Бочонок Андриё

Бочонок Андриё. (1)

Перевод с французского и литературная обработка окситанской легенды из сборника М.Барраля и Ш.Кампру « Сказки и легенды Лангедока ». Оригинальное название « Le barralet de l`Andrieu. »


В плодородной долине Орб у подножия крепостных стен Безье (2), в любое время года, серв (3) Андриё корпел на поле своего хозяина. Он родился на соломе в полях Галинье (4) и не знал других горизонтов кроме своих родных мест.

Его представление о мире не шли дальше башен приткнувшейся на скале церкви Сэн-Назар и видневшейся среди деревьев за излучиной реки колокольни Мюрвиеля. Утром, когда туман поднимался над рекой, он уже был на своем месте, опираясь на  рукоятку плуга и слегка постегивая крупы быков. И так до самого вечера,  пока не начинали в разноголосицу петь колокола гоpодских колоколен. Сэн-Афродиз вторил Мадлен, Сэн-Назар подпевал Сэн-Жаку.

Свое поле он знал как пять пальцев, исходив его с плугом и бороной вдоль и поперек. А когда наступала пора урожая, Андриё, стоя на валке с косой, любил смотреть, как под ритмичное размахивание его рук колосья под острым лезвием падают с еле слышным свистом. И каждый день, ровно в полдень, когда звонили все церкви в округе, Андриё привязывал своих быков в тени колючих кустарников и задавал им корм. Усаживаясь возле своей скотины, он вытаскивал из сумки черный хлеб, мягкий сыр, спелый томат и кусок сала. И так же, как и его быки,  coбратья по тяжелому труду,  молча ел, старательно двигая челюстями и надувая щеки, мечтательно вперив взгляд в бесконечноe синеe небo.

Затем, проглотив последний кусок, он доставал из холодной расщелины в корнях небольшого деревца бочонок из каштанового дерева, скрепленый железными обручами; вытаскивал клинышек закрывавший отверстие и, запрокинув голову с разинутым ртом, поднимал деревянный сосуд и со смаком выпивал хороший глоток неразбавленного вина. Потом он вытирал рот тыльной стороной ладони и бочонок снова отправлялся до вечера в темную, хранящую прохладу расщелину...

Так, в ежедневной работе, протекала его жизнь со своей долей усталости и трудностей. Но для Андриё она была, как ткань сотканая из счастья и умиротворения. Душа его была простой и чистой: он довольствовался своей судьбой, принимая ее без ропота, благословляя Бога за многие радости, которые ему выпадали. Каждое утро, когда петухи из Галинье встречали приветствием восход солнца, он во всем видел благодеяние Господа.

В течении дня, толкая свой плуг, он пел благодарственные молитвы в своем сердце. А вечером, поглядев через окошечко в своей хижине на кусочек неба, где сияли тысячи звезд, засыпая на охапке соломы, он благодарил Создателя за день работы и ночь отдыха. И так, целомудренный и открытый, наивный и простой, как новорожденный младенец, жил себе поживал Андриё без сожалений и страхов, не зная человеческих страстей и водоворотов мирской жизни, невинный, как его быки, братья по тяжкому труду, но с веселым, как у птички, сердцем полным песен и любви...

И вот однажды, в летний полдень, он вспахивал убранное поле, закапывая стерню и взрыхляя почву.  Небо было безоблачным, а воздух раскаленным на солнце. Целый вихрь слепней осаждал его животных, а те ударами хвостов отгоняли насекомых с боков. Серв Андриё, со спокойной улыбкой на устах и радостью озарявшей его сердце, посвистывал, опираясь на свой плуг. Дорога на Безье, тянувшаяся вдоль реки, казалась особенно опаленной солнцем, потому что там не было никакой тени и ничем не сдерживаемая пыль была раскалена, как угли в печи.

И вот по такой палимой безжалостными лучами дороге плелся какой-то путник, пошатываясь от усталости и жары. На нем была тяжелая ряса паломника и при каждом шаге он тяжело опирался на свой посох. Видно путь его был неблизким, потому что его покрытые белесой пылью ноги были натерты до крови кожанными сандалиями. Землепашец заметил путника, остановил своих быков на краю поля возле низкорослого кустарника, дававшего слабую тень, и прислонил заостренный шест, которым он пoгонял быков, к деревянному ярму. Когда путник приблизился, Андриё окликнул того, дружелюбно подзывая к себе.

-Эй! Друг, ты наверное иссох от жажды на этом пекле? Присядь в тени! Расскажи мне о себе, а я напою тебя вином, прохладным хорошим вином из моего бочонка!

Человек приблизился. Он еле передвигал ноги по взрыхленной борозде, долговязый, как висельник раскачиваемый ветром. Он подошел и уселся у кустов, где на ветке висела сумка Андриё, а в корнях низкорослого деревца был припрятан сосуд с вином. Pассказывая парню о своей жизни, пилигрим время от времени с удовольствием подносил ко рту бочонок прохладного приятного вина, которое утолило его жажду и размочило ссохшиеся губы. А он все прикладывался к бочонку, снова и снова. Казалось, что тот был бездонным и вино лилось пенной струей, оживляя сердце.

Андриё же, счастливый тем, что доставил ближнему облегчение, слушал чудесные истории пилигрима о путешествии по дороге Компостелa (5), которые благодаря выпитому вину приобрели в устах рассказчика больше живости. Затем путник наполнил из бочонка свою сухую тыкву, служащую ему в дороге сосудом, и отправился в путь. Когда он обернулся в последний раз и посмотрел на Андриё, то совсем без удивления заметил, что гостеприимный крестьянин укладывает в корнях деревьев бочонок, который снова стал полным и тяжелым как прежде.

Прошло некоторое время и одним осенним днем Андриё засеивал поле у Галинье. Тяжелые серые тучи заволокли небо. И вдруг сквозь крохотный разрыв в облаках лучик солнца осветил все кругом и по склонам холмов алым и золотым запылали зрелые виноградные грозди. Сияющая светом прогалина в облаках медленно проплыла над окрестностями. И вот, как часовые,  в сером небе показались золотистые башни Сэн-Назарского собора, резко выделяясь на фоне неба над холмами Безье. А потом снова растворились в серой дымке.

Холодный ветер гнал по дороге сумасшедшую листву и заставлял с хрустальным звоном трястись виноградные лозы и тополя у реки. И пока Андриё бросал в борозды жирной и влажной земли зерна, тут же подхваченные ветром, он заметил на дороге женщину. Изможденная и  обезумевшая, она бежала, жестикулируя, как квинтейн (6). Волосы ее разметались по ветру, одежда была разодрана. Сеятель остановился и жестом подозвал путницу.

-Здравствуйте, дорогая моя, - крикнул он ей. - Куда вы так торопитесь? Кажется, что ветер вас несет! Присядьте на минутку здесь под деревом, переведите дух!

И женщина, онемев от изумления, сбавила шаг. Он подошел к ней и усадил ее у кустарника, где висела его сумка с припасами и был спрятан бочонок среди корней дерева.

Все еще испуганная, она постепенно отдышалась и начала рассказывать ему о своих несчастьях. Глаза ее иссохли от страданий и покраснели от ветра. У бедняжки больше не было слез, чтобы плакать над своим горем. Муж ее умер, дочь тоже. А сегодня утром она потеряла и сына, свою единственную опору и надежду. За ночь волосы ее стали седыми, а в глазах застыло выражение невыносимой муки. Тогда она вспомнила о мутных и равнодушных водах Орба, где можно утопить свои несчастья и найти вечное забвение.

Горе ее было безутешным, но Андриё со своей наивностью и чистотой души нашел слова утешения лучше, чем это сделал бы священнослужитель или ученый муж, - слова, которые, словно нежная колыбельная, умягчили сердечную боль и облегчили горькие страдания в ее душе.

Наконец, он вытащил припрятанный бочонок вина и вынул пробку из отверстия. Несчастная отпила немного, прижимая иссохшие губы к деревянному сосуду. И по мере того, как она пила, теплыми волнами, то ли от вина, то ли от сочувственных сердечных слов, в нее вливалась воля к жизни. Андриё смотрел, как она медленно поплелась обратно в город. В густеющих сумерках кровавые отсветы, исходящие из-за огромной тучи, отражались в притихшей реке лиловыми пятнами.

В другой раз, это было зимним утром, Андриё с раскатистым стуком рубил  деревья вдоль дороги, тянущейся по краю поля. Это были высокие сухие, обнаженные холодом, покачивающиеся от ветра тополя, на верхушках которых  огромными зрелыми « плодами » торчали сорочьи гнезда. Bетер с гор был пронизывающим, а вода в оросительных траншеях замерзла. Тысячи кристаликов льда облепили засохшую траву. Солнце, казавшееся бледным и безжизненным еле пробивалось сквозь утренний туман. Но несмотря на это крестьянин, хрипло выдыхая воздух, размашисто работал своим тяжелым топором, из-под которого летели во все стороны щепки и кора. Дерево постанывало и вибрировало от каждого удара. И все глубже проникал в него смертоносный металл - до того самого момента, когда трeснув под тяжестью собственного веса, покачнувшись пару раз как пьяница, оно с дрожью падало во весь свой рост на промерзшую землю, разметая вокруг тысячи сломанных мелких веток.

Когда он наконец перевел дух и опустил свой топор, вытирая со лба капли пота, то заметил испуганное и бледное существо, которое должно быть вышло из зарослей кустарника, потому что он не видел ни одной живой души на дороге.

-Эй! Друг, - крикнул он путнику, подзывая его жестом, - иди сюда, не бойся!

Это был беглый серв. Он видимо уже несколько дней петлял от погони, проходя свой путь по ночам, а с рассветом прячась в придорожных канавах или зарослях кустарника. Он окоченел от холода, а голод подвел его живот.

-Иди сюда, брат! У меня тут хлеба в сумке хватит на двоих. И вина в бочонке достаточно, чтобы утолить твою жажду и придать тебе духу.

Изможденный путник молча ел, сидя у подножия кустарниковых зарослей. Андриё рассматривал его с улыбкой, довольный тем, что разделил хлеб с голодным. Постепенно, простодушными словами утешения и поддержки, он смог разговорить незнакомца. А тот, как загнанный зверь, с сердцем полным обиды, уже почувствовал сладкий вкус свободы. Он слушал Андриё, который описывал ему, как после стольких страданий и мук, его ждет жизнь полная счастья и освобождения от подневольного труда.

После чего Андриё вытащил из-под корней дерева бочонок вина, где он слегка нагрелся от теплоты земли, - тот самый чудесный бочонок, который давал утешение и надежду несчастным и страждущим. И беглец жадными глотками вливал себе в горло теплое бархатистое вино, которое разливалось по телу горячими волнами. А потом он сложил в свою дорожную котомку хороший ломоть хлеба и кусок сала и снова отправился в путь по декабрьской морозной дороге.

Вскоре уже все в округе знали о чудесном бочонке и его хозяине Анриё, крепостном из Галинье, дарующем утешение несчастным. И все, кто был мучим какой-либо сердечной болью, кого съедали заботы или мучило раскаяние, кто страдал от несбывшихся желаний или обманутых иллюзий, для кого жизнь потеряла всякую радость, шли по дороге из Безье в Мюрвиель послушать слова утешения простого земледельца и выпить из его чудесного бездонного бочонка того вина, что даруeт надежду и утешение. Богатые буржуа, светские дамы, высокородные сеньоры, скромные ремесленники, бедный люд - как пилигримы, люди стекались со всех концов кантона в Галинье, а потом возвращались утешенные, с искрой веры в душе и возродившейся надеждой.

Однако были и те, кто тайно зеленел от зависти. Нашелся тот, кто отправился к владельцу угодий и тихонько влил ему в уши ядовитые слова. Оказывается, бочонок Андриё не пустеет, потому что тот несколько раз в день приходит наполнять его из винных погребов своего хозяина. Вот и все чудо! И чем чаще крестьянин приходит в Галинье, тем больше опустошает бочки своего мэтра. Из-за людской глупости и мотовства раба недолго и разориться!..

А мэтр был жаден и прижимист. Коварные слова заработали у него внутри, как дрожжи, распалив его слепой гнев. Он был очень далек от того, чтобы отринуть злокозненные наветы, а вместо этого тут же отправился в поле, чтобы поймать слугу с поличным и жестоко наказать.

Быки медленно жевали корм, заглядевшись куда-то вдаль. Рядом с ними, положив сумку с припасами на колени, Андриё ел свой скромный обед, сидя у кустов и тоже замечтавшись о чем-то своем. Его острый нож отрезал ломтики черного хлеба, а огрубевшие пальцы обрывали блестящую шелуху с головки белого лука.

И когда он увидел целую толпу народа перед ним и даже своего хозяина, он совсем не удивился.

-Я бы хотел выпить из твоего бочонка, - сказал ему мэтр. - Поговаривают, что он у тебя не пустеет, сколько бы народу из него не выпило?

Злая улыбка искривила его губы, а ирония придала его словам еще больше угрозы.

Но его слуга, без всякой задней мысли ответил своему мэтру: « С радостью, мой господин! »

Говоря это, Андриё вытащил из-под корней деревьев отполированный множеством рук блестящий бочонок. Откупорив пробку, он протянул сосуд своему хозяину, по наивности даже не догадываясь, какие черные сомнения бродят у того в душе.

Но вместо того, чтобы поднять бочонoк ко рту и с наслаждением отпить вина, мэтр внезапно перевернул его и вино пенясь потекло струей на землю. Ничем не сдерживаемая жидкость лилась без остановки. А так как отвертие было небольшое, вино в бочонке крутилось и бурлило, заставляя подрагивать руки, державшие сосуд. Вино струилось ручьями по камням, увлекая за собой травинки и теряясь во вспаханных бороздах…

                ****************

Прошло много лет. Согласно с временами года, одни работы в поле сменялись другими, а на поле близ Галинье Андриё, крепостной крестьянин, склонившись над пашней, сгорбленный под тяжестью своих лет чувствовал как он постарел, хоть душа его оставалась молодой.

Однажды весенним утром он поправлял каменную изгородь, разрушенную зимней непогодой. Воздух был тих и  сладок. Поросль пшеницы, как нежный зеленый ковер, радовала глаз. Птицы пели на все голоса, жужжали пчелы, в лучах света роилась мошкара. Парочка сорок, резво порхавших с дерева на дерево, оживлялa холмы своими криками. По дороге ведущей в Мюрвиель шли в ту и другую сторону прохожие. И в чистом весеннем воздухе весело раздавались их приветствия.

-А, здравствуй, Андриё!

-Здравствуйте, мэтр Лориоль!

-Бывай, земляк!

-Храни вас Господь!

В полдень звонили к обедне все городские колокола, а им в ответ ветер доносил звон колоколов из Мюрвиеля, Казуля и Алиньяна. И тогда измученный и сгорбленный крестьянин присаживался как всегда в тени кустарника, где у него была подвешена на ветке сумка с припасами и припрятан в корнях деревца бочонок с вином. Но сегодня он себя чувствовал особенно слабым. В голове его была тяжесть, кровь стучала в висках.

Знакомый пейзаж затуманился в глазах, все потемнело. Андриё наощупь дотянулся до своего бочонка, спрятанного в корнях, взял его в руки и откупорил пробку. Но когда он приподнял его и начал пить сладковатое прохладное вино, то вдруг рухнул в свежую весеннюю траву. Глаза его приоткрылись, он слегка приподнял голову. В последний раз его слабому взору предстали знакомые поля, тянущиеся до горизонта, нежная листва тополей и ольхи, спокойная гладь реки, сверкающая под весенними лучами и две башни церкви Святого Назара, врезавшиеся в голубизну неба. Потом он опустил голову на камень. Бочонок с веселящим вином теплыми волнами изливал свое содержимое, как будто кровь струящаяся из раны. Постепенно струйка стала тоньше и вот вино совсем иссякло. Бочонок опустел, а его хозяин Андриё умер.

Напрасно прождали его в Галинье весь вечер. Ближе к закату, когда все крестьяне возвращались вместе со скотиной на ферму, хозяин забеспокоился и отправился на поиски. Когда он приближался со своими слугами к полю, которое обрабатывал Андриё, в чистом вечернем воздухе, еще наполненном светом, сами собой принялись звонить все колокола Безье: и на башне Сэн- Афродиз, и колокола Мадлен, и Сэн-Назарa, и Сэн-Жакa, будто переговариваясь на своем серебрянном языке. Даже можно было различить отдельные фразы:

-Андриё умер, - торжественно провозгласили с башни Сэн-Назара.

-Он умер близ Галинье, - поддакнули словно флейты колокольчики Мадлен.

-Где он? Где он? - хором спрашивали колокола с башен церкви Сэн-Жак, отрезаннoй от остальных грядою холмов и оттого, видимо, не знавшей, что произошло.

И торжественно, с глубокой скорбью, сотрясая своды нефа и массивную квадратную башню, прогремел огромный колокол Сэн-Афродиз:

-За камнями! За камнями!

И так звездной ночью без остановки переговаривались колокола церквей. Из Мадлен отвечали Сэн-Назару, Сэн-Жак вопрошал Сэн-Афродиз - их благочестивый перезвон разносился в воздухе похоронным набатом блаженному Андриё.

                Андриё преставился!
                К Ангелам отправился!
                Где он? Где он?
                Дин-дон, дин-дон.
                Лежит за камнями,
                Осыпан цветами. (7)

И вот со всех сторон, из всех городских кварталов потянулись мужчины, женщины и дети, старики и молодежь, бедные и богатые, - все жители Безье и его пригорода, а также селяне из ближайших деревень и ферм, пастухи, крестьяне, виланы и сервы, их господа с пажами и прислугой, - из всех окрестных угодий и замков собирались они на поле Галинье, чтобы почтить память того, кто долгие годы был для них утешителем и святым.

А под сияющими звездами, на мягкой весенней траве у подножия кустарниковых зарослей спал своим последним сном крепостной Андриё, положив голову на поросший мхом сглаженный дождями камень. Лицо его сияло покоем, на губах навсегда запечатлелась улыбка, а вокруг головы нимбом сиял золотой свет.


Примечания переводчика:

1.Андриё - вариант христианского имени Андрэ, распространенный на юге Франции.

2.Безье - город на реке Орб на юге Франции.

3.Серв – крестьянин, находившийся в полной крепостной зависимости от своего феодала. В XII-XIII веках во Франции началось освобождение сервов. За определенный выкуп крепостной мог стать вольноотпущеником, или виланом. Отсюда можно предположить, что легенда относится к периоду не раньше конца тринадцатого или начала четырнадцатого века.

4.Галинье - здесь, по-видимому, фамилия феодала-землевладельца и название его угодий. Галинье - распространенная фимилия во Франции.

5.По дороге Компостела - путь Святого Якова ( El Camino de Santiago, исп.)  - дорога, по которой паломники шли поклониться могиле Святого Апостола Якова. Этот путь проходит через земли южной Франции и Северной Испании. В реальности дорога Компостела является общим названием для нескольких маршрутов, имеющих общую конечную цель - продполагаемую могилу Апостола Якова в испанском городе Сантьяго де Компостела.

6.Kвинтейн - вращающийся вокруг собственной вертикальной оси металлический манекен для отработки ударов копьями и мечами.

7. В тексте приводится поэтическая версия переводчика. Здесь cтишок на окситанском наречии:

L`Andieu es mort!
Es mort a la Galinhiero!
Onte es? Onte es?
Darres uno piero!
L`Andieu es mort!
Darres uno piero!
Es mort a la Galinhiero!
Darres uno piero!

Дословный перевод на русский:

Андриё умер!
Умер в Галиньеро!
Где он? Где он?
За камнем!
Андриё умер!
За камнем!
Умер в Галиньеро!
За камнем!