Чем пахнет счастье

Казалось, эта зима никогда не кончится. Колючий снег без оглядки устремлялся в объятия сурового, тоскливо завывающего ветра, долго кружилися вокруг домов непроглядной позёмкой, а потом опадал, засыпая всё вокруг. Устилал землю, крыши, душу, залетал в сны и погружал мир в молчание.  Лишь нахохленные вороны громкими хриплыми криками время от времени нарушали студёное безмолвие.

Зима деревне шла. Белые одежды  скрывали недостатки, сглаживали неровности и превращали дома в сказочные жилища хоббитов: из сугробов виднелись лишь окошки, двери и печные трубы, из которых струился седой дымок. Жизнь в этом довольно замкнутом,  маленьком мирке всегда текла спокойно и размеренно, а с приходом зимы так и вовсе замирала.

Но чем холоднее и беспросветнее было снаружи, тем уютнее казались свет и  тепло в доме Мари.
Иногда, разглядывая морозный узор на  окне, она задавалась вопросом, какое же время года ей больше всего нравится. И после некоторых размышлений приходила к выводу, что любит все одинаково.
В каждом из них есть своя прелесть, своё величие, неповторимость, свои краски, моменты для безмятежного любования и счастья. И зима в этом смысле ничем не хуже весны или осени. Особенно такая: с огромными снежными шапками на крышах домов, с чудесным Рождеством, с обретённым в душе миром и покоем.
И потому Мари была рада жить в месте, где бывает зима.

Она давала ей законное право уединиться в четырёх стенах, погрузиться в атмосферу уюта, тепла, гармонии и любви к тому, что её окружало в этом старом, со вкусом сахара, кофе и книг, доме: такой же старый медный колокольчик над зелёной дверью, изящная козетка в прихожей, печь с потрескивающими в жарком оранжевом  пламени ольховыми поленьями, скрип половиц, оживающих в тепле, толстый рыжий кот Август, лимонное деревце и даже живущая в кладовой пожилая мышь Клавдия.

Мари любила окна дома и вид из них. Из того, что в спальне, был виден  пруд, в тёплое время года утопающий в желтых ирисах и населённый болтливыми лягушками. Из того, что в кухне - несколько соседних домов и дорога, уходящая в луга. Из окна гостиной - дворик, где летом она пила чай по утрам.

Мари любила тиканье часов, и потому они были в каждой комнате - либо настенные, либо настольные. Не сказать, что она неустанно следила за течением времени, просто ритмичное тик-так успокаивало, навевало умиротворение и приводило в порядок мысли.

Она любила читать, сидя в старомодном выцветшем кресле, печь шоколадные пряники и пить на ночь глядя тёплое молоко.
Обожала свою работу почтальоном и велосипедные прогулки по ромашковым лугам. Радовалась, когда солнце вливалось сквозь окна в комнаты, в этом свете они выглядели ещё уютнее и симпатичнее. Пела, когда хотелось выпустить из души наружу музыку.

В этом доме Мари всегда было комфортно и хорошо. Его обитатели, - и мышь, и кот Август, и лимонное деревце, - были ей рады и по-своему, как могли, любили. Во всяком случае, жалкой и одинокой она себя не чувствовала.
Хотя именно такое впечатление создавалось у окружающих и вызывало нервную обеспокоенность у тётушки Алисии.
Странно, что эта обеспокоенность не возникла у неё семнадцать лет назад,  когда родители Мари оба разом погибли в горах во время оползня.
Тогда пятилетнюю девочку взяла к себе и воспитала бабушка. Научила готовить, шить, любить всё живое и этот дом. Ненавязчиво, но к месту делилась своей уникальной мудростью и советами.

- Всё, что нужно в жизни, это прожить её без сожалений, - приговаривала она, выкидывая сгоревший пирог в помойное ведро.

Бабушка никогда не запрещала своей маленькой внучке фантазировать, и Мари, поощряемая её вниманием, с течением времени, напридумывала целую кучу историй о добрых жителях сказочного городка. О пекаре, выпекающем вкусный хлеб; о белошвейке, шьющей кружевные платья; о шоколаднице, которая варит густое ароматное лакомство в большом чане, о докторе, излечивающем все болезни полезными леденцами и ещё о многих-многих других. У бабушки всегда находилось время выслушать внучку, что бы она ни делала. А она всегда что-то делала.

К концу жизни старушка стала быстро слабеть и часто говорила:

- Я устала от своей бесконечности.

Мари каждое утро помогала ей умыться,  одеться, кормила, вечером - тоже. Иногда, перед тем, как заснуть, бабушка успевала сказать:

- Хорошо, что мир хоть ненадолго может перестать вращаться. Это примиряет меня с чередой неизбежностей.

Она уже не могла выходить за порог дома, но ещё с удовольствием разглядывала заоконный мир. Зимой говорила, что снег - это Божье одеяло, а про лето - благодать Господня.

Перед сном Мари молилась только о здоровье бабушки, но потом подумала и стала благодарить Всевышнего за каждый прожитый  рядом с нею день.
Это были те самые прекрасные, наполненные любовью  дни, за которые она бы не раздумывая отдала несколько лет.

К сожалению, жизнь ни для кого не останавливается. Бабушки не стало больше года назад, но Мари до сих пор не могла это принять. Всё казалось, что вот-вот услышит её голос, шаги, увидит её улыбку и глаза, излучающие любовь, ощутит прикосновение ласковых рук. Печаль требует времени.


*****

Дни Мари, тихие и спокойные, были заполнены работой, домашними хлопотами, шитьём, чтением книг. Она с удовольствием проводила время на кухне, где когда-то, в свои далёкие пять лет,  испытала потрясение, узнав, что печенье  пекут не эльфы, а бабушки. Здесь Мари готовила, возилась с тестом, изобретала новые рецепты. Летом заваривала земляничный чай, в холодное время варила кофе, добавляя кардамон и разные секреты. Пекла свои фирменные шоколадные пряники, а потом вручала их в кулёчке вместе со свежей газетой одиноким старикам и этим согревала и радовала их сердце.

На Рождество, как и все жители деревни, украшала дом, вешала на дверь венок, зажигала свечи, оставляла под ёлкой   сладкую морковку для оленей Санты. К утру морковь бесследно исчезала. Мари каждый раз готова была поверить, что угощение съели именно олени, но оставленные на месте кражи продукты жизнедеятельности Клавдии не оставляли на это надежды и портили настроение. Это было единственное незаконное деяние, которое позволяла себе пожилая мышь. Если не считать попыток откупорить бутыль с кунжутным маслом. В кладовой хранилось несколько бутылей с самым различным маслом: горчичное, виноградное, оливковое. Но Клавдию манило неповторимое кунжутное, о чём свидетельствовали царапины на пробке. Во всём остальном мышь соблюдала договоренности о совместном проживании, которые были выдвинуты ещё бабушкой, и довольствовалась горстью пшеницы в день.

Кот Август, - то ли он принимал участие в данном соглашении, то ли из уважения к возрасту Клавдии, - никогда не пытался её съесть. Он вообще никого никогда не убивал. Соответственно, совесть его была кристально чиста, сон безмятежен и крепок, аппетит всем на зависть. Большую часть дня кот проводил на мягком плюшевом диване, время от времени подкрепляясь кусочком-другим постного мяса. Или разбавлял своё ничегонеделанье созерцанием природных красот.


*****

Спокойное течение жизни Мари нарушалось раз в год. Тридцать первого октября тётушка Алисия, живущая в городе, отмечала День ангела, и единственная, хоть и непутёвая, по её мнению, племянница была обязана принимать в  святом празднике посильное участие.
Тётушке шёл восьмой десяток лет, и этот факт она тщательно скрывала под свободным чёрным платьем из панбархата, слоем французского крема, пудры и краски для волос.
Остальным гостям, сидевшим за щедро накрытым столом, было от семидесяти пяти до девяноста. Кое-кто из них был глуховат, кое-кто подслеповат, некоторые пользовались тростью, а их наряды нередко пахли нафталином. Все они до мельчайших деталей помнили прошлое, много говорили об этом, выслушивали один другого, тут же забывая то, что только что сказали. И без конца клали в свой чай сахар, думая, что ещё не клали. Они пытались создать впечатление, что их любят и что у них много близких и друзей, но выходило это слишком  фальшиво и неуверенно, чтобы быть правдой.

Мари заранее заставляла себя примириться с мыслью, что придётся пробыть на этом вечере, что она просто должна это сделать и выдержать, как бы трудно и грустно это ни было. Сидя между тётушкой, благоухающей свежими нотами японской вишни, и каким-нибудь пожилым джентльменом, которому, наверное, было не меньше тысячи лет, она чувствовала себя на этом празднике лишней, тосковала по своему дому и мечтала, чтобы этот вечер поскорее кончился.
К двадцати часам со всеми блюдами меню и тортом обычно было покончено. Уставшие от переизбытка еды, вина и эмоций гости разъезжались по своим тихим пыльным обителям.

Мари убирала со стола и мыла посуду. Алисия протирала фарфор и серебро накрахмаленным полотенцем и аккуратно  расставляла на полках, всё непременно по размеру и по цвету. Между делом и с самыми добрыми намерениями информируя непутёвую племянницу о том, что сидящий сегодня справа от неё джентльмен уже четыре года, как вдовец.

- Почему ты не выходишь замуж? - тётушка бесцеремонно вторгалась в личную жизнь Мари.

- Видимо, не хватает времени.

- Ты молодая девушка, а живёшь, как одинокая старая дева. Твоя жизнь безвозвратно проходит мимо.

- Я не одинока. У меня есть кот.

- Боже правый, где твой здравый смысл?
 
- Не спрашивай об этом у Бога. Ему не до меня. У него есть дела поважнее.
 
- Больше не говори мне таких вещей! Лучше присмотрись к Эдварду. Современные молодые люди совершенно не умеют строить прочные долгие отношения, а на него всегда можно положиться. Он порядочный и состоятельный человек.

- Этим он меня и раздражает.

- Просто шекспировская трагедия какая-то!  Слишком тяжело думать о возвышенном на кухне. Мне надо выпить бренди!

- Ах, тётушка, не в каждой истории нужно искать трагедию, - говорила Мари, открывая шкафчик, в котором Алисия  хранила травяные бальзамы на все случаи жизни. Они помогали ей справиться со склерозом, давлением и малокровием, продляли молодость и долголетие. Но когда дело доходило до шекспировских трагедий, бальзамы были бессильны.
- Но даже если они там есть, это не повод так нервничать, - продолжала Мари, доставая с полки хрустальный флакон и десертную серебряную ложечку, которой дозировался бренди.
- Пять хватит?

- Семь!

- Пять, и ни ложки более! Достаточно, чтобы справиться с волнением.

- Ты со своим котом выбила меня из колеи.

- Моя бабушка в таких случаях пила имбирный чай с сахаром. Он возвращал ей лёгкость бытия.

- С тобой не поспоришь. Ты сумеешь уговорить и норку отдать свой мех. Хорошо, пять. А лучше шесть.
 
Мари отсчитывала золотистую жидкость,  ставила флакон обратно в шкаф, уводила притихшую тётушку в спальню, укладывала в постель, целовала в напудренную щёку. Оставив гореть ночник, закрывала за собой дверь, наводила в квартире первозданный порядок.

И так каждый год. Менялись только имена "женихов".
Мари отшучивалась, но внутри испытывала возмущение.

Каждый человек должен жить сам для себя и только потом выбирать, стоит ли разделять свою жизнь с другими, - думала она, отжимая половую тряпку. И уж точно не стоит впускать в неё  кого бы то ни было по приказу. Брак с неприятным стариком не избавит от одиночества и не принесёт счастья. Нужно верить в лучшее, не соглашаясь на временное худшее. Если ты чиста перед собственной совестью, то всё остальное будет хорошо. Время рано или поздно всё расставит по местам так,  как надо.

Мари верила в существование любви и верности. Что чьи-то искренние чувства, забота и внимание могут помочь пережить неудачи и подарить тепло, способное согреть самой холодной зимней ночью.  Пусть это звучит старомодно, но что в этом плохого?

Тётушка пытается подогнать мою жизнь под собственные убеждения, - думала Мари, - это делает её неприятной и не оправдывает вторжение в душу. Хоть она и родной человек, но я вынуждена держаться от неё подальше, чтобы охранять своё спокойствие, словно дорогое сокровище. Если вдруг Бог слышит мои мысли, то, надеюсь, поймет и простит.

Неудивительно, что наутро она стремилась как можно скорее покинуть и тётушкину квартиру, и город, и оказаться, наконец, дома, где могла уединиться, просто закрыв за собой дверь, и делать то, что считала нужным.

- Ты услада моих глаз, мистер Август, - говорила Мари, обнимая кота. Поливала лимонное деревце, насыпала Клавдии зерна, надевала передник и принималась готовить шоколадные пряники с малиновым джемом.
На дворе  хозяйничала поздняя дождливая осень, навевающая меланхолию, особенно у одиноких стариков.
Завтра она будет разносить  газеты и письма, и кое-кого подбодрит чудесной выпечкой. Для пожилых жителей деревни Мари всё равно что близкий родственник. Они её ждут и встречают с теплом. Ей открывают душу, делятся печалями и радостями; жалуются на мировую политику, на здоровье, на погоду и кошку, от шерсти которой не стало житья. Старикам не хватает общения, и Мари старается их выслушать и поддержать. 

Надеюсь, моё угощение порадует кого-то и заставит улыбнуться, - мечтала Мари и сама улыбалась, взбивая яйца...


*****

Хорошо, что на свете всё ещё существуют надёжные и предсказуемые вещи. Жизнь тем и хороша, что кое-что в ней случается независимо от наших возможностей и желаний.

В одно прекрасное утро на вспыхнувшее голубизной небо выкатилось яркое, словно спелый апельсин, солнце. Морозные узоры на окнах растаяли и все увидели, что пришла весна. Жаркие лучи согрели мир, наполнили удивительной радостью и светом.
Стали оживать дворы, сады, живые изгороди и маленькие цветные жилища. Первой зелёной траве обрадовались коровы, овцы, взрослые и дети. Птицы запели о счастье.
Деревня, нежная и свежая, купающаяся в солнечных бликах, заблагоухала, словно коробка от чарующих духов.
 
Дома и домишки, как и подобает, подвергались великой весенней уборке: чистились, мылись, проветривались. Одеяла и подушки раскладывались на солнце для просушки, на бельевых  верёвках развевались выстиранные занавески и покрывала.

Мари обожала убираться. Создание порядка и чистоты в доме превносило гармонию в жизнь и отвлекало от порою довольно суровой действительности. Иногда, чтобы почувствовать себя счастливой, ей было достаточно всего лишь помыть пол, передвинуть стол и кресло, и позволить тиканью часов расставить по местам мысли.

К обеду комнаты жизнерадостно блистали чистотой и уютом. Оставалось лишь прибраться в бабушкиной спальне. Мари редко сюда заходила, это было слишком больно. Но позволять пыли чувствовать себя здесь хозяйкой всё же не стоит.

Мари протёрла столик, пару ореховых стульев, украшенных резьбой, прикроватную тумбочку. Выдвинула верхний ящичек: что в нём? Тетради. Дневники? Неотправленные письма? Рецепты? Она присела на край кровати, открыла одну и стала читать:

- Мистер Льюис, как обычно, в конце рабочего дня, протирает прилавок, смахивает невидимые пылинки, оглядывает опустевшие полки. Рождество на носу и горшочки с мёдом раскупаются, как горячие пирожки. Почитай в каждом доме хозяйки готовят праздничный пудинг, а какой же пудинг без мёда? ...
Мари перелистывает страницы и снова читает:
- Мистер Мэтью просыпается ни свет ни заря, ставит на плиту чайник, наливает молоко для кота, умывается, завтракает и спешит в свою пекарню. Много лет назад пекарем был его дед, потом отец, а теперь он сам живёт ради того, чтобы печь хлеб. Он знает о нём всё...

Да это же её сказки о добрых жителях волшебного городка! Всё, что она когда-то, в детстве, нафантазировала. Оказывается, бабушка их не только слушала, но, словно прилежная секретарша, ещё и вела записи. Две пухлые тетради милых историй!

- Прелесть какая, - улыбнулась Мари и принялась читать дальше, забыв про пыль и тряпку...


*****

Что, если попробовать? Но вдруг не понравится? Откажут? Не стану ли я объектом для насмешек? Но они такие чудесные! Они не могут не понравиться. Что делать? Как поступить? Страшно так, будто собираешься нырнуть в глубокий  холодный омут.

 Мари то и дело задавалась этими вопросами. Ей пришла в голову мысль, что бабушкины рукописи могли бы превратиться в прелестную книгу. А если каждую историю дополнить красочной иллюстрацией, она бы стала просто очаровательной.
Но не слишком ли это смело с её стороны?

И вот в один тёплый солнечный день Мари, всё ещё полная сомнений и вопросов, покинула издательство детской литературы. Редактор принял её истории на рассмотрение. Теперь нужно набраться терпения и ждать его решения.

Неизвестное будущее вносит в жизнь некоторую долю беспокойства и тревоги, - подумала Мари. - Но, положа руку на сердце, должна признаться: приятно, когда у тебя есть что-то, чего можешь с нетерпением ждать. Нужно просто уметь управлять ожиданиями, вот что важно.  Надеюсь, что за это время я не состарюсь и не умру.
Жизнь - череда различных событий и мгновений. Они неизбежны. Важен результат.

Всё свершилось в не самый счастливый день. Во время утренней прогулки в уже пестреющих разнотравьем лугах Мари засмотрелась на чудную красоту и свалилась с велосипеда.

- Всего лишь ушиб, - сказал доктор, осмотрев распухшую ногу. - Холод и покой! Не меньше недели!

Вот тут-то, будто дождался нужного случая, и позвонил редактор: её волшебные истории принимают в печать, и теперь Мари необходимо встретиться с иллюстратором, чтобы обсудить будущее оформление книги. Ах, вы не можете? У вас нога? Сочувствуем. Может быть, в таком случае вы примете его? Это будет удобно? Прекрасно! Себастьян приедет завтра. Он наш лучший художник! 

Назавтра рано утром, заслышав динь-дон  медного колокольчика, Мари наскоро взглянула в зеркальце, поправила волосы и поковыляла в прихожую, опираясь на старый бабушкин зонт. Прежде чем открыть дверь, заглянула в глазок: не помешает убедиться, что это не продавцы неработающих пылесосов и не спасители заблудших душ. Покупать она ничего не собиралась, а что до души, то это касалось только её самой и Бога, и больше никого. Стоящий на крыльце молодой человек не был похож ни на тех, ни на других, и Мари распахнула дверь.
 
- Я купил сыр, хлеб, фруктовый пирог, - радостно произнёс он. - И не  отказался бы от завтрака. Ну или хотя бы от чашечки кофе. Я Себастьян.

- Надеюсь, вы умеете готовить? Я Мари.
 
Час спустя Мари уплетала горячие гречневые блинчики с кружевной хрустящей корочкой по краям, запивая не менее горячим кофе, от души сдобренным молоком и мёдом, уверяя себя и гостя, что ничего вкуснее в жизни не ела.

- Мама научила готовить, - смущаясь,  признался мужчина. - Вы сидите, берегите ногу. Я помою посуду, а потом покажу несколько вариантов иллюстрациий. Или придумаем новые...

День длился и длился. Несколько чаепитий между рисованием, куриный суп с рисом и сыром на обед, опять чай, обсуждение того, какой представляет будущую книгу Мари, а какой предлагает художник.
Их щёки горели лихорадочным румянцем, их руки касались, лица сближались, глаза  встречались. Их окутала пелена, но не мрака, а света и волшебства. Связали невидимые нити.

Не сразу, но чуть позже оба поняли, что эта встреча была вовсе не случайной, а предначертанной свыше. Они были самыми настоящими родственными душами, которым хорошо вместе и не хватает, когда врозь. С этого времени  любовь их, нежная и верная, стала крепнуть день ото дня.

Выждав для приличия шесть месяцев, Себастьян сделал Мари предложение.  Выждав для приличия пять минут, она ответила: - Да. Потому что навряд ли кто-то другой станет хоть иногда готовить для меня такие вкусные гречневые блинчики.

Предсвадебные дни омрачила кончина Клавдии. Её бездыханное тельце Мари обнаружила в кладовой возле банки со сливовым джемом.
Старая мышь была уложена в бархатную коробочку, горько оплакана и упокоена во дворе под розовым кустом.

- Уйти из этой жизни в возрасте почти трёх лет для мыши не так уж плохо, - попытался утешить рыдающую Мари Себастьян. - Её не съел кот, не прихлопнула мышеловка. Она просто уснула, когда пришло время. Лучше и быть не могло. Не горюй, дорогая. Мы обязательно заведём себе новую мышь.


Два года спустя

На дворе осень. Дни стоят чудесные;  терпкие, хрусткие, пьянящие, как рябиновое вино. По ночам деревню окутывает густой, белый, словно молоко, туман.
Буйная зелень стала огненно-оранжевой, листва устилает  землю медным ковром. Поистине волшебная пора.

В домике Мари пахнет яблоками. Спелые и сладкие, она нарезает их тонкими ломтиками, укладывает послойно в таз, пересыпает сахаром. Если набраться терпения, дождаться, когда яблоки дадут сок, добавить ваниль, а потом несколько раз довести всё это до кипения, то получится изумительное варенье. Яблочные дольки станут прозрачными и мягкими, как мармелад.
 
Холодным зимним вечером, с пшеничной булкой и горячим чаем оно будет восхитительно! - думает Мари. - Плюс ко всему - это любимое лакомство мужа. Хотя сам он порой утверждает, что больше всего на свете обожает яблочные пироги. Нежные, вкусные, с хрустящей румяной корочкой, - он готов их есть на завтрак, обед и ужин. Кстати, именно такой пирог  уже пора доставать из духовки, пока не сгорел.

Себастьян с минуты на минуту вернётся из города. Почувствовав аппетитные ароматы, он, как всегда, улыбнётся, обнимет Мари и скажет:

- Я знаю, чем пахнет счастье в доме! Оно  пахнет пирогами.

А потом будет тихий, наполненный покоем и негромким счастьем вечер. Долгие разговоры, тёплые объятия, нужные слова, мятный чай, позвякивание ложечек. Небо на горизонте вспыхнет спелым гранатом и потухнет. Но выплывет толстощекая ароматная Луна, искупает своим светом всё вокруг. Замерцают мириады звёзд - окошек, из которых кто-то невероятно любящий нас, станет смотреть сверху, слушать и прощать.


Доверяйте своему сердцу, друзья. Оно даёт ответы на все вопросы. Не стоит оправдывать чужие надежды и чужие мечты. И тогда обязательно всё будет хорошо.
Так чем же пахнет ваше счастье?