Зеркало Анхелики - 31

***

- Одного я не понимаю, девочки, - сказала Ольга Ивановна, когда все приготовились читать дальше. – Вот не было у меня большой любви, но я хорошо помню, что сердце мое всегда было полно чем-то, но чем, понять не могу? Чем?
- Кто же ответит, как не ты сама? – заметила Роза Моисеевна.
- Но я не пойму и мне страшно остаться без ответа! Я не хочу, чтобы все совсем зря! Я помню, что не обманывала себя, но чем я жила?
Дамы задумались, вопрос был не простой.
- Иногда пустоту души заполняет гордость честной женщины, - предположила Лея Моисеевна.
- Точно! Наверное, это и давало мне силы, что я никогда не была шкурой! - Ольга Ивановна просветлела и благодарно улыбнулась мудрой женщине. Было видно, что она вернула себе поставленный под сомнение смысл своей жизни.
Резкое слово «шкура» щепетильные ленинградки оставили без комментарий, понимали, что оценка дана не за пригоревший блин, хотя еще раз внутренне отметили, что Ольга Ивановна в последнее время отличалась емкостью выражений.

«Пока Лео учился, в Вену мы заглядывали наездами. В Бадене вновь были счастливы, как когда-то. Горничная приходила два раза в неделю на несколько часов, все остальное время принадлежало нам. Мы оба отдохнули тогда, внутреннее напряжение ушло, даже наши лица посвежели.
Это было забавное время, мне казалось, что меня вернули в детство, потому что как в моем детстве у нас в доме теперь было множество банок, коробок, клеток с бабочками, жучками, мышами, ежами, воронами. Нам с Анхеликой не приходилось скучать в отсутствие Леонарда, все это хозяйство лежало на наших плечах! Он находил и приносил домой всю покалеченную живность в округе, перевязывал лапы, крылья и хвосты раненным кошкам, собакам и подбитым птицам. Дошло до того, что люди сами стали приносить нам раненных зверей. Лео у нас большой гуманист и обладатель огромного сердца. Я люблю его до слез. Он очень красивый, совсем как его мама; живой, любознательный, у него ум исследователя и душа филантропа. И еще у него хоть и небольшой, но красивый голос, они с Анхеликой пели восхитительные дуэты. Всякий раз, видя их рядом за столом, роялем, на диване, не важно где, я ощущал душевный трепет – каких красивых людей подарила мне судьба! Они оба были прекрасны не только внешне, еще больше изнутри, это так чувствовалось! Чувствовалось, что у них одна кровь – кровь Красоты. Мне повезло соединиться с ней. Иногда я боялся, что с Лео будет как с Бруно и, в отличие от других родителей, обрадовался, когда он начал интересоваться девочками.

Время летело быстро, и мы огорчились, что настала пора окончания школы. Лео хотел поступить в Венский медицинский университет, его интерес к биологии, анатомии и врачеванию ни для кого не был секретом, и мне пришлось смириться, что фабриканта из него не выйдет, хотя к этому времени здание нашей фабрики уже совсем обветшало и начало рушиться.
В 1932 году мы вернулись в Вену, Лео поступил и учился самозабвенно, он решил стать хирургом. Довольно скоро я стал слышать пылкие сожаления, что не ему досталось лечить мою переломанную ногу, тогда бы я точно не хромал, а танцевал, как Рудольфо Валентино. Наш мальчик проводил все свое свободное время в анатомическом театре, нас с Анхеликой от этого передергивало, но, наверное, хороший врач и должен быть таким.

В 1934 году в Австрии было объявлено «сословное» государство, у меня и других затеплилась надежда, что возвратят былые привилегии. Признаться, в статусе «бывшего» я чувствовал себя несколько не в себе, словно мою жизнь заклеймили и отобрали, а я должен делать вид, будто настолько широких взглядов, что это не имеет значение. Имеет. Мои родители, предки, замки, земли - я родился, воспитывался и жил как аристократ, без этой среды оказался как рыба с вырезанными жабрами.
Канцлер Шушниг (сам из семьи мелких дворян) пригласил на разные посты в свое правительство знатных людей. Но в 1938 году произошел «аншлюс», Австрия присоединилась к Германии, и надежда на восстановление монархии рухнула.
Гитлер! Гитлер. Если до этого он казался чужестранным злом, то теперь границы рухнули, и зло пришло к нам. Я ненавидел Гитлера всем своим нутром, не принимал его, самый вид его внушал мне отвращение, как и нацистские идеи.
Какая арийская раса? Какая чистота крови? Немцы с ума сошли от идеи своего превосходства и верховенства! Это все не наше. У австрийцев нет того сознания принадлежности к «арийской» расе, как это стало у немцев. По крайней мере у нас, австро-венгерских аристократических династий, намешано самой разной крови - венгерской, богемской, польской, немецкой, итальянской... И просто по-человечески расовая теория отвратительна.
Вдобавок нацисты упразднили «сословное» государство и лишили нас последней надежды на восстановление утраченных прав. И мы были католиками! Нацисты считали католический традиционализм своим врагом. Однако, они действовали! Они мастера по обработке сознания! Широко публиковалось заявление нашего кардинала Иннитцера, в котором он приветствовал приход нацистов в Австрию и призывал голосовать за аншлюс. Кардинал разрешил вывесить фашистские флаги на храмах в обмен на сохранение церковных привилегий. На многих это подействовало. Анхелика по-прежнему пела в церковном хоре и рассказывала, что в их маленькой труппе произошел политический раскол.
Массовый психоз набирал удивительные обороты! Простые люди почувствовали в идеях нацизма надежду на крепкое государство, на стабильность, защиту от социальных и политических потрясений послевоенных десятилетий, им внушалось, что они лучшие и имеют право на все. Врагами объявлялись другие, не арийцы, и негатив и агрессию людей направили на этих несчастных. Пугало как искренне одни стали преследовать и ненавидеть других. Газеты пестрели заголовками «Во всем виноваты евреи!», «Австрия погибнет от засилья евреев», вдруг вспомнили и вытащили позорный пасквиль Рихарда Вагнера на Феликса Мендельсона «Евреи в музыке» В этой травле многонациональная Австрия перестала быть Австрией, стала германской провинцией Остмарк. Гитлер отнял у нас даже название! Страну объявили частью Третьего рейха и назвали Остмарк! Австрийцы, еще вчера поддерживавшие канцлера Шушнига в его попытке отстоять независимость государства, явились на плебисцит Гитлера и поголовно проголосовали за аншлюс. Что за массовый психоз? Этот Гитлер гипнотизировал людей, превращая их в ревущее от восторга стадо. Люди впадали в неистовство от убежденности в превосходстве своей крови. Если бы Лео вдруг стал нацистом, я бы признал свое поражение как родитель.
Все знали, что Гитлер обожал оперетты еврея Имре Кальмана и был знаком с ним во времена своей австрийской юности, он предложил композитору звание почетного арийца, но Кальман отказался. А друг Кальмана Франц Легар согласился и сделался любимым композитором фюрера.
В городе развесили плакаты «Евреи нежелательны»! Чем они нежелательны? У моего управляющего герра Генриха жена еврейка, прекрасная женщина, добрее поискать!
Князь Адольф Шварценберг объявил траур из-за аншлюса и распорядился повесить у входа в свой сад при венском дворце черный флаг и плакат «Евреи желательны», а также запретил своему кузену принимать у себя в имении Гитлера. Разумеется, князем заинтересовалось гестапо, но в последний момент перед арестом он успел эмигрировать в Швейцарию. Нацисты конфисковали все его имущество в пользу Рейха. Имеющий глаза да увидит! Я увидел.
Было ясно, что несогласные станут врагами и их не пощадят. Мы с Анхеликой относились к несогласным. Страшное настало время. Я, коренной венец, австриец, превратился в потенциального врага и нежелательного и неблагонадежного социального элемента на своей родине, потому что новая власть была тоталитарной, ты или с ней или против нее, оставаться нейтральным не получится.
Гестаповцы прибыли в Вену первыми, чтобы арестовать евреев и врагов Рейха по заранее подготовленным спискам. Оказалось, с января 1938 года аппарат немецкой госбезопасности составлял венскую картотеку. С помощью местных нацистов собирали сведения о всех сколько-нибудь заметных австрийцах. Обычному австрийцу, чтобы считаться потенциальным врагом, достаточно было быть католиком.
Началась «ариизация» еврейской собственности – мерзкое действо, в котором было похоронено все, напоминавшее человеческое достоинство. Австрийцы показали свое лицо, поживившись за чужой счет! Ничем не брезговали. Несчастных евреев унижали, заставляя вставать на колени и оттирать политические надписи с улиц, которые совсем недавно нанесли противники аншлюса. Еще их заставили краской пометить свои магазины и дома звездой Давида или словом Jude. Со скорбью признаю, видел, что бойкот евреям  люди чинили по собственному почину, германцам не пришлось утруждаться на его организацию.
Политическая полиция, это жуткое гестапо, затягивало петлю на горле каждого не марширующего со всеми в дурмане нацисткой идеи. Тем, кто не разделял расовой теории и не служил нацистам не было места в своем отечестве.
Я видел милитаристскую направленность внутренней политики нацистов, они не скрывали претензии на мировое господство, призыву будут подлежать все способные к службе мужчины,  я не хотел, чтобы мой мальчик служил им, пусть даже хирургом. Войне нет оправдания, если она не освободительная. У нацистов она точно не будет освободительной.