Одна на всех

Каждое 9-ое мая отмечается местным русским сообществом северной Швеции с особой скромностью. Люди тихо собираются в каком-нибудь арендованном помещении. Приносят с собой еду и напитки, не обязательно алкогольные, по большей части как раз таки безалкогольные. И вспоминают отцов и дедов, войну и Победу, делятся своими историями своих семей и поминают павших. Поминают, правда, как-то не по-русски, минералкой и лимонадом. Но, наверное, это не важно. Важно, что память живет и вечной лампадой освещает нам нашу жизнь.
Обычно мы собираемся в небольшом помещении, предназначенном для проведения детских мероприятий. Наш местный кантор Лара, по совместительству бывший педагог Музыкальной Консерватории, приносит синтезатор, если в помещении нет стационарного пианино. Наш местный массовик-затейник Ира, актриса из института искусств, приносит свой компьютер со слайдами и читает стихи. А Наташа, выпускница инженерно-строительного института, организует столы и их накрытие. Приносим с собой кто что может. Так и празднуем. Собирается в среднем 15-25 человек. Иногда чуть больше, иногда совсем мало. Никто из присутствующих никогда не сообщает на работе, например, куда пошли и зачем. Родные и близкие, как правило знают, и даже приходят вместе со своими половинками на мероприятие, но тоже никогда не распространяются о планируемом мероприятии. А последние года совсем стало тяжко. Многие из тех, кто приходил раньше, теперь отказываются, из соображений безопасности. Нет, никого не убьют, но уволить могут, и это страшно. А георгиевская ленточка как символ запрещена в Швеции. Вот и получается, что мы, потомки тех, кто отстоял мир, прячемся как террористы и собираемся как подпольщики.
А нас - русскоговорящих - здесь достаточно. Именно что русскоговорящих, а не русских. Потому что здесь и русские, и украинцы, и белорусы, и армяне, и дагестанцы, и чеченцы, и азербайджанцы, и грузины, и русские казахи, и русские корейцы, и литовцы, и латыши, и тувинцы… палитра большая. Каждой твари по паре - как в ноевом ковчеге. И если собрать нас вместе, то мы все разные. Я бы сказала - разношерстные. А если посмотреть со стороны - все русские.
Вот и в этот раз двадцать третьего года, пришли не все. Ну, кто пришел и на том спасибо.
А тут еще Карабах обострился. Прямо воспаление… Воспаление!
Армянка Марго, пожилая дама маленького роста с белыми прилежно уложенными волосами и застывшей мимикой, и азербайджанка Ирада, дама лет сорока пяти, высокая, стройная, с точеным профилем, смотрели друг на друга с нескрываемым презрением. Ещё бы, где-то там далеко, на перевалах идут бои и гибнут их родные и близкие как с одной стороны, так и с другой. И пусть эти родные, далекие родные, ибо самые родные здесь, все равно родные. Все равно больно. И каждая из этих двух считает, что правда за ней. Однако, правда остаётся все той же - паны бранятся, у холопов чубы трещат.
Дочь Марго, Анжи, пыталась усадить мыть подальше в конец стола, чтобы мама как можно меньше смогла бы столкнуться с другими. А Ирада долго стояла у окна, пока Мадина, подружка ее закадычная, не оттащила и не усадила в передний край стола. Так они и сидели на разных сторонах и на разных концах стола.
Пока столы накрывали, Маша, интеллигентная дама сорока лет, рассказывала про свою бабушку пережившую блокаду Ленинграда.
- Да, и хлеб у нас в доме было строго настрого запрещено выкидывать. - очень выразительно рассказывала Маша и остальные понимающе и одобряюще кивали головами.
- Хлеб нигде и никто из того поколения не выкидывал. Никогда! - подхватила Ирина.
А сама бабушка даже крошки пальцем собирала. Вот так… - и Маша показала на столе как делала бабушка. - Хлеб это святое.
Разливали чай и кофе, раздавали булочки, печенье и конфеты. Разрезали мясной пирог, который испекла Ирина и, рассаживаясь по местам, приступали к трапезе.
Дальше Ирина читала стихотворение «дороги Смоленщины», Лара сыграла и мы все спели «Вставай страна огромная» и «Темная ночь», а воздух над столом наэлектризовался до нельзя. Стало душно. Почти невозможно дышать. И тут Ирина не выдержала:
- Дамы, здесь и сегодня не место для выяснения отношений!
Все притихли. Отношений никто не выяснял, но уже все задохнулись от напряжения. Либо мы все тут сейчас переругаемся в пух и прах и никогда больше даже не поздороваемся друг с другом, либо все как-то образуется. Как? Ирада вздохнула и отвела глаза полные слез в сторону. Марго молчала отрешенно глядя совершенно в противоположном направлении. Обе молчали.
- Послушайте, милые мои! - поднялась с места и обратилась к дамам Ирина, - Мы тут ради наших предков собирались, а не для выяснения отношений! А если я сейчас на Наташу с кулаками кинусь, потому что она с Украины, да еще и с Тирасполя? А у меня двоюродная сестра под Харьковом.
Воздух вспыхивал шаровыми молниями. Все молчали.
- Так я сама наполовину русская, - продолжала Ирина, - на четверть крымская татарка и на четверть украинка… Я кого задушить должна?
Марго всхлипнула и хриплым голосом, словно она была простужена, продолжила:
- Ты права, Ира, права! Не место здесь отношения выяснять. Только больно так, что сил нет.
- Всем больно. - сухо ответила Ира.
- Очень больно. - подхватила Наташа из Тирасполя.
- Это такая глупость ненавидеть друг друга за то, что делают люди, на которых мы не имеем никакого влияния. - продолжила Ира.
- Это правда, - продолжила Марго.
- То-то. - Ирина снова села. - Мы здесь все по каким-то своим соображениям. Хорошо ли, плохо ли, но объединяет нас наша общая история. И Победа. И собираемся мы здесь ради наших предков, которые прошли страшный путь, выиграли страшную войну, чтобы мы были. Чтобы мы все были! Понимаете?
- Понимаем. - Ирада вступила в разговор. - Понимаем.
Все перевели взгляд на Ираду. Она обвела всех взглядом, а потом продолжила:
- Мой дед прошел всю войну. Сначала на танке, потом, после ранения тяжелого, его на машину водителем пересадили. Так он на этой полуторке так в Берлин и въехал. А командиром у него был армянин. Так они потом после войны так и дружили с ним до самой смерти. Братьями друг друга называли и дядю Ашота даже я помню. А теперь, теперь, опять и снова, азербайджанцы с армянами воюют. Это как?
- Также как русские и украинцы воюют. - добавила Ирина. - только это не народы воюют, а кукловоды играют.
Воцарилась тишина. Запахло озоном как после грозы. Марго тихо роняла слёзы. Ирада плакала не стесняясь. Лара заиграла «Прощание Славянки», по окончанию которой решено было объявить минуту молчания.
Все встали. Все молчали. Каждый думал о своем…
Потом ели, пили, разговаривали.
Как-то незаметно стемнело. Лара заиграла «День Победы». Все снова встали и хором пели: «А нынче нам нужна одна Победа. Одна на всех, мы за ценой не постоим». Все разрыдались. Абсолютно все. А после обнимались как родные. Даже Марго с Ирадой обнялись.
Прощались. Тихо-тихо расходились.
…И в следующий раз мы соберемся снова, прихватив с собой сухие пайки, вещмешки и вечную память наших предков. Мы можем быть кем угодно, но Победа у нас одна на всех.
2024.05.09