дар божий с яичницей.
Казалось бы, Исмуков прав: например, протон есть особенное, состоящее из кварков и глюонов, он будто бы не подвержен противоречию и распаду, что дает жизнь всеобщему - атому. Но это «линейное» мышление: кто сказал, что снятие противоречия должно вести именно к распаду, а не к синтезу? Во-вторых, разве накопление протонов в ядре не есть нелинейный процесс развертывания потенциальных свойств протона? Время жизнь протона оценивают в 1031 сек, на много порядков больше возраста Вселенной. Протон должен распадаться на позитрон и нестабильные электронейтральные пионы, которые превращающиеся в фотоны. Система переходит в состояние с более низкой энергией. Однако эту реакцию запрещает закон сохранения барионного заряда
Распад таких частиц, как электрон, запрещает закон сохранения лептонного заряда, однако нет даже оценок времени распада электрона, он считается вечным. Можно ли говорить, что протон и электрон – почти вечные островки стабильности или нельзя – неизвестно. Но можно утверждать, что диалектика – это еще не весь мир. Недочеты диалектики отмечали Кьеркегор, в наши дни – Вяккерев, Батищев, Библер и др. Суть же в том, что протон нельзя рассматривать изолированно, он находится во взаимодействии с вакуумом. Например, взаимодействие возбужденного атома с вакуумом приводит к переходу электрона с возбужденной орбиты на стационарную.
Но главное в другом: философия Исмукова – проституирующая, он ничего не доказывает, он декларирует, утверждает. Его намерение – представить дело так, что марксистское положение об истории как борьбе классов неверно, что революции – что-то неважное, а главное – мирное существование субстанции, в том числе сосуществование антагонистических классов в обществе. Напомню, что идеального классового мира (единства нации) удалось достичь только Гитлеру.

Критика марксизма

В рамках марксизма всеобщее (общее) - сходное, отвлеченное от единичных и особенных явлений свойство, признак, на основании которого предметы и явления объединяются в тот или иной класс, вид или род (т. н. абстрактно-всеобщее). Во-вторых, это единство в многообразии, это закон, связующий многообразие явлений в систему (т. н. конкретно-всеобщее). Общее не существует само по себе, в «чистом» виде. Оно неразрывно связано с единичным, отдельным, существует в нем и через него.

Особенное - единство единичного и всеобщего; предмет, взятый в своей конкретной целостности как определенное всеобщее и как не исключенное из взаимосвязи мира единичное.
Абстрактное (рассудочное) всеобщее есть отражение реально всеобщего, объективного единства многообразных явлений природы и общества, в сознании человека. Объективно всеобщее отражается в мышлении в форме системы понятий и определений.
 
В марксизме категории единичного, особенного и всеобщего рассматриваются как средство отражения объективных связей в материальном мире. Но каких именно, чем они отличаются от прочих категорий?
Энгельс писал: «… мы в мыслях поднимаем единичное из единичности в особенность, а из этой последней во всеобщность…» Ленин определяет категории общего и единичного следующим образом: «… отдельное не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему. Общее существует лишь в отдельном через отельное. Всякое отдельное есть так или иначе общее. Всякое общее есть частичка или сторона или сущность отдельного. Всякое общее лишь приблизительно охватывает все отдельные предметы.  Всякое отдельное неполно входит в общее».
Но и здесь – о соотношении категорий, но не об их содержании.

С одной стороны, единичное - признак, на основании которого предметы и явления объединяются в тот или иной класс, вид или род (абстрактно-всеобщее); единство в многообразии, закон, связующий многообразие явлений в систему (конкретно-всеобщее); особенное — единство единичного и всеобщего, предмет, взятый в своей конкретной целостности как определенно всеобщее и как не исключенное из взаимосвязи мира единичное.
С другой стороны, единичное, особенное и всеобщее выражают соотношение между многообразием предметов и явлений и универсальностью управляющих ими законов.

Категорию общего нужно отличать от понятия целого. Например, стая как целое существует реально, причем вид – не собрание чего-то одинакового, эти одинаковые и одновременно разные особи соединены друг с другом причинными связями. К сожалению, и в советской философии, и, тем более, в буржуазной философии властвовал примат общего над частным – в смысле подчинения либо личности обществу (в лице КПСС), либо в смысле подчинения стран Соединенным Штатам под видом подчинения идеям демократии, общечеловеческих ценностей и т.д.

С другой стороны, невозможно сказать, что организм человека существует через его руку или ухо. Можно много чего от человека отрезать, а он всё равно будет существовать как общее.
В то же время ни рука, ни ухо, ни нога, ни сердце не есть человек.
Во-вторых, связь между единичными субстанциями в общем представляется некой мистической связью. Если законы, представленные общим, управляют субстанциями, что остается самой субстанции, ее внутренней природе? Стоит привести высказывание Спинозы, которое является одним из основных утверждений материализма: субстанция есть причина самоё себя.
Однако в марксизме, как и в системе Гегеля, субстанция оказывается подчиненной всеобщему, закон не вытекает из нее самой, а навязывается чем-то внешним, заранее, до того, существующим. Нужно ли объяснять, что это не материализм, а религия?
Между тем уже Гегель указывал: особенное есть «различенность или определенность, но оно таково в том смысле, что оно всеобще внутри себя и есть как единичное», — пишет Гегель. «Особенное есть само всеобщее, но оно есть его различие или его соотношение с некоторым другим, его свечением вовне» (Т. 10. С. 270).

Разумеется, практический марксизм опровергает марксистскую теорию. В практическом марксизме общее целое (общество) управляется классом буржуазии, но не буржуазия определяет суть этого способа производства, а приносящий прибыль рабочий класс. Способ производства – это способ соединения рабочей силы со средствами производства (через, посредника. буржуазию). В таком особенном, как класс трудящихся, тоже главенствует «единичное» - рабочий класс. Маркс подчеркивает: «Все угнетенные слои общества должны осознать интерес рабочего класса как собственный». Действительно, рабочий класс является гегемоном потому, что это единственный социальный слой, который заинтересован в собственном уничтожении, в уничтожении обезличивающего труда. То есть – в коммунизме. Интеллигенция – нет, ей незачем уничтожать свой труд.
То есть, не только особенное есть всеобщее, не только всеобщее «внутри себя» есть единичное, но и единичное внутри себя, потенциально -  есть всеобщее. Это не статичная связь, а исторический процесс. Уже единичное является прообразом общего, предопределяет его. Диктатура рабочего класса предопределяет целостность общества как общее.
Но может ли проявиться потенциальное без внешнего, тем более, если это внешнее связано с единичным воедино противоречием? Ясно, что первично единичное, но синтез означает, что рабочий класс берет на себя функции буржуазии. Как говорил Ленин, диктатура пролетариата – не только и не столько насилие, сколько способность рабочего класса взять всю экономику страны в свои руки.

Анализ

Категория единичного как предельное понятие характеризует НЕ отдельный предмет, явление, процесс, отличающийся по своим пространственным, временным и другим свойствам от иных, в том числе подобных ему, предметов, явлений, процессов. А определенную сторону отдельных предметов и т.д., категории единичного и отдельного не тождественны.
Общее — НЕ объективно существующее сходство характеристик единичных предметов, их однотипность в некоторых отношениях, принадлежность к одной и той же группе явлений или единой системе связей. Общее – это определенная сторона целого, характеризующая связность в общем случае несходных характеристик. Наоборот, например, очередь, состоящая из людей с одинаковыми интересами (покупка дефицита), являются не целостностью, а разобщенным множеством. И разъединяет людей именно одинаковый интерес.

В этой связи любопытное замечание можно найти у Г. Д. Левина: «Существуют общие понятия, обладающие чётко фиксированным объёмом, но не содержащие информации о признаке, присущем всем элементам этого объёма и только им. Мы не знаем общего для всех элементов объёма таких понятий признака не в силу исторической ограниченности наших знаний, а потому, что их «действительно нет» (Ильенков Э. В. Диалектическая логика, М., 1974. С. 253). Предметы объединены в объёмы таких понятий не отношениями сходства, а генетическими связями, такие понятия можно назвать генетическими. В отличие от классического общего понятия, которое задает класс предметов, составляющих его объём, путём указания на классообразующий признак, генетическое понятие указывает способ выведения элементов своего объёма из одного, исходного элемента. Сам класс при этом рассматривается как род, исходный элемент – как «предок – основатель рода» (Ильенков). Таково, например, понятие «число». «Предком – основателем рода» чисел является целое положительное число, а генетическими процедурами, порождающими все другие числа и род чисел в целом, – алгебраические (точнее, арифметические, Б. И.) процедуры. При этом генетическое общее понятие выполняет функцию, недоступную «классическому»: позволяет выводить менее общее знание из более общего, например из формулы, описывающей коническое сечение, – формулы эллипса, гиперболы или параболы» (7.8.2023)

1) «Итак, - пишет Аристотель в своей «Метафизике», - ясно, что во всяком роде [вещей] единое представляет какую-то определенную природу и что ни для одной вещи само это единое не оказывается ее природой» (Цит. по: Маркс К. Энгельс Ф., Соч., Т.  20, С. 505).
Утверждают, что в данном высказывании отражено диалектическое единство общего и особенного, однако оно и привело Аристотеля к путанице, которую отметил Ленин: «… путается человек именно в диалектике общего и отдельного…» (ПСС, изд. 5, Т. 29, С. 327).

Утверждается, что путаница начинается с того, что гилеморфизм Аристотеля, устанавливающий коррелятивность, неразрывность материи и формы, понимаемая как качественная определенность данного вида или рода материи, влечет за собой радикальное противоположение формы и материи. (Б. Э. Быховский. Сигер Брабантский. М.: Мысль, 1979, С. 17).

- Сложно себе представить, чтобы в данном контексте у материи были виды или роды – ведь по Аристотелю у нее нет признаков.
- Чем плох гилеморфизм в изложенной трактовке? Почему бы в данной трактовке не представить зависимость формы от материального содержания? Быховский искажает суть гилеморфизма, которая состоит в том, что существование мыслится как результат воздействия активной формы на пассивный субстрат. (Таким образом, Бернштейн, Сталин и пр. являются идеалистами в смысле гилеморфизма, они полагают, что главное отношение между классом и партией есть привнесение просвещенной активной партийной формы в косную, инертную, темную материю рабочего класса.)
- Отчего бы форме не быть противоположной материи? Ленин прямо выводит определение материи из ее радикальной противоположности идеальному. Причем указывает, что Аристотель хоть и придерживается гилеморфизма, но форму понимает именно как противоположное материи как раз в материалистическом понимании:
- Наконец, совершенно неясно, как связан гилеморфизм и непонимание отношения «общее – отдельное». Что, форма – частный случай материи?
Наконец, как быть с тем, что и форма – содержательна (Гегель). Хуже – она относительно самостоятельна. Вполне вероятно, что именно эту содержательность и самостоятельность мы наблюдаем в расширяющейся Вселенной, когда массы слабо влияют на кривизну 4-пространства, за исключением черных дыр. До такой степени мало, что пространство Минковского и даже трехмерное пространство выглядит по-ньютоновски абсолютным, независимым от материи, не имеющим материю своим источником.
Стандартное разъяснение, что общее существует через отдельное (между прочим, идеалистическое, ибо пантеистическое), не дает ничего ни уму, ни сердцу.

2) Что общего у 20 баранов? То, что они бараны. Устроены одинаково. Но все бараны отличаются друг от друга. Если же мы примем, что сложение до 20-ти – ложный ход мыслей, то математика и вообще наука станут невозможными.
3) Что общего между 20 баранами? Число 20. Но этого общего нет ни в одном баране.
3.1) Это живые, это мясо с шерстью, это парнокопытные, это бывшие мхи и будущие обезьяны и т.д.
Т.е. общее может не связывать баранов, может не связывать и может связывать через функцию.
4) Что общего у гвоздя и микроавтобуса? Содержат железо. Но кровь тоже содержит железо.
5) Хорошо, это продукты труда. Но стол тоже продукт труда.
6) И вообще – кого интересует прошлое – а вот в данный момент?
7) В данный момент – его функция, это уже другой сорт определений. При этом:
вычленяется следующее: наличие общего зависит ОТ КОНКРЕТНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЗАДАЧИ.
8) Ее содержание субъективно с одной стороны с другой – общественно необходимо.
9) Что общего у стола и зеркала? Овальной формы. А если один овал движется со скоростью, сравнимой со скоростью света, то это деформированный овал – с точки зрения другого овала. Всё зависит от наблюдателя.
Является ли наблюдатель необходимым для наличия общего?
- В случае овала – да. - А в случае низких скоростей – нет.
- Общее существует в мире и без наблюдателя.
10) Между овальной голубикой и бараном больше общего, чем между овальной голубикой и овальным зеркалом. Мало того, что они состоят из органики, они еще и живые организмы.
То есть: есть существенные общие признаки, есть несущественные.
Существенные – для кого-чего? Хорошо, пусть – в данном конкретном процессе. Хотя и здесь – область присутствия наблюдателя-практика.
Вообще «в науке нет ничего, кроме ее практического применения» (Маркс). Особенно в той науке, согласно которой Млечный путь и туманность Андромеды столкнутся. Единственное ее применение – бежать как можно быстрее и как можно скорее туда, где по науке безопасно и можно выжить.
11) Общее содержится в потенции и актуализируется, напр., фермионный газ, свойства которого не проявлены в отдельном фермионе. Элементарный пример – идеальный газ с температурой: для 2, 3. 5 молекул невозможно ввести температуру, нет понятия равновесия (на чем и основаны нанотехнологии).
12) Еще о типах отношения «общее – отдельное».
- вид существует через своих представителей.
13) Общее у медного пятака и микроавтобуса? Металл.
Но есть еще более общее, что объединяет барана, пятак, микроавтобус, стол, зеркало – они все состоят из атомов. Далее – из элементарных частиц.

Далее: единство мира – в его материальности. Но материя, справедливо отмечает Аристотель, то общее, которые не имеет ни одного признака. «Под материей я разумею то, что само по себе не обозначается ни как определенное по существу, ни как определенное по количеству, ни как обладающее каким-либо из других свойств, которыми бывает определено сущее.» (Метафизика. М.-Л.: 1934, С.115)
В то же время материалистическое объяснение первичности формы, приписываемое комментаторами Аристотелю, неудовлетворительно. По их мнению, Аристотель утверждал, что форма активна, материя пассивна потому, что не существует материи без формы. Ведь это утверждение равносильно обратному: не существует формы без материи.
Можно было бы утверждать, что у материи есть атрибуты: например, протяженность. Но даже она не является обязательным атрибутом: существуют частица, которые не находятся ни в одной точке пространства. Электрон имеет комптоновскую длину волны, однако его нельзя представить протяженным: если бы он имел размер, то вследствие наличия спина («вращения») скорость на его поверхности превышала скорость света. Т.к. электрон – точечная НЕ ПРОТЯЖЕННАЯ  частица).
Правда, такой атрибут, как движение, по-видимому, неискореним: флуктуации вакуума, возможно, какие-то процессы внутри черных дыр и пр.

Во-вторых, в чем тогда практическое применение понимания такого единства мира? – В общенаучной практике, в целом – в общественной практике. Например, в поиске причин без привлечения сверхъестественного. Хотя именно в этом моменте идеалисты пытаются взять реванш. Так появляются  торсионные поля, которые никто не обнаружил, информация, передаваемая без носителя и т.д.

Отметим, что Ленин, повторяя Гольбаха, определил материю не через атрибуты (дурная бесконечность), а через диалектическое противоположение. Но.
То конкретно всеобщее, т.е. включившее в себя особенное, которое является существенным для конкретного процесса, зависит от самого процесса. Вопрос: какой процесс считать существенным?
Понятно, что процесс не только актуален, но раскрывается, причем не обязательно применимо к наличной общественной практике.
С другой стороны, невозможно понять существенность  космологических процессов вне общественно исторической практики, которой пока еще далеко даже до уровней, едва выходящих за пределы Солнечной системы (за исключением утилитарно-земного применения высокой ритмичности вращения пульсаров в метрологии, квазаров – в мобильной связи и т.п.).

Выводы

1. Категории общего и отдельного для разных систем различаются качественно.
2. Диалектические пары «общее – отдельное» и «абстрактное – конкретное» пересекаются, но сущностно различны.
3. В любом объекте соединены и единичное — как неповторимая индивидуальность, и общее — как управляющий им закон. Соединение общего и единичного — и есть особенное.
По Марксу личность есть конкретная совокупность общественных отношений. Здесь личность «обезличена», у нее нет ничего, кроме слова «конкретная». Кроме того, личность полностью «вытекает» из общественного, абсолютно им предопределена. Согласно буржуазным философским течениям, наоборот, личность подавляется обществом и противостоит ему. Буржуазная философия отбрасывает тот факт, что личность человека возникла исключительно как новое системное качество такой стаи, как общество, в процессе совместного труда и «усреднения» мышления путем образования в этом труде языка. Буржуазная философия игнорирует тот факт, что мышление человека формируется содержанием его труда и таким материальным фактором. Как средства манипулирования массовым сознанием. При этом буржуазна философия сама участвует в этом манипулировании. Марксизм же оставляет за рамками анализа тот факт, что сущность человека – именно в его уникальности, в отличии от всех других представителей общества.
Таким образом, существует некий закон, который преобразует принцип тождественности элементарных частиц в небольшое различение атомных систем, в большее различение в животном мире, а отсюда в уникальность личности человека. То есть, в восходящем ряду особенностей есть некий качественный переход, который. возможно, имеет онтологические значение.
С другой стороны, приведенная формулировка проблемы – достаточно академична, то есть, неактуальна.
Актуальным же является проблема подчинения личности общему в процессе обезличивающего труда рабочих, в содержании которого доминирует абстрактное содержание. Вследствие этого личность (по Марксу) является абстрактным единичным, которое полностью определяется общим. Изменение содержания труда рабочих после взятия политической власти, которое ведет к исчезновению старого общественного разделения труда, дробящего обществ на классы, и есть актуальная задача левых партий.


КАТЕГОРИИ КОНЕЧНОГО И БЕСКОНЕЧНОГО

Может ли человек быть точен в определении чужого существования, неточно представляя себе  даже свое собственное?
Андрей Битов, «Птицы или новые сведения о человеке»

Бесконечность есть формально-логическое отрицание конечности, А и не-А, но из этого мало что можно почерпнуть.
В то же время конечное и бесконечное существуют в единстве друг с другом, как моменты количества.
Всякое конечное внутри себя бесконечно, нечто только тогда конечно, когда оно выходит за пределы самого себя, т. е. когда оно или сравнивается, или реально взаимодействует с чем-либо другим, или переходит в другое.
Конечное в пространственном смысле - ограниченное чем-то другим, с другой стороны - ограничено внутри себя. Конечное во временном аспекте — как преходящее, ограниченное иным, с другой стороны – внутренне ограничено во времени.
Из этих дефиниций тоже невозможно уловить, в чем именно единство конечного и бесконечного.

Древний мир

В «Ведах» в части «Вишну – Пурана» говорится, что Вселенная бесконечна, но тут же указывается ее конечный размер: «очень большое число районов», 14 штук, каждый «очень велик» - 10 млн йоджан или 160 млн км, итого более 2 млрд. км, т.е. на 14 порядков меньше радиуса наблюдаемой Вселенной. Кроме того, Вселенная бесконечна и во времени [1].
В джайнизме оцениваются меры времени и длины, радджу и др. Соответственно, имеются и ппытки оценить размер Вселенной. Однако в целом в джайнизме Вселенная бесконечна – в смысле чего-то очень, очень большого.
 
Ученик Фалеса Анаксимандр представил бесконечное в своём учении о существовании «апейрона» (беспредельного). Анаксимандр и Лао Цзы определяли бесконечное как полную противоположность конечному, как отсутствие каких-либо границ.
У Лао Цзы бесконечное – это дао, оно «туманно, неясно», точнее – ясно, а именно: «форма без формы». «образ без существа» [2]. Т.е. дао лишено всех признаков конечного, между конечным и бесконечным – стена. В то же время дао лежит в основе всего, т.е. первично по отношению к конечному. В такой трактовке – а это идеалистическая трактовка – невозможно дать положительного определения бесконечного.
Анаксимандр понимает ограниченность милетской школы: вода, земля, огонь, воздух – лишь проявления единого основания, «архэ», т.е. материи. Архэ, апейрон, не может меть границ, оно беспредельно. Первоначало, как и у Лао Цзы, есть основание источник всего, но оно не оторвано от конечного, а вобрало в себя все его признаки. То есть, бесконечно – не само основание, а лишь его качество.

У Анаксагора бесконечным является число «подобночастных» гомеомерий, неразрушимых элементов мироздания, причем сами гомеомерии при своей неразрушимости делимы опять же бесконечно.
Каждая гомеомерия содержит в себе все элементы, из которых построены все вещи. Т.е. они разные, но содержат всё, то есть, одинаковое. Как же они при этом могут быть разными? Как химические элементы. Таким образом, представление о химических элементах возникает чисто логически, и автор этого представления – Анаксагор.

В гомеомериях имеется бесконечное число качеств и бесконечное число частей. Т.е. материя бесконечно делима, т.е. каждая ее малая частичка – бесконечно сложна.
«Каждая вещь и бесконечно мала, и бесконечно велика. Каждая гомеомерия, подобно целому, заключает в себе всё существующее, и сущее не просто бесконечно, но бесконечно бесконечно» [3]. 
Таким образом, гомеомерии – те же атомы, которые бесконечно сложны, и из которых состоят все вещи. Они неразрушимы – но делимы до бесконечности, т.е. в них можно вычленить составные части.
Остается только удивляться, как мог знать Анаксагор, что атомы состоят из одних и тех же частиц, из протонов, нейтронов и электронов?

Эмпедокл считал число гомеомерий конечным, Демокрит отрицал их бесконечную делимость.

По Анаксагору в любой частице бесконечность заключена актуально. Т.е. бесконечность – что-то статичное, неизменное. Очевидно, что это есть абстрактное отражение момента всеобщности, всеобъемлемости, присущее реальной бесконечности, это попытка выразить абсолютное путем сведения его к устойчивой неизменной сущности.
Ленин повторил Анаксагора: электрон так же неисчерпаем, как и атом. То есть, Ленин обошел вниманием понятие реальной бесконечности.

Анаксагор первый ввел понятие актуальной бесконечности. Именно поэтому он предвосхитил современное математическое учение о бесконечно малых и о бесконечных множествах, в которых часть может быть не только конечной, но и бесконечной: пример - натуральный ряд чисел, его часть - ряд чётных чисел, который тоже бесконечен.
Математика оперирует бесконечным как конечным, бесконечные множества сравниваются мощностями.

Пифагорейцы рассматривали бесконечное (беспредельное) как неопределенное, неупорядоченное, иррациональное, как антитезу бытия. Числу как символу определенности, завершенности, совершенства они противопоставляли "беспредельное". Пифагорейцы представляли мир в виде шара, окруженного со всех сторон «беспредельным". "Беспредельное" пифагорейцев, в отличие от апейрона Анаксимандра, не является первоначалом, оно противопоставлено вещам и явлениям мира как совершенно от них отличное и не связанное с ними. Поздние пифагорейцы понимали под беспредельным просто пустоту, отсутствие всякого бытия, небытие. Т.е. к конечному пифагорейцы относили всё положительное, к беспредельному всё отрицательное. Противопоставление предела и беспредельного в социально-нравственном плане ассоциировалось с противоположностью закона и беззакония. Пифагореец Филолай говорил: «Ложь и зависть присущи природе беспредельного, бессмысленного и неразумного».
Несмотря на явно искусственные построения, представители школы Пифагора, следуя Анаксагору, открыли несоизмеримые величины, которые не могут быть представлены рациональными числами - иррациональные числа. Диагональ квадрата несоизмерима с его стороной, отношение их длин не может быть представлено рациональным числом. Расширение арифметики до включения иррациональных чисел осуществил Евдокс Книдский.

Эпикур пытался выразить категорию бесконечного путем сопоставления терминов: «… неделимые и полные тела (атомы), из которых образуются соединения и в которые они разрешаются, имеют необъятное число форм, ибо невозможно, чтобы такое множество различий в сложных предметах могло образоваться из одних и тех же ограниченных по числу форм. И в каждой подобной форме атомы безграничны по числу, а различие форм в них не совсем безгранично, но только необъятно» [4].
Интересно, какая разница между бесконечным и необъятным?
Поразительно другое: откуда Эпикур мог знать, что число сочетаний атомов бесконечно? Ведь вокруг него очень большое, но конечное число форм. И что еще более поразительно: откуда он, как и Эмпедокл, мог знать, что число видов атомов очень больше, но не бесконечное?

Сегодня многие советские ученые, перестроившись, всерьез считают, что древние философы, не пережившие века общественной практики и не имеющие под руками теоретико-экспериментального инструментария, могли узнавать о мире путем озарения (трансцедентальной апперцепции». Так, А. А. Гриб полагает, что древние джайны путем медитации узнавали размеры атомных структур. Всего на пару порядков промахнулись. Д. Д. Иваненко откопал в «Тимее» Платона упоминание о кварках и т.п. Но если все эти поиски перестроившихся не имеют отношение к истине, то мысли Эпикура, Анаксагора, Эмпедокла, без сомнения, возникли не из политического холуйства.

Платон и Аристотель следовали пифагорейцам, исследование проблемы бесконечного Аристотеля – в его «Физике» [5].
 Согласно Платону «сросшееся во единое» предел (конечное) и беспредельность (бесконечное) являются началами, заключёнными в «вечно сущем».
Платон предлагал разграничить: «что есть вечное, не имеющее возникновения бытие, и что есть вечно возникающее, но никогда не сущее. То, что постигается с помощью размышления и рассуждения… есть вечное тождественное бытие, а то, что подвластно мнению и неразумному ощущению, возникает и гибнет, но никогда не существует на самом деле… Однако возникающее должно иметь какую-то причину для своего возникновения… если демиург любой вещи взирает на неизменно сущее и берет его в качестве первообраза при создании вещи, всё необходимо выйдет прекрасным. Если же он взирает на нечто возникающее и пользуется им как первообразом, произведение его выйдет дурным… Первообраз есть то, что пребывает целую вечность… Космос прекрасен, следовательно, его демиург взирал на вечное» («Тимей») и т.д.
Т.е. в философии Платона перемешаны субъективно идеалистическая точка зрения на бесконечность, точка зрения Святого Августина время и нелепица о божественном акте творения.

Зенон из Элей выдвинул ряд апорий против представления о множестве вещей, он пытался защитить и лучше обосновать точку зрения своего учителя Парменида, утверждавшего, что бытие едино, неподвижно и неизменно. Основным аргументом против множественности вещей у Зенона является необходимость (в случае признания этой множественности) одновременного признания вещей бесконечно малыми (так как их можно было бы делить до бесконечности) и бесконечно большими (так как не было бы конца для накопления всё новых и новых частей). В апориях против бесконечного (против множественности вещей), как и в апориях против движения, Зенон обнаружил действительную противоречивость этих понятий и на этом основании отверг их.

Аристотель выделил две формы бесконечности - потенциальную и актуальную. Под первой он понимал неостановимый процесс роста, а под второй - реально существующую величину, не имеющую конечной меры.
Законы формальное логики запрещают противоречию быть характеристикой адекватного миру мышления, потому   ее создатель Аристотель не признавал актуальную бесконечность, поскольку её понятие противоречиво.

Средние века

Аверроэс полагал бесконечным время, причем не только «вперед», но и «назад», т.к. мир с его точки зрения не сотворим. В плане пространства Аверроэс полагал бесконечную множественность населенных миров.

Николай Кузанский сформулировал учение о совпадении абсолютного максимума и абсолютного минимума: бесконечное, абсолютный максимум, становится «адекватной мерой» всех конечных вещей. В бесконечности сливаются противоположности: диаметр   окружности, являющийся отрезком прямой (как и вписанный в круг треугольник), сливается с самой окружностью, если сделать её бесконечно большой.
В спекулятивной теологии Кузанского бог служит также основанием представлений о бесконечности Вселенной. Бог является основанием всего: то, что содержится в боге «в свёрнутом виде», мир «разворачивает» в пространстве и времени. Пространственная протяжённость мира и время его существования не могут быть конечными, потому что они «выражают» бесконечность бога. Хотя мир не является бесконечным в том же смысле, как и бог, — мир не есть всё, что может быть, - тем не менее, его привативная бесконечность (не infinitum, a Indeterminatum) включает в себя бесконечность пространства и времени.
Бог - абсолютный максимум, бесконечное, он везде. Однако мир, созданный им - конечен, ибо имеет начало и обретет свой конец. Бог и мир совпадают в том смысле, что бог является сущностью мира, он пронизывает собой все. Как бесконечный бог может быть сущностью конечного мира? Из этих пустых измышлений Кузанский делает не связанный с ними верный вывод: центра Вселенной не существует.

Конкретику в умозрительные спекуляции внесли Джордано Бруно своим тезисом о бесконечном числе населенных миров во Вселенной и опровержение Коперником геоцентрической системы.

Рене Декарт также поддерживал идею беспредельности мира: «… недопустимо рассуждать о бесконечном, но следует просто считать беспредельными вещи, у которых мы не усматриваем никаких границ, - такова протяжённость мира, делимость частей материи, число звёзд и так далее» [6]. Кроме того, по Декарту, бесконечна человеческая воля, являющаяся существенным признаком образа божьего в человеческом существе. Именно несоответствие конечности человеческого разума и бесконечности воли служит, по Декарту, причиной ложных суждений.

Пантеиста Бенедикта Спинозу христианские богословы упрекали в атеизме и иррелигиозности, и противоположного мнения держались его приверженцы.
Спиноза понимал бесконечность следующим образом: материя есть причина самоё себя. Атрибуты материи, протяженность и длительность – безусловны, абсолютны. Время же, число
и мера являются только конечными, или потенциально бесконечными средствами воображения.

В анализе проблемы бесконечного Спиноза предвосхищает подходы к бесконечному у создателя теории множеств Георга Кантора.

Эра капитализма

Один из столпов раннего английского материализма Джон Локк полагал, что идея бесконечного возникает у человека исключительно из-за способности без конца повторять какое-нибудь количество, а крайние границы пространства недоступны пониманию; познаваемо только конечное.

Г. В. Лейбниц критиковал такой взгляд следующим образом: идея бесконечного имеет божественную природу и внутренним образом постигается человеческой душой. Если природа бесконечного божественна, то актуальная бесконечность реально существует. Актуально бесконечно число количество субстанций, монад, в универсуме (подобно гомеомериям). Каждая часть материи представляет собой также актуально бесконечную совокупность монад. Устойчивость агрегатов этих монад связана с особыми принципами их подчинения и с законом предустановленной гармонии. В свою очередь каждая монада представляет в своих восприятиях весь бесконечный универсум, бесконечный как в пространстве, так и во времени, причем все эти монады являются живыми [7].
С одной стороны, Лейбниц признает, что математике нельзя оперировать с понятием актуальной бесконечности. «Не существует бесконечного числа, или бесконечной линии, или какого-нибудь другого бесконечного количества, если брать их как настоящие целые… Истинная бесконечность… заключается лишь в абсолютном, которое предшествует всякому соединению и не образовано путем прибавления частей». Т.е. бесконечно большая величина актуально существовать не может. То же – в отношении актуально существующей бесконечно малой величины Лейбниц пишет: «Мы заблуждаемся, пытаясь вообразить себе абсолютное пространство, которое было бы бесконечным целым, составленным из частей. Ничего подобного не существует. Такое понятие внутренне противоречиво, и все эти бесконечные целые, равно как и их антиподы, бесконечно малые, применимы лишь для математических выкладок, подобно мнимым корням в алгебре».
Однако в той же самой работе Лейбниц признает актуально бесконечное множество восприятии, имеющихся в нас в каждый момент, но не сознаваемых нами, а также актуально бесконечное множество субстанций-монад, или, как он их называет, «метафизических точек». Таким образом, причина «вибрации» Лейбница — в невозможности признать актуальную бесконечность в математике и в то же время в невозможности отвергнуть актуальную бесконечность в физике и метафизике; последние имеют дело с реально сущим, с бытием, тогда как математика — лишь с возможным, конструкцией воображения.
Лейбниц в 1693 г. пишет Фуше: «Я настолько убежден в существовании актуальной бесконечности, что не только не допускаю мысли о том, что природа не терпит бесконечного, а, напротив, считаю, что она повсюду выказывает любовь к нему, дабы тем нагляднее продемонстрировать совершенство творца. Итак, я полагаю, что нет ни одной части материи, которая была бы не скажу только неделимой, но даже не разделенной актуально и, следовательно, любая мельчайшая частица материи должна рассматриваться как мир, наполненный бесчисленным количеством разнообразных созданий».
Несмотря на неверные посылки, неверное их приложение и путаницу Лейбниц создал дифференциальное и интегральное исчисление, оперирующее бесконечно малыми и бесконечно большими величинами, причем раньше, чем это сделал Ньютон.
В приложении к психологии Лейбниц сформулировал концепцию «бесконечно-малых» (подсознательных) восприятий. Что, между прочим, недалеко от «квантов» речи типа валлоновых пар.

Декарт, в отличие от Аристотеля, не считал вселенную конечной. Он также предполагал бесконечную делимость материи. Он писал: «Невозможно существование каких-либо атомов, т. е. частей материи, неделимых по своей природе, как это вообразили некоторые философы».

По Иммануилу Канту бесконечность - лишь плод человеческого разума, понятие, неприменимое к природе. Мир сам по себе ни конечен, ни бесконечен, ибо о «мире как таковом» вообще ничего нельзя сказать.
Кант видел противоречивость бесконечности и, как метафизик, был убежден, что противоречия присущи только человеческому сознанию, в природе их нет.
Бесконечность лежит за пределами реальности, всякая бесконечность трансцендентальна, относима к безусловному бытию, и её не следует (дабы избежать антиномий) брать как «данность». Эта бесконечность не может быть постигнута разумом, но познается путем озарения (трансцедентальной апперцепции).
В математике оказываются невозможны бесконечные величины. Мир же в отношении своих пространственных и временных характеристик выступает ни как конечный, ни как бесконечный, а как  неопределённый [8]. В целом, рассматривая связь бесконечного с конечным, Кант понимал отношение этих категорий как антиномию чистого разума, как свидетельство его ограниченности и бессилия.

Гоббс считал, что актуальна бесконечность - самая темная из универсалий, имеющей только отрицательные признаки.

Гольбах признавал бесконечность времени – но в смысле дурной бесконечности. Историю мира он, в отличие от Гегеля, считал круговоротом, кругом, «который вынуждено описывать все существующее». Т.е. во Вселенной возникает ничего принципиально нового.

Людвиг Фейербах защитил диссертацию на тему «О едином, всеобщем и бесконечном разуме». Но не о единичном разуме, т.к. он отрицал религию, подвергает критике христианское учение о бессмертии души и человека. Из-за чего Фейербаха, преподававшего в Эрландском университете, выгоняют из университета.

Таким образом, три предтечи материализма менее всего внесли вклад в разработку категорий конечного и бесконечного. Наиболее продуктивными были учения Анаксагора, Эпикура и Лейбница. И, как увидим ниже – Гегеля.

Гегель

Конечное по Гегелю есть то, что имеет границу, пространственную или временную, бесконечное – не имеет границ: «границу (всякого) нечто, которая есть имманентное определение самого нечто, а нечто, следовательно, есть конечное… Определённость как изолированная сама по себе, как сущая определённость, есть качество - нечто совершенно простое, непосредственное…  бесконечное в его простом понятии можно рассматривать прежде всего как новую дефиницию абсолютного; как соотношение с собой, лишённое определений, оно положено как бытие и становление… В природе самого конечного, пишет Гегель, - выходить за себя, отрицать своё отрицание и становиться бесконечным. Бесконечное, стало быть, не стоит над конечным как нечто само по себе готовое, так чтобы конечное имело и сохраняло место вне его или под ним […]. Не благодаря снятию конечности вообще возникает бесконечность вообще, а конечное состоит только в том, чтобы в силу своей природы становиться бесконечным» [9].

Бесконечность числового ряда – выдуманная, рассудочная бесконечность. Она возникает как процедура: сколь угодно большое число мы ни возьмем, бесконечность будет больше этого числа. Берем еще большее число – но бесконечность снова оказывается больше. И так далее – до бесконечности, т.е. бесконечность снова оказывается неопределенной и, что главное – отделенной от конечного, отрицание конечного не ведет к бесконечности.
В то же время бесконечность числового ряда понимается как актуальная. Но в природе не существует бесконечный дрын, которым можно размахивать, как это делают математики и физики.
Бесконечности типа числового ряда Гегель назвал «дурными»: «Эта бесконечность есть дурная, или отрицательная, бесконечность, так как она есть не что иное, как отрицание конечного, которое, однако, снова возникает и, следовательно, не снимается; или, иными словами, эта бесконечность выражает только долженствование снятия конечного» («Энциклопедия философских наук»). Дурная бесконечность есть беда рассудка, который пребывает в неразрешенном противоречии: наряду с бесконечным остается конечное как наличное бытие. В своем соотношении «бесконечное есть лишь граница конечного и, следовательно, само есть лишь определенное, конечное бесконечное» («Наука логики»). Т.е. для рассудка, восходящего к бесконечному, конечное продолжает существовать как некое посюстороннее, а бесконечное как некое потустороннее, вне которого находится конечное.
Рассудок представляет конечное и бесконечное как две самостоятельные сущности.

Гегель пишет: «Совершается выхождение за пределы конечного в бесконечное. Это выхождение проявляется как внешнее действие. Что возникает в этой потусторонней для конечного пустоте? Что в ней положительного? В силу неотделимости бесконечного и конечного друг от друга (иначе говоря, в силу того, что это находящееся на своей стороне бесконечное само ограничено) возникает граница; бесконечное исчезло, и появилось его иное, конечное. Но это появление конечного представляется чем-то внешним для бесконечного, а новая граница - чем-то таким, что не возникает из самого бесконечного, а само уже находилось в наличии. Происходит, таким образом, возврат к прежнему, тщетно снятому определению. Но эта новая граница сама есть лишь нечто такое, что должно быть снято или, иначе говоря, что следует преступить. Стало быть, снова возникла пустота, ничто, в котором также встречается указанная определенность, некоторая новая граница - и так далее до бесконечности» («Наука логики»).

По Гегелю есть только одна противоречивая сущность, содержащая в себе единство противоположностей. Хотя для Гегеля случайное – только внешнее, противоречие не есть внешнее, а лишь внутреннее, «своё другое себя»: всеобще-единичное, возможно-действительное, бесконечно-конечное. Нет отдельно бесконечности и конечности, всеобщего и единичного. Бесконечность есть другое «я» конечности.
Бесконечное существует только как выхождение за конечное, его отрицание. Т.е. конечное существует лишь как то, за пределы чего следует выйти, как отрицание себя в самом себе, отрицание, которое и есть бесконечность. Соответственно, бесконечное - не отдельная сущность, а отрицание конечности. 
Конечность и бесконечность – не просто различные качества субстанции, а противоположные различия одной и той же сущности. 

Гегель указывает путь к пониманию бесконечного. Однако сам он представлял бесконечность довольно наивно. Истинное бесконечное он характеризовал как посюстороннее, замкнутое в себе, актуально бесконечное. Истинную бесконечность он представлял в виде круга: «Истинная бесконечность, повернутая обратно к себе, имеет своим образом круг, достигшую себя линию, которая замкнута и всецело налична, не имея ни начального пункта, ни какого-либо конца» [10]. Но тем же свойством обладает и отрезок с выброшенными конечными точками, и бесконечная прямая. И в круге, и в отрезке бесконечное число точек, поэтому они отображаются на бесконечную прямую.
Открытая или незамкнутая бесконечность по Гегелю не является истинной бесконечностью, существует только в возможности, потенциально. Актуально она существует лишь в виде конечного. То есть, Гегель считал математические точки реальностями, абстракцию бесконечности полагал бесконечностью реальной.

По Энгельсу мы можем познавать только бесконечное, которое раскрывается через всеобщность, «… форма всеобщности есть форма внутренней завершенности и тем самым бесконечности» («Диалектика природы»). Аналогично Аристотель считал, что познавать можно только общее. На самом деле, познавая конечные вещи, мы тем самым познаем бесконечность, общее – через единичное. И сам же Энгельс приводит пример познания через конечное, единичное: «Мы знаем, что хлор и водород под действием света соединяются при известных условиях температуры и давления в хлористо-водородный газ, давая взрыв; а раз мы это знаем, то мы знаем также, что это происходит всегда и повсюду, где имеются налицо вышеуказанные условия. И совершенно безразлично, произойдет ли это один раз или повторится миллионы раз и на скольких небесных телах. Форма всеобщности в природе - это закон, и никто не говорит так много о вечности законов природы, как естествоиспытатели».

Итак, диалектика выявляет не только различие, но и тождество категорий конечного и бесконечного и определяет их рефлексивно, друг через друга — как «тождество различных».

Математика

Наряду с финитной математикой существует математика бесконечных множеств (актуально бесконечного), а также промежуточные концепции математики, признающие потенциальную бесконечность, но отрицающие актуальную.

Разумеется, можно говорить о диалектическом единстве конченого и бесконечного, о связи между актуальной и потенциальной бесконечностями, говорить о том, что любая математическая бесконечность есть не игра ума, а отражение природы. Действительно, в основании евклидовой бесконечности лежит абстракция механического движения твердых тел. Однако ценность такого переливания из пустого в порожнее невелика. Что может дать философия математике?

Стараниями Б. Больцано, К. Вейерштрасса, Р. Дедекинда понятие бесконечности из интегрально-дифференциального счисления перекочевало в теорию множеств.
В конце XIX века Кантор обратился к абстрактному понятию бесконечности и пришел к парадоксальному выводу о том, что существуют бесконечности разных размеров.
Множество, согласно Кантору, называется бесконечным, если оно равномощно с одним из своих подмножеств. Конечным же называется множество, не эквивалентное ни одному из своих подмножеств.
В основу исследования бесконечных множеств Кантор положил идею взаимно однозначного соответствия элементов сравниваемых множеств (изоморфизма, биекции, т.е. одновременно сюръективное и инъективное отображение). Если между элементами двух множеств можно установить такое соответствие, то говорят, что множества имеют одну и ту же мощность, то есть они являются равномощными или эквивалентными.
Кантор показал, что существует взаимно однозначное соответствие между точками прямой и точками плоскости возможно. он доказал, что в единичном квадрате не больше точек, чем в единичном отрезке. Таким образом, мощность двумерного континуума оказалась равной мощности континуума одного измерения. Точно также окружность гомеоморфна прямой. Соответствие устанавливается путем проведения лучей из верхней точки окружности до прямой, касательной к окружности. Те. бесконечное число точке в окружности равно бесконечному числу точек бесконечной прямой.
 Теорема Кантора гласит, что любое множество А менее мощно, чем множество всех его подмножеств 2А  (булеан,  множество всех подмножеств A),
Парадокс Кантора заключается в том, что предположение о существовании множества всех множеств ведёт к противоречиям и, следовательно, противоречивой является теория, в которой построение такого множества возможно.
Условимся называть множество «обычным», если оно не является своим собственным элементом. Например, множество всех людей является «обычным», так как само множество — не человек. Примером «необычного» множества является множеств всех множеств, так как оно само является множеством, а следовательно, само является собственным элементов.
Допустим, V – множество всех множеств, т.е. любой множество Т принадлежит V. Т.е. мощность Т не превосходит мощности V.  Но должно существовать более мощное множество 2V , что противоречит условию, что V есть множество всех множеств.
Можно рассмотреть множество, состоящее только из всех «обычных» множеств, такое множество называется расселовским множеством.
Парадокс Рассела-Цермело возникает при попытке определить, является ли это множество «обычным» или нет, то есть содержит ли оно себя в качестве элемента. Есть две возможности.
С одной стороны, если оно «обычное», то оно должно включать себя в качестве элемента, так как оно по определению состоит из всех «обычных» множеств. Но тогда оно не может быть «обычным», так как «обычные» множества — это те, которые себя не включают.
Остаётся предположить, что это множество «необычное». Однако оно не может включать себя в качестве элемента, так как оно по определению должно состоять только из «обычных» множеств. Но если оно не включает себя в качестве элемента, то это «обычное» множество.
В любом случае получается противоречие.
Аналогом парадокса Кантора является парадоксы Ришара и Бурали – Форти,, в лингвистике - парадокс лжеца и парадокс брадобрея. Лингвистические парадоксы говорят о том, что любое высказывание противоречиво.
Оказывается также, что несчетное множество может быть отображено в счетное множество (парадокс Сколема), т.е. понятия счетности и несчетности – относительны.
 
Итак, понятие актуальной бесконечности немедленно ведет к противоречию. Вследствие чего интуиционисты и конструктивисты призвали к отказу от неё и к возвращению к потенциальной бесконечности. Понятно, что эти понятия в идеализированной форме отражают разные аспекты действительности: потенциальная бесконечность — становление и развитие, актуальная — их результат, итог, завершение определённого процесса. Но дело в том, что та бесконечность, что используется в теории множеств – не является актуальной, это лишь абстракция, схема, упрощение актуальной бесконечности. Аналогично бесконечности евклидова или псевдориманова пространства не являются реальными бесконечностями пространственно-временной формы.
Тем не менее, такая урезанная бесконечность тоже есть отражение определенных феноменов в природе, в расчетах, в выводах, в операциях с бесконечностями есть некая сермяжная правда. И эту правду математика пока не видит.
Кроме того, наличие противоречия не есть повод для отказа от науки. Наоборот, противоречие есть источник развития науки. И этот момент математика тоже пока не видит.

Физика

Как и математики, физики оперируют бесконечностями как обычными числами. В большинстве задач земной механики достаточно положить радиус Земли бесконечным, хотя это положение – лишь подразумевается.
Потенциальная энергия точечных частиц уже «актуально» бесконечна, но ее можно не замечать или прибегнуть к перенормировке. При регуляризации энергии вакуума в ограниченном объеме вычитается вклад бесконечной струны и т.д.

По мысли Ильенкова «в материи в целом развитие в каждый конечный момент времени актуально завершено, в ней одновременно актуально осуществлены все ступени и формы ее необходимого развития. Взятая в целом, материя не развивается - она не может утратить ни на один миг ни одного из своих атрибутов, как не может обрести и ни одного нового атрибута» [11, с. 415-416].
Таким образом, для Ильенкова развития нет, есть круговорот, т.е. время бесконечно именно в смысле дурной бесконечности.
В то же время (помним метания Лейбница) развитие для Ильенкова – это, как и у Гегеля, не круговорот, а процесс восхождения от низшего к высшему. И решающий вклад в переход материи от стадии ее умирания к началу нового цикла развития должна внести «мыслящая материя». «Мыслящая материя» когда-нибудь сможет превратить «сколь угодно большие конечные массы остывшей материи в раскаленную туманность». Как же она это сделает?? В соответствии с этой конкретизацией, вернуть «матери-природе огненную юность» мыслящая материя сможет, если ей удастся «разрушить бесконечно малую структурную единицу материи» [11, с. 433]. В результате такого разрушения, предполагает наш автор, «получилось бы пропорционально бесконечное количество высвободившейся при этом энергии».
Более того, неизбежная гибель человечества «рисуется ею не как бессмысленный и бесплодный конец, но как акт по существу своему творческий, как прелюдия нового цикла жизни Вселенной» [11, с. 435]. «Смерть мыслящего духа становится тем самым его Бессмертием... И когда-то вновь в бесконечно далеком грядущем - новые существа, в которых природа разовьет мыслящий дух, будут - как и мы ныне - созерцать сверкающие над небом их Земли звездные миры с гордым сознанием, что эти миры обязаны своим существованием некогда исчезнувшему мыслящему духу, его великой и прекрасной жертве» [11, с. 435].
Можем ли мы принять точку зрения Ильенкова? Увы, нет. Ибо уже дробление протона наталкивается на то, что для выдирания из него кварка нужно приложить такую энергию, которая сама рождает кварки, и новорожденный кварк тут же в них «одевается».
Для того, чтобы понять, как будет эволюционировать Вселенная, нужно рассмотреть ее с точки зрения категорий конечного и бесконечного.

Бесконечное во Вселенной связывают с пространственно-временной формой и с перечислением единичных субстанций.
Г. И. Наан говорил: мы знаем, что Вселенная бесконечна, но не знаем, в каком именно смысле она бесконечна.
В теоретико-множественном подходе бесконечное возникает как процедура перечисления абстракций от единичных субстанций, чисел. То, что эта новая абстракция неразрывно связана с единичным, становится очевидно в статистической физике и квантово-полевых моделях, где бесконечности возвращаются к единичному.

Актуальная бесконечность – это бесконечность «вширь»,  будто Вселенная повсюду устроена одинаково. В другом ракурсе, но подобным же образом рассуждал Архит Тарентский: если подойти к краю Вселенной, можно протянуть руку за этот край, т.е. Вселенная бесконечна вширь актуально, даже не в смысле процедуры отодвигания границы бесконечно больших или малых чисел, а в смысле отсутствия границы, в смысле наличия беспредельности. Если Вселенная всюду одинакова – у нее не может быть края.
Точно так же рассуждал Лукреций Кар, только вместо руки – копьё. Точно так е рассуждал Евклид, его второй постулат гласит: «Всякую прямую можно неограниченно продолжить». Точно так же рассуждал и Гегель – невзирая на диалектику. «Мир нигде не заколочен досками», - писал он [12].

Актуальная бесконечность – это суждение о бесконечной Вселенной как о ее части, т.е. с локальными законами сохранения массы, энергии, которые имеют конечные величины.  Всяком случае, пока такая сложная система, как вселенная, считается однородной и изотропной. На этом зиждется современная космология.
Эксперимент показывает, что свойства элементарных частиц зависят от внешних полей. Т.е. бесконечность вглубь связана с бесконечностью вширь. Но эта зависимость трактуется если не в смысле, то в духе субъективного идеализма или релятивизма.

Существует представление, что Вселенная может быть конечной, но не иметь границ,
Риман отмечал: «При распространении пространственных построений в направлении неизмеримо большого следует различать свойства неограниченности и бесконечности, первое из них есть свойство протяженности, второе – метрическое свойство. То, что пространство есть неограниченное трижды протяженное многообразие, является допущением… в согласии с этим допущением область внешних восприятий постоянно расширяется, производятся геометрические построения в поисках тех или иных объектов, и допущение неограниченности ни разу не было опровергнуто. Поэтому неограниченности пространства свойственна гораздо большая эмпирическая достоверность, чем к какому бы то ни было другому продукту внешнего восприятия. Но отсюда никоим образом не следует бесконечность пространства; напротив, если допустим независимость тел от места их нахождения, т.е. припишем пространству постоянную меру кривизны, то придется допустить конечность пространства, как бы мала ни была мера кривизны, лишь бы она была положительной. Если бы мы продолжили кратчайшие линии, начальные направления которых лежат в некотором плоскостном элементе, то получили бы не ограниченную поверхность с постоянной положительной мерой кривизны, т.е. такую поверхность, которая в плоском трижды протяженном многообразии приняла бы вид сферы и, следовательно, является конечной» [13].

Итак, неограниченность пространства еще не есть его бесконечность – у Эпикура бесконечность не тождественная необъятности.
Еще раз возникает вопрос: как, не имея экспериментальных данных, не имея под руками адекватного математического аппарата, чисто интуитивным и логическим путем античные философы (не физики!) умели определять, предполагать некоторые узловые моменты, касающиеся Вселенной?

Отметим, что Риман не доказывает замкнутость Вселенной при наличии положительной кривизны, это математический факт. Он неверно увязывает принцип относительности (независимости тел от места нахождения) с наличием постоянной кривизны, она может быть и отрицательной, Вселенная может быть и незамкнутой. Но так или иначе, в ОТО и в РТГ категория бесконечного не раскрывается. Решение проблемы мнимое, оно сводится к различению свойств протяженности и метричности.

Итак. Вселенная – это процесс генерации всё нового пространства-времени. Таким образом, актуальная бесконечность представляется неадекватной для описания Вселенной, потому физики ее отбрасывают. Непонимание категории бесконечного – основа философии современных физиков-теоретиков.

Физики не понимают и другой момент диалектики – переход количества в качество.
Бесконечное возникает как новое качество конечного.
Должен быть переход количества в новое качество при увеличении Вселенной, поэтому делается вывод, что большие области вселенной не могут обладать одной геометрией, что противоречит экспериментальным данных об однородности Вселенной. Другой вывод – кривизна отрицательна и разбегание галактик сменится сжатием вселенной обратно в точку. Этим ограничивается понимание качественного скачка.

Переход количества в качества возникает и в процессе бесконечности вглубь, но с обратным знаком, т.к. при возникновения более сложных субстанций из более элементарных уже происходили «положительные» качественные скачки. Т.е. дробление есть деградация, исчезновение нового.
Ясно лишь, что 1) поиски «первокирпичика» бессмысленны, 2) делимость материи не есть дурная бесконечность.

С другой стороны, процесс генерации пространства-времени есть процесс генерации формы. Форма не может быть оторвана от содержания. Т.е. жизнь Вселенной – это и постоянная генерация вещества. Т.е. бесконечность материи должна пониматься тоже в смысле процесса.
Из факта конечности массы Вселенной немедленно следует ее замкнутость. Обратное не доказано, но если оно справедливо, что непрерывная генерация массы (не увеличение плотности!)  ведет к тому, что Вселенная, оставаясь замкнутой, перестает быть замкнутой в каждый набор времен по пространству Вселенной.

Последние эксперименты показали, что постоянная Хаббла не увеличивается, плотность Вселенной неизменна, следовательно, ей не грозит ни тепловая смерть, ни коллапс. Но такое состояние не может длиться бесконечно в смысле дурной бесконечности. Вселенная должна перейти в новое качество в рамках физической формы движения материи.

Литература

1. Чаттерджи С., Датта Д. Древняя индийская философия. М. 1954. С. 33.
2. Ян Хин-Шун. Древнекитайский философ Лао Цзы и его учение. М.-Л., 1950. С. 122.
3. Маковельский А. О. Досократики. Ч. III. Казань, 1919. С. 153
4. Эпикур. Письмо Геродоту. В сб. «Материалисты древней Греции». М., 1955. С. 183.
5. Аристотель. III 4-8; Метафизика Х1 10.
6. Декарт Р. Первоначала философии, ч. I.  Сочинения в 2-х тт., т. 1.  М., 1989.
7. Лейбниц. Монадология, 67. Соч. в 4-х тт., Т. 1. М., 1982.
8. Кант И. Критика чистого разума. Сочинения в 6 тт., т. 3. М., 1964.
9. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. В 3 т. Т. 1. М., 1970, C. 178, 172, 202.
10. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 1, М., 1970. С. 215.
11. Философия и культура. М.: Политиздат, 1991. 464 с.
12. Гегель. Соч., Т. 2. М.-Л. 1934. С. 43.
13. Риман Б. О гипотезах, лежащих в основании геометрии. В сб. «Об основаниях геометрии». М. 1956. С. 322.


ДЕТЕРМИНИЗМ И СВОБОДА

В 60-80 годы в советской философии происходила дискуссия о взаимоотношении законов различных форм движения материи. Была предложена идея редукционизма (Ахундов, Кедров и др.), то есть, сведения законов биологии к химии, а законов химии – к физике. Редукционизм оказался несостоятелен. Выдвигалась также идея о подчинении законов низших форм законам форм высших, но она не нашла развития. Действительно, разве законы биологии, химии или физики в человеке подчинены его воле, разве он может их отменить?  С другой стороны, например, квантовая механика в запутанных состояниях будто бы «отменяет» специальную теорию относительности, а в черных дырах – и общую теорию относительности, при рождении из вакуума в сильном гравитационном поле пар частиц, частицы способны улететь от черной дыры в силу СР-симметрии. Но в данном случае речь идет не о противоборстве законов, а о несовершенстве теорий.
В то же время само несовершенство теорий указывает на ограниченность понимания связи между закономерностью и случайностью, а несостоятельность редукционизма указывает на невозможность запрограммированности высших форм. И эта невозможность, как оказалось, заложена уже в физике.

Очевидно, что общественное сознание определено общественным бытием, в наличии этой связи тысячами примеров нас убеждает исторический опыт. Речь идет как о социальных конфликтах, так и о таком общественном бытии, когда возможно манипулирование массовым сознанием, социальная суггестия.
Стоит указать на ту конкретно-историческую связь между объективной реальностью и субъективным миром, которую так старательно пытаются элиминировать. А именно: субъективный творческий мир оказывается на удивление не уникальным, напротив, стандартным, полностью определенным рыночными общественными отношениями.

 Обычно, когда формулу сводят к урезанной, «бытие определяет сознание», в противовес приводят пример, что не у всех представителей класса сознание совпадает с «усредненным» сознанием этого класса.
В то же время человек не может быть свободен 1) от законов природы, которые действуют «извне» 2) от таких законов природы, которые имеют место в анатомии и физиологии (с системным качеством), а также биохимии и биофизике организма. В существующей парадигме, в плане законов физики, химии и биологии, конкретное бытие человека, включающее как его самого, так и его как открытую обществу систему, как кажется, определяет его сознание.

Верно ли это? Является ли человек анатомо-физико-химико-биологической машиной? Как возражал Эпикур Демокриту – уж лучше поверить в бога, чем жить в такой жесткой фатальной предопределенности. Дают ли квантовая и стохастическая неопределенности свободу воли, связаны ли они с ней?

Вместо выяснения этого после 1991 года в России делаются попытки поставить естественные законы в зависимость от сознания. Иными словами – попытки отрицать и наличие в природе существенных связей, и, следовательно, отрицать науку. Например, профессор Ю.С. Владимиров (МГУ), занимающийся прямым межчастичным дальнодействием, размышляет в этом направлении. Профессор А. К. Гуц из Омска утверждает, что в различных «нетрадиционных» физических опытах, возможно, проявляет себя активность сознания. Покойный профессор М. Б. Менский (ФИАН) считал, что наше сознание активно в отношении выбора альтернатив в рамках многомировой интерпретации квантовой механики.
В такой «парадигме» закономерность и детерминизм перестают существовать вообще: поскольку ставятся в зависимость от сознания. Например, устойчивое движение автомобиля, самолета, крейсера, космического корабля, наручных часов, работа ГЭС, электропечей, теплоснабжения, словом, всех механизмов, а также течение рек, вращение Земли вокруг Солнца становятся невозможными. Или объявляются иллюзией. Что относится уже не к области философии, а к психиатрии.
Есть  и иное заблуждение: потому сознание может действовать на окружающее, что мысль материальна. Оно восходит к Иосифу Дицгену.

Детерминизм Канта

Приведу одну из кантовских космологических антиномий.
Тезис: «Причинность по законам природы есть не единственная причинность, по которой можно вывести все явления в мире. Для объяснения явлений необходимо еще допустить свободную причинность». Откуда возникает «свободная причинность», Кант не уточняет.
Антитезис: «Нет никакой свободы, всё совершается в мире только по законам природы».

Механистический, картезианский взгляд на природу человека сложился еще у Локка, в системном виде – у французских материалистов Дидро, Гельвеция, Гольбаха. Декарт (Картезий) и далее Ламетри представляли человека как сложную машину. Декарт оставлял за человеком право иметь живую, чувствующую душу, непостижимую субстанцию, Ламетри избавил от нее человека, включив душу в постижимую в далеком будущем природу.
Кант в тезисе выносит свободу за рамки законов природы. То есть, делает ее либо «частичкой» индетерминированного божества, либо полагает наличие иного внеприродного.
Многие советские философы не выходили за рамки антитезиса Канта. Например, речь идет об оспаривании субстанциального понимания деятельности. Потому оно неверно, что из деятельности невозможно вывести материальность социального процесса, т.е. способного разворачиваться независимо - как закон неживой природы – от сознания осуществляющих его субъектов. «… В. Ж. Келле и М. Я. Ковальзон, - пишет Момджян, - убеждены, что само по себе понятие деятельности не может рассматриваться в качестве исходного объяснительного материала, поскольку деятельность сама нуждается в объяснении, исходящем ни из иных субстанциальных определений, а из сущностных связей самого социального процесса. … Авторы полагают, что материальность социальной формы движения не может быть понята (выведена) из деятельности как таковой, поскольку она представляет собой субъективное явление общественной жизни, определяемой ее материальными факторами (общественными отношениями).  Отсюда главный аргумент В. Ж. Келле и М. Я. Ковальзона: «Сознательную целесообразную деятельность наука не может сделать исходным основанием социальной теории, ибо этим основанием должно быть нечто независимое от субъекта и его сознания.»» [1] (Келле и Ковальзон – авторы основного советского учебника по диалектическому материализму для университетов). Между тем, деятельность как раз содержит в себе в зародыше все основные процессы и противоречия общественной жизни.
Перестроечная книга «Диалектика общественного развития», вышедшая под редакцией Келле и Д. А. Гущина в ЛГУ в 1988 году, тоже показывает непонимание данной проблемы; она является эклектической смесью изуродованного марксизма с западными штампами о свободе личности, эйкумене и пр. И даже резкие перемены в стране конца 80-х мало что прибавили к пониманию общественных законов: экономических законов, законов  взаимосвязи базиса и надстройки, законов связи способа производства и всех других сторон общественной жизни, законы взаимосвязи общественного бытия и общественного сознания (И. И. Матвеенков), политических законов, законов духовной сферы, т.н. общих законов, не относящихся ни к базису, ни к надстройке, общеисторических законов, действующих во всех сферах и всех формациях  (В. П. Тугаринов), социологических – законов структуры, функционирования и развития общества (А. К. Угледов) и т.д. [2]. 1991-1993 годы убедительно это показали.
Пермский философ-физик, доцент ПГУ Коблов попытался вырваться из царства фатализма с помощью квантовой механики. В своих лекциях он утверждал буквально следующее: «Квантовая механика показывает непредсказуемость полета электрона. А человек – квантовый объект…»

Как же разрешает сам Кант свою антиномию? Как идеалист – в регулятивное применение разума. Можно бояться электричества, но можно построить ГЭС, можно также сделать электрический стул. От приливов можно страдать, а можно создавать приливные станции и т.п. В общем – разрешение в нелепую гегелевскую осознанную необходимость, но с учетом практики. Словом, в троцкизм-анархизм-донкихотизм: чтобы познать и освободиться – необходимо, как выразился Мамардашвили в «Картезианских размышлениях» - «пройти».

Детерминизм Гегеля

Сравним кантовскую точку зрения с тем, что говорит Гегель: в своем развитии случайность развертывается как закономерность, в свою очередь закономерность проявляется случайно. В категориях: закон есть существенное в явлении. В определении: «Царство закона есть спокойное отображение существующего или являющегося мира» [3]. 
Далее у Гегеля - «обламывание», по выражению Ленина, и «вывертывание» слов и понятий, чтобы устранить абсолютизированное, фетишизированное понимание закона. Гегель противопоставляет случайности (внешнее действительности) не необходимость сразу же, а возможность (внутреннее, потенциальное действительности). Возможности бывают формальными (возможно всё, что не противоречит себе) и реальными. Реальная возможность – почти то же, что и необходимость. В свою очередь необходимость бывает относительной и реальной. Причем реальной может быть только одна возможность, а не многообразие борющихся возможностей (которые по мере нарастания общественного противоречия растаскиваются на два лагеря). Отсюда вывод: всё, что действительно - разумно.

Для Гегеля случайность – лишь только внешняя сторона действительности. Но это лишь частность. На самом деле случайность – необходимая сторона закономерности, «касающаяся» сущности, что показывает стохастика, а в микромире – просто сущность, что показывают квантовая механика. Случайность заложена не в ограничении рассмотрения системы. Такая случайность, разумеется, исчезает при расширении рассмотрения, становится закономерностью. Случайность – это свойство самой субстанции.

Т.е. одно и то же событие в каждой точке является и случайным, и закономерным, причем не только в смысле развертывания событий или в плане расширения границ рассматриваемой системы.
Рассмотрим, например, такое событие, как попадание человека под автомобиль. С одной стороны, событие выглядит совершенно случайным. Трудно представить, чтобы стечение самых разных мелочей, приведши к катастрофе, было бы закономерным. Если разобраться с так называемым дедуктивным методом, при помощи которого Шерлок Холмс обнаруживал причинные связи между явлениями, то увидим, пишет Свасьян, что цепочки событий выбраны сыщиком совершенно случайно [4], к чему мы еще вернемся. Причина в дедукции обесценивается, становится неразличенной, совпадает с поводом.
Однако существует статистическая закономерность, обязывающая прохожих попадать под машины. Потому что между прохожими и автомобилями существует связь: они движутся в одной плоскости.
Теперь выйдем за рамки системы «человек-ближайшая среда» и расширим ее за счет системы «автомобили». Кроме того, мы учтем в данных системах ВСЁ. Здесь статистика начинает выступать лишь как усредняющий, «броуновский» закон. Создается видимость, что в расширенной уточненной системе попадание под машину происходит с неизбежностью. Ну, как если бы кирпич случайно упал на голову, а потом оказывается, что вы выходите из дома ровно в семь утра, а вектор сил был таковым, чтобы по расчетам именно к семи кирпич оторвался от карниза, и расстояние до высоты, на которой находится ваша голова, было таково, что кирпич пролетел как раз за то время, какое вы потратили на перемещение под данный кирпич.
Оставим  в стороне возможность такого учета – вам ведь это не нужно делать, надо только знать, что продействовала совокупность всех мелких факторов.

Однако выбранная нами система – не замкнута. Для Гегеля в мире «всё связано со всем» (он еще не был знаком со специальной теорией относительности). Далее нам нужно еще больше ее расширять, и каждый раз приговаривать, как заклинание: «В мире нет ничего случайного!» Как только надоест, вспомним, что Вселенная может быть замкнута, и остановимся. Вселенная вообще одна, ее не с чем сравнивать. А если не одна, как гласит гипотеза Эверетта, если верны гипотезы мультивселенных, всё равно нет возможности сравнения.
Что вытекает из данного построения? Примерно тот же вывод, что и у Гегеля: «Слепа необходимость лишь постольку, поскольку она не постигается в понятии…» [5]. А свобода возникает по мере осознания необходимости. Человек в тюрьме лишен свободы. Но если он осознает всю тяжесть своего преступления, то, согласно Гегелю, он станет свободным.

Спиноза
Мы возвращаемся во времени от Гегеля к Спинозе потому, что не Гегель, а именно Спиноза довел до логического завершения механистическое понимание детерминизма: «Возможность и случайность – лишь недостатки нашего разума. … Если бы люди ясно познали весь порядок природы, они нашли бы всё так же необходимым, как всё то, чему учит математика» [6].
То есть: преодолев дуализм Декарта, Спиноза остается верен картезианству.

 Если б Спиноза знал, что Вселенная может быть замкнута, и что, во всяком случае, ее масса не бесконечна, ему не надо было бы обращаться к потенциальной бесконечности, которую человек, ясно, познать полностью не в состоянии, не говоря уж о бесконечности актуальной. Для Спинозы мир содержит бесконечное количество вещей. Но для того, чтобы всё в мире двигалось бы с абсолютной необходимостью, во Вселенной «всегда сохраняется одно и то же соотношение между движением и покоем», природа сохраняет «вечный, прочный и неизменный порядок» [Там же, II, с. 514, 88]. И гераклитово «нельзя в одну реку войти дважды», и «отклонения атомов», признанные Демокритом, не касаются Спинозы.
Один шарик движется потому, что его ударяет другой, а тот – потому что его ударил третий и т.д., до бесконечности. Мало того, что единичная причина оказывается невыделенной в цепи причин (следовательно, всё случайно, Спиноза повторяет Эмпедокла). Нет и связи между потенциальной бесконечностью и единичным. Главное: причина оказывается только внешней, она не заключается в самой субстанции.
Несмотря на сей очевидный огрех, такая позиция была прогрессивной для своего времени, т.к. Спиноза тем самым боролся с представлениями о «чуде», которые он называл абсурдными. Его обвиняли (и справедливо) в фатализме, но он воевал с другим фатализмом под названием «всё совершается по воле бога».

Детерминизм в теологии

Чтобы прочувствовать революционность фатализма Спинозы, приведу высказывание одного из философов мистического направления в индуизме, Рамачараки:
«Многие лица, изучающие восточные философские учения, по-видимому, смотрят на этот закон кармы, как на систему наказаний, установленную, регулируемую и осуществляемую духовными «власть предержащими». Но это ошибочно. Хотя карма часто действует как наказание, то есть как уравновешивающий и устрашающий фактор, но в ней нет никакого элемента возмездия – никакого замысла Божества "поквитаться" с нарушителем закона. Это просто связь причины и следствия. … Последователь Карма-йоги прежде всего должен усвоить, что человек представляет собою одну из единиц, входящих в составь всего механизма жизни или общей ее схемы. … Мы должны хорошо играть наши роли не только потому, что мы работаем над своим развитием, но также потому, что Божественный Разум пользуется нами, как пешками – или более ценными фигурами – в великой игре жизни. Мы далеки, конечно, от того, чтобы быть простыми автоматами, но наши интересы связаны с интересами всего человечества, и мы прикасаемся ко всему человечеству в некоторых точках. Мы должны охотно предоставить себя в распоряжение Высшей Силы и мы убедимся в том, что такая готовность может предупредить трение и страдания. Очень трудно выразить все это так ясно, как нам этого хотелось бы, но мы надеемся более уяснить этот вопрос в нашем дальнейшем изложении.» [7]
Йог Рамачарака - это псевдоним американского писателя Аткинсона, который на рубеже XIX-XX вв. занимался популяризацией индийской философии на Западе.

Различные религии, начиная от древнегреческой мифологии (мойры, Тюхе), древнеримской мифологии (Фортуна), древнеегипетской мифологии (Термутис) и представлений о карме и дао, придерживались той концепции, что промысел божий – тотален, судьбы мира предрешены, не имеет смысла пытаться что-либо изменить. Хайям пишет:

Мы с тобою - добыча, а мир - западня.
Вечный ловчий нас травит, к могиле гоня,
Сам во всем виноват, что случается в мире,
А в грехах обвиняет тебя и меня.

Хотя сам Хайам не фаталист, он лишь подвергает сомнению существование вселенского программиста: если всё сущее в его воле, то понятие греха должно отсутствовать. Именно так понимали мир и последователи Аверроэса (Ибн Рушда), но детерминизм для них не от бога, а в природе, и, поскольку человек – природен, то и его мышление и поступки жестко детерминированы, следовательно, ни о каком грехе не может быть и речи. (Любопытно, что для алавитов ил исмаилитов – наоборот, свобода воли – неограниченна.)
В одном из поучений раввин указывает ученикам на листок, упавший в жаркий день с дерева и укрывший муравья от лучей солнца. Раввин утверждает, что Господь заботится даже о муравье. Хотя Маймонид завещал признать наличие свободы воли.
Николай Гоголь был убежден, что его судьба – в руках Господа, но не врачей, и потому отказывался лечиться: «Ежели будет угодно Богу, чтобы я жил еще, – буду жив...» Богослов и историк Карташев пишет, что Гоголь «покаянно отверг все плотское и уморил себя голодом в подвиге спиритуализма» [8].
В воззрениях Фомы Аквинского царствует фатализм: не только человек, но все вещи движутся по воле высшего существа.
Для Лютера механистический детерминизм – абсолютен, свобода воли – вымысел.

Литератор Клайв Стейз Льюис, следующий в теологическом русле, предоставляет читателю некую смесь субъективного и объективного идеализма. С одной стороны, он повторяет Маха: «… мы ничего не способны знать, кроме сиюминутных ощущений». Повторяет и Канта: природу «вообще нельзя ухватить, к ней можно лишь приблизиться, да и то не слишком». С другой стороны – признает способность человека познавать внешний мир. Однако вовсе не тем способом, о котором говорят материалисты, в терминах Льюиса – «природоверы» (т.е. по-обывательски записывает материалистов в верующие, только в особого, не стоящего вне природы бога). А действуют при помощи божественного начала, которым является разум [9]. То есть, Льюис остается в рамках античной философии. Так, Аристотель полагал, что душа – свойство тела, но отказывал в этом разуму, разум по Аристотелю – не энтелехия тела, мышление – не осуществление, не функция какого либо органа человека. Хотя еще пифагореец Алкмеон считал органом мышления мозг (сегодня мы можем дополнить, что мышление – в том числе соматический процесс). Разумеется, как материалист, Аристотель признает, что сущее мыслимо, природа отображается в человеке, как монета отпечатывается на нагретом воске - следовательно, бытие и мышление тождественны. В то же время Аристотель полагает первичной форму. Но даже как идеалист Аристотель – неизмеримо выше Льюиса.

Льюис приписывает «природоверам» массу неадекватных высказываний и с торжеством их опровергает. Например, будто бы материалисты считают, что процесс развития природы не должен порождать сознание. Или: «… ни один последовательный природовер не может признать свободу воли». При этом Льюис не понимает самых элементарных вещей. Одна мысль становится причиной другой потому, что мы видим в ней основание, пишет он и не понимает, что связь между мыслями, логика связи мыслей обусловлена логикой внешнего мира.
Льюис определяет писателя (Диккенса) как творца того, чего нет в природе, его персонажи – только в голове творца. Связь персонажей Диккенса с природой для Льюиса отсутствует. Связь, логику, упорядоченность между человеческими чувствами, между явлениями природы Льюис возлагает на бога.
Льюис даже квантовую механику считает чем-то внеприродным [там же, С. 155].

Льюис чересчур много взял у Маха. Бог ему, собственно, не нужен. Он всерьез считает, что если мы изучаем процесс мышления, если смотрим на себя со стороны – мы тем самым признаем внеприродность разума. «Втиснуть разум в природу нам не удается. Если мы опишем его как продукт эволюции, мы по молчаливому сговору вынесем за скобки наш разум в момент этого рассуждения». То есть, любые свои самые чепуховые высказывания Льюис полагает за абсолютную истину, это не бог, это Льюис – демиург всего. Не обошелся Льюис и без традиционного: «Разум дан нам раньше природы». Природа же – «перфорирована» разумом. Словом, если мы не смотрим на Луну – ее, в общем-то, и нет.

Допущение свободы не воли, но выбора - тенденция в новейших религиях. Тенденция  конъюнктурна, хотя, на первый взгляд, избавляет от фатализма предопределенности того или иного выбора. На самом деле сам выбор остается предопределенным, игнорирование же заданного выбора – не поощряется. Разумеется, можно представить любую активность как выбор. Но в таком случае эмерджентность исчезает, исчезает «внутреннее беспокойство», небытие материи, открытое Левкиппом и Демокритом, мир снова становится механистическим.

Вместе с тем, не только Льюис, вся идеалистическая философия справедливо увидела в этом слабость позиции материалистов. Необходимости изменчивого, но полностью подчиненного законам природы мира она противопоставила свободу выбора. Льюис даже позволил человеку иметь свободу выбора независимо от воли божьей.
Иначе нужно было бы, следуя Спинозе, опять же механически заложить внутрь самой материи, некую активность, как заряд, спин или, как для почти всех частиц, массу покоя. Можно даже заложить «скрытый» параметр, не в духе финализма, а как некую потенциальную возможность, на что идеалистическое мышление решиться не может.

Льюис не может ответить на вопрос, откуда берется свобода в человеке. Как соединяется эта свобода с материальным в человеке и вне его. Смотрите: как только мы с вами задали этот вопрос, мы уже получили ответ: в том случае, если существует это «откуда», мы немедленно попадаем в зону детерминизма, обусловленности свободы каким-то законом природы. С чем всех и поздравляю.
Идеологема выбора не избавляет от  механицизма, поскольку фиктивна. В индивидуальном действии мышление не строит несколько альтернативных, конкурирующих планов. С другой стороны, выбор между двумя или несколькими рабовладельцами не есть свобода.

Гете и Толанд

Выступая против теологического фатализма, Кант, как и Спиноза, обосновывал природный фатализм. Благодаря Спинозе, Галилею, Гуку, Ньютону, Лапласу, Гюйгенсу, диалектичному Лейбницу и многим другим гениям картезианство, механицизм распространились на весь мир, на физику, химию, биологию, общество, на индивидуальность.

Иоганна Гёте считают неким антиподом Канта – в том плане, что в пику «математическому» типу познания лелеял познание интуитивное. Как отмечает В. Виндельбанд, учение Шеллинга о природе «было скорее величественно задуманной поэмой, нежели научной системой; это была поэма пленительной красоты, которой, как это обыкновенно случается с поэтическими вымыслами, недоставало всего лишь быть доказанной».
Полемика, которую Гёте, как и Шеллинг, вел с ньютонианским учением о свете и цветах, была вызвана убеждением, что предпосылкой корпускулярной теории света является механистическое понимание мира. Которое должно быть заменено более высоким — динамическим и даже органическим его пониманием. Но если созданное Гёте учение о свете и цветах не оказало существенного влияния на развитие естествознания, то его теория метаморфоза растений, как и другие его открытия в области ботаники, зоологии и сравнительной анатомии сыграли значительную роль в развитии биологии.
Тем не менее, Гёте был тем же самым механицистом, что и Кант. Его «интуитивизм» внеисторичен. Вот гётевская формула: «Природа! Мы окружены и охвачены ею и не можем ни выйти из нее, ни глубже в нее проникнуть. … Ее законам повинуются даже тогда, когда противятся им; даже и тогда действуют с ней согласно, когда хотят действовать против нее…» [10]
То есть - донкихотизм тоже закономерен. Таким образом, мы все запрограммированы, если не богом, так природой.

Как говорил Маркс – грубый объективизм. Но Клайв Льюис точно подмечает неполноту марксизма. Марксизм против грубого объективизма, но возражение Марксом не сформулировано. Оно касается лишь законов социальной формы движения, к чему мы вернемся. Правда, Клайв Льюис тоже ничего не опровергает и ничего не доказывает, он лишь, как увидим ниже, лишь легко присоединяет к человеку свободу, постулирует свободу.

Предопределенность противна человеку, Эпикур совершенно прав. Или свободы воли нет, но просто в принципе невозможно предсказать его поведение?
С другой стороны, мы явно не можем изменять законы физики, химии, биологии. Т.е. мы полностью им подчинены. Сопротивляться бесполезно, и даже наше сопротивление будет генерироваться теми же законами. Но тут мы обнаруживаем феномен, который полностью противоречит такому подчинению: химия не редуцируется к физике, биология – к химии и физике, общественная динамика – к естественным наукам.

Спрашивается – что же такое тогда закономерность? Правильно ли задан вопрос, не является ли он сам отражением нашего неверного, грубого понимания природы, как, например, вопрос, в какое из отверстий в первом экране влетел конкретный электрон перед тем, как на втором экране образовалась интерференционная картина? Хватает ли нам категориального аппарата?

Спиноза не потрудился сделать атрибутом материи даже движение. Это сделал после него Толанд: «Я утверждаю, что движение есть существенное свойство материи, иначе говоря, столь же неотделимое от природы, сколь неотделимы от нее непроницаемость и протяжение… Я отрицаю, что материя есть или когда-либо была бездейственной, мертвой глыбой…» [11]
В Ирландии XVII-XVIII вв. было неведомо, что, скажем, электрон не имеет протяженности (это противоречило бы специальной теории относительности, у электрона есть спин, он вращается, на поверхности электрона скорость была бы больше скорости света), что объем атомов – в основном, вакуум, тем более не знали, что вакуум – вовсе не пустота. Однако заметьте: у Толанда - никакого первотолчка, никакого деизма, никакого бога. Никакая партия, никакой орден меченосцев не толкает материю извне. Бернштейн, ненадолго Ленин (в единственной работе «Что делать»), обшествоведы сталинской школы, и даже Б. Поршнев в «Социальной психологии», вернулись к механицизму Спинозы, они представили рабочий класс как веками неподвижную, неизменную глыбу, темную, инертную материю, нуждающуюся в поводыре, пастыре, который привносит в нее политическое сознание. Поршнев так же абсолютизирует и роль вождя. Как сформулировал Ортега-и-Гассет в книге «Восстание масс», управлять могут не все, а лишь особая каста людей, «слышащих подземный гул истории».
И мы видим, как человек сопротивляется этому механицизму – во всем мире растет абсентеизм, не как отсутствие гражданственности, но как возражение бесполезным, дискредитированным партиям, как естественное желание человека познавать мир, отличаться от животного, мыслить самостоятельно, а не резолюциями партийного пастыря.

Казалось бы, Гёте – идеалист, «интуитивный» механицист». Но именно Гете, в отличие от Шеллинга, вводит в действие критическую категорию – развитие. По Энгельсу – восхождение от простого к сложному. Сталин добавляет: от низшего к высшему. В противовес трансформизму, в противовес версии круговорота Экклезиаста, реализованной сегодня в М-теории суперструн.

У Гегеля же - есть то, чем исправить Гегеля.
Например, бильярд с трением – система, где действуют не только законы Ньютона, но стохастика. Она указывает зоны «детерминизма» и «индетерминизма». Дело в том, что малые отклонения от начальных условий даже в классических системах могут вести к большим отклонениям от конечной расчетной точки. Эти отклонения начальных условий могут произвести случайные возмущения, флуктуации. Т.е. нельзя написать уравнение движения, которое однозначно укажет на конечный пункт.
Но ведь нам не нужно знать, произошло отклонение или нет. Мы ведь с вами говорим о детерминизме, о причинности, мы можем представить себе аналогичный расчет флуктуации. И так до квантового уровня, где точно координату вместе с импульсом не задать. Природа такова, что нет в микромире одновременно точных импульса и координаты, мы, пытаясь это узнать, неправильно понимаем природу, неправильные вопросы задаем.

В эксперименте с интерференцией мы обстреливаем из электронов экран с двумя отверстиями. За этим экраном – другой, и на нем возникает чередование максимумов и минимумов плотности электронов. Если мы установим прибор, который улавливает, в какое отверстие полетел электрон, интерференционная картина исчезает. Возникает один максимум, обычное вероятностное распределение плотности электронов. У советских философов одно время было резкое неприятие такого детерминизма, «материалисты» утверждали, что с развитием-то науки человечество будет знать, в какое отверстие полетел электрон. Механицизм «материалистов», и не только советских, заставлял порой конструировать формулировки даже популяционно-биологические, наподобие «Дарвин был нужен – Дарвин родился». Конечно, великие эпохи порождают великих людей, как это было во времена Дарвина или в начале ХХ столетия. Но открытие Дарвина сделали до него, до начала великой эпохи.

Так вот, невозможность «узнать» и такое  понимание причинности - неверно. Потому  что мы исходили из незыблемой, неизменной субстанции, а она уже в диалектике Гегеля благодаря имманентному «внутреннему беспокойству» меняется сама из себя, не только под действием внешнего.

В стохастике мы в самом начале движения немедленно попадаем либо в зону «детерминизма», либо в зону «индетерминизма». В зоне индетерминизма, например, в гидро- и газодинамике атмосферы нет места предсказаниям. Хотя погоду прогнозируют с той или иной степенью достоверности. Но даже в зоне детерминизма событие происходит с некоторой вероятностью.
Советские философы, противившиеся квантовому детерминизму, справедливо указывали, что ущербность воззрений Спинозы – в непонимании изменчивости субстанции. В то же время сами они не добираются до понимания диалектического перехода в микромир, качественного изменения: электрон не просто частица, одновременно он и волна.

Социальная форма

Как мы выяснили выше, Гегель ошибся, вынеся источник случайности вне субстанции. То есть, рассмотрел лишь одно проявление случайности. Во-вторых, он был неправ не только потому, что не играл в стохастический бильярд. Его понимание свободы созерцательно, он игнорирует материальную историческую практику. К ней обращается исторический материализм.
«Поскольку Маркс, - пишет Хайдеггер, - осмысливая отчуждение, проникает в сущностное измерение истории, постольку марксистский взгляд на историю превосходит другие исторические теории. Поскольку, наоборот, ни Гуссерль, ни, насколько я пока вижу, Сартр не признают существенности исторического аспекта в бытии, постольку ни феноменология, ни экзистенциализм не достигают того измерения, внутри которого впервые оказывается возможным продуктивный диалог с марксизмом» [12].
Вот почему Ленин утверждает: практика выше теории.
Является ли это утверждение возвратом к кантовской регулятивности, к использованию закономерности либо во благо, либо во зло, либо не использование? Не исчезает ли при этом воля, индивидуальное «я»?

В науке, утверждает Маркс, нет ничего, кроме ее практического применения. Т.е. в прогнозировании нет ничего, кроме его практического применения. Таким образом, например, задача построения «теории всего» некорректна, и в этом нет агностицизма. Это принципиально неверная постановка вопроса, исключающая практику из процесса познания.
Очевидна разница между законами социальной формы движения материи и законами физической, химической и биологической форм. Дело в том, что в «механике» общества участвуют такие параметры, как, например, стоимость. Но, в отличие от массы или заряда, стоимость, как отмечал Маркс, не является имманентным, внутренним свойством товара. Она содержится только в головах людей. Соответственно все общественные законы, как писал Энгельс, реализуются только через людей, через их волю.
Тем не менее, Маркс, как Гегель и Кант, в своей оценке закономерности в истории исходили из картезианской, ньютонианской картины мира, поскольку иной не было. И только в последней четверти XX века физики извинились перед мировым сообществом, что своей механистической картиной мира ввели мировое сообщество в заблуждение.
В 1986 г. сэр Джеймс Лайтхилл, ставший позже президентом Международного союза чистой и прикладной математики, извинился от имени своих коллег за то, что «в течение трех веков образованная публика вводилась в заблуждение апологией детерминизма, основанного на системе Ньютона, тогда как можно считать доказанным, по крайней мере с 1960 года, что этот детерминизм является ошибочной позицией» [13].
 
Квантовая механика, синергетика (стохастика, теория особенностей, теория катастроф) совершенно жестко диктуют необходимость сделать шаг вперед от материалистического понимания детерминизма в истории. Речь идет об обратном: чтобы новейшие открытия в естественных науках сделать достоянием исторического материализма. Такая повестка дня была сформулирована в 1995 году (см.. напр., [14]) за несколько лет до Валлерстайна.
Больше того: необходимо понять, что вытекает из «невещности» общественного закона. Пока что ясно, по крайней мере, что вариативность материального общественного закона качественно выше, чем в квантовой механике или стохастике – по указанной причине существования его лишь в головах людей. Ведь сами по себе вещные условия (орудия, предметы труда и т.д.) вне общества никаких законов не производят. Под извращенной формой тенденции в физике к первичности геометрии (см., напр., «Геометродинамика» Уилера) стоит увидеть необходимость большего понимания идеального, субъективного.

Как же действует общественный закон? Например, действие закона спроса-предложения, как отмечал еще Рикардо, ограничивается монополией. В том числе монополия (как в СССР) ограничивает игру закона стоимости, например, в отношении такого товара, как рабочая сила. Ограничение налагает и юридически введенный государством институт пожизненного найма – в Японии, до 1991 года. Даже та или иная активность профсоюзов, как подчеркивал в «Капитале» Маркс, видоизменяет закон стоимости. 

Гоббс писал, что «выбор» человека – лишь случайное сочетание неких не зависящих от человека чувствований. Вслед за Гоббсом Маркс констатирует в тезисах о Фейербахе: личность – это совокупность общественных отношений.
Шеллинг, конструируя бога из категорий бытия, сущности и существования, определял сущность бога как тождество с бытием, способность содержать в себе основу. А существование бога - в различенности с основой (см. [15]). Нетрудно видеть, что Маркс в определении Шеллинга вместо бога поставил человека, а вместо абстрактного бытия - общественное.
Осталось только, будто бы, в общественном бытии различить класс-в-себе и класс-для-себя, чтобы «уничтожение рабочего класса» привело не к распаду, а к синтезу – «человеческому обществу».
«Материал труда» (Энгельс) - не только «все сущее», но сам человек. Это формирует в нем небиологическую потребность в труде (удовлетворение биологических потребностей - условие), если труд творческий, и потребность избежать труда (Маркс), если труд обезличивающий.
В разделении труда и состоит противоречие, движущей силой выступает потребность в уходе от обезличивания (напр., забастовки в США против конвейерной системы в конце 60-х) и потребность в творческом, которую ограничивают существующие общественные отношения. Обе они по сей день не проявлены на уровне всеобщего.

Однако ясно, что определения Гоббса-Шеллинга-Маркса одновременно суть определения социальной формы движения материи, высшей по отношению к низшим, причем любым. Для отдельного человека, напротив, определение должно быть перевернуто:  с т о р о н а   (не две или поли- сущности!) сущности - в различенности с деятельностью, с общественными отношениями, а существование - в тождестве с общественным бытием.

Всего лишь сторона - потому что феномен уникальности человека по-прежнему не раскрыт. И не может быть раскрыт.
Дело не только в том, что творчество человека в рамках доминирующего идеализма онтологически понимается как проявление сверхъестественного. В таком случае жизнь существует вечно, именно она, как высшая форма, в духе Августина определяет время (дление, по Бергсону), а отношение «субъект – объект» понимается финалистски, тождественно с настоящим историческим моментом.
Раскрытие уникальности через «осознание себя», через самосознание немного добавляет в различение именно человеческой уникальности (тем более, что замкнутость на себя, способность к самоорганизации существует не только в общественных, но и в биологических, химических и даже гидродинамических системах, что описывается в рамках синергетики нелинейными уравнениями типа Адронова).
Невозможность раскрытия связана хотя бы с отсутствием феноменологического материала в биологии, где до сих пор не осмыслено отличие живой материи от неживой, то есть, не выполнен предыдущий шаг.
Ясно лишь, что уникальность «я», которое может влиять на общественные законы, но не в силах изменить законы своей основы (они, если и меняются, то независимо) - существенна и не может быть понята в пределах детерминизма социального, биохимического или физического.

Второй аспект не свободы от законов природы – невозможность для человека на данный момент изменять законы природы. Хотя это уже много лет, как было уже сказано, в русле конъюнктуры, оспаривается ведущими физиками в рамках неомахизма. Причем приставка «нео» не означает чего-то нового, происходит возврат к старому примитивному махизму, хотя воззрения Канта, Юма, Маха было опровергнуто еще Гегелем, Фейербахом, Лениным. Новое лишь в том, что мир как комплекс ощущений обосновывается с помощью современной науки, информация и мысль объявляется агентами, способными влиять на ход эксперимента. То, что, в таком случае, любое явление природы может быть объяснено лишь при выявлении фантастической результирующей миллиардов ощущений и посылаемых «мыслеобразов», а эксперимент, а с ним и вся наука, теряет смысл в виду разницы ощущений и «мыслеобразов» разных людей, не смущает неомахистов.

Неомахисты указывают на несоответствие понятий реальности, попросту не зная философской литературы: «Подход ума (человека) к отдельной вещи, снятие слепка (= понятия) с нее не есть простой, непосредственный, зеркально-мертвый акт, а сложный, раздвоенный, зигзагообразный, включающий в себя возможность отлета фантазии от жизни; мало того: возможность превращения (и притом незаметного, несознаваемого человеком превращения) абстрактного понятия, идеи в фантазию (in letzter Instanz** = бога). Ибо и в самом простом обобщении, в элементарнейшей общей идее („стол“ вообще) есть известный кусочек фантазии. (Vice versa: нелепо отрицать роль фантазии и в самой строгой науке: ср. Писарев о мечте полезной, как толчке к работе, и о мечтательности пустой.)» [16].

«Самое же решительное опровержение, - пишет Энгельс, - этих, как и всех прочих, философских вывертов заключается в практике, именно в эксперименте и в промышленности» [17].
«Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, - подчеркивает Маркс, - вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истинность, т. е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос» («Тезисы о Фейербахе»).

Однако, повторим, специфика в том, что неомахисты опираются именно на так называемую экспериментальную базу. С одной стороны, они, подобно древним шаманам, средневековым монахам или представителям американских сект, являвшим и являющим публике «чудо», предъявляют плохо проведенные эксперименты. С другой – спекулируют на противоречиях в теории и на феноменах, которые еще не изучены.

В то же время вопрос о соответствии понятий действительности – отнюдь не праздный. Каждое понятие внутреннее противоречиво, его нельзя рассматривать статично, проявление противоречия понятия в научной практике – верный признак того, что содержание понятие будет заменено на качественно новое.

Если личность есть совокупность общественных отношений, это означает, что и общество, состоящее из людей-машин, обречено следовать своим неизменным законам. Человек в этом случае выступает как абстрактная точка пересечения общественных линий, слово «конкретная» не различает человека с общественными отношениями.

Источником фатальной предопределенности выступает доминирующе абстрактное содержание в труде, которое ограничивает и труд конкретный.

Тождество мышления и бытия

Имеется в виду, что мышление отображает внешний мир, соответствует ему, то есть, мир познаваем. С этим согласны и объективные идеалисты.
Отметим очевидные моменты.
Разумеется, 1) мышление идеально, потому противоположно бытию; 2) мышление имеет не только абстрактный, но и интуитивный характер.

В то же время мышление не тождественно бытию. Ландау и Пайерлс доказали теоретически, что двумерные кристаллы не могут существовать, потому что неустойчивы. Однако затем экспериментаторы создали графен.
Но случаи не тождественности – закономерны. Следовательно, не тождественность мышления бытию тоже имеет общий характер.
Например, Ильенков, понимая закон и детерминизм фаталистически (как и Лабриола, Плеханов, Д. Лукач, Сталин или Троцкий, но не Маркс или Ленин), в «несущественных» отклонениях, в их конкретике не увидел всеобщего содержания.
Но это не всё.

Мышление одновременно не тождественно бытию не в кантовском смысле вещи-в-себе, не в смысле неточности (субъективности) и не в смысле идеальности. В любом процессе абстрагирования возникает новое содержание, которое и включает реальность, и не включает ее, вместо этого – включает нечто, будто бы не принадлежащее реальности. Классические уравнения движения позволяют прогнозировать реальность, но они содержат обратимость времени и «путешествия в будущее», не существующие в природе. А именно: в тех процессах, абстрактом которых они являются. Запаздывающие и опережающие решения в данных процессах имеют вполне ясный физический смысл, но являются отражением глубокой всеобщей симметрии физических законов. Противоречия же, возникающие в связи с теоретическими путешествиями во времени, суть источники дальнейшего развития теории.

Во-вторых, мышление вскрывает и то, что еще не реализовано в мире, то, что он отображать не может – не только актуальное, но и скрытое в потенции. Разумеется, мышление это делает на основе предыдущего тождества бытию. «Это поставляющее раскрытие всего может осуществляться только в той мере, в какой человек со своей стороны заранее сам уже вовлечен в извлечение природных энергий. Если человек вовлечен в это, поставлен на это, то не принадлежит ли и человек - еще первоначальнее, чем природа - к состоящему-в-наличии?» - задает вопрос Хайдеггер [18].
Но в этом вскрытии возникает и то, что не содержалось в основе. Хотя бы на том простом основании, что субъективная реальность развивается не только благодаря объективной реальности, но и в определенной мере самостоятельно.
Следовательно, свобода воли существует и реализуется в мышлении. А в деятельности?

Разумеется, свобода воли не есть вещное, выделяемое, как печень – желчь, в то же время не есть нечто внеприродное. Она есть, как и само мышление, лишь наличие  нового системного качества, ограниченное низшими формами движения.
При этом встраивание в свободы воли в прокрустово ложе закономерности, в том числе квантово-стохастической, является некорректной задачей. Ибо не просто механицизм ограничен, но в целом «каузальность (причинно-следственная структура, Б. И.), обычно нами понимаемая, есть лишь малая частичка всемирной связи, но (материалистическое добавление) частичка не субъективной, а объективно реальной связи».  [19].

Абстрактный анализ, безусловно, важен, однако не он является главной задачей. Задачей является не объяснение, а изменение мира. Практический вывод хотя и тривиален, но до сих пор не осмыслен, например, представителями политических партий: свобода воли может быть реализована лишь тогда, когда в общественных отношениях перестает доминировать абстрактное содержание труда.

Литература

1. К. Х. Момджян. Категории исторического материализма: системность, развитие. М.: МГУ. – 1986. - С. 66-67.
2. В. В. Фролов. Общественные законы в условиях социализма. М.: Высшая школа. – 1990.
3. Гегель Г. Соч. М. – Л.: Мысль. - 1929-1959. - Т.5. - С 602.
4. К. А. Свасьян. «Феноменологическое познание». – Ереван, АН Армянской ССР. - 1987. – С. 32.
5. Гегель Г. Соч. М. – Л. – 1929-1959. - Т.1. - С. 248.
6. Спиноза Б. «Метафизические мысли». Соч. М.: 1975. - Т. I. - С. 277, 301.
7. Аткинсон В. Пути достижения индийских йогов. Карма-йога. Чтение V.
https://esoterics.wikireading.ru/88891 (дата обращения 27.06.2018)
8. А. Карташев. Вселенские соборы». - М.: Республика. - 1994. - С. 289.
9. К. С. Льюис. Чудо. М.: Фонд им. А. Меня, изд. «Библия для всех». 2000. - Соч.. - Т.7 - С. 158-160.
10. Goethe. Naturwissenschaftliche Schriften: Mit Einleitungen und Erlauterungen im Text/Hrsg. von Rudolf Steiner. Dornach, 1982. – V. 2. – S. 5.
11. Толанд Д. Сочинения. Английские материалисты XVIII века. Собрание произведений в трех томах. – М.: Мысль. - 1967-1968. – Т. 1. – С. 152.
12. Хайдеггер М. Письмо о гуманизме. В кн. «Время и бытие». - М.: Республика. - 1993. – С. 204.
13. Lighthill J. Proceedings of the Royal Society. - A 407. - London, Royal Society. – 1986. - Р. 35—50.
14. Б. Ихлов, Что такое история? С точки зрения физика. КЛИО. - СПб.: Нестор. – 1998. - №1(4). – С. 16-24.
15. Резвых П. В. Бытие, сущность и существование в поздней онтологии Г. В. Й. Шеллинга.
ВФ. - 1996. - №2. – С. 116.
16. Ленин. Философские тетради. Конспект книги Аристотеля «Метафизика». ПСС, изд. 5. - Т. 29. - С. 330.
17. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. Соч., изд. 2. – Т. 21. –С.15.
18. Хайдеггер М. Вопрос о технике. В кн. «Время и бытие». – М.: Республика. - 1993. – C. 228.
19. В. И. Ленин. Философские тетради. ПСС. Изд. 5. – Т. 29. – С. 144.


ЭПИСТЕМОЛОГИЯ: ДВЕ ИСТИНЫ

В данной главе не исследуются проблемы метода, соотношение эмпирического и теоретического уровней познания, соотношение интуиции и рационального знания и т.д.

Абсолютная и относительная истины

Их отношение было раскрыто Лениным в книге «Материализм и эмпириокритицизм»:
«Признавать объективную, - пишет он, - т. е. не зависящую от человека и от человечества истину, значит… признавать абсолютную истину… «Мы приходим к вопросу, – пишет Энгельс, -… могут ли продукты человеческого познания вообще и если да, то какие, иметь суверенное значение и безусловное право на истину… Суверенность мышления осуществляется в ряде людей, мыслящих чрезвычайно несуверенно; познание, имеющее безусловное право на истину, – в ряде относительных (релятивных) заблуждений; ни то ни другое» (ни абсолютно истинное познание, ни суверенное мышление) «не может быть осуществлено полностью иначе как при бесконечной продолжительности жизни человечества. Мы имеем здесь снова то противоречие, с которым уже встречались выше, противоречие между характером человеческого мышления, представляющимся нам в силу необходимости абсолютным, и осуществлением его в отдельных людях, мыслящих только ограниченно. Это противоречие может быть разрешено только в таком ряде последовательных человеческих поколений, который, для нас, по крайней мере, на практике бесконечен. В этом смысле человеческое мышление столь же суверенно, как несуверенно, и его способность познавания столь же неограниченна, как ограниченна. Суверенно и неограниченно по своей природе» (или устройству, Anlage), «призванию, возможности, исторической конечной цели; несуверенно и ограниченно по отдельному осуществлению, по данной в то или иное время действительности… Точно так же обстоит дело с вечными истинами»... Для Богданова (как и для всех махистов) признание относительности наших знаний исключает самомалейшее допущение абсолютной истины. Для Энгельса из относительных истин складывается абсолютная истина… «Истина и заблуждение, подобно всем логическим категориям, движущимся в полярных противоположностях, имеют абсолютное значение только в пределах чрезвычайно ограниченной области… Как только мы станем применять противоположность истины и заблуждения вне границ вышеуказанной узкой области, так эта противоположность сделается относительной (релятивной) и, следовательно, негодной для точного научного способа выражений. А если мы попытаемся применять эту противоположность вне пределов указанной области, как абсолютную, то мы уже совсем потерпим фиаско: оба полюса противоположности превратятся каждый в свою противоположность, т. е. истина станет заблуждением, заблуждение – истиной»... мышление по природе своей способно давать и дает нам абсолютную истину, которая складывается из суммы относительных истин. Каждая ступень в развитии науки прибавляет новые зерна в эту сумму абсолютной истины… С точки зрения… марксизма, исторически условны пределы приближения наших знаний к объективной, абсолютной истине, но безусловно существование этой истины, безусловно то;, что мы приближаемся к ней… исторически условна всякая идеология, но безусловно то, что всякой научной идеологии (в отличие от религиозной) соответствует объективная истина, абсолютная природа. Вы скажете: это различение относительной и абсолютной истины неопределенно. Я отвечу: оно настолько «неопределенно», чтобы помешать превращению науки в догму, в нечто мертвое, застывшее, закостенелое, но оно настолько «определенно», чтобы отмежеваться… от фидеизма и от агностицизма, от идеализма и от софистики Юма и Канта… положить релятивизм в основу теории познания, значит осудить себя либо на абсолютный скептицизм, агностицизм и софистику, либо на субъективизм. Релятивизм, как основа теории познания, есть… отрицание какой бы то ни было объективной, независимо от человечества существующей, мерки или модели... Диалектика… включает в себя момент релятивизма… но не сводится к релятивизму. Марксизм включает в себя релятивизм, но не сводится к нему, т. е. признает относительность всех наших знаний не в смысле отрицания объективной истины, а в смысле исторической условности пределов приближения наших знаний к этой истине» (ПСС, 5 изд. Т.18. С. 146)

Для Ленина истина – не суждение, а противоречивый процесс, в котором содержание знания не зависит от субъекта. Познание же есть восхождение относительных истин к абсолютной. Абсолютная истина не существует, но в то же время существует через относительные истины.

Беда в том, что и Энгельс, и Ленин понимали приближение к объективной истине как линейный процесс, по зернышку. Однако, например, система Птолемея как очередной шаг в геометрических построениях не являлась никаким приближением к истине. С другой стороны, каждое новое открытие отвергает прежний уровень, переход от классической механики к теории относительности осуществляется не постепенно, а «скачком».
Беда и в том, что Ленин отождествляет объективную и абсолютную истины. Тогда как к абсолютной истине мы приближаемся в процессе познания, а вот объективную истину мы на каждом шаге получаем. Причем получаем именно «целиком» (съедаем пудинг), тогда как от абсолютной истины мы получаем лишь ее оттиск.

Критика буржуазных теорий познания

Настоящее не называемо, - писал Андрей Вознесенский. Поэт имел в виду, что сущность человеческого «я» уникальна, она не может быть выражена вербально.

Аристотель же в виду уникальности любой субстанции утверждал, что непознаваемо любое единичное. Диалектики общего и единичного Аристотель не предполагал.
Настоящее непознаваемо, - считал Кант. Вещи вокруг нас, считал Кант, известны нам по тому действию, которое они на нас производят. Но сами вещи – непостижимы.
«…если уничтожить наши субъективные свойства, то окажется, что представляемый объект с качествами, приписываемыми ему в чувственном наглядном представлении, нигде не встречается, да и не может быть нигде найден, так как именно наши субъективные свойства определяют форму его как явления», - писал Кант в «Критике чистого разума» (Ч. 2, Гл. 2.).

Но возможность познавать – факт. Кант объясняет его с помощью трансцедентальной апперцепции, сверхличной формой сознания, сверхчувственным постижением, озарением, медитацией и пр.
Диалектика была неведома Канту, он не мог представить, что явление – сущностно, а сущность – является. Именно это неведение диалектики дало жизнь субъективному идеализму, который воздвигал из человеческих чувств стенку между субъектом и внешним миром. Это же неведение стало и гносеологической причиной возникновения и позитивизма, и релятивизма. Здесь же и корни неопозтивизма Поппера, Фейерабенда и др., только релятивизм Фейерабенда сосредоточен не на индивидуумах, а на этносах. Фейерабенд не изобрел ничего нового, махист А. Богданов тоже понимал практику как коллективный опыт, т. е. ощущения многих лиц.

«Ведь объективность… это либо гипотеза, либо приближенное», не истина, утверждает Кьеркегор. Вопрос «что есть истина» он заменяет вопросом «что есть сумасшествие». Истину он понимает лишь как истину исключительно для него самого.

Здесь субъективный идеализм отличен от субъективного идеализма Беркли, Фикте или Юма. Юм не сомневался в существовании внешнего мира, просто не виде достаточных этому доказательств. «Есть ли действительность внешний мир? – задает вопрос Кьеркегор и отвечает – Действительность есть внутренний мир». В отличие от Фихте он не допускает даже мысли о переходе от субъективистской антропологии к онтологии, к бытию, от «я» к «не-я» или к другому «я».
Кьеркегор шел не от логики, но от чувства, он с ходу отвергал понимание человеческой сущности как сущности разумной. Кьеркегор не желал понимать, что мировоззрение человека, его личность формируются общественными отношениями, он не понимал, что особость человека появляется как новое системное качество, возникающее только в обществе. Кьеркегор определяет человека через уникальность, через страсть.

Разумеется, субъективный идеализм возник задолго до Канта, Беркли или Кьеркегора, еще в античной философии, так, релятивизм видим у Сократа, он выступает против детерминизма, исходным пунктом для него является субъект, прислушиваться, согласно Сократу, нужно не к природе, а к демону, к особому внутреннему голосу, наставляющему в важнейших вопросах.

«- Извольте, извольте! - Доктор Гаммерфилд отчаянно брызгал слюной.- Откуда вы это взяли? Где это сказано, будто бы епископ Беркли сам признавал, что его метафизика порочна? Какие у вас доказательства? Молодой человек, метафизика епископа Беркли живет в веках!
- Доказательство того, что Беркли не доверял своей метафизике, я усматриваю в следующем: Беркли, входя в комнату, всегда и неизменно пользовался дверью, а не лез напролом через стену. Беркли, дорожа своей жизнью и предпочитая действовать наверняка, налегал на хлеб и на масло, не говоря уже о ростбифе. Когда Беркли брился, он обращался к помощи бритвы, ибо на опыте убедился, что она начисто снимает щетину с его лица… А сами вы, доктор, тоже живете в сверхчувственном мире?» (Джек Лондон, «Железная пята»).

Но нет! Настоящее не наблюдаемо, - говорят квантовые мистики. Спин элементарных частиц не наблюдаем в принципе. Наблюдаемы лишь его проекции. Квантовые мистики отделяют проекции (явление) от сущности, более того, объявляют результаты эксперимента зависящими от конкретных чувствований конкретного наблюдателя-экспериментатора, ведь в каждом эксперименте может обнаружиться та или иная проекция. На самом деле проекция спина – это и есть спин, ведь всё в природе мы имеем исключительно в виде проекций.

«Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, - вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истинность, т. е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления», - пишет Маркс во 2-м тезисе о Фейербахе.
Во 2-й главе книги «Материализм и эмпириокритицизм Ленин пишет: «Если мы можем доказать правильность нашего понимания данного явления природы тем; что мы сами его производим, вызываем его из его условий, заставляем его к тому же служить нашим целям, то кантовской неуловимой "вещи в себе" приходит конец».

Принцип верификации, сформулированный неопозитивистами Венского кружка, казалось бы, совпадает с марксистским пониманием практики как критерия истины. На самом деле это его подмена. Мориц Шлик, Витгенштейн, Карнап, лидеры Венского кружка, не предлагали поверять теорию практикой. Они определяли истинность того или иного предложения путем его разбиения на протокольные, т.е. такие, которые соответствуют наблюдаемой действительности, если такая редукция возможна, предложение объявляется истинным. Примитивно, да и неверно, поскольку общее «понятие не есть нечто непосредственное... — непосредственно только ощущение «красного» («это — красное»)» (Ленин. ПСС, Т. 29, С. 253). Более того, любое предложение внутренне противоречиво, яркий пример – парадокс лжеца.

«… С помощью метафизики вы можете доказать все, что вашей душе угодно. А доказав, вывести черным по белому, что все остальные метафизики ошибаются, после чего вам останется только почить на лаврах. В сфере мысли вы совершеннейшие анархисты. Вы рехнувшиеся изобретатели космогонических систем. Каждый из вас обитает в собственной вселенной, оборудованной по его собственному вкусу и разумению. Вы плохо представляете себе окружающий мир, вашим измышлениям нет места в реальном мире, разве что в качестве примера умственной аберрации… Вы мне напомнили средневековых схоластов, которые самым серьезным образом исследовали и обсуждали животрепещущий вопрос о том, сколько ангелов может уместиться на острие иглы. Вы ищете объяснения вселенной в собственном сознании. Вы, дражайшие сэры, так же далеки от интеллектуальной жизни двадцатого столетия, как индеец-шаман, десять тысяч лет назад творивший заклинания в глуши девственного леса… очковтиратели… » (Джек Лондон, «Железная пята»).

Но целью Венского кружка была отнюдь не истина, а борьба с марксизмом. Философские суждения не могут быть посредством логической цепочки рассуждений сведены к эмпирическим утверждениям, которые их могут подтвердить или опровергнуть, поэтому неопозитивисты объявили философию (в первую очередь, марксизм) не наукой. Якобы философия – не прогностична.

Как отмечал Ленин: «…за гносеологической схоластикой эмпириокритицизма нельзя не видеть борьбы партий в философии, борьбы, которая в последнем счёте выражает тенденции и идеологию враждебных классов современного общества. Новейшая философия так же партийна, как и две тысячи лет тому назад. Борющимися партиями по сути дела… являются материализм и идеализм» («Материализм и эмпириокритицизм», «Заключение»).

Крах потерпели все попытки буржуазных экономистов дать какие-либо прогнозы. Подборку их пророчеств нетрудно найти в интернете:
«Накануне и даже в ходе Великой депрессии Ирвин Фишер дал прогноз о мощном росте экономик ведущих стран. М. Блауг отметил: «Его огромное влияние среди профессиональных американских экономистов (не говоря о его личном состоянии) рухнуло в 1929 году: он не только не сумел предсказать крах на Уолл-стрите, но и после его наступления продолжал месяц за месяцем утверждать, что начало великого бума уже за углом» (100 великих экономистов до Кейнса, СПб, Экономическая школа, 2005, с 317).
В 1988-м лучшие экономисты Йеля и Гарварда с помощью эконометрических достижений Mainstream, в т.ч. отмеченных Нобелевскими премиями, попытались дать прогноз уже прошедших кризисов - чтобы оправдать, в частности, президента США Герберта Гувера, кторый не смог предугадать Великую депрессию. Все попытки оказались безуспешными. М. Скоузен констатировал, что эти попытки говорят «о принципиальной несостоятельности использования эконометрических моделей» (Кто предсказал крах 1929 года? Бум, крах и будущее. Анализ австрийской школы. М.: ООО «Социум», 2002, с. 175-177).
В 1994-м Нобелевские лауреаты, эконометрики М. Скоулз и Р. Мертон внедрили в хедж фонде «Long Term Capital Management» свою отмеченную премией модель Блэка-Скоулза. Её применение гарантировало фонду вероятность банкротства 1 раз в миллиард лет, однако уже в 1998-м фонд обрушился.
В 1977 году Нобелевский лауреата В. Леонтьев дал прогноз, сделанный по заданию ООН и вскоре признанный полной бессмыслицей (The Future of the World Economy. A United Nations Study by Wassily Leontiev et al. New York, Oxford University Press, 1977. Будущее мировой экономики. Доклад группы экспертов ООН во главе с В.Леонтьевым. Москва, «Международные отношения», 1979, 216 с.)
Нобелевский лауреат Д. Стиглиц с помощью модели Харрода-Домара, базирующейся на кейнсианстве тоже попытался выступить в роли Кассандры и тоже потерпел неудачу (Глобализация: тревожные тенденции, М.: Национально-общественный научный фонд, 2003). 
Алан Гринспен в статье «Карта и территория» (М.: Альпина Паблишер, 2015) пишет: «Финансовый кризис 2008 года продемонстрировал в числе прочего, несостоятельность экономического прогнозирования… То, что кризис сентября 2008 г. оказался неожиданностью практически для всех, означало полный провал макромоделирования именно в тот момент, когда оно было так необходимо… Бессильной оказалась и модель, разработанная высокоуважаемым МВФ, которая ещё весной 2007 г. говорила о том, что «глобальные экономические риски снизились по сравнению… с сентябрём 2006 г. … Экономика США в целом развивается хорошо… и даёт позитивные сигналы» (IMF, World Economic Outlook, April 2007).
«JPMorgan, - продложает Гринспен, - пожалуй, финансовый институт №1 в Америке, 12.9.2008, за 3 дня до кризиса, заявил, что рост ВВП США ускорится в первой половине 2009 г.»»

В то же время именно марксисты дали ряд точных прогнозов в истории, начиная с революций и заканчивая их поражением. В частности, советскими марксистами были предсказаны 11 экономических кризисов в «социалистической» Польше, советскими марксистами 50-х был предсказан распад СССР, за что их и репрессировали. Оказывается, марксистский метод, не разлагаемый на протокольные суждения, вполне приложим и к экономике, и к истории.

И для прагматистов, Чарльза Пирса, Уильяма Джеймса, Джорджа Сантаяны, Джона Дьюи и др., якобы основа философии – практика. Однако практику они представляют утилитарно, под практикой они разумеют лишь то, что полезно, выгодно. Полезность объявляется единственным критерием истинности. Релятивизм здесь возникает немедленно, поскольку каждый человек преследует свою выгоду, то истин столько же, сколько людей. Поскольку прибыль – это общая цель, то получение прибыли – истинно. Религия – тоже истина, т.к. приносит человеку облегчение, как опиум. Ложная информация – тоже истинна. Если принесла пользу некоторым государствам.
«Едва ли не "последней модой" самоновейшей американской философии является "прагматизм" (от греческого pragma - дело, действие; философия действия). О прагматизме говорят философские журналы едва ли не более всего. Прагматизм высмеивает метафизику и материализма и идеализма, превозносит опыт и только опит, признает единственным критерием практику... и... преблагополучно выводит изо всего этого бога и целях практических, только для практики...»  - отмечает Ленин («Материализм и эмприокритицизм», ПСС, изд. 5, Т. 18, С. 363).

Полезно ли представление о КПРФ как о носителе идей коммунизма? Для КПРФ и для власти, для которой система выборов является стабилизирующим фактором – безусловно. Но для широких масс это обман. Прагматисты игнорируют, затушевывают такого рода пикантные моменты.

Сведением марксизма к пользе, к удовольствиям, к гедонизму занимался и Дж. Бергман, который, не давая ни единой ссылки на тексты Маркса, сообщает: «… одна из главных задач коммунизма... [состоит в том, что] есть, пить и веселиться нужно прямо сейчас, потому что завтра они [трудящиеся] могут умереть (а чтобы им было на что есть, пить и веселиться, они должны красть у богатых и преуспевающих). Маркс подчеркивал, что. жизнь по большому смыслу не имеет никакого смысла, кроме получения удовольствия» (Дарвинизм как основа коммунизма).

Что здесь можно сказать?  «… Проповедуйте, что вам положено, и получайте, что вам причитается. Но, только бога ради, оставьте в покое рабочих. Ваше место - в стане их врагов… Ваши головы набиты доктринами, полезными для поддержания существующего строя. Вы такие же наемники (преданные наемники, допустим), какими была в свое время швейцарская гвардия (наемная дворцовая стража Людовика XVI, французского Короля, казненного народом» (Джек Лондон, «Железная пята»).
Не протокольные суждения, но практическое действие есть критерий истины.
Однако далеко не всякая практика есть критерий истины. Если ваш термометр неисправен, ваша практика не отражает объективную реальность. Эксперименты с системной ошибкой не могут быть критерием истины, и эту ошибку далеко не всегда можно учесть.

XX  и XXI век

Истина - это соответствие мышления независимому от разума миру.
Кант полагал, что мысль не может быть непосредственно сопоставлена со своим объектом («вещью-а-себе»), поэтому знание обладает собственной действительностью.
Это, разумеется, верно, т.к. абсолютная истина познается только через истины относительные, во-вторых, знание есть исключительно субъективная реальность, она имеет собственные законы, несмотря на тождество мышления и бытия.
Но субъективная реальность не может отменить или существенно изменить объективность реальную, иначе бы человеческая практика была бы сведена к нулю.
Позитивист Рассел придумал логический атомизм, согласно которому высказывания истинны, если они соответствуют «фактам»; однако «факты» являются познавательными конструкциями, зависимыми от чувственных восприятий и концептуальных интерпретаций, следовательно, сопоставляя высказывания с фактами, мы сопоставляем одни мысли с другими. То есть, вместо соотнесения мышления с природой Рассел соотносит мышление с мышлением.

Разумеется, острие буржуазной идеологии, направленное против науки – это релятивизм (махизм), субъективный идеализм и следующий за ними агностицизм. Например, такое извращение, как живой до сих пор научный конвенцинализм (т.е. субъективизм), а также такой маразм как плюрализм мнений (опять же субъективизм), «натурализованная эпистемология» У. Кауйна или «генетическая эпистемология» Ж. Пиаже. Наконец, скажем, в России, которая отстает от Европы, до сих пор сохранилась приверженность алогичным, нелепым принципам верификации и фальсификации.
По сей день в познании истины рассматривают когерентный подход, основанный на критериях логической согласованности, непротиворечивости знания: истинное знание должно опираться на истинные посылки ,структура такого знания должна не иметь внутренних противоречий. Однако логической и непротиворечивой может быть и надуманная концепция, не имеющая отношения к действительности, та же система Птолемея. Но суть в другом:  истины сопоставляется с другими истинами, которые могут оказаться ложными – тогда как нужно сопоставлять истину с бытием.
Столь же примитивными и бессмысленными являются прагматический и семантический подход, будто бы учитывающий субъективную реальность – содержательную специфику знания, и прагматический подход.
Наконец. многие сумасшедшие считают истиной священное писание. Платон в «Горгии» утверждает, что вера является наиболее часто используемым носителем истины.

Однако новейшие науки и новейшие открытия не могут не внести новое и в понимание процесса познания.
Во-первых, меняется понимание истины – в связи с тем, что возникли вероятностный, затем квантовый и затем стохастический детерминизм. Истина становится неточной, многозначной и, помимо закономерного, приобретает случайный характер.

Во-вторых, меняется представление, что практика – критерий истины, один эксперимент противоречит другому. Например, в 1998 году было открыто увеличение постоянной Хаббла, за что присудили Нобелевскую премию, однако вскоре были получены данные, что постоянная Хаббла не меняется.
Вполне вероятно – это следует из того, что Вселенная – стохастическая система.

Если вы работаете с неисправной аппаратурой, ваша практика не есть критерий истины. Однако создатель прибора может обнаружить неисправность – не сопоставляя с данными других приборов.
Неверные данные – это мираж, кажимость. А кажимость, как подчеркивал Гегель, тоже сущностна.
В каком смысле? Разумеется. Существует теория ошибок. Но это не всё: в теорию ошибок не входят неисправности измерительной аппаратуры. Которые тоже сущностны. Например, когда глаз работает над приближением квадрата, он генерирует на сетчатке изображения не только приближений – трапеций и прямоугольников, но и «неисправные», сломанные изображения – треугольника, овала и т.п.
Таким образом, два противоположных эксперимента приобретают смысл закономерности.

Представить себе такую ситуацию может помочь парадокс лжеца, когда оно и то же высказывание оказывается и ложным, и истинным.
Были попытки снять это противоречие введением языков, допускающих формализацию построением иерархии семантических уровней: объектного языка, для которого указаны правила синтаксиса, и метаязыка с правилами обозначения для каждого элемента объектного языка. Однако эти попытки нельзя признать адекватными. Еще Сократ указывал, что не только выражение «я лгу» является противоречивым, но вообще любое высказывание.
То же противоречие обнаруживается при переходе к бесконечным множествам – в парадоксах Кантора, Рассела и др. То есть: истина противоречива потому, что отражает противоречие в природе. Точно так же, как противоречие есть источник развития в природе, противоречие в науке есть симптом ее скорого развития.


ПОНЯТИЯ ЧАСТИ И ЦЕЛОГО

Отметим с самого начала, что системный анализ и теория структур не имеют отношения к нашей теме.
Если мы говорим, что имеют смысл только единичные объекты, а их общности – только в наших головах, как общность голубоглазых или брюнетов, что они номинальны – мы номиналисты времен Спинозы. Если мы утверждаем, что существующими в природе и важнейшими, определяющими является общие идеи – мы реалисты той же эпохи.

Абстрактное общее проявляется только через единичное, общее произрастает из единичного, единичное – первично, возникает раньше и определяет общее.
Сталинисты же полагают, что общее (идеи яблока, дома, коммунизма и т.д.) – первичны, поэтому массы должны подчиняться партии.
То же касается понятий части и целого.

Можно ли рассматривать диалектическую пару «часть – целое» как пару философских, то есть, всеобщих понятий, являются ли они категориями? Или они суть понятия логики, математики математической логики? Или это не предельно общие понятия?
Они меняются местами, как причина и следствие, они поглощаются категориями общего и единичного. Но так или иначе, по их значимости они явно претендуют на звание всеобщих.
 
Историческая справка

Одна из первых наивных попыток дать определение целого принадлежит Аристотелю: «Целым называется (1) то, у чего не отсутствует ни одна из тех частей, состоя из которых оно именуется целым от природы, а также (2) то, что так объемлет объемлемые им вещи, что последние образуют нечто одно» [1].
Итак, понятие целого имеет три аспекта: а) то, что имеет всё полагающееся и объемлет объемлемое, образуя нечто единое; б) множество, объединенное в единство либо общностью природы, либо связью; в) то, что имеет начало, середину и конец. Аристотель определяет и часть, он выделяет четыре смысла этого понятия: а) всякая величина, входящая в другую величину; б) единицы измерения; в) видовые понятия по отношению к роду; г) элементы целого, получающиеся из соединения материи и формы; д) составные части понятия (род и вид в определении). В итоге часть это «то, на что можно разделить - все равно как - количественно определенную вещь» [2, с. 102].
Однако существуют совокупности, у которых место частей не имеет значения: вода, огонь, стадо баранов.

Аристотель указывает на возможности потенциального существования частей [2]. Если целое понимается как континуальное, то и части в нем существуют потенциально, как тарелки с кашей из чана, если же целое понимается как дифференциальное, то и части в нем существуют объективно как выделенные внутри целого и отграниченные друг от друга, как дом из цоколя, бревенчатых стен и крыши.

Платон и средневековые схоласты утверждали примат целого по отношению к его частям, целое предшествует частям. Из этого воззрения возникли реализм (анти-номинализм) и холизм, утверждающий, что целое не сводится к его частям.
Лосев полагал, что в философии Платона целое бывает двух видов: формальное и сущностное, идеальное единство. Сущностное целое объемлет все свои части, но не содержится в каждой из них в качестве одного элемента наряду с другими. Целое, состоящее из множества, не есть сумма этих многих элементов. Это не те части, которые составляют явление вещи, но - смысловые части - хотя и самостоятельные, но несущие на себе энергию целого. «Сводя в одну формулу учение Платона о целом и о частях, - пишет А.Ф. Лосев, - можно сказать так. 1) Целое не есть многое и не есть все; 2) целое есть некое идеальное единство, не делящееся на пространственно-временные отрезки; 3) целое делится на такие части, которые несут на себе энергию целого, и в таком случае они уже не пространственно-временные отрезки, но идеальные моменты в единстве целого; 4) не будучи вещью и явлением, но идеальным единством, целое не подчиняется и обычным категориям вещи; оно может одновременно быть в двух, не будучи в каждом в отдельности; оно может быть во многом, не делясь по этим многим и не тратя своей энергии через это распределение и т.д.» [3, с. 375].
Собственным бытием обладает именно целое, а его части (индивидуальные элементы) наделены бытием опосредованно. Следовательно, бытие есть свойство целого, части же онтологичны косвенно.

Как же постигается целое по мнению Платона, а далее Канта, Гуссерля и др.? Путем трансцедентальной апперцепции, идеирования и т.п. Аналогично действовал герой сказки Гофмана кот Мурр:, он учился читать следующим образом: брал в лапы книгу и ждал, когда наступит озарение («Житейские воззрения кота Мурра»).

У Спинозы единичные вещи - модусы субстанции (материи). В первой части «Этики» Спиноза пишет, что субстанция «по природе первее своих состояний», т.е. Спиноза стремился постигнуть единичные вещи, исходя из целостности мира, а не наоборот. Целое невозможно разложить без остатка на некие предельно простые элементы, ибо «разрушить какую-нибудь вещ ь значит разложить ее на такого рода части, чтобы ни одна и з всех их не вы р аж ал а природы целого» [4, стр. 525]. Целое с этой точки зрения не конгломерат и даже не механизм , а организм , ибо «каждая отдельная часть целой телесной субстанции необходимо принадлежит к целой субстанции и без остальной субстанции, то есть без всех остальных частей этой телесной субстанции] не может ни существовать, ни быть мыслимой» [там же, стр. 514].

Кант различает два вида целого - континуальное и дифференциальное (органическое и неорганическое).
Шеллинг и Гегель тоже различали органичную, способную к саморазвитию, и неорганичную целостности.
Однако органичное целое связывалось лишь с развитием духа, а не материи.

Основатели материализма Локк, Гоббс, Ламетри, Дидро, Гельвеций, Гольбах полагали, что человек – это сложная машина. Та же позиция – у Декарта, но он считал, что в механику вмешивается бог. Все эти механицисты (картезианцы) утверждали, что всякое целое может быть без остатка разложено на составные части и познание этих частей полностью раскрывает природу любой целостности. То есть, часть – первична.
Материалисты в первую очередь возражали идеализму Платона, средневековой схоластике.
Поскольку, подобно версии Фалеса, Левкиппа, Демокрита и др., все свойства выводились из единой для всех вещей элементарной основы (механически притягивающихся и отталкивающихся атомов), возникновение новых свойств (качеств) становилось необъяснимым или же требовало обращения к сверхъестественным силам.
Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Дж. Локк, французские материалисты XVIII века, ориентировавшиеся на науку, были механицистами, шедшими от механики Гука-Ньютона, они стремились познать целое лишь с точки зрения его состава, строения.
Противостоял механицизму первых материалистов Лейбниц.

Это не означает, что развитие научной мысли шло по пути упрощения целого, его аналитического расчленения, к возникновению аналитической традиции мышления. к разрыву анализа и синтеза, к убеждению, что в любой сложной системе поведение целого может быть полностью понято на основе свойств его частей.
Например, наука XVII-XVIII века отказалась от механистического понятия теплорода – так возникла термодинамика, которая включает в себя сведение к законам Ньютона, действующим между частицами тела, но появлялось и новое – статистическое качество. Аналогично химика отказалась от механистического понятия флогистона. Как указывал Энгельс, «... мышление состоит столько же в разложении предметов сознания на их элементы, сколько в объединении связанных друг с другом элементов в некоторое единство» [5].
Маркс сформулировал принцип изучения органичных целых - метод восхождения от абстрактного единичного к конкретному общему [6].

Для Гегеля, в отличие от механицистов – наоборот, единичное, как и у Платона, подчинено общему, соответственно, часть – целому.
«… целое и части обусловливают друг друга… - пишет Гегель. - Целое же есть, правда, условие частей, но в то же время оно само непосредственно подразумевает, что и оно есть лишь постольку, поскольку имеет своей предпосылкой части. Таким образом, обе стороны отношения положены как обусловливающие друг друга, поэтому каждая из них есть непосредственная самостоятельность в самой себе, но ее самостоятельность также и опосредствована другой или положена ею… каждая из сторон отношения имеет свою самостоятельность не в самой себе, а в своей другой, налицо лишь одно тождество обеих, в котором обе суть лишь моменты; поскольку же каждая из них самостоятельна в самой себе, они два самостоятельных существования… целое равно частям и части равны целому. Нет ничего в целом, чего нет в частях, и нет ничего в частях, чего нет в целом. Целое – это не абстрактное единство, а единство разного многообразия… целое равно частям; однако равно оно им не как частям… Целое равно им не как этому самостоятельному разному, а как им всем вместе. Это их «вместе» есть, однако, не что иное, как их единство, целое как таковое. Следовательно, целое равно в частях лишь самому себе… » [7].
То есть, целое не есть простая сумма частей, это единство многообразия, все прочие высказывания об отношении части и целого, как указывает Гегель, суть тавтологии. Тавтология заключается в определении понятий друг через друга: часть – элемент некоторого целого; целое – то, что состоит из частей.

Меризм утверждает, что целое есть простая сумма частей. Из этого философского воззрения сформировалось и направление в науке – редукционизм, утверждающий, что социальная форма материи сводится к биологической, биология – к химии, химия – к физике.
Гегелевская диалектика утверждает, что целое есть нечто большее, чем сумма его частей, при количественном увеличении, при усложнении объектов происходят качественные переходы, благодаря которым в целом возникает новое, системное качество. Отрицание отрицания ведет к движению по спирали вверх.
Поскольку диалектика Гегеля есть часть диалектического материализма, против нее выдвинуты сразу две подмены: теория эмерджентности и холизм. Теория эмерджентности предполагает возникновение нового в системе, которое несводимо к качествам составляющих ее элементов (Г. Дж. Льюис. «Проблемы жизни и разума», 1877, Дж. С. Милль, С. Александер, зоолог Л. Морган, Ч. Д. Броуд). В современном представлении онтологическая эмерджентность – появление новых законов (напр., термоднамики), если новое обусловлено отсутствием возможности установления связи между явлениями ввиду познавательных ограничений, то эмерджентность эпистемологическая. Различают еще сильную и слабую эмерджентность – ведь нужно буржуазным философам получать за что-то деньги. Казалось бы, теория эмерджентности просто повторяет диалектику. Расхождения начинаются с том пункте, что диалектика утверждает, что новое возникает путем развития самой субстанции. В теории эмерджентности новое качество возникает благодаря кусочку божества. Движущая сила развития – «низус» - по Александеру и Моргану является идеальной. У некоторых американских философов понятие эмерджентности приобретает материалистическую окраску, но остается метафизическим, оно «прикладывается» к субстанции, подобно флогистону или теплороду. Таким образом. из диалектики выбрасывается еще и закон борьбы и единства противоположностей.
В сторонники холизма бились все буржуазные философы,, противостоящие марксизму: Бергсон, Уайтхед, Дж. С. Холдейн, физик Бом, Дюркгейм, Фейерабенд, Дюгем и др.
Холизм тоже будто бы повторяет диалектику, утверждая, что при снятии противоречия возникает новое на более высоком уровне: онтологический принцип холизма гласит: целое всегда есть нечто большее, чем простая сумма его частей. Однако, с одной стороны, холизм абсолютизирует целое (общее). С другой стороны, холизм соотносится с такими антимарксистскими теориями, как витализм и теория эмерджентности. Не потенциальное высвобождается в элементах, а целое придает совокупности элементов новое качество.

Попытка классификации
Однородное и неоднородное. Понятие в развитии

Полагают, что, например однородное целое – не есть истинное целое, т.к. свойства любой его части – то же, что и свойства всего целого. Разумеется. Это верно, но лишь отчасти. Да, есть качественное различие между однородными целыми и, например, живыми организмами. Однако однородная часть может не быть тождественная однородному целому - когда они функционально различны. Два литра молока больше, чем один, одного литра может просто не хватить. Один камень тяжелее другого, легкий ничего не изменит, тяжелый вызовет обвал.
То есть, в сочетании с окружающим не истинное целое есть истинное.

В «истинном» целом части приобретают некоторые новые свойства по сравнению с входящими в них предметами, целое придает своим элементам такие свойства, которыми элементы не обладают вне системы.
Однако и в однородном целом элементы, из которых состоят части, приобретают системное качество: молекулы в газе, электроны в электронном газе, вообще все термодинамические системы и квантов-статистические системы, где помимо свойств элементов работает еще и теория вероятности, атомы в кристалле и т.д.
Таким образом, истинность целого – относительна.

Есть 4 типа целого:
а)  жестко связанное целое (аморфное тело, жидкость, часть тождественна по структуре целому.
б) Искусственный механизм, радиосхема, дом. Части имеют разную структуру. Части не приобретают ничего нового – но для человека такое «эклектичное» целое имеет иной смысл, нежели дом как целое для змей или птиц.
в) Организм. Такая часть, как рука, подчинена целому, но целое подчинено части – головному мозгу. Но ни рука, ни головной мозг не существуют вне целого.
В а) и б) части существуют сами по себе – в отличие от организма.

г) Номинальное целое: буржуазия как класс-в-себе;
д) буржуазия как класс-для-себя, с проявленными едиными интересами.
Эти два типа - разорванная, максимально не жесткая структура, определенная
То же – стадо баранов.
е) Целое, вытекающее из генетики, из истории происхождения. Это стая, биологический вид, биоценоз.

Таким образом, отношение части и целого не является чем-то навсегда определенным, но изменяется и в виду внешних условий, и в силу качеств частей.

В диалоге «Парменид» и в диалоге «Софист» при рассмотрении единого сущего Платон вводит понятия целого. Единое бытие — есть целое, состоящее из единого и бытия; единичность и бытийственность - это не одно и то же, но и не отдельны друг от друга, а связаны в единосущую целостность.
Первая гипотеза в диалоге «Парменид» рассматривает единое само по себе, безотносительно чему-либо. Во второй единое находится в отношении с бытием, т. к., из утверждения, что оно есть, следует, что кроме него есть еще и бытие, к которому оно причастно.
Т.к. части этого единого сущего тоже есть и едины, то они не будут единым самим по себе и бытием самим по себе, а будут единым с предикатом бытия и бытие с предикатом единства. Значит, они будут целыми, состоящими из единого и бытия, которые в свою очередь так же будут состоять из единого и бытия, и так до потенциальной бесконечности. В итоге, мы имеем единое сущее, которое бесконечно дифференцировано на единые и сущие более низкого порядка.

Формы движения

Отношение «часть – целое» определяется формой движения материи: физической, химической, биологической, социальной.
Данное различие в понимания природы целого и части получило свое дальнейшее развитие в философии И. Канта, который различал органическое и неорганическое целое и, соответственно этому, органические и неорганические части. При этом у философа речь шла именно о различении организмов (живых) и не организмов (механизмов). Сопоставляя организм и механизм (и то и другое состоит из частей), Кант показал, что назначение и взаимодействие частей в одном и другом случаях различаются. В организме части связаны в целое телеологическим принципом: все части функционируют ради сохранения целого, и потому вне этого целого теряют смысл, перестают быть тем, чем они были в организме. В то же время в механизме части связаны принципом детерминизма, могут существовать самостоятельно друг от друга, например, агрегат любой машины [8].

а) Физическое целое - целое как однородное целое, напр., кристалл или аморфное тело - когда части тождественны целому до определенного предела, разнородное целое: протон, атом, планета, звезда, галактика.
Атом не имеет тех свойств, что составленной из него кристалл. Электрон не имеет тех свойств, что электронный газ. Атом, электрон – первичны и определяют свойства целого. Вместе с тем, появляется новое, системное качество, которое не сводится к свойствам отдельных частиц.

б) Химическое целое: химический элемент, вещество, смесь, коллоидный раствор, химическая реакция, физик-химические процессы (точка эфтектики и т.д.), реакции с обратной связью: реакции Белоусова – Жаботинского и пр.

 в) Биологической форме соответствуют два типа целого: вид и организм. Вид делим, организм – нет, его части не существуют сами по себе, вплоть до простейших. Но и здесь есть исключения: если червя разрезать, то его часть, если она содержит головной мозг и регенерирующие сегменты (от 9-го до 15-го) восстановит весь организм.
ДНК воспроизводит организм – но лишь в организме, отдельная ДНК ничего не воспроизводит.
Биоценоз

г) Социальная форма. Единство обеспечивает система производства и система торговли. В определенном смысле жесткость системы увеличивается по мере глобализации, страны и этносы втягиваются в общий круговорот.
Однако законы экономики не имеют столь жесткой формы, как в физике, в обществе действую тенденции

Относительность целого

 Есть мнение, что целое образуется только тогда, когда между этими частями возникают какие-то особые связи, которые и определяют тип образуемого целого. Однако понятие связи с данном представлении слишком размыто: это может быть связь между атомами в кристалле, может быть связь между молекулами в газе, может быть связь между ящиками с одинаковым товаром, может быть связь между Млечным Путем и туманностью Андромеды, может быть связь между мужем и женой и т.д.

Уточняют, что эти связи между частями органичного целого - сложная система разнокачественных связей, структурных, генетических, связей субординации, управления и т.п..
Откуда берутся эти связи, как они возникают, какова их причина?
Маркс указывает, что взаимозависимость частей здесь такова, что в ее рамках «причина одновременно выступает как следствие, полагаемое как предпосылка. Взаимозависимость частей здесь такова, что она выступает не в виде линейного причинного ряда, а в виде своеобразного замкнутого круга, внутри которого каждый элемент связи является условием другого и обусловлен им» [9]

То есть, Маркс постулирует, что «истинное», «органическое и т.п. целое есть система обратных связей. Это весьма ценное замечание, которое, как выясняется, относится не только к сознанию человека, но и к физическим системам. Весьма нетривиально эти обратные связи функционируют в запутанных квантовых состояниях, где нарушается прежнее представление о причинно-следственной структуре мира.

В основе указанных взаимосвязей лежат заложенные в элементах (частях) потенциальные возможности, условием проявления которых является целое – точно так же, как в случае единичного и общего.

Однако в социальной форме целого отношение потенциального и актуального не столько очевидно. Извне ли пришло что-то, было и стало основой, то ли основа – реакция самой части (элемента), изнутри. То ли материальное – в субстанции, то ли извне, от материального мира. Газетные фетиши определяют поступки людей, они – тоже материальны (не зависят от твоего сознания и даны в ощущениях), как отмечает Маркс. И здесь нет софизма, здесь - противоречие, в практике оно и разрешается.
Так что же первично: часть или целое (общее или единичное)?
Отец идеализма Платон , холисты и сталинисты убеждены: общее, целое.
Марксисты доказывают, что часть, единичное.

Это не значит, что ВСЕГДА первичны часть, единичное. Они первичны на уровне всеобщего, на уровне частного и особенного первичными могут быть целое, общее.
Субстанция, формулирует Спиноза основное положение материализма – причина самой себя. Что ж, и кирпич, и собака, и мы с вами причины самих себя, и даже грузины - причины самих себя? Разумеется, нет.

Во взаимодействии объектов всегда есть зависимые объекты и определяющие, даже в моторе есть командные узлы. Такой острый момент, как право нации на самоопределение в сегодняшних условиях глобализации полностью исключает самостоятельность для малых наций, их правом просто пользуются сильные мира сего, как Гитлер – правом на самоопределение судетских немцев. То есть, целое определяет часть.

С другой стороны, человеческое возникает в индивиде не само по себе, в отдельном индивиде оно не может возникнуть. Оно возникает как системное качество в ходе совместной трудовой деятельности в обществе. Маркс в тезисах о Фейербахе утверждает, что личность есть совокупность общественных отношений. Личность – это новое системное качество, которое возникает только в обществе. Оно возникает исключительно из того, что содержалось в ранних Homo sapiens, но такая часть общества, как человек, подчинена целому – подобно тому, как рука, нога или глаз подчинены организму в целом.
Вспомним утверждение Н. К. Крупской, что ребенок есть «табула раса» - чистая доска, на которой воспитатель может записать, что ему угодно, т.е. марксизм отвергли, экономическое положение выросшего ребенка не играет роли, а роль играет только пропаганда воспитателя.

Электрон может быть добропорядочным и в одиночку, а для порочного запрета Паули нужны двое. Т.е. этот запрет – разумеется, заложен в структуре одного электрона, но ПРОЯВЛЯЕТСЯ лишь при наличии второго. А что тогда изначально заложено в человеке, что изначально отличает его от животного (скажем, от прямоходящих обезьян), но проявляется лишь в обществе? Не тимос (не теплород, не флогистон), не пассионарность, не либидо.

Такая часть, как национальная динамика, на уровне всеобщего подчинена классовой, однако в ряде случаев она самостоятельна и доминирует. В другом ряде случаев суверенитет малых государств не является заслугой государственно образующей нации, он полностью определяется внешними силами. Политика Грузии – вторична, кирпич не может развиваться от простого к сложному.

У Спинозы субстанция – абстрактна, субстанция вообще, то есть, материя. И материи не требуется внешнего источника для развития. Это не означает, что буквально всё в природе развивается из самого себя. Что-то, наоборот, обречено на гибель, другое -полностью подчинено внешнему.

Когда женщина производит на свет ребенка – не ребенок есть причина самого себя! Может быть, женщина? Женщина и мужчина? Увы, нет. Причина – биологический закон, независимая от женщины и мужчины необходимая в природе связь…

Тот, кто понял связь – тот владеет, тот может решить, быть ребенку, или сделать аборт. Таким образом, мы приходим к выводу, что правы реалисты времен Спинозы? Значит, наши действия должны быть подчинены общему, а собственные интересы – третьестепенное? Значит, нации не должны бороться за независимость?

Ленин призывал не следовать слепо абстрактному принципу права на самоопределение, не исходить из общих схем, а всякий раз решать вопрос конкретно. В случае Косово албанцы – не угнетенные, а агрессоры вместе со НАТО. В случае Южной Осетии – осетины исходили из собственного интереса и прекрасно использовали противоречия между Россией и НАТО.

Однако такие части, как буржуазия в период ее диктатуры или пролетариат в период его диктатуры – являются определяющими для всего общества.
Наконец, эволюция Вселенной определяется ее частью – космологическим вакуумом.
 
Таким образом, на уровне частного и особенного отношение части и целого – относительно.
«Целое больше части. Это положение является чистой тавтологией…» [10].
Но для бесконечных множеств это не так, мощность части, множества четных чисел, равна мощности целого, множества натуральных чисел. То есть: в каком смысле больше?
«… часть и целое – это такие категории, которые становятся недостаточными в органической природе. Выталкивание семени – зародыш – и родившееся животное нельзя рассматривать как "часть", отделяющуюся от "целого": это дало бы ложное толкование. Части лишь у трупа...» 11].

Если проявление человеческого обусловлено внешним, т.е. обществом подобных, что здесь первично? Что возникает ранее и что определяет?
Если Маркс, формулируя основания исторического материализма, воевал против исторического релятивизма и обуживал свободу воли общественными законами, то как раз сталинская школа «марксистов» гипертрофировала значение внешнего в возникновении сознания, сначала исключив генетику, а потом и филогенез, собственное развитие, определив сознание только через общество. Примат абстрактного, не включающего в себя особенное, общего над частным трактовали как угодно, под общим понимали все общество, а подразумевали партию. Т.е. положение рабочего на заводе в качестве винтика в механизме было принято за нормальное, как в сталинской, так и в либеральной философии. По мысли оппортуниста Бернштейна и сталинистов массы темны, косны, инертны, в этой ЧАСТИ общества не может возникнуть нового, его борьба ограничена экономизмом. Роль партии - обобщить опыт движения, привнести в материю рабочего класса политическое сознание, как бог в неодушевленную материю. Бернштейн, а за ним сталинисты закрепостили этот момент.
Если последовательно проводить философию сталинистов, то человек не мог возникнуть в обществе как в ЧАСТИ природы, а только путем привнесения в него чего-то человеческого извне, волей высшего партийного существа.

В рамках фатализма всё взаимосвязано, нет ничего независимого, всё подчинено какой-то неведомой целесообразности, предначертанной богом. Либо немного ведомой, когда уравнения Гильберта-Эйнштейна – лишь часть божественного замысла относительно судьбы Вселенной. Либо вся Вселенная настолько едина, что чихание на одном ее конце может отразиться на другом – хотя и не жестко. То есть, целое (или бог) определяет всё на свете.

Рабочий и буржуа, раб и господин - взаимозависимы. Мы можем говорить только о взаимозависимости или целесообразности (телеологии) и без участия чего-то высшего, бога или всемирного разума. Попробуйте объявить рабов независимыми, элиминируйте из природы господ – и рабы в короткий по меркам истории срок из своей же среды образуют класс господ. Как это и было в СССР.
Ибо: закон есть необходимая связь. Вытекает ли она из природы связанных объектов? – конечно! Но для Платона, для телеологии, для Гегеля, холистов, сталинистов эта связь стоит над объектами, как независимая от них самих.

В обществе - иная причинность, нежели в неживой природе. Мы не можем говорить об активности электрона, в обществе же есть активность субъекта истории. Свойства электронного газа, термодинамические законы и т.п. «вырастают» из свойств единичных частиц. Общее в обществе, в том числе теория, и особенное (класс-для-себя) возникает из активности единичных «номинальных» людей, из класса-в-себе. Не теоретические «интересы» партии, а интерес рабочего класса, его практика – во главе угла. Партия – лишь одно из орудий в его руках, теория лишь вырастает из практики рабочего класса, она не является собственностью партии.
В том еще отличие общества от идеального газа, что в газе субъектами являются отдельные молекулы, их масса и скорость, а в обществе субъекты – не цари или генсеки, а классы. В то же время роль личности (партии) в истории – вторична, подчинена классовой механике.

С началом 1-й мировой войны в июле 1914 года забастовки в России не иссякли, например, за три месяца до начала войны состоялась знаменитая забастовка на Лысьвенском железоделательном заводе. Забаствки шли прямо во время войны. Причем никто в царской России не обвинял рабочих в не патриотичности, в служении кайзеру и т.п., эти забастовки воспринимались как нечто естественное.

Имели ли вчера рабочие ВАЗа право бороться за свои интересы, если их действиями могут воспользоваться сильные мира сего, например, для скорейшей передачи завода в руки «Рено»? Разве мало было в России т.н. директорских, т.е. фиктивных забастовок? Разве мало было в мире цветных, т.е. фиктивных революций?

Сегодня Национальное освободительное движение (НОД), руководимое депутатом ГД Федоровым, во имя целого, выступает против рабочих забастовок, например, в Златоусте, способствуя беспределу российской буржуазии – под лозунгом «не разрушайте империю».
То есть: забастовка может быть и целым, и частью?
Ответ несложный: если генетически забастовка самостоятельная – она первична. Если она определена высшими классами – вторична.

Но есть и обратный пример.
Общая политика марксистов в условиях СССР - против Сталина, но во время ВОВ, когда не было возможности призвать солдат брататься и перевести войну между СССР и Германией в войну гражданскую против своих правительств, действия Власова, который возражал сталинским репрессиям, были явно ошибочны политически. К тому же для осуществления своих целей он консолидировался с Гитлером – подобно тому, как сегодня левые в России консолидируются с проамериканскими либералами – оправдывая свою глупость и грязь «интересами дела».

Совещание компартий в Москве в 1957 году: определяющим противоречием эпохи является противостояние между лагерем социализма и лагерем капитализма – не между трудом и капиталом, что тоже политически ошибочно, классовая борьба в странах, где компартии пользовались поддержкой масс, подчинили интересам Кремля – и выхолостили эту борьбу на десятилетия.

В 1988 году всех, кто стремился сделать жизнь лучше, чтобы Советская власть из фиктивной стала реальной, КГБ обвинило в работе на Госдепартамент США. Во время допроса на физфаке МГУ сотрудник КГБ задал мне вопрос: «Понимаете ли ВЫ, что льете воду на мельницу США?»
Да, диссиденты, многие из неформалов, либеральные демократы в то время откровенно и сознательно работали на ЦРУ. Но представьте уровень глупости и демагогичности сотрудников КГБ того времени: стало быть, рядовым гражданам нельзя бороться с загрязнением окружающей среды, с чиновничьим беспределом, с взятками и казнокрадством, с блатом и профнепригодностью и пр. – ибо «что станет говорить княгиня Марья Алексевна». Злые языки страшнее разочарования собственного народа в руководстве страны.
Тут совершенно обоснованно выступает номиналист: «Что мне предъявлять образ внешнего врага, когда речь идет о загрязнении воздуха? Сделайте воздух чистым – и внешний враг будет попран».

С другой стороны, разрушать государство (целое) можно лишь при наличии революционного класса, способного заменить собой власть. Если этого революционного класса нет, призывать к бунту (или к социализму) – политически ошибочно, это либо глупость, либо провокация.

Вывод: в такой форме движения материи, как социальная, отношение «часть – целое» зависит от политического момента.
Это единственная из пар категорий, где первичное и вторичное меняются местами в зависимости от условий.

Литература

1. Аристотель. Метафизика, 1023 в25.
2. Аристотель. Сочинения. В. 4т. М.: Мысль, 1975-1983.  Т.1.  552 с.
3. Лосев А. Ф. Бытие-имя-космос. М.: Мысль, 1993. 958 с.
4. Спиноза. Избр. произв. в 2 т. М., Т. 2. 1957.
5. Энгельс. Анти-Дюринг. Соч., т. 20, с. 41.
6. Маркс. Экономические рукописи 1857-1859. Соч., 2 изд., т. 46, ч. 1. С. 229.
7. Гегель Г. Наука логики: в 3 т. Гл. 3. Существенное отношение. М.: Мысль, 1970-1972. Т 3. 371 с.
8. Кант И. Сочинения в 6 т. Т.1. М.: Мысль. 523 с.
9. Маркс. Экономических рукописях 1857-1859 гг. Соч., 2 изд., т. 46, ч. 1. С. 229.
10. Энгельс. Анти-Дюринг. Соч., т. 20, с. 38.
11. Энгельс. Диалектика природы. Соч., т. 20, с. 528.


О ПРОБЛЕМЕ МАТЕРИАЛЬНОГО

С каждый составляющим эпоху открытием даже в естественноисторической области материализм должен неизбежно поменять свою формую
Энгельс, «Диалектика природы»

Введение

Категорию материального логично рассматривать вместе с категорией идеального.
В идеалистических философиях идеальное не определяется, лишь указывается, что идеальное - не материальное. Но идеальное рассматривается как первичное, существует вне пространства и времени, идеальное производит материальное и управляет им. Это сознание, психика, сверхчувственный (трансцедентальный) мировой разум, дух, мир идей.
В материалистической философии до возникновения марксизма материю представляли 1) в вещном виде, 2) как внешнее, 3) как объект созерцания, восприятия, но не как деятельность индивида и общества. Соответственно, идеальное представляли как образ внешнего мира в субъекте или как проявление духовной активности субъекта.
Марксизм определяет идеальное как отражение внешнего мира в формах сознания и деятельности человека как общественного существа, как продукт и форма общественно исторической практики.
То есть, «оттиски» внешнего мира в сознании не только соответствуют внешнему миру, но и зависят от совокупности общественных отношений.

Под материей в мировой философии понимают вещество, отличное от психического и духовного.
Демокрит и Левкипп полагали, что причина и сущность Вселенной – атомы и пустота, атомы и есть не зависящая от сознания материя.
Первые абстракции не шли дальше конкретных свойств вещей, сущность субстанций совпадала с непосредственно воспринимаемым.
Для Фалеса строительным материалом Вселенной является вода, для Анаксимена первооснова – воздух, для Гераклита – огонь, точнее, некие водоподобное, огнеподобное или воздухоподобное начала. Вода порождает звезды, воздух дает движение, везде проникает.
Эмпедокл соединил воду, воздух, огонь и землю, четыре стихии.
Более глубокая абстракция – апейрон Анаксимандра, беспредельная, но неопределенная материя, части которой изменяются, целое же остается неизменным. Апейрон вечен, но заключает в себе противоположности, находящиеся во взаимосвязи, которые и обусловливают развитие материи. Аналогично решали проблему единого и многого, полагая наличие противоположностей источником развития. Так натурфилософы положили начало учению о борьбе и единстве противоположностей.
Что характерно: Анаксимандр первым поставил вопрос о происхождении органических видов. «Первоначально человек произошел от животных другого вида», - утверждает он [1].
Для центральной фигуры элеатской школы Парменида есть только материя, бытие, небытия не существует. За что Аристотель назвал элеатов «неподвижниками» и «противоестественниками».
Шаг вперед от чувственно наблюдаемого к сущностному сделали атомисты Левкипп, Демокрит, Эпикур, Лукреций Кар. Они полагали, что причина и сущность Вселенной – атомы и пустота, атомы и есть не зависящая от сознания материя, но понимание категории материи оставалось субстанциальным.

Возникшая в IV в. до н.э. одновременно с эпикуреизмом  школа стоицизма будто бы отвергла общее, стоики, Клеанф, Аристон, Хризипп и др., утверждали, что общее существует только через единичное, поэтому нет особого смысла давать отдельное определение материи. Однако стоики видели мир ежемоментно меняющимся, текучим, как у Гераклита, вслед из ионической школой они искали что-то устойчивое в этой текучести. Считая сущим предметы, они пришли к признанию «сущим то, что пребывает под ними» [2]. Материю, из которой возникают предметы, стоики называют сущностью. Однако активное начало в материи у стоиков не противоположность, а логос, бог, который тоже создает предметы, мир и логос тождественны.

У Платона в «Тимее» находим весьма любопытные суждения: для становления текучих и изменяющихся вещей как копий вечных и неизменных идей (эйдосов) помимо самих эйдосов как причины и вещей как результата необходимо и некое третье начало, третья природа, «восприемница» и «кормилица всякого рождения», «мать» всех вещей. Платон сравнивает ее с золотом, которое может принимать любые формы и образовывать любые фигуры. Чтобы материя могла принимать любые формы, она сама должна быть лишена какой-либо формы. Следовательно, материя есть полная бесформенность. Но в таком случае она должна быть лишена бытия, ибо то, что имеет бытие, всегда или есть форма, или имеет форму. Стало быть, материя представляет собой небытие, но такое небытие, которое образует возможность для всякого бытия и даже необходимо для бытия вещей. Платон называет такое небытие «хора», чистое пространство, которое непознаваемо, но которое, однако, мыслится как необходимая основа становления: «Оно вечно, не приемлет разрушения, дарует обитель всему рождающемуся, но само воспринимается вне ощущения, посредством некоего незаконного умозаключения» [3].
Вряд ли возможно прямо прилагать данные суждения к моделям ранней Вселенной, однако в постановке вопроса Платоном можно увидеть ход рассуждений поздних материалистов.
Почти то же видим у Аристотеля. Он указывает: ничто не возникает из ничего, поэтому всякое возникновение и всякое изменение требует наличия некоего субстрата, который, изменяясь, утрачивает одни свойства и приобретает новые. Первоматерия - субстрат всех субстратов, не имеет никакой формы, абсолютно аморфна, поэтому является не действительностью - ибо всякая действительность имеет форму - а чистую возможность и поэтому есть небытие, но небытие не абсолютное, а содержащее в себе потенцию бытия [4].

Подобные воззрения дошли до времен Гоббса, согласно Гоббсу сущность материи – протяженность, реально существующая материя есть «вторая материю», конкретный субстрат вещей определённого вида. Первоматерия, материя вообще, общая всем вещам не есть тело, отличное от всех других тел, наполняющих универсум, но и не есть одно из этих тел, поэтому реально не существует. Эта реально не существующая «материя без формы» суть только идея тела вообще, каким оно представляется нам, когда мы мысленно абстрагируемся от его формы и прочих акциденций, за исключением количества и протяжённости [5].

Один из представителей английского материализма Локк, следуя Анаксимену, добавляет к протяженности плотность. Материя по Локку есть мыслимое нечто, являющееся носителем первичных качеств (акциденций) протяжённости и плотности, хотя мы не знаем и не можем знать, что же представляет это нечто само по себе [6]. Это условное понятие, получаемое путем абстракции: если тело (вещество) есть «плотная, протяженная и оформленная субстанция» [7].

У Гегеля материя - «первая реальность, наличное для-себя-бытие; она – не просто абстрактное бытие, но позитивное существование пространства, как исключающего другое пространство». Гегель выводит понятие материи из противоположности положительной абстракции пространства и отрицательной – времени: «Материя есть единство и отрицание этих двух абстрактных моментов, первое конкретное».
За явно неверным выводом стоит отметить способ получения Гегелем определения.

Для Гольбаха материя - всё, что действует на органы чувств, «великое целое, вне которого ничто не может существовать» [8]. И для Фейербаха материя дана в ощущениях и, в противоположность Гегелю - не ступень развития мысленной, абстрактной, сверхприродной идеи. Это всё, кроме сверхприродного, это природа и человек, «поскольку он является существом, непроизвольно и бессознательно действующим», материя - объективна, существует «вне нас», «независимо от мышления».

Французские материалисты XVII века дали механистическое понимание материи, для них все формы ее движения сводятся к механической. Лейбниц, Кант, Шеллинг связывают с материей взаимодействие.
Субъективны идеалисты отрицают существование материи. Позитивисты, неопозитивисты, постпозитивисты полагают, что понятие материи лишено смысла.

Энгельс, во-первых, указывает на предельность понятия материи: «Вещество, материя есть не что иное, как совокупность веществ, из которой абстрагировано это понятие; движение как таковое есть не что иное, как совокупность всех чувственно воспринимаемых форм движения; такие слова, как «материя» и «движение», суть не более, как сокращения, в которых мы охватываем, сообразно их общим свойствам, множество различных чувственно воспринимаемых вещей». Во-вторых, материя доступна познанию: «Поэтому материю и движение можно познать лишь путем изучения отдельных веществ и отдельных форм движения; и поскольку мы познаём последние, постольку мы познаём также и материю и движение как таковые» [9].

Способы дать определение

Определить что либо – значит увидеть совокупность взаимодействий, понять основную функцию. Универсальными свойствами материи являются: несотворимость и неуничтожимость; вечность существования во времени; детерминированность всех явлений; отражение,  развитие свойства отражения приводит к появлению высшей его формы - абстрактного мышления; качественная неисчерпаемость свойств материи.
Универсальные законы существования и развития материи: 1) закон единства и борьбы противоположностей, 2) закон перехода количественных изменений в качественные, 3) закон отрицания отрицания.
Определить что-либо – значит указать важнейшие атрибуты, подобно тому, как Ленин дал определение классов. Атрибутами материи, всеобщими формами её бытия являются движение, пространство и время, которые не существуют вне материи.
Формами движения материи по Энгельсу являются физическая, химическая, механическая, биологическая, социальная формы.
Определить что-либо – значит, причислить к чему-то сходному. Ничего сходного у материи, кроме самой материи, нет.

В. В. Орлов повторяет мысль Энгельса и Ленина: определить что-либо - значит отличить от иного. Вселенную, вне которой ничего, кроме Вселенной нет, можно отличить, только сравнивая ее с чем-либо особенным во Вселенной. Такое особенное должно находиться в реальном отношении к сущности Вселенной, следовательно, это отношение должно иметь универсальный характер, а особенное должно быть универсальной противоположностью сущности Вселенной. Таким особенным является человеческое сознание. Материальная сущность мира может быть определена через противопоставление ей сознания, возникающего на определенном уровне развития материи  [10].

Ленин впервые ставит вопрос о материальном в рамках основного вопроса философии: материя - «…философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них» [11]. Ленин, как и Энгельс, указывает на предельность понятия материи: «… единственное «свойство» материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания» [там же, стр. 275].

Идеальное

Дубровский, Нарский относили к идеальному только к свойству сознания, психики индивида, см., напр., [12].
Человеческое сознание, а с ним и идеальное – не есть свойство лишь индивида, поскольку оно возникает лишь в обществе как новое системное качество, как констатирует Маркс в «Тезисах о Фейербахе», личность – это конкретная совокупность общественных отношений.
Однако неверно суживать сферу идеального до социума, в частности, отрицать идеальное в сознании конкретного индивида.
«… пытаться объяснять идеальное из анатомо-физиологических свойств тела мозга - это такая же нелепая затея, как и попытка объяснять денежную форму продукта труда из физико-химических особенностей золота. Материализм в данном случае заключается вовсе не в том, чтобы отождествить идеальное с теми материальными процессами, которые происходят в голове. Материализм здесь выражается именно в том, чтобы понять, что идеальное как общественно-определённая форма деятельности человека, создающей предмет определённой формы, рождается и существует не «в голове», а с помощью головы в реальной предметной деятельности человека как действительного агента общественного производства», - пишет Ильенков  [13].

Ильенков полностью переносит идеальное из сознания индивида в социум. Стоит отметить, что именно физико-химические свойства золота позволили этому металлу стать всеобщим эквивалентом. И мысль может существовать лишь благодаря сложной системе нейронов головного мозга. При этом мышление не есть качество лишь одного мозга, это соматический процесс.
Мозг Тургенева весил 1,5 кг, мозг одного кретина – 3,5 кг, извилин в мозге дрозда больше. чем у шимпанзе. Если удалить одно полушарие головного мозга, второе берет на себя функции первого, более того, существовал пациент, у которого вместо головного мозга – наполненная жидкостью вакуоль.

 «Человек, - продолжает Ильенков, - существует как человек, как субъект деятельности, направленной на окружающий мир и на самого себя, с тех пор и до тех пор, пока он активно производит и воспроизводит свою реальную жизнь в формах, созданных им самим, его собственным трудом. И этот труд, это реальное преобразование окружающего мира и самого себя, совершающееся в общественно-развитых и общественно-узаконенных формах, как раз и есть тот процесс, - совершенно независимо от мышления начинающийся и продолжающийся, - внутри которого в качестве его метаморфозы рождается и функционирует идеальное, совершается идеализация действительности, природы и общественных отношений, рождается язык символов, как внешнее тело идеального образа внешнего мира… Идеальное всегда выступает как продукт и форма человеческого труда, процесса целенаправленного преобразования природного материала и общественных отношений, совершаемого общественным человеком. Идеальное есть только там, где есть индивид, совершающий свою деятельность в формах, заданных ему предшествующим развитием человечества. Наличием идеального плана деятельности человек и отличается от животного…
Принципиальное отличие деятельности человека от деятельности животного состоит именно в том, что ни одна форма этой деятельности, ни одна способность не наследуется вместе с анатомической материальной организацией его тела. Эти формы деятельности (деятельные способности) передаются здесь только опосредованно - через формы предметов, созданных человеком для человека. Поэтому индивидуальное усвоение человечески-определённой формы деятельности, т. е. идеального образа её предмета и продукта, превращается в особый процесс, не совпадающий с процессом непосредственного предметного формирования природы… Идеальное как таковое есть лишь там, где сама форма деятельности, соответствующая форме внешнего предмета, превращается для человека в особый предмет, с которым он может действовать особо, не трогая и не изменяя при этом до поры до времени реального предмета, той внешней вещи, образом которой является эта форма деятельности» [там же].

Ильенков не знаком с зоопсихологией, идеальный план возникает и в мозге животных, обезьяны конструируют примитивные орудия труда, вороны, чтобы достать глубоко лежащий предмет на воде, сбрасывают в воду камешки, чтобы вода поднялась, и т.д.

Ильенков настаивает: «… различие и даже противоположность между мимолетными психическими состояниями отдельной личности, совершенно индивидуальными и не имеющими никакого всеобщего значения для другой личности, и всеобщими и необходимыми и в силу этого объективными формами знания и познания человеком существующей независимо от него действительности… Проблема идеальности всегда была аспектом проблемы объективности (истинности) знания, т.е. проблемой тех, и именно тех форм знания, которые обусловливаются и объясняются не капризами личностной психофизиологии, а чем-то гораздо более серьезным, чем-то стоящим над индивидуальной психикой и совершенно от нее не зависящим. Например, математические истины, логические категории, нравственные императивы и идеи правосознания, т.е. «вещи», имеющие принудительное значение для любой психики и силу ограничивать ее индивидуальные капризы. Вот эта… категории явлений, обладающая своего рода объективностью, т.е. … независимостью от индивида с его телом и душой, принципиально отличающейся от объективности чувственно воспринимаемых индивидом единичных вещей и была… обозначена философией… как идеальное вообще» [14].

Однако в той же статье Ильенков противоречит собственному определению, указывая на идеальность сознания индивида: «Под идеальным материализм обязан иметь в виду то очень своеобразное и строго фиксируемое соотношение между двумя (по крайней мере) материальными объектами… внутри которого материальный объект, оставаясь самим собой, выступает в роли представителя другого объекта, а еще точнее, в роли всеобщей природы этого объекта…» [там же].

Но основным тезисом в статье является провозглашение идеального лишь как социального феномена: «… идеальное… выявляется и фиксируется только в исторически сложившихся формах духовной культуры, в социально значимых формах своего выражения… коллективно созидаемый мир духовной культуры… и противостоит индивидуальной психике… как идеальный мир вообще…»
Понимаемое таким образом идеальное, пишет Ильенков, «конституируется в особую чувственно-сверхчувственную реальность… чего в каждой индивидуальной психике, взятой порознь, нет и быть не может» [там же].

Т.е. Ильенков, подобно Платону, конструирует сверхчувственный мир идей, обретающийся внутри некоего коллективного разума. Например, язык, синтаксис. Т.е. якобы язык – вне индивидуальной психики.
С другой стороны, Ильенков не замечает в конкретном всеобщее. Произведение искусства, отражающее «индивидуальный каприз», отражающее уникальность художника, для Ильенкова не имеет общего значения. Т.е. коль скоро идеальное – одинаково для всех индивидов, то и мышление всех индивидов одинаково. Ильенков фиксирует лишь ту часть индивидуального сознания, которое подчинено общественному «усредненному» сознанию.

Ильенков считает, что философию не интересует, почему мозг именно человека способен быть носителем сознания, почему именно в человеческой стае возникает такое новое системное качество, как мышление.
Отрицая необходимость рассмотрения нейрофизиологического – вообще биологического, т.е. и генетического - аспекта, Ильенков отрицает очевидный факт: даже у собак по наследству передаются не только статические, но и динамические стереотипы.
Для Ильенкова отражение мира в мозге животного не является идеальным, то есть - является материальным, при этом познать такую объективную реальность, как еда, животное неспособно.

Маркс возражает, указывая на сосредоточение идеального именно в мозге отдельного человека: «… идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней» [15].
 
Наконец, Ильенков возвращается к миру идей Платона: «Идеальная форма – это форма вещи, но вне этой вещи…»
Подытожим: для Ильенкова логические категории, нравственные императивы и пр. имеют принудительное значение для психики, обладают особого рода объективностью, независимостью от индивида – это и есть идеальное вообще. Проблема мира идей не имеет ничего общего с устройством человеческого тела, тем более, с устройством мозга. Т.е. все одинаковы, у каждого – один и тот же мир идей. Исторически сложившиеся и социально узаконенные представления людей о мире – не материальны, а идеальны.
На позициях Ильенкова (и Платона) – и другие советские философы, они сосредоточены на критике книги Дубровского. В июне 1988 года в Свердловске состоялся круглый стол на тему «Анатомия идеального». Участники: доктор философских наук, профессор А.Н.Шимина (Воронеж), кандидаты философских наук С.З.Гончаров (доцент Свердловского инженерно-педагогического института), А.А.Сорокин (старший научный сотрудник Института философии Ан СССР, г. Москва), И.М.Мануйлов (доцент Пензенского завода-втуза), А.А.Хамидов (старший научный сотрудник Института философии и права АН КазССР, г. Алма-Ата), В.И.Полищук (доцент Тобольского пединститута), Л.К.Самойлова (старший преподаватель Куйбышевского медицинского института), ведущий - учёный секретарь Уральского отделения Философского общества СССР, АН СССР В. А. Молчанов.
Сорокин: «Так что же такое идеальное? Это – форма вещи, но существующая вне самой этой вещи…»
Гончаров: «Идеальное и есть форма вещи, но существующая вне вещи, в деятельности человека… работы – жемчужина философского творчества, пример того, как философ-партиец не крикливо, без претензий на новаторство в пустяках, с ясных позиций рабочего класса и во всеоружии марксистско-ленинской диалектики работал свыше 25 лет над центральной проблемой философии, чтобы помочь рабочему классу, партии верно осмыслить злободневные проблемы наших дней с позиций революционного мышления».
В отношении партии – еще можно согласиться, но каким образом работы Ильенкова помогли рабочему классу – неясно. Рабочие после смены идут не в библиотеку, а в захудалое кафе близ заводских проходных с дешевой закуской и паленой водкой.

Самойлова.- Раз уж не всё идеальное является психическим, то и далеко не всё психическое является идеальным. Но если сказать, что любое явление человеческой психики идеально, то нужно будет признать, что эта категория применима и для характеристики психики животных, имеющей общие черты с психикой человека. К такому выводу ведёт логика рассуждения Д. И. Дубровского. Такой подход заводит в тупик решение проблем общественного сознания и в теоретическом и в практическом планах.
Не помогли работы Ильенкова и партии. Экономическая катастрофа 1991 года привела к кризису науки в России, не обошла она стороной и философию. Что можно наблюдать и по уровню обсуждения проблемы идеального.

Профессор УрФУ Классен подвергает сомнению перевод с немецкого сравнения Маркса метода Гегеля и его собственного. У Гегеля процесс мышления – демиург действительности, метод Маркса – противоположен.
«Реальность, уже охваченную деятельностью человека… - пишет Классен, - Маркс предпочитал называть ее общественно-исторической практикой… этот знаемый мир идеально размещен в совокупной человеческой голове. И никакого пересаживания материального в эту голову не требуется».

Бездна мысли – и ведь действительно, что уже пересажено, не требует того, чтобы снова пересаживали. Правда, ученые только и заняты тем, что повторяют уже проверенные факты. Но как быть с тем, что еще не успели пересадить?!
Далее следует набор фраз, обескураживающих своей безграмотностью и глупостью:
«Плюрализм мнений дает право… Само бытие не хочет знать никакой логики, никакого закона тождества (мышления и бытия, Б. И.). Оно живет себе как хочет, вкривь и вкось… Система знаний оказывается богаче, содержательнее и ближе к истине, чем сама действительность, ибо действительность… не содержит в себе ни понятий, ни законов, ни логики… Не было до Эвклида на плоскости песка никакой геометрии… и не было до Маркса в истории буржуазного общества никакой логики движения от абстрактного к конкретному… вещи становятся отношениями, идеями и начинают вести себя как люди, обладающие овеществленным сознанием…»

Оказывается, Классен знаком с людьми, у которых сознание – овеществлено, геометрия у Классена к природе никакого отношения не имеет, а действительность – не действительность, ибо «дальше» от истины (!!!) - электроны в атомах излучают, как бог на душу положит, натрий реагирует не с хлором, а с железом, бактерии порой сговариваются не делиться вообще, у кареглазых постоянно рождаются черноокие, деревья растут вбок, Луна так и норовит повернуться к Земле обратной стороной, а ночь сменяется ночью. Зато субъективная реальность Классена подобна раю! В ней все логично и волшебно.
Наконец, Классен формулирует, как надо переводить цитату из работы Маркса: «… идеальное не что иное, как в человеческой голове переположенное и переведенное материальное».
То есть: всё уже содержится в голове, осталось только переполагать с места на место и переводить на что-то, на портянки, на рубли или на японский язык. Весь прочий материальный мир для Маркса по Классену никакой пересадке в голову не подлежит.
После формулировки своего маразма профессор хвастливо заключает: «Такое прочтение… ближе к мировоззрению Маркса и философской культуре… оно позволяет преодолеть противоречия, разделявшие на протяжении полувека отечественных мыслителей… создать полноценную концепцию идеального, которая повлечет за собой переосмысление ряда онтологических и гносеологических проблем» [16]. Да-да, еще позволит поднять урожайность картофеля и повысить надои молока.

Общественное сознание

Сотрудник философского факультета Оксфордского университета Стивен Прист  считает, что материя - имеющая атомное и субатомное строение субстанция, из которой состоят физические объекты, то есть все те объекты, которые находятся в пространстве и времени. Самостоятельного явления «материя» не существует, т.к. всё, что может быть сказано о мире, может быть сказано в терминах физики (физических объектов, событий, структур физических объектов, отношений между ними), поэтому категория материи как субстанции физических объектов является излишней, поскольку ничего не объясняет; материалисты не представили доказательств существования материи, материю (как субстанцию физических объектов) невозможно зафиксировать эмпирически и невозможно дать ей определение в эмпирических терминах [17]. Прист просто не понимает сути вопроса, он рассуждает с позиций давно преодоленных номинализма и позитивизма.

Однако и материалисты находятся в шорах догматики.
Ошибки Ильенкова столь характерны, что позволяют понять, как именно нужно подходить к проблеме материального: «… пока вопрос об отношении идеального к реальному, - пишет он, - понимается узко психологически… в разряд всего остального, то бишь, материального, реального, автоматически попадает уже другая такая же отдельная душа, более того, вся совокупность таких душ, организованная в некую единую духовную формацию…» [10].

Но и с точки зрения «коллективного разума» другой «коллективный разум» - тоже материален.
Итак, материальна ли субъективная реальность одного индивида дл другого индивида? Ведь она для этого другого индивида является объективной реальностью и дана в ощущениях. В чем здесь дело? Неужели одно и то же может быть одновременно идеальным и материальным? Может быть, противоречие возникает потому, что эти понятия предельны и потому обладают особым, необычным характером? Например, в математике предельным является понятие бесконечного множества. Такие множества обладают странными свойствами, скажем, множества, обладающие мощностью континуума, могут не быть сепарабельными.
Создатель теории множеств Кантор указал на противоречивость своей теории, используя предельное множество всех множеств. В формулировке Рассела парадокс звучит так: Пусть K — множество всех множеств, которые не содержат себя в качестве своего элемента. Содержит ли K само себя в качестве элемента? Если да, то, по определению K, оно не должно быть элементом K - противоречие. Если нет - то, по определению K, оно должно быть элементом K - вновь противоречие.
В аксиоматизированной теории множеств Цермело-Френкеля нет данного противоречия, но в данной теории утрачена предельность понятий.

«Есть ли более широкие понятия, - пишет Ленин, - с которыми могла бы оперировать теория познания, чем понятия: бытие и мышление, материя и ощущение, физическое и психическое? Нет. Это - предельно широкие, самые широкие понятия, дальше которых по сути дела (если не иметь в виду всегда возможных изменений номенклатуры) не пошла до сих пор гносеология» [11, стр. 149].
Ниже мы увидим, что предельность понятий материального и идеального здесь нипричем.

Вернемся к отношению сознания одного индивида к сознанию другого индивида, к отношению сознания индивида к общественному сознанию.
С. Л. Рубинштейн, В. П. Тугаринов полагали, что индивидуальное и общественное сознание могут быть объективной реальностью по отношению к иному индивидуальному сознанию, от которого они не зависят и даны этому иному сознании в ощущениях [18, 19].
 
Очевидно, что, например, объективность общественного сознания – вторична, поскольку сначала общественное сознание определяется общественным бытием. Энгельс определил эту зависимость как зависимость «в конечном счете» [20].
На это указывает Плеханов, но отрицает объективность общественного сознания:
«С точки зрения Маркса, невозможно противопоставление «субъективных» взглядов личности взглядам «толпы», большинства и т. д. как чему-то объективному. Толпа состоит из людей, а взгляды людей всегда «субъективны», так как те или другие взгляды людей составляют одно из свойств субъекта. Объективны не взгляды «толпы», объективны те отношения в природе и обществе, которые выражаются в этих взглядах. Критерий истины лежит не во мне, а в отношениях, существующих вне меня» [21].

Мысль, высказанная Тугариновым и Рубинштейном, указывает на то, что материальное не обязательно имеет вещную форму.

Стоимость не принадлежит имманентно товару, она содержится только в головах людей. Но она существует объективно, независимо от сознания индивида и дана индивиду в ощущениях.
Общественное сознание вторично по отношению к общественному бытию, это отношение имеет тот же характер, что и отношение материи к сознанию. Ленин пишет: «...Общественное бытие независимо от общественного сознания людей» [11, стр. 345]. Но общественное сознание не идеально, как полагает Ильенков, оно материально.
Газетные фетиши, объясняет Маркс,  не менее материальны, чем стол или табурет [22].

Независимость общественного сознания от индивидуального имеет ту же природу, что и независимость от сознания индивида внешнего вещного мира, хотя диалектическое взаимопроникновение индивидуального сознания в общественное намного глубже, нежели взаимопроникновение способности отражать в биологическую или физическую формы движения материи – более того, последнее отсутствует вообще.
Именно благодаря этому взаимопроникновению в общественное сознание смена способа производства, общественного строя не происходит фатально, но с активнейшим участием индивидуального сознания, идея, пишет Ленин, овладевая массами, становится материальной силой.

Материальные, экономические отношения, - пишет Ленин, в отличие от идеологических, «складываются не проходя через сознание» [23]. Экономические отношения «не проходят через сознание» в том смысле, что люди в своей деятельности никогда полностью не осознают, какие материальные отношения при этом складываются, никогда (в том числе и при социализме) полностью «не сознают того, по каким законам они развиваются и т. д.» [11, стр. 343].
Проходят через сознание, но не осознаются, если и осознаются, то не полностью. То же самое можно утверждать и в отношении устоявшихся идеологических отношений.

Актуальность определения материи

Очевидно, что противоположностью материи является не частный случай, не сознание, а идеальное.
Ильенков полностью лишает материю идеального вне человека: «Говорить, - продолжает Ильенков, - о каком-либо идеальном там, где нет человека с его человеческой головой, недопустимо и нелепо с точки зрения не только материализма Маркса, но и любого материализма… идеальное существует только в человеке… но человек при этом понимается не как отдельный индивид с его мозгом, а как реальная совокупность реальных людей…» (там же). Соответствующим образом понимается и материя.
В. Библер утверждает, что «объективным содержанием философского понятия материи является не «общий признак» существования вне сознания, а сложный, противоречивый процесс определения сознания бытием в ходе практической деятельности человека»[24].
Ленин определяет материю через ее противоположность, сознание. Материя – то, что существует вне сознания. Была ли объективная реальность, когда не было сознания?

В определении Ленина объективная реальность - это свойство, которое возникает вместе с сознанием, т. е. не существует до появления «познающего субъекта».
Определение материи дано в привязке к ее свойству, которое возникает далеко не сразу, это определение имеет временную привязку, то есть, ограничено.
На самом деле сознание в зачаточной форме существует в неживой природе, сознание есть способность материи к отражению в развитой форме.
То есть, возникает возможность дать определение материи через ее противоположение отражению. При этом взаимодействие квантовой частицы и ее регистрирующего прибора становится в философском смысле нетривиальным.
Ленин, дав ограниченное определение материи, тем не менее, возражает и Ильенкову, и Библеру: «…Логично предположить, что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения…» [11, стр. 91].

Но и такое свойство, как отражение, казалось бы, тоже возникает не сразу, а лишь с возникновением структур, способных отражать (отображать).

Понятие существования является более широким, чем понятие материи, и материальное, и идеальное, и объективная, и субъективная реальности - существуют. Единство мира, полагал Е. Дюринг, состоит в его существовании (бытии).
Советский философ  Мелюхин солидарен с Дюрингом: «Взаимодействие и сосуществование, являются более фундаментальными атрибутами материи, чем объективность по отношению к сознанию. Объективность сама выступает как конкретная форма их проявления, но лишь на высших этапах развития материи, когда появляется познающий субъект, выделяющий себя из всей природы и противопоставляющий себе природу как нечто объективное по отношению к нему» [25].

Дюрингу и Мелюхину возражает Энгельс:
«Единство мира состоит не в его бытии, хотя его бытие есть предпосылка его единства, ибо сначала мир должен существовать, прежде чем он может быть единым. Бытие есть вообще открытый вопрос, начиная с той границы, где прекращается наше поле зрения. Действительное единство мира состоит в его материальности, а эта последняя доказывается не парой фокуснических фраз, а длинным и трудным развитием философии и естествознания» [20, стр. 43].

Существование не есть основание, основание – сущность, она тождественная наличному бытию (явлению), но в тоже время ему противоположна. Как заметил Маркс, если бы сущность и явление совпадали, науке нечего было бы делать. Обособление сущности от существования, от форм наличного бытия ведет к мнимой сущности, что Маркс обозначил как превращенную форму.
Противоречие между сущностью и существованием разрешается в действительность. Гегель определяет действительность как «единство сущности и существования; в ней выражены лишенная образа сущность и лишенное устойчивости явление.
Тождество сущности и явления в познании достигается лишь в процессе восхождения от абстрактного к конкретному. Таким образом, категория существования не является более фундаментальной, нежели категория материи. Аналогично такой атрибут, как движение, в которое разрешается противоречие между содержанием и формой, не может быть положено в основу определения материи.

С другой стороны, материя противоположна своему свойству, отражению, которое идеально, но на уровне элементарных частиц невозможно дать определение материи через противоположение, используя понятие взаимодействия, т.к. при взаимодействии его стороны равноправны, взаимодействие не выделяет отношение «первичное – вторичное».

Наконец, взаимодействие – может быть определено атрибутивно, т.к. существуют лишь 4 типа взаимодействия, все прочие, давление, тепло и т.д. – производны. Если считать взаимодействие предельно общим свойством, то типов взаимодействия должно бесконечное число, что не наблюдается в эксперименте.

В то же время определение материи, данное Лениным, не может быть абсолютной истиной.
Нет сомнений, что сознание – вторично, общественное сознание – определяется общественным бытием. Следовательно, все философские системы определены существующими политико-экономическими и культурными отношениями. Следовательно, и определение материи, данное Лениным – привязано к капиталистическому способу производства, к капиталистической общественно экономической формации.

Насколько возможно новое определение материи? Может ли теория опережать общественно-историческую практику? В той же мере, как практика революций опережала и социальные теории, и была выше существовавших производительных сил. Определение Ленина связано с классовой борьбой, с борьбой против идеалистических воззрений, оно опережало материальный уровень общества.

Сам Ленин не ограничивается собственным определением, он его дополняет: «...По сути дела нельзя дать иного определения двух последних понятий гносеологии, - писал Ленин, - кроме как указания на то, которое из них берется за первичное...» [11, стр. 149].

«В марксистской философии объективное определяется как существующее до, вне и независимо от сознания. Независимость, или первичность, материи выступает в трех основных отношениях: 1) независимость внешнего мира, существующего до сознания; 2) независимость высокоорганизованной материи (человека), обладающей сознанием; 3) независимость внешнего мира, как оригинала, от своего мысленного отображения», - утверждает В. В. Орлов [10]. Таким образом, он дополнительно включает в определение Ленина то, что материя возникла до сознания. Мало того, что Орлов отношение подчинения подменил отношением «до и после», он отождествляет первичность внешнего мира с его независимостью от сознания. Но его трактовка понятия «объективность» неверна. Гегель доказывает объективность мысли, мысль не чужда внешнему миру, не является внешней для него, она ему соответствует.
Не нужно шарахаться от того факта, что субъективная реальность одного индивида выступает как объективная реальность для другого индивида. Причем познаваемой точно так же, как и вещь-в-себе – через проявления. Этот факт не отменяет того, что эта объективно-субъективная реальность порождена материей, вторична и определяема материальным.
Такое свойство материи, как сознание – существует объективно.
Просто определение Ленина неполно, в нем отсутствует указание на генезис материи, на вторичность субъективной реальности, на невозможность ее отделения от материального носителя, на подчинение субъективного объективному.

Насколько актуально новое определение материи?
После возникновения ОТО и квантовой механики в науке произошли открытия, составляющие эпоху: 1) были открыты нейтрон, нейтрино, каон, кварки, античастицы, отдельно – бозон Хиггса, возникла модель вакуума, были объединены электромагнитное и слабое взаимодействия, 2)  зарегистрированы гравитационные волны, 3) достигнуто состояние квантового запутывания, 4) расшифрована структура ДНК, родилась генная инженерия, клонирование, найден предел Хейфлика, 5) возникла синтетическая теория эволюции, 6) обнаружено разбегание галактик, возникла теория ранней Вселенной, обнаружено реликтовое излучение, 7) созданы антибиотики, открыты вирусы, 8) открыты эмбриональные стволовые клетки, 9) предсказаны темная энергия и темная масса, 10) возникли ЭВМ, интернет, 11) открыта цепная реакция, создано ядерное оружие, 12) развита генетика, 13) созданы нанотехнологии.
Человечество начало использовать газ, атомную энергию, приливы, солнечную энергию, энергию ветра, создало сеть авиаперелетов, сотовую связь, вышло в космос.

Сначала нужно отметить, что по сей день актуальным является ленинское определение. В физике реанимирована религия, к объяснению физической природы В. Б. Брагинский, А. А. Гриб привлекают бога [26]. Необходимо признать, что:
- материя является первичной, сознание – вторичным; материя не сотворена идеей, духом или богом, но материя творит идею;
- мир существует вне и независимо от сознания человека; законы физики, химии, биологии не могут быть отменены сознанием;
- сознание адекватно отражает внешний мир, внешний мир познаваем, мышление не только противоположно, но и тождественно бытию.
- Свойство неотделимо от носителя, сознание, мысль - не отделимы от тела, нет информации без носителя.

Необходимо отвергнуть субъективно-идеалистическую трактовку квантовой механики, данную фон Нейманом, Шредингером и др., которая в аксиоматику теории помещает наблюдателя. Эта трактовка прямо ведет и к субъективному идеализму, к зависимости физического эксперимента от человеческого сознания, и к признанию бога. Квантовые процессы в ранней Вселенной и в квантовых системах типа атомов в современной Вселенной протекали и протекают без всякого наблюдателя.

В новом тысячелетии в науке идет возврат к наиболее примитивным формам идеализма, к субъективному идеализму, позитивизму. Профессор МГУ Ю. С. Владимиров занимается прямым межчастичным дальнодействием, его интересуют опыты, в которых свойства модификатора передаются расплаву металла не путем помещения модификатора в расплав, а на расстоянии, «информационно». Профессор Гуц из Омска утверждает, что, возможно, тут проявляет себя активность сознания в физических экспериментах. Покойный профессор Менский (ФИАН) считал, что наше сознание активно в отношении выбора альтернатив в рамках многомировой интерпретации квантовой механики.

Одной из аксиом современной политологии является идеалистическое понимание диалектического соотношения «практика – теория» и, соответственно, отношения «класс»  - партия». Материализм полагает первичной, определяющей практику, но высшие слои общества предпочитают полагать себя демиургом истории.
Партия вторична по отношению к классу, однако в современных идеологических построениях руководствуются возведенным в концепт ситуативным тезисом Бернштейна о привнесении просвещенной партией политического сознания в темную, косную, инертную материю рабочего класса.
Не только для буржуазных, но и для левых партий субъективный партийный фактор превратился в объективный, более того, в важнейший.

Ленин в полемике с анархистами допустил повторение тезиса Бернштейна в работе «Что делать» о роли партии как духовного пастыря, возглавляющего стадо пролетариев, якобы борьба рабочего класса ограничена экономизмом. Данный тезис прямо противоречит историческим фактам: созданию Парижской коммуны и организации Советов самими рабочими, о чем говорил и сам Ленин: «Диктатура пролетариата выражается в форме Советской власти, форме, найденной самими рабочими».
Ленин допустил ошибку и в полемике с немецкими социал-демократами в работе «Детская болезнь левизны в коммунизме», он отмахнулся от постановки вопроса о соотношении класса и партии и выдвинул исторически неверное деление рабочего класса на авангард и отсталые слои.
Обе данные работы Ленина устарели.

Не устарело высказывание Маркса, повторенное Лениным: «Социализм есть живое творчество масс». Масс, а не партий.
Самостоятельное, вне партийных резолюций, мышление рабочего – вот чего опасается Ильенков, вот что он хочет задушить, лишая индивидуальное сознание идеального.

Новое определение материи актуально, по крайней мере, в двух планах:
- в плане эволюции Вселенной и перспектив жизни в этой эволюции; вся современная физика построена на принципе минимума потенциальной энергии, на законах сохранения, на представлении о диссипации, на законе возрастания энтропии, такая физика может прогнозировать лишь гибель жизни во вселенной.
Философия основана на частных науках, следовательно, основанное на ущербной физической парадигме определение материи – ущербно;
- в плане наличия или не наличия свободы воли, которая декларируется в ряде религий и постулируется в ряде буржуазных идеологий в виде свободы выбора, которая в реальности свободой не является.
Дело в том, что мышление и тождественно (в материалистическом смысле), и не тождественно бытию. Помимо «материального, пересаженного в голову и преобразованного в ней», в сознании присутствует не просто собственный мир, но уникальное «я», отличное от всего внешнего, С одной стороны, помимо следования диалектике внешнего мира, общественным отношениям, у субъективной реальность есть свои закономерности, но внутренним качеством ее, как и всей материи, является случайность, которая шире вероятностной или квантовой форм. С другой стороны, волевой акт не определен полностью случайностью.
Экзистенциализм лишь декларирует свободу, отделяет ее и от деятельности, от общественной практики, и от физико-химико-био-социальной необходимости. Гегель разъясняет, что обыденное понимание свободы нелепо, он связывает свободу и необходимость в единое, но необходимость «преображается в свободу», если необходимость «понята», свобода обретается в результате познания, возврата духа к самому себе. Практика отбрасывается Гегелем. Кант подчеркивает: свобода одного достижима лишь за счет ограничения свободы другого. Механицизм (под флагом марксизма) превращает язык, логику как элементы общественного сознания из инструмента познания в оковы индивидуального разума. Экзистенциалисты, даже Сартр, ставят личность вне практических решений.
Только при коммунизме конкретный труд становится всеобщим, творчество - тотально общественно необходимым, экзистенциализм же хоронит проблему уникальности человеческого «я».

Не меньшей общностью является определение материи через такое ее свойство, что материя (субстанция), как формулировал Спиноза, является причиной самой себя, нет порождающих ее внешних или потусторонних факторов.
В то же время формула Спинозы ограничена, Гегель указывает, что в его формуле субстанция – некая отрицательная мощь, поглощающая всякое содержание, лишенная активного начала, изменяющего, двигающего, развивающего от простого к сложному, не как различающая саму себя» [27]. Необходимо, чтобы «спинозовская субстанция, - пишет Гегель, - понималась не как неподвижная, а как интеллигентная (интеллигибельная, Б. И.) субстанция, как некая форма, с необходимостью действующая внутри себя, так что она есть творящее начало природы…» [28]

Однако и гегелевская посылка ограничена, поскольку идеалистическая. Во-первых, он не отрицает фихтевское субъективное начало в субстанции, определенное в духе финализма, он лишь его дополняет. Случайность для Гегеля, как и для Канта, не присуща субстанции, она есть для нее нечто внешнее. В-третьих, Гегель пишет, что «предметы существуют, но истиной этого бытия служит их конец» [там же]. Но регресс как обязательный момент не включен Гегелем в процесс восхождения от низшего к высшему. В гегелевской субстанции заложено лишь противоречие как источник движения.
Субстанция есть единство бытия и небытия, в ней содержится источник ее изменения, отталкивающее от самой себя собственное иное  [27, стр. 192].
Гегель воплотил в своем учении положение пифагорейской школы и атомистов Демократия и Левкиппа о существовании бытия и небытия и положение Гераклита Эфесского о тождестве бытия и небытия.
«Внутреннее беспокойство» субстанции, не тождественность ее самой себе может показаться более подходящим свойством для определения материи, нежели отражение. Однако диалектическое развитие присуще не только субстанции, но и субъективной реальности, причем это развитие не обязано следовать движению внешнего мира.

Новое определение материи

Итак, Ленин увязывает определение материи с частным случаем идеального – сознанием.
Ленин в своем определении фиксирует лишь независимость физических, химических, биологических, общественных законов от сознания – в полемике с субъективными идеалистами.
Понятие идеального – шире понятия «сознание». Сознание – возникает на определенном уровне развития материи.

Общая масса живого вещества в биосфере оценивается как 2,42 х 1015 кг. Максимум в пределах Солнечной системы биомасса может увеличиться на 2 порядка, до 1017 кг.
Число возможно обитаемых экзопланет в галактике Млечный Путь – 3 х 108 , под обитаемыми планетами подразумевается наличие на них микробов, растений и животных, но не обязательно цивилизаций или иной разумной жизни. Число галактик во Вселенной – прядка 1011 , соответственно, общий весь биомассы во Вселенной можно оценить в 7,26 х 1034 кг, в будущем – порядка 1037 кг.
Масса Вселенной 1053 кг, если учесть массу темной материи и темной энергии, полня масса примерно в 20 раз больше, 2 х 1054 кг. Величина биомассы - исчезающе мала в сравнении с массой Вселенной, меньше примерно в 1020 раз, для сравнения атом водорода меньше Солнца по размеру примерно в 1020 раз.
Невозможно определять материю через ее 1/1020 часть вещества во Вселенной.
Отметим, что соотношение масс биологического и остальной Вселенной показывает, что такая форма, как жизнь на Земле, есть лишь частный случай биологической формы движения материи.
Соответственно, линия развития материи, приводящая к социуму – тоже частный случай.

Концепция отражения восходит к понятию рефлексии у Гегеля и французскому материализму XVIII века, Дидро утверждал: «способность ощущения есть всеобщее свойство материи или продукт её организованности» [29] Частными и специфическими формами отражения предполагаются информация, ощущение и сознание. См. также [30].

Свойство отражения проявляется в способности материальных форм воспроизводить определённость других материальных форм в форме изменения собственной определённости в процессе взаимодействия с ними.
«Понятие отражения… есть материалистическая версия гегелевского понятия рефлексии. Если у Гегеля дух рефлектирует себя, отражаясь во внешнем, предметном мире, то в марксизме природа отражается в себе самой («природа» в предельном смысле, включая людей, человеческое общество)» «природа» в предельном смысле, включая людей, человеческое общество)» [31].

Эволюция форм отражения идет от исходной формы, раздражимости, способности к реакции, ко второй форме  - способности к ощущению, к начальной форме психики животных, далее к третьей форме – восприятию, затем к четвертой - к активному действию субъекта, наконец, к пятой форме – активности субъекта как элемента социума.
Отметим, что и у высших приматов на уровне первой сигнальной системы существуют абстрагирование и синтез. Отличает человека от животного сознание как самосознание.

По Ленину вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения. След на песке, оттиск монеты на расплавленном воске (сравнение Аристотеля), кратер на поверхности Земли от попадания метеорита – суть феномены отражения.
В период правления Сталина в философии укоренилось мнение, что идеальное свойственно лишь отражению в человеческом сознании. Но и след ботинка на песке идеален – так как тождественен ботинку, по следу можно определить размер ботинка, вес человека, но след не имеет ни одного из свойств ботинка, не составлен из каучука, не имеет веса и т.д.
Материальность элементарных частиц в том, что, находясь в вакууме и взаимодействуя с ним, они взаимодействуют меж собой в силу их собственной качественной определенности, в том, что это взаимодействие имеет характер закономерности, а случайность является лишь его подчиненной стороной. Частицы не могут взаимодействовать меж собой как угодно, во-вторых, закономерность взаимодействия имеет внутренний, не внешний характер.

В современной физике существует представление, что сущность частиц – идеальна, например, идеален не наблюдаемый спин, материальны же его проявления – проекции.
Наоборот: материальность частиц и в том, что спин – не зависит от взаимодействия с макроскопическим телом и дан в проекциях, в которых является сущность.
Казалось бы, идеальное отсутствует на уровне элементарных частиц, наоборот, признание идеального на этом уровне ведет к идеализму.
Казалось бы, идеальное – становится, оно возникает лишь в сложных системах многих частиц, поэтому определить материю только через идеальное – невозможно.
Разумеется, элементарные частицы «рефлектируют». Они воспроизводят определённость других материальных форм – но без изменения (и сохранения) собственной определённости.

Проанализируем понятие идеального в системе свойств материи. Такое особенное, как свойство, шире понятия идеального.
Заряд электрона является свойством электрона, не существует заряда вне электрона. Свойство не отделимо от носителя. Электрон «определяет» заряд, но не заряд – электрон.
В то же время заряд определяет движение электрона.
Сознание как свойство материи, идеальное как свойство материи - создается материей, а не возникает одновременно с ней. Такое свойство электрона, как заряд, возникает не после, но вместе электроном. Другое свойство, масса - возникает благодаря механизму Хиггса, то же можно предполагать о спине элементарных частиц.
Свойство субстанции – существует объективно, независимо о сознания и дано в ощущении. При этом субстанция зависит от ее свойств. Но внешний мир не зависит от сознания, именно благодаря этому возможно познание мира.
С другой стороны, сознание не может влиять на общественное бытие так, как заряд на движение электрона. Именно благодаря сознанию общественные законы изменяются от эпохи к эпохе, законы же физической формы материи в данный период жизни Вселенной неизменны.
Отражение на уровне электрона не изменяет электрон, природа элементарных частиц неизменна, не зависит от взаимодействий – они тождественны самим себе, несмотря на всевозможные взаимодействия. Отражение, возникающее вследствие обмена виртуальными фотонами или глюонами, должно предполагать наличие структуры частицы.
Отражение на уровне многочастичной системы сохраняет лишь физико-химико-биологический субстрат, но изменяет форму субстанции.
Чтобы существовало идеальное, структура, которая отражает внешнее, должна быть стабильна и должна сохранять «оттиск».
В рамках Стандартной модели фермионы обмениваются виртуальными бозонами, несмотря на испускание и поглощение бозонов фермионы абсолютно не меняют своей структуры. Вероятно, в будущем эта картина изменится, но в данной модели говорить об отражении как сохранении какого-либо следа не приходится.
Отражение как сохранение измененной структуры появляется в ходе развития Вселенной в виду способности элементарных частиц образовывать многочастичные структуры, атомы, полимеры, аморфные тела и т.д. То есть, в виду возникновения нового качества, не проявленного в отдельных частицах.
Такие элементарные частицы, как нейтрино, протон, фотон, электрон - стабильны, нейтрон же, составленный из тех же кварков, нестабилен. При этом никаких «оттисков» частицы при взаимодействии не сохраняют.
В то же время можно определить частицу, которая взаимодействовала с данной частицей по поведению данной частицы. Это поведение хранит «отпечаток» неизвестной частицы, хотя в  самом поведении нет ни одной характеристики неизвестной частицы. Это и есть форма идеального на уровне элементарных частиц.
Таким образом, понятие материи вполне можно определить не через частный случай идеального, сознание, а через идеальное как диалектическую противоположность.

Соответственно, материя – объективная реальность, данная в ощущениях, порождающая идеальное как отражение. Однако принцип развития не заложен в определении материи.

***

Каким образом возникает качественно новый тип отражения – человеческое сознание? Для решения этого вопроса переходят к использованию не философских категорий, например, к принципу обратной связи, поскольку сознание человека есть самосознание. На зачаточном уровне принцип проявляется через 3-й закон Ньютона, принцип Ле Шателье, принцип Паули, квантовое запутывание. Но уже психика животного – качественно новый уровень, невозможно определить сознание человека, не определив сознания животного. Уже на этом уровне существует обратная связь. То есть, отражение отражения. Вселенная кусает себя за хвост.

Литература

1. Псевдо-Плутарх, Stromata, 2.
2. Плотин, Ennead, VI, 1. 28.
3. Платон. Соч. в 4 т. Т. 3.. М.: Мысль, 1994. С. 451-456.
4. Аристотель. Соч. в 4 т. Т1, Т3. М.: Мысль, 1976.
5. Гоббс Т. Соч. в 2 т. Т.1 .«Основы философии. М.: Мысль, 1989. С.;157.
6. Локк Дж. Соч. Опыт о человеческом разумении. М.: Мысль, 1985. С. 345-363.
7. Локк Дж. Опыт о человеческом разумении. III, гл. 10, § 15.
8. Гольбах П., Избр. произв. в 2-х т., т. I. М.: 1963. С. 75.
9. Энгельс Ф. Диалектика природы. ПСС, Т. 20. С. 550.
10. Орлов В. В. Материя, развитие, человек. Пермь, ПГНИУ, 2006.
11. Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм. ПСС, изд. 5. Т.18. С.131.
12. Дубровский Д. И. Проблема идеального. М. Мысль, 1983, 228 с.
13. Ильенков Э. В. Идеальное. Философская энциклопедия, т. 2, с. 219-227.
14. Ильенков Э. В. Проблема идеального. ВФ. 1979. №6-7.
15. Маркс К. Капитал. Послесловие ко второму изданию. Соч., изд. 2. Т. 23. С. 21.
16. Классен Э. Г. Что же писал Маркс об идеальном. История философии, 2011, С. 141-148.
17. Прист С. Теории сознания. М.: Идея-Пресс, Дом интел. книги, 2000. С. 277.
18. Тугаринов В. П. Соотношение категорий диалектического материализма. Л.: 1959.
19. Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М.: 1957. 
20. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Соч. Т. 20. С. 26. 
21. Плеханов Г. В. К вопросу о развитии монистического взгляда на историю. М.: 1933. С. 115.
22. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 гг. Соч., Т. 46. Ч. I.
23. Ленин В.И. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? ПСС, изд. 5. Т. 1. С. 137. 
24. Библер В. Материя. Философская энциклопедия. Т. 3. М.: 1964. С. 336.
25. Мелюхин С. Т. Материя в ее единстве, бесконечности и развитии. М.: 1966. С.54. 
26. Ихлов Б. Л. Деньги в познании истины
27. Гегель. Соч. М.: Мысль, 1970. Т. 1. С. 480.
28. Гегель. Соч. М.: Мысль, 1970. Т. 11. С. 489.
29. Дидро Д. Разговор Д’Аламбера и Дидро. Соч. в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1986. С. 387.
30. Кузнецов И. В. Ленинская теория отражения. Ленин как философ. М. : Политиздат, 1969. 448 с.
31. Майданский А. Д. Эстетика М. Лившица и современность. Лекция для Alexanteri Institute Cultural Forum University (University of Helsinki, 2010).


О ДИАЛЕКТИКЕ АБСТРАКТНОГО И КОНКРЕТНОГО В ТРУДЕ

Противоречие товарного производства
В 1-м томе «Капитала» Маркс определяет потребительную и меновую стоимсти:
«Полезность вещи делает её потребительной стоимостью… например дюжина часов, аршин холста, тонна железа и т. п. … Потребительные стоимости… являются… вещественными носителями меновой стоимости. Меновая стоимость прежде всего представляется в виде… пропорции, в которой потребительные стоимости одного рода обмениваются на потребительные стоимости другого рода… Известный товар, например один квартер пшеницы, обменивается на x сапожной ваксы, или на y шёлка, или на z золота и т. д., одним словом - на другие товары в самых различных пропорциях. Следовательно… различные меновые стоимости одного и того же товара выражают нечто одинаковое… меновая стоимость, должна быть сводима к этому третьему… меновое отношение товаров характеризуется как раз отвлечением от их потребительных стоимостей».

Как же Маркс определяет абстрактный и конкретный труд, а также стоимость?
«Как потребительные стоимости товары различаются… качественно, как меновые стоимости они могут иметь лишь количественные различия, следовательно не заключают в себе ни одного атома потребительной стоимости. Если отвлечься от потребительной стоимости товарных тел, то у них остаётся лишь одно свойство, а именно то, что они - продукты труда. Но теперь и самый продукт труда… это уже не продукт труда столяра, или плотника, или прядильщика, или вообще какого-либо иного определённого производительного труда. Вместе с полезным характером продукта труда исчезает и полезный характер представленных в нём видов труда, исчезают, следовательно, различные конкретные формы этих видов труда; последние не различаются…, а сводятся к одинаковому человеческому труду, к абстрактно человеческому труду… от продуктов труда... ничего не осталось, кроме… сгустка лишённого различий человеческого труда, т. е. затраты человеческой рабочей силы безотносительно к форме этой затраты… В самом меновом отношении товаров их меновая стоимость явилась нам как нечто совершенно не зависимое от их потребительных стоимостей… то общее, что выражается в меновом отношении, или меновой стоимости товаров, и есть их стоимость».

Итак, стоимость – то, что произведено безличным трудом, трудом вообще, абстрактным трудом: затратой физиологической энергии человека в определённой общественной форме, усредненной
Труд, овеществленный в товаре, создает стоимость и потребительную стоимость. Поэтому всякий товар обладает двумя свойствами: потребительной стоимостью и стоимостью. Потребительная стоимость товара выступает носителем его второго свойства - стоимости.
С другой стороны, Маркс понимает абстрактность труда лишь в плане меновой стоимости, в плане обмена, рынка.

«Как же измерять величину… стоимости? Очевидно, количеством содержащегося в ней труда… Количество самого труда измеряется… рабочим временем… могло бы показаться, что стоимость товара тем больше, чем ленивее или неискуснее производящий его человек, т.к. тем больше времени требуется ему для изготовления товара. Но тот труд, который образует субстанцию стоимостей, есть одинаковый человеческий труд… Вся рабочая сила общества, выражающаяся в стоимостях товарного мира, выступает здесь как одна и та же человеческая рабочая сила… раз она обладает характером общественной средней рабочей силы…, следовательно, употребляет на производство данного товара лишь необходимое в среднем или общественно необходимое рабочее время… которое требуется для изготовления какой-либо потребительной стоимости при наличных общественно нормальных условиях производства и при среднем в данном обществе уровне умелости и интенсивности труда».

Таким образом, стоимость возникает еще и при абстрагировании от индивидуальности рабочего.
Оговоримся здесь, что усредняет рынок, но условия рынку диктует монополия, устанавливая цену рабочей силы минимальной, а цену продукта труда – до предела покупательской способности. И это тоже усреднение. Именно потому, что Маркс поставил обмен во главу угла, в третьем томе «Капитала» он не говорит о необходимости преобразования общественно необходимого труда,  а всего лишь  о его сведении при коммунизме к исчезающее малому времени.

Ошибок же в 1-м томе «Капитала достаточно. Например:
«… вещь не может быть стоимостью, не будучи предметом потребления. Если она бесполезна, то и затраченный на неё труд бесполезен, не считается за труд и потому не образует никакой стоимости».
Это верно лишь отчасти. Общественный труд – не только пространственное, но и временное измерение. Если не платить физикам за пока бесполезный труд вчера – трупы не смогут производить труд полезный сегодня. Но капиталист платит физику и за будущую полезность, даже если он сегодня не трудятся с немедленной пользой. Эффект Мёссбаура считался чисто академическим, сегодня его применяют даже в сельском хозяйстве. Но масса изобретений или научных работ не находит потребителя, и эта масса должна быть оплачена.
Или: «Часть хлеба, произведённого средневековым крестьянином, отдавалась в виде оброка феодалу, часть - в виде десятины попам. Но ни хлеб, отчуждавшийся в виде оброка, ни хлеб, отчуждавшийся в виде десятины, не становился товаром вследствие того только, что он произведён для других. Для того чтобы стать товаром, продукт должен быть передан в руки того, кому он служит в качестве потребительной стоимости, посредством обмена».
И это верно лишь отчасти, поскольку тот же оброк был втянут в товарооборот.
Еще: «Человек в процессе производства может действовать лишь так, как действует сама природа, т. е. может изменять лишь формы веществ…»
Маркс повторяет Ф. Бэкона: «В действии, - пишет Ф. Бэкон, - человек не может ничего другого, как только соединять и разделять тела природы. Остальное природа совершает внутри себя». Это, конечно, ошибочно, соответственно уровню времени Бэкона-Маркса. Но даже в то время можно было понять, что если не соединять и не разделять, а хотя бы приводить во вращение, тоже можно получить новое.
Еще: «… на каждой фабрике труд систематически разделён, но это разделение осуществляется не таким способом, что рабочие обмениваются продуктами своего индивидуального труда. Только продукты самостоятельных, друг от друга не зависимых частных работ противостоят один другому как товары».
Казалось бы, действительно: на заводе, производящем грузовики, рули на кузова не обмениваются. Но стоимость и рулей, и кузовов оценивается часами рабочего времени. С другой стороны, под фабрикой можно понимать и монополию, и государственно-монополистический конгломерат, и всю планету  в целом. Именно потому на такой фабрике, как СССР, существовали рыночные отношения, хотя и в скрытом виде.
В работе «К критике политической экономии»: «… абстракция, которая в общественном процессе совершается ежедневно… не менее реальная абстракция, чем превращение всех органических тел в воздух». Разумеется, не в воздух, а в минералы, в воду и т.д.

Однако выделим главное. «Сравнительно сложный труд, - пишет Маркс, - означает только возведённый в степень или, скорее, помноженный простой труд, так что меньшее количество сложного труда равняется большему количеству простого. Опыт показывает, что такое сведение сложного труда к простому совершается постоянно. Товар может быть продуктом самого сложного труда, но его стоимость делает его равным продукту простого труда, и, следовательно, сама представляет лишь определённое количество простого труда. Различные пропорции, в которых различные виды труда сводятся к простому труду как к единице их измерения, устанавливаются общественным процессом за спиной производителей и потому кажутся последним установленным обычаем».

То есть, синтез нескольких «трудов» есть простое сложение. С такой же меркой предлагается подходить к труду инженера, химика или учителя. Разумеется, Маркс понимает коренное различие между умственным и физическим трудом, но здесь – характерная ошибка, которая свидетельствует об игнорировании в данном вопросе содержания труда.
Теперь расставим точки над i, что для Маркса является трудом абстрактным и конкретным:
«Всякий труд есть, с одной стороны, расходование человеческой рабочей силы в физиологическом смысле, — и в этом своём качестве одинакового, или абстрактно человеческого, труд образует стоимость товаров. Всякий труд есть, с другой стороны, расходование человеческой рабочей силы в особой целесообразной форме, и в этом своём качестве конкретного полезного труда он создаёт потребительные стоимости».
То есть: труд конкретный  - это труд, затрачиваемый в определенной полезной форме и создающий потребительную стоимость товара. Такой труд является частным трудом, а его общественный характер выражается через абстрактный труд. Труд абстрактный - затрата рабочей силы вообще, производительная деятельность человеческого мозга, мускульной и нервной систем. Труд абстрактный создает стоимость товара. Абстрактный труд лишён конкретной определённости и потому всеобщ и однороден для всех видов труда. Он представляет собой общественное явление.

Доход капиталиста и, соответственно, оплату труда рабочего, независимо от его усилий, определяет рынок. За свою рабочую силу рабочий получает по стоимости рабочей силы. По разряду, по МРОТ, по тарифу. По отчужденному среднему, по общественному отношению, не по потребительной стоимости, не по живому труду. Труд конкретен потому, что производится конкретным человеком. Абстрактный характер труда определяется сферой обмена, которая отчуждает от рабочего продукт труда и творит усреднение.
Потому, и только потому такой политэконом, как английский профессор Хиллел Тиктин (а за ним профессор МГУ Алексей Гусев), утверждает, что в СССР не было абстрактного труда. Ибо в СССР не было рынка. Отчуждение продукта труда, разумеется, было. Но того отчуждения, о котором пишет Маркс, которое происходит при независимых, частных производителях – не было. Если не было абстрактного труда, то не было и двойственности, не было и противоречия между ним и трудом конкретным.
Но, во-первых, в СССР существовал не только колхозный рынок, но и конкуренция между ведущими отраслями, в т.ч. в производстве средств производства для производства средств производства. Во-вторых, рыночный обмен в СССР существовал опосредованно. Усреднение в СССР существовало в точно такой же форме, как в любой капиталистической стране: с помощью системы разрядов, МРОТ, тарифов. Но, во-вторых, дело в другом: Маркс исследует только одну сторону экономики: именно сферу обмена, капитал. Потому Ленин и утверждал, что не написаны еще учебники по производству.

Официальная «советская» политэкономия утверждает, что именно в этой своей общественной функции, связи через рынок, затраты физиологической энергии человека являются специфически исторической формой общественного труда - абстрактным трудом как источником стоимости. Т.е. абстрактность выражается лишь через рынок, сферу обмена. Т.е. при коммунизме абстрактного труда якобы не будет.

Если потребительная стоимость - вещественное свойство товара, то стоимость - его общественное свойство, выражающее общественный характер труда товаропроизводителей. Их труд в условиях господства частной собственности является частным делом, они ведут хозяйство обособленно друг от друга. Многообразные производственные отношения, разделение труда и т.п., делают труд товаропроизводителей общественным, взаимная зависимость их скрыта и реализуется лишь через обмен на рынке. Основу этого обмена составляет овеществлённый в товаре общественный труд - стоимость.
Формой проявления стоимости на рынке является меновая стоимость, пропорция, в которой различные товары обмениваются друг на друга. Двойственная природа товара определяется двойственным характером труда товаропроизводителей. Потребительная стоимость товара - результат конкретного труда, то есть определённого полезного труда, создающего вещь, удовлетворяющую ту или иную потребность человека. Каждому виду конкретного труда присущи типичные только для него цель, характер трудовых операций и орудий труда. Особенности данного вида конкретного труда и определяют специфическую потребительскую стоимость его продукта.

Труд создаёт стоимость товара, но сам стоимости не имеет. Стоимость имеет рабочая сила. В условиях господства частной собственности на средства производства двойственный характер труда отражает противоречие между общественным и одновременно частным характером труда товаропроизводителей. Конкретный труд в смысле конкретности производителя выступает как частный, абстрактный, который выражает скрыто-общественный характер труда. Общественный характер труда требует, чтобы товаропроизводитель поставлял на рынок общественно необходимый продукт. Но частный характер труда делает возможным лишь косвенную, рыночную форму выявления спроса.
Противоречие труда обнаруживается на рынке как противоречие между потребительской стоимостью и стоимостью товара. Товаропроизводитель изготавливает товар, чтобы продать его. Это превращение вещной формы в денежную существенно противоречиво. Частный товаропроизводитель не знает или не хочет знать, какие именно потребительские стоимости и в каком количестве нужны потребителю, чтобы получить денежный эквивалент стоимости произведенного товара, он может его фальсифицировать. Интерес продавца становится противоположным интересу потребителя уже не в смысле величины денежного вознаграждения, но в смысле качества товара. Больше того, производитель с помощью рекламы и других средств пытается сам сформировать спрос на тот товар, который потребителю не нужен. Даже если будут проведены социологические опросы, если будут рассчитаны дифференциальные уравнения, описывающие колебания спроса-предложения, картина не изменится, способность производителя планировать наталкивается на конкретную реализацию плана. Ограниченный характер потребительской стоимости мешает товару превратиться в деньги.
Это порождает трудности реализации, конкурентную борьбу товаропроизводителей, в ходе которой происходит их имущественная дифференциация: мелкие товаропроизводители разоряются, а немногие, обладающие бОльшим капиталом - обогащаются.
Противоречие между частным и общественным трудом проявляется в противоречии между конкретным и абстрактным трудом. Товар заключает в себе антагонистическое противоречие между потребительской стоимостью и стоимостью. Утверждается, что это противоречие в зародыше представляет собой основное противоречие простого товарного хозяйства и является исходным моментом всех противоречий частного товарного производства.

Абстрактность в содержании труда
Но борьба этих противоположностей – еще не всё в противоречии, другой его момент - единство противоположностей, потребительной стоимости и стоимости, то есть – абстрактного и конкретного труда. Стоимость и потребительная стоимость не просто противостоят друг другу, они взаимопроникают, взаимно зависимы. Если рабочий путем обучения увеличивает потребительную стоимость своей рабочей силы, должна повыситься и меновая формы ее стоимости – хотя стоимость производимого товара может понижаться. Если же администратор предприятия срезает расценки (или это делает за него рынок), рабочие ломают новое оборудование, низводя свой труд до прежнего. Такую взаимосвязь, которая есть закон стоимости в отношении товара «рабочая сила», показывает масса примеров из истории промышленности в СССР. С другой стороны, сфера обмена не есть основание, обмен вторичен, он определяется сферой производства.
Можно выделить в сфере производства характер труда – наемный, но этот характер вторичен, они продуцируется общественным разделением труда.
Таким образом, конкретный труд не существует без абстрактного труда.

Рассмотрим, как, откуда, почему возникает в сфере обмена абстрактность труда как лишенный различий однородный «простой», «теоретический» труд. Хотя, как указывал Маркс, это вполне реальная абстрактность («К критике политической экономии»).
С другой стороны, как отмечает Ильенков, для различных неокантианских школ абстрактное – лишь форма мысли, в то время как конкретное – лишь форма чувственно-наглядного образа. Т.е. для неокантианской школы конкретный труд – это труд конкретного, данного по имени-фамилии, наглядно-чувственного рабочего. Конкретность может быть абстрактной, например, конкретный треугольник  или абстрактная живопись. ««Конкретность» не есть ни синоним, ни привилегия чувственно-образной формы отражения действительности, - пишет Ильенков, - точно так же как «абстрактность» не есть специфическая характеристика рационально-чувственного познания» [1]. В принципе понятие конкретного труда есть явно абстрагирование от труда данного рабочего.

Будем рассматривать труд конкретный в том смысле, который вслед за Паскалем вкладывал Маркс в понятие конкретного как «единство многообразия».
Если абстрактность труда, возникающая в процессе обмена, генерируется в процессе производства - упрощением труда, дроблением на его единичные операции (будем рассматривать развитую форму абстрактного), то конкретность формируется обратным процессом – усложнением труда. Для понимания приведем полярные ситуации: производимая гайка, одна из тысячи одинаковых, абстрактна, следовательно, труд рабочего, ее производящего – абстрактен. Маркс, вслед за Адамом Смитом, пишет о монотонном, отупляющем, обезличивающем труде. По этой гайке невозможно судить, какой рабочий ее произвел. В противоположность этому по стилю работы можно установить авторство научной статьи, тем более стихотворения, музыкального произведения или картины, как это точно отметил А. Фетисов в своей «Хомосапиенсологии». Трудно оценивать на рынке стихи или музыку, они уникальны. Их производство не измеряется часами рабочего времени. Скажем, Александр Иванов писал «Явление Христа народу» 20 лет, а Репин создал «Портрет Веревкиной», лежа больным в постели, за полчаса. Причем ценность этих картин изменялась кратно. Гайку же моментально оценивает рынок, она не уникальна, она сравнима - по часам рабочего времени. Труд рабочего более абстрактный, от его ошибки будут выбракована только пара-тройка из тысячи почти одинаковых гаек. Труд инженера более конкретен, более общественно значим: от его ошибки может остановиться цех.

Таким образом, абстрактность является атрибутом не только характера труда, но и его содержания, т.е. понятия, которое выражает распределение функций (исполнительских, регистрации и контроля, наблюдения, наладки и др.) на рабочем месте и определяется совокупностью  выполняемых операций, отражает производственно-техническую сторону труда, показывает уровень развития производительных сил, технических способов соединения личного и вещественного элементов производства, т.е. раскрывает труд прежде всего как процесс  взаимодействия человека  с природой, средствами труда в процессе трудовой деятельности и т.д. Абстрактный характер труда обусловлен его абстрактным содержанием [2].

Абстрактное содержание труда отнюдь не исчезнет при исчезновении товарного производства, рыночного обмена, т.е. при коммунизме. Скажем, такое перетекание конкретного труда в абстрактный, как замена творчества при решении дифференциальных уравнений монотонным компьютерным программированием в аналитических функциях никакого отношения к классовому антагонизму не имеет. Точно так же, скажем, литье металла на заре человечества было творческим трудом, с доминированием не абстрактного, а конкретного содержания. И наоборот: труд квалифицированного рабочего перерастает в своего рода искусство, в «золотые руки».
Не исчезал, таким образом, абстрактный труд и в СССР.

Тема конкретного труда была развита в работах Ильенкова, Батищева, Библера.
Маркс вводит понятие всеобщего труда: «… Следует различать всеобщий труд и совместный труд. Тот и другой играют в процессе производства свою роль, каждый из них переходит в другой, но между ними существует также и различие. Всеобщим называется всякий научный труд, всякое открытие, всякое изобретение. Он обусловливается частью кооперацией современников, частью использованием труда предшественников. Совместный труд предполагает непосредственную кооперацию индивидуумов. … В духовном производстве в качестве производительного выступает другой вид труда… » [3]. Здесь Маркс использует не сущностное и даже не функциональное, а атрибутивное определение. То есть, оставляет формулировку определения на будущее, когда данный вид труда выступит на уровне особенного. Библер отмечает, что Маркс не рассматривает специально этот труд [4]. Хотя очевидно, что этот труд не может не присутствовать в любом виде труда, самом абстрактном. На то он и труд, что не просто общественный, но личностный, через осознание, тем и отличается, как указывает сам Маркс, от действий пчелы.

К сожалению, дальнейшее исследование продолжилось в либеральном направлении и привело к использованию разнообразных терминов типа творческого, репродуктивного и т.д. труда не как характеристик, а как политэкономических понятий, причем вне пары категорий «абстрактное – конкретное». Либерализм заключается в том, что, напр., Библер полагает, что при капитализме в силу господства абстрактного труда «всеобщий труд… сосредоточивается в исключительно в духовном производстве» [там же]. Отсюда немедленно следует, что рабочий класс самостоятельно не может вырваться за рамки экономической борьбы. Ему нужен поводырь, занятый всеобщим трудом, как это и формулировали Бернштейн, Каутский, Бебель.
Библер не принимает во внимание, что господство капитала, заключавшееся в устроении абстрактного содержания в труде, заканчивается. Если ранее дробление труда приводило и к снижению издержек на обучение, и к повышению производительности труда, то сегодня это дробление тормозит развитие производительных сил (что особенно хорошо видно в случае конвейера, забастовок против конвейерной системы в конце 60-х и возникновению неконвейерных систем с большей производительностью труда, скажем, в Японии системы канбан и др.).
Библер не видит процесс роста конкретного содержания в труде рабочего, не понимает, что капитализму по мере развития техники всё более становится нужен рабочий с высшим образованием.
Библер, подобно Фридриху Шлегелю, Андрею Белому или Ортеге-и-Гассету в демиурги истории выставляет человека искусства, человека творческого, «компетентного». Логическим завершением этой подмены является такая подмена в отношении «класс – партия», когда первичной объявляется партия, а класс – вторичным, послушным орудием в руках разумного партийного существа [5, 6]. В. В. Орлов приводит точку зрения В. М. Межуева, совпадающую с либерализмом Библера - Глинчиковой, что абстрактный труд «сам по себе не может порождать новые идеи, питающие собой научный, технический и культурный прогресс общества»[4]. В. В. Орлов возражает, что «в отнесении с конкретным трудом абстрактный труд выступает в качестве мощной революционизирующей силы» [7]. Тем не менее, у Орлова абстрактность труда тоже не покидает пределы сферы обмена, а в паре «класс-партия», говоря о том, что абстрактный труд на что-то способен лишь в сочетании с трудом конкретным,  имплицитно первичной он ставит партию.
Ленин в «Что делать» следует линии Бернштейна-Каутского. Однако массой своих статьей («Пролетарская революция и ренегат Каутский», «Наказ от СТО местным советским учреждениям», «Государство и революция», «Апрельские тезисы» и др.), требованием учиться у рабочих, особенно же повторением марксовой формулы «социализма как живого творчества масс» резко возражает этой линии.

Завершается дискурс тем, что, скажем, Глинчикова, казалось бы, вполне в духе диалектика Маркса, увидевшего разрешение противоречия старой политэкономии в возникновении нового типа товара – рабочей силы, вводит новый тип рабочей силы – творческую рабочую силу. И определяет ее как такую рабочую силу, «процесс производства и процесс воспроизводства которой совпадают» [8].
Казалось бы, очевидно – растущая в обществе потребность в труде, разумеется, не во всяком, как искаженно поняли Маркса идеологи КПСС, говоря о «потребности» в труде, означает, что труд становится «предметом потребления», входит в потребительскую корзину, служит восстановлению жизненных сил, развивает мышление, духовность и т.д. Однако Глинчикова полагает, что именно эта творческая рабочая сила появилась в обществе сама собой, и на этом развитие завершено.
На деле определение Глинчиковой неверно. Творческая рабочая сила нуждается в еде и продается на рынке. По Глинчиковой рабочему классу уготована одна судьба – отмереть. Глинчикова не понимает, что новая рабочая сила, перед тем, как сбросить товарную форму, должна вызреть в обществе из старой, а не освободить себя за спиной всего общества, как обособленное дворянство.

Но если абстрактный труд столь хорош, что никуда не денется, чем же отличается один общественный строй от другого? При коммунизме в труде индивида доминирующим является его конкретное содержание, при капитализме – абстрактное. Т.е. коммунизм – это отсутствие не только буржуазии, но и рабочего класса, т.е. класса, в труде которого доминирует абстрактное содержание. В. В. Орлов, не отклоняясь от марксова смысла абстрактного труда, тем не менее, восклицает: «В СССР 50% грубого ручного труда, какой, к черту, социализм».
Причем доминирование вовсе не означает временное преобладание. Скажем, в труде физика или пианиста абстрактный труд доминирует по времени. Но его конкретное содержание является определяющим, подчиняющим.

Итак, Маркс не принимает во внимание, что продукты труда как потребительные стоимости различаются качественно, образуя два класса. Маркс в 1-м томе «Капитала» отмечает: «Вещь может быть потребительной стоимостью и не быть стоимостью. Так бывает, когда её полезность для человека не опосредствована трудом. Таковы: воздух, девственные земли, естественные луга, дикорастущий лес и т. д. Вещь может быть полезной и быть продуктом человеческого труда, но не быть товаром.
Аналогично стихи, научные статьи, дворцы, малахитовые шкатулки, индивидуальные автомобили, экспериментальные технические образцы, архитектурные или космические проекты, секретные военные разработки и т.д. произведены трудом, но не могут быть сравнимы на рынке в виду их уникальности, следовательно, не имеют меновой стоимости. И, подобно тому, как природные ресурсы или предметы роскоши, будучи втянуты в господствующие товарно-денежные отношения, становятся товаром, уникальные продукты труда, полотна живописи, фильмы, книги, классические концерты и пр., приобретают меновую стоимость.
Совершенно очевидно, что деление товаров на два класса соответствует делению труда на умственный и физический, то есть, делению общества на классы занятых умственным трудом и физическим трудом.
Маркс же писал «Капитал» в то время, когда численность класса инженеров, ученых, деятелей искусства – был еще крайне малочислен.
Нет разделения наемных работников на пролетариев умственного труда и рабочих, пролетариев физического труда, в «Манифесте коммунистической партии»: «Из всех классов, которые противостоят теперь буржуазии, только пролетариат представляет собой действительно революционный класс. Все прочие классы приходят в упадок и уничтожаются с развитием крупной промышленности, пролетариат же есть её собственный продукт» [9].
Хотя именно рабочие противостоят капиталу, тогда как труд творческий - значительно более свободный, значительно менее обезличивающий. Представителям творческих профессий незачем ликвидировать старое общественное разделение труда, с другой стороны, класс этих представителей не придет в упадок и не будет уничтожен.
С другой стороны, несмотря на втянутость в отношения частной собственности, различие между двумя типами товаров радикально: стоимость продукта рабочего оценивается в часах рабочего времени, стоимость продукта творческого труда часами рабочего времени измерена быть не может.

«На высшей фазе коммунистического общества, - пишет Маркс, - после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни [10].
Однако у Маркса ликвидация противоречия между умственным и физическим трудом не связывается с формой обмена продуктов труда, с другой стороны, Маркс относит ее лишь к стадии коммунизма.

Из того представления, что стоимость порождается абстрактным трудом, который возникает лишь в процессе рыночного обмена, следует, что если ликвидировать рынок и деньги, исчезнет и абстрактный труд, а с ним и стоимость. Что и было сделано большевиками.
В 1918 году, в период военного коммунизма, когда деньги (керенки) обесценились, Ленин пишет о натуральном товарообмене. В 1919 году Ленин утверждает: «Одной национализации банков для борьбы с этим пережитком буржуазного грабежа недостаточно. РКП будет стремиться к возможно более быстрому уничтожению денег... в первую голову замену их сберегательными книжками, чеками, краткосрочными билетами на право получения общественных продуктов и т.д., установления обязательного держания денег в банках и т.п.» [11]. То есть, нет призыва к немедленной отмене денег, этот процесс должен быть постепенным – но обязательным. В 1920 году Бухарин в книге «Экономика переходного периода» писал: «В переходный период в процессе уничтожения товарной системы как таковой происходит процесс "самоотрицания" денег. Он выражается в так называемом "обесценении" денег». [12] Декрет от 15.7.1920 запрещал расчеты наличными деньгами, чеками и прямыми ассигновками, вместо чеков - «безденежные оборотные перечисления». 16.8.1920 была отменена плата за перевозку грузов по железным дорогам, Декрет СНК от 23.12.1920 отменил оплату топлива для госпредприятий и госучреждений.
Однако экономика немедленно пришла в упадок. С октября 1917 г. по июнь 1921 г. денежная масса возросла в 120 раз, розничные цены — почти в 8000 раз. По сравнению с довоенным 1913 г. цены увеличились почти в 81 тыс. раз [13]. Предприятия останавливались.

Пролетариат, полагал Ленин, перестает быть пролетариатом (наемным), если берет в собственность основные средства производства. Однако рабочий класс в силу старого общественного разделения труда не перестает быть рабочим классом по содержанию своего труда, в котором доминирует труд абстрактный. Этим рабочий отличается от других слоев наемных работников. Абстрактное содержание труда рабочего неминуемо вернет наемный характер труда после юридического присвоения рабочему классу прав собственности на средства производства. С другой стороны, поскольку сфера производства определяет сферу обмена, абстрактный труд рабочего делает необходимым рыночные отношения. Именно поэтому в СССР существовали товарно-денежные отношения. Продукт труда сбрасывает с себя товарную форму лишь после преодоления различия между физическим и умственным трудом.

Поняв ошибку Маркса на практике, Ленин в 1921 году ввел Новую экономическую политику (НЭП). Это не было временной уступкой, как ныне представляют идеологи компартий. По Ленину НЭП была рассчитана на десятилетия. Сталин начал сворачивание НЭП уже в 1927 году и в 1932 году ликвидировал стандартные рыночные отношения, что привело к торможению развития производства, выразившемуся в хроническом существенном отставании производительности труда в СССР в сравнении с развитыми странами.

Угнетение трудом
Для анализа процесса труда Гегель вводит два понятия опредмечивания и распредмечивания.
Опредмечивание – это воплощение в продукте труда образа этого продукта в голове рабочего. Распредмечивание – это обратное влияние создаваемого продукта, процесса производства на мозг рабочего. Если рабочий десять лет подряд, грубо говоря, производит одну и ту же одинаковую гайку, в его сознании образуется стереотип, подобный данной не уникальной, то есть, абстрактной гайке. Так и возникает абстрактный «средний», «одинаковый» рабочий, в процессе обезличивающего (по выражению Маркса) труда.
Точно так же, как абстрактное содержание труда генерирует его абстрактность в сфере обмена, оно, в силу общественного разделения труда, обусловливает еще одну сторону труда – его наемный характер.

Лев Толстой полагал, что можно улучшить ситуацию, занявшись самоусовершенствованием. После смены. Перестать потреблять мясо и т.п. В различных формах то же самое исповедуют практика йоги, американская идеология с тезисом «измени себя» и пр.
Ильенков также вполне идеалистически полагал, что существующие в СССР проблемы решит система воспитания [14]. Ильенков создал школу воспитания, в которой применил узко-конкретно применил диалектико-материалистический метод, один из его слепо-глухонемых воспитанников даже стал доктором наук – однако это лишь частное, вторичное направление.
В жизни рабочего определяющим является не сфера воспитания, а время в период рабочей смены. В процессе его труда не требуются ни философия, ни политэкономия. Зазубренные, они не оставят следа, выветрятся из сознания под шум токарного станка. Единственные знания, которые ему пригодятся – это знания, как с наибольшей выгодой продать свою рабочую силу. Если даже формально средства производства будут в руках рабочего класса, он – в силу абстрактного содержания труда - передоверит управление (распоряжение, планирование) узкому социальному слою (капиталисту или генеральному директору с билетом КПСС в кармане, а тот, в свою очередь – министру). Угнетение, таким образом, состоит не только в том, что рабочий получает меньше, чем ему кажется справедливым. Угнетает сам труд, который продуцирует угнетение в форме подчинения – вследствие узурпации управления узким социальным слоем. Следовательно, выход из положения заключается в чем-то ином.

 «Воздействуя… на внешнюю природу, - пишет Маркс, - и изменяя ее, он (человек, Б. И.) в то же время изменяет свою собственную природу» [15]. Речь идет – в противоположность сокращению общественно необходимого рабочего времени до «исчезающее малой величины» – преобразованию самого общественно необходимого времени в труд творческий, в котором доминирует конкретное содержание. Требование этого преобразования должно вызреть на уровне всеобщего, а не только в качестве забастовок против конвейерного обезличивания, напр., в США в конце 60-х или в Куйбышеве в 70-х. Тормозит этот процесс становления науки как производительной силы новая форма противоречия между трудом и капиталом - противоречие между ростом конкретного содержания в труде (усложнением производства в его элементарной ячейке и ростом многообразия хозяйственных связей) и частной формой управления. Это тривиально так же, как и то, что разрешением этого противоречия является экспроприация функций управления у правящего класса.

Литература

1. Ильенков Э. В. Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» Маркса. М., АН, 1960. 286 с.
2. Ихлов Б. Л. Почему КПСС и КПРФ – антикоммунистические буржуазные партии. Пермь, 2012. ISBN    978-5-905465-04-8.
3. Маркс, Энгельс, Соч., т. 25, ч. I, с. 116, 279.
4. Библер В. С. Мышление как творчество. М.: Изд-во полит. лит-ры. 1975. 400 с.
5. Ихлов Б. Л. «Класс и партия», «Вибiр», Киев, №1-2, 1996.
6. Ихлов Б. Л. О диалектике отношения «класс – партия».
7. Орлов В. В. Труд и социальный прогресс. Тез. конф. «Труд и соц. прогресс», Пермь, 1989. С. 3-7.
8. Глинчикова А. Г. Может ли быть товаром интеллектуал и продукт его труда? ВФ. 1997. №3.
9. Манифест коммунистической партии. К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 434.
10. К. Маркс. Критика Готской программы. Соч., Т. 19. С. 13.
11. Ленин. ПСС, 5 изд. Т. 34 С. 98-100.
12. Цит. по Далин С. А. Инфляции в эпохи социальных революций. М., 1983 С. 187.
13. Борисов С. М. Рубль - валюта России. М., 2004 С. 49.
14.  Ильенков Э. В. Философия и культура. М., Изд-во полит. лит-ры, 1991. 464 с.
15. Маркс, Энгельс, Соч., Т. 23. С. 188.




МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ КРЕАЦИОНИЗМА

Великий Дуx несовершенен. У него есть светлая сторона и тёмная. Иногда тёмная сторона даёт нам больше знаний, чем светлая.
Индейский вождь Сиэттл

Мифы, Платон, теология

В индуизме мир возник из звука Ом, произведённого барабаном Шивы. По другой версии мир и человек появились из яйца, пришедшего из космоса, т.е. космос был до сотворения мира. Вселенную также порождают «первичное тепло» или первочеловек Пуруша - путем жертвоприношения частей своего тела самому себе и т.д.
Наконец, согласно основной версии, творцом жизни (но не мира) является один из богов Тримурти — Брахма. Другие члены индуистской троицы, Вишну и Шива, отвечают за поддержание и разрушение Вселенной.
Тримурти (санскр. «три лика») – духовное начало, Брахман, объединяющий Брахму-Создателя, Вишну-Хранителя и Шиву-Разрушителя) в единое целое.
Большинство индуистов признают нечто единое и богоподобное, что творит, поддерживает и разрушает вселенную. Это дуалистическое направление рассматривает Брахман как безличный аспект личностного бога, являющегося в виде аватар Вишну, Кришны, Шивы или Шакти.
Однако данное воззрение родилось уже на поздних стадиях эволюции индуизма. В ведах слово среднего рода «brahman» изначально соотносилось с какой-либо молитвенной формулой или словесным выражением определённого универсального принципа. Лишь позднее оно стало использоваться в том числе и для обозначения самого этого принципа. Еще позднее данная концепция могла быть подвергнута персонификации в виде конкретного образа, грамматически перейдя в мужской род.

В буддизме не рассматривается вопрос о начале мира (Будда хранит молчание, сам не знает). Но бог-создатель присутствует в различных канонах буддизма, например, Брахма – в палийском каноне.
В древнем даосизме путь Дао — закон бытия, космоса, универсальное единство мира. Дао господствует всегда и во всём, его никто не создал, но всё происходит от него, чтобы затем, совершив кругооборот, снова в него вернуться. Дао можно трактовать и как материю, и как духовное начало, но безличное.
Конфуцианство не содержит учения о боге-творце.
В джайнизме тоже нет создателя Вселенной, она саморегулируется, и каждая душа потенциально может достичь божественного сознания (сиддха) собственными усилиями.
Единый, всемогущий и всепронизывающий бог появляется лишь в сикхизме, возникшем на севере Индии на основе индуизма и ислама, при этом бог сикхов не требует жрецов и обрядов.
Языческие боги, славянские Даждьбог, Перун, Стрибог, Ярило, античные Кронос, Зевс, Гея, Посейдон, египетские Ра, Атон, Термутис, Киа, Геб, Изида и пр. – не являются творцами мира. Аналогично не творят мир Вишну, Шива, Сарасвати и др., наоборот, Шива – разрушает.

Кстати, в некоторых поздних славянских легендах мир создавали бог и сатана совместно.
Таким образом, в ряде мифологий и религиозных течений Добро и Зло равноправны, у перса Мани темная материя (зло) даже предшествует духу (свету), является вечной и неистребимой, что явно противоречит христианству. Манихейство доводит дуализм добра и зла в зороастризме до завершения. В фольклоре различных этносов Добро лишь восстанавливает, наоборот, Зло активно, деятельно, прогрессивно.

В скандинавских мифах в начале была чёрная бездна Гиннунгагап, по оба края которой лежали царства: тумана Нифльхейм (олицетворение холода и мрака) и огня — Муспельхейм. В Нифльхейме был родник Хвергельмир, из которого истекали 12 мощных потоков (Эливагар). Холод превращал воду в лёд, но потоки не застывали, и лед двигался к Муспельхейму. Вблизи царства огня он стал таять, искры из Муспельхейма, смешались с растаявшим льдом и произвели великана Имира и телицу Аудумлу. Из пота Имира родились мужчина и женщина, а одна нога великана совокупилась с другой и родила сына. Корова Аудумла лизала покрытые инеем солёные камни, чтобы питать Имира молоком из своих сосков, и от тепла её языка и холода камней родился Бури. Его сын Бор взял себе в жёны внучку Имира великаншу Бестлу, и она родила ему трёх сыновей-асов: Одина, Вили и Ве. Асы убили своего прадеда Имира, а из его тела сотворили Мидгард: из мяса землю, из костей горы, из волос растения, из мозга облака, из черепа небосвод, каждый из четырёх углов которого они свернули в рог и посадили туда двергов Нордри, Судри, Аустри и Вестри. Сотворив мир, Один и его братья нашли на берегу моря ясень и ольху. Из ясеня сделали первого мужчину, Аска, а из ольхи первую женщину, Эмблу. Один вдохнул в них жизнь, Вили дал им разум, Ве - кровь и румяные щеки.
То есть, Один не создавал природу, она существовала изначально.

В греческой мифологии исток всего - Хаос, начало начал. Из Хаоса возникли Гея, Тартар, Эрос, Эреб и Нюкта. Из Ночи произошел Эфир и Гемера (День). Затем Гея родила Урана (Небо) и Понта (Море).
Античные боги антропоморфны, титан (по другой версии бог) Кронос кастрирует отца Урана, его гениталии падают в океан, превращаются в пену, из которой рождается богиня любви Афродита. Далее Зевс убивает Крона, в другом варианте – переселяет на «остров блаженных».
Аналогичная картина – в египетской мифологии: из Нуна (Хаоса) возник бог Ра. Ра вычленил из себя богов Шу (Воздух) и Тефнут (Вода), от которых возникли Геб (Земля) и Нут (Небо), породившие Осириса (Рождение), Исиду (Возрождение), Сета (Пустыня), богиню рождения и смерти Нептиды, бога неба и солнца Хора (Гора) и богиню радости и любви Хатхор.

В зороастризмае Менок (невидимый, духовный) - первый период мира, одновременное предсуществование вещей и идей, т.е. уже существовали прообразы всего, что позднее было создано. Второй период - сотворение реального мира. Бог Ахура-Мазда создаёт небо, звёзды, Луну, Солнце, первочеловека и первобыка. Одновременно другой бог, Ахриман, создаёт планеты и кометы, не подчиняющиеся равномерному движению небесных сфер, загрязняет воду, насылает смерть на первого человека Гайомарта и первобыка. Но от первого человека рождаются мужчина и женщина, от которых пошёл род человеческий, а от первобыка происходят все животные. От столкновения двух противоборствующих начал весь мир приходит в движение: воды обретают текучесть, возникают горы, движутся небесные тела. При этом у Ахура-Мазды есть обиталище – за Солнцем, т.е. космос существует вне акта творения, хотя в Авесте Ахура-Мазда – творец пространства.

Согласно шумеро-аккадскому космогоническому эпосу мир возник и смешения вод Тиамат и Апсу.
В мифологии Вуду бог Бонди всемогущ, но не вмешивается в происходящее в мире. В религии банту нет мифа о творении мира, как и в религии майя. В синтоизме божества ками – не творцы мира.
У народов Северной Евразии и Северной Америки миф о происхождении земли и живых существ, сформировавшийся приблизительно 15 тыс. лет назад, гласит, что первоначально была только вода, в которой жили животные (у разных народов утки, лебеди, гагары, ондатры, бобры, раки и др., ныряльщики), среди них был удачливый ныряльщик, который однажды вынырнул с почвой, из этой почвы появилась суша.
В более поздних представлениях земледельцев и скотоводов мир создается очень большим существом. В древнекитайском мифе Солнце, Луна, звёзды, ветер, почва, горы, реки, дороги, дождь и прочее появились после смерти Паньгу из частей его тела, люди возникли из вшей, живших на его теле.

Но сам Паньгу ничего не творил. Версия творения каким-либо божеством по его воле возникла лишь при появлении земледелия, когда абсолютизировались творения человека.
То есть: исток креационизма – в материальной способности человека с помощью орудий труда создавать продукт труда. Отсюда «Великий Часовщик», тотальная «запрограммированность мира» и пр. Хотя данные верования неразрывно связаны с общественной иерархией, с фатальной подчиненностью низших слоев населения высшим, в первую очередь – вождю племени, фараону, падишаху, императору.
В первобытных племенах вождями становились умевшие лить металл, владевшие гончарным искусством и т.д. В период рабовладельческого строя демиургом (мастером) уже выступал рабовладелец. Это мастерство переносилось на небо и абсолютизировалось, так возник бог-творец.

Причина неспособности языческих богов создать Вселенную очевидна: генетически эти божества возникли из фетишизма, анимизма, тотемизма. Их самих в сознании людей творили природа и общественное разделение труда.
То есть, в основе мифов о творении мира лежат материалистические предпосылки: из воды, из земли со дна, из смешения вод, из тела божества и независимо от его воли, из яйца, из первичного тепла и т.д. с одной стороны, с другой - из способности человека создавать продукты труда, и из практики биологического воспроизводства общества с третьей. Таковые три материалистические источника, три составные части креационизма.

И лишь в иудаизме (и далее в православии, католицизме и исламе) мир создается идеальным началом, причем личностным.
Вульгарный атеизм указывает, что перемещение проблемы возникновения мира в бога не решает проблемы, т.к. возникает дополнительный вопрос о возникновении бога. Это неверно, т.к. теолог объявит, что бога никто не создавал точно так же, как в рамках марксизма никто не создавал материю. Ситуация меняется, если бог личностный, вопрос «кто создал бога» становится правомерным.

Термин «креационизм», связанный именно с версией Ветхого Завета, утверждается лишь в конце XIX в.
В дуалистической концепции материя и бог существуют параллельно,  в деизме бог выступает лишь в качестве перводвигателя для первотолчка.
Сотворение мира в Ветхом Завете представлен как создание Вселенной и форм жизни неизменными. Данный момент, как и последовательность творения, как и объекты творения - не могут быть аллегорическими и не выдерживают критики.
Биологический креационизм признан ненаучным, общепризнанной же является эволюционная биология.
Староземельный креационизм пытается согласовать геохронологичекую шкалу с Библией, но, поскольку отвергает теорию эволюции, является антинаучным.
Научный креационизм тоже является антинаучным, т.к.отвергает данные археологии, космологии и эволюционной биологии.
Неокреационизм формулирует свое основание более гибко: «разумный замысел».
В данной схеме не обязательно отвергать ни данные космологии, ни теорию эволюции.
Пьер Тейяр де Шарден в книге «Феномен человека» утверждает, что бог создал Землю и живые существа, а затем запустил эволюцию, в конце которой возникнет ноосфера.
В 1950 году папа Пий XII издал буллу, в которой изложил аналогичные идеи, теория эволюции была включена в католическую концепцию сотворения мира.
То есть, католическая церковь фактически отвергла Священное писание.

Второй исток креационизма – идеалистическое учение об эманациях, которое отстоит от теологии. В античной философии эманация (лат. истечение, распространение) - переход от высшей сферы Универсума к низшим, менее совершенным сферам, распространение избыточной полноты абсолютного Бытия за пределы собственного бытия.
Вещи в данном, близком в зороастризму учении появляются вследствие истечения из ранее существовавших объектов их копий, которые и вызывают у человека ощущения. Так представляли себе происхождение мира Эмпедокл и древние материалисты, Левкипп и Демокрит. По мысли Левкиппа и Демокрита эманации истекают из атомов.

Платон не мог быть продолжателем основоположника античной философии Фалеса Милетского, поскольку Фалес считал, что мир произошел из воды, а космос для Фалеса – живое существо.
Не мог Платон быть и последователем Гераклита, который утверждал: «Этот космос, тот же самый для всех, не создал никто ни из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами разгорающимся и мерами погасающим» [1].
Философы милетской школы вообще не ставили вопрос об отношении материи и сознания.
Платон позаимствовал в индуизме и у Пифагора метемпсихоз и удвоил мир, приписав к реальному миру мир самостоятельно существующих идей, а также наделил идеи свойствами вечности и первичности.
У Платона человеческие души тоже обладают самостоятельным существованием, после смерти тел души отправляются на звезды.
Платон исказил материалистические представления атомистов, подменив изначально существовавшие объекты неким сверхсущим и сверхразумным Благом, которое излучает бытие.

В неоплатонизме (шедший от манихейства Плотин и др.) подмена получила свое завершение.
Эманация у Плотина, как и у Платона, есть следствие онтологической избыточности Единого (Блага) как первоосновы мира; эта избыточность проявляется в излиянии Единого вовне собственного бытия. В процессе эманации как ступенчатого нисхождения Абсолюта (Единого) образуется множественный мир «иного», т.е. низшие уровни Бытия, на самом низшем уровне - материя как небытие (меон).
То есть, возникновение мира есть деградация Абсолюта. Развитие идет вспять, от более общего и свершенного к менее общему и менее совершенному.
Плотин задолго до Канта фактически формулирует принцип трансцедентальной апперцепции: бессмертная душа воссоединяется с создавшим ее совершенством путем экстатической сверхъестественной интуиции. Остался один шаг до откровения, божественного озарения.
Именно воззрения Плотина легли в фундамент христианского (и далее мусульманского) канона. Позднее уже христианский канон вернулся к греческим религиозным деятелям в лице представителя Александрийской школы Филона, который в дополнение к Яхве ввел понятие логоса.

Но почему именно так, а не иначе, представляли себе дело Платон, Плотин, Гегель? Они исходили опять же исключительно из материалистических представлений: вещи разрушаются, исчезают, а идеи живут веками без изменений.

Манихейский идеализм дуалистичен, он допускает единство эманации и излучающего ее Единого, которое расщепляется на две противоборствующие противоположности. Августин Аврелий ликвидирует борьбу противоположностей, представляя бога независимым от природы. Тем самым кладет начало деградации религии как догматической, архаичной формы идеализма.

Марксизм

В концепции диалектического материализма нет дуалистической эклектики теологии и неоплатонизма. Материи не требуется сверхприродное единое, она сама единое, сама внутренне противоречива, возникновение Вселенной обязано именно снятию этого противоречия. В процессе развертывания противоречия происходит возникновение нового, потенциальные возможности становятся актуальными. Кондорсе в период Великой французской революции, Гегель и затем Маркс и Энгельс предложили противоположную концепцию: мир не есть деградация, напротив, он развивается от простого к сложному, от низшего к высшему.
Гегелевский закон борьбы и единства противоположностей, закон диалектического противоречия, означает, что  противоположные стороны противоречия взаимопроникают и одновременно взаимоисключают друг друга. Стороны единого суть противоположности, они находятся во взаимоотрицании. Единство и борьба противоположностей являются внутренним источником движения и развития, источник изменения не находится вне субстанции, как считали метафизики, но имманентен субстанции. Например, в биологической эволюции борьба наследственности и изменчивости приводит к становлению новых форм жизни.
Отрицание отрицания означает, что переход из одного качественного состояния в другое произошел после преодоления старого качества и вторичного принятия в новом виде того, что было накоплено на предшествующей ступени. Отрицание А есть – А, отрицание отрицания – (-А)(-А) = + А2 (Энгельс).
Но что же противоположно чему в самой материи? Что чего и как отрицает?

Например, жизнь можно определить, следуя предикабилиям последователя Плотина сирийца Порфирия: указать род, вид, видовое отличие, собственный признак и случайный, несобственный признак. «Жизнь есть способ существования белковых тел, и этот способ существования заключается по своему существу в постоянном обновлении их химических составных частей путем питания и выделения» [2]. То есть, указан род – органическая материя, белки. Указан видовой признак – метаболизм. Этот признак нужно дополнить видовыми отличиями живой системы: это система с обратной связью, это самовоспроизводящаяся система. Случайный признак указать невозможно в виду отсутствия примеров не земной жизни, на основе кремния или мышьяка и т.д.
А. И. Опарин добавляет такие существенные атрибуты, как 1) способность к приспосабливаемости и 2) наследственность (Жизнь как форма движения материи. В кн. «Диалектика живой природы», М., 1984, С. 43), что не тождественно воспроизводству.
Понятие материи предельно. Поэтому его можно определить только через ее свойство, качество, путем диалектического противоположения. Что и делает Ленин, противопоставляя материи сознание. Поскольку сознание есть лишь мизерная часть мира, то в более общем виде нужно расширить ленинское определение материи, нужно противопоставить материи такое ее свойство, как отражение. Сам Ленин указывает, что отражение присуще всей материи.
Но и у Спинозы, и в гегелевской схеме, как справедливо отмечал Кьеркегор, не содержится активность субстанции, порождающая движение от низшего к высшему. Соответственно, и в марксизме  нет решения проблемы первотолчка. А именно.
Левкипп, Демокрит, Лукреций Кар ставят на место перводвигателя материю, Анагсагор, следовавший элейскому учению, и Эмпедокл (а позднее деисты, Гоббс и др.) – предполагали некий «нус», ум, внешнюю силу, причем нус не вечен.
Фома Аквинский ставил на место нуса высшую сущность: «… невозможно, чтобы нечто было одновременно в одном и том же отношении и одним и тем же образом и движущим, и движимым, - иными словами, было бы само источником своего движения. Следовательно, всё, что движется, должно иметь источником движения нечто иное. Следовательно, коль скоро движущий предмет и сам движется, его движет еще один предмет, и так далее. Но невозможно, чтоб так продолжалось до бесконечности, ибо в таком случае не было бы перводвигателя, а следовательно, и никакого иного двигателя: ибо источники движения второго порядка сообщают движение лишь постольку, поскольку сами движимы первичным двигателем… Следовательно, необходимо дойти до некоторого перводвигателя, который сам не движим ничем иным…»
Т.е. Фома отделяет источник движения от объекта, но так можно поступать только с конкретными субстанциями, но не с предельными понятиями.
Платон подчеркивал, что «истинная природа» совмещает в себе единство и двойственность: она есть и неизменное, тождественное себе бытие и отличное от него изменчивое бытие. Как отличающаяся от бытия «кормилица» происхождения» есть небытие, но как присущая небытию она есть сущее небытие».  Отнюдь не атеисты  Критий, Гиппон или Диагор Милетский, именно Левкипп и Демокрит поняли, что существует небытие. Не вне материи, а самой материи, причем актуально. Они обозначили тем самым источник движения. Аристотель же полагал, что небытие – лишь в возможности, в потенции. Дальнейшее развитие эта мысль нашла у Спинозы, утверждавшего, что материя есть causa sui, причина самой себя - к той же мысли, в конце концов, пришел и Стивен Хокинг.
Однако вопрос в другом: время начало свой ход в планковской Вселенной, т.е. до Большого взрыва времени не было. Движение, изменение по Энгельсу может существовать лишь во времени. Следовательно, утверждение прежнего марксизма о вечном существовании пространственно-временной формы наталкивается на невозможность Большого взрыва. Изменения, которые послужили толчком к Большому взрыву, произошли вне временной формы.

Здесь выявляется еще одно немаловажное отличие материализма от идеалистических построений и теологии.
У Платона идеи вещей порождают вещи, на сами идеи остаются неразличенными, неизменными. В зороастризме, манихействе единое расщепляется на свет и тьму, у Августина бог порождает отдельный от него мир, но сам остается неизменным.
В марксизме нет процесса отторжения от материи отражения, нет никакого расщепления на противоположности, обе стороны диалектического противоположения существуют изначально, при этом отражение (в развитой форме сознание) неотделимо от материи. Материя развивается от низшего к высшему, от физической формы к химической, к биологической и социальной, но по существующим научным представлениям это развитие никоим образом не связано с эволюцией Вселенной.
Гегелевская схема не применима к материи: материя развивается, благодаря внутреннему противоречию, но, как и духовный Абсолют, не пресуществляется, снятие противоречия, возникновение нового не отрицает ни материю, ни ее свойство, отражение.

Поскольку противоположность материи и ее свойства, отражения, не может быть положена в основу возникновения Вселенной, нет в марксизме и представления о расщеплении Единого на противоположности, поэтому вопрос о возникновении массы во Вселенной от 10-8 кг в планковском состоянии до 1053 кг в современной Вселенной  остается непонятым не только философами-материалистами, но и физиками.
Следовательно, нужно применять схему Гегеля не к понятию материи, а к ее физической форме.
То есть, вопрос о том, что первично, заменяется вопросом, как физическая форма материи породила Вселенную. Хотя, разумеется, в настоящее время и в России, и за рубежом не прекращаются попытки вернуться к версии Пифагора, что в основе мира лежит число. Так, общая теория относительности подменяется геометродинамикой (Дж. Уилер и др.), в теории струн в основе мира – фактически математический объект, струна, не имеющая толщины.

Обычно ссылаются на то, что новая масса якобы полностью компенсирована ростом отрицательной гравитационной энергии (А. Линде и др.), но элементарный расчет показывает, что это неверно.
В физике расщепление «единого» наличествует только в виде разделения единого взаимодействия на его отдельные виды: сильное, слабое, электромагнитное и гравитационное.
Космологический вакуум (небытие) обладает плотностью, но, в отличие от обычного вещества, не является динамической системой, он не движется, не реагирует на объекты. Но, скажем, электромагнитный вакуум может оказывать давление не стенки какого-либо объема (эффект Казимира).
Как отражение есть свойство материи, так и вакуум есть основное состояние обычного вещества – с наинизшей энергией.
Можно сказать, что противоположность вакуума и обычного вещества является источником движения, например, электроны на возбужденных орбитах не могут вернуться на низшие, их сталкивает лишь взаимодействие с вакуумом, поэтому мы можем видеть излученный свет. В моделях Глинера или Фридмана именно отрицательная плотность вакуума порождает разбегание галактик.
Однако к настоящему моменты представление о распадении «единого» на вещество и вакуум, генерирующий пространство-время, еще не нашло теоретического осмысления.

Согласно диалектическому материализму содержание первично, оно определяет форму. Следовательно, пространственно-временная форма не вечна, как полагал Энгельс, а возникает. В таком случае, если масса лишь слегка искривляет пространство, что является материальной основой пустого пространства времени?
Если механизм возникновения масс благодаря полю Хиггса имеет место, можно также предположить, что, подобно тому, как массы искривляют пространство Минковского, вакуум поля Хиггса (или иного скалярного поля), возможно, формирует пустое пространство Минковского, как своего рода основное состояние [3]. Тогда в уравнении Эйнштейна    нужно положить равным нулю не тензор энергии-импульса, как в модели де Ситтера, а рассмотреть нулевую кривизну, но при наличии вакуума:
 ,
Отсюда компоненты тензора энергии-импульса   , компоненты метрического тензора пропорциональны компонентам метрики пустого пространства Минковского.
Таким образом, противоположность вакуума и обычного вещества предстает весьма отчетливо: масса черных дыр сворачивает, «уменьшает» пространство, вакуум наоборот, его порождает.

С другой стороны, все имеющееся космологические модели выстроены из локальных представлений о минимуме потенциальной энергии, о законе роста энтропии и о законе сохранения энергии, хотя 2-й закон термодинамики нарушает уже классическое гравитационное поле, в космологии он неприменим, а закон сохранения энергии в ОТО отсутствует.
В космологическом контексте невозможно ввести понятие полной энергии, включающей в себя энергию самого гравитационного поля, следовательно, закон сохранения энергии, запрещающего рост или убывание энергии какой-нибудь формы материи, отсутствует [4].
Так или иначе, и термодинамические расчеты, и некоторые теоретические модели, и феноменология показывают, что масса Вселенной продолжает расти «из ничего» [5].

Но что должно возникнуть в результате диалектического синтеза небытия (вакуума) и бытия (обычного вещества)? Гегель отмечает, что если в системе недостаточно сил, чтобы удержать в единстве противоборствующие стороны, система просто распадается: «Если нечто существующее не в состоянии в своем положительном определении вместе с тем перейти в свое отрицательное  определение и удержать одно в другом, если оно не способно иметь в самом себе противоречие, то это нечто - не есть живое единство, не есть основание, но в противоречии идет к гибели»  [6]. Возможно, темная материя и темная энергия и есть продукт деградации системы.
Если поле Хиггса находится в состоянии ложного вакуума, то, благодаря квантовому туннелированию, квантовые частицы могут покинуть ложный вакуум, он распадается, меняются физические законы, жизнь прекращается. Или, наоборот, жизнь возникает - существует гипотеза, что Большой взрыв был результатом распада ложного вакуума.
Вместе с тем, вероятен и другой сценарий: возникновение нового вида физической материи. То есть: линия развития в сторону химической, биологической в ее белковом виде и социальной формы материи, движущейся от первобытного общества к коммунизму – лишь частность во Вселенной, крайне малая. Основной путь ее развития, если он единственный, иной, еще не проявленный.

Литература

1. Антология мировой философии. М.: 1963. Т. I. Ч. I, С. 276.
2. Энгельс Ф. Анти-Дюринг, М.: 1957. С. 322.
3. Ихлов Б. Л. Хиггсовский вакуум в теории гравитации. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук. М.: МГУ, 1988. 13 с.
4. Рубаков В., Штерн Б. Масштабная линейка Вселенной. ТрВ-Наука №83 от 19.7.2011.
5. Ихлов Б.Л. Об увеличении массы Вселенной. Материалы XVIII Международной конференции «Финслеровы обобщения теории относительности». РУДН. 25 – 26 ноября 2022 года. С.114-122.
6. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Учение о сущности.

ПРАКТИКА И ТЕОРИЯ

… забившись в угол, будешь ты жевать черствую корку правды, противной людям и богам.-
И я с тобою, Кассандра.
Робертсон Джефферс

Антонию Грамши пишет, что философия Маркса является философией практики. Познание объекта, - выделяет Маркс роль практики в сравнении с теоретическим познанием, возможно лишь путем воздействия на объект: «Чтобы познать пудинг, надо его съесть».
Практика выше теории, неоднократно подчеркивал Маркс: «Каждый практический шаг дороже дюжины партийных программ».
Д. Лукач в работе о Ленине, написанной в 1924 году, доказывает, что творчество Ленина – это единство теории и практики. Но диалектическое единство – еще не вся диалектика, диалектика говорит и о борьбе находящихся в единстве противоположностей, а сама диалектика еще не есть материализм. Материализм указывает, что в диалектической паре категорий первично, а что вторично.
«… крупная стачка - важнее парламентской деятельности всегда…» - утверждал Ленин в работе «Детская болезнь левизны в коммунизме»)
«Практика выше теоретического познания, ибо она обладает достоинством не только всеобщности, но и непосредственной действительности», - разъясняет в 1908 году Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм» [ПСС, т. 29, с. 195].
Группа теоретиков не может управлять обществом. Даже тысяча Марксов, - втолковывает Ленин буржуа и сталинистам, не способны управлять экономикой.
Сталин был противоположного мнения. В 1924 году он произнес перед партийцами произнёс речь, в которой партия провозглашалась как особая каста лучших людей, по выражению Сталина, «своего рода орден меченосцев». «Мы люди особой породы, - говорил Сталин, - не каждому дано принадлежать к … армии Ленина».

Тема отношения теории и практики касается прежде всего политической практики. Так называемые компартии не умеют работать с массами, они не понимают, что такое партийная работа, и даже не знают, как работали с массами большевики. Вытекает это неумение из их предыдущего партийного элитарного бытия, а оно, это бытие, провалилось. Так называемые коммунисты не в силах осмыслить, как так произошло, что КПСС «оторвалась от масс». Ими не осмысливается, что общественное бытие определяет общественное сознание, руководящее общественное положение КПСС неизбежно привело к формированию стоящего над массой номенклатурного сознания. После 1991 г. КПСС вытеснили другие либеральные партии, которые точно так же, как КПСС, ведут, воодушевляют, привносят в массу сознание и т.п. То есть, партийные функционеры – идеалисты, они полагают себя, теоретиков, стоящими выше над практикой масс, полагают первичной партию и вторичным класс.

Во-вторых, тема актуальная потому, что сегодня совершенно по-новому стоит вопрос о прогностической ценности теории. Поскольку совершенно по-новому стоит вопрос о детерминизме в истории. Валлерстайн в 1998 г. попытался отметить это в статье «Время и длительность: в поисках неисключенного третьего», но он, многократно ошибаясь в отношении физики, просто указал, что возникла новая, не механистическая физика даже в классической механике, что вследствие этого естественные науки якобы стали ближе гуманитариям и то, что в природе есть непредсказуемое. Я писал на эту тему двумя годами ранее («Что такое история? С Точки зрения физики», СПб, «КЛИО», 1998, полный вариант во «Взгляд», Пермь, 1996). Я писал, в частности, что различие детерминизма в обществе и в окружающей природе вытекает в том числе из момента, отмеченного Марксом: скажем, такой «параметр», такое качество, определяющее общественную динамику, как стоимость, не есть внутреннее качество продукта труда, он содержится только в головах людей. Потому традиционная математика лишь весьма ограниченно может служить аппаратом прогнозирования в истории, где действуют тенденции, а не жесткие неизменные законы (под жесткостью понимается не механистичность, но в том числе квантовый или стохастический и вероятностный характер).

Расхожим является выражение «практика - критерий истины», критерий соответствия наших познаний природе.
Вырванная из контекста фраза становится просто неверной. Например, ваш прибор неисправен, вы снимаете его показания, получаете неверную зависимость. Проверяете тем же прибором. Ваша дурная практика, таким образом, никак не является критерием истины.
Или: Ильенков цитирует пример, приведенный Бертраном Расселом. Практика курочки состоит в том, что на «цып-цып» ей дают просо. 99 раз курочке говорили «цып-цып», 99 раз она подбегала к кормушке, 99 раз ей давали просо. Практика – критерий истины: «цып-цып» означает просо. А на 100-й раз ей отрезали голову, наглядно показывая курочке, что ей стоило бы иметь более тонкое представление о соотношении теории и практики.
А вот контекст: «Вопрос о том, - пишет Маркс в «Тезисах о Фейребахе», - обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, – вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истинность, т.е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос».

Ленин объясняет: «… критерий практики никогда не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого представления. ¬Этот критерий тоже настолько «неопределенен», чтобы не позволять знаниям человека превратиться в «абсолют», и в то же время настолько определенен, чтобы вести беспощадную борьбу со всеми разновидностями идеализма и агностицизма» (Материализм и эмпириокритицизм.  ПСС, Т. 18. С. 145-146».
Практика вовсе не ЕСТЬ критерий, она, В ЧАСТНОСТИ, служит критерием, но не у истины-теории служит… Причем эта служба диалектически противоречива. С одной стороны, практика есть специфически человеческая, сознательная, целеполагающая, целесообразная, чувственно-предметная деятельность. Она также – связь между сознанием и внешним миром, т.е. имеет черты объективности, абсолютности.  С другой стороны, коль скоро речь идет о сознании, она субъективна, а вследствие конечности субъекта – ограниченна.

Казалось бы, всем должно быть очевидно, что практика предшествует теории, определяет ее. Социализм, повторял Ленин Маркса, это живое творчество масс, то есть, без всякой руководящей и направляющей роли партии.
Однако вследствие культа личности Сталина в СССР в массовом сознании устоялось, что носители теории из партийной элиты – высшие существа, обладающие неограниченными правами, ведущие за собой темные массы. Следовательно, теория – выше практики. Партийной элите понадобилось извратить марксизм, чтобы «теоретически» обосновать своё высшее положение в общественной иерархии.
Казалось бы, пришел день, когда трудящийся сказал: «Я человек, отличаюсь от животного тем, что умею думать. Хочу думать собственной головой, самостоятельно, а не пересаживать в свою голову чужие мысли». И КПСС рухнула. Яркий пример, опровергающий примат руководящей роли партии.
Однако рецидивы этой венерической болезни под название «обожествление Сталина» оказались необычайно широко распространены в современной деградировавшей России.

На примере «философа» Семенова

Читаем выдержку из книги Семенова В. С. «Уроки XX  века и путь в XXI век» (М., РАН, Ин-т философии, 2000. Рецензенты: доктор филос. наук А.К.Кузнецов, доктор филос. наук Ю. К. Плетников, доктор филос. наук Д. В. Джохадзе, доктор филос. наук С. И. Гончарук):
«3. Диалектика теории и практики. Целесообразно выделить четыре основные черты и особенности диалектики теории и практики… Первая черта – неразрывность, единство теории и практики… Вторая черта – просвещающая, вооружающая, руководящая, мобилизующая, опережающая, зовущая вперед, революционная роль передовой и творчески развиваемой, ориентированной в будущее научной теории. Теория освещает путь практике, делает ее осознанной, научно обоснованной и продуманной, устремленной к определенной цели, одухотворенной, энергичной и волевой. В этом смысле теория выступает движущей силой практических действий. Известны слова К. Маркса о том, что “теория становится материальной силой, как только она овладевает массами”. “Подобно тому, как философия находит в пролетариате свое материальное оружие, так и пролетариат находит в философии свое духовное оружие...” [т. 1, с. 422, 428].
Сила научной теории в том, что она раскрывает закономерности и тенденции развития природы, общества и мышления, вскрывает главные противоречия и антагонизмы общественных процессов, прогностически освещает нарождающиеся явления и предвидит грядущее будущее. Теории принадлежит лидерство в формировании общего видения, целостной научной картины практически происходящего и созидаемого, в руководстве революционной борьбой и практическим социалистическим созиданием. Как отмечал В.И.Ленин, “теория марксизма, освещенная ярким светом нового, всемирно-богатого, опыта революционных рабочих, помогла нам понять всю закономерность происходящего” [2, т. 37, с. 514]. Он подчеркивал, что идеолог является подлинным тогда, “когда идет впереди стихийного движения, указывая ему путь, когда он умеет раньше других разрешать все теоретические, политические, тактические и организационные вопросы...” [2, т. 5, с. 363].

Во-первых, сказка об идущем впереди идеологе – это из работы Ленина «Что делать», где он повторяет ошибочный тезис оппортуниста Бернштейна, что рабочий класс не может вырваться из экономической борьбы, партия же привносит в него политическое сознание. Эта работа Ленина устарела, впоследствии Ленин многократно отмежовывался от тезиса Бернштейна, указывал, что диктатура пролетариата «выражается в форме Советской власти, форме, найденной самими рабочими». То есть, без всякой партии. Ленин вообще довольно приземленно оценивал роль партии: у социал-демократов нет задачи построения партии, у социал-демократов есть задача помощи рабочим в самоорганизации всего пролетариата в политическую партию.
Партия не указывает путь, «… мы не разжигаем ненависти, писал Джек Лондон. - Мы говорим, что классовая борьба - это закон общественного развития… не мы ее породили… неприкрытое свинство, вот истинная сущность капиталистической системы («Железная пята»(.
Парижская коммуна тоже обошлась без идеологов, она стала плодом самоуправления. Точнее, «во главе», если можно так выразиться, «прообраза диктатуры пролетариата» стояли бланкисты с прудонистами, которые были против диктатуры пролетариата.
Во-вторых, в изложенном фрагменте книги Семенова  нет ни науки, ни логики, ни какого-либо полезного содержания. В нем есть только похвальба КПСС, только холуйство. Однако продолжим цитировать.

«Но чтобы успешно осуществлять функции глубокого и беспристрастного анализа объективной действительности во всех сложностях и противоречиях, обоснованного предвидения будущего, чтобы идти впереди практики, а не тащиться позади нее, и освещать дальнейший путь общественного развития, сама научная теория должна непрерывно творчески развиваться, не стоять на месте, качественно совершенствоваться. Ф.Энгельс писал: “Наша теория – это теория развития, а не догма, которую надо выучить наизусть и механически повторять” [1, т. 36, с. 504]… Третья черта – примат научно и умело осуществляемой практики перед теорией в практических действиях и реальных преобразовательных, созидательных процессах, первенство и преимущество практики, руководствующейся теорией и уже включившей в себя теорию, перед самим по себе теоретическим знанием. Это очень важное марксистское положение, предостерегающее против примитивного и догматизированного применения научной теории в реальной общественной, классовой борьбе, в революционных действиях и свершениях, в практическом созидании нового социалистического и коммунистического общества».

Этот фрагмент еще более бессодержателен. Если первый фрагмент – это дифирамбы носителям теории, превознесение их власти, уверения в примате теории, то данный фрагмент объявляет примат практики. Но зачем Семенов это делает? Ведь у него практика не сама по себе, а только та, которая подчинена научной теории, следует за ней. То есть, получается не примат практики, а снова примат теории. Смешно то, что после утверждения об идущем впереди идеологе в третьем фрагменте практика уже освобождается от слов «научно осуществляемая», освобождается от руководящей и направляющей роли теории, читаем.

«Теория и практика вовсе не одно и то же, это две разные вещи. Решать вопрос теоретически или практически также не одно и то же. Теория обща и абстрактна, поскольку раскрывает явление во всеобщности и целостности, и потому она в определенной степени формальна, в то время как практика богата и конкретна, ибо выражает всю сложность и своеобразие непосредственной реальности, конкретной действительности. В силу этого несовпадения теории и практики, практические действия, совершенные при следовании и руководстве теорией, нередко приводят в реальности вовсе не к тем однозначным результатам, которые в общем виде предусматривались теорией. Эту диалектическую особенность блестяще охарактеризовал Ф. Энгельс, отметив, что “люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на другой день, что они не знали, что делали, – что сделанная революция совсем непохожа на ту, которую они хотели сделать. Это то, что Гегель называл иронией истории, той иронией, которой избежали немногие исторические деятели” [1, т. 36, с. 263]. Вот почему Маркс отмечал в работе “Гражданская война во Франции”, что “рабочему классу предстоит не осуществлять какие-либо идеалы, а лишь дать простор элементам нового общества, которые уже развились в недрах старого разрушающегося буржуазного общества” [1, т. 17, с. 347]. Вскрывая реальную диалектику теории и практики в период практических революционных преобразований на начальном пути движения к социализму, Ленин писал в декабре 1917 г., “что сейчас все дело в практике, что наступил именно тот исторический момент, когда теория превращается в практику, оживляется практикой, исправляется практикой, проверяется практикой, когда в особенности верны слова Маркса: “всякий шаг практического движения важнее дюжины программ”... Ибо “теория, друг мой, сера, но зелено вечное дерево жизни”” [2, т. 35, с. 202]. Ленин сделал очень важный философский вывод о примате над теорией практики, руководствующейся теорией и включающей в себя конкретный опыт действительности, опыт практических общественных действий… Это означает, что такого рода практика имеет два очень важных достоинства: достоинство заранее включенной в нее теоретической всеобщности, и достоинство затем освоенной “непосредственной действительности” через субъективно осуществленную людьми практику, их сознательную предметную деятельность. В этом выражается та непреложность, отмечал Ленин, что “история вообще, история революций в частности, всегда богаче содержанием, разнообразнее, разностороннее, живее, “хитрее”, чем воображают самые лучшие партии, самые сознательные авангарды наиболее передовых классов” [2, т. 41, с. 80]».

Однако далее Семенов нивелирует свое (и Ленина) отступление от генеральной линии КПСС: «Четвертая черта – диалектический синтез на качественно новом уровне научной теории, проверенной, исправленной, скорректированной осуществленной на ее базе практикой, и реальной, реализованной в жизни обогащенной практики, изначально руководствовавшейся общей научной теорией. Здесь и теория, и практика выступают на качественно более высоких, новых уровнях, обеспечивая в новом качественном состоянии их неразрывность и единство. Следовательно, как нежизненна теория без практики, так и прагматична, неодухотворена практика без теории. Плодотворным и оптимальным выступает следующий диалектический нарастающий процесс: (1) от теории к ее обогащению практикой, (2) от реально осуществленной научно ориентированной практики к развитию, корректировке, обогащению на ее основе научной теории, (3) к их последующему синтезу на качественно новом уровне обоих, (4) к новому повторению этого цикла, и так далее. Процесс этот должен быть непрерывным и взаимообогащающим.
Недопустима ни недооценка теории, ни пренебрежение практикой. При этом творчески развиваемая и обогащающаяся теория остается руководящей и направляющей силой реальных практических действий. Она, постоянно осовремениваясь и научно предвидя новые этапы будущего, выполняет ведущую и лидирующую роль в практической человеческой деятельности. Как говорил в беседе с У. Полом в 1920 г. В.И.Ленин, “назначение наших теоретических взглядов состоит в том, чтобы руководить нами в нашей революционной деятельности. Лучшим местом для проверки наших теоретических взглядов является поле боевой деятельности. Подлинная проверка для коммуниста – это его понимание, [как], где и когда превращать свой марксизм в действие”.

Таким образом, примата практики уже нет, с помощью прибавления слова «диалектика» теория и практика уравниваются в правах. Что первично, то вторично, уже не разобрать. А дальше Семенов с помощью сотоварищи вообще развенчивает практику:

«Касаясь соотношения практики и деятельности человека, А. В. Брушлинский делает то различение, что бывает такая практика (в отличие от ленинской трактовки практики как уже включающей в себя достижения теоретического познания), которая отделена от теории. В этом случае данная практика не представляет собой деятельности, поскольку деятельность всегда органично включает в себя и практическую, и теоретическую деятельность. Он подчеркивает, что “практика, отделенная от теории (как теория, оторванная от практики), не является деятельностью в строгом смысле слова”. По его словам, деятельность едина и не расщепляется на практическую и теоретическую деятельности, оторванные друг от друга (лишь у некоторых первобытных людей и у современных маленьких детей есть изначально практическая, элементарная деятельность, еще почти никак не объединенная с теоретической или хотя бы с простейшей познавательной деятельностью).
В общественно-историческом процессе, отмечает А. В. Брушлинский, не бытие и не психическое сами по себе формируют поведение человека и определяют ход истории, а люди, находящиеся внутри бытия и обладающие психикой, творят историю. Решающую роль играет здесь творчество, осуществляемое учеными, политиками и т.д., поскольку в истории объективные закономерности формируются и действуют “через” людей, в их политической воле, поступках, делах. Раскрепощение и дальнейшее развитие такой политической воли – одно из важнейших условий формирования России на рубеже XX и XXI веков. Мы считаем важным и нужным подчеркнуть, что практику изменения и улучшения мира люди, как правило, осуществляют, руководствуясь определенными идеями, идеалами, теориями, в свою очередь критически оценивая и корректируя их, совершенствуя и поднимая на качественно новый, современный уровень».

Брушлинский с Семеновым настолько подобострастны, настолько хотят услужить начальству, что дошли до абсурда, для них практика без главенства теории – вообще не является деятельностью.
Итак, собственные мысли, собственные ощущения не играют роли, есть примат общего над частным, общества над личностью, потому массы должны платить взносы партийным боссам.
Наконец, никакого примата практики над теорией тут уже нет, Семенов и Брущлинский откровенно отвергают марксизм и утверждают, что главенствующая роль принадлежит ученым-теоретикам. В переводе на русский язык – партийным функционерам. Зачем народам думать собственной головой, если есть вождь.

В данной длинной цитате мы не будем обращать внимания на велеречивый стиль и банальности типа «нужно неуклонно развивать» и т.п., которые просто хлещут в данном отрывке, эти атавизмы доперестроечной школы идеологов от КПСС. Не удивимся, что книга вышла в свет в Москве в 2000 году, чего только не бывает на свете. Обратим внимание лишь на две вещи. 1) Семенов подтверждает, что Ленин считал практику выше теории и приводит собственные слова Ленина. 2) Маркс утверждает: «Подобно тому, как философия находит в пролетариате свое материальное оружие, так и пролетариат находит в философии свое духовное оружие...»

Какой нынче год на дворе? До сих пор марксизм никак не может стать оружием в руках того класса, которому он предназначался. Наоборот, он используется буржуазией. Потому что уровень производства не позволяет взять в руки это оружие. Потому что капитализм еще недостаточно развит, чтобы потребовать рабочего с высшим образованием на уровне всеобщего. Рабочему в процессе труда не требуются ни Гегель, ни Маркс, ни Ленин. От силы ему требуется Трудовой Кодекс. Если в России будет такая напасть, что объявится от докружкового периода кружковый период, от доэкономического рабочего движения – экономическая борьба, а от кружкового партийный период – ЭТО НЕ ПОМОЖЕТ.

Теория и эксперимент

1) Рассел смеялся над Гегелем, что у него идея настолько шустра, что может поспевать за всем многообразием мира. У сталинистов всё общественное бытие должно поспешать за партийной идеей.
Однако гипертрофирование значения теории ведет начало еще от Платона. Платон полагал, что практически познавать незачем, элита должна быть выше практики, ибо все знания уже скрыто содержатся в человеке. Он может просто вспомнить. Эту теорию развенчал еще Гассенди, однако Ноам Хомский в 1969 г. в Оксфорде в лекциях о Локке заговорил о правомерности теории врожденных знаний.
Но каждый раз, когда человек начинает действовать практически, он вначале должен представить, что собирается делать.
Гассенди, в виду неразвитости представлений об общественной практике, не смог преодолеть это противоречие.
Маркс пишет: «… самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении человека, т. е. идеально» (Капитал. Отдел третий. Гл. 5. 1. Процесс труда). Энгельс, чтобы показать здесь первичность практики, то, что она выше теории, пояснял, что предварительные представления, что надо делать, складываются в ходе исторической практики всего человечества.

2)  Но это не всё. Откуда в голове архитектора, да любого человека, возникает план? Путем вспоминания, озарения, откровения божьего или указания Сталина? Разумеется, не только из общественной, но из собственной практики. Ведь именно так, а не иначе, и приобретается квалификация.
Маркс не был в курсе: зачатки плана имеются и у животных, не только шимпанзе, но даже у ворон.
Поборники примата практики представляют себе мышление исключительно с помощью стола с кипой бумаги и авторучки, как и должен мыслить вождь пролетариата. Но «разве язык слова, - спрашивает Маркс, - это единственный язык мысли? Разве в паровой машине механик не говорит очень внятно моему уху, фабрикант кроватей - моим бокам, повар - моему желудку?» (К. Дебаты о свободе печати. Маркс, Энгельс, Соч., изд. 2. Т. 1. С. 76). Практическое исследование природы, когда в голове и не может быть плана, тоже является мышлением.

3) В 2010 году двоим россиянам, сотруднику Манчестерского университета (Великобритания) Андрею Гейму и ученому из Черноголовки (Россия) Константину Новосельцеву присудили Нобелевскую премию за открытие графена – новой кристаллической модификации углерода, толщиной в один атомный слой.
Графен – это кристаллическая двумерная поверхность (не пленка!) толщиной в один или два атомных слоя. Теоретически графен был «создан» физиками-теоретиками более 60 лет назад для описания трехмерных структур углерода. Математическая модель двумерной решетки прекрасно описывала теплофизические свойства графита и иных трехмерных модификаций углерода. Но многочисленные попытки создать двумерные кристаллы углерода заканчивались неудачами. Теоретическая модель оказалась непригодной.
Лев Ландау и Пайерлс, крупнейшие физики- теоретики 20 века, обосновали невозможность существования кристаллических поверхностей, привели неоспоримые математические доводы, что правильные плоские кристаллические структуры неустойчивы, т.к. за счет тепловых колебаний атомы покинут узлы таких кристаллов и порядок нарушится. Ситуацию усугубило то, что в реальных экспериментах теоретические выкладки Ландау и Пайерлса получали полное подтверждение. Идею синтеза графена надолго забросили.
И только в 2004 году ученым удалось вопреки теории экспериментально получить графен. Для получения графена использовалась специальная методика химического скалывания графитовых кристаллических плоскостей. Трудностью было доказательство существования графеновой структуры. Методика наблюдения графена заключалась в формировании двумерной кристаллической поверхности на подложке из окиси кремния, затем графен наблюдали в обычный оптический микроскоп. Правильная кристаллическая решетка графена создавала наблюдаемую интерференционную картину.

Стоит напомнить, что Маркс уже после написания «Капитала» исправлял его – с учетом опыта Парижской коммуны, которая даже близко не использовала теории Маркса.

***

Итак, вы хотите мыслить самостоятельно или вы тунеядец, который предпочитает, чтобы за него думали? Итак, вы признаете, что практика – выше теории? Вы согласны действовать практически? Или будете ожидать нового Ленина? Признаете ли вы, что развитие марксизма возможно только путем практики рабочего экономического и политического движения?
Самое чудовищное, что сегодня практика рабочего движения нулевая. Она уступила место феминизму, экологам, ЛГБТ, BLM. Наступила эра тотального аутизма, если бы появился новый Ленин, его просто не стали бы слушать.


ГЕНРИ ДЭВИД ТОРО

Торо - философ конца XIX в., натуралист, публицист, поэт, один из предшественников экологизма и леворадикальной критики последствий НТР.
Учитель Торо – американский трансцеденталист Ральф Эмерсон. Свою философию Эмерсон определил как идеализм. Но не идеализм Гегеля или Юма, идеализм от слова «идеал», философия Эмерсона – критика далеких от идеала социальных институтов. Однако эта критика не шла дальше слов.
Так можно было бы подумать, но Эмерсон сам развеивает надежды: «То, что у нас принято называть транседентализмом, на самом деле идеализм; идеализм, как он сложился в 1842 году». То есть, трансцедентализм, на самом деле идеализм, то есть, философия буржуазии, враждебная рабочему классу. Именно поэтому критика не шла дальше слов.

Виднейшие трансцеденталисты – Чарльз Брукс, Дж Рипли, Т. Паркер, Э. Пибоди, М. Руллер, О. Фрозингем, М. Фуллер, Ф. Хедж, А. Б. и Л. М. Олкотт, У. Г. Ченнинг, поэт Уолт Уитмен. Разумеется, название идет от трансцедентальной апперцепции Канта, по Канту человек не может познать вещи-в-себе, но его может постичь озарение. В том же духе мыслил Беркли. Но истоки – значительно раньше, в воззрениях основателя киренской школы Аристиппа, в средневековом учении о трансценденталиях, понятиях, выходящих за пределы десяти аристотелевских категорий как высших родов бытия наиболее общих характеристик всякого сущего. В предтечах называют также теологические фантазии Эмануэля Сведенборга, мистику Якоба Бёме и английский романтизм.
Фома Аквинский выделил 6 трансцеденталий: сущее, единое, истинное, благое, вещь, нечто.
Даже отмеченный Марксом предшественник материализма номиналист Дунс Скот считал метафизику, рассуждающую о сущем, трансцедентальной. Близок к означенному кружку проповедников и литераторов – Гуссерль с его трансцендентальной феноменологией, которая объявляет, что
установила возможности объективно значимого знания во всех типах наук, ни много, ни мало.

Трансцеенталисты выступали против «переизбытка веры», которую насаждали унитарии, кальвинисты и пуритане. Но атеистами не были.
«Идеализм видит мир в боге, - писал в 1836 году Эмерсон в эссе «Природа». – Весь круг вещей и людей, действий и событий, наций и верований он воспринимает не как накопленное огромным трудом, атом за атомом и свершение за свершением, в плетущемся по нашим стопам дряхлым прошлом, но как огромную картину, нарисованную богом в единый миг и навечно для того, чтобы его созерцала душа».
Что же делать? В лекции «Молодой американец» ответ Эмерсона просто брызжет свежестью и новизной: «Мы должны довериться высшей силе… Если только люди будут действовать в согласии в тем Духом, который привел нас на эту землю и продолжает вести дальше, мы очень скоро достигнем тех вершин, куда не донесется никакая хула и где нас перестанут посещать наши собственные сожаления, и создадим новое общество и государство - более прекрасное, чем все, какие знала история».
В русле протестантизма трансцеденталисты объясняли, что для общении с богом не нужны посредники в виде церкви.

Всё не так просто. Транседентализм нужно отличать от трансцедентизма, ведущего начало от Платона, от Милетской и Элейской школы, трансцедентизм помещает сверхчувственное в высшие слои объективной реальности с собственными пространственно-временными измерениями. Обычным способом познать его невозможно.
Типичным представителем трансцедентизма является кот Мурр из сказки Гофмана. Для котов книга – нечто трансцедентное. Мурр учился читать следующим образом: брал книгу в лапы, открывал ее и ждал, когда наступит озарение.

Трансцеденталисты же не изобрели ничего нового, да и не стремились. В попытке склеить субъективный и объективный идеализм они пришли всего лишь к релятивизму. Они не отвергали внешний мир и возможность его познания, но не с помощью рациональных категорий, поскольку подлинная  реальность – вне этих категорий, а с помощью интуиции.
Единомышленник Эмерсона Кольридж писал, что в «самом акте познания объективное и субъективное соединяется столько неразрывно, что мы не в силах определить, какому из этих двух компонентов познания принадлежит приоритет». Таким образом, объективность науки отвергается.
«Эмпирическая наука, - утверждал Эмерсон в том же эссе «Природа», - имеет свойство заслонять зрение, и как раз благодаря тому, что она дает объяснение функциям и процессам она отнимает у жаждущего знания способность отважно созерцать целое». Особенно подкупает эпитет «отважно».
Таким образом, трансцедентализм стал основой субъективно идеалистической трактовки квантовой механики. Не могло быть иначе, коль скоро трансцедентализм требует выхода за рамки человеческого опыта. Но Кольридж идет дальше и объявляет о мистическом слиянии, тождестве субъекта и объекта. Таким образом, мир по Кольриджу – комплекс, но не ощущений, как у Маха, а тождество в сверх-душе.

***

Начало славы Торо – 40-е, пик славы – 60-70 годы XX в. Взгляды Торо возводят в истеблишмент вместе с философией Маркузе, Мунье, Адорно, они захватили молодежь, вследствие чего мощное молодежное движение конца 60-х было выхолощено. Но трансцедентализм на этом не кончился, его идеи подхватили М. Хайдеггер, Х.-Г. Гадамер и даже представитель Франкфуртской школы Юрген Хабермас. Говорят даже о квази-трансцедентальном, о трансформации трансцедентальной философии (К.-О. Апель), ее скрещивают с герменевтикой и прагматизмом. В виду растущей безграмотности населения мира, она, наряду с иррационализмом и постпозитивизмом, оказалась полезным инструментом в борьбе с марксизмом. В современной России трансцедентализм всемерно изучается и пропагандируется, к трансцеденталистам причисляют даже советского марксиста Мераба Мамардашвили, и в воззрениях другого советского марксиста, Эвальда Ильенкова, тоже находят трансцедентальное.

Иные идеи опережают время. Так, в 1984 г. в США вышел в прокат фантастический фильм Майкла Паре «Секретная операция» о том, как военные пытались сделать морские корабли невидимыми, а переместили двух моряков в будущее. Полувека не прошло, как Игорь Прокопенко в телепередаче «Военная тайна» пытается выдать эту фантастику за реальность.

Торо отказался платить подать церкви, вышел из протестантской общины, ни в одну общину не вступил, за что справедливо заслужил звание безбожника.
Каждой вещи в реальном мире соответствует идея вещи в мире потустороннем, утверждал Платон. Платон удваивал мир. Когда Торо умирал, к нему подступили с вопросом, подготовился ли он к другому миру. Торо, хорошо знакомый с трудами Платона, ответил: «Не стоит думать о двух мирах сразу».

Был ли Торо атеистом? Отчасти, если так можно сказать об атеизме.
Торо отвергал спиритуализм Эмерсона, но однажды назвал себя мистиком.
- Но ведь это же непоследовательно!
- А вот это нам уже… безразлично.
Торо критиковал Карлейля, признававшего первородный грех, но не за теологию, а за его «феодальный социализм», за чрезмерный субъективизм.
Помимо бога, трансцеденталисты верили в космический разум, который иногда был богом. Но для Торо был отличный от космического разума бог. Однако не в религиозном смысле, а как абстракт, как абсолютный этический и эстетический канон добра, мудрости, красоты.
Но лежащий в основе бытия!
В то же время Торо не признавал, как и все традиционалисты, и первородный грех, и божественную благодать, и божественную предопределенность, провозглашая полную свободу воли, и был горячим сторонником теории Дарвина.
То есть, Торо отвергал и кальвинизм, и протестантизм, и унитарианство. Тем более, мягкое, отрицающее порочность человека и божью кару  унитарианство, которое прямо допустило имущественное неравенство и стало религией бизнеса. Как известно, христианство в целом во времена имущественного расслоения общества допустило богатых к богу путем формулы «блаженны нищие духом» - то есть, и богатые могу быть блаженны, если они ощущают свой статус как нищие, душой нищие, едины в мыслях с нищими.

Торо относили и к стоикам, поскольку он сравнивал себя с Зеноном, и к эпикурейцам, и к эстетам, и а анархистам. Но Торо отмежовывается от анархии: «… я требую не немедленной отмены правительства, но его немедленного улучшения» [1].
Торо также относят к эскапистам, т.е. к бегущим от действительности, во всяком случае, в творчестве, но мы увидим, что это неверно.

Торо был сторонником отмены рабства, скептически относился к академической, университетской, профессорской философии, она имеет смысл, считал он, только для тех, кто ей занимается профессионально. «У нас есть сейчас профессора философии, но философии нет. Быть философом – значит не только тонко мыслить или даже основать школу… Это значит решать некоторые жизненные проблемы не только теоретически, но практически» [2], - повторяет Торо 11-й тезис Маркса о Фейербахе.

Но Торо делает всё наоборот, подобно Кьеркегору, он отдаляется от общества, которое подавляет личность. 4.6.1845 он строит хижину в лесу, живет там 2 года, 2 месяца и 2 дня, вот так вот, выращивает бобы и картофель. По итогам затворничества пишет книжку «Уолден, или жизнь в лесу».
В книге Торо, пожизненный холостяк, сообщает, что  отказ от благ цивилизации, простой труд приводит человека к гармонии и блаженству. «Он некрасив, как смертный грех…» сообщает о Торо писатель Натаниэль Готорн.

«Накопление собственности и заботы по преумножению ее изнуряют человека, который едва успевает опомниться перед смертью и признать, что жизнь его пролетела впустую», - пишет Торо в своей книге.
Казалось бы, и Маркс констатирует главное при капитализме: человек, вместо того, чтобы есть, для того, чтоб жить, живет для того, чтобы есть. Как и Маркс, Торо ненавидит торгашей. Но какая огромная разница!

Дело в том, что под практикой Торо понимает не гражданскую активность, не рабочее движение, в котором принимал активное участие другой трансцеденталист, Браунсон, не общественную, а исключительно индивидуальную практику. А именно: этический ригоризм. Жесткая регламентация всего, соответственно, окостенелость мышления. Единственно, что дозволяет себе Торо – своим примером воодушевлять окружающих.
Кто из нас не воодушевлялся возможностью подвинуть людей к действию собственным примером?
Кто из нас, переломав себе кости, не терпел крах на этом пути.

Но эта установка наталкивается на другую установку Торо, противоположную – на углубленную созерцательность. Именно путем созерцания, а не практики, вещи, согласно Торо, предстают в своих подлинных отношениях. Подлинное бытие человека – духовное, не подлинное – материальное, вторит Торо Кьеркегору.
И это в то время, как в Америке происходил мощнейший подъем промышленности – машиностроения, транспорта, на родине Торо, в штате Массачусетс, производилась половина всего текстиля США. Мощные выступления рабочих и фермеров, с другой стороны – массовая безработица вследствие кризиса 1837 года.

Роскошь одного класса уравновешивается нищетой другого. С одной стороны – дворец, с другой стороны – приют для нищих и «тайные бедняки». Бесчисленных рабов, строивших гробницы для погребения фараонов, кормили чесноком, а хоронили, вероятно, кое-как. Каменщик выложив карнизы дворца, возвращается вечером в лачугу, которая. может статься, хуже индейского вигвама» [2, стр. 43].

Как и Маркс, Торо указывал на бездушие, аморальность бизнеса, как и Маркс, ненавидел буржуа и миллионы, миллионы обывателей.
Как и Маркс, Торо понимал, что источник имущественного расслоения – общественное разделение труда.
Как и Маркс, Торо видел, что общество, однообразный тяжелый труд обезличивают, нивелируют личность.
Однако в  качестве средства борьбы Торо, по заветам Льва Толстого и махатмы Ганди, предлагал индивидуальное ненасильственное сопротивление и совершенствование собственной личности. Отсюда шаг до современного американского призыва «Измени себя». Но это не всё: в отличие от Ганди и Толстого он полагал, что в борьбе с капиталом возможно только одно практическое действие – добровольная бедность. И это не всё: Торо предлагал превратить поселки в университеты. Будут ли востребованы промышленностью их выпускники, найдут ли они работу по специальности, не откажутся ли они после университета от черной работы, Торо не задумывался.

Торо призывает к созданию лучшего правительства – вполне в духе современного троцкизма. Ленин в брошюре «Революция и ренегат Каутский» возражает: нам не нужно «правительство, идущее навстречу пролетариату». Нам нужно «правительство пролетариата», правительство, не указывающее пролетариату, а подчиняющееся пролетариату.

***

Сближают Торо с Кьеркегором и Онетти его «Дневники»: «Моя жизнь была поэмой, которую я хотел написать» [3].

Трансцеденталисты тяготели к субъективизму Фихте, к пытавшемуся найти логику  теологии Шеллингу, наконец, к Карлейлю. Немудрено, что натуралист Торо, допускавший практику, был в бостонском Трансцедентальном клубе, возглавлявшимся Эмерсоном, чужаком.

 Философия Торо – солянка сборная из мифологии и натурализма, эклектическая смесь субъективного идеализма с объективным идеализмом, Упанишадами и иррационализмом, плюс элементы неоплатонизма.
Торо признавал внешний мир и его соответствие чувственному восприятию, но сущность вещей, как и Кант, считал недоступной для чувств, но лишь путем «сверх-души», в силу, согласно Упанишадам, причастности индивидуальной души космическому духу.
Вслед за прочими трансцеденталистами Торо отрицал связь между интеллектом и чувствами, верил во врожденные истины и идеи, в то же время утверждал, что познание мира возможно путем интуиции, когда «сверх-душа» сливается в деперсонифицированным космическим разумом.
Для Торо индивид, как и у иррационалистов, абсолютно автономен, вырван из общественных отношений. Преодоление отчуждения, единство душ достигаются путем приобщения к «сверх-душе».

Нежелание академизма уводило к приемам художественной литературы. Многие видят в описаниях природы в книге «Уолден, или жизнь в лесу» философичность, но ее там нет, это фантазии исследователей творчества Торо. Литературные описания призваны подменить философские категории, сферы искусства и философии не столько различны, но переживания Торо сродни медитации, символ – не философская категория, до поэзии Лукреция Кара тут далеко.
«… против них (символов, Б. И.) вообще ничего иметь нельзя. Но «против всякой символики» надо сказать, что она иногда является «удобным средством обойтись без того, чтобы ухватить, указать. оправдать определение понятий»», - пишет Ленин [4]

В то же время переживание американкой прерии, Миссисипи, Кордрльер, озер, тайги с бальзамическими пихтами, океана в их целостности – это мировоззрение, это философия, как и у Ключевского.
Однако сам Торо отступает перед погружением в эту философию, он выдавливает из себя лишь вполне унитарианские тезисы: победить природу трудно, но необходимо, или: «Я люблю дикое начало не менее, чем нравственное» [2, стр 246].
Стоит вспомнить дикое начало как естественное, чуть ли не как истеблишмент, во всех фильмах Голливуда. Тривиально и наделение неграмотных индейцев некой природной таинственной мудростью.

Реальный мир менее существенен, нежели трансцедентальный. Материя - пронизана духовным началом, считает Торо.
Действительно, пронизана – ведь не могло же возникнуть сознание ниоткуда, если в материи не было качеств, из которых родилось сознание. Но у Торо всё наоборот, в духе гилозиоизма. Например, свет – это одухотворенный огонь. К трансцедентному миру ведет не изучение пространства-времени, а их переживание (т.е. в духе святого Августина), истинный ответ на вопрос «где» - «там, где в данный момент находится внутреннее «я»». Что же касается времени, его Торо определяет следующим образом: «Время – всего лишь река, куда я забрасываю свою удочку…» [2, стр. 117]. Это уровень философии Торо.

Над трансцеденталистами смеялись  Натаниэль Готорн, Эдгар Аллан По, их прозу и поэзию они называли плоской. «Никогда не ставьте дьявола на свою голову», - назвал свой рассказ По.

Но это не всё, что можно сказать именно о Торо. Brook Farm, акционерное общество, основанное семейством Рипли на принципах трансценденализма, просуществовало пять лет, влезло в долги и было распущено.
Торо как натуралист не выступал против рационализма, который отвергали прочие трансцеденталисты.
Торо не стал, как Эмерсон и прочие трансцеденталисты, предтечей того социального слоя, который Льюис Синклер в романе «Гидеон Плениш» определил как болтологи, позднее им присвоено звание политтехнологов.
Торо сближается с Джоном Брауном, который отвергает ненасильственную революцию Торо, аболиционист Браун – предводитель вооруженного восстания. Торо отбрасывает все свои философские построения и организует в Конкорде митинг в поддержку Брауна.
Браун пытается захватить арсенал, чтобы вооружить рабов. Его арестовывают и казнят. Попытки Торо пропаганды продолжения восстания наталкиваются на стену равнодушия масс.

***

«Их выводило из себя любое несоответствие идеалу, вследствие чего вся их жизнь стала обвинительным приговором утилитарному миру янки», - пишет Паррингтон [5]
Однако никому никаким приговором жизнь трансцеденталистов не стала, их просто не замечали в течение почти столетия, затем их философия стала уделом маргиналов, а в конце 60-х была использована капиталом в своих интересах.
Америка в конце XIX – начале XX века пришла к унылому, примитивному прагматизму Чарльза Пирса, Уильяма Джеймса, и уже в середине XX века – Джорджа Сантаяны и Джеймса Дьюи.

Диктатура буржуазии заставила Торо утратить веру в социальную справедливость. «Я жил весь последний месяц, - пишет он в своем очерке «Рабство в Массачусетсе», - охваченный чувством неизмеримой утраты. Я сперва не мог понять, что со мной. Наконец, понял: я потерял свою страну».

Литература

1. Торо Г. Д. О гражданском неповиновении. Эстетика американского романтизма. М.: Искусство, 1977.
2. Торо Г. Д. Уолден, или жизнь в Лесу. М., 1979. С. 19-20.
3. Торо Г. Д. Дневник
http://www.marsexx.ru/lit/toro-dnevniki.html
4. Ленин В. И. Философские тетради. ПСС, изд. 5. Т. 29. С. 108.
5. Паррингтон В. В. Основные течения американской мысли. М.: 1962. Соч. Т. 2. С. 446.


ФИЛОСОФИЯ ДЕВЯНОСТЫХ

Вырождение левых обусловлено вырождением рабочего движения.
Ревущие 90-е - это катастрофа, разрушение промышленности. Россия потеряла свыше 50% предприятий.
90-е – это разгул ничем не контролируемого бизнеса, перестрелки, рэкет, рейдерские захваты предприятий, оккупация России американскими и европейскими монополиями.
Философия 90-х есть отражение того хаоса, который царил в стране.

Началась эта философия задолго до распада СССР, еще с Адама Смита, который указывал, что рабочий класс в силу своего тяжелого отупляющего труда не способен на сознательную борьбу. Ту же мысль Эдуард Бернштейн оформил следующим образом: рабочий класс не может вырваться на рамки экономической борьбы, задача партии – привнести в темную, инертную материю рабочего класса политическое сознание. То есть, рабочим нужен поводырь, духовный пастырь, вождь.
Макс Вебер (1864-1920) утверждал, что у капитализма протестантские корни, хотя это противоречит историческим фактам: ни гёзы Фландрии, и третье сословие и санкюлоты Франции никакого отношения к протестантизму не имели.
«Преимущественно кальвинистская Шотландия не стала столь же экономически успешной, как Нидерланды, Англия или Новая Англия или. В XVI веке коммерческим центром Европы стал Антверпен, управляемый католическим правительством. Также отмечалось, что в XIX веке кальвинистские Нидерланды прошли процесс индустриализации значительно позже, чем католическая Бельгтя, ставшая одним из центров промышленной революции в континентальной Европе», - отмечается в Википедии.
Вебер полагал, что в основе капитализма – не объективное стремление увеличить прибыль (независимо от желаний капиталиста), а стремление к предпринимательству. То есть, он видел в капитализме только прогрессивное начало, негативные стороны, которые отмечал еще Мандевиль, тем более, ограниченность капиталистического способа производства оставались вне внимания Вебера.
Вебер утверждал, что жадность не есть характерная черта капиталиста, она свойственно всем людям от природы. То есть, Вебер не понимал, что в капиталистическом обществе менталитет рабочих определяется господствующими буржуазными отношениями.
Вебер игнорировал противоречие между рабочими и буржуа, отрицал классовую борьбу, считал бессмысленным противопоставление капитализма и социализма, т. к. бюрократия присуща любому способу производства. То есть, Вебер не понимал классовой сущности бюрократии. Ленин же утверждал, что при социализме «каждый долен стать бюрократом», каждая кухарка не может управлять государством, но она должна учиться этому.
Тем не менее, Вебер точно усмотрел слабые стороны рабочего движения.
«Еще несколько десятилетий тому назад, - пишет он, - было бы совершенно напрасной тратой увеличить вдвое плату силезскому рабочему, нанятому за «аккордное» вознаграждение выкосить кусок луга, с цель повысить его производительность труда, он просто стал бы работать вполсилы, ибо и так мог бы заработать вдвое» (История хозяйства: очерк всеобщей истории социологии и экономической истории», Пг.: Наука, 1923).
Конечно, тяжелый обезличивающий труд не может не вызвать лени, но ведь так и было: когда в 1990-м шахтеры Кузбасса добились от руководства оплаты «копытных» (времени ходьбы до шахты), они снизили производительность труда. То есть: 1) стремление рабочих к достатку ограничено, 2) они не могут быть солидарны со смежниками. Всё это дало властям возможность стравливать с шахтерами железнодорожных рабочих.

В 60-е – 80-е годы Д. Белл и др. противопоставили марксизму мифологемы деидеологизации и информационного общества. На смену деления общества на рабочих и буржуа приходят «информационные сообщества», классовый антагонизм «размывается» (Bell D. The social Framework in Information Society. Microelectronics Revolution. Oxford, 1980).

В конце 60-х размножилсь теории, согласно которым рабочий класс передал роль гегемона другим слоям общества. «Май 68-го поставил под вопрос то, что революционеры – это самые угнетенные и самые бедствующие слои населения. Сегодня подлинные борцы – это студенты и учащиеся» (Krivin A., Zeller F. Les chenins de la revolution. P., 1977).
Конечно, это подтасовка, т.к. в конце 60-х именно рабочие США, Италии, Франции играли первую скрипку, студенты выступали всего лишь в рол застрельщиков. И не люмпены являются действительно революционерами. Тем не менее, начиная с 80-х, противостояние рабочего класса и буржуа отходит на второй план, уступая место противоречию между капиталистическими государствами.

Теория Глинчиковой

В статье «Может ли быть товаром интеллект и продукт его труда» доктор политических наук А. Г. Глинчикова пишет: «Общественный труд по характеру принято разделять на умственный и физический. Это запутывает дело. Стоило бы исходить из иного подразделения на труд творческий, целью которого является изобретение, открытие нового, качественные изменения наличного бытия, и нетворческий, целью и задачей которого является функционирование на уже достигнутом уровне, с заданным наперед результатом... Эти два вида общественного труа имеют совершенно разные законы функционирования, определяемые не уровнем развития производительных сил, а самой природой того или иного вида труда» (Вопросы философии, №3, 1997, С. 3).
Это некорректно. 1) Даже если умственный труд не творческий, он радикально отличается от физического. 2) Ручной труд – как правило, нетворческий – кроме труда скульптора или физика-экспериментатора. Т.е. в процессе общественного разделения труда деление труда на умственный и физический есть определенный существенный момент этого отношения, он имеет общий характер и его нельзя игнорировать. 3) Мы увидим ниже, деления труда на творческий и не творческий – не достаточно.

Понятно, что на волне либерально-демократической пропаганды философия старалась обеспечить интеллигенции размежевание с пролетариатом, точнее, с рабочим классом.
Продукт творческого труда не может быть товаром, утверждает Глинчикова и дает определение в духе «Капитала» Маркса: «Это продукт, у которого производство и потребление совпадают».
«Вот уже не одну тысячу лет, - пишет Глинчикова, - человечество неуклонно развивает производительные силы, всё более и более вытесняет живой труд из процесса непосредственного производства материальных благ, высвобождается общественное время, выталкивая все большее и большее количество людей в сферу «самореализации», творческого, интеллектуального труда». У Смита и Маркса «вопрос о характере труда оставался за скобками, не имел прямого отношения к типу общественного устройства, т.е. по сути к способу организации труда».

Глинчикова путает (а престижный журнал это печатает): типу общественного устройства соответствует не способ организации труда, а способ производства. Во-вторых, Маркс не оставляет вопрос о характере труда за скобками, ведь характер труда, наемный, и выделяет такой класс общества, как пролетариат.
В-третьих, Маркс не оставляет за скобками и вопрос о содержании труда, он определяет абстрактный и конкретный труд. Он не называет труд творческим или не творческим, но дает характеристику физического труда рабочего: тяжелый, черный, монотонный, однообразный, отупляющий обезличивающий (Экономическо-философские рукописи 1844 года). Творческий труд Маркс называет «всеобщим» (Критика Готской программы).
Другое дело, что Маркс предпочел делить общество п характеру труда, но не разделил наемный пролетариат по содержанию труда: на рабочих и прочих наемных. (учителей, врачей, ученых и т.д.). Отсутствие этого деления стало основой того, что Маркс определил абстрактность труда через сферу обмена, рынок, через отчуждение продукта труда, но не распространил абстрактность на первичную сферу производства. Таким образом, поскольку стоимость создается абстрактным трудом, возникла ложная мысль, что деньги можно отменить путем отмены рынка.

Ляпов в тексте Глинчиковой масса, сразу чувствуется доктор политологических наук: «Товарообмен – акт добровольный». Всерьез ли это пишет Глинчикова? Рабочий идет на завод обменивать свою рабочую силу на деньги далеко не по своей воле.
Еще перл: «… представьте, что на рынок выходит человек с товаром, способ потребления которого известен только ему самому. Подобный продукт если и станет товаром, во всяком случае, не раньше, чем хотя бы кто-то еще помимо производителя сможет угадать по его виду для чего он предназначен и аак его использовать. Т.е. только в том случае, если в природе, структуре самой вещи будет заложен характер ее потребления (если характер ее потребления будет общественно узнаваем в структуре вещи). Труд, затраченный на производство полезной вещи, выступает как предметное свойство этой вещи, как ее стоимость… добровольно можно обменивать лишь те вещи, которые можно сравнить. Следовательно, для того, чтобы вещь стала пригодным к обмену товаром, чтобы она имела нечто общее с теми вещами, на которые она обменивается, и в то же время отличалась бы от них. Это возможно лишь при условии, что если само физическое тело вещи может служить эквивалентом, полномочным представителем способа ее потребления. Продукт же, производство и потребление которого совпадают, не подлежит обмену, ибо его производство нельзя обменять на потребление».

Любые товары – это продукты человеческой деятельности, производство которых и потребление – разные процессы. Да, стихи, картины уникальны (почти), но Маркс указывал в 1-м томе «Капитала», что духовные ценности тоже имеют стоимость. Но как вам песня, которую никто не знает, как потреблять??
 
«Всё говорит о том, - пишет далее Глинчикова, - что если существуют такие продукты человеческой деятельности, характер потребления которых не овеществлен однозначно в структуре товарного тела, т.е. полезность которых в принципе не может носить характера общепризнанности, а также если мы найдем продукт, производство и потребление которых совпадают оставляют единый процесс, т.е. продукт, который нельзя произвести, не потребляя, и потреблять, не производя, то такого рода продукты не могут быть товарами».
Глинчикова либо сознательно искажает марксизм, либо в ее голове всё перепутано. Она пишет: «Возрастание стоимости может вытекать из товарообмена лишь в том случае, если в него вступает такой товар, потребление которого становится процессом производства новых стоимостей»
У Маркса: рабочая сила – такой товар, при обмене которого возникает прибавочная стоимость.

Глинчикова продолжает: «А это возможно лишь при условии, когда потребление рабочей силы носит общественно производственный характер, а воспроизводство – частный. Таким специфическим продуктом и была рабочая сила особого типа. Именно вследствие этого противоречия процесс производства рабочей силы отделяется от процесса ее потребления, стоимость рабочей силы – от ее потребительной стоимости, что и делает возможность превращения рабочей силы в товар. Таким образом, рабочая сила нетворческого труда способна создать в себе противоречие товара, полноценно воспроизводится в процессе товарообмена».

У Маркса – «противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения». Присвоение не есть потребление, капиталист не потребляет всю прибавочную стоимость.
Глинчикова и здесь путает, у Маркса – всё наоборот.
Единство и взаимозависимость стоимости и потребительной стоимости видны из того, что стоимость возникает и существует только при наличии потребительной стоимости, потребительная стоимость товара может проявиться лишь постольку, поскольку данный предмет производится именно как товар, т.е. обладает стоимостью. Их противоположность в том, что в процессе обмена конкретные потребительные стоимости приравниваются через свою противоположность – абстрактную стоимость. Стоимость не содержит ни одного качества, в потребительной стоимости не заключена имманентно стоимость. В этом противоречивом единстве уже содержится в возможности основное противоречие капиталистического способа ведения хозяйства – между его общественным характером и частным характером свойственных ему отношений собственности.
Т.е. из противоречивости товара вытекает противоречие капитализма, а не противоречие капитализма «сверху» навязывает противоречивость товару. Но как могла в голову Глинчиковой прийти такая химера, как совпадение воспроизводства рабочей силы и ее потребление? Отдых и еда как процесс воспроизводства рабочей силы не могут совпадать с процессом производства товара, т.е. с процессом потребления рабочей силы. Или Глинчикова считает, что противоречие капитализма запрещает рабочему на своем рабочем месте точить гайку и одновременно жевать бутерброд?

«Парадокс заключается в том, - продолжает Глинчикова, - что рабочая сила нетворческго труда, на антагонизм которой капитализму так рассчитывал Маркс, вполне адекватна капиталистическому способу производства, прекрасно воспроизводится по его законам и начинает противостоять ему только тогда, когда люди начинают претендовать на нечто большее, чем роль рабочей силы нетворческого труда.
Труд нетворческого характера наиболее адекватным образом организуется. Обменивается и воспроизводится в рамках товарно-денежных отношений через механизм рынка… труд творческого характера, какую бы видимость ни приобретало его подключение к иному виду труда по самой своей природе не развивается, не обменивается и не воспроизводится по законам товарно-денежных отношений, ели и реализуется рынком, то очень специфически».

То есть: Глинчикова повторяет утверждение ленинградской школы советских философов, что рабочий класс уже не является гегемоном, что гегемоном является интеллигенция. Она повторяет утверждение Ноама Хомского, что рабочий класс уже сошел с политической сцены.
Но, во-первых, утверждение, что труд начинает противостоять капиталу лишь при желании творческого труда – неверно. Постоянная борьба рабочих за наиболее выгодные условиях продаж своей рабочей силы тому пример. Даже в конце 60-х в США, Италии и Франции, когда эта борьба явно выходила за рамки тред-юниона, когда рабочие требовали ликвидировать отупляющий конвейерный труд, когда они устанавливали Советы на заводах, чтобы избавить Италию от коррупции, когда сами налаживали на «Сюд Авасьон» производство и сбыт – не требовали творческого труда. Даже в Октябре 1917-го – не требовали.
Во-вторых, не нужно ситуативную картину выдавать за концептуальную, как это делал еще Бернштейн, утверждая, что борьба рабочего класса ограничена экономизмом: рабочие уже создавали самостоятельно и Парижскую коммуну, и Советы.
Рано или поздно настанет момент, когда рабочие на уровне всеобщего осознают, что угнетает не столько малая зарплата, сколько обезличивающий труд.
Из чего вытекает «в-третьих»: какой бы ни был сегодня (ситуативно) рабочий класс. Он продолжает оставаться гегемоном: только он до конца последовательно может выступить за ликвидацию старого общественного разделения труда, дробящего обществ на классы. Только рабочий класс выступит за бесклассовое общество, только рабочий будут стремиться уничтожить себя как класс людей, содержание труда которых – обезличивает.

В стремлении отделить интеллигенцию от рабочего класса, как от чего-то лишнего, повторяя штамп противопоставления «поэта и толпу», Глинчикова доходит до маразма. Разобьём пунктам.
1) «Реализация продукта труда, - пишет она, - может давать прибыль, но воспроизводство самой способности к труду находится уже за пределами механизмов стоимостей».
Что хочет сказать Глинчикова? Что способность к творческому труду – вне рыночных и производственных отношений? А как же «Деньги» Золя, «Финансист» Драйзера, «Утоление Жажды» Коптяева» «Время, вперед!» Катаева, «Легенда о Тиле Уленшпигеле» Шарля де Костера, «Док Кихот Ламанческий Сервантеса, «Гроздья гнева» Стейнбека и т.д., и т.д., и т.п.
 У Глинчиковой способность к творчеству оторвана от производственной жизни общества, она у нее зарыта не то в биологии, не то в божественном откровении. Но то же можно сказать и о нетворческой рабочей силе – отдых, биологическое воспроизводство – тоже за пределами механизмов стоимостей.

2) «Только человек, активно пытающийся понять себя и других и выразить это понимание в искусстве или в науке, способен видеть и чувствовать те этапы, которые прошло человечество на этом пути. Именно это и означает, что продукты творческой деятельности являются непосредственно общественными не только по характеру их производства, но и п характеру их потребления. Т.е. интеллектуальная рабочая сила и продукты ее труда не содержат противоречия общественного производства и частного потребления, без которого невозможно превращение продукта в товар».

3) «Вознаграждение интеллектуала не есть стоимость его рабочей силы, в действительности, это есть только плата за уже произведенный продукт, который отличен как от него, так и от его рабочей силы… У интеллектуала нельзя купить его рабочую силу, а только ее продукт».
То есть, Глинчикова утверждает, что при капиталистическом строе поэты, композиторы, писатели, живописцы, певцы не покупаются с потрохами. Всерьез ли она это утверждает?
Для Глинчиковой продажа произведений искусства – это торговля на Арбате.
Но если бы у интеллектуалов покупали бы продукт, а не рабочую силу, не было бы НИОКР, не было бы ни космоса, ни компьютеров, ни генной инженерии и т.п.
Что касается стихов, книг, картин, музыкальных произведений, то они не продаются непосредственно автором, в данном случае – точно такое же отчуждение продукта труда – посреднику.

4) «Капитал все менее эффективен при воспроизводстве интеллектуальной рабочей силы. Ценности индустриальной цивилизации имеют исторические и социально-экономические границы. Ограниченность этих ценностей становятся все более очевидными».
Что такое ценности индустриальной цивилизации, Глинчикова не раскрывает. Или она хочет сказать, что в индустриальной цивилизации нет высоких ценностей? Космос – это не заслуга индустриальной цивилизации? С другой стороны, когда Глинчикова писала статью, она еще не знала, что вскоре будет открыт бозон Хиггса, обнаружены гравитационные волны, стало ясно, что вещество в Вселенной составляет лишь 5%, будет доказана теорема Ферма, создан графен, качественный скачок произойдет в компьютерной индустрии. Глинчикова не могла еще знать, что общество на планете вступает в эпоху упадка, в всей науке и во всём искусстве начнется затяжной кризис.

5) Переходим к апофеозу, зачем, собственно, Глинчикова написала свою статью.
«В интересах дальнейшего развития и выживания человечества (!!! Б. И.) необходимо найти такие принципы эффективности общественных вложений, которые позволили бы более гармонично сочетать индустрию, социокультурную и природную сферы… на основе соотношения средств и целей».
Причем тут цели и средства – неясно. Но Глинчикова грозит человечеству гибелью, если не воспользуются ее идеями. Общественные вложения должны быть вложены в Глинчикову, она-то уж знает, как гармонично сочетать индустрию и культуру. До нее – никто не знал и даже вопросом таким не задавался. И как общество жило без этого сочетания?! Важное, важное направление мысли – сочетать!

«Независимость между качеством «трудового вклада» и вознаграждения за него – объективно присуще интеллектуально творческому труду», - пишет Глинчикова.
То же самое говорили либеральные идеологи перестройки, на встрече с студентами и аспирантами в ДАС МГУ в 1984 году артист Ларионов говорил о Спасском, Марке Тайманове, Карпове и др.: «Сколько платить шахматисту? Бог мой, да сколько он захочет!»
Глинчикова не определяет, сколько платить художнику, она даже не ставит вопрос о том, что стоимость продукта его творчества не измеряется рабочим временем. Цена творческой рабочей силы либо устанавливается капиталистом как цена крайне квалифицированной рабочей силы, либо определяется на распродажах произведений искусства и может стоить сколько угодно.

«Из того факта, что интеллектуально творческий труд как неотчужденный по своей природе имеет свои собственные законы развития, вовсе не следует, что нельзя ставить вопрос об эффективных формах подключения этой сферы общественного труда к системе рыночных отношений. Для России эта проблема имеет сегодня особую актуальность. Если уроки Октября 1917 года не будут вовремя поняты, если современные реформаторы, слепо копируя западные рыночные модели, не выведут, наконец. сферу культуры и образования из прочих социальных благотворительных программ и не поставят перед собой причинную задачу выработки стратегии и механизмов подключения сферы культуры к сфере индустриально-рыночного производства, если снова не удастся найти формы сосуществования этих двух сфер в рамках индустриального общества, то Россию ожидают два пути Первый – постепенный дрейф в сторону разрушения территориальной, экономической, политической и социокультурной целостности. И второй – возвращение к внеэкономическим формам принуждения и управления обществом
С переходом к автоматизированному производству экономическая потребность в массовом производстве интеллектуального потенциала будет постоянно нарастать».

То есть, Глинчикова приветствует ослабление функции государства, она сторонник свободно-рыночных отношений, она поддерживает реформы и потому она противник октября 1917 года. Но она уже понимает, что с этими реформами (п лекалам США и ЕС) она сам может оказаться невостребованной. Потому она хочет советовать властям, как подключать ее, Глинчикову, к рыночному беспределу.

Теперь переходим к экономическо-философскому апофеозу.
6) «Нужда может заставить человека вступить на путь самореализации в творчестве или на путь зарабатывания средства к существованию нетворческим путем. Следовательно, выбор творческой самореализации вовсе не является простым следствием потребности вознаграждения. Что-то другое толкает человека на путь самореализации как средства существования. Это «что-то другое» и есть цель и причина творческого труда. Глинчикова будто не знает, что толкает человека к творческому труду. Первая причина – родители, дети артистов – как правило, артисты . Вторая причина – никто не хочет идти на завод, завод – это казарма. Как говорил Марк Твен: «Я понимаю, что умственный труд тоже вызывает пот. Н я ни за какие блага в мире не соглашусь махать кайлом хотя бы месяц».
Но представьте себе, как дворники, слесари, сантехники, металлурги, шахтеры и пр. из-за безысходности вдруг становятся поэтами, музыкантами, художниками… Здорова ли Глинчикова?

«Как с помощью товарообмена (т.е. зарплаты) воспроизвести способность к творчеству? Способность к творчеству зарождается и развивается не из общения человека с товарами, а из общения с себе подобными. Конечно, гения не создать никакими условиями… но можно создать такую невыносимую для творческого общества экономическую ситуацию, при которой таланты просто не смогут раскрыться. Воспроизводство особой интеллектуально-творческой рабочей силы складывается из максимально доступного системного образования, воспитания, совершенствования системы массовых коммуникаций, выработке новых форм мобильности индивида в рамках общественной структуры юридического усовершенствования структуры социального общения. Поэтому процесс воспроизводства рабочей силы интеллектуально-творческого труда неотделим т ее общественного потребления-функционирования».
6.1) Интеллектуально-творческая рабочая сила не может быть товаром, поскольку процесс ее воспроизводства по сути есть одновременно процесс ее общественного потребления. Ибо то, что не имеет эквивалента, не может быть продано. Художника, конечно, можно вознаградить, можно даже назначить ему зарплату, но всё это еще не воспроизводство его способности творить. Способность к творчеству воспроизводится не хлебом, а уровнем и возможностями социального приобщения индивида к опыту современного и предыдущего поколений. И, хотя если человека не кормить, он умрет с голоду, и, следовательно, не будет творить, однако это вовсе не означает, что способность к творчеству является непременным атрибутом хорошо откормленного организма. Хлеб – лишь одно из условий творчества».

Итак, Глинчикова уточнила: творческая рабочая сила жует бутерброд, уже не рисуя пейзаж, а тогда, когда этот пейзаж жует общество. Дети в далекой сельской школе прочитали стишок – вот и восстановилась творческая рабочая сила поэта!
Из списка условий рождения способностей к творчеству Глинчикова исключила окружающую природу, уровень достатка, содержание труда… Но что имеет в виду Глинчикова под уровнем и возможностями приобщения к чьему-то опыту? Ведь если бы так было, в обществе никогда бы не зародилось творчество.
Но что ж это за такие «невыносимые эконмические условия»? Глинчикова не знает! Да ведь если б людей творческих обречь на положение Робинзона Крузо, чтобы они сами растили себе хлеб, шили бы себе одежду, стили бы себе жилище – они никогда ничего бы не сотворили. Творческие люди имеют возможность творить исключительно за счет черного труда рабочих и крестьян.

Источником сонетов Петрарки была его возлюбленная – но на вовсе не была ему подобна. Глинчикова представляет процесс творчества как табор самим себе подобных художников, кочующих из страны в страну. Убогость мысли доктора наук поражает. Глинчикова отрицает очевидное: в капиталистическом мире интеллектуально-творческая сила есть товар.
Противоречие между уникальным содержанием продукта труда художника и его обезличенной товарной формой есть противоречие капитализма. Точнее, сторона противоречия между трудом и капиталом.

В науке нет ничего, кроме ее практического применения, объяснял Маркс. Но Глинчикова на протяжении целой статьи отрывает творчество от производственной основы, делает вид, что эти две сферы не пересекаются, якобы творчеств – нечто независимое.
В-вторых. Глинчикова представляет дело так, будто способность к творчеству – нечто особенное, почти случайное или дар божий. На самом деле способность творить есть в каждом ребенке. Однако система производства ежегодно требует миллиард рабочих, этот миллиард никогда не падет в вуз, никогда не станет творить – разве что кроме рациональных предложений. Благодаря монотонному, однообразному обезличивающему труда в душе каждого ребенка гибнет Моцарт.

Глинчикова позаимствовала у Маркса форму, но в силу невежества наполнила ее идиотским содержанием: если производство и потребление вещи совпадает, то после ее производства ничего не остается. Наполним эту форму адекватным содержанием: творческой рабочей силой называется такая рабочая сила, потребление и воспроизводство которой совпадают. Смысл прозрачный: творчество для творческого человека есть часть его воспроизводства как человека, такая же, как суп с кашей.