Благими намерениями...

Я снова облажалась. Я снова наступила на те же грабли. Десятилетия работы в журналистике не научили. Ведь каждый раз, после практически каждого моего опуса про «Героя дня», он, этот Герой, на следующий же день начинал требовать причитающихся ему от ...занимаемого пьедестала дивидендов. Прежде всего в виде признания и постоянного подтверждения его несомненных достоинств - ума, чести, совести ...талантов. Далее, в виде материальных поощрений — повышения в должности, наград, премий. И хотя фио «героев» мне спускали по разнарядке «сверху», как задание, как рабочий материал, эти мои персонажи почему-то шли прямиком ко мне, автору их «пьедесталов» на первой полосе газеты или в новостной телехронике, и требовали «продолжения банкета». И они искренне не понимали и даже слышать не хотели, что они в данном конкретном случае просто персонажи заказной истории про героику трудовых будней.
Стране всегда нужны герои, чтобы народ воочию видел и учился «делать жизнь с кого». И эти герои, такие честные, трудолюбивые, такие патриоты, готовые лечь на амбразуру за дело партии, родины и человечества, должны жить здесь и сейчас, прямо рядом с нами. Но «герои» никак не могли согласиться с тем, что их роль в этой «злобе дня» уже сыграна, аплодисменты закончились и занавес опущен.
Я своим «героям», безусловно, сочувствовала. Я им напоминала о том, что в самом начале моего интервью они честно были предупреждены о цели этой заказной работы. Но они смотрели на меня и не понимали, как та, которая дошла до самой сути их такой прекрасной натуры, та, которой они открыли все самое сокровенное, все самое лучшее в себе и которая так правдиво, ярко, восторженно об этом написала или смонтировала, нашла и так красиво изложила их мысли, чувства и слова, о которых они сами-то и не подозревали, ...как она может это говорить?! Тогда - они были просто работягами — шахтерами, строителями, токарями высшего разряда, швеями-мотористками или пилотами самолетов, научными работниками — химиками, физиками, биологами или простыми инженерами...да даже директорами заводов, фабрик, пароходов... Но теперь-то они — герои! И они сами настолько поверили в таких прекрасных и талантливых себя, что иного и быть не могло.
И они были правы.
Эти люди, может быть, впервые в жизни получали высочайшую оценку и не просто в каком-нибудь «красном уголке», а публично, на все предприятие, город и даже страну! И ... на этом всё?! Ну нет!Они не могли поверить,что мои восторженные оценки их трудовыми подвигами, выраженные в тексте статьи, это только литературный прием, только работа, а не искренние чувства сопереживания.
И снова они были правы.
Конечно, как у пишущего, творческого человека, у меня были искренние чувства сопереживания и восторга - от вдохновения. Да и герои, чаще всего были хорошие люди, на которых я с радостью надевала свои представления и образы, как новые и шикарные наряды из дорогого бутика, о которых они и мечтать не смели. Я любила свою работу и реально увлекалась темами и героями и, конечно, умела возводить в высшую степень их обычные нормальные человеческие качества. Но увлекалась я не реальными людьми. И, конечно, я понимала, что за одно-два интервью раскрыть человека невозможно. А на «пуд соли» времени нет.
Завотделом писем пожилой насмешливый журналист после каждой моей командировки ехидненько посмеивался: ну теперь жди мешка писем от благодарных и жаждущих героев... А ведь на каждое письмо по правилам нашей работы нужно было отвечать... Я пыталась в письмах очень корректно остановить уже бывших «героев». Но куда там! В них вдруг просыпались поэты, лирики-прозаики... Они сами начинали писать о себе любимых такое... Пока я не переходила на жесткий канцелярский стиль и, конечно, обижала их в их прекрасных порывах души.
Забавных историй было много, как у каждого журналиста. Но один случай запомнился более всего. Запускали в рейс новый первый советский "аэробус" Ил-86. Этот советский широкофюзеляжный самолет был нашим ответом Боингу, Дугласу и всем Аэробусам. Самый вместительный советский "аэробус" мог брать на борт до 350 человек и использовался на самых загруженных маршрутах с большим пассажиропотоком. Поэтому внимание партструктур к освещению этой «победы социалистического строя над загнивающим капитализмом» было пристальным.
Преисполненная значением события, я вместе с командой летчиков прошла все необходимые процедуры: лететь предстояло в кабине пилотов! Ребята-пилоты — все как на подбор, спортивные, высокие, красавцы — под началом капитана корабля работали четко и слаженно. «Уважаемые дамы и господа! Говорит командир корабля... Наш рейс выполняется по маршруту...».
Командир корабля уже находился на своем месте, когда я вошла в кабину с другими пилотами. Я увидела его только после того, как самолет набрал высоту и управление было переведено в режим автопилота. Он развернулся на своем крутящемся кресле ко мне лицом, встал и предложил показать мне аэробус изнутри. Он был совсем невысокого роста и плотного телосложения. Красивая форма пилота только подчеркивала его некую неказистость, особенно на фоне других. Я была немного удивлена — на показательный рейс выбрали такого командира?! Я пыталась не смотреть на него сверху вниз, с высоты своего роста и старательно разглядывала все детали пространства аэробуса, записывая комментарии командира в записную книжку. Диктофонов в то время еще не было.
Во время полета я успела расспросить обо всех подробностях трудового пути самого командира, второго пилота и даже бортинженера, - общие детали обо всем экипаже узнала заранее у кадровиков.
Полет прошел на «отлично». Мне дали посидеть в кресле второго пилота, потянуть на себя штурвал и восхититься видом бескрайнего неба.
Все свои высокие оценки четкой слаженной работой команды, самого аэробуса и полета я перенесла на газетные страницы. Разумеется, «во первых строках своего письма» я отдала должное руководящей роли всех нужных партийных структур. И завершающим аккордом - «мы их сделали!» Это — про Боинги и Дугласы. Но я допустила один непростительный промах, - я использовала литературный прием, настолько возвышающий командира корабля в лучших качествах пилота и Человека, что потом поплатилась за эту свою жалость к маленькому человеку. Исключительно из добрых побуждений я слишком возвысила капитана над всем экипажем. И хотя я очень старалась сделать, как лучше, но получалось, по известному политическому деятелю, ...как всегда.
В один прекрасный день, точнее вечер, ближе к концу работы этот командир открыл дверь моего кабинета в редакции с таким огромным букетом белых роз, что его едва можно было разглядеть за ним.
Я слушала его благодарные слова, его восторги моим репортажем, мною, им самим и не знала, что ответить на его судьбоносный вопрос — как жить дальше? Потому что до этого полета он и не догадывался, какой он значимый человек для авиации всей страны.
Этот ответственный работник много лет летал на обычных самолетах, имел благодарности в трудовой книжке, премии, зарплаты, обычную жизнь в обычной семье. И тут ему случайно пришлось заменить командира аэробуса, того самого аэробуса, который и должен был стать звездой отечественного авиапрома. Естественно, вместе со всем экипажем. Этот звездный час после публикации репортажа с красивыми фотографиями в газете на первой полосе напрочь снес голову временному командиру сего звездолета. И при всем моем сострадании и милосердии, как учил Федор Михайлович Достоевский, я никак не могла предотвратить или изменить трагедию "бедных" людей. И единственное чувство, которое одолевало меня, было чувство вины за в общем-то сломанную человеческую жизнь.
Я не знаю, как работал и жил дальше этот человек. Как не знаю дальнейших судеб других героев своих статей, репортажей и интервью. Я просто добросовестно делала свою работу.
Вот так я, вкупе со всеми СМИ, занималась искажением реальности исключительно из самых благих намерений, которые, известно, куда ведут...

VALA FILA


Рецензии