Гл. 36 2015-й пора пробуждений

                36
 
       Прошел час. Второй... Усиленные вахты менялись.                А двое старшин, неосведомленные о военном настоящем, мирно отсыпаются в лазарете.                Сменился и Смелов, и перекусывая на “Центральном” решил рассказать о подобной истории.               
                - Слушайте парни. Это было в марте сорок второго...                Когда на подлодку “Щ-421”, назначили нового командира. Ну как нового, старпома Федю Видяева. Того самого Видяева, что был штурманом на “Д-3” у Виктора Котельникова. Того самого Котельникова, которого мы недавно видели…               
Офицеры переглянулись, а Смелов шел дальше: - С ним он участвовал в по-ходе к Ян-Майнену в составе экспедиции. Если кто помнит?                Была такая – когда снимали Папанинцев со льдины.                Подлодка “Красногвардеец” или “Д-3” тогда находилась рядом с бедствую-щей льдиной, обеспечивая связь между ледокольными судами и главной ба-зой флота.                Так вот, молодой штурман Видяев проявил себя с лучшей стороны.                Хотя это понятно: еще до службы, Федор ходил с рыбаками. И когда его командир Николай Лунин пошел на повышение –  стал управлять “Двадцать первой Катюшей”; Видяева назначили командиром “Щуки“.                Но одно дело служить старшим помощником – в присутствии опытного ко-мандира; а другое – самим стать. По себе знаю.                Поэтому, экзаменовали после учений на Кильдинском плесе по “полной”. Это чтобы не тратить время на переходы к Полярному - Видяевская “Щука” базировалась в бухте учебного полигона.                Вот когда Федор сдал все зачеты и курсовые задачи, “421-ая”  вышла в море.               
                - Что Вам еще рассказать о капитан-лейтенанте Видяеве? – во-прошал командир: -  Лично я бы сравнил с Юрием Гагариным и с его луче-зарной улыбкой; вот как радовался тогда новоиспеченный командир, очередному выходу в море.                Комдив подводных лодок Иван Александрович Колышкин - в чьем ведении стояла “Четыреста двадцать первая” остался доволен.                Подтвердилось: опыт, полученный Видяевым со штурманской службы на “Д-3” – Виктора Котельникова, вкупе с старпомством на “Щуке” Лунина, логично перерос в командирский. Поэтому, взяв в старшие помощники дивизионного специалиста Каутского, “421-ю” отправили охранять конвой и действовать на коммуникациях противника.                Кажется, к этому времени планировался ”Тринадцатый конвой”. Посему со-ветские лодки и разворачивались для его защиты. Сами знаете, какие корабли Гитлер держал для борьбы с тихоходными и неповоротливыми конвоями.                Один “Тирпиц” чего стоит…А все равно, конвои теперь шли чаще.                И “Щ-421”, проводив очередной до безопасной – русской зоны; за несколько суток  так и не встретила желающих на него напасть. Как следствие – “Тринадцатый” не увидел защитницу.                Однако знали моряки иностранного гражданского флота: все будет хорошо. Ведь пообещал сам Арсений Григорьевич Головко, а русскому вице-адмиралу они верили.                Причина банальна – увидели заморские гости, каких успехов добиваются краснофлотцы Севера, - Смелов умел рассказать красочно.
        - Документально подтверждается: весна 42-го присутствовала на бумаге – в  календарях. На деле: холод, шторма и снежно-дождевые заряды - уменьшали шансы на встречу с врагом.                Только новоиспеченный молодой командир продолжал верить, внушая уве-ренность и команде.
                - Как думаете, Федор Алексеевич, – спрашивал его капитан первого ранга Колышкин, вышедший “Обеспечивающим” в тот поход, - по-чему до сих пор не было немца?               
                - Хитрые, - почесывая лоб под шапкой - не задумываясь, де-лился соображениями Федор.               
                – Поэтому, думаю нам лучше чаще всплывать для визуального осмотра.
И точно, подвсплыв на подходах к Порсангер-фиорду, перископный глаз “Щуки” выхватил небольшой конвой: средний транспорт шел в охранении сторожевиков.
                - Наконец-то. Заждались тебя. Торпедная атака! – это Ведяев сказал так просто, как обычно  приказывал ужинать.                Завертелось.                Дистанция.., Пеленг… Привычное сближение.                Вот поднимая и опуская перископ, командир советовался с “Обеспечиваю-щим”: - Посмотрите Иван Александрович; идут вдоль берега, а какой пере-менный курс. Лучше  подойди ближе...
Получая свежие данные от акустика, Видяев умело корректировал курс.                Про хладнокровие Федора знали многие; и комдив, не подавая вида, внут-ренне похвалил правильный выбор.                Были заряжены все торпедные аппараты, но Федор решил еще раз подвсплыть.
                - Что такое? - они меняют курс, - не расстроено, а больше со-средотачиваясь объявил Видяев, приглашая  Колышкина тоже взглянуть.               
                – Курсовой угол – стрелять нельзя, - зафиксировал комдив, не взглянув на Видяева. А у самого мысль: заметит или нет?!                Просто единственная возможность не упустить врага и продолжить эту ата-ку, это…
                - Руль вправо, курс сто шестьдесят пять! Боцман - ныряй на двадцать метров! – прерывает этот полет мысли молодой командир. И тут же обращается:  - Поднырнем под конвой и кормовым залпом.
Теперь уже “Обеспечивающий” не скрывал одобрения: - Верно, действуйте, товарищ подводник!
Три группы винтов над головами и “Щука” снова на боевом. Подвсплыли – перископ подтвердил.               
                - Кор-р-мовые аппараты, товсь! – протянул рычащую букву Федор.
Тревожная тишина заволокла подлодку. Замер палец на кнопке секундомера в руке Каутского. Только немец снова меняет направление...
                - Да чтоб его, - красноречиво отразили глаза внутреннее состояние Видяева: - Опять сменили курс.                Иван Александрович, предлагаю идти к горлу фиорда. Так точно встретимся – мимо не пройдут.               
                - Снова верно!
    Лодка первой пришла в точку, где вскоре покажутся фашистские корабли.                Снова подвсплыли - перископ зафиксировал: идут “переменным”, прибли-жаются.                Уже час шла атака - все взмокли на “Центральном” посту.                Какой там холод – что лодка без отопления? Теперь и шапки и ватники  без надобности.
                - Ну, наконец-то, - констатировал командир: – Все становиться на свои места. Носовые аппараты: Товсь!
Видяев даже замахнулся – намереваясь скомандовать:  - Пли!                Но…
В эту секунду раздался взрыв, и следом качнула далекая волна: немец сбро-сил вторую глубинную.
              - Носовые пли! – не обращая теперь внимание на неожиданный взрыв, Федор отправил торпеды.
Подводный глаз облеплен снегом. Два взрыва. С трудом, но удается разглядеть – транспорт накренился. Тонет.
                - Уходим на глубину,  - приказал Видяев.
И точно, за кормой серия взрывов – это охранение пустилось вдогонку.                Каждый подводник насчитал их более сорока, но самое главное – было два попадания торпед”.
    Историей горячего прошлого Смелов отогрелся; а выслушав доклады – удостоверился: ночной горизонт чист.                А так как ничего не мешало “Ростову” двигаться дальше - под парусом, ко-мандир решился закончить: - Далее, подлодка опять выходила в атаку, но большая волна – до шести балов и плохая видимость, не позволяла нанести завершающий штрих. Немец ушел....                Вскоре - во время сеанса связи с Полярного сообщили о присвоении “Щуки” ордена Красного Знамени. Подводники стали поздравлять друг другу; а может, где-то морально расслабились – потеряли бдительность. Короче, произошел взрыв: подлодка подорвалась на заграждении “Урсула-Б”.                Этот взрыв был такой силы, что корму подбросило: падало все, что не было закреплено. C секундным запозданием, загремели сорвавшиеся койки и где-то зажурчала вода...                Из последнего – кормового отсека, людей выбросило в пятый. Но так как через повреждённые торпедные аппараты в отсек поступала вода - дифферент быстро менялся на корму. Подводники успели вернуться в отсек и запечататься.                Матросы Жаворонков, Качура, Февралев, Сизмин и Новиков – под руководством старшины Дряпикова повели борьбу за живучесть. Справились.                Всплыли, а оказалось: Хода нет!
Здесь офицеры “Центрального”  П.Л. “Ростов” переглянулись, отлично по-нимая причину именно этой истории.                Так командир поддерживал: мол, был похожий случай и великолепно спра-вились.
                - У них, - слышь, Олег, – обратился Смелов к штурману: - Также отключились приборы: гирокомпас и магнитный компас. И оба гребных винта... затонули.                Видяев сообщил в Полярное: “Подорвались на мине. Хода нет, погружаться не можем. Требуется помощь”.                И чтобы отвлечь личный состав от пессимистических настроений, приказал зарядить батареи, произвести возможный ремонт и подкачку воздуха высокого давления.                Полярное не заставило себя ждать: Арсений Григорьевич приказал связаться с “К-22” –находившейся ближе всех, и направить на помощь.                Ну а в случае невозможности спасти - снять людей, а подлодку уничтожить.                Параллельно, Головко отправил из Базы еще одну сестричку: “К-2”.                А с ней и капитана 2 ранга Гаджиева.
Обнимающий руками джойстики управления, боцман “Ростова” сглотнул:               
                - Так вот же. Мне рассказали, – указывая наверх, - там видели его. Магомеда Гаджиева.               
                – Видели-видели, - подтвердил Смелов. - Только я рассказываю прошлое, которое - для этого настоящего времени, еще не настало.                А может, это еще потому, что наш Керим везде успевал, - вслух думал командир.               
                - Точно, – закивали офицеры, выполнявшие свою службу – но успевающие и командира послушать.
Смелов продолжил: - Сквозь летевшие хлопья, просматривалась земля... Но к счастью стемнело.                Так вот, чтобы “Щуку” не сносило к берегу, по предложению помощника командира Каутского, на перископах решили поднять паруса. Хотя, сказать что из этого что-то получится, не мог никто. Поскольку понять: достаточна  площадь паруса, чтобы сдвинуть подлодку с места - без навыков парусного плавания, невозможно. Только сама попытка, могла дать окончательный ответ.                Видяев рискнул.                Ночью парус был готов и лодка двинулась вслед попутному ветру.                Так Федор Алексеевич рассчитывал оторваться от вражеского берега в тем-ноте. Только из-за крупной зыби, к утру стало понятно: уйти далеко не уда-лось. И так как ветер затем вовсе стих, паруса сняли – дабы не демаскиро-вать.
“Щуку” приготовили: документы уложили в одно место. Теперь, при необходимости оставалось взорвать артиллерийский погреб и одну из носовых торпед.
                - Неужели, мы повторяем судьбу, - задумчиво произнес боцман. Но его сразу зашикали офицеры:  - Тихо, давайте дослушаем.
                - А тем временем, “К-22” производила ночной заряд батарей. И когда под утро дизеля замолчали, старший помощник сверил часы: пора было погружаться.                Сам Виктор Котельников заснул под утро - пришлось будить.                Командир лично заглянул в аккумуляторный отсек, после поднялся на мо-стик. Светало.
                - Чувствуете запах?! Надо лучше вентилировать аккумуляторную яму, - объяснил офицеру Виктор; давая понять – батареям лучше остыть.               
Вот так – заботясь о своей красавице, Виктор Котельников и спас экипаж “Четыреста двадцать первой”.                Просто погрузись он сразу, радист бы не принял приказ командующего: “Спасти людей и по возможности подлодку “Щ-421”.
В общем, его “Катюша” пришла в район поиска, и… никого не обнаружила:                “Неужели опоздали?” – переживал Котельников.                Пришлось запросить “Щуку” по УКВ – безответно. Тогда, Виктор Николаевич рискнул - сделал запрос с указанием своего местоположения.                На этот раз, аварийная субмарина отозвалась и к полудню ее нашли у самого берега.                Однако сперва, вахтенному с “Щуки” даже губы пришлось покусать.                Просто старший лейтенант Маринкин первым заметил, темную точку на го-ризонте. И так громко, он давно не кричал: -  Артиллерийская тревога! — оповещал всматривающийся в бинокль дежурный.                Но когда комендоры колдовали над своими пушками, радостней и еще громче:  - Ой, кажись “Катюша! Свои!”               
      - Ура! – подхватили артиллеристы.               
        - Наши, - поднявшийся Видяев тоже увидел знакомые очертания.
         – Передайте наши позывные, - Федор склонился над переговорными трубами.                Радист четко отбил. И вскоре, “Катюшу” разглядывала вся верхняя вахта, гадая о стоящих спасителях на мостике.
                - Как уничтожить..., она ведь живая! – Федор отказывался пони-мать запасной вариант.
В общем, работа шла… С большим трудом, удалось накинуть тросы.
                - Буксировка – какое сладкое слово, - успел подумать Видяев. Как по-дьявольски(!) ненастная погода, снова сделала свое: троса лопнули.
                - Давайте лагом - борт о борт, - не сдавались на “Щуке”.               
Опять помешала зыбь.                Теперь и комдив подсказывал молодому командиру: - Можно попробовать вместо троса, якорь-цепь.
C энтузиазмом матросы расправляли ее по палубе, когда сверху нарисовался самолет.                Агрессивный крестоносец пустил несколько световых ракет и повернул к берегу. Как вдруг(!), оттуда отделился корабль. Теперь, угроза становилась явной – рисковали обе подлодки.                Котельников не стал минимизировать, жестко приказал: - Личному составу покинуть корабль и перейти к нам! Захватив секретные документы.
По носовым горизонтальным рулям подошедшей вплотную “Катюши”, мо-ряки перескакивали на борт подводного крейсера.                Виктор словно предвидел будущее: вновь появился самолет - подсказываю-щий вражескому кораблю короткий путь к лодке.                Далее, быстрое прощание с любимой Щукой не спустившей свой флаг.                Поскольку Федор забрал с собой новенький, а планировавшийся к будущей замене – так и остался навечно с “Щ-421”.                Видяев последним взошел на “К-22”; мужские слезы не скрывались. Лодка отошла.                Из кормового аппарата вырвалась торпеда. Люди сняли шапки.                Взрыв, черный дым поднимал душу друга к Богу.                А когда он осел, на поверхности никого не было. Именно никого...                Поэтому, когда “Двадцать вторая” входила в Полярное, в соответствии с уже установленной традицией отсалютовала: за себя и за Краснознаменную “Четыреста двадцать первую”.
И снова подводники “Ростова” поддержали: - Все правильно. Наши хорошо воевали, и мы не подведем!!