Ох уж эта любовь

Если кто ни будь сказал Никите, что любовь существует, он рассмеялся бы наивному глупцу в глаза и показал список побед на поле Амура. А имён в блокнотике Никиты поболее чем у Александра Сергеевича будет. Да и дамы поинтереснее. Чу;дное слово любовь, по мнению нашего героя, скрывало под собой элементарное удовольствие, и оставляло приятное послевкусие, и ничего более. Те же – кто пишет восторженные строки и бросается под поезд – просто само обманщики ни черта в жизни не понимающие! Так думал Никита буквально до прошлой недели, неожиданно получивший патент на самую настоящую любовь, а не эти жалкие подделки-индульгенции на любовные переживания.

Неожиданное открытие в купе с лёгким помешательством, случившиеся с Никитой, имело прекрасное имя – Надежда, и именно к ней он сейчас мчал на тарахтящем трамвае в половине четвёртого дня.

Любовное томление расцветало одуванчиками под объёмным свитером, щекотало под пупком в обтягивающих джинсах с модной нашивкой, и урчало в желудке. Кто бы мог подумать, что настоящая любовь – это вечное ощущение голода?  Никита пролистывал в голове сто тысячный сценарий встречи с прелестницей: вот он лёгкой походкой переступает порог, смело и изящно шутит, открывает шампанское… Надежда смотрит на него восхищённым взглядом, в невзначай спуская тонкую бретельку платьишка с загоревшего округлого плеча. И вот уже мокрые от пота простыни, сбитые в любовном порыве в самый угол, глухие сладострастные стоны и её хриплый выдох «хочу!»

Всё это вызывало в нём невообразимый трепет и тянуло низ живота. В голове проносились стихотворные строчки Александра Сергеевича о томлении чувств, странным образом вызывающие похрюкивающее хихикание и истрёпанные в конец ручки пакета, что теребили не желающие лежать в покое на коленях, пальцы. 

Сидящая рядом старушка пересела подальше, опасливо оглядываясь на блуждающую улыбку странного попутчика. Никита не замечал ни старушку, ни ржущих подростков, ни даму, нависшую над ним атомным ледоколом, стремящимся разбить льды силой необъятной груди. Он улыбался восхитительным миражам плывущим перед затуманенным взором: вот Наденька в лёгком пеньюарчике кокетливо крутит попкой готовя яичницу, вот Наденька на летнем лужку в коротенькой юбочке, вот у воды, смеётся, что забыла купальник и ныряет в прозрачную воду… Никита чуть прикусил губу и едва не проехал остановку успев выскочить в последний момент.

Оказавшись у заветных дверей, Никита прошёлся пятернёй по взмокшим волосам, приглаживая вздыбившийся ёжик, нервно сглотнул, достал из пакета букетик ландышей, расправил листочки и постучал. Сердце, гулко ухнув провалилось в желудок, оттуда скатилось в пятки и затихло.

— Войдите!
Никита приоткрыл дверь, заглянул внутрь, и сердце стартануло из пяток в горло, гулко отдавая набатом в ушах.
— Здравствуйте, Никита Сергеевич, вы опять с подарками? — рассмеялась голубоглазая нимфа по имени Надежда. — И что мне с вами делать? Как ваше сердце?
— Да вот, — затоптался на месте Никита Сергеевич, — два дня лежал, бури магнитные что ли, или этот, как его, парад планет, ещё, по телевизору про комету говорили… — совсем стушевался под внимательным взглядом кардиолога наш герой и хрипло закашлялся.
— Ну что ж вы так себя не бережёте? — улыбнулась Надежда, доставая фонендоскоп. — Давайте я вас послушаю, да и давление надо бы проверить. Вы сдали все анализы? А диету соблюдаете? Правду говорят — старики как дети.

Сердце Никиты Сергеевича отбивало восторженное признание в любви, верности и давно забытые обрядовые песни. Но прекрасный доктор совершенно не знала азбуки Морзе, и, неодобрительно покачав головой, в который раз диагностировала тахикардию…