Кружение головы...

    Он всегда думал о себе,как о достаточно культурном человеке. Но он был атеистом. Без излишеств. Никаких эльгэбэтэшных извращений. Он даже крепких алкогольных напитков в себя никогда не заливал. А сходить в гости к соседу по лестничной площадке согласился. Неизвестно, - зачем?

     И был у него один существенный недостаток: любил сразу высказывать мысли, - и умные, и не умные, а всякие, какие в голову втащатся.

     Сначала он просто ел за столом. Молчал. А хозяин-сосед и гость хозяина закусывали, то есть перед тем, как что-то съесть,  употребляли. Не лимонад. Почти без пузырьков, но с крепостью. И тут жена хозяина включила телевизор.

      Шла какая-то новостная программа. Репортаж с праздника. С массового  пиршества этнографии одного северного народа. И увидев это, он, так и будем звать его атеистом, начал высказываться. Увидел он в празднике пропаганду языческих обрядов. И сначала глубокомысленно заявил:

     - И куда смотрит православное духовенство?

     - А что такое? - заинтересовался гость хозяина, зажёвывая очередное выпитое.

     - Вот и Валерий Брюсов, говорят, начинал с интереса к древнегреческому и главное, к римскому язычеству. А потом стал коммунистом, а разве не коммунистическую власть называют православные священники безбожной?

     - Кто такой Валерий Брюсов? - выстрелил, почти выпученными своими глазами в сторону атеиста, хозяин квартиры. - И чего это ты, сосед, о нём  заговорил?

     - Поэт серебряного века. А заговорил я о нём, потому что сейчас вот по телевизору показывали: или невинный праздник для своих и неместных туристов, или пиар, то есть продвижение идеи, что снова слиться с природой без язычества никак нельзя, - пояснил, как мог, приглашённый атеист свою мысль о Брюсове.

     - Ты чего, сосед? Хочешь помешать одному из наших северных народов интересоваться своей собственной этнографией? - язвительно спросил атеиста хозяин квартиры, неожиданно проявивший знание умных слов.

      - Я не собираюсь никому ни в чём мешать. Не понимаю просто, может быть потому, что я атеист: где чёткая позиция православного духовенства, народ-то крещёный, а конский волос жгут, три раза обходят вокруг огня и просят духов оберечь и принести счастье. Неужели не возникает мысль, что там, где много божеств или духов, там Бога с большой, естественно, буквы, может и не быть? - толкнул псевдоинтеллектуальную речугу атеист.

     - Ты на что намекаешь? - стал  яриться хозяин-сосед.

     - Не буду намекать, прямо скажу, - не унялся сразу атеист. - Это вот сейчас на празднике обошлись без убийства несчастных жертвенных животных. А что будет потом? Во что выльются их интерес к родной языческой этнографии и желание снова, но по-язычески слиться с природой? Не придут ли к кровавым жертвам, пока не убийственным для человека? А потому куда дело пойдёт: от убийственных только  для животных  жертвенных мероприятий до жертвоприношения людей?   

     - Да он просто великодержавный русский шовинист! - подал свой уже пьяный, но ещё понятно разговорчивый голос, гость хозяина квартиры.

     - Сейчас мы, сосед, объясним тебе, как глубоко ты заблуждаешься в своих умных словах! - торжественно сказал уже крепко выпивший хозяин-сосед.

     Атеисту лицо разбили. От дальнейших побоев его спасла, своим крепким телом загородила атеиста-соседа, жена пригласившего.

     Она отвела атеиста к нему в квартиру, оказала, как смогла, первую помощь разбитому лицу атеиста. И просила его:

     - Ты, сосед, не заявляй в полицию на этих пьяных дураков. Они хоть и дураки, а люди хорошие, то есть отходчивые. Проспятся после алкоголя,  и сами придут извиняться.

     - Не надо им приходить извиняться! - разбитыми губами, но вполне внятно и слышно, прошептал атеист. - Скажите им, что я их уже простил!

     Сказал так атеист, а сам, чувствуя, как из разбитого носа и других повреждённых частей лица капает его кровь, подумал:

     "Ну вот! Это ведь и есть кровавая жертва. А ведь это только из-за того, что языческие обряды по телевизору показали. Что будет, если массы людей в такие обряды действительно вовлекутся?".

     О собой пережитом и о продвижении идеи, что без язычества снова с природой слиться невозможно, атеист написал рассказ, и в гости к обозначенному соседу больше никогда не ходил.