Татьяна спешит на войну

   Многие читатели зрелых лет, наверное, читали или хотя бы слышали об авиатехнической поэме «Евгений Онегин»  неизвестного автора. Поэма была сочинена в годы войны лётчиками, поэтому Онегин – пилотистребитель,а Ленский – авиамеханик. Поэма имела большой успех у читателей той поры и повлекла за собой целый ряд подражаний (вспомним хотя бы пародию А.Хазина, которому в 1946 году досталось в Постановлений о журналах «Звезда и «Ленинград»  в компании с Зощенко и Ахматовой).

 Было бы удивительно, если бы это поветрие не коснулось Татьяны Лариной. И оно таки коснулось. В 1944 году раненый поэт Константин Деркаченко, находяь на лечении в хирургическом походно-полевом госпитале ( ХППГ) №2075, сочинил поэму «Татьяна Ларина». Вообще-то, поэма посвящена госпитальным будням, его врачам, медсёстрам и раненым. Мы знакомимся с этими буднями, благодаря Татьяне Лариной, которую без предисловия помещают в этот ХППГ. Почему она оказалась на фронте, при каких обстоятельствах её ранило, поэт не упомянул, но сказано, что Татьяна надеется встретить там Онегина.

Константин Деркаченко пробыл в госпитале  несколько месяцев, познакомился с персоналом, вник в дела творческого коллектива «красного уголка», разобрался в романтических отношениях раненых, врачей, медсестёр и довольно подробно распространился о таком фронтовом явлении, как ППЖ, т.е. «походно-полевая жена».  Правда, Татьяна гневно отмела такой статус.

На эти отступления  автор потратил много времени и сил, так что, когда пришло время выписываться из госпиталя, он завершил поэму на полуслове, тепло и поэтично распрощался со всеми , кто лечил его и развлекал раненых в «красном уголке»,  пообещал, что обязательно доведёт Таню и Женю до венца, и уложил тетрадь с поэмой в вещмешок на самое дно.  Больше Константин Деркаченко к поэме не возвращался. После войны он занялся журналистской и общественной работой, в поисках справедливости  нажил много недоброжелателей,  открылись старые раны и он умер.
 
Волею судеб сын поэта, Виктор Константинович Деркаченко после службы в армии оказался в наших краях и встретился со своим однополчанином Николаем Максимовичем Бычковым. Результатом этой встречи в 2010 году была публикация фронтовой военногоспитальной поэмы «Татьяна Ларина» небольшим тиражом под одной обложкой с авиатехническим  «Евгением Онегиным». Книжка называется «На войне под пушкинские рифмы». Для неё я подобрала подходящие иллюстрации, кое-что подрисовала сама и дописала «Пролог» по просьбе  Николая Максимовича и с разрешения Виктора Константиновича.

 Я постаралась придерживаться размера строф  первоисточника. Это не онегинская строфа, но и не октава Байрона, которую Пушкин блистательно применил в стихотворении «Осень».  У Деркаченко строфа состоит из десяти строк: два катрена и двустишие. В первом катрене рифма перекрёстная, во втором  - опоясывающая, в  двустишии рифмуются обе строки. Назовём эту конструкцию декадой.   Деркаченко, как и Пушкин, любил четырехстопный ямб, я старалась следовать им. Заранее прошу извинить меня за некоторые отступления от строгой декады и за глагольные рифмы.

Константин Деркаченко начинает поэму с того, как Татьяну на носилках вносят в госпиталь, без объяснений, как и что.  Моя задача была как-нибудь поизящнее переместить Татьяну    и Онегина из девятнадцатого века в двадцатый, хоть полусловом упомянуть об их отношениях сто лет спустя и объяснить, почему Татьяна оказалась в госпитале.  Как я справилась с этим, судить читателям. Была и сверхзадача – завершить поэму новой встречей Татьяны и Евгения, но тут я спасовала.  Предлагаю читателям вносить свои предложения по завершению сюжета. Перефразируя царя Салтана, скажу:

Если жив я только буду,
То поэму допишу.
Вашу версию прошу!

Итак, вот, что получилось у меня в результате поэтических усилий.
 
        ПРОЛОГ

Читатель, помнишь, как Татьяна,
Всегда Онегина любя,
В конце несчастного романа
Его прогнала от себя?
Сто лет читатели гадали,
Что будет делать он потом:
В могилу ляжет прямиком
  Или опять подастся в дали…
Но чтоб загладить ту вину,
Пошёл Онегин на войну.

Шли треугольнички к Татьяне.
Писал, что он теперь комбат,
Как бил он фрицев, как был ранен
И был отправлен в медсанбат.
Татьяна плакала, читала,
Жалела друга своего,
Забыв, что прогнала его,
Но писем в декабре  не стало.
Предчувствием дурным полна,
В военкомат идёт она
(Добавить должен я  припиской,
Что Танин муж  погиб на финской).

Тогда такие сроки были,
Что было некогда учить:
Татьяну быстро научили,
 Как бинт на рану наложить,
Как с боя раненых тащить,
И предписание вручили.
И вот, в шинель облачена,
Шагает в ППГ она.

Её вела туда надежда,
Что там Евгения найдёт,
Но где-то возле Будапешта
Сама попала в переплёт.
Она солдатика тащила,
Он тяжко ранен был в живот.
Но вдруг ударил пулемёт,
И пуля в Таню угодила.
Солдатик из последних сил
К своим Татьяну дотащил.

За ним тянулся след кровавый.
Терял сознанье, но тащил.
Когда он умер, боже правый,
Прочли  билет. То Ленский был…
Но Таня страшного финала
Узнать,  конечно, не могла.
Дымясь, из раны кровь текла,
Она сама едва дышала.
Счастливой Танечка была:
Навылет пуля та прошла.

Но, чтоб лечить такую рану
И осложнений избежать,
В ХППГ везут Татьяну,
Где номер двадцать, семь и пять.
Бедняжку в кузов уложили/
Шинелькой грубою укрыли,
И студебеккер в тыщу сил
В Сомбор с Татьяной порулил.

Ещё пятнадцать бедолаг,
Лежали в кузове подряд.
Как говорится,  наг и благ:
Им не помог бы медсанбат.
И санинструктор  сбилась с ног,
Солдаты просят пить и бредят,
И студер  еле-еле едет,
Мосты разбиты, нет дорог…
И Таня бредит, как вот-вот
Она Онегина найдёт.

Теперь, читатель, нас и Таню
Ждёт госпитальная семья.
И много новых испытаний
Тебя ждут, Ларина моя…