Зеркало Анхелики - 10

***

До назначенного времени пришлось потомиться в парадной, она боялась опоздать и пришла пораньше. Дождалась, когда наверху хлопнула дверь, потом мимо нее пропорхнуло невесомое создание, явно балерина. В двадцать один час Катерина нажала на звонок и, невольно нервничая, замерла. Дверь открыл мужчина среднего роста, широкий в плечах, в тусклом свете прихожей он показался каким-то темным сгустком - и сам брюнет, и одежда черная.
- Прошу! – негромко сказал он неожиданно мягким, обволакивающим и очень мужским голосом и движением рук показал, куда, собственно говоря, просит пройти. – Разоблачайтесь и проходите в комнату, я пока руки помою.
Катька засопела у вешалки, незряче завозилась с сапожками, не могла понять, с чего разволновалась больше прежнего. От голоса его, что ли? Голос волшебный, конечно. Даже не столько сам голос, сколько интонации. В них была как будто бы интимность и ласка, ласка, предназначенная только ей. Она прошла в хорошо, но мягко освещенную комнату и села на стул. Комната большая, в два высоких окна с разросшимися папоротниками на подоконниках и двумя замысловатыми кадками с китайскими розами на полу. Одно деревце стояло рядом с Катькой, и она обратила внимание, что на листьях нет пыли. Широкая дверь на две створки, очень красивый, фактурный дубовый паркет. Стены оклеены не обоями, а чем-то, похожем на ткань, и это придавало комнате особую теплоту и уют. Посередине стояла массажная кушетка, у стены стеллаж со стопками белых простыней и голубых полотенец, флаконами, баночками, тюбиками, длинный комод со всякими принадлежностями для массажа. У другой стены была зона отдыха или ожидания: мягкий диван приятной серо-голубой обивки из микровелюра, несколько пестрых подушечек, два кресла «Честер» и между ними небольшой круглый столик на резных ножках, покрытый кружевной салфеткой. Все новое, стильное, дорогое, уютное. Самым красивым в комнате был ковер на полу – шелковый, переливчатый, такого же растительного орнамента, что и шторы на окнах, а самой «домашней», бабушкиной, обеспечивающей атмосферу преемственности поколений в роду – кружевная салфетка на столе. Пахло здесь хорошо, всякими ароматными кремами и маслами, Катька различила ноты розы или пиона, еще бергамота, мяты, недаром Ольга Ивановна развивала ее и приобщала к хитростям макияжа и ароматов. Обстановка и атмосфера вокруг были приятными, теплыми, уютными, все словно наполнено окутывающим комфортом и покоем, давало чувство защищенности и стабильности - всем тем, что исходило от хозяина квартиры. Катька расслабилась, облокотилась о спинку стула, почувствовала, что отсюда ей не хотелось бы уходить.
- Здравствуйте! Давайте знакомиться! Андрей. – Снова произнес обнимающий голос, она повернулась и смогла рассмотреть его.
На вид ему было лет сорок, хотя Катька не умела определять возраст людей на глаз. Коренастый, подтянутый. Голова крупная, и черты лица крупные, темные глаза хороши, губы красиво очерчены, брови широкие и густые, чуть ли не как у Брежнева. Лицо в профиль и фас не совпадало: в фас лоб казался прямым, а в профиль был покатым. Стрижка самая простая – короткие черные волосы не приучены к укладке и лежали по линии роста. Шея, руки, ноги мощные, коротковатые. Общее впечатление от него было однозначным – мужчина. Хоть кольчугу на него надеть, хоть латы, хоть шкурой подпоясать - мужчина и все. Такой дракона убьет, башку его над воротами повесит, потом мамонта притащит и сядет свистульки детям вырезать. И все молча, как должное. Катька внутренне как-то растерянно крякнула, видимо, от того впечатления, которое производил Андрей. Привычная к нервным и тонким натурам артистов, она раньше никогда и не задумывались о том, каким должен быть мужчина, при виде Андрея ей стало ясно: мужчина – это когда вот такой. От всего его облика в пространство транслировалась мужская сила, энергетика, что-то такое, чего точно не было в Катьке, да и не во всяком представителе сильного пола. И сама она ощутила себя рядом с ним как-то по-новому, как никогда раньше не ощущала: она женщина, и эту женщину никак нельзя было называть Катькой, уж слишком красивой, нежной и незащищенной она была. Собственно говоря, осознать это получилось уже потом, когда она вернулась к себе домой и тревожно улыбалась, вспоминая его, лелея в себе чувства, пробужденные его обаянием.
- Катерина! – сипло представилась она в свою очередь и встала со стула.
- Раздевайтесь до белья, пожалуйста. Я на Вас посмотрю. – Он показал на напольную вешалку.
Катька разоблачилась и, смущаясь своей плотности, встала на то место у кушетки, куда он указал.
- Спиной ко мне повернитесь, пожалуйста!
Он присел на корточки, сильными пальцами ощупал ее щиколотки, икры, бедра, долго изучал спину, просил развести руки, согнуться.
- Вы отлично сложены! Скелет правильный, мышцы развитые, в тонусе.
Катька чуть скукожилась.
- Считаете себя крупной? – угадал он, улыбнулся, укорил: - Сейчас сорок восьмой размер? Не придумывайте себе проблем! Это Ваша стать, и она красива. Мышцы все длинные, хорошей формы. Шея длинная, щиколотки и запястья тонкие. Пропорции отличные, кожа упругая. Тело налитое, гладкое, гордитесь им! Чего еще надо? Не переедайте и будете красавицей всегда. Травм или следов травм не вижу, суставы в норме. На что жалуетесь?
- В пояснице больно.
- Ложитесь на кушетку, посмотрю. Лицом в отверстие.
Он прощупал мышцы, остановился в том месте, где болело, надавил, Катька сдавленно охнула.
- Ничего, это мы поправим!
Андрей трудился над ее спиной молча, он устал, сегодня у него было десять запланированных пациентов, Катерина оказалась одиннадцатой. Обычно говорливая Катька тоже молчала, сбитая с толку влиянием, которое оказывал на нее Андрей. Когда он стоял за ее головой или обходил кушетку, она видела его босые ноги и удивлялась аккуратному строению стопы, красоте лунок ногтей. Когда ног видно не было, она переключалась на его руки, теплые, мягкие и сильные, разминающие ее мышцы уверенно и со знанием дела. Вспоминала его лицо и голос и признавала, что он ей нравится, чарует ее сам по себе, без всяких усилий. Даже если бы они просто сидели рядом в метро и молчали, его флюиды не остались бы незамеченными. Неужели такое все-таки бывает? За ее двадцатипятилетнюю жизнь она впервые оказалась во власти мужского обаяния, обаяния силы, уверенности в себе и чего-то еще. Доброты, что ли? Или снисхождения? Пожалуй, все вместе - доброты и снисхождения, идущих от внутренней силы. Потом он снова обходил кушетку, и она снова видела его ступни, изумилась, что размер ноги у него небольшой, сороковой-то будет? Почти как у нее! Катька снова застеснялась себя, представила, какой видит ее Андрей: огромный зад в широких трикотажных трусах в горошек, лапищи тридцать девятого размера. Боже, стыдоба какая! И лежит так по-дурацки, фейсом в тейбл!
Он аккуратно стер со спины масло, застегнул бюстгальтер, разрешил встать.
- Спасибо, - она села и с удовольствием глубоко вдохнула.
- Во здравие! Расскажите, что чувствуете? – он внимательно посмотрел ей в глаза.
Катька невольно отметила его усталость, на секунду прислушалась к себе:
- Как будто бы легкие увеличились в объеме и легкость в спине.
- Прекрасно! Можете одеваться, я пока посмотрю, как смогу Вас принимать.
Катька прошла к вешалке и в настенном зеркале увидела себя: на лице отпечатался четкий овальный круг от отверстия в кушетке, он был яркого свекольного цвета. Волосы, замотанные в пучок на затылке, разлохматились, но на лбу слиплись, как будто бы их языком прилизали. Еще эти огромные трусы! С чего она нашла их приличными и подходящими? «Зашибись, красавица!» - окончательно расстроилась Катька.
- Сможете приходить ко мне два раза в неделю? Чаще не могу Вас принимать.
- Да, конечно, спасибо! Только можно не вечером? У меня спектакли. И не спозаранку, ложусь поздно из-за них.

***

- Как тебе Андрюша? – первое, что спросила Ольга Ивановна, зайдя в гримерку на следующий день.
- Здравствуйте, Ольга Ивановна! А про спину не хотите узнать? – улыбнулась Катерина.
- За спину не беспокоюсь, от Андрюши больным еще никто уходил. Хотя сейчас вот поглядела на тебя и вижу, что ты изменилась, значит, подействовал он на тебя!
- Разве изменилась? – искренне удивилась Катерина и села к туалетному столику посмотреть на себя.
- Неуловимо изменилась, - снова подтвердила Ольга Ивановна, располагаясь на диванчике и глядя на подопечную. – Пока неуловимо, дальше больше будет. Женщина в тебе проснулась. Взгляд и движения начали меняться, пацанка уходит из тебя. Боже! – вздохнула она. - Всегда говорила, что феминистка-горлопанка будет феминисткой-горлопанкой, пока не встретит своего мужчину, пацанка останется пацанкой, дура будет дурой, карьеристка карьеристкой ровно до тех пор, пока не встретят мужчину. Мужчину!!! Куда деваются все теории, убеждения, амбиции и апломб, стоит только встретить его?! Куда? К черту! Правда в том, что женщине нужен мужчина! Как и мужчине его женщина. Все остальное от лукавого.
Ольга Ивановна помолчала, потом ласково посмотрела на Катерину:
- Вот посмотришь, Катюш, скоро приятели перестанут называть тебя Катькой, вышла из тебя Катька, в один вечер вышла! Теперь ты Катерина! – Она лукаво улыбнулась, блеснув белизной вставных зубов: - Скоро он убедит тебя, что ты красавица и мне уже не надо будет талдычит тебе об этом!
- Вот почему Вы так уверены? Может, это только Вам я кажусь красивой, у всех же вкусы разные! Меня только родители и Вы считают красивой, больше никто. Красивы ведь тонкие, изящные женщины.
Ольга Ивановны презрительно фыркнула:
- Потому что у Андрюши есть глаза, вот почему уверена! И он никогда не был связан шаблонами. Ты просто слишком дерганная и простоватая, вести и подать себя не умеешь, сама себя обкрадываешь в глазах людей, но некоторые зрят в корень, некоторых пафосом шмоток и яркостью накладных ресниц не обманешь. Так ты мне так и не сказала, как он тебе?
- Ну… - Катька заерзала на стуле, соображая, как бы выразить свое впечатление. - Мужчина! Прямо-таки мужчинский мужчина! Ни прибавить, ни отнять.
- Вот именно, моя дорогая, вот именно! Ты бы видела, в каких овечек и покладистых кошечек превращаются рядом с ним самые зловредные и заносчивые бабы! Ищут его расположения, заигрывают, предлагают себя. И все только чтобы побыть рядом с ним женщиной. Господи, как же все мы скучаем по своей женской природе, как она у нас затуркана и не раскрыта!
- А он что? – ревниво перебила ее Катерина, пропустив опус про нераскрытость женской природы.
- В смысле? А! Андрей очень избирательный! Его всеядным не назовешь! В свое время я пыталась его разгадать. Мне кажется, он ищет свою женщину. Свою. Не лучшую, а свою, понимаешь? Спит с кем-то, конечно, я думаю, пока свою не встретил. Ах, как мне хотелось узнать, какой он любовник! Увы, стара для него! Даже не пыталась, хотя влюбленность пережила. – Она хитро глянула на Катерину: - Полагаю, тебе повезет.
- А че мне-то? – взбрыкнула Катька.
- Да вот кажется мне так. Думаю, он ищет женщину без задней мысли, искреннюю, а искреннее и бесхитростнее тебя еще поискать. Ты уж если удивляешься, то таращась как пекинес, если ешь мороженое, то облизываешь и обертку, и руку до локтя!
Катька фыркнула смехом.
- Да, да! Этим и берешь. – По губам Ольги Ивановны скользнула тонкая усмешка: - Наши театральные не знают, как себя с тобой вести! Не заносишься, не выставляешься, не соревнуешься, не ревнуешь к успеху, поешь и поешь, как слепая, как такую блаженную спихнуть с пьедестала?
- А что, меня спихнуть хотят?
- Пока нет, у тебя своя ниша, конкурентов по голосу нет, пой спокойно!
Катерина повела бровью: многовато нового за последние сутки, и новости все непривычного формата.
– Он старый, - через время добавила она.
- Какой старый! Дурья твоя голова! Мужику сорок лет – самый сок! Боже, ну почему шансы даются тем, кто их не ценит?! – всерьез рассердилась Ольга Ивановна.