Зеркало Анхелики. Часть 2. Анхелика - 22

Часть 2 Анхелика

- Знаешь, что сказала мне сегодня Роза Моисеевна? – с порога спросила Ольга Ивановна Катерину.
Роза Моисеевна была новой венской приятельницей Ольги Ивановны, тоже бывшая ленинградка, учительница русского языка и литературы, лет десять, как уехавшая в Австрию к сестре, такой же одинокой старушке. Ольга Ивановна ее искренне обожала, восхищалась умом и так любила беседовать с ней, что частенько пропускала спектакли. Особенно ей нравилось, что Роза Моисеевна была старше и поучала Ольгу Ивановну, отчего последняя чувствовала себя чуть ли не девочкой.
- Что? – спросила Катерина, уверенная в блестящем остроумии и настоящей житейской мудрости того, что услышит.
Ольга Ивановна вошла в комнату взбудораженная, с блеском в глазах, разрумянившаяся.
- Я теперь знаю, что означает слово дура! – с вызовом выпалила она. - Вот ты знаешь?
- Дура? – Катерина изумилась. Неожиданностью мышления эти две бабульки удивляли ее с завидной регулярностью. – Кто же не знает? Ума не хватает, значит, дура. Или дурак.
- Как бы не так! Роза Моисеевна мне даже статьи в интернете дала почитать про этимологию слова дура. Варианты разные, конечно, но меня до глубины души поразило то, в каком смысле употребляет это понятие Розочка Моисеевна!
- Господи, Ольга Ивановна, да скажите уже!
- Dura по латыни означает твердая, понимаешь? Ты понимаешь всю глубину этого определения применительно к женщине? Это же все объясняет!
Катерина села на стул, осмысливая услышанное и пытаясь понять все то, что так впечатлило Ольгу Ивановну.
- Я теперь прекрасно понимаю, что я – dura!
- Вы про свою принципиальность в молодости?
- Да, моя дорогая! Значений у этого понятия много, применяется в разных смыслах, но обозначает одну суть: твердость, суровость, строгость, жесткость, резкость, крутость, недоваренный тоже dura. Все, что не гнется, обо что сломаешь зубы! А я как раз и не гнулась! Наконец-то на шестидесятом году жизни нашлось слово, чтобы определить меня в молодости! Твердая, несгибаемая дура! Это я, приятно познакомиться!
- Иногда все же неплохо оставаться твердой и других под себя прогнуть, не все же самой стелиться.
- Именно, что иногда! Я вот иногда нет-нет да и подумаю грешным делом, какая ты молодец, что и Юльчика попробовала, и Андрея не потеряла, а я бы иссохлась, забыла бы, как обнимаются-милуются, но марку бы выдержала, зачем? Ведь всегда я знала, что мужики не блюдут себя, чего старалась?
- Идеалы были у Вас. Должно же быть святое, нерушимое, вечное! Истина какая-то…
- Она есть! Мы с Розочкой Моисеевной окончательно постановили за истину считать не правила общества, а внутренний голос сердца и совести! Общества, режимы, культура, мораль меняются от эпохи к эпохе, от моды к моде, еще веяния эти всякие дурацкие, прогресс, упадок и прочие недомогания коллективной жизни! Замучаешься подстраиваться да и не всегда разделяешь предлагаемые взгляды! Да! А душа-то вечная! Что ей придумки людей? Она должна жить тонкими эманациями! Тонкими! Которые истекают из твоей любви, доброты, благодарности, понимаешь?
- Понимаю. К сожалению, нам всем известна одна, жившая душой, Анной Карениной звали!  - Катерина махнула рукой, показывая, что абсолютно верного рецепта жизни нет, надо все совмещать. - А как это вы так увязали эманации с дурами?
- Напрямую! Дуры излучают только свою собственную твердолобость, на это у них уходит вся жизненная энергия. А не-дуры мягкие, принимают разные формы, лишь бы струилось в них это чудо – любовь и доброта. Не надо отрицать то, что тебе не подходит, не подходило до сих пор, надо принимать то, что посылает жизнь и перемалывать это в муку тонкого помола, понимаешь?
- Сложновато, но, кажется, понимаю.
- Боже, как это трудно, грязь и гадость мира перемалывать в муку высшего сорта! Женская природа удивительна!
- Все перемалывать сломаешься!
- Конечно, сломаешься. У всего своя мера. Определяешь ее сама. Сердце слушай и не ошибешься.
- Как интересно вы живете! Я нет-нет, грешным делом да и подумаю, слушая вас с Розой Моисеевной, не курили ли мои девчата чего-нибудь?
- Все шутки шутишь! Просто мы в таком возрасте, когда хочется дать всему определение, все понять. И что хочу тебе сказать, Катюша, чем дальше, тем больше удивляюсь, как же интересно жить!
- Да уж, у вас что ни день, то открытие, и меня туда же, в первооткрыватели втянули!
- Да, моя дорогая, Розочка Моисеевна не может без развития. Например, я узнала, что космос по-гречески означает порядок, антоним хаосу. Когда все очень упорядочено, идеально продуманно и прилажено – это космос. Ну не замечательно?
Катерина чуть несмешливо показала движением бровей на тщательную укладку прически Ольги Ивановны и томно протянула:
- Ты просто космос, детка!
- Во-во! – игриво ткнула пальчиком в ее сторону жизнелюбивая старушка. – Видишь, ты с нами на одной волне! Вот что значит женщины! Да, чуть не забыла! Катюш, девочки сказали, что их домовладелец, молодой Герц, выставил на продажу несколько фамильных вещиц, не хочешь посмотреть?
Катерина подняла бровь:
- Как звучит-то! Молодой Герц! Выставил на продажу! Несколько фамильных вещиц! Про наших так не скажешь. Что за Герц и что за вещицы? И почему это нам может быть интересно?
- Анхель Герц является единственным потомком каких-то там важных Герцев. Дом, в котором наши сестры Розенберг купили квартиру на втором этаже, раньше полностью принадлежал Герцам, был их городским обиталищем, потом, конечно, семья обеднела, оставила за собой только верхний этаж с мансардой, остальное пустили на квартиры. Я, кстати сказать, встречала Анхеля, и скажу тебе, моя дорогая, что он хоть и одет в кожу, и ездит на мотоцикле, но породу в нем видно! Между прочим, очень открытый и воспитанный молодой человек, общается с соседями, хоть там сплошь одни старики, а улыбка какая! Вот уж, действительно, ангел! Думаю, девушки от него млеют. Заканчивает медицинский. Девочки говорят, что он продает что-то из фамильных раритетов, чтобы оплатить стажировку или что-то еще, ты же знаешь, у них тут все платно. Говорят, вещи красивые и уникальные, пойдем, посмотрим, ты же ищешь что-то особенное для своей квартиры? Их уже оценили, но в антикварный еще не снесли, можно купить без комиссионной наценки.
- Прямо заинтриговали меня, Ольга Ивановна! Никогда не видела фамильных раритетов вот так запросто, без музейных стеллажей.
- Самой интересно! Пойдем вечером? Девочки сказали, Анхель будет ждать желающих из близких знакомых.
- Пойдемте!
Чуть погодя Ольга Ивановна заглянула в комнату Катерины.
- Катюш, а ты-то какого идеала придерживаешься?
- В отношениях?
- Ну, в отношениях.
- Взаимности. По-моему, я из тех добрых сердец, что не способны дать больше, чем получают. Кажется, таких душек называют стервами. Жертвовать собой – не мое. У меня строгий бухучет прихода-расхода чуйств!
- Хм!
- Не хмыкайте! Нашему рыцарю в ржавеющих доспехах как раз такая Татьяна Ларина и нужна!

Около восьми вечера четверо чуть пикантно взволнованных женщин поднялись по ковровой дорожке на два пролета вверх и позвонили в бронзовый звоночек единственной на площадке двери, великолепной по размерам, дереву и исполнению. Открыл не менее великолепный блондин в белой футболке и голубых джинсах, про которого сразу подумалось: истинный ариец. Анхель обворожительно улыбнулся, осветив белыми зубами и без того свежее лицо человека лет эдак двадцати шести от роду, наделенного природой сочными красками и чуть позолоченного загаром. Он всем доброжелательно пожал руки, гипнотизируя рельефом мышц, замысловатостью татуировок от запястий до самых плеч, делясь теплом горячих ладоней. Размягченные старушки заворковали на немецком и прошли за хозяином в гостиную. Катерина увидела две точно такие же пальмы, какие купила себе в питерскую квартиру и ее симпатии были отданы аполлоноподобному арийцу окончательно и бесповоротно. Она кое-что понимала из его слов, поскольку частенько пела на немецком, но больше слушала его голос, не вникая – приятный тембр и интонации воспитанного человека подкупали. Катерина оглядела комнату: впервые находилась в обстановке, созданной задолго до рождения ее нынешнего хозяина и даже, кажется, предыдущего. Кроме двух диванов и торшера в футуристическом стиле здесь все было антикварным, но не казалось старьем или рухлядью, чувствовалась ценность вещей, их принадлежность семье. Она принюхалась, комната пахла чистотой и свежестью, никакой затхлости. Ее захватила особая энергетика этой квартиры – накопленная силой предков, живших здесь, любивших этот дом, купивших и ценивших эти вещи, от века к веку связывающие прошлое с настоящим. Она подошла к столу в центре гостиной, на котором было разложено все, предназначенное для продажи: огромная старинная книга с красивыми репродукциями, какие-то безделушки, по которым ее взгляд только скользнул, и настенное зеркало в потрясающей раме. Вот зеркало захватило ее сразу! Оно было не слишком большое, что-то около полуметра по сторонам, явно старое, но вполне себе чистое. Рама широкая, выпуклыми резными листьями папоротника или как будто бы перьями страуса, трудно сказать точно, посеребренная, на вид воздушная и сказочная. Катерина подняла зеркало – ого, какое тяжелое! – посмотрелась в него и не могла оторвать взгляда от себя. Из легкой дымки на нее смотрели живые черные глаза красивой женщины, под матовой кожей которой угадывалась плотная горячая кровь. К ней подошел Анхель и мягко стал пояснять что-то твердыми согласными немецкого языка.
- Он говорит, это зеркало принадлежало его прапрабабке Анхелике, в честь которой он назван, - перевела Лея Моисеевна.
- Я хочу его, - ответила Катерина, не отрывая взгляда от себя. – Боже, оно на меня так хорошо действует, я прямо околдована!
- Говорит, Анхелика родилась в самом конце девятнадцатого века, это зеркало принадлежало ее семье и пришло к ним с ее приданым. Точный год производства не известен, но оно подлинное, ни разу не меняли.
- Я это очень хорошо чувствую, чувствую, как она в него смотрелась. Она была блондинка?
Лея Моисеевна перевела, Анхель улыбнулся и показал на небольшую старую фотографию на стене. Катерина осторожно положила зеркало на стол и все они подошли посмотреть портрет Анхелики. Ахнули одновременно: на черно-белом фото в полный рост, со спины, с разворотом в три четверти замерла высокая изящная женщина в вечернем платье. По моде своего времени она была коротко стрижена, светлые волосы уложены волнами, белое платье, расшитое стеклярусом, открывало спину, шелк как бы спадал с точеных плеч под собственной тяжестью. Лицо ее повернуто чуть больше, чем в профиль и прекрасно очерчено. Нос с легкой горбинкой, глубокие глаза и ослепительной красоты алебастровый лоб и точеный подбородок. Она была прекрасна.
- Боже, ну и лицо! – выдохнула Ольга Ивановна.
Все дружно обернулись на Анхеля: он был очень похож на прапрабабку. Молодой человек понимающе улыбнулся и что-то залопотал, дотрагиваясь до своего лба и носа.
- Говорит, да, ее сын и потом все потомки были похожи на нее. Этот нос и лоб украшал всех и меня в том числе, - перевела Роза Моисеевна. – В смысле, не меня, а его.
- А ведь у нее характер, - заметила Катерина.
- Да, с таким носом и лбом с правилами не считаются, - согласилась Лея Моисеевна.
- На Ахматову похожа, только красивее.
- Обожаю не растиражированные лица!
- К ее носу можно было бы придраться, но не хочется.
- Удивительная красавица!
- Выражение лица какое! Я бы даже сказала, выражение души на прекрасном лице.
- Скажите, я беру это зеркало. Как он хочет, наличными или на карту? Если на карту, то я сразу уйду со своим трофеем.
Быстро столковались, Анхель в последний раз с сожалением посмотрел на зеркало, принес специально приготовленный ящик и опустил в пенопластовые крошки обретенную Катериной драгоценность.
- Все продумал! Что значит порядочное отношение к вещам и покупателям! – восхитилась Катерина.
- Мне кажется, если бы у них была дочь, а не сын, она бы ни за что не продала это зеркало, - сквозь зубы пробормотала Ольга Ивановна. - Такую красоту отдать!
- Но мне повезло - у Герцев сын, - ликующе подмигнула Катерина.
Вызвали такси и, прощаясь, сестры попросили шофера ехать осторожно.
- Катюша, Вы не могли бы не доставать зеркало до утра? Так хочется еще раз подержать его в руках, прежде чем определят на стену, - попросила Роза Моисеевна. – Даже не пойму, чем это зеркало нас всех так заворожило, что хочется в него смотреться.
- Легко! Тогда предлагаю сейчас отправиться в ресторанчик и хорошенько отметить эту шикарную покупку! А завтра распакуем, налюбуемся и придумаем, куда его повесить.
- Ура! – ответила за всех Ольга Ивановна.