Зеркало Анхелики - 21

***

Вечер этого дня они проводили при свечах, расположившись на разворошенном их страстью диване. Прикрытые простыней, лениво дотягивались до столика, чтобы ущипнуть то виноград, то куриную ножку. Мягкое освещение усиливало мужественность Андрея, он выглядел таким брутальным и маняще сильным, что у Катерины саднило в груди: как хорошо и правильно ей рядом с ним! Только что этот мужчина, которому впору сражаться на гладиаторской арене, был нежен с ней как мимоза и одновременно страстен как стихия. Не было бы этого препятствия, этой занозы – его упрямства - между ними!
Они лежали валетом, он положил ее ногу себе на грудь, мял пальчики, они с ленивой нежностью смотрели друг на друга, слова не произносились, но думы были у обоих. Наверное, и это надо признавать перед самой собой, Катерина не давала ему перейти от мечты к действиям. Ей как будто бы не хватало чего-то в себе и в нем, словно они не слишком горели желанием действовать, довольствовались мечтами, это зудело и лишало покоя: игра все или истина?
- Почему у тебя нет детей? Или есть? Женщин ведь было немало.
Он ответил не сразу.
- Я старомоден. В старых семьях неистребима тяга к законному потомству.
- Ты из старой семьи?
- Да.
- Расскажи.
- Я сын, внук и правнук мостостроителей.
- Да что ты!
- Да. Все строили мосты.
- А ты как соскочил?
- Соскочил, деятельный очень был, рисковый, авантюрный, бизнесом хотел заниматься. Жизнь потом скорректировала.
- Родители когда ушли?
- Погибли в автокатастрофе. Давно, я еще студентом был. Это их квартира, я здесь родился и вырос.
- Значит, некому тебя клевать насчет детей.
- Некому. Сам хочу.
- У тебя есть страхи?
- Есть, конечно.
- Какие?
- Что моя принципиальность оставит меня с носом. Важнее семьи ничего нет, а я без нее, без тебя.
- А еще?
- Что я поступлюсь с собой, отдамся тебе, а ты отодвинешь меня за кулисы, и там я утрачу свою ценность, перестану себя ощущать.
- Мама у тебя не работала?
Андрей тонко улыбнулся:
- Нет. Моя мама относилась к тем якобы незаметным женщинам, которые имеют абсолютную значимость в семье, среди родных и близких. – Он снова тонко усмехнулся: - Не было ничего такого, что сказал или сделал бы папа, предварительно не озвучив это маме. По дому, по работе, о знакомых или политике – неважно. Он всегда сначала говорил ей. Она обладала таким ясным, живым умом, инстинктом, что всегда видела суть. Ее решения всегда были верными. Никогда никому ничего не запрещала и не осуждала. Направляла, советовала, да. Удивительная женщина! Настоящая хранительница рода. Папа впадал в беспокойство, если она отсутствовала. Сидит в своем кабинете, работает, мама потихоньку выйдет в магазин, он тут же показывается с тревожным видом: «А где Лариса? Почему ее нет? Я не могу работать!» - и ходит туда-сюда, как зверь в клетке, пока она не вернется. По звукам лифта понимал, когда она приезжала, открывал входную дверь, никогда не ошибался. «Ларочка, ну что ты ушла и не предупредила?» - «Не хотела мешать, я на несколько минут за манкой. Затеяла рыбные котлеты приготовить, а манка закончилась!» - «Что, сегодня среда?» - «Среда» - «Боже, Лара, мне срочно нужно в бюро!» Мама железно относилась к вопросам питания, среда и пятница – рыбные дни. Хорошо, что они ушли вместе, папа не смог бы без нее.
На Катерину это произвело большое впечатление, Андрей представал в новом свете.
- Как же тебя отпустили с протоптанного пути?
- Мама! Ее слово всегда было решающим. Она сказала: «Пусть мальчик пройдет свою стезю» Папа пробовал возражать, мол, дети должны слушаться родителей, родители лучше знают. А мама: «Володенька, разве должны слушаться? Почитать – да, а слушаться нет, иначе прогресса не будет. И потом, пусть попробует себя, раз сердце горит, жизнь все равно на своей путь выведет» Папа: «Он наделает ошибок!» Мама: «И очень хорошо! Разве мы не ошибались? Ошибки учат» - «Ларочка, как жаль прерывать династию!» - «Внук будет продолжателем. На Андрюше произойдет свежее вливание, я так чувствую» На этом спор закончился, а я получил карт-бланш на собственную жизнь. Как я благодарен маме! Какой из меня мостостроитель? Я лекарь.
- Значит, ты маменькин сынок?
- Абсолютно. И хочу, чтобы мои дети были маменькими – это дает колоссальную внутреннюю силу! Когда мама, отец принимают тебя безусловно, любят тебя таким, какой ты есть, сам себя уважать и ценить начинаешь. Это можно получить только в детстве и только от родителей, от мамы в первую очередь. Потом такую силу не приобретешь, даже если и приобретешь, всегда должен будешь искать доказательства, что она в тебе есть. А та, что из детства, навсегда и непоколебима. Мамы делают нас сильными. Вся уверенность от них.
- Вот так, значит… Ты много мне открыл.
- Да.
- Думаешь, я похожа на твою маму?
- Есть в тебе тот же необъяснимый стержень, что и в ней, ты тоже ось вращения.
- Тебе нужна ось?
- Каждому мужчине нужна. Мы все движемся, и чтобы движение не было хаотичным, нужна женщина-ось.
- Как философски! Если я твоя ось, то что же тебе еще?
Андрей чуть помолчал.
- Видимо, у меня собачья натура, я бы скулил без тебя и ревновал к тому, что у тебя есть еще кто-то или что-то помимо меня, что ты чья-то еще ось. Пожалуй, я как мой отец, тоже выглядывал бы, где ты, когда ты всего лишь вышла на десять минут, и в эти десять минут все валилось бы из моих рук.
- Какая страшная зависимость!
- Да. Я спокоен только сознанием, что моя женщина полностью моя, поэтому я не даю себе мечтать о тебе. Хотя именно с тобой и только с тобой у меня бывает такое чувство, словно я выпил крещенской водой.
- Боже!
- Да, Катя. В такие моменты у меня одно беспокойство, чтобы ты тоже была счастлива.
- Боже, сколько условий!
- Да, открыл тебе подноготную мужской души.
Катерина была обескуражена и имела какой-то нахохлившийся и сердитый вид.
- Такая ответственность для меня! – жалобно сказала она через время.
- Поэтому я и не настаиваю ни на чем, просто надеюсь.
- Да ты террорист! Не настаивает он! Если так не настаивать, угрозы вообще не нужны! Эх, продавил бы меня или себя, как было бы хорошо!
- Не было бы. Что я, что ты оскорбились бы от насилия над собой, хоть оно и во благо. А любое оскорбленное чувство уродует и все остальные. Я тихий человек и не люблю давить.
- Ага! Знаем уже, какой ты тихий! Тихая вода берега подмывает, забыл?
- Ты знаешь, за последнее время я как-то скис, перестаю верить, что для меня возможно личное счастье. Мне только жаль, что у меня нет детей. Нет детей – нет будущего. Это страшно.
Катерина подползла к Андрею и горячо зашептала ему в ухо:
- Не унывай! Погоди еще чуток! Мне кажется, что-то изменится и мы будем вместе.
Он ласково и благодарно улыбнулся ей и чмокнул в щеку.
- Хорошо, подожду, что мне остается?
- Прилетать ко мне в Вену. Срок предлагают небольшой, полгода, то ты ко мне, то я к тебе.
- Катя!
- Что Катя? Надо же как-то вывезти оттуда посуду, шторы и все, что я куплю!
Андрей прыснул:
- Вот пройдоха! Лиса! Почему-то в этом я не могу отказать!
- Ты бы меньше думал, а больше делал, толку было бы вагон! Со мной тебе не до джунглей будет! Тут планов громадье, а ты ноешь! Хочешь на лианы? За пальмами моими следи!
- Тебе в политику надо, прибрала бы еще пару островов к Курилам! Значит, начинаем устраивать нашу совместную жизнь?
- А чего тянуть кота за резину? Мы созданы друг для друга!
- Ты делаешь мне предложение?
- Ты не мычишь, не телишься, а время идет, делаю!
- Оставишь сцену?
- Ой, да оставлю, оставлю! Тихоня-шантажист!
- Одну минуточку! – Андрей вышел и скоро вернулся.
- Вот! – протянул он коробочку. – Ты выйдешь за меня?
Катерина увидела крупное кольцо, необыкновенно красиво выложенное бриллиантами и рубинами. Она вскочила с дивана и замерла перед чудесным произведением ювелирного искусства.
- Боже! Какая красота! Какое необычное! Рубины гладкие!
- Один из Венериных камней, оберегает семью и долгие отношения.
Обнявшись, они молча лежали.
- Знаешь, что я замечала?
- Ммм?
- У всех Ларис тонкие черты лица. Они всегда красивые.
Андрей поцеловал ее в висок, поняв, к чему она это сказала.