9. Колхозные рассказы. Алиментщики

предыдущая часть http://proza.ru/2024/06/30/1267

Алиментщики

Была в деревне ещё одна категория жителей: ссыльные алиментщики, почти бичи. За злостную неуплату алиментов они были сосланы в дальнюю деревню и трудоустроены в совхозе. Но какие алименты с мизерного заработка неквалифицированного рабочего совхоза? Жили они в казарме типа нашей, хозяйств своих не имели, и, батрача у местных жителей, добывали себе выпивку и закуску.
И они тоже любили заглянуть к нам на огонёк, особенно, если у нас был какой-нибудь праздник. Помню, один из алиментщиков, Саша, наполовину чеченец, наполовину украинец, здорово играл на гармошке... Когда он играл плясовую, ноги сами пускались в пляс, когда же он играл русскую песню, самый безголосый и не имеющий слуха человек пел, и лилась песня на всю деревню.
Непостижимая вещь - русская песня. Такая же непостижимая, как русская душа... Когда русский человек поёт, он преображается. Он обо всём на свете забывает. Ему кажется, что он и есть герой песни. И все несчастья, о которых в песне поётся, он переживает, как свои. И все радости - тоже как свои. И поэтому такая неподдельная боль слышится в его, словах, когда поёт он грустную песню, и такая безумная радость, когда песня - весёлая, а от этой боли или этой радости сразу вспоминается и своя жизнь, всё что в ней есть и было, горькое и радостное... А песни - либо очень грустные, горькие, от которых хочется плакать (и плачет русский человек), либо очень весёлые - и не жаль каблуков в пляске... Так и у нас:

                ... же-ена найдё-о-от, найдет себе друго-ого,
                а мать сыночка - никогда-а-а...

И всхлипывает здоровенный детина с тюремными наколками, вспоминая о своей матери, оставленной где-то на другом конце России, и давно не знающей, где её блудный сын. И, выпивая очередной стакан, обещает он своим дружкам при первой возможности навестить мать...

                ... а жене-е скажи-и-и слово проща-альное-е-е,
                Пе-ереда-ай кольцо-о-о обруча-альное-е-е.
                А ещё-о скажи-и-и,
                что в степи-и замё-орз,
                а лю-юбо-о-овь её-о-о
                за собо-о-ой унё-о-ос...

И вспоминаются покинутые за тридевять земель семьи, оставленные жены, дети без отцов. И чем, как не водкой, можно унять эту боль! Но не может русский человек долго придаваться унынию. И сменяются слёзы разгулом радости и веселья. И трещит старый деревянный пол от топающих в пляске ног. И звучат частушки:

                Мой милё-онок что телё-онок,
                Как его ещё назвать?
                Проводи-ил меня до до-ому -
                Не суме-ел поцелова-ать !..

                Что ты, что ты, что ты, что ты?
                Я - солдат девятой роты,
                Тридцать пе-ервого полка-а
                Опа дрица опа-па...

                Ойся-ойся,
                ты меня не бойся,
                Я тебя-я не укушу-у,
                ты не беспокойся!..

                Э-эх, пи-ить будем,
                Гу-улять будем,
                А-а сме-ерть придёт -
                Помира-ать будем!

Впрочем, далеко не все из частушек я могу предать бумаге... А веселье опять уступает место грусти:

                Каки-им ты-ы бы-ы-ыл, таки-им оста-ался,
                Каза-ак лихо-ой, орёл степно-ой,
                Зачем со мно-ой ты снова повстреча-ался,
                Зачем нарушил мой пооко-ой?

И опять вспоминают вольные казаки-орлы свою непутёвую жизнь... И так почти до утра: песни, плач, веселье, водка. Но не понять чужестранцу загадочную русскую душу, как не понять русскую песню. А может, дело в том, что песня, как бы очищает душу? Заставляет человека, как артиста, пережить чужую жизнь, совершить чужие ошибки и грехи, глубоко раскаяться в них. Пережить чужое горе как свое. И радость чужую принять как свою...
А Саша играл действительно здорово, так здорово, что почти не резало уши порой фальшивое пение мужиков. Если уж было совсем невмоготу, он мог сделать деликатное замечание за явную вокальную фальшь. Лишь однажды, он сорвался, сказав Сереге: "Не можешь петь - не пей!"

продолжение http://proza.ru/2024/07/03/1020

Иркутск, 1996 г.