Мистер Ю

- Мистер Ю -

Встреча первая. Знакомство

(Из жизни судового механика)

Пассажирский лайнер «Григорий Орджоникидзе» уже почти неделю стоял в ремонте в Гонконге.
В машине второй механик с мотористами начал разбирать главные двигатели. Третий механик с китайцами суетился у дизель-генераторов. Четвёртый механик с котельными машинистами чистил котёл. Только Лёньку никто не трогал.
Он находился в распоряжении рефрижераторного механика, который что-то колдовал над компрессорами. Лёньку, своего рефмоториста, он к ним и близко не подпускал. Делал всё сам. Лёнька числился у него в подмастерьях. Дай то, принеси это, прибери здесь. И это всё, что ему поручалось. Хотя Лёньке интересовался всем тем, чем занимался Василич, и всегда с любопытством заглядывал через плечо своего начальника, но тот ему позволил только вымыть картеры компрессоров и отмыть в соляре вынутые поршни с клапанными коробками.
Лёнька жаждал подвигов или хотел сотворить что-нибудь суперважное, что хоть как-то бы привлекло внимание его друзей-мотористов, считавшими его шаровиком и лодырем, потому что он целыми днями ходил по системам с банкой, в которой находился мыльный раствор, в поисках предполагаемых утечек хладагента.
Сегодня тоже предполагался очередной день безделья, так как Лёнькин начальник, Евгений Васильевич, собирался в увольнение в город.
Лёнька тоже не отказался бы сходить в город и посмотреть на загнивающий капитализм, который он вечерами наблюдал с борта судна да о котором то и дело рассказывали его друзья-мотористы, расписывая в красках красоты береговой жизни. Но ему Васильевич объявил, что он пойдёт в город только после того, как он, его начальник, сам сходит на «отоварку».
Даже такое простое слово, как «отоварка», рисовало в воспалённом Лёнькином мозгу различные картины, которые он раньше видел только на картинках.
Вот так, мечтая о том, что и он когда-нибудь познает столь запретный для обычного советского пацана мир, Лёнька сидел в рефотделении и ветошью протирал приготовленные Василичем запчасти.
Такое прозаическое занятие неожиданно прервалось ворвавшимся возбуждённым Василичем.
— Чё ты тут расселся?! — открыв дверь в компрессорную, чуть ли не прокричал он. — Ты чё, собрался тут весь ремонт просидеть, что ли?!
Чувствовалось, что Василича кто-то не на шутку чем-то возбудил. Тут Лёнька и без подсказок догадывался, кто бы это мог так возбудить его начальника. Потому что только после раздолбонов от старшего механика Василич так носился и срывал на Лёньке все свои обиды на вышестоящее начальство и вообще на весь белый свет.
Но всё это было временно, потому что Василич был отходчивым мужиком, и Лёнька знал, что уже завтра энергия, полученная от раздолбона, у Василича иссякнет и он будет вновь прежним флегматом, от которого и в обед под хороший закусон слова лишнего не добьёшься.
Но сейчас Василич находился на самом пике возбуждения, и Лёньке оставалось только молча соглашаться со всем, что Василич мог бы на него взвалить.
И в самом деле, грозно взглянув на своего единственного подчинённого, он скомандовал:
— Мухой за мной! — и вылетел из компрессорной.
Волей-неволей Лёньке пришлось подчиниться и двинуться за начальством.
Василич шёл в насосную, понял Лёнька, и у него что-то непроизвольно заныло где-то глубоко в животе, потому что он сразу представил, чем его сейчас нагрузят.
Самые плохие Лёнькины ожидания тут же оправдались. Открыв дверь в насосную, Василич, даже не заходя туда, ткнул пальцем вглубь помещения:
— Я тебе говорил, что надо делать ремонт клинкетов? — с пол-оборота накинулся он на понурого Лёньку.
— Говорил, — едва слышно пролепетал тот, покорно склонив голову перед начальником.
— Так почему они до сих пор не отремонтированы? — Голос Василича чуть ли не срывался на крик.
— Времени не было, — вяло пробубнил Лёнька, опасаясь поднять голову и взглянуть в пылающие от возмущения глаза Василича. — Да и не перекрывают они воду. Текут.
— Ты посмотри на него, какой он занятый у нас! — Василич упёр руки в круглые бока и с сарказмом посмотрел на подчинённого. — Времени у него, видите ли, не было! Так вот запомни, дорогой ты мой, что в город ты не пойдёшь, пока не сделаешь их ремонт, — вновь указал он на клинкеты и, уже не зная, что сказать в довершение своего вердикта, грозно добавил: — И не покрасишь палубу здесь!
При этом Василич вновь решительно ткнул пухлым пальчиком в обшарпанную палубу насосной, но, сделав паузу в излиянии своих эмоций, уже спокойнее добавил:
— Воду на насосы я перекрыл, так что можешь клинкеты снимать.
Хоть помещение насосной, хоть небольшое, но если начать его красить, то дня три, а то и четыре на это уйдёт, а если учесть, что его, ко всему прочему, надо ещё и отшкрябать от старых «лопухов» краски, то и того больше.
Настроение у Лёньки вообще скатилось ниже ватерлинии, потому что он моментально представил себе, какой рабский труд его здесь ожидает.
А Василич, увидев, что подчинённый полностью повержен, гордо возвестил:
— А я пошёл, меня уже группа ждёт.
— А краска? — жалобно чуть ли не простонал Лёнька.
— У боцмана возьмёшь. Петрович мне её уже вчера отложил. Тебе надо только принести её сюда.
— А кисточки, а валики? — уже с надеждой, что, может быть, красить не придётся, напомнил Василичу Лёнька.
— Всё боцман тебе даст, — нервно махнул на Лёньку рукой Василич и помчался наверх.
Лёнька только сейчас заметил, что рефмеханик одет не в робу, а в чистую праздничную одежду. То есть находился в полной боевой готовности идти покорять капитализм, куда так сильно торопился.

Оставшись в одиночестве в насосной, Лёнька подошёл к злополучным клинкетам и попинал их ногой.
Да… Работка по их демонтажу предстояла немалая. Это требовалось отдать заржавевшие и закрашенные многими слоями краски болты, вытащить клинкеты, разобрать их, а что там у них внутри — это вообще трудно себе представить.
Но, тяжело вздохнув, он закрыл дверь насосной и пошёл к боцману. Приказы надо выполнять, даже если они и сказаны сгоряча и в неудобоваримой форме.

Боцман, как всегда, оказался занят и на вопрос Лёньки о краске отмахнулся от него:
— К плотняре дуй. У него всё в кладовке скложено. Чё ты меня достаёшь тут?
Поняв, что от дракона ему ничего не добиться, Лёнька попёрся к плотнику Мише.
Того тоже надо было ещё найти, а когда Лёнька его нашёл, то ещё минут десять ходил за ним хвостом, доказывая, что краска ему нужна даже больше, чем вода погибающему путнику в пустыне.
Наконец плотник освободился и смилостивился над Лёнькой, ведь когда-то и Лёнька может ему понадобиться, чтобы добраться до закромов продскладов.
Два бидона краски и в самом деле стояли у плотника в его кладовой. Рядом с ними лежал и мешок с кисточками, валиками и какими-то банками-склянками.
Открыв дверь, Миша только кивнул на бидоны:
— Забирай, а то Василич вчера чуть не лопнул, пока их сюда запёр, — и расхохотался от вчерашних воспоминаний.
Да, тут было чему посмеяться, если представить, как в меру упитанный колобок Василич тащил эти злосчастные бидоны.
А сейчас это «богатство» требовалось с бака тащить на самую корму, да ещё и по трапам в насосную, которая находилась чуть ли не в конце туннелей гребных валов.
Плотник закрыл дверь, как только Лёнька вытащил бидоны из его кладовки в коридор, и исчез, а Лёнька начал по крутым трапам восхождение на Монблан, а затем и спуск в Маракотову бездну.
Но при приложении определённых усилий и, самое главное, при наличии желания любой груз всегда можно доставить из точки А в точку Б, поэтому бидоны Лёнька перетащил в пункт назначения.
Доперев бидоны до насосной, Лёнька в бессилии плюхнулся на небольшую скамеечку, которую однажды принёс сюда Василич, и откинулся на прохладную переборку.
Что делать дальше, он даже себе не представлял, поэтому без всяких посторонних мыслей сидел и отдыхал, набираясь сил для следующего броска — работ по снятию клинкетов.
Но тут неожиданно перед ним возник какой-то китаец.
Это оказался парнишка примерно того же возраста, что и Лёнька, но более щуплый и пониже его ростом и одетый в потрёпанный комбинезон и непомерно большие рабочие ботинки.
Китаец заглянул в насосную и, увидев бидоны с краской, начал тыкать в них пальцем, что-то лопоча по-китайски, перемежая этот лепет с какими-то английскими словами. Из его возбуждённой речи Лёнька понял, что китаец хочет, чтобы Лёнька отдал ему краску.
От такой наглости у Лёньки пропала вся усталость.
— Ты чё? — покрутил он пальцем у виска. — Вообще, что ли, с дуба рухнул? — подскочил он от возмущения, но поняв, что китаец русского не знает и дубы у них тут вообще не растут, перешёл на английский, зачатки которого у него остались ещё со школы. — Иди отсюда, я не хочу видеть тебя здесь.
Но от китайца оказалось не так-то просто отделаться, и он вновь начал напирать на Лёньку. Из его «пламенной» речи Лёнька понял, что китаец готов сделать какой-то обмен.
«Ну, ченч так ченч», — тут же смекнул Лёнька, моментально вспомнив о приказаниях Василича, которые тот оставил перед своим исчезновением.
Поэтому, подведя китайца к клинкетам, он показал на них:
— Мне нужно их менять, а палубу и стенки, — он похлопал по переборкам, — красить, а что останется от краски, я тебе отдаю. Согласен?
Китаец наморщил лоб, задрал к подволоку чёрные прищуренные глазки и выдал по слогам уже по-русски:
— Ка-ра-со, — и, пожав руки Лёньке, со словом «ждать» выскочил из насосной.
Всё произошло так быстро, что Лёньке показалось, будто это какое-то наваждение или сон, и он, тяжело вздохнув, принялся перетаскивать бидоны с краской. Рабочий день же продолжался.
Каково же он удивился, когда вскоре в насосную ворвалась целая галота китайцев. Они по мановению волшебной палочки, которой являлся палец китайского парнишки, кинулись к клинкетам.
Возмущённый таким нахальством Лёнька закричал на них:
— Вы чё тут делаете? Чё вы тут творите? Ты вообще кто такой? Чего ты тут командуешь? — накинулся Лёнька на своего нового знакомого, но тот его остановил:
— Я — Ю, — тыкал себя пальцем в тощую грудь китаец. — Краска, клапан, менять, красить. Понял?
— Понял, понял, — успокоился Лёнька, — давай, меняй, крась, — махнул он рукой на шустрого Ю. — А я Лёнька. — И он похлопал себя по груди ладонью.
— Карасо, Рёнька, — заулыбался в ответ китаец и добавил по-английски: — Спокойно, спокойно. Ты — краска, я — работа, — уже по-русски добавил он, выжидательно глядя на Лёньку.
Видя, что китайцы полностью подчиняются Ю, Лёнька вышел из насосной и устроился у входа в помещение на скамеечке.
Вскоре несколько китайцев вышли со снятыми клинкетами, а через некоторое время вернулись уже с новыми и принялись их устанавливать, а остальной шалман старательно отдирал «лопухи» краски с палубы.
Лёньке только и оставалось, что следить за китайцами и вертлявым Ю, который заправлял всеми работами.

Наступило время обеда. Дело святое. От давно выработанного рефлекса у Лёньки подвело живот и страстно захотелось оказаться за столом перед пахучей тарелкой с борщом.
Повариха, тётя Оля, как её про себя называл Лёнька, питала к нему сыновьи чувства и всегда подкладывала в его тарелку объёмный кусочек мяса. Лёнька был ей за это несказанно благодарен и порой с камбузным работником Колькой помогал поварихе перетаскивать ящики с продуктами или трелевать то кастрюли, то чаны с варевом.
Поэтому он подошёл к Ю и предупредил его:
— Я — кушать, — он показал пальцем вверх, — а ты — работать. А краска, — Лёнька показал на запечатанные бидоны с краской, — тут. — Он указал на место в коридоре, куда китайцы вытащили их. — А если кто цап-царап, то — во! — И он подставил кулак, который оказался с половину лица худосочного Ю, тому под нос.
— Карасо! — радостно заверил его Ю, давая понять, что он полностью понял Лёньку.

Съев положенный обед, Лёнька подошёл к поварихе.
— Тёть Оль, — начал он с миной хорошего мальчика, — а не могли бы вы дать мне булку хлеба… — и, увидев её непонимающий взгляд, пояснил: — Китайцам хочу дать. Они там у меня работают без обеда.
— Ну, Лёнечка, ну, мальчик мой, а как же Василич? Что, он тоже там? И для него тоже что-то надо?
— Нет, — как можно доходчивее попытался объяснить Лёнька, — Василич в город упылил — капиталистов грабить.
— Ну а тебя что же он с собой не взял? — забеспокоилась Ольга.
— Он мне приказал работать, а когда я выполню всё, то только тогда и отпустит меня, — честно рассказал Лёнька о создавшейся ситуации.
— Нехорошо, нехорошо, но ты не переживай, это он не со злобы так сказал. Завтра он уже будет по-другому думать. — И, сочувственно покачав головой, повариха ушла за хлебом.
Через пару минут она вышла с булкой и небольшой кастрюлькой. Увидев непонимающий взгляд Лёньки, она пояснила:
— А это чтобы твои китайцы хорошо работали да всё сделали как надо. Василич тогда будет доволен и в город тебя отпустит.
Она передала еду Лёньке и, потрепав того по щетинистому ёжику волос на голове, напутствовала:
— Смотри за ними, а то не ровён час что-нибудь, да и умыкнут…
— Ой, спасибо, тётя Оля! — рассыпался в благодарностях Лёнька перед своей благодетельницей и побежал в насосную.

В насосной дела шли своим чередом. Клинкеты стояли уже на месте, палуба ободрана от «лопухов» краски и ржавчины, а Ю надёжно приглядывал за работающими китайцами.
Подойдя к двери насосной, Лёнька сунул ему в руки хлеб и кастрюльку, в которой оказалось нарезанное кусочками мясо в томатном соусе.
От полученного подарка Ю не отказался, а, прижав его к груди, направился с парой китайцев к выгородке рядом с насосной.
Лёнька только успел ему крикнуть:
— Кастрюльку-то верни, — показывая жестами, что надо сделать, шустрому Ю.
Тот закивал головой, подтверждая, что понял Лёньку, и залез в выгородку.
Минут через двадцать Ю принёс кастрюльку. Заглянув в неё, Лёнька даже удивился её чистоте, настолько её вылизали.
Ю поманил Лёньку пальцем и показал ему на новые клинкеты, которые китайцы установили на места. Клинкеты внешне почти ничем не отличались от старых.
— Краска. — Ю показал жестами, что надо их красить.
— Ладно, — согласился с ним Лёнька, — крась, но только и палубу крась.
— Карасо! — радостно закивал головой Ю. — Давай краска.
Лёнька вышел в коридор и открыл один из бидонов, в котором находилась зелень.
— Это на палубу. — Он показал Ю жестами, что именно надо красить. — А это сюда. — И он показал на другой бидон, с белилами, и что ими надо покрасить переборки.
— Карасо! — вновь с яркой улыбкой на лице заверил его Ю и что-то крикнул в насосную.
Оттуда выбежали несколько человек, которые начали интенсивно перемешивать краску в бидонах, а потом, перелив её в небольшие бадейки, исчезли в насосной.
Засомневавшись в правильности действий китайцев, Лёнька зашёл следом за ними, и как же он удивился, когда увидел китайский скоростной метод покраски.
Китайцы окунули тряпки в краску и интенсивно начали размазывать её по переборкам. Китайцев было настолько много, что Лёнька не успевал следить за их действиями, но помещение насосной преображалось на глазах. Через полчаса все переборки оказались абсолютно белыми, мусор убран, а ещё через час и вся палуба с трубопроводами и фундаментами стали зеленее, чем самая яркая лужайка летним солнечным днём.
От скорости, с какой помещение насосной преобразилось, Лёнька находился в шоке, а вертящийся рядом Ю от его обалдевшего вида доволен.
Когда Лёнька убедился, что все работы выполнены, Ю подошёл к нему и потребовал:
— Краска, — показав на ополовиненные бидоны, — мой, — и постучал себя тщедушным кулачком по груди.
— Ладно — твой, — довольно согласился Лёнька, — только налей мне немного сюда. — И он показал на две небольшие бадеечки, которые оставили китайцы.
— Карасо, — понял его Ю и опять что-то скомандовал своим работягам и те налили краску в бадеечки.
Таким образом Лёнька хотел показать Василичу, что он из них красил помещение. Втирать мозг надо, но так, чтобы это выглядело достоверно. Не будет же Лёнька сознаваться, что китайцы сделали всю работу за него.
С Ю они распрощались как самые лучшие друзья. Ю опять что-то крикнул своим нукерам, и те, подхватив бидоны с оставшейся краской и мешки с мусором, исчезли так же незаметно, как и появились.

Лёнька посмотрел на часы. Время приближалось к пяти, пора бы и работу заканчивать.
Но тут откуда ни возьмись вынырнул Василич. Он уже переоделся в рабочую одежду, и от него заманчиво попахивало пивком. Глазки Василича задорно поблёскивали, а настроение оказалось благодушным, не чета утреннему.
Подойдя к Лёньке, он поинтересовался:
— Ну, и как твои успехи? Что-то ты какой-то не такой… — Василич подозрительно осмотрел Лёньку. — Что, ничего не сделал, что ли?
— Как не сделал? — изобразил возмущение Лёнька. — Всё сделал, даже покрасить всё успел. Вот только что и закончил. — Лёнька показал Василичу испачканные краской руки, ветошь и пару бадеек с краской, стоящих у входа в насосную.
Не веря Лёнькиным словам, Василич распахнул дверь и хотел войти в насосную, но Лёнька остановил его окриком:
— Осторожно, там всё окрашено! — на что Лёнькин начальник отреагировал своеобразно.
Он медленно обернулся к спокойно стоящему Лёньке, оттирающему ветошью краску с рук, и в полнейшем недоумении только и смог пролепетать:
— Что, и клинкеты отремонтировал?
— Конечно, — гордо подтвердил Лёнька догадку Василича и, заглянув в насосную, указал на новые, покрашенные клинкеты. — Вон они стоят на своих местах.
— И палубу ободрал? — так же ничего не понимая, продолжал спрашивать рефмеханик.
— Конечно, — вновь подтвердил мысль начальника Лёнька, — и мусор вынес, и покрасил всё тут.
— А остатки краски где? — повертел головой Василич, пытаясь обнаружить бидоны.
— Боцману отдал, — пожав плечами, без тени сомнения в голосе заверил своего начальника Лёнька.
— Ты чё сделал? — чуть ли не заорал Василич. — Я же хотел этими остатками кладовки перекрасить! Где я ещё возьму краску для этого?
— У боцмана и возьмёте, — уверенно заверил Василича Лёнька, — если он не убрал её в малярку. Я же предупреждал его, что вы за ней придёте, — продолжал беззастенчиво врать Лёнька, зная, что остатки краски боцман каждый день сливает в специальные бидоны и именно тех бидонов, в которых находилась краска для насосной, уже не найти.
Закончив инспекцию, Василич, всё ещё не веря, что Лёнька сделал всю работу, с подозрением смотрел на него:
— И когда это ты всё успел?
— Работал, — развёл Лёнька руками. — Вы же для этого меня здесь оставили…
На что Василич только хмыкнул и укатился к себе в каюту.

А так как Василич особо ни с кем не дружил, а жил затворником, то о том, что произошло в насосной, ему никто не рассказал. Даже тётя Оля промолчала. Так он и оставался в неведении по поводу волшебного преображения насосного отделения.
А Лёньке на следующий день Василич разрешил увольнение в город.

09.12.2021

Мистер Ю

Встреча вторая. Старые друзья
 
«Леди Белла» стояла на дальнем рейде Гонконга, когда инспектор портконтроля покинул её борт, оставив длинный список замечаний.
Капитан с суперинтендантом, оставшись одни в капитанской каюте, уныло изучали его.
Замечания в основном инспектор предъявил по палубной части, но среди них он написал пару и по машинной.
Одним из них значилось то, что аварийный пожарный насос находился в нерабочем состоянии.
Капитан тут же позвонил в машину и приказал вахтенному механику найти стармеха, чтобы тот зашёл к нему.

Через пять минут Борзов поднялся в капитанскую каюту. Постучав в косяк открытой двери, он спросил разрешения войти.
Двухметровый суперинтендант-немец Пол Хьюсбомер подскочил, как пушинка, с дивана и кинулся к Борзову с листами замечаний.
— Чиф, что это такое? — чуть ли не кричал он возмущённо. — Почему аварийный пожарный насос не даёт воду? Что с ним случилось?
Борзов в недоумении пожал плечами.
Ну, во-первых, он только два дня как принял дела. Да и принимать их было не у кого. Предыдущего стармеха-индуса увезли с судна ещё за три дня до его приезда. Тот несколько дней сидел, запершись в каюте, потому что так «насолил» филиппинскому экипажу, что его хотели вообще прибить или выкинуть за борт.
Второй механик из Мариуполя ему уже кое-что рассказал о техническом состоянии судна, но в нюансы Борзов ещё вникнуть не успел.
Аварийный пожарный насос находился в помещении подшкиперской на баке. Вернее, там стоял дизель, который приводил его в работу, а сам насос располагался где-то далеко внизу, в специальной выгородке. Для того чтобы до него добраться, требовалось вскрыть специальную горловину и лезть больше чем на десять метров вниз.
При демонстрации работы насоса дизель после десятиминутных издевательств завёлся, но вода в пожарную магистраль так и не пошла. Борзов предполагал, что привод от дизеля к насосу где-то в выгородке повреждён. Что с ним случилось и почему насос не вращается, это и предстояло выяснить.
— Не знаю. — Борзов спокойно смотрел на возбуждённого суперинтенданта. — Надо залезть в выгородку и посмотреть. Я его не смог запустить, и никто мне о его состоянии ничего не говорил.
Это оказался камень в огород Пола, но тот ничего не успел на это ответить, потому как капитан чуть ли не взвизгнул:
— Так иди и смотри! Почему тебя надо всегда искать? Чего ты ждёшь?
Когда это «всегда», Борзов не понял, хотел переспросить, но с разговорным английским у него дела обстояли неважно, поэтому, пока он подыскивал подходящие слова для ответа капитану, Пол уже принял решение.
— Так, чиф, это дело очень важное, — намного спокойнее продолжил он. — Мне обязательно надо знать, что случилось с насосом и почему он не качает воду, — и в ожидании ответа уставился на Борзова.
— Хорошо, я посмотрю и сделаю всё возможное, чтобы ты об этом как можно быстрее узнал, — с трудом подбирая слова, ответил на приказ суперинтенданта Борзов.
— Я рад, что ты меня понял, чиф, — удовлетворённо кивнул головой Пол. — Сейчас я уеду в офис, а ты определи, какие работы надо произвести с насосом, и обязательно позвони мне. Я должен обязательно обо всём доложить хозяину, — и, посмотрев на капитана, предупредил его: — Сколько бы времени ни было, но ты мне должен позвонить.
— Есть, сэр, — послушно закивал капитан.
Он кардинально отличался от суперинтенданта. Щуплый филиппинец ростом под метр шестьдесят, но с задатками гиганта типа Пола.
Не обращая внимания на сидящего за столом капитана, Борзов, не меняя спокойного тона, ответил Полу:
— Я понял тебя, сэр. Можно идти?
— Да-да, иди, — махнул ему рукой Пол, и Борзов пошёл по трапам вниз, в машинное отделение.

В токарке его ждал второй механик Ильич с фиттерами.
Ильич и рассказал Борзову эпопею про стармеха-индуса. Сам Ильич уже сделал один трёхмесячный рейс на Перу. Пока индус прятался, Ильич замещал его и в мечтах видел себя стармехом, но тут прислали Борзова, и эти его мечты не сбылись.
С фиттером Серёгой Борзов приехал на судно. Так что Серёга являлся точно таким же новичком, как и сам Борзов, и ещё мало что знал на судне.
Второй фиттер - филиппинец. Он внимательно наблюдал за новым стармехом, показывая свою значимость и независимость. И что творилось у него в башке, оставалось для Борзова тайной.

Зайдя в токарку, Борзов сразу объявил присутствующим:
— Идём на бак, вскрываем горловину и лезем смотреть насос. Надо узнать, что там сломалось, и определить объём работ. Пол будет ждать результатов.
Что тут ещё говорить? Хватай ключи, зубила, молоток и действуй, но филиппинский фиттер медленно, цедя каждое слово, принялся объяснять Борзову:
— Мы там ничего не сможем сами сделать. Там надо всё менять. Я там был и всё видел.
По его виду Борзов понял, что выполнять его приказание он не намерен и у него на всё есть свои соображения.
Уняв вспышку бешенства от наглого вида и заявления какого-то филипка, Борзов подошёл к демагогу и, медленно произнося каждое слово, довёл до его сведения:
— Если ты всё знаешь, то пойдёшь туда первым и будешь мне всё рассказывать, а о каждом твоём шаге я потом расскажу суперинтенданту. Поверь мне, я это сделаю.
После таких обещаний в глазах филиппинца проскочил испуг, он отвёл взгляд и начал суетливо собирать сумку с инструментами.

После вскрытия горловины Борзов подождал с полчаса, пока переносной вентилятор нагонит туда свежий воздух, и первым начал спуск по скобтрапу в узкую шахту выгородки к насосу, находившемуся где-то далеко внизу.
Привод к насосу конструкторы спрятали под стальные кожухи, которые между собой крепились болтами. По свежести болтов Борзов определил, что некоторые кожухи открывались совсем недавно, а некоторые долгое время вообще не трогались.
В выгородке освещения отсутствовало и поэтому приходилось спускаться очень осторожно, держа в одной руке фонарь. Через каждые три-четыре метра скобтрап заканчивался на площадке и из-за косого расположения скулы борта следующая секция скобтрапа находился на пару метров ближе к диаметрали судна.
В одном месте кожуха; оказались раскуроченными, и из них выглядывали обломки привода. Теперь Борзову становилось понятно, почему насос не давал воду. А когда он добрался до самого насоса, то вообще всё стало ясно. Насос оказался заклиненным и от руки не вращался.
Да, работка предстояла немалая.
Предстояло снять насос с фундамента и вытащить его на палубу, разобрать кожуха; и вынуть все приводы, которые между собой соединялись карданами.

Определившись с объёмом работ, Борзов вылез из выгородки и пошёл к капитану.
Пол ещё не уехал, и Борзов, насколько позволил ему его английский, обрисовал положение дел. Вердикт суперинтенданта прозвучал однозначно:
— Всё должно быть разобрано как можно быстрее, вынуто из выгородки и приготовлено к доставке в береговую мастерскую. Работать до тех пор, пока не будет вынут последний болт.
— Всё понял, — невесело подтвердил Борзов, что приказ понятен, и вернулся на бак.

Разбирали приводы, кожуха и вынимали насос с приводами почти сутки. В работе участвовали оба фиттера, вайпер и ойлер, да и сам Борзов находился при них неотлучно. Капитан не смог выделить никого из палубной команды, потому что все матросы во главе с боцманом занимались устранением других требований, выдвинутых инспектором.
Когда работу по разборке и выемке деталей насоса закончили, то о её результатах Борзов сразу доложил суперинтенданту. Тот удовлетворился этими результатами.

С утра Пол Хьюсбомер позвонил на судно и предупредил, что через пару часов приедет береговая ремонтная бригада и начнёт ремонт согласно списку инспектора портконтроля, а снятые детали заберёт в мастерскую.
Работ за эти сутки проделали много. Одно радовало Борзова, это то, что снятые детали не придётся ремонтировать самому и к этому привлечён берег. Конечно, компании обойдётся это всё в копеечку, но разве это являлось для него главным?
Главное Борзова ждало впереди. Пол предупредил, что, пока ведутся работы по палубе, машинная команда обязана сделать моточистку трёх цилиндров на главном двигателе. И это произойдёт без дополнительной оплаты, как понял его Борзов.

После обеда он спустился на главную палубу и прошёл на бак. Там фиттеры упаковывали в ящик, вынутый из выгородки, насос с приводами. Ойлер с вайпером очищали от ржавчины кожуха; и готовили их под покраску.
Увлёкшись осмотром приводов, Борзов присел возле них на корточки и не заметил, как к ним подошла группа китайцев. Услышав китайскую речь, перемешанную с английской, Борзов поднялся, распрямился и посмотрел на визитёров.
В середине группки стоял невысокий китаец в чистом голубом комбинезоне и белой каске. Он внимательно выслушивал всё то, что говорил ему старпом. По его виду Борзов понял, что это самый главный из ремонтников, о которых его предупредил Пол.
Подойдя к главному китайцу, Борзов представился:
— Старший механик.
Китаец с интересом посмотрел на Борзова и, протянув руку для рукопожатия, ответил:
— Рад встрече с тобой, chief engineer. Покажи, что ты приготовил для ремонта.
— Пожалуйста, смотри, — показал ему Борзов на ящики с насосом и приводами.
Китаец подошёл к ящику с насосом, нагнулся над ним и, внимательно осмотрев насос, повернулся к Борзову.
— А тебе раньше никогда не приходилось бывать в Гонконге? — как-то странно посмотрев на Борзова, поинтересовался он.
— Конечно, много раз я здесь был, — пожал плечами Борзов, не ожидая никакого подвоха от заданного вопроса.
— А когда был первый раз? — Китаец всё пристальнее вглядывался в Борзова.
Не ожидавший такого интереса к себе, Борзов задумчиво протянул:
— О-о-о, давно это было…
— Когда? — не отставал от Борзова странный китаец.
— Ну… — Борзов пожал плечами и задумался, но через пару секунд, вспомнив год, когда он был здесь, ответил: — Лет тридцать назад.
— Ты был на большом белом пассажирском судне? — задал следующий вопрос китаец.
— Да, — закивал ничего не понимающий Борзов, — на «Орджоникидзе»…
— И ты делал там ремонт клапанов? — перебил его китаец.
— Да, делал, — согласился с китайцем Борзов, и тут ему что-то в этом китайце начало смутно напоминать.
Хотя для Борзова все азиаты казались на одно лицо, но тут он начал что-то вспоминать.
Китаец был упитанный, с круглым лицом и раскосыми глазами, но что-то в их разрезе и форме носа показалось Борзову знакомым, особенно нос и овал лица, и он, встряхнув головой, попытался вспомнить, где же он видел такие черты лица и кому они принадлежали. Но в памяти ничего не всплывало. Тогда он, отстранившись от собеседника, сам задал вопрос:
— А в чём дело?
— Всё нормально, — успокоил его китаец, — но я хочу только узнать: ты — Лёнька?
От такого вопроса Борзов поразился и даже хотел спросить, откуда китаец знает его имя, но тут его как молнией шандарахнуло. В этом помог ему голос китайца с его незабываемой интонацией. Перед внутренним взором сразу возник суетливый худосочный парнишка, который гонял своих работяг и помогал ему с клапанами для рефустановки.
— А ты Ю? — неожиданно для себя переспросил китайца Борзов, сам не понимая, откуда у него всплыло в памяти это имя.
— Да, я Ю! — радостно подтвердил улыбающийся старый знакомый.
— Вот это да! — уже по-русски удивился Борзов и, вновь перейдя на английский, начал расспросы: — А как ты тут оказался?
— Пол нанял мою компанию для ремонта, поэтому я и приехал. — Ю радостно смотрел на Борзова.
А тот действительно не знал, что ему делать — радоваться или удивляться тому, что прошло столько лет, а жизненные тропки двух пацанов вновь пересеклись.
Они отошли в сторону, и здесь начался обычный разговор. Ты где? Как живёшь? И многое, многое другое, когда встречаются старые друзья.

Ю много сделал для «Леди Беллы». Пол даже радовался, что Борзов и Ю оказались так давно знакомы. Борзов предполагал, что из-за этой дружбы Ю сделал большую скидку при ремонте судна. Потому что, когда Борзов пожаловался, что не может есть белый хлеб, которым снабдили экипаж на рейс, Пол отвёз его в пекарню, где тот выбрал для себя именно тот хлеб, к которому привык.
А Ю ещё несколько раз приезжал на судно, и они с Борзовым со смехом вспоминали и клапана;, и покраску, а особенно Ю запомнил вкус русского хлеба, которым в своё время накормил его Борзов.
Перед отходом Ю сам не смог приехать и проводить Борзова в рейс, о чём с извинениями сказал по телефону, но в знак дружбы прислал своего агента с пивом, виски и большим тортом.

15.12.2021

Рассказ опубликован в книге "Морские истории" https://ridero.ru/books/morskie_istorii/