Зеркало Анхелики - 19

***

Отношения с Юльчиком, как и ожидалось, вышли однобокими – шикарным был секс, техничным, с рычанием и срыванием одежды. Они отлично смотрелись на фото в светской хронике, слухи об их романе, которые они не подтверждали и не опровергали, усиливали и без того бешеный успех постановок. Вне секса и фотосессий существовать вместе они не могли. Языковые и культурные различия встали неодолимой преградой. Очень быстро обоим стало ясно, что ни у кого из них нет желания ни узнавать, ни подстраиваться под другого. Оба были искренними в страсти и честными в своем эгоизме, поэтому с радостью предавались тому, что у них отлично получалось, и ничего иного друг от друга не ждали. К концу контракта благополучно расстались, Юльчик уехал петь в Милан, а Катерина настраивалась на Австрию, получив приглашение в Венскую оперу. Юльчик подарил ей на память шикарный гарнитур с рубинами. Набор был так красив и так шел к ее темным волосам и глазам, что она впервые в жизни почувствовала, что, кажется, неравнодушна к драгоценностям.

Позвонила мама и сообщила, что папа ушел. Так и сказала «ушел», а не умер. Катерина даже не сразу поняла печальную новость, удивилась спокойствию и простоте, с которыми мама сообщила ей ее, поняла, что мама бережет ее, и донельзя расчувствовалась от безмерности родительской любви. Что папы больше нет в голове не укладывалось и сильных эмоций пока не вызывало, скорее, было страшно за маму, как она там одна? Катерина не успевала на похороны, но отстояла себе завершение контракта на неделю раньше, уговорив коллегу по цеху заменить ее в двух последних концертах. В итоге отпуск до следующего сезона у нее получился продолжительный, они с Ольгой Ивановной улетели домой.

***

Радость обеих женщин от возвращения на родину была большой и искренней. Питер показался лучшим местом на земле, пасмурная погода грела душу, сырой ветер ласкал лицо и забытым удовольствием явилось для них ворчание на неприветливую погоду. Завидя знакомые купола, крыши, здания, площади, памятники Ольга Ивановна не удержала слез счастья. Ее телефон после приземления трезвонил с завидной регулярностью, подруги ждали ее возвращения с пирогами и можно было не сомневаться, что свободного времени у нее теперь не будет. Катерине не звонили, она никого не предупреждала о досрочном возвращении и ей было немного грустно. Что ж, в конце концов, она летит к маме, на могилу папы. Рейс завтра вечером, нужно распаковать вещи, собрать другой чемодан, поменьше и полегче, ведь на юге, где она скоро окажется, жара.
В квартиру вошла с волнением: дом, милый дом! Не могла нарадоваться любимым стенам, лежала на всех диванах, присаживалась на все стулья – ничего удобнее не встречала! И чай всех вкуснее, и вид из окна самый красивый!
Катерина паковала подарки для мамы, дома, папины не знала куда девать и пока отложила, но мысли ее упорно стремились к Андрею. Она хотела встретиться и страшилась этого: вдруг все прошло? Не вполне понимала собственные чувства, ее сбивало с толку, что она отвыкла от него, не придумка ли все ее чаяния, когда-то связанные с ним? Но ведь мимо его квартиры прошла с бешено колотящимся сердцем, а это что-то да значит! В конце концов решила, что в таком деле надо не рассуждать, а действовать.
Вечером она позвонила в дверь Андрея. В первое мгновение было видно, что он опешил, затем Катерина наблюдала череду сложных чувств на его лице, еще через секунду поняла, что он рад ей. Не бурно, в душе рад. Холерического проявления чувств она и не ждала, не тот человек. Да и сама она была серьезна и вся на внутреннем анализе себя и его. Ее тоже наполняли не то чтобы сложные чувства, скорее, сложное ожидание, что возникнет, когда они увидят друг друга. Обоим было ясно: они рады друг другу. Андрей был еще больше мужчинским мужчиной, с сединой на висках, с глубиной во взгляде, оставлял еще более выраженное впечатление культурного и внутренне интеллигентного человека. Она показалась ему невозможно рафинированной и утонченной красавицей, красивой не по-здешнему, по-заморски: золотисто загорелой, холеной и дорогой. Они сделали невольное движение навстречу друг другу, но молодой женский голос и задорные кудряшки из-за спины Андрея остановили их:
- Кто там?
Катерина подняла бровь, не с этими ли кудряшками была связана смена чувств на лице Андрея? Она белозубо, по импортному, улыбнулась ему и громко ответила:
- Соседка. За сахаром.
- Мы сахар не едим, только стевию, - высунулась девушка. Катерина угадала в ней балерину.
- Не, стевию не хочу. Суррогат!
- Тогда, до свидания!
Катерине хотелось резко осечь ее, мол, тебя забыли спросить, когда нам прощаться, но она только выразительно смотрела на Андрея. Хорошо, что крошечной девушке, не более полутора метров ростом, не виден был говорящий взгляд, который Андрей и Катерина не отводили друг от друга, ей было бы обидно. Взглядом они обнимались и договорились, что встретятся.
Катерина огорчилась из-за барышни, но не расстроилась и не обиделась, аскетизма от Андрея она не ждала, о приезде не предупреждала. Сначала пожалела, что их свидание переносится, потом даже обрадовалась этому, будет время настроится. Только что, во время встречи с ним, она самоуверенно утвердила самой себе, что главная для него. Как и он для нее. Чего еще? Остальное приложится.
Он позвонил ей утром.
- Увидимся? – сразу спросил он.
- Увидимся.
- У тебя?
- У тебя. – Катерина хотела, чтобы он избавился от кудряшки, хотя бы пока она здесь.
- У меня можно завтра.
- Сегодня после обеда уезжаю к родителям на пару недель.
- Почему не предупредила о приезде?
- Я была в смятении чувств, папа умер, лечу домой.
- Давай тогда сегодня хоть пообедаем вместе.
- В нашем?
- В нашем.
- В два устроит?
- В двенадцать могу, в два уже в аэропорт поеду.
- Тогда до встречи!
- До встречи! А чего это ты стевию начал есть?
- Да у нашего дома открыли магазин здорового питания, увидел, попробовал, покупаю.
- Маньяк!
- До встречи!
- Стой! Ты, может, жениться собрался?
- С чего ты взяла?
- На стевию перешел, за здоровьем следишь! Подозрительно!
Андрей фыркнул:
- Ну и логика у тебя!
- Смотри мне!

Катерина пришла во всем блеске продуманной простоты, усиливающей ее природную красоту. В светло-сером, обманчиво незатейливом, облегающем платье из хорошей ткани, все выточки которого были подогнаны специально под нее, на лодочках с умеренной шпилькой. Ее красивые волосы переливались разбившейся косой на плече, черные глаза блестели под изящно загнутыми вверх ресницами. Открытая шея придавала ей беззащитный вид, а щечки казались бархатными персиками. Как он обнял ее! Так бы и прожила всю жизнь в его руках! Великая китайская стена не давала людям такого чувства защищенности как объятия Андрея!
- Ты прекрасна!
- Все для тебя.
Их посадили за столик у окна. Они смотрели друг на друга. Почему-то серебряные виски освежали Андрея, а не старили. Ведь ему уже под пятьдесят. А как хорош! Подтянут и по-мужски обаятелен. Даже больше, чем раньше.
- Есть матерые волки, - подвела итог своим впечатлениям Катерина, - ты же – матерый мужчина. В тебе все мужское! Удивляюсь! Ничего нейтрального, нелепого, смешного. Как так тебя мама родила?
Он пожал плечами.
- Увидел тебя и понял, что скучал.
- А пока не видел, не скучал?
Он снова пожал плечами:
- Не хотел скучать. Я же фаталист.
- Наверное и я фаталистка. А вот Ольга Ивановна считает, что мы дураки.
- Иногда я с ней согласен.
- Иногда?
- Да. Бывают такие минуты сомнений, что, может, надо брать все в свои руки?
- И что тебя останавливает?
- Опыт. Я уже однажды заморочил своей активностью первую жену, не давал ей время понять саму себя. Потом уже стал считать, что мое само ко мне придет.
Катерина кивнула вазе с одним цветком розовой гортензии, стоящей на их столе, хотела спросить: «А я теперь жертва твоего прошлого опыта?» - но не стала, и так все ясно, он всегда был искренним. Да и прав он, по большому счету. Понимание его правоты и женское начало в ней снова вошли в некоторый конфликт.
- И вообще, принимаю все, что происходит: раз ты уехала, значит, так надо было. Тебе, твоей судьбе, душе, чему там еще?
- Пассивно, - все же не удержалась Катерина от шпильки. Где рыцарь-завоеватель?  Может, она не хочет рыцаря-философа-фаталиста!
- И, наверное, знал, что вернешься. Расскажи мне все-все, что сочтешь нужным рассказать, - попросил он. – Я хочу понять этот твой год.
- Неужели не следил за прессой?
- Следил, как же! Но это ведь другое!
- Выбрали? – поинтересовался официант.
- У вас еще готовят стерляжью уху с расстегаями?
- Конечно!
- Нам это и потом американо с вашим фирменным миндальным пирогом.
- Отличный выбор!
Катерина весело и с юмором рассказала Андрею все: о том, как устраивались в Америке, как дважды меняли домработницу, как ходили по мероприятиям, как она пела, встречалась с Хулио. Что, вернувшись, закупит несколько пальм для питерской квартиры, потому что у нее, оказывается, бзиг на домашних пальмах, наймет женщину для ухода за ними, что хочет купить в Австрии посуду, постель и полотенца, потом придумает, как доставить сюда.
- В Австрии?
- Да, мне предложили сезон в Вене, думаю, можно съездить. – Катерина отмахнулась от этой темы и перешла к той, которая ее занимала. - Ах, Андрюш, когда вошла в свою квартиру, почувствовала: мое, мой дом, мой дух, хоть и не до конца обустроенный! Съемное жилье не то, нет! Гнездышко себе совью, да такое, что уходить оттуда никому не захочется! Помнишь, у меня стена в холле свободная? Думаю скрытый шкаф там сделать, четыре с половиной метра в длину и с нашей-то высотой я туда все вмещу! От вещей до пылесоса с отвертками! Останется только продуманная обстановка, терпеть не могу, когда хозяйство видно! Заранее замерщика вызвала, как вернусь, закажу, а мама приедет на пару дней, как устанавливать срок подойдет. Эх, классно будет! И, кажется, я решилась кухню поменять! Хочу остров! У нас в Нью-Йорке была кухня с островом, это что-то! Ну, это уже по возвращении, сама. И окна мне покоя не дают, хочу деревянные. Думаю, может, сделать замеры, отправить их в Австрию, чтобы прям невозможно классные сделали, дубовые, пусть привезут, постоят в квартире, ничего страшного, а установку потом сделаю?
Андрей слушал ее с нескрываемой одобрительной улыбкой.
- Чего маму тягать по каждому поводу? Я приму, подняться на два этажа несложно.
- Да? Спасибо! Тогда я оставлю твой номер, - тут же решилась Катерина. – Шторы новые привезу, там сошью, знаешь, гораздо дешевле выйдет!
- Сколько в тебе жизни! Сколько жадности! – он широчайше осклабился. – Мне самому даже суетиться и всего хотеть захотелось. Обожаю продуманных женщин! Обожаю! Есть прошаренные бабы, слышала такое выражение? Те, которые знают, как картошку выбирать, как ее хранить, как в поликлинике скандал устраивать и выбить свое…
Брови Катерины взлетели вверх, и она перебила его:
- Ты думаешь о таких вещах? Никак не ожидала. Да ты тот еще жук и привереда!
- Конечно думаю, как не думать?
- И что, это такая редкость, что ли, эти твои прошаренные бабы?
- Год от года встречаются реже и реже. Заметь, если мужик видит прошаренную бабу, он сразу чувствует искушение на ней жениться и женится! Ведь мамонта интересно нести к такой жене, которая из него много чего сделает. А эти небесные создания или карьеристки – какой от них прок?
- Как обидно было бы это услышать твоим вечным феям! А ты, что же, не встречал прошаренных?
- Встречал, конечно. Но для меня проблема всегда была двойной: мало прошаренных и не люблю баб. Всегда хотел продуманную женщину! Как прошаренная, но рангом выше, понимаешь?
Брови Катерины вновь оказались вверху лба.
- Прошаренные обычно предельно ограниченные. – Андрей вздохнул. – Их натурально волнует только картошка и все в этом роде. Они непробиваемо самодовольны своей расторопностью и рачительностью, в их лицах нет смены выражений, в голосе нет переливов, набор чувств и эмоций очень ограничен.
Катерину бросило в краску от гнева и возмущения, вот как он шерстит прекрасный пол, а ведь молчун молчуном, вроде как в мире прекрасных грез зависает!
- Да на тебя не угодишь! Вот так ты нас раскладываешь?!
- Не ругайся. Сегодня женщины думают, что они прекрасны, потому что хотят детей и мужа, и не признают, что не умеют быть привлекательными в том виде, от которого мужчине хочется на ней жениться.
Катерина была глубоко уязвлена за всех женщин и не заметить этого было невозможно, Андрей примирительно сказал:
- Ну, ну, Кать, успокойся! Мы зайдем в тупик от перечисления взаимных претензий полов, поэтому давай говорить о нас самих. Мне нравится, я просто кричать от радости готов, что ты стала продуманной дамой! Даже о хозяйстве говоришь, как об искусстве. Я обожаю тебя!
Катерина немного успокоилась, она тоже считала, что нет смысла горланить о проблемах отношений вообще, когда есть они в частности. И вообще, каждый живет непосредственно, а не в теории, поэтому и решать проблемы нужно персонально свои, а не с позиции «вы все такие, мы все этакие». Но Андрей-то каков! Молчит, молчит, а фишку рубит! Все они такие, что ли, раз жениться не хотят? Она окончательно стряхнула накатившее возмущение и обиду за собственный пол, улыбнулась и признала:
- Пожалуй, ты прав. Хочу гнездо! Родовое гнездище, невозможно комфортное и жутко дорогое, чтобы прям ах! Я теперь дико люблю все настоящее и красивое.
Андрей извинительно улыбнулся:
- Когда мы познакомились, у тебя в душе еще ничего не было, разве что с самоиронией все в порядке и с добрым принятием всего. Я ждал, чем ты наполнишься. Мне нравилось, очень нравилось, я прямо благодарен был тебе за то, что ты не несла всяких умных монологов с чужих слов. Ты и не интересовалась чужим умом, своим все постигала. У тебя душа мудрее сознания. Так хотел узнать, какой ты станешь! Мне нравится то, что я вижу и слышу. Все по мне.
- А у тебя что в душе?
- Готовность стать мужем и отцом семейства. Никакого распыления ни на ничто стороннее! Я давно созрел для верности и преданности, для жены и детей.
- Говоришь, я по тебе?
- Все больше и больше!
- Мы… увидимся?
Андрей рассмеялся.
- Вот она, бульдожья хватка! Как вернешься, позвони, я освобожу себя, через две недели на сколько?
- На неделю.
- Хорошо.
- Балерина плакать не будет?
- Нет, она просто хорошая приятельница, из Риги, заездом на пару дней.
- Стевию чтобы я даже не видела!
- Господи, Катя! Что ты к ней прицепилась?
- А не надо было мне говорить: «Сахар мы не едим, только стевию!» - язвительно передразнила Катерина гостью Андрея.
- Женщина! – он сделал драматичное лицо.
- Ладно, прилечу, позвоню. А сейчас мне пора в аэропорт, мой чемодан у гардеробщика.
- Ты заметила, мы общаемся, как будто бы и не было этих месяцев?
- Заметила.
Он удовлетворенно и многозначительно кивнул.
- Ты надолго к родителям!
- Папа умер.
- Ой, да! Прими мои соболезнования!
- Твои живы?
- Нет.
- Грустно. Ладно, полечу я. Жди меня!