Цензура в семиотической системе культуры

МЕСТО ЦЕНЗУРЫ В СЕМИОТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ КУЛЬТУРЫ
Пищулина Инга Александровна
Российский государственный университет им. А.Н.Косыгина, старший преподаватель
Герасимова Светлана Валентиновна
Российский государственный университет им. А.Н.Косыгина, доцент

Современным СМИ предоставлена свобода в условиях отсутствия цензуры. Цель статьи – проанализировать место цензуры в современной культуре, рассматриваемой как живой организм – как семиотическая система.
В части 5 статьи 29 Конституции РФ, принятой всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020,  содержится запрет на цензуру, законодательная регламентация которой восходит к 1804 г., то есть ко временам императора Александра I, при этом в действующей Конституции РФ представлена концепция различения правомерного ограничения информации и цензуры, оказавшаяся в центре внимания современных исследователей (6, 44), которые приходят к выводу, что ни в одном из правовых документов это различие четко не прописано и что «современный институт цензуры, понимаемый как правомерное ограничение свободы информации, выполняет важную функцию – способствует обеспечению безопасности личности, общества и государства (6, 48). Кроме того, вопреки четкому конституционному запрету в пункте «б» статьи 12 ФКЗ от 30.05.2001 № 3-ФКЗ (в редакции от 3 июля 2016 г.) «О чрезвычайном положении» (9) указывается на необходимость предварительной цензуры на территории, где вводится чрезвычайное положение, при этом Президент особым указом может заявить условия и порядок ее осуществления. Следовательно, в России нет абсолютного запрета на цензуру. Цензурные ограничения в нашей стране могут быть также связаны со специальным правовым режимом (с военным или чрезвычайным положением). В подобных случаях цензура может носить не деструктивный, а созидательный характер, поскольку будет призвана охранять не только и не столько властные структуры, сколько базисные ценности культуры, русские аксиологические ориентиры и приоритеты, поэтому «для начала нужно записать в Конституцию наши традиционные ценности» (7, 30), преодолев установку на воспитание в учебных заведениях грамотных потребителей, не имеющих Отечества (7, 29-30), тем более что запрет на потребительское отношение к жизни и мещанство в русскую культуру внедрились столь глубоко, что их не могла искоренить даже революция, так что В.Маяковский становится одновременно и рупором революции, и молотом если не ведьм, то мещанства. В целом роль цензуры в обществе связана с реализацией таких ее функций, как контроль, регламентация, охрана, а также с осуществлением репрессивной, манипулятивной, профилактической и стимулирующей функций (4, 11).
Информационные ограничения присутствуют также в ФЗ «О внесении изменений в статью 148 Уголовного Кодекса Российской Федерации и дополнительные нормативно-правовые акты РФ в целях противодействия оскорблению общерелигиозных взглядов и чувств верующих», подписанный Президентом В.В. Путиным 29.06.2013 в ответ на скандальную акцию, проведенную 21.02.2023 в Храме Христа Спасителя известной в свое время музыкальной группой феминисток.
Кроме того, спецоперация на Украине привела к необходимости принятия так называемого «Закона о фейках», то есть ФЗ от 4 марта 2022 года № 32-ФЗ, положения которого ограничивают свободу информации, косвенно подтверждая необходимость цензуры, носящую временный характер и в целом расцениваемую нашим обществом как антидемократическое явление, обслуживающее интересы власти. Жестко отрицательное отношение к цензуре объясняется русским либерализмом 1990-х годов.
Современное определение цензуры (с акцентом на ее недопустимость) находим в статье 3 Закона РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О средствах массовой информации» (в редакции от 1 июля 2021  г.) (3), в аналогичном смысле цензура понимается и в ФЗ № 54-ФЗ от 26 мая 1996 г. (в действующей редакции) «О музейном фонде в РФ и музеях в РФ» (8). Под цензурой в этих законах понимается необходимость согласовывать материалы с представителями государственных органов или организаций и др. Никаких согласований быть не может. Однако Конституционный Суд РФ неоднократно высказывался за ограничение свободы слова ради сохранения общественной нравственности и даже добился запрета ненормативной лексики в печатной продукции, указав, что данные ограничения свободы слова не являются цензурой. К.М. Паронян и Е.А. Апольский также указывают на возможность запрета пропаганды гомосексуализма и терроризма, ссылаясь на приоритет «баланса общественных и частных интересов», заявленный КС РФ, в соответствии с которым свобода одного человека не может наносить ущерб другим членам общества.
Категориальный ряд определения цензуры, понимаемой в широком смысле как «система контроля над производством, хранением и потреблением информации, имеющей значение для общества и его развития» (6, 45), перекликается с категориальным рядом определения текста, воспринятого как «сложное устройство, хранящее многообразные коды, способное трансформировать получаемые сообщения и порождать новые, как информационный генератор, обладающий чертами интеллектуальной личности» (5, 90).
Функция цензурного контроля информации предполагает, что цензура классифицирует информацию, то есть создает своеобразную надстройку над ее потоками, благодаря чему они из хаотичных становятся структурированными, то есть обретают свой код. Цензура создает код информации, позволяющий считать и понять ее, оценить ее значимость  и роль в обществе, а благодаря этому структурировать. Этой роли цензуры среди функций текста соответствует его способность реализовать и хранить языковые коды. Текст воплощает, материалзиует языковые структуры и контролирует правильное функционирование языковых кодов, без которых он перестанет быть полноценным текстом.
Цензура контролирует производство новой информации, то есть следит за тем, как культурный язык генерирует новые тексты. Текст также трансформирует коды в тексты, он принадлежит сфере не только языка, но и речи – он способен порождать новые смыслы, когда в общение с ним вступает читатель, не просто потребляющий информацию, но создающий в процессе чтения новые интерпретации. Подобно тому как текст реализует себя в диалоге с потребителем информации, так и цензура направлена на то, чтобы реализовать себя в диалоге с потребителем информации. Следовательно, цензура предстает как неотъемлемая часть культуры, которая существует даже тогда, когда теоретически она не существует, называясь разумным ограничением свободы слова.
В работах разных лет Ю.М. Лотман давал различные определения понятию культуры. В статье «Текст и функция» культура предстает как «совокупность текстов» или их «функций» (5, 24), в работе «Культура и информация» (1970) она определяется как «совокупность всей ненаследственной информации, способов ее организации и хранения» (5, 146); как «механизм познания» (5, 146), как «исторически сложившийся пучок семиотических систем (языков), который может складываться в единую иерархию (сверхъязык), но может представлять собой и симбиоз самостоятельных систем. Но культура включает в себя не только определенное сочетание семиотических систем, но и всю совокупность исторически имевших место сообщений на этих языках (текстов). Рассмотрение культуры как совокупности текстов могло бы быть наиболее простым путем для построения культурологических моделей, если бы в силу определенных причин, о которых речь пойдет в дальнейшем, такой подход не оказался слишком узким» (5, 149).
Мы видим, что текст может быть частью культуры, гомеоморфной целому и повторяющей его структуры: подобно тому как текст находится на пересечении языковых кодов и их речевых реализаций, так и культура живет культурными кодами, реализуя их в форме текстов, живого общения людей, их поступков и др. О. Шпенглер распространяет представления о языке на сферу культуры: «Необходимым условием такого высшего миросознания следует признать наличие языка, но не вообще какого-либо человеческого языка, а языки культурного, каковой для первого еще не существует, а для второго хотя и существует, но недоступен» (10). Культура – это и система кодов, и весь объем информации, созданный на основе этих кодов. Культура, подобно тексту, принадлежит отчасти языку культуры, подчинена ее кодам и закономерностям, а отчасти – формам речи и коммуникативным практикам культуры, которые несравненно подвижнее ее языка и за последнее столетие пополнились такими новыми родами культурного коммуникации, как кино-общение и интернет-общение. Каждый из этих родов культурной коммуникации имеет свои жанры.
Цензура, рассмотренная в широком смысле этого слова, так же, как и текст, может быть частью, гомеоморфной целому культуры. Она может реализоваться в сфере кодов языка культуры, а также в области ее текстов – в широком смысле этого слова: в текстах культурной коммуникации, таких как судьбы людей и их поступки, кино-текст, текст города и др.
Цензура,  в широком смысле этого слова, как служительница кодов культуры исполняет ту же роль, что и норма в области языка. Как хранительница традиций, культурной памяти, норм и кодов языка культуры и ее иерархии ценностей цензура становится гарантом здоровой полноценной коммуникации в целом и функционирования СМИ в частности. Однако если цензура активно смещается из области кодов языка культуры, в область их реализации в формах культурной речи, культурных текстов и других форм общения, срастаясь с конкретными представителями культуры, выражая интересы отдельных классов и лиц, то она перестает служить культуре народа в целом, не исполняет свои функции и извращается, потакая классам, расам, лицам и безличным массам.
Цензуре не желательно переходить из сферы языка культуры в сферу конкретных участников культурной коммуникации и обслуживать их интересы. 
Собственно эта особенность цензуры и отражена в Конституции РФ. Цензуре запрещено обслуживать интересы правительства, она призвана обслуживать саму культуру, хранить ее коды, служить народу, - и в этой своей функции она именуется разумным ограничением свободы слова, а не цензурой, которая стала бичом советского времени. Раны, видимо, еще не заросли и само слово «цензура» воспринимается как синоним понятия «вивисекция». Самым страшным периодом истории, когда цензура была на службе у отдельных групп людей, было время гонений на христиан. Нож цензора проходился не по живому тексту, а по живой плоти первохристиан, затем - новомучеников.
Усиление цензурных репрессий и гонений порождает подполье. Подпольный человек – классический вариант героя, бегущего от цензуры в мир свободы. Однако подполье бывает разное. Если первохристиане, уходя в катакомбы, были носителями самобытного кода культуры, то Подпольный человек Ф.М. Достоевского не имел культурного кода, он был только его отрицателем. Духовная болезнь многих представителей подполья в том, что им есть, что сказать только до тех пор, пока есть, что отрицать. Будет ли протестантам что сказать, если не станет Католицизма? За века существования, видимо, это новое слово в протестантизме вызрело, но в начале пути преобладало отрицание без самостоятельной положительной программы, без оригинального кода культуры. Возможно, коммунистическая цензура породила тот тип подполья, о котором повествует В.С. Маканин в романе «Андеграунд, или Герой нашего времени». Его главный герой, Петрович, за высоким пафосом отрицания скрывает духовную нищету и пустоту, которую В.С. Маканин символически обозначает через нравственное падение Петровича. Герой – писатель-диссидент, живущий, почти как бомж, охраняющий чужие жилища и выпроваживающий назад, в психушку, своего некогда талантливого брата-художника и тем самым предающий его ради собственного унылого комфорта и нежелания о ком-то заботиться. Петрович – воплощение протеста против системы, поэтому он не хочет в нее вписываться, став, например, добропорядочным семьянином или плодовитым писателем. Герой – аутист, непишущий писатель, бездомный скиталец, сторожащий чужие квартиры. Этот тип советского диссидента и до сих пор отчасти жив в современном страхе цензуры и положительной программы жизни, кода культуры и иерархии ценностей, которая подчиняет человека культуре.
В.С. Маканин словно повторяет сюжет романа Айрис Мердок «Под сетью», где тоже действует писатель, точнее переводчик художественной литературы, охраняющий чужие дома. Роман А. Мердок – парафраз «Тошноты» Ж.-П. Сартра. Антуан Рокантен превращается в Джейка, а Анни становится Анной Квентин.  Однако за внешним сходством романов В.С. Маканина и А. Мердок скрывается грандиозное различие этих произведений. В семиотике культуры важно не сходство элементов, а их место в системе, определяющее их значение. Целое задает смысл своей части. А. Мердок создает своего подпольного человека в контексте идей Ж.-П. Сартра об обреченности человека на свободу. Абсолютная свобода как отрицание полной предрассудков человеческой культуры мыслится Ж.-П. Сартром как высшее призвание человека. А. Мердок показывает, что эта свобода не одухотворяет героя, не открывает ему небо свободы, а привязывает его к социальному дну, превращает в вариацию на тему Подпольного человека Ф.М. Достоевского. Абсолютная свобода лишает Джейка Донахью, главного героя романа А. Мердок, того культурного кода, который становится противоядием от стихийности и действующего в природе первородного греха. Роман называется «Под сетью», так как сеть изначального хаоса (2, 229) страстей и грехов, сеть языка, не способного выразить чувства (1, 14), наброшена на героя, - именно она не дает ему вырваться из пут социального дна и творчески самореализоваться. Однако герой Ж.-П. Сартра экзистенционально обречен жить в мире-тюрьме, в которой царит смерть. Картина мира А. Мердок не столь пессимистична, а принадлежность героя дну ситуативна, а не экзистенциональна и продлится до тех пор, пока над героем раскинута сеть греха, сопоставимая с сетью из видения св. Антония Великого, где она также символизирует грех мира. Если герой В.В. Маканина ведет пассивный поединок с цензурой и системой, и неприятие этой системы делает его обреченным на асоциальность и привязывает ко дну, то герой А.Мердок, напротив, не знает никаких запретов, но сама свобода и вседозволенность лишают героя крыльев и обрекают на жизнь в подполье. Словом, в мире В.В. Маканина подполье сформировано жесткостью цензуры и протестом против нее, а в мире А. Мердок подполье – следствие отсутствия цензуры и запретов, которые призваны стать духовными ориентирами, поскольку функция цензуры не столько ограничивать личную свободу, сколько доносить до людей тот культурный код, благодаря которому они покидают социальное дно, обретая нравственное совершенство. Отказ от цензуры, как мы видим на примере романа А.Мердок и современных бомжей, не спасает культуру от подполья.
Одним из важнейших элементов русского кода культуры, если говорить на языке А.С. Хомякова, является дорогая нам и ныне соборность (Сильв., с. 24), воспринятая М.М. Бахтиным как диалогическое и полифоническое начало русской культуры и русского романа, поэтому Конституция, гарантируя свободу слова, в месте с тем выражает важнейшее свойство русской культуры – русское многоголосие, соборность, полифонизм.

Литература
               
1. Баратова, О.А. Философские взгляды Айрис Мердок в романе «Под сетью»//Традиции и инновации в преподавании иностранного языка. Материалы IX Всероссийской научно-практической конференции. Казанский государственный медицинский университет. Казань, 2019. С. 11-16.
2. Газетдинова, О.В. Экзистенциальные вопросы в ранних романах Айрис Мердок // Актуальные проблемы науки и образования в условиях современных вызовов. Сборник материалов XXIII Международной научно-практической конференции. Москва, 2023. С. 226-231.
3. Закон РФ от 27.12.1991 № 2124-1 (ред. от 14.07.2022) «О средствах массовой информации» // Российская газета. – 08.02.1992. – № 32.
4. Левченко, И. Е. Цензура как общественное явление : автореф. дис. канд. филос. наук. Екатеринбург, 1995. – 19 с.
5. Лотман Ю. М. Статьи по семиотике культуры и искусства / Предисл. С. М. Даниэля, сост. Р. Г. Григорьва, Г. Спб.: Академический проект, 2002. 543 с. Г. Григорьва. Спб.: Академический проект, 2002. 543 с.
6. Паронян, К.М. Апольский Е.А. Цензура и правомерное ограничение свободы информации в России (доктринальные и нормативно-правовые основания) // Вестник Юридического факультета Южного федерального университета. – 2022. – Т. 9, № 3. – С. 43–50.  – DOI: 10.18522/2313-6138-2022-9-3-6
7. Сильвестр, архимандрит (Лукашенко) «Высшая национальная идея России – служение Отечеству»//Славянка: Православный женский журнал. – 2023 – Май-июнь. – С. 20-30.
8. Федеральный закон от 26.05.1996 № 54-ФЗ (ред. от 11.06.2021) «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации» (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.07.2021) // Российская газета. – 04.06.1996. – № 104.
9. Федеральный конституционный закон от 30.05.2001 № 3-ФКЗ (ред. от 03.07.2016) «О чрезвычайном положении» // Парламентская газета. – 01.06.2001. – № 99.
10. Шпеглер О. Закат Европы. В 2 тт. Т. 1.