Леонид Подольский. Финансист. Версия 1

Москва, Издательство, 2024, 416 с.
Финансист по-русски
Название романа наводит на одноименную книгу Теодора Драйзера. С той разницей, что у Леонида Подольского механизмы выписаны понятно. Чувствуется, что он знает, о чем говорит, предметно разбирается в вопросах смены строя в России при развале СССР.   
Леонид Подольский - писатель-прозаик, и, что важнее, россиянин со стажем. Он в зрелом возрасте пережил и 80-е, когда многое отмирало уже из советского прошлого, и 90-е, когда все рушилось несколько раз. Автор пишет, основываясь на собственном опыте.
Конечно, в конце ничего не происходит такого, чего не было в начале. И этому уделяется особое внимание через профессора Клейна, его путь и его пояснения.
«Профессор вовсе не отвергал  классиков, хотя и считал Октябрь семнадцатого величайшей, трагической и преступной ошибкой.
- То, что произошло, безвозвратно, - говорил он в тот раз. – Россия оказалась в тупике. У истории нет обратной дороги. Помните, у Достоевского: «тысячу лет понадобилось России, чтобы вырастить свою лучшую тысячу». Тысяча лет потребовалась, а разбазарили за один день…,»
Это важно хотя бы потому, что многие считали события 1991-93 годов новой революцией. История циклична, и чтобы понять, где все повторится, нужно понять, где мы находимся.   
«Революция, если то, что свершилось, можно назвать революцией, или – хаос, крушение, распад  - оказалась у роковой черты. Распад – продолжался. Распадалась вся прежняя жизнь. Все конфликты, противоречия, ненависть, злоба, все, что раньше было тщательно скрыто – выходило наружу. Жизнь менялась, но старое – не хотело умирать. Старое мимикрировало. Переплеталось с новым. Да и что это – новое? Миллионы людей сидели у телевизоров, смотрели, пытались понять…»
Герой «Финансиста» Игорь Полтавский, человек с надеждами и желаниями, но без больших денег и связей, пытается развивать созданный им бизнес. И проходит, казалось бы, немного времени с 1992 по 93 годы, а опыт получил длиною в целую жизнь. Он ненавидел социализм, или то, что так называлось и  мечтал о капитализме. 
 «И вот капитализм пришел, дикий и жестокий, с бандитами, коррупцией и рэкетом, и пробудил в людях самые низменные чувства. А он оказался не готов к капитализму, не востребован. Нужно толкаться локтями, нужно отбросить все человеческое, а у него, кажется, не хватает хамства и наглости».
Не удавалось прийти хоть к каким-то понятным правилам. Бандиты, рэкет, криминал долго диктовали условия. А еще они чинили «разборки», стреляя друг друга, выясняя, кто главнее. Те, кто пробовал силы в бизнесе тогда, помнят про «пацанов» и «крышу». Любой, самый малый предприниматель нуждался в защите одних бандитов от всех остальных, чтобы кто-то мог вести разговор «по понятиям». Это и называлось «крыша», и, естественно, она стоила денег. Не просто так недавно «выстрелил» фильм «Слово пацана», это все о том же.    
 «Homo soveticus – это  особый тип, семьдесят лет его выводили сталинские садоводы, потребуются десятилетия, чтобы создать человека цивилизованного, нового, иного. Человек – самое консервативное звено перестройки… Нельзя лечь спать коммунистом, а назавтра проснуться демократом…»
Так и внедрялся рынок, с нуля и, скорее, вопреки, чем благодаря усилиям все время меняющихся властей.
Да и кому проводить реформы? Кто из хваленых «молодых реформаторов» имел практический опыт? Ломать, знаете ли, не строить. Все порушили, имущество державы растранжирили, огромное количество людских жизней просто проигнорировали. Как злые дети, сетует Игорь. Действительно, социализм варварски снесли, получили, опять же, за государственный счет, элитное образование - всякие там бизнес-школы в благополучных Европе и Америке. И что с этой теорией можно создать в свободной России? И кучка новоявленных «реформаторов» - недоучек кинулась проводить эксперименты на живых людях… и опять заплатит государство.
Игорь Полтавский – человек, который принимал перемены как необходимые, и, конечно, желанные. Многие люди, как и он, рассматривают и сейчас 90-е годы не как хаос, но как время свободы и возможностей. С этого и начинались новое государство и новая экономика. Свобода предпринимательства заняла здесь одну из ключевых ролей. Правила только определялись, предстояло пройти путь в 80 лет, как минимум, за несколько лет. И эти годы тоже были неоднородны.   
«Повторяющиеся циклы, все более короткие… Выздоровление не будет ни скорым, ни легким… Дело не только в макроэкономике, в отношениях собственности, в конкурентоспособности, в технологиях… Дело, прежде всего, в людях».
А перестраивались отношения, как и все в стране, кардинально и, часто болезненно. В «Финансисте» есть и о разных, новых людях, как типажах. Это и мошенники, и бандиты, и страховщики, и прожектеры… Есть и Олег, неспособный к бизнесу, и Липский, с его полу авантюрами и попыткой «кинуть», и Хвоинский, с его многоходовками. Есть и разные виды бизнеса – медицинский кооператив, сделки с недвижимостью, выдача денег населению с параллельным страхованием. Есть неотъемные «маркеры» тех лет – наезды, разборки, попытки пересидеть за рубежом, шантаж, похищение… И все это проходили сами, опытным путем, и часто остросюжетно, на собственных деньгах и хорошо, если не рискуя жизнью.
 «Бизнес в России – это езда на «Мерседесе» по минному полю. Это в лучшем случае, конечно. И что у него, одиночки, человека без могучей крыши, шансов было не намного больше, чем в лотерее». Так считает Игорь Полтавский, пройдя тяжелейшей дорогой предпринимателя в новой России.
«Финансист» - это и попытка разобраться в экономических механизмах, для этого есть герои романа, экономисты, живущие в Израиле в эти смутные времена.
 «Рыночная система не есть что-то застывшее. Есть монетаризм, но есть и кейнсианство. Экономика – это очень серьезная наука. А наши реформаторы все решили свалить на рынок. Хотя, это всего лишь фигура речи. У них, в сущности, есть только одно очень серьезное оправдание: они оказались в цейтноте, когда получили экономику в совершенно расстроенном состоянии,абсолютно пустую казну. Но они передергивают: говорят, будто только они одни демократы, хотя речь идет, в сущности, о  квалификации». Считает кандидат экономических наук Александр Гуревич.
Экономика подтягивает и политическую конъюнктуру, формирование одного без другого невозможно. И тут у реальных деятелей тоже не было готовых ответов. Это время, когда закладывалась вместе с рынком система отношений через взятки и откаты, договора и страхование, финансовые пирамиды и правовые отношения. В декабре 1993 году принимается Конституция РФ, основной закон страны. И на эту тему также много дискутируют герои – профессиональные экономисты и политологи «Финансиста». Роман многогранен и глубок, интересное в нем найдут в нем и те, кто хочет разобраться комплексно в Российской ситуации, и другие, которых не интересует политика. Но и тем, и другим станет понятно, что сейчас частично действуют правила и законы, заложенные и прописанные тогда.