Чудесная история кузнеца по прозвищу Горемыка

Перевод с французского и литературная обработка окситанской легенды из сборника М.Барраля и Ш.Кампру «Сказки и легенды Лангедока». Оригинальное название «L`Histoire merveilleuse d`un forgeron qui s`appelait Misere».



Давным-давно, еще когда Марта пряла (1), в крохотной деревушке страны Ок (2), называемой Касавьела, жил-был один кузнец - такой бедный, ну такой бедный! Ну просто второй Иов!(3) A у него еще семеро по лавкам да времена тяжелые, кругом дороговизна. И все же, хоть и был он беден, - ну просто как несчастный Иов - он не унывал и на судьбу не роптал.

А жизнь его не жаловала! Наоборот, казалось, что ему приходится то и дело исхитряться да выкручиваться, чтобы выжить. Был этот кузнец невероятно неудачлив! Если начиналось какое-нибудь бедствие, так он обязательно был среди тех, кто больше всего пострадал. Гроза пронеслась над окрестностями? Именно у кузнеца в его саду молнией сожгло фруктовое дерево. Ранние заморозки? В его винограднике мороз побил лозы как раз перед сбором урожая. Козы и овцы у него почти всегда выкидывали да родили мертворожденных. Если зайцы обдирали фруктовые деревья, значит сад кузнеца страдал больше других. A уж если война и солдаты вошли в деревню, то на постой они встанут именно к кузнецу. Ну точно по пословице : « ливень льет на того, кто уже промок ». Так что бедный разнесчастный кузнец, как святой Иов, смиренно терпел одну беду и тут же готовился к другой.

Вот его односельчане и прозвали Горемыкой, потому что жизнь его соткана была из несчастий, а счастливые дни он мог бы пересчитать на пальцах одной руки.

И среди таких ежедневных хлопот да забот, кузнец еще и успевал свою работу делать. Его сад и огород худо-бедно, но кормил их, а маленький виноградник у реки, если его, конечно, не побило морозом или не смыло наводнением, давал достаточно, чтобы хватило винца на праздники и воскресные дни, а остатки шли на пикет (4).

Добавьте ко всем его несчастьям еще и скудный заработок на кузне. Kлиентов у него было мало да и те платили как могли. Так вот бедный разнесчастный кузнец и перебивался с пустого на порожнее.

И ведь обязательно какая-нибудь напасть вдруг свалится! То жена заболела, то один из малышей руку сломал, второй скарлатину подцепил, а третий ветрянку. И все заработанное утекает к аптекарю. Есть от чего голове болеть! Но у малого нашего, как у истинного гасконца, она, голова-то, на плечах крепко держалась, и чтобы ее снести, ветрам несчастий пришлось бы постараться.

Но уж чем по-настоящему богат был кузнец Горемыка, так это своим золотым сердцем. Уж этого у него не отнимешь! Был он добр и отзывчив. Всегда готов и последним поделиться, и руку помощи протянуть тому, кто в несчастье попал.

Как бы скудно не было у него на столе, а всегда что-нибудь да находилось для постучавшего в дверь бездомного нищего. Если груши хорошо уродились, так он - ах, ты жалость- раздавал их нуждающимся направо и налево. А если кому нужна была срочная помощь с уборкой урожая, так малый наш оставлял наковальню и бежал помогать соседям. И при этом часто довольствовался одним « спасибо ». Понятно, что люди с таким щедрым сердцем богатства не наживают. Так что в придачу ко всем его несчастьям наш бравый кузнец был еще и беден – беден, как несчастный Иов!

*******************
B одно прекрaсное весеннее утро, поднявшись с рассветом, он открыл свою кузню. Напевая что-то веселое, чтобы подбодрить себя, кузнец постукивал молотком по наковальне. В полумраке его мастерской тысячами огненных брызг сыпал раскаленный до красна кусок стали. На улице распевали на все голоса птицы. Cпрятавшись в живой изгороди, кустарниковых зарослях, винограднике, галдели черные дрозды, воробьи, славки и зяблики. Звон молота по наковальне вливался в этот разноголосый хор и разносился по округе. Каким светлым и вселяющим надежду выдалось это весеннее утро!

Но вот внезапно на дороге появились два очень бедно одетых путника, которые вели на веревке старую ослицу. Ноги у несчастного животного были страшно измождены, а живот провис и безвольно болтался из стороны в сторону. Бедняжка! Pебра на ее боках выступали, как обручи на бочонке, а облезший хвост старой клячи свидетельствовал о долгой и полной лишений жизни. Сразу видно было, что ей нередко доставались тумаки и приходилось погорбатить так, как даже ослам редко выпадает. Ее длинные ободранные уши, облезлая шкура и худоба ходячего скелета - все это внушало сострадание и жалость. И несмотря ни на что она старательно ковыляла, еле передвигая копытами, подталкиваемая одним и подгоняемая другим,  еще и сильно хромая на заднюю ногу, что прибавляло всей сцене вид совершенно фантасмагорический.

Путники стоили не больше своей животины. Один был изможденный глубокий старик с белой бородой, с такой белоснежной и пышной, что это внушало уважение. Она придавала почтенности этому бродягe, несмотря на его давным-давно превратившуюся в выцветшие лоскутки одежду. Другой был намного моложе, но какой же бледный, прямо, как мертвец! Его светлые волосы только подчеркивали эту бледность, а взгляд был кроток и полон доброты. Он, по-видимому, тоже был из породы тех добрых душ, кто отказался от всего мирского. Во всяком случае, одет он был в такие же нищенские лохмотья, что и старый «папаша» с белой бородой, почтенный несмотря на свои обноски.

Ведя за собой клячу, путники подошли к кузнице Горемыки. А тот знай себе молотит по наковальне, напевая песенку и разбрасывая в полумраке мастерской светящиеся огненные брызги с раскаленного до красна куска железа.

Старик приблизился к кузнецу:

-Здравствуй, мастер, - поприветствовал он его.

-Здравствуйте, уважаемый, - ответил ему кузнец, приостановив свою работу и положив молот на рог наковальни.

-Не смог бы ты подковать нашу ослицу? Она сильно хромает, потому что потеряла одну подкову на горном переходе у Морэн. И это такая мука для нее. Она ведь и так уже очень старая, а тут еще захромала! Это забирает у нее последние силы.

-Баста! (5) Нет проблем! Если у меня найдется сейчас подходящая подкова, тут же и сделаю! - с радостью согласился кузнец.

И он пошел искать среди множества подков, подвешенных на массивной низкой бaлке поддерживающей крышу, такую, которая подошла бы по размеру старушке-ослице.

- Баста! - довольно воскликнул он. - Вот эта должна подойти!

Второй путник подвел к кузнецу ослицу, а Горемыка поднял ее копыто, чтобы примерить подкову.

- Баста! Сейчас чуть-чуть поправлю и будет как по ней сделано!

И он расплылся в добродушной улыбке, довольный тем, что может быть полезным.

Подкова пошла на разогревку в горн. А кузнец, потягивая за цепь поддувала, принялся расспрашивать пришельцев:

-Вы значит нездешние?

« Флу-флу-у », - пели кожанные мехи.

-Мы не здешние, - ответил ему старик. А тот, кто был помоложе, худой да бледный, задумчиво улыбнулся, словно видел ангелов.

« Флу-флу-флу-у », - шумели мехи, а голубоватое пламя поднималось и дрожало в черной закопченой печи.

-И далеко вы идете? - опять спросил кузнец.

- Далеко идем, - ответил ему старик. - Мы идем далеко, кузнец, а потому нам нужна наша старая ослица.

Когда подковка разогрелась так, что стала почти белой, мастер выташил ее клещами из печи и положил на наковальню. Постучал немного молоточком и вот тебе готовo, прямо по размеру ослиного копыта. В едком дыму пошел запах горелой кости. Мастер приладил подкову, придерживая гвоздочки во рту и ловко  вбивая их один за одним в отверстия подковы.

- Баста! - заявил он. - Теперь вам путь не страшен.

Тогда молодой путник, придерживая ослицу за холку, спросил его:

-Спасибо тебе, кузнец. Сколько ты хочешь за работу?

- Баста! - ответил ему Горемыка, почесывая вспотевший затылок мозолистой крепкой рукой.

-Сколько мы должны тебе? - спросил белобородый почтенный старик.

-Баста! - опять повторил кузнец.

Глядя на своих клиентов, на которых еле держались их лоскутки, он почувствовал к ним такую жалость, что решил лучше не брать с них никакой оплаты.

-Баста! B этот раз я с вас ничего не возьму, ради Божьей милости.

Странники даже не стали настаивать, так им был приятен его поступок.

-Благодарим тебя, благодарим тебя, кузнец, - сказал старик.

-Баста! - добавил Горемыка. - Я бы хотел вас пригласить разделить со мною трапезу. Но у нас  кладовка всегда пуста, как мои мехи.

Молодой путник украдкой взглянул на своего старого белобородого спутника и улыбнулся, будто был очень доволен словами кузнеца.

А Горемыка не сдавался:

- Баста! Зато у меня в амбаре на соломе еще есть две хорошие спелые груши из нашего сада. Во рту таят! Сейчас я вам их принесу. Они такие сочные и румяные!

И он уже собрался принести им фрукты, когда старик остановил его, ухватив за рукав.

-Оставь, кузнец, не нужно, - сказал он. - Оставь груши твоим детям. Мы тебе очень благодарны за то, что ты нам помог. Хоть мы и не богаты, но может все же для тебя что-то сделать, чтобы ты не считал нас уж совсем неблагодарными.

-Баста! Не нужно ничего, - ответил мастер и показал жестом, что услуга его мало стоит.

-Нет-нет! - начал молодой путник. - Послушай! Мне дана огромная власть! Я могу выполнить любое твое желание.

-Баста! Не нужно ничего, - опять повторил кузнец. Он с трудом верил путникам. Но потом, подумав немного, решил, что, наверное, это доставит им удовольствие и согласился. В задумчивости он почесал свой затылок мозолистыми крепкими ручищами.

Старик подошел поближе и шепнул ему в ухо:

-Небо проси! Царствия Небесного проси!

-Небесного? - удивился кузнец. - Ну, это для меня, знаете ли, слишком далеко. Есть еще время подумать о Царствии Небесном.

Но теперь он внимательнее взглянул на молодого путника со светлыми волосами. Тот вдруг совсем преобразился: лицо его засияло золотыми лучами, а вокруг лба заcверкали лучи. Kазалось, что они выходят из его волос. И вдруг кузнец заметил то, что не увидел с самого начала: у странника на запястьях и лодыжках были покрытые дорожной пылью раны, из которых сочилась кровь.

И тогда до кузнеца вдруг дошло, что перед ним никто другой как сам Христос. А в его почтенном спутнике он узнал cвятого Aпостола Петра.

-Царствия Небесного проси! - нашептывал ему Святой Петр.

Теперь уж кузнец не сомневался.

-Господин! раз уж вы мне позволили попросить об исполнении трех желаний, я бы хотел сначала...

-Говори! Твои желания будут исполнены!

-Первое, я бы хотел, чтобы тот, кто дотронется до моих мехов, смог бы освободиться от них только с моего разрешения.

-По-королевски! Хорошо, пусть будет по твоему!


Святой старик только недоуменно пожал плечами: « Что это за желание странное? » A вслух добавил :

-Проси Царствия Небесного, глупец! Небесного проси! Ты что не знаешь, как тяжело попасть туда?

-Во-вторых, я хочу, чтобы тот, кто присядет на мой соломенный плетеный стул, не смог бы подняться с него без моего разрешения.

-Ну, хорошо. Пусть будет так! - ответил ему Спаситель.

-Давай! - опять заволновался добрый Святой Петр. - Ну, давай! У тебя еще осталось немножко времени! Подумай о вечном! Вспомни о спасении души! Небесного проси! Царствия Небесного проси, остолоп ты этакий! Язык без костей, Царствия Небесного проси!

Но кузнец не обращал внимания. У него своя идея была в голове, а голова у него была упрямая, как у истинного гасконца.

-В-третьих, я хочу, чтобы тот, кто заберется на мое грушевое дерево, прилип бы там на самой толстой ветке, как дрозд, и не смог бы оттуда спуститься без моего позволения.

-Какие странные у тебя желания! - пробурчал недовольно Святой Петр.

-Пусть будет по-твоему! - произнес Иисус.

И путники отправились своим путем, ведя в поводу старую ослицу, которая больше не хромала. Наоборот, оказалось, что теперь она шагает легко и бодро.

А вслед за путниками поднялось облако пыли, сиявшее золотыми лучами и источавшее аромат, как от церковного кадила. Удалившись по дороге на значительное расстояние, они растворились в голубом небе.

******************

Шли годы, перемежая ежедневные хлопоты с маленькими радостями. Но больше никогда кузнец не знал таких несчастий, какие преследовали его раньше. Даже наоборот! Казалось, что он получил благословение Свыше. Дети его уже выросли и покинули родительское гнездышко. А сам он хоть и состарился, все продолжал работать у себя в кузнице. Немного согнулся да ссутулился под тяжестью лет, но еще вполне был способен поднимать свой тяжелый молот и править раскаленный кусок железа, выбивая из него огненные искры.

А годы шли...

И вот однажды явилась к нему одна нежданная гостья - та самая, которая приходит всегда слишком рано и которую никто не приглашает. Притащилась к кузнецу Мадам с косой, безобразная и насмешливая Смерть. Та самая Дама, которая не знает отказа у кавалеров.

-Что, Горемыка, ты готов? Видишь, час твой настал. Пора тебе покинуть навсегда твою кузницу, сад, огород, виноградник и дом. Давай, собирайся, я за тобой пришла!

А старый мастер в это время как раз был занят мотыгой одного крестьянина.

-Слушай, - сказал он этой Даме. - Ты же мне позволишь закончить мою работу? Иначе это будет очень некрасиво с твоей стороны. Бедняга ждет свой инструмент. Это его хлеб, ты же понимаешь!

-Ну, ладно, давай! Только быстро...

-Слушай, раз ты так торопишься, давай тогда помоги мне немножко. А то пока я тут с тобой болтал, у меня железо остыло. Берись за меха и поддай немного воздуха в печь. Раньше начнем, раньше в путь отправимся.

Дама, отставив на минутку свой инструмент и ничего не подозревая, ухватилась за ручку поддувала и потянула цепь. « Флу-флу-флу-у-у », - запели кожанные мехи, разгоняя огонь в закопченом горне. А кузнец никуда не спеша вытащил клещами раскаленный кусок железа на свою наковальню, взял молот и давай себе стучать да постукивать. Да с таким жаром, словно совсем не слышит, что его добровольный помошник все еще налегает там на поддувало. И так он не торопясь да припевая, как добрый мастер, закончил починку мотыги.

-Баста! - наконец сказал он, вытирая руки о свой кожаный фартук. - Ну, Мадам, вот теперь можем идти!..

В его пышных усах спряталась усмешка, а глаза хитро cщурились.

Смерть попыталась освободить руку от рукоятки заколдованных мехов, но не смогла. Ее костяные пальцы крепко прилипли к металлической  ручке.

-Ты обманул меня, Горемыка, ты меня обманул! - злобно взвыла она.

-Баста! - как ни в чем не бывало ответил кузнец. – Ты, наверное, торопишься?

И усмешка промелькнула в его усах, а в глазах запрыгали хитрые чертики. Безносая Дама осталась с носом! Вы такое видели?

-Баста! - произнес кузнец решительно. - Если хочешь, чтобы я тебя отпустил, пообещай, что не скоро вернешься за мной!

-Семь лет! Семь лет тебе хватит? – раздраженно спросила Смерть.

Кузнец подумал и решил, что семь лет - срок долгий.

-Подходит! - согласился он. - А теперь, давайте, дамочка, отсюда! До встречи!

И Смерть, проворно подобрав свой инструмент, убралась восвояси.

А годы шли. Шли быстро, почти летели, ведь теперь они были подсчитаны!

Горемыка же и думать забыл о сроке. Поэтому однажды, когда кто-то постучал в его дверь, он сильно удивился гостье. Было время обеда и кузнец, сидя за столом, попивал винцо из своего виноградника, закусывая грушами со своего дерева, которое теперь каждый год давало урожай на славу.

-Это я, Горемыка, - проворчала Дама с косой. - Вот твой срок и истек. Ты готов?

-Баста! - ответил ей кузнец, который от неожиданности не знал, что и думать. Смерть же остановилась на пороге и не входила. А вдруг этот хитрец опять обманет?

-Баста! - собравшись с духом, объявил кузнец. - Дай мне закончитъ мой обед. Теперь, когда я уже состарился, люблю пропустить хороший стаканчик. Да и смелости вино добавит. Согласись, что сейчас она мне как раз понадобится!

-Ну, ладно! Давай, только не тяни...

-Ты пока присядь вон там, - сказал он ей указав на плетеный соломенный стул. - А я пойду принесу новую бутылку.

Дама с косой ничего не подозревая уселась на стул. Горемыка выпил неторопясь свой стаканчик вина, хитро поглядывая на гостью.

-Баста! Ну что, разговорчивая моя, - сказал он вытирая усы тыльной стороной ладони. - Давай, я тебя жду.

Но Смерть, крепко прилипшая к стулу, тут же догадалась, что опять попала в просак.

-Семь лет тебе даю еще! - сразу начала она торговаться с кузнецом. - Семь лет ведь тебе хватит? Я тебе обещаю!..

-Бастa! Семь лет? Даже не думай, кумушка! Понимаешь, чем дольше живешь, тем больше начинаешь ценить жизнь. Я теперь по опыту знаю, что семь лет быстро пролетят. Так что приходи через пятнадцать. За мной не заржавеет.

И Дама с косой проворно убралась подальше из этого дома, но теперь она себе крепко пообещала больше не верить кузнецу на слово.

И отмерянные годы полетели, как птицы. Однако кузнец Горемыка их не считал. И вот опять как-то раз пришла безносая Мадам. Кузнец был так занят своим хозяйством, что удивился ее скорому приходу.

-Разве я тебе не обещала? - ухмыляясь сказала она старику. - Ну, дорогой, на этот раз уж ты от меня не уйдешь. Никому не удавалось обмануть Смерть больше двух раз. Ты готов?

-Баста! - машинально произнес Горемыка, немного растерявшись от неожиданности. Он как раз собирал плоды со своего грушевого дерева. Такие спелые и сочные, что от одного вида слюнки текли.

-Баста! - наконец собрался он с духом. - Я вот напоследок хотел бы грушу съесть. Перед такой дальней дорогой хорошо было бы освежиться. Дай мне залесть на дерево. Я быстро...

-Та-ра-та-та!- оскалилась костлявая Дама. - Я тебя уже знаю! Ты меня два раза обвел вокруг пальца. Опять какую-то хитрость придумал!

-Баста! - решительно заявил кузнец. – Не веришь - не надо! Сама залезь, если тебе так спокойнее. И потом, согласись, не так уж много я прошу. Ты же должна мне последнее желание.

Бренча костями, Смерть подобрала юбку и котильон (6) и проворно, как девчонка, забралась на дерево. Осторожно дотянулась до ветки, на которой висела спелая румяная груша, и сорвала ее.

-Баста! - с едва заметной усмешкой подбодрил ее кузнец. - Раз уж ты там, так и себе сорви такую же. Если у тебя аппетит разыгрался...

И старый мастер от души рассмеялся, так что затряслись его усы и все лицо пошло веселыми морщинками.

А Смерть, как только захотела спуститься с дерева, поняла, что опять попалась на удочку. Она сидела на толстой ветке, прилипшая к ней, как дрозд на клей. Положение, конечно, унизительное, a что делать? Как она ни старалась оторваться от ветки, заколдованное дерево держало ее мертвой хваткой.

-Слушай, Горемыка! Ты, конечно, можешь теперь похваляться, что провел Смерть три раза. Но я тебя умоляю, отпусти меня поскорее!

-Баста! Не-е-eт уж! Bы там теперь, Мадам, до скончания веков останeтесь!

-Горемыка! Ты не можешь так со мной поступить! Ты этого не сделаешь! - возмущенно воскликнула Смерть, глядя на него сверху с дерева и придерживая свои юбки, трепавшиеся от ветра.

-Почему же? Сиди там до скончания веков! - усмехаясь подтвердил ей кузнец свои намерения. Ему явно нравилась эта ситуация.

 -Послушай, кузнец, - произнесла Смерть, против воли начав смеяться. - Твоя взяла! Я тебе обещаю, что больше воoбще за тобой не приду.

-Баста! - обрадовался Горемыка. - Точно? Обещаешь?

-Да обещаю уже! Отпусти! - умоляюще проныла Смерть.

Наконец, подобрав котильон и юбку, она легко, как девчонка, спрыгнула с дерева, издав при этом глубокий вздох облегчения. А затем проворно убралась из дома кузнеца, пообещав себе, хоть и с большим опозданием, что больше она на его уловки не попадется. И уж, конечно, эта злопамятная Дама надеялась когда-нибудь отомстить пройдохе за свое унижение.

************

Шли годы. Но на этот раз они ползли медленно, ведь теперь никто их не считал. И кузнец Горемыка, который раньше никогда не замечал, как летит время, вдруг удивился каким неповоротливым оно стало! Оно тянулось словно в пасмурный хмурый день. А он все был на своем месте!

Уже давно старый мастер заметил, что в душе его поселилась скука. Да и сами рассудите! Один день стал похож на другой. А чего он только не видел в этой жизни! И войны, и разбойничьи налеты, и грозы, и засухи, и заморозки, и эпидемии, и революции! Его больше ничего не удивляло. Он всякого насмотрелся. Так что даже перестал отличать один день от другого. А еще все эти люди кругом - рождаются и умирают, рождаются и умирают… Все похожи один на другого. Он пережил своих внуков, потом правнуков, праправнуков и даже прапраправнуков! Он уже совсем запутался в своем потомстве. Ему иногда казалось, что он всем кругом прародитель.

По правде сказать, ему уже давно хотелось покинуть этот мир. Однажды он даже стал звать Смерть, совсем как тот дровосек из басни (7). Но обиженная Дама с косой cделала вид, что не слышит. Это была ее маленькая сладкая месть. Кто же знал, что быть бессмертным - это не шутка!

И, конечно, наш бравый кузнец сильно пожалел, что не послушал мудрого совета Святого Петра.

-Давай, язык без костей, проси Царствия Небесного, глупец!

Какая жалость! Где оно теперь это Царствие Небесное? Ему  до Второго пришествия и Страшного Суда ждать придется!..

И как любила приговаривать моя бабушка: « Петух пропел и сказке конец приспел!»



Примечания переводчика:
1.«Когда Марта пряла» - в Провансе существует поверье, что Марта (или Марфа, по-русски) со своим братом Лазарем и сестрой Марией были изгнаны из Иерусалима и брошены на судне без парусов и весел на погибель. Но по милости Божьей их отнесло к берегам Прованса, где они и закончили свой век в благочестивой жизни. Выражение « когда Марта пряла » означает очень давнее время.

2.Страна Ок - Лангедок, обширная область на юге Франции, где население традиционно говорит на окситанском наречии. Историческая столица этих земель - город Тулуза.


3.Несчастный Иов - Святой Иов, жизнеописанию которого посвящена одна из книг Ветхого Завета. Господь решил испытать его благочестие и послал ему множество несчастий, которые тот принял со смирением и мужеством.

4.Пикет – слабoалкогольный напиток, получаемый брожением фруктового сока с виноградным жмыхом, обладает крепостью oт 2 до 7 процентов. Практика использования виноградных остатков распространена во Франции и в Квебеке до сих пор. Экспериментируя с разными фруктами, ягодами и травами, пикет получают на разные вкусы.

5.Баста - на окситанском наречии означает «все », « хватит », « достаточно ».

6.Котильон - нижняя юбка. Позднее этот предмет женского туалета дал название бальному танцу. Во время котильона дамы слегка приподнимали юбки, обнажая - о, ужас! - свои лодыжки.

7.Дровосек из басни - имеется в виду басня Жана де Лафонтэна « Смерть и дровосек », опубликованная в 1668 году. Ее перевод на русский язык был сделан поэтом А.П.Сумароковым.