Сны Кощея

Кот Баюн был жаворонком. А Кощей был... Ну, как-то, оно, наверное, называется — то, чем был Кощей.

В общем, властелин тридесятого спал минут пятнадцать в день. Обычно это происходило после завтрака, когда бессмертный старик выходил ненадолго в присутствие и выслушивал доклады думных дьяков (думы, кстати, в тридесятом не было, да и на что она там нужна, дума-то).

И вот в тот момент, когда ему зачитывали количество пошитых для тридцати трех богатырей портов и рубах, а также затраты на еженедельную чистку кольчуг и шишаков, глаза Кощея несколько мутнели, а взгляд рассеивался. И хотя бессмертный старик продолжал в такт монотонному жужжанию дьяка кивать головой, он в это время спал.

Спал и видел сны. Иногда это были сны о прошлом, о великом и большом, в котором Кощей принимал участие, и о малом и ничтожном, в котором он тоже каким-то образом был замешан. Иногда это были сны о настоящем: о происках бабы-яги, о визите гонгконгских бизнесменов, о приросте таможенной пошлины и уменьшении подушной подати и о прочих делах государственных. Иногда это были сны о будущем, о котором Кощей никому не рассказывал, так что и мне рассказать вам нечего.

Никогда не снились Кощею только красавицы. Кот Баюн по большому секрету сообщил мне, что едва черноокие и крутобедрые девицы мелькали на горизонте, на самом дальнем окоёме кощеева сна, как властелин тридесятого немедленно и окончательно просыпался.

После чего хвалил думного дьяка за подробный доклад, пенял ему, что, несмотря на немалые траты, шлемы на четвертом, двадцать второи и тридцатом богатырях блистают недостаточно, подписывал пару-тройку заявлений на отпуск («никому не отказывал, отец родной» - с чувством вздохнул на этих словах Баюн) и шёл уже к себе в кабинет разбирать дипломатическую почту.

— А за красавиц ты не волнуйся! — закончил свою байку лукоморский сказитель. — Красавиц у него в яви предостаточно. Ещё на них драгоценный сон тратить! — но, поскольку, говоря эти слова, кот неосознанно шёл по цепи налево, я даже и не знаю, правду он говорил или плёл по своему обыкновению небылицы.