Рыцарь... - 24

***

Поначалу Инна решила, что Андрей своими подношениями пытается заслужить ее расположение. Даже стала раздумывать, что бы попросить, когда он спросит, чего ей хочется. Кстати, это оказалось не так-то просто. Что просить? Колечко? Шарфик? Сумочку? Да упали они ей сто лет! Душа просила квартиру, машину, виллу, домик у моря, яхту. Вот ее масштаб! А все эти его цветочки-конфетки только бесили.
Впрочем, напрасно она мечтала, Андрей не собирался ей угождать, это стало понятно со временем. Оказывать небольшие знаки внимания было для него естественным, Андрей делал это без дальнего прицела. Она несколько раз видела, что он предлагал старушке с верхнего этажа купить для нее постной говядины или телятины. Его никто не просил, сам предлагал, потому что шел в магазин и встретил соседку. И он придерживал двери, пропуская женщин, и подавал им руку, помогая спуститься со ступенек. «Культур-мультур!» - хмыкала Инна. Вроде и приятно, но как будто размазня какая-то, честное слово. Все-таки мужик должен быть мужиком, грубым и неотесанным, чтобы можно было его упрекать и делать замечания, а самой на его фоне выглядеть феей. С Андреем представляться феей было невозможно. С ним все шиворот-навыворот. Сколько раз уже он протягивал ей руку или придвигал стул, а она не замечала этого, и получалось неловко, словно она не привычная к вниманию и ухаживанием.
К ним приходили соседи, и Андрей бесплатно ставил им уколы и строго беседовал с детьми, не желавшими принимать лекарства. Удивительно, но дети его слушались. Инна видела, как он осматривал мальчика, и отметила, что Андрей становился другим.
- Читать умеешь? – спрашивал он мальчугана лет пяти.
- Учусь еще, по слогам только.
- Стишок про прививку знаешь?
- Знаю.
- Поворачивайся к окну и громко, во всю мощь, рассказывай, чтобы вон та птичка на ветке слышала.
Мальчик честно выкрикивал:
«- На прививку! Первый класс!
- Вы слыхали? Это нас…»
И не замечал, что ему сделали перевязку.
Девочку, которая не хотела принимать горькое лекарство, он спросил:
- Что за команды?
- Оно горькое.
- Лекарство должно быть горьким, а то микробы не сдохнут, поняла?
- Поняла.
- После лекарства разрешаю конфету. Ты какую любишь?
- Ментос.
- Мама, слышали? После лекарства разрешаю Ментос.
- Да-да, - кивала мама, - обеспечим.
Инне было смешно слышать от Андрея про дохлых микробов. И он пояснил, что слышал это от поварихи в больничной столовой, и на всех детей такой аргумент очень убедительно действует, ни во что не верят, а в дохлых микробов свято.
С пациентами Андрей был строгим, собранным, сосредоточенно-внимательным и доброжелательным. Инне самой в такие моменты хотелось обещать, что она будет тщательно пережевывать пищу и делать зарядку по утрам. Удивительно. Почему-то ему верилось во всем, никто не ставил его слова под сомнение. Взрослые и дети сразу подбирались, обещая исполнять рекомендации в точности. Мамочки при нем превращались в послушных овец, готовых взять под козырек, настолько ему доверяли.
Со временем Инна поняла, что Андрея обожают все женщины подъезда. И это обожание автоматически рождало уважение и к ней. Каким-то образом все жильцы узнали ее имя и при встрече обязательно приветствовали: «Добрый день, Инна Михайловна! Не забыли зонтик? Дождь обещали. …Я к вам сейчас Николушку пришлю, дачных ягод отведайте! …Передайте нашу благодарность Андрею Юрьевичу. Энциклопедию вернем в пятницу, а микроскоп на следующей неделе».
«Ягоды, энциклопедии, микроскопы, - удивлялась Инна, - у них тут свои заморочки».

И еще одно было Инне непривычно – вежливость Андрея. Он никогда не ел и не пил, не предложив ей тоже. Если хотел посмотреть новости, то спрашивал, не возражает ли она, если он переключит канал. Если Инна смотрела что-то свое, то Андрей включал телевизор в кухне. Он не занимал ванную, не спросив, не нужна ли она ей. Инна привыкла к другому – кто успел, тот и съел. И он всегда подходил к двери, чтобы проводить или встретить ее, пожелать удачи или поприветствовать. Это тоже удивляло, ведь мог бы просто крикнуть с дивана: «Ты пошла? Давай, пока!»
В общем, совместная жизнь у них не очень-то клеилась, но оба упорно продолжали жить вместе. Внутренний голос говорил Инне, что как бы эта авантюра не закончилась, в накладе она не останется. А что думал Андрей и что говорил ему его внутренний голос, Инну не интересовало.

Если долго мучиться - что-нибудь получиться

Если с Васей Инна не спешила знакомить Киру, откладывая на неопределенное потом, то Андрея представила довольно скоро. Пригласила Киру с Родионом, так сказать, семьей. И весь вечер чувствовала себя чужой на их празднике, потому что эти трое с порога нашли общий язык и общие темы для разговора. Едва они с Андреем открыли дверь, как раскрасневшиеся и запыхавшиеся Кира с Родионом возбужденно выкрикнули:
- Здравствуйте! Это же бывший доходный дом, да? Купца какого-нибудь? Слишком много лепнины и фасадных украшений.
- А плитка на полу родная? Похоже, что родная.
- Чудо как хороша! Рисунок необычный. И какой густой кобальтовый в терракоте! – стрекотала Кира.
Андрей вышел на площадку, и они долго обсуждали редкую винтовую лестницу с чугунными перилами.
- Красота какая! Мы даже на лифте не захотели ехать, чтобы пройтись по такому чуду и все рассмотреть, - сказал Родион.
- А кто подъезд реставрировал? Сами жильцы? – сыпала вопросами Кира.
- Я сразу угадал, что будет две квартиры на площадке!
Лично Инна нашла этот дом не таким уж и привлекательным, потому что здесь все было старым, а она старого уже не любила. Современные монолитные дома со свободной планировкой гораздо лучше. Кстати, плитка на полу ей не нравилась, потому что была во многих местах истертой и потрескавшейся, хоть ее и покрыли чем-то защитным и лаком. А винтовую лестницу она сразу нашла неудобной, потому что как по ней вносить мебель, например? На поднятых руках, что ли? Чем тут восхищаться?
Излив свои восторги и исчерпав вопросы, гости и хозяин наконец-то представились друг другу и вошли в квартиру. Увидев двустворчатые двери в каждую комнату и высоченный потолок Кира всплеснула руками:
- Ну не чудо? Дайте угадаю, тут четыре комнаты! Две изолированные и у каждой есть смежная. И тут была коммуналка! Давно расселили?
- Да и нет, - улыбнулся Андрей, - бабушка была балериной и въехала сюда на своих заслугах.
- Балерина? Значит, есть фотографии и портреты! Устройте нам экскурсию!
- Интересно, тут были печи или камины? - подал голос Родион.
- Печи с изразцами, - улыбнулся Андрей, - по одной на две смежные комнаты. Они и сейчас есть.
Экскурсия длилась очень долго, потому что гостям было дело до всего. Инна устала улыбаться и ходить за ними следом и села на диван. Иногда ей становилось любопытно, когда Кира неожиданно вскрикивала: «Ой, я знаю! Это саксонский фарфор!» Она подходила посмотреть, чему так восторгается подруга. Статуэтка пастушки с отколотым носом ее не впечатляла, и Инна снова возвращалась на диван.
- Не бисквит, а чудо! – выдохнула Кира у этажерки.
«Батюшки, как там мог оказаться бисквит?» - вскочила Инна. Оказалось, речь шла о белом шершавом мопсе. Что за дебильные названия?
Около портретов на стене Кира застряла надолго. Она засыпала Андрея вопросами о семье.
- Знаете, Андрей, у нас тоже есть портреты фотографа Волкова, - сказала Кира, показывая на старые черно-белые портреты. - Его ателье было на Лубянке в доме князей Голициных, на обороте адрес должен быть.
- Приятно, - улыбнулся Андрей, - может быть, наши предки были знакомы, кто знает?
Инна возвела глаза долу, мол, как же, как же, коренные москвичи, белая кость, голубая кровь!
В конце концов, Андрей пригласил возбужденных гостей к столу.
Желая принять подругу как можно лучше, Инна хотела расстараться и приготовить ужин самостоятельно. Все-таки это был ее первый семейный прием, и Инна жаждала показать себя хозяйкой. Она составила праздничное меню и записала на листочке, что нужно купить. Увидев в списке гренки из черного хлеба с майонезом, сыром и чесноком, «Оливье», холодец, запеченного поросенка с гречкой и «Муравейник», Андрей улыбнулся.
- Ты точно хочешь такой стол? – спросил он.
- Мама всегда на праздники такое готовила и всем нравилось. Еще для холодца картошку надо отварить и укропом посыпать.
 Но Андрей сказал, что сейчас лето и хочется легких блюд, а поросенка и студень можно отложить до морозов, когда организму требуется более энергоемкая пища. Инна обиделась, и как-то у нее совсем отпало желание что-нибудь готовить и вообще хозяйничать в этом доме. Она не любила, когда ее умением и знанием не восхищались, и вообще переставала что-либо делать, а учиться новому или совершенствоваться не хотела, потому что была слишком упрямой и самоуверенной. В глубине души она надеялась, что приготовленный Андреем ужин не покажется гостям таким уж замечательным. Альбина Петровна растила внучку на традиционных котлетах, пельменях, пирогах и супах.
Но Кира и Родион были в совершенном восторге от кулинарного мастерства Андрея.
- Как я люблю сочетание рукколы с бальзамическим соусом, грецкими орехами и Дор блю! – восклицала она. – И груша своей сладостью оттеняет вкус. Объедение, Андрюш!
- Угу, - мычанием соглашался с ней Родион, не желая прерываться на большее, чем «угу».
- Можно мне пармезана добавить?
Инна могла только удивляться, почему Кира всегда знает больше, чем она, ведь вместе же росли. Где и когда она про эту рукколу с бальзамическим соусом узнала? А пармезан? Об него же зубы сломать можно и пахнет не ах. И потом, он уже для нее Андрюша!
- Это сибас? – чуть ли не хлопала в ладоши Кира, увидев противень с запеченной рыбой и овощами. – Как хорошо, что не жареный! Андрей, Вы кудесник! Предлагаю выпить за золотые руки хозяина!
- Надеюсь, Кирюш, ты не будешь мне теперь плешь проедать, что я не умею готовить? – подстраховался Родион.
- Не переживай. Но все же я буду вздыхать, что есть на свете мужчина-мечта! И бабушке расскажу и маме, уверена, они тоже такой идеал не встречали.
Инна хоть и улыбалась, но была не в своей тарелке. Андрей отнял у нее праздник, перетянул все внимание на себя, а ведь это она должна была демонстрировать достигнутое благополучие, и это ее золотые ручки надлежало хвалить.
- Честно сказать, думать ни о чем не могу, все мысли о том, что же будет на десерт? – елозила Кира.
- Ты знаешь, я тоже, - поддакнул Родион.
Андрей от этих слов засветился.
- Спасибо, мне приятно, - сказал он. – На десерт у нас бисквит с взбитыми сливками и творожный мусс с ягодами.
- Все! Я остаюсь у вас! – откинулась на спинку стула Кира. – У вас шикарно кормят!
За десертом начали говорить о путешествиях, и снова Инна была не у дел. Оказалось, что Андрей где только не был и чего только не видел, так же, как и Кира с Родионом. Про Францию и Италию говорили особенно долго, потому что все трое исходили эти страны с рюкзаком за плечами. Одна только Инна ни разу еще не была за границей. Она копила на квартиру, не позволяла себе лишнего, а кавалеров, желающих заплатить за нее, пока не находилось. «Москвичи против немосквичей, - подумала она, - один ноль, мы летим». Неравенство и несправедливость налицо!
Горячо прощаясь и бесконечно обнимаясь, гости и хозяин выражали радость от знакомства и обещали друг другу дружить домами.
- Какой он у тебя замечательный! – сказала Кира Инне. - Ты просто счастливица!
- Ага, - мотнула Инна головой.
- А как готовит! Инка, это же невероятное везение! Муж сам готовит! Боже! Бабушка ахнет.
- Ага.
- Кстати, ты заметила, он на царя нашего последнего похож?
- Заметила, заметила, - отмахнулась Инна.
- Друзья у тебя прекрасные, - сказал Андрей, закрыв дверь, - даже не ожидал.
- А какие они должны были быть? – нахмурилась Инна. Не ожидал он!
- Именно такими, - примирительно улыбнулся он.
- Какая я, такие и друзья, - подняла она подбородок.