Отрывок из ненаписанного романа

Она смотрела на него снизу верх, огромными черными, и что казалось еще вчера совсем маловероятным,  какими то по собачьи преданными глазами, улыбаясь одними уголками губ, беззвучно, как рыба раскрывая рот при каждом толчке.
 Осторожно, словно боясь потревожить, трогая то левой, то правой рукой её красивое, восточное лицо, словно недоверяя самому себе, мокрый от пота и счастливый, он готов был лопнуть от распираемой  его изнутри гордости, что не кто то другой неизвестный ему, ни её муж, ни даже  уважаемый всеми директор, который по слухам распространяемым завистливыми сослуживцами, так же владел ею, а он, человек жалкий и ничтожный, с крайне заниженной самооценкой, сегодня, пусть на какие нибудь десять или даже пять минут, но все же безраздельно обладает этой неземной красоты женщиной.

Лай и щенячьи визги своры за окном, неожиданно вернули его сознание в измученное болезнью тело, но ощущения счастья еще долго отказывалось покидать его разум, несмотря на вновь пробудившуюся, давно ставшую привычной, боль во всем теле.

Он с трудом перевернулся на другой бок и что бы немного отвлечься, начал рисовать в памяти её лицо. Получалось не очень, короткие, черные как смола волосы, ямочки на щеках, несколько смутно глаза вот пожалуй и всё. Неожиданно в голову пришла мысль, что она  наверное уже умерла, во всяком случае для него. Сколько же прошло лет, десять, двадцать или уже все тридцать , он давно забыл счет годам, что провел без неё, но невольно, достаточно подробно вспомнил тот  год, что они были вместе.

 Они были вместе, а были ли? Может это тоже был всего лишь сон, и его многократно травмированный мозг сжалившись над телом, годами лишенным доступного бытового счастья, которое называется женская любовь,  все это себе выдумал, как когда то, несчастная девочка из далекого детства, выдумала из обыкновенной варежки себе доброго, мохнатого друга. На его лице появилось подобие ухмылки, да, с точки зрения медика диагноз шизофрения, но это же не помешало многим поколениям бывших мальчиков и девочек с умилением вспоминать отчаянно-трогательный шедевр советской мультипликации, чем он хуже их.

Боль стала нестерпимой, и хотя время было слегка за полночь, он сгреб с табуретки в ладонь приготовленные на утро таблетки и зашвырнув в рот запил все тремя большими глотками из початой бутылки белой, стоявшей тут же под кроватью и небрежно швырнув пустую посуду обратно на пол, упал на подушку в надежде снова уснуть.

Поначалу после расставания они довольно долго переписывались и она даже как-то признавалась ему в любви, но при том всячески избегая встречи. А когда ему надоело получать отказ за отказом он удалил и заблокировал её телефон стараясь вычеркнуть из  памяти все, что хоть сколько нибудь напоминало о ней. И у него это хорошо получилось, вплоть до этой ночи. И тут он отчётливо осознал, что если сейчас уснет, то эта ночь станет для него последней и кто то, тот кто на это способен, сжалившись над ним, воскресив из памяти показал во сне на прощание момент, когда он действительно был по настоящему счастлив.

 Он застонал от отчаяния, закрыл глаза руками и опять ясно увидел её восточное, удивительно красивое лицо, она смотрела на него снизу вверх одним созерцанием излучая нескончаемую любовь, улыбаясь уголками губ, беззвучно, как рыба открывая рот при каждом толчке, затем нежно обхватив его худую шею своими маленькими почти детскими ладошками, вдруг с силой увлекла его за собой, куда то в глубину, сквозь толщу земли в бездну, где больше нет страдания и боли и где его несомненно ожидают только радость и наслаждение.