Переводы с польского. Болеслав Лесьмян. 5

   
Болеслав Лесьмян (1877-1937), польский поэт еврейского происхождения, писавший на польском и русском языках. Член Польской академии литературы.

Зимняя ночь

Откройся тайна,
Раззолотись нужда!    
В лунном тумане      
ярись зима!

Снежная вьюга,
раскинув вуаль,
в беге накрыла
безвидную даль.

Мешает полётам,
не даёт сделать вдох,
липнет к заборам,
как сивый мох.

Жмутся к окнам
белые мотыльки,
скользят по стёклам:
– Это – мы, это – мы!

Из корчмы в студёный
раскрытый мир,
чад ва;лит тёплый  –
и блеск, и дым!

Тем, кто блуждает
во тьме без дорог
сквозь иней мерцает
деревом Бог.

Сад в белый саван
в хмари пурги
весь пышно убран   
без роз  –  без зари!

В павьей спеси,
глотая слёзы, с трудом
средь вьюжной заме;си
бредёт мой сон …



Весенние кошмары

Бежит дивчина лесом. Цветенья пришла пора…
 Вот её волосы вьются, а вот – шумят дерева!
 
От муравейников солнце  –  дымкой в златых лучах,
И грудь её разрывает майский, чудесный страх!

Ночью снились ей вурдалаки в лесной глуши,
Три ангела и два рыцаря – в руках палаши!
 
Снились ей пенье да пляс, какие-то птицы, некий зверёк!
Меч, кровь, огонь! Сон бежал вдоль-поперёк…

А теперь она бежит наяву, через лес на ле;са край –
А за ней – хищный Май! Глядите-ка – тигр-май!...
 
Пылает дивчина гневом…  щёки огнём горят …
А вокруг аромат цветов …  Везде  – благодать!

А кругом аромат цветов, солнцем в ключе блестит вода!
Зелень, пурпур, золото! Цветенья безумство, борьба!

Пульсирует жар! Гремит весна! Кровоточат горла роз!
О, счастье, счастье, счастье! Сегодня и завтра  –  то ж!
 
Цветенья пришла пора! Дивчина, эй, постой!...
Когда-то и я любил – да не раз – сегодня буду с тобой…
 
Дивчина, будем с тобой в долинах сна, в лесной глуши –
Я – три ангела и два рыцаря, в руках палаши!...
 
Я – пенье и быстрый пляс! Я – птица любая и некий зверёк!
Я – меч, кровь, огонь! Сон бегущий вдоль-поперёк…
 
Сон сбежавший, догнавший тебя, твой преданный тигр-май!...
Я  –  весь этот лес, целый лес  –  по самый край!


Змей

Мириаму               
               


С молоком в груди она шла в зелёный сад,
Да наскочил в ольшанике на неё гад.

Обхватил поперёк, своим телом сжал,
От стоп до лица травил её да ласкал:

Учил в упоённых совместных снах
Гладить грудь головой, зажатой в руках,

И от блаженства в крике своём немом
Шипеть и виться всем телом, как он.

–  Ты узнала обычай любовный мой,
Хочешь, явлюсь королём пред тобой?
 
Клады достану с морского дна,
Явь начнётся после дивного сна!
 
– Не сбрасывай кожу, не меняй свой лик!
Ничто не нужно, мне сладок твой вид. 

Люблю, когда жалом ровняешь мне бровь
Иль с губ моих пьёшь излишнюю кровь,

Или же вьёшься вдоль моих ног,
Головой ударяя о ложа порог.

Грудь склоняю к тебе, как молочный кувшин!
Клад  –  не хочу, оставайся таким!

Сладка мне слюны змеиная суть –
Отравляй и ласкай  –  змеем будь!




Шкряблы  (из кн. Dziejba le;na. 1938) (из кн. Лесные хроники. 1938)

III

Шкряблы, шкряблы бегут сквозь луга и леса дремучие,
Шнырики хищные, грызуны страшнючие!
Беспорядочным скопом, шумной шайкой бегут, 
Лишь умирают они, но никогда не живут  –
умирая, скулят и скулят ряд за рядом.
Смерть для них именно бег по лесам и оврагам,
Смерть для них  –  стремление к ускользающей тени:
Бегут лишь затем, чтобы жизнь увидать в сновидении.
Снится им мир на бегу  –  далёкий и близкий, любые напасти,
Снятся глаза им свои, снятся свои даже пасти,
Снится им, что они ядовито кусаются  –
К жизни твоей и моей во снах приближаются.
Сны эти жадно хватают по праву  –
Кого-то загрызли во сне  –  тот погибнет и вправду,
Грызут во сне бога, что сны создавать умел,
И умер тот дуб, что для него шумел.









Бог меня оставил

Бог меня оставил – не знаю почему…
Плохо Ему в небесах! Знаю, плохо Ему...

Отец мой смерти не увидал,
шёл домой –  в могилу попал.

Сестра умерла от слёз без еды,
а все говорят: –  Не от нужды!

А брат мой так в болезни страдал,
что с нетерпеньем смерти ждал…

И моя любимая погибает сейчас,
та, которую полюбил я в недобрый час.

А я – прежде, чем городу отойти ко сну –
улицей всё иду, просто иду...