Зеркало Анхелики - 18

***

Хулио, или как Катерина, с подачи Андрея, называла его в разговорах с Ольгой Ивановной, Юльчик, был умопомрачительным. Они познакомились на репетиции Трубадура. Концертмейстер прогонял партию Катерины, она стояла у рояля, отбивая такт пальчиком о черную лакированную крышку, настраиваясь на свою Азучену. В какой-то момент спиной почувствовала изменение атмосферы, оглянулась и оторопела: смуглый улыбающийся красавец, сложенный как Аполлон, блестел глазами и зубами, с задором глядя на нее. «Какой секси!» - мысленно капитулировала она, и волоски на коже по всему телу встали дыбом от непроизвольного представления, как его руки касаются ее, позабытая нега и томление разлились по телу. Организм прокричал, что уже очень давно не занимался любовью и пора бы наверстать упущенное. Их представили, красавец Хулио удивился: «Русская? Я думал, итальянка!»
В первую репетицию Катерина пребывала в таком телячьем состоянии духа и тела, что выразить страх, гнев и боль цыганки Азучены перед графом ди Луна в исполнении Хулио не получалось. Ей хотелось петь ему любовные серенады и млеть в его объятиях. К счастью, Хулио оказался темпераментным мужчиной, уловил токи, стрелы и призывы, испускаемые Катериной, и пригласил вместе отужинать, чтобы познакомиться поближе.
Катерина пришла в ресторан, сгорая от внутренней лихорадки предвкушения, на трясущихся ногах, с затуманенным взором. Они жарко целовались уже перед горячим, начав с предложенного Катериной брудершафта. До десерта не дошло. Кажется, официант предложил доставить его в номер Хулио, и, кажется, кто-то из них согласно махнул рукой.
Когда они, обтерев собой все стены лифта и многие в холле, задыхаясь от поцелуев, все же ввалились в комнату, Хулио почти по-русски удивился, обнаружив рукой, что на Катерине нет трусиков: «О-хо?!»
Секс был великолепным. Темперамент у Хулио оказался вулканическим, он стонал и рычал не меньше Катерины, явно доминировал, подминая ее под себя, ворочая, как ему надо и долго не останавливался. Ей этого только и надо было! Оба счастливо выдохлись.
Десерт был разумно принесен официантом где-то через полтора часа и съеден за милую душу под хохот и взаимное сюсюканье.
- Никогда бы не подумал, что влюблюсь в русскую! Мне казалось, русские угрюмые и холодные.
- Да и я с утра не собиралась терять голову!

Хулио сразу же стал называть ее любимой и обожаемой, утверждал, что потерял голову и готов предложить ей руку и сердце. Присвистывал, представляя, какой ажиотаж поднимет пресса, когда пойдут слухи об их романе. Катерина улыбалась и не спорила, папа с детства твердил ей: все, что легко строится, легко и рушится. Но секс с Хулио ей нравился и поспешных заявлений она не боялась - все равно не сбудутся. По ее мнению, роман обещался быть легким и сексуально насыщенным.

«Надеюсь, у Андрюши тоже не кислая любовница» - мелькнуло как-то пожелание в засыпающем мозгу Катерины поздно ночью, когда ее буйный темперамент был в очередной раз угомонен не менее буйным испанцем. – «Пусть ему тоже повезет, пока меня нет»

***

Катерина ожидала, что Ольга Ивановна, узнав о Хулио, будет заступаться за Андрея, в той или иной мере пожалеет об их разрыве. Однако, через несколько дней, за завтраком, услышала только искреннее недоумение:
- Не знаю, или я дурная, или вы!
Катерина сразу поняла, к чему это восклицание, не захотела развивать эту тему, тем более, что в душе и сама не понимала, в чем истина. Она не жалела ни о чем. Ей казалось, как все есть, так и должно быть.
- Ни мне, ни ему ущерба нет, - ответила она, интонацией стараясь поставить точку на этой теме.
Но надо было знать Ольгу Ивановну! Она мгновенно взбеленилась:
- Как нет? Как нет?
- Мы ничего не обещали друг другу. Да и вряд ли он истязает себя аскезой.
- Ну и что, что не истязает?! А ты?
- А что я?
- Придешь и скажешь ему: вот, мол, берегла себя для тебя!
Катерине стало по-настоящему смешно:
- Ага, а он мне: «Да? Зачем? Впрочем, спасибо, приятно, наверное. А я вот ничего, себя не напрягал, как-то мне это не пришло в голову»
Ольга Ивановна надулась:
- Ну ничего святого у вас!
- Почему же? Просто, наверное, еще не время, мы не сделали выбор, не остановились друг на друге, так, ходим вокруг да около.
- Блюдут себя не для кого-то, а от собственных убеждений! Эгоисты вы все!
- Смыл, если он мне неверен?
- Он мужчина!
- Таааак! А кто сожалел, что всю жизнь соблюдал правила? И что правила эти не им писаны? И несправедливы? И потом, Ольга Ивановна, мне сексуальная разрядка нужна регулярно, гормоны вырабатываются - не жалуюсь! Приходится вот совмещать души прекрасные порывы с необходимостью утолить тело, зачем мне болячки да неврозы?
Ольга Ивановна вмиг остыла, растерянно прибила ручками с красивым натуральным маникюром разлохматившиеся волосы, заправила их за уши. Весь ее вид как бы говорил: да, чего это я? Однако, Ольга Ивановна не была бы сама собой, если бы так легко сдалась:
- И что, ты хочешь сказать, что Юльчик лучше Андрюши?! – спросила она, все же оставаясь ярой поклонницей Андрея.
- Лучше? – Катерина задумалась. Действительно, если их сравнивать, то что можно сказать? – Разница есть. – Она снова замолчала, пытаясь определиться. – Только вот так сразу не могу сказать, в чем. Ну, кроме того, что к Юльчику чувств нету. Если касаться только секса…
Они притихли, Катерина пыталась осознать и сформулировать разницу, Ольга Ивановна ждала ее ответа. Им обеим вдруг по-женски стало искренне-цинично интересно сравнить даруемое одним и другим.
- Хм! Хулио как шампанское, хорош, пока пузырьки щекочут в носу. Некоторое время ты помнишь ощущение этих пузырьков в носу, потом уже нет, только в уме как факт, что было дело. Андрей же менял мою структуру. Я вся менялась с ним. Этого не забыть. Да, как-то так!
Обе женщины, молодая и зрелая, посмотрели друг другу в глаза, как бы проверяя сказанное на истинность.
- Вот, Андрюша победил! – самодовольно подытожила Ольга Ивановна.
- Ой, Ольга Ивановна, Вы мне еще язык покажите! Сама знаю, что Андрей победил.
Катерина принялась убирать со стола, но мысли ее были все о том же. Управившись, она взяла крем для рук, устроилась на стуле и стала втирать ароматную жирную массу в кожу. Ольга Ивановна сидела тут же за кухонным столом перед небольшим зеркальцем, разложив свою нехитрую косметику, корректировала брови, румянила щеки, потом отвлеклась и спросила:
- Все понимаю, но почему мне грустно за вас?
Катерина пожала плечами. Через короткое время Ольга Ивановна добавила:
- Вы не уважаете любовь. Вы не хотите для нее стараться, хотя любите друг друга, поэтому мне грустно.
- Любили бы, уже были бы вместе.
- Вам любовь к другому человеку мешает, вы хотите любить себя!
Катерина не хотела спорить, тем более, что мысленно все еще сравнивала Хулио с Андреем.
- Если сказать еще, - озвучила она свои мысли вслух, - то я бы сказала так: от секса с Юльчиком все чувства и энергия примитивные, инстинктивные, физиологические, гормональные, остаются между ног, а от Андрея все распространяется выше – до сердца, до мозга, даже выходит через темечко. Примитив облагораживается – вот в чем разница!
Ольга Ивановна оторвалась от зеркала и с сердцем выдала непотребное и небывалое:
- Лять! Просрала я свою жизнь!
От неожиданности Катерина вытаращилась, потом собралась было рассмеяться, но вдруг ее пронзила новая мысль:
- Мама дорогая! Да ведь с Юльчиком именно то, что Андрей называет радостью секса и не больше! С ним, получается, было больше! Ах, Андрюша! Заморочил меня! Говорила же, мозгодельство все эти рассуждения, если чувствуешь другое!
Причитая таким образом Катерина ушла в комнату, а Ольга Ивановна трагическим тоном и с совершенно ноябрьским выражением лица еще раз подытожила:
- Все мимо, все в унитаз! На что я себя растратила?