Глава 50. Ноябрьская ночь в Андреевке

Глава 50: Ноябрьская ночь в Андреевке

Ваня вернулся. Родные уже его ждали и конечно волновались. Он рассказал дедушке, бабушкам и маме о том, как он провёл время, о Марии Фёдоровне. Передал бабушке Вале привет от неё. И конечно о своём открытии, о стенде с фото и биографиями заслуженных работников города и области, сообщил бабушке, что и она среди них. Бабушка обрадовалась и с иронией, весело взглянув на Наталью Дмитриевну, промолвила:

- Ещё не сняли… Помнят. Сейчас я вам покажу. – Сказала бабушка Валя и достала из ящика серванта красную бархатную коробочку. – Вот, детки, орден. Орден Трудового Красного Знамени Советского Союза.
Ваня положил его на ладонь и начал рассматривать. Он был прикреплён к голубому ромбу, на нём был алый флаг из рубина, синий фон, окантовка из белой эмали, вдавленный текст. Ваня гордился своей бабушкой.

- Я и в Донецке, на доске Почёта в Облздравотделе тоже «вишу». – С иронией говорила бабушка дочери и внуку.

После лёгкого ужина и вечернего чаепития вся семья легла спать. В доме выключили свет. Горела печь, потрескивая углями. Было жарко. Ваня лежал в своей спальне под одеялом. Ему не спалось, ещё было относительно рано.

В Андреевке и в её окрестностях уже наступила ранняя ноябрьская ветреная ночь. Ваня мысленно путешествовал по андреевским местам, представив себя быстрым ветром.

Ваня размышлял: «Спит наш двор, наш сад, осенний и прозрачный; спят коты; утки и куры. Я путешествую вместе с ветром, или даже я тал ветром, срывающим последние, заледеневшие груши и яблоки, скрипящим их ветвями. Вся Андреевка спит. Над ней чёрно-синее ночное, беззвёздное небо. Пустая поселковая дорога: в сторону Сухановки и в сторону Совхоза. Через несколько дворов в обе стороны на высоких столбах ветер качает с металлическим скрипом горящие фонари. Спит лес на Карачуне, меловой карьер в полной темноте. Лишь сычи, вероятно не спят, выглядывая и сверкая жёлтыми глазами из своих меловых нор. В лесах под корнями деревьев, под ковром опавших листьев спят до весны ежи. Зайцы спят, ночуя в своих лёжках высокой сухой травы, как в сказочных цветочных теремах.

Под покровом ночи меловые склоны, луг, пригороды; лишь в городе на ж/д вокзале горят столбовые фонари и будят ночь своими одинокими гудками редкие ночные поезда. Ночная тишина на меловых горах, лишь лижет ветер его высокие остроконечные верхушки и выступает их белизна тусклым серебром из ночной сплошной фиолетово-чёрной пелены.

Спит река Торец, её берега, шелестит спящий камыш. Сонная речная вода медленно течёт. В глубине, у самого дна спят ленивые рыбы, ощущая скорое наступление приближающейся зимы.

Под лугом, под чернозёмом огородов и полей спят мыши-полёвки. Промышляют в своих длинных норах-туннелях кроты.

На Карачуне, на руинах старого детского сада, перед андреевскими домами ветер особенно воет и гуляет, шатает столбовой фонарь, играя светом и тенями, колышет мощную крону ноябрьского прозрачного ясеня, шуршит сухими стручками акаций».

Гуляет вольный ветер, а рядом с ним, мысленно, Ваня Сверчков. Ветер утихает, засыпает Ваня.

Спит земля. Спит небо. Звёзды спят. Планеты спят. Спит природа, животные, люди спят. Лишь ГОСПОДЬ не СПИТ.