Сталинградка из огня. Юная Нина Трифонова

 
                Редактор  14 ноя. 24 г.

 «Сталинград – родной, дорогой. Что с тобой стало. Училась в Сталинграде… А теперь ходим по улицам, охваченным огнем. Вот мост, вот улица Академическая. Она горит. Горит корпус нашего института. От домика, что на улице Циолковского, где размещалось наше общежитие, ничего нет. Трупы, трупы, трупы…»

С волнением закрываю я потёртый военный дневник Нины Трифоновой. Пройдёт время, и в 1985 году она покинет здание областной прокуратуры и уйдёт на  спокойную пенсию.

До того как в 2011 году был создан Следственный комитет Российской Федерации под руководством А. Бастрыкина,  следственные функции осуществляла прокуратура страны. В то время в следственном отделе прокуратуры области работала Нина Ивановна Трифонова, старший следователь по особо важным делам.

«Следопыты»  те размещались на первом этаже, а мы, общенадзорники, на четвертом. При встречах  она тепло улыбалась и спрашивала о жизни молодой. Немного  полная, с приятным задумчивым лицом, шла к начальнику, бывшему контрразведчику Якову Давыдовичу Баглайскому.

Перевернём страницы прошлого и вспомним о Нине Трифоновой, отдавшей 36 сложных и напряженных лет острой борьбе с преступностью.
  Таких  самоотверженных женщин  в прокуратуре области было немного.  Не все могли выдерживать высокую нагрузку,  накал следствия и уходили работать   адвокатами, юрисконсультами. 

Путь Нины начался в казачьем краю, родилась в 1923 году в г. Урюпинске. Окончила десять классов в г. Михайловка.Затем дорога привела ее в Сталинград. Эта сероглазая девчонка с длинными косами успешно сдала  вступительные экзамены в педагогический институт.  Однако  вскоре грянула война.

Молодежь не очень понимала наступившую беду. Ведь воспитывалась на романтике революции и лихой гражданской войне. Да и  внушали им, что
 мы будем сражаться  на чужой земле, но своей   не отдадим ни пяди.

Верили газетам: нашествие фашистов скоро кончится нашей победой. А тут, на тебе, вовсю отступаем, сдаем города и плен, плен, плен… Слухами   горькими полнилась земля.
 
Потери Красной армии были огромны: сотни тысяч погибших, раненых и попавших в плен. Только под Харьковом они составили более 200 тысяч человек.

Да, наши высокие командиры допустили серьёзные ошибки. Но стоит учесть, что против СССР воевала почти вся Европа: Франция и Италия, Румыния и Финляндия, Испания — все они отправляли своих солдат, оружие и ресурсы.
Одних поляков в рядах Третьего Рейха сражалось более 400 000 человек.  Сегодня вся эта  братия, оскалясь, выступила против нас с санкциями и гонит в Европе крепкую волну вражды к русскому народу, многонациональной России.

Итак, весна 1942 года. На укрепление пошатнувшегося фронта бросили дополнительные силы.  Хотя немало  призывников оказалось в оккупированных областях.

Женщины, как надежный резерв, вливались в ряды народного ополчения и партизанских отрядов. Они заменяли мужчин в различных сферах: ПВО, связи, авиации, как знаменитые летчицы «ночные ведьмы», шоферы на военных дорогах, медики в госпиталях и на полях сражений. В тылу   осваивали мужские профессии, чтобы компенсировать потери фронта. Для девушек тоже настала суровая пора.
 
25 марта 1942 года Государственный Комитет Обороны издал суровое постановление о мобилизации ста тысяч девушек-комсомолок в  войска противовоздушной обороны. Они должны были заменить парней, ушедших на фронт.

А что происходило в Сталинграде? Здесь был создан Сталинградский корпусной район противовоздушной обороны (СККР ПВО). В его состав вошли мобилизованные девушки — телефонистки, радистки, разведчики-наблюдатели за воздушным пространством и другие специалисты, которые прибыли в город  в эшалонах из разных мест страны.

В апреле этого года нашу Нину Трифонову  зачислили в Сталинградский 1088-й зенитно-артиллерийский полк ПВО.

Она с девчатами-новобранцами, одетые в мешковатые гимнастерки и брюки-галифе, в тяжелых кирзовых сапогах проходит курс молодого бойца. Выданные винтовки  больше  их роста. Когда идут,  то штыки винтовок на полметра выше их. 

Огорчались они, что их коротко, как мальчишек, подстригли.   Долгое время носили  свои косы в вещмешках. Командиры-женщины отчитывали их: вытрите слезы, это только первые потери. Впереди их будет много. Сожмите  свое сердце в кулак.

Бойкая Нина освоилась на позициях и скоро  стала связистом-разведчиком.

А в это время немцы с огромной силой продвигались к Кавказу и Сталинграду. В знойное лето 1942 года мощная 6-я армия Паулюса прорвала оборону советских войск в донских степях и устремилась к Волге.

В сентябре в Сталинграде начались ожесточённые уличные бои.

Трифонова, рискуя жизнью, с катушкой провода на спине, пробирается через низины и руины, восстанавливая связь между батареей и командным пунктом, несмотря на обстрел.

Когда вокруг гремят взрывы, свистят осколки, а за ворот гимнастёрки сыплются комья земли, по спине пробегает холодок. Никогда не забыть ей этот грохот и визг падающих снарядов и мин. А как страшно, когда самолёты сбрасывают бомбы! Кажется, что они летят прямо на тебя.

А как приходилось  им, девчатам, помнит Прасковья Черникова.
Когда прешь на себе две катушки по 8 кг каждая, в них по 400—500 метров кабеля, еще телефонный аппарат да через плечо давит тяжелая винтовка. Груз невмоготу и надо тянуть связь.

 Повезет, если солдаты помогали да забирали винтовку, катушки кабеля, вещмешок. Переходы вспоминались, когда  ты среди мужчин, а кругом степь и ни кустика.  Особенно мучительно   ждать  темноты, чтобы справить нужду, и негде  ни умыться,  ни помыться.

Фронтовичка Юлия Друнина сурово  запомнила тот год.

Качается рожь несжатая.
Шагают бойцы по ней.
Шагаем и мы — девчата,
Похожие на парней.
Нет, это горят не хаты —
То юность моя в огне…
Идут по войне девчата,
Похожие на парней.

Наша Нина Ивановна, уже в преклонном возрасте,седая,   вспоминала: «На войне мужчинам тяжело, а женщинам втройне..."

Когда топают они, а тут дела женские, кровь в сапогах, а после привалов остаются кровяные следы, а мужики отворачиваются, страдая за них.

 Когда брюки пропитываются кровью, становятся жесткими, заскорузлыми и все трут, и когда вблизи реки, несмотря на перестрелку и взрывы, девчата  сразу кидаются в воду, чтобы все смыть... 

Господи, трусы на них мужские, широкие, длинные, да исподние рубахи под гимнастерками. Какие там лифчики! Если они увидят, где сохнет  солдатское   белье, то утащат на свои  нужды. А солдатики  улыбаются и просят старшину выдать нательную рубаху. Ну мол, девкам-то надо, не отымать же у них…

Случалось Нине,  как  и другим связисткам-разведчицам, опасными  проходами  пробираться на командные пункты и передавать  срочные донесения.  Однажды  ее подружка, воротившись с задания, глухо рассказала.

  Поздно вечером, командир приказал  ей   отнести пакет на  дальний соседний пост,   и она отправилась  туда.    А куда точно идти,  не знала и пошла   напрямик.   Пробиралась  через  кучи развалин,   пролезла   по канавам,   через какую-то   колючую проволоку и  порвав  при этом чулки. Очень сильно переживала  из-за этого, но наконец  добралась и вручила пакет. Пожилой командир, глядя на нее, покачал головой: " Вам бы, девчата, детишек рожать, а не на минах взрываться".
 Утром   ей показали, что она прошла через минное поле. Получается, судьба   хранила ее молодость.

Сверстница нашей землячки  мобилизованная Ковеленова Нина помнит.
«Прибыли мы к Сталинграду… Самое смертельное место. Вода и земля были красные… Подвозили на старых полуторках народное ополчение. Стариков и мальчиков. Им выдавали по две гранаты и отправляли в бой без винтовки, винтовку надо было добыть в бою. После боя и перевязывать было некого… Все убитые…»

 Может такие всполохи памяти были преувеличены выследите возраста, а на самом деле все  было   иначе? В какой же обстановке приходилось воевать Нине Трифоновой и бойцам наступившей осенью 1942 года? В  крайне тяжелой, почти невыносимой. Почему? Давайте обратимся к документам.

«Вообще Сталинград к обороне не был подготовлен. Укрепления на улицах заблаговременно сделаны не были, никаких складов с боеприпасами, медикаментами, продовольствием зарыто в землю в Сталинграде не было.
Части вели уличные бои только один день, а боеприпасов уже ни у кого нет. Боеприпасы и продовольствие теперь приходится доставлять через Волгу — через единственную работающую переправу и то только в ночное время.

Через командующего фронтом тов. Еременко поставлен вопрос о немедленной доставке ночью в Сталинград для 13 Гвардейской стрелковой дивизии 500000 патронов к автоматам, 10000 ПТР, 10 пушек со снарядами, выделение одного-двух речных трамваев для перевозки раненых и организации переправы 1500 бойцов, оставшихся не переправленными в ночь на 15-ое сентября.

Все последние дни противник обстреливает из артиллерии, минометов и автоматов переправы через Волгу, и сегодня из действующих четырех паровых паромов вывел из строя три.
Авиация противника по-прежнему подвергает беспрерывной бомбежке наши части и город Сталинград, и сегодня начал бомбардировать Красную Слободку».

Так сообщал секретно в Москву  вышестоящим руководителям Берия и Абакумову начальник Особого отдела НКВД Сталинградского фронта Селивановский. Вот и задумаемся, на что были обречены наши бойцы...

Вдали от Москвы, на юге, на выжженной сталинградской земле, гремели взрывы, разрывались гранаты. Раненые кричали от боли, а живые яростно сражались за свою жизнь.

Несмотря на все испытания, Сталинград, израненный и разбитый, продолжал борьбу, закусив губу до крови.

                ГОРЯЩИЙ АД НА ЗЕМЛЕ
Нине Трифоновой всего 19 лет.   23 августа 1942 года всех сталинградцев, военных и мирных жителей, охватило страшное потрясение.

  Это был страшный массированный налет немецких эскадрилий, который сопровождался непрерывной бомбардировкой города. В огне и под взрывами погибло более 40 тысяч человек, поскольку задача эвакуировать население из Сталинграда не  ставилась.

Горела Волга, плавился металл, и, казалось, сама земля дышала огнём. 

     Нина Трифонова и  сотни других девушек, служивших в противовоздушной обороне, с ужасом смотрели на огромную тёмную тучу, летевшую на них.

Самолёты! В каждом заходе кружило более сотни бомбардировщиков, сопровождаемых истребителями «Мессершмитт». Истошный рев сирен «Юнкерсов» вызывал чувство страха и безысходности.

    В то время как их глаза невольно искали укрытие. Вдоль берега Волги возвышались огромные бензобаки. Когда бомбы попадали в цель, бак подбрасывало от земли, он взрывался, и в реку обрушивался шквал бушующего огня.

Весь город, растянувшийся на 50 километров, был охвачен пламенем. Утром, когда рассеялся дым, оказалось, что уцелевших зданий почти не осталось. На оставшихся в живых солдат угрюмо смотрели чёрные скелеты стен с зияющими провалами дверей и окон. Однако даже в этом аду зенитчики сбивали пикирующие немецкие самолёты.

     На высоком элеваторе расположился пост противовоздушной обороны. Вокруг не смолкали взрывы, небо и земля смешались в сплошное месиво. Горели зерно и мука, клубы дыма и гари застилали небо. Однако, несмотря на этот ужас, девушки продолжали вести наблюдение. Они не покинули свой пост до тех пор, пока не поступил приказ и им не помогли покинуть горящий ад.
 
Немцы в ожесточенных боях разбили несколько наших батарей. Полк, в котором служила Нина, был растерзан и обескровлен.И отведен с передовых позиций.

 Нина  обнималась с другими девчатами, оглохшими, пораненными и изорванными, со слезящимися от гари и пыли глазами.Они, побывавшие в земном аду, плакали.  Все, как и Нина,не могли   поверить, что остались
 в живых. Потом  девушек направили    нести службу в артиллерийские мастерские.

 Их судьба была предопределена ещё в 1941 году.

5 ноября Сталинградский городской Комитет Обороны принял постановление об организации снаряжательной мастерской, которая должна была снабжать фронт необходимыми элементами для производства снарядов.
 Вот это постановление:

«1. Согласиться с предложением уполномоченного военного совета Южного фронта и актом комиссии НКВД о возможности организации снаряжательной мастерской на базе бывшего гаража консервзавода.
2. Предложить директору консервзавода тов. Брилевсому начатое строительство закончить к 27 ноября 1941 г, одновременно обеспечить подбором проверенных кадров необходимого количества для этого производства.
3. Для обеспечения надлежащей охраной снаряжательной мастерской просить Государственный Комитет Обороны (тов. Берия) разрешить установить специальные посты из войск НКВД, а пожарно-сторожевую охрану завода перевести на военизированную охрану, укомплектовав ее проверенными кадрами».

 Днем и ночью шли беспощадные  бои  и хоть караул кричи,  но  артиллеристам  и зенитчикам позарез нужны   снаряды. Поэтому мастерские с   девчатами находились в блиндажах  и крытых траншеях, в опасной близи от вражеских позиций.

С сентября 1942 года Нина работает в отдельной артиллерийской снаряжательной мастерской № 27, которая входит в состав СККР ПВО. Её должность — сменный контролёр по выпуску снарядов.

В своём дневнике  она описывает, как они сильно рисковали и преодолевали трудности.
«Самое трудное, очистить стреляную гильзу от копоти и загрязнений. Это делалось пропитанной керосином ветошью вручную. Работали, не считаясь со временем, забывая о сне, думая только о победе. За смену каждый доводил до блеска до 500 стреляных гильз. Тут же их снаряжали и отправляли на батареи.
А когда мастерские эвакуировали на левый берег Волги, наиболее ответственным заданием считалась переправка снарядов через Волгу (в  Сталинград –Н.Б.), осенью – на катере, зимой - на санях. Под градом пуль и снарядов гибли наши боевые товарищи.
Мы тут же их заменяли и снова шли вперед. Смерть витала рядом, но мы не думали о ней. Впереди находилась израненная врагом родная земля и, чтобы освободить ее от оккупантов, нужны были снаряды».

 Однажды после разговора с Ниной Ивановной я спросил, не было ли ей  тяжело. Она ответила: «Не знаю, некогда было думать о трудностях, нужно было работать. Тогда все так поступали».

А по Волге плыли трупы,  у берега  текла и замерзала вода, окрашенная кровью убитых солдат.

Для Нины и ее сверстниц взрывы снарядов и гранат, гул самолетов и свист бомб стали привычными. Казалось, что таково и должна быть человеческая жизнь...

На фото. 
Мобилизованные девушки

Окончание следует…