Обожгла твои губы флейта

               
  В учреждения для детей сирот попадают по разным причинам. Каждый маленький человек приносит с собой свою историю, собственное горе. 

Маленькую Амалию привезли сюда после смерти её бабушки. 

- Мама уехала, папа уехал, бабушку в гроб положили, дом закрыли, а меня из деревни забрали,- сидя на высоком стуле, качая ножками туда-сюда, рассказывала малышка. 

- Куда мамка с папкой уехали-то?- пытались выяснить окружившие незнакомую кроху сотрудники столовой. А та, видимо, сильно проголодалась, тащила в рот всё, на что глядели глаза. 

- Далё-оо-ко. Пароход их увёз!- серьёзно говорила девочка, которой «без пяти минут» исполнялось всего-то пять лет. То ли правда была в её словах, то ли вымысел — откуда теперь поймёшь. 

- А почему тебя не взяли?- не выдерживает повариха в белом халате, незаметно смахивая слезинку с уголка глаз. Она всегда всех жалела. 

- У них вещи тяжёлые, для меня рук не хватило. Потом вернутся и флейту привезут. 

- Что-о?- удивились сердобольные женщины. 

- Серебристую флейту. Я прошу, прошу, всё время - у них денег нет,- старалась убедить взрослых тёть девочка. 

- У тебя имя есть? 

- Амалия. 

- Ой, откуда такое имя нашли? 

- Не знаю. Всегда со мной было. 

- Фамилию скажешь? 

- Егорова. 

- Не выдумываешь? Имя необычное, а фамилия так себе (улыбаются). 

- Не знаю почему,- качнула головой девочка. 

Насытилась да так прямо за столом и задремала. 

... В большом школьном коллективе Амалию полюбили и воспитатели, и учителя. Иногда кто-нибудь из ребятишек обижал, но она никому не жаловалась, только постоянно 

тихонько бормотала себе под нос, словно боясь забыть что-то очень важное. К тому же ещё и свистела: приспосабливала колпачок от ручки, а роль звуковыделителя выполняли дырочки пуговицы, перышко птичьего пуха, поднятого на прогулке. Мелодии незамысловатые, но Амалии такая игра нравилась. 

Сторож интерната, семидесятилетний дед Микусь, живший во флигеле в глубине сада, вырезал девочке свистульку из веточки липы. Амалия прыгала от радости, любовно поглаживая полученный подарок — кусочек дерева с двумя отверстиями. 

Чтобы никого не раздражать, она много времени проводила возле деда. Никто не удивлялся их привязанности друг к другу. Даже в летний лагерь Егорову вместе со всеми не брали, оставляли на попечение Микуся. Дед стал для Амалии самым близким и родным человеком. Он учил её выводить мелодии, какие сам на память помнил. Ноты оба не знали. 

В первом классе Амалия стала заниматься музыкой на старенькой флейте, и вскоре учитель музыки убедил директора перевести способную ученицу в музыкальную школу-интернат, расположенный в городе за шестьдесят километров. И девочка уехала. 

Прикипев сердцем к своей названной внучке, дед Микусь скучал, на выходные забирал Амалию к себе. Потихоньку приучал её женским премудростям: готовить обед или шить. 

- Штопку правильно ставь, бельё в чистоте держи, стирай хорошо, полощи аккуратно, чтобы носовые платки всегда у тебя в кармане были,- наставлял дед,- следи за собой, тогда я за тебя буду спокоен. Своим умом живи. Никто тебе не поможет. 

Ладони у него были сухие, руки морщинистые, но, когда погладит по голове, так тепло становилось, и девочка чувствовала себя счастливой. Глуховатый на одно ухо, седенький старичок не просил девочку быть тише, слушал внимательно, не перебивал. 

Микусь много читал. Уже не раз менял очки, но от книг не отходил. В маленькой комнате его флигелька стены ничем не завешивались, а очередные полки с книгами пристраивались постоянно. Выпускаясь и уезжая из интерната, ребята оставляли ему свои любимые книжки. Когда-то у Микуся была семья. Жена умерла, а пасынок жил в их двухкомнатной квартире. Директор старика жалел, уважал, потому что сам здесь вырос. Оформил как сторожа, да и за чистотой территории он тоже следил: подметал двор, подрезал кустарники…Жилось тут деду спокойно. 

Микусь любил и хорошо знал лес в округе и часто водил свою подопечную, объяснял, какая трава чему служит, рассказывал про грибы; про каждого лесного обитателя у него находилась интересная история, разговаривал с птицами. Амалия смеялась, сама как пичужка порхала, бегала, пока не уставала. 

Однажды во время такого похода, остановившись передохнуть, достал дед Микусь незамысловатую снедь и таинственно произнёс: 

- Внученька, запоминай: байку одну тебе в подарок хочу оставить. Погляди вот на этот раскидистый дуб. Что-нибудь особенное видишь? 

- Не вижу я, дедуль,- девочка ухватилась за его руку. 

- Давай, мы с тобой тогда в четыре глаза будем смотреть,- засмеялся Микусь.- Вон там, по левую сторону… 

- Ой, да среди желудей яблоко висит!- воскликнула Амалия. 

- Одно. Так и должно быть. Как оно туда попало? А-а-а, это я и хочу тебе объяснить. Однажды прилетела птица с красивым яблоком в клюве. Села на верхней ветке дуба, съела фрукт, а семечко из него выпало. До весны тихонечко лежало, а когда настало время, проросло да на корни встало потихоньку, за толстый ствол дуба цепляясь, из темноты да на свет тянулось, однажды расцвело… Выросло одно лишь яблоко. Зато невероятной вкусноты оно. «У нас словно одна мать, а ты на нас не похожее»,- удивлялись дружным хором жёлуди. С тех пор так и повелось: на яблоне ежегодно появлялось лишь единственное яблоко… 

- Дедушка Микусь, ты для меня сказку эту сочинил? 

- Не сказка, внученька. Сама видишь — яблоко висит? Висит. Тогда, всё правда. Но это будет нашим с тобой секретом. Никому не рассказывай, не показывай. 

- Хорошо,- ответила девочка. Деду вдруг показалось: своими густыми тёмно-каштановыми волосами и распахнуто-зелёными глазами Амалия сама была дитём природы, которую нельзя оторвать от всего того, что росло, цвело, дышало – лесным царством. 

                **** **** **** 

…Много приходилось Амалии трудиться в музыкальной школе. Сначала у неё не было своей личной флейты-свирели. Она занималась после всех, оставаясь в классе одна. Ей снова помог дед Микусь. Потихоньку собрал, откладывая из пенсии, в чём-то ущемляя себя, нужное количество денег и купил дорогой инструмент. Восторг Амалии нельзя было ни с чем сравнить! Каждую пятёрку или похвалу она носила в сердце, чтобы потом рассказать о них деду. 

Это ведь не просто извлекать обычные звуки. Нужен был характер. Сначала изучить с полуторной октавой блокфлейту, она и была духовым инструментом, напоминающим 

маленькую свирель. Сверху семь отверстий и снизу – одно. Уметь правильно держать дыхание – отдельная наука. В любую флейту дышать надо по отдельным правилам. Чистота и долгота звука зависела от того, сколько воздуха ты выдохнешь в инструмент. Дыши животом или грудью, воздух должен поступать ровно, не прерываясь. Когда голос инструмента не «прыгает», тогда поймёшь: ты правильно владеешь дыханием. Блокфлейта звучит красиво, а лёгкие в это время проходят тренировку. Значит, ты знаешь аппликатуру. Поэтому звуки звучат хорошо. Отверстия надо закрывать, стараясь, чтобы между пальцами не оставалась даже небольшая щель. Воздух не должен просачиваться, иначе может появиться скрип, ненужный свист. 

В пятом классе Амалия вышла на сцену и впервые выступила в конкурсе. Было неожиданно, когда зрители девочке дарили цветы. Первое место своей ученицы поразило даже преподавателей. 

От одной особенности Егорову так и не сумели отучить: выходя играть, Амалия всегда закрывала глаза, слушая только себя. Сколько раз ей говорили: «Смотри в зал!» Нет. Стеснялась, наверное. 

Микусь заказал для своей любимицы платье с национальным марийским узором. 

На отчётном концерте музыкального училища дед сидел в первом ряду, слушал и забывал вытирать слёзы. Он был горд, волновался, радовался. 

- Дедуленька, после выпускного бала мне, как сироте, должны выдать квартиру. Ты приедешь ко мне, и мы всегда будем вдвоём. Не надо будет уже расставаться,- обнимала старика,  прижимаясь к нему, Амалия. Сияла вся – не налюбоваться было…

Последний раз они тогда виделись. Микусь вскоре умер в своём флигеле. Тихо схоронили. Егоровой  не стали сообщать. Она уезжала вместе с ансамблем училища на выступления. 

Девочка потеряла деда, его телефон долго не отвечал. Хотела съездить к нему. Лишь однажды номер Микуся ответил незнакомым голосом и сообщил, что его больше нет… 

  Амалия много занималась. Теперь у неё никого уже на свете не оставалось. Всё бы ничего, да в её комнату в общежитии подселили Люсю Дорохову. Её родители жили в двух часах езды от большого города, где находилось музыкальное училище.
  Днём ладно: репетиции, уроки, столовая. А вечером никакого покоя не стало. Люся училась в классе фортепиано. На год младше Амалии. Считая, что дочь от рождения талантливая, Дороховы сначала нанимали частного учителя. Старались опередить учёбу дочери, поэтому отдали в школу на год раньше. Люсик слыла гордячкой, ни с кем не считалась. Пятнадцать ей исполнилось, стала на занятиях лениться, ей бы поспать, поваляться с телефоном. В комнате за собой не убирала, где что бросила, там вещь и валяется. «Тебе надо, ты и прибирайся!»- говорила она и смывалась через чёрный ход на ночные дискотеки. Как её в клубы пускали? Несовершеннолетнюю? Парни помогали, провожали. Люсю ничем было не удивить: современное у неё понятие о том, как жить. 

  Старание Амалии раздражало Люсю. Люсю буквально бесило её чистое наивное видение мира. 

Как-то раз Дороховы надумали провести музыкальный вечер у себя дома. Попросили дочь пригласить для развлечения гостей и флейтистку. Люся прекрасно знала родителей и их вкусы, они всегда старались удивлять чем-нибудь «эдаким»: то поэтическим салоном, то литературным часом. 

Дом оказался огромным. Такой увидишь лишь в кино. По просьбе матери Люся повела гостью на экскурсию по их жилищу. Амалия робела, смотрела на показную роскошь широко раскрытыми глазами. Было интересно. Но в библиотеке, богато обставленной книгами в роскошных переплётах, девушка увидела портрет женщины, показавшейся ей очень знакомой. «Бабушка!»- воскликнула она и услышала глухой стук упавшего за её спиной тела. Потерявшую сознание маму Люси подняла и увела в спальню прибежавшая домработница. «Ты обозналась,- взял Амалию за плечи и повёл к выходу невесть откуда появившийся хозяин дома, плотный красивый мужчина средних лет, Савелий Семёнович.- Мало ли похожих людей…» Нонна Григорьевна появилась в холле, когда уже началась вечерняя программа. 

Сыграла Амалия на флейте, играла на фортепиано Люся, гости вежливо хлопали. Потом Амалию на машине проводили до общежития.  «Может, мне и вправду, показалось,- подумала Амалия.- Что у меня пятилетней в памяти сохранилось? Надо будет спросить как зовут ту женщину на картине...» 

  На другое утро у Дороховых состоялся семейный совет за длинным обеденным столом. Нонна Григорьевна была почти уверена, что Амалия является дочерью её сестры Любаши, уехавшей вместе с мужем по путёвке на море и не вернувшейся назад. Егоровы утонули, катаясь на теплоходе. Их тела тогда не нашли. Дороховы хотели потихоньку съездить в музыкальное училище, изучить документы девушки. 

- Не нужна мне ни сводная, ни дво-  или пятиюродная родственница!- взвилась Люся.- Ненавижу её! Попробуйте только привести эту деревенскую детдомовку к нам в дом! 

  Избалованная дочь закатила такую истерику, что родители решили пока ничего не предпринимать. Но только не дочь. Люся решила действовать. Сколько злобы кипело в этом маленьком существе! И она не смогла справиться с собой. Познакомившись с двумя парнями в баре, договорилась, заплатила им и привела в комнату, где спала ни о чём не подозревавшая Амалия. Сама Люся осталась караулить в коридоре общежития. 

 Когда насильники ушли, Дорохова медленно вошла в комнату, но Амалии там уже не было. Лишь распахнутое окно второго этажа показывало о худом деле. «Концерт для флейты со смертью!»- усмехнулась Люся и закрыла створки окон. 

  У Амалии был перелом основания черепа. В больнице она жила ещё две недели. Следователям ничего не смогла сказать, только слёзы, страх, и глазищи, в которые было больно смотреть, от которых нельзя оторваться… 

  В училище об этом случае распространяться не стали. К чему лишняя слава? Впереди были выпускные экзамены. «Безответная любовь»,- шептались некоторые по углам. Дневник Амалии бесследно исчез. 

  Дороховых на похоронах не было. Да и как они бы смогли объяснить своё появление на кладбище? 

  В гроб девушки положили её любимую куклу, над которой всегда смеялись и дразнили. (Флейту, подаренную дедом, училище оставило себе).
 Одноклассник Егоровой, Владик Сомов, сыграл на флейте прощальную мелодию. После похорон, когда кладбище опустело, Влад достал из кармана алое яблоко, поцеловал его и положил рядом с фотографией Амалии. 

  Многие говорят, что, проходя мимо кладбища вечерней порой, слышат тихие звуки флейты…