2. Марья. Виновата ли я?

Мария Шпинель
Автор:     Марья



Первое письмо.

Лена, здравствуй, друг мой дорогой!

Извини, что долго не отвечала на твоё письмо. Всё понимаю, и совесть мучает за долгое молчание, но рука не поднималась. Вот сейчас, наконец, созрела для ответа.

Ты хочешь знать, как я живу всё это время, уехав из родного гнезда. Помнишь, какая я была счастливая после свадьбы? Я без сомнений поехала за Павлом в Якутию. И посёлок на берегу Лены мне понравился – красивые места. Я лёгкая на подъём, мне в новых краях интересно. И севера не боюсь, даже крайнего. Чай, не с юга переехала, от Иркутска до Якутска не слишком далеко.

Но что же оказалось не так? Чего не приняла душа? Всё больше укрепляется чувство, что я здесь временно. Наверно, дело в его работе. Вышла замуж за командированного, и сама как будто оказалась в командировке. Здесь, в его окружении, есть женщины, не только мужчины.  И эти женщины имели свои виды на Павла, а тут я нарисовалась. Змеи зашевелились и зашипели.

Я не сразу поняла. Думала, что у меня трудности привыкания. Ведь мы с ним мало знакомы, а с человеком надо пуд соли съесть, чтобы узнать его.

Первое время у нас гостила моя мама, она смягчала противоречия. Но она уехала, и я осталась одна в его квартире. Он приходил в 9 часов вечера. Усталый. Поест что-нибудь, хоть манную кашу, и на диван. В еде неприхотлив. А мне хотелось, чтобы мы вместе чистили картошку и готовили что-нибудь вкусненькое.

Готовить он отказывался. Это на моё усмотрение. Зато его не устраивало, как я прибираюсь дома. Вставал с дивана и начинал протирать везде пыль. Это же его мебель, он хотел, чтобы всё блестело.  А я не из тех, кто вылизывает. И вообще, душа не лежала к этому дому – ну не я покупала вещи, не я их расставляла. Всё чужое. Не моё.

Из-за таких пустяков начинались у нас разговоры. Он, всё-таки начальник, привык командовать. А я не любитель подчиняться. И - слово за слово – до моих слёз. Обиды росли.

Лена, у меня скоро будет ребёнок. В декрет мне идти через месяц. Но я уезжаю к маме сейчас, не могу здесь больше оставаться.

У Павла сложный и тяжелый характер. С ним трудно, а я не такой человек, который молчит и терпит.

Я недавно выписалась из больницы, пролежала больше месяца на сохранении. Давление и пр. Нервы совсем ни к чёрту. А сейчас вообще плачу каждый день.

Не знаю, какой ребёнок родится. Очень переживаю, господи! Ведь на ребёнке всё отражается, за что он страдает. Поэтому уезжаю сейчас, дома мне будет спокойнее.

Всё, Лена!

Целую тебя. Марья.
8. 06. 82г.



Письмо второе.

Здравствуй, Ленуська!

Друг мой дорогой, не думай плохо обо мне. Всё это время я собиралась тебе написать. И вот собралась, уже пишу. Посылаю фотографию, которую можно подписать так: «Наша дружная семья. Мама, бабушка и я». Как видишь, папы с нами нет.

Что же получилось? Папа наш оказался не таким, за какого я его принимала. Меня удивляло, что он не оправдывает моих надежд, я выдавала ему всё «открытым текстом». Хотя где-то можно было промолчать, не обратить внимания, где-то пошутить, или даже схитрить по-женски.

А опыта у меня семейного нет никакого, хоть он меня и направлял в нужное русло, пытался помочь. А я не молчала, я вообще молчать не умею. И никогда не занималась самовоспитанием, и над своим характером не работала, знала притом, что он у меня скверный.

Я Павла просила: перетерпи меня, пожалуйста. Сама во многом виновата. Он так на меня надеялся, когда увозил к себе, что излечу его от душевных ран, которые нанесла ему бывшая жена. Он ждал, что я сниму нервное напряжение за столько лет без отпуска, без отдыха.

А я была занята только собой – как же, молодая жена! Теперь всё поняла, всё осознала. Раньше была сама по себе, а он мне на многое глаза открыл. И сложный он человек, и нелегко с ним, но я за многое ему благодарна.

Лена! Как он предан своей работе! Он может забывать про еду, про семью, про всё на свете и целые сутки пропадать на объекте. Вот этим-то я и была обижена. Привёз меня и успокоился. А когда ухаживал, всё было для меня – внимание, забота, цветы.

А здесь – работа, работа на первом месте. А потом уж я. Хоть он меня предупреждал заранее.

До него там был полный завал. План заваливали постоянно, механизмы не работали. Всё поднял на высоту, вывел мехколонну из отстающих в передовые! И если бы я ему чем-то помогла! Вернуть бы то время, всё было бы иначе. Но… Вернуть невозможно.

Решили пока расстаться на время, может, что-то прояснится. А пока полная тьма.

Я думала, с рождением ребёнка придёт нужное равновесие. Вначале, как будто, так и было, а потом опять всё завертелось-закрутилось.

Я очень рада, что родила девочку. Назвала её Евгенией. Папа тоже был в то время рад, что родилась дочь, ну а бабуля в ней души не чает.

Растёт моя ласточка. Скоро будет 8 месяцев. За хлопотами и заботами время летит незаметно.

Кормлю её грудью. Теперь уже и прикармливаю. Получаем на детской кухне кефир и творожок. Даю пюре, супы. Ест с удовольствием. Гуляем каждый день, благо пришла весна.
Всё бы ничего, но беспокоит меня её сон. Спит днём буквально 25-30 минут.  И просыпается с ужасным плачем. А ночью я постоянно к ней встаю, через час-полтора.

Ленка! А похудела я как! Ты бы меня видела! Почти как ты стала. Мне девичьи платья стали как раз.

Ещё хорошо, что бабуля помогает, а одной мне было бы невмоготу.

Вот такие у нас дела. Написала, теперь жду твоего письма, постарайся дать ответ сразу, не бери с меня пример.

До свидания, целуем тебя. Все мы.
4. 05. 83


Письмо третье.

Ленка, здравствуй!

Вот появился у меня настрой, срочно пишу тебе.

Как я живу? Если коротко: всё у нас с Пашей хорошо. Он приехал за нами, состоялся серьёзный разговор. Был семейный совет. Хотели, чтобы бабуля поехала с нами, но она остаётся дома. Женечку я, конечно, не оставлю. Да и Паша теперь ни за что с ней не расстанется. Так за неделю с ней натетёшкался, что она стала у меня совершенно неуправляемая, не слушается. Он впитывает в себя общение с ней каждой минутой. Она ему уже на голову села.

Лена, сразу не закончила письмо, дописываю позже. Вот уже скоро три месяца, как мы вернулись к папе. А я всё сижу дома в роли домохозяйки. Никогда не думала, что мне придётся ворочать горшками. Сама знаешь, домашняя работа невидная и неблагодарная. Вначале сидела с Женькой, а теперь моё дитё пошло в садик, вернее, в ясельки.

Оттуда приходит самостоятельной, повзрослевшей. Всё-таки коллектив большая сила. А вообще очень капризна со мной, а с папой ни-ни, успела его безумно полюбить за это время. Папа на все её проделки и капризы ноль внимания. Я же и отругаю, да ещё и шлёпну, если надо.

Стала девочка моя совсем большая – два года исполнилось. Говорит хорошо и много.

Я пекла торт на день рождения, делала ужин на белой скатерти. Приходили наши знакомые, москвичи, муж с женой. Паша пригласил их сюда на работу. Они согласились и приехали. Это, можно сказать, моя единственная подружка. Хоть есть кому излить душу, а с местными у меня дружба не получилась.

Мы переехали в другую квартиру, Паше дали в новом коттедже. Очень нравится, представляешь – полы с подогревом. Я мерзлячка, этот подогрев мне больше всего по вкусу. Да и в целом – светлая, чистенькая, комнаты большие: зал, спальня, детская. Кухня огромная, санузел раздельный, выложен кафелем. В прихожей отдельно раздевалка.

Живи и радуйся, но в душе пусто. Одна отрада – дочь. Выйти бы на работу, а пока нет ничего подходящего. Можно было в мехколонну секретарём, но я больше не пойду в этот «паучник». Смотреть на них не могу, на эти подлые и гадкие рожи.

Пиши мне, очень прошу тебя, мне здесь одиноко. Жду.

Целую.

Твоя Машка-растеряшка.


Письмо четвёртое.

Здравствуй, Леночка, такая далёкая от наших краёв, но близкая к сердцу.
Давно собиралась написать, а решилась только сейчас.

Да, собственно, о чём я могла написать? Всё было в моей жизни так неопределённо и зыбко, а зачем людям мои болячки и горести. Расписывать много не буду. Скажу одно: не состоялась у нас семья. Приедешь, поговорим обо всём.

Я считала себя виноватой. Но оказалось всё не так. У него была связь с другой женщиной. Я чувствовала это интуитивно и сказала ему. Но он меня разуверил, что мои подозрения не обоснованные, я себе всё выдумываю. Поверила.

А оказывается, все всё видели и знали. Я одна была в неведении. Верно, что жена узнаёт в последнюю очередь.

Господи, Ленка, как же я ему верила! Безгранично и беспредельно. Считала его человеком с большой буквы. Мне казалось, такие только в книгах и фильмах. Уважала и ценила до бесконечности и смело пошла за ним. Тем более, сейчас ужасаюсь тому, что случилось. Холодеет душа.

Если бы это сделал другой человек, не он, я бы и то не так умирала, как сейчас. Он во мне всё изуродовал, душу мне искалечил. Меня теперь нет, осталась одна оболочка. Нет вашей Машки, умерла она. Как же теперь жить, как людям верить? Навсегда утратили смысл такие понятия, как порядочность и честность. Пишу тебе сейчас, а у самой душа плачет и глаза мокрые.
 
Теперь весь смысл, всё счастье моё – ребёнок. За что ему благодарна, так это за то, что матерью меня сделал. Чувство материнства необъяснимое. Это надо самой испытать. Обидно, конечно, что ребёнок будет расти без отца. И мать моя с нашей бедой стала совсем белая. Вот уж кому-кому, а матерям всегда страдать.

Не представляю своей теперешней жизни без доченьки. Как она слово «мама» произносит по-особенному. И громко так кричит «мама!» - как в лесу. И папу всё зовёт, но потихоньку. А он променял ребёнка на чужую жену. На суку. Между прочим, она крестная мать моей Женьки. Предала самое святое – материнство. Как она могла! Я пригрела её, а она за моей спиной…И ведь имеет двух девчонок. Муж её сразу уволился и уехал обратно в Москву, как она ему рассказала о своей измене.

Нет, я никогда не смогу понять и простить.

Ну ладно, Леночка, я заканчиваю письмо. Всего тебе доброго.

До свидания, Марья.
23. 01. 85


© Copyright: Мария Шпинель, 2022
Свидетельство о публикации №222060801095

http://proza.ru/comments.html?2022/06/08/1095