Нуигдежетвойбог?

              Ну и где же твой Бог?
     Екатерину Ивановну в станице все называли по имени отчеству, в отличие от многих других женщин и бабушек, которые были вынуждены довольствоваться одним отчеством. Она была учительницей начальных классов. Практически, всё население небольшой станицы в возрасте от семи до двадцати лет, благодаря ей впервые прочитали и написали слово "мама", и поняли, что два плюс два будет четыре. В Ольховке, так называлась станица, была всего одна школа, один медпункт и одна церковь. Жизнь каждого станичника была у всех на виду. Все знали, что Екатерина Ивановна по выходным дням ходит в церковь. Её за это не осуждали, а многие даже уважали. И дома у неё видели уголок с иконами, и с висящей над ними лампадой. Да вот только никак не вязалось в сознание у людей, почему она, так почитающая Бога, далеко не самая удачливая в станице. Её ближайшая соседка, что называется, через плетень, Варвара Семёновна, через чьи руки, воспитательницы детского сада, четыре десятка лет назад прошла и девочка Катя, могла позволить себе называть ее по имени и даже, на ты.
- Вот скажи Катерина, почему ты и крестила свой огород и брызгала водой, а моя картошка и крупней твоей и куст облеплен клубнями. А у тебя вон три, четыре картофелины висят под ним, когда вырываешь. Как же твой Бог не помог?
- Видите ли, Варвара Семеновна, Он знает, что я практически одна и мне много не надо, зачем убивать время, лучше почитать, что полезное. Я вон только лунки набила, клубеньки положила и закопала. Да разок окучила. Сколько поработала, столько и получила. А вы вон как за посадкой ухаживали?!  Удобрение подсыпали, землю рыхлили, не раз окучивали. А Бог любит тружеников и благословляет их труды. А мне и этой картошки вполне хватит, это тоже Он знает.
Так получилось в жизни Екатерины Ивановны, что старенькие родители её год назад уехали в город к дочери, её сестре, где есть нужные им врачи. Муж у нее геолог, вахтовик, ездит далеко на север, а два сына - близняшки учатся в военном училище, тоже в городе. Вот и живет она, получается одна, кроме собаки и кошек переменной численности. Конечно, и у неё жизнь не без праздников, когда муж с вахты приезжает, да у сыновей каникулы. И сама она не редкая гостья в городе у родных. И все же Семёновне было не понять, почему она, её Катюша, верующая в Бога, часто совсем одна дома мается, а вон Петречиха, которая даже на Пасху стирку затеяла, как сыр в масле катается среди детей и внуков. И мужик дома работящий, то с топором, то с лопатой всё что-то делает.
- Катя, а Кать, вот опять не могу понять, почему тебе так не везет. Ведь и в церковь ходишь и деток учишь, и все тебя любят, а одна. Случись что?..  А  вон Петречиха, глаза бы мои её не видели, с детьми и внуками всегда, да хозяин рядом. Им бы только поменьше пить и тогда вообще жизнь райская была бы. Ехала бы ты к своим, в город, нельзя одной, мало ли что случиться может.
Улыбнулась учительница, обняла старушку.                - Вот вы сами, Семеновна, сказали, что меня все любят. И я всех люблю, особенно деток, которые так ко мне привязались. Как же я могу оставить всё, да и замены в школе мне нет. Ничего, Бог даст, не пропаду. А Петровну, вашу Петречиху жаль, крутится бедная. Так кто из нас счастливей?! Как лучше жить - в любви или... Вон в наших книгах написано, что Бог и есть Любовь. 
В самую зиму и муж Екатерины Ивановны, наконец, приехал. А ближе к весне снова на свой Север отбыл. На Новый год и сыновья ее, курсанты наведались, да недолго погостили. И опять она одна осталась. В школе с утра до вечера. И летом нашла себе работу, хотя дети ушли на каникулы. Кружки какие-то, дневные группы. А вот, всегда какая - то радостная, бодрая, ко всем внимательная, и в церкви на виду и при деле. Дивится на неё Варвара Семеновна, как же так, везде её хватает, на всё хватает, а ведь, можно сказать, горемыка, одна, да и возрастом уже не молоденькая.
- Ох, Катюша, опять ты одна, да как же мне тебя жалко, - запричитала Семеновна, войдя в дом соседки.
 - Ведь случись, что с тобой, кто поможет, кто воды подаст? Не дело это. Ты вот Бога почитаешь, а Он ведь высоко и далеко, а беда и болячки вон по земле ползают. Ну, случись что?! – В городе свои помогли бы, а здесь?, - и Варвара Семеновна  с укоризной поглядела на хозяйку и в сторону её икон.
И случилось..  После сильного ливня, заставшего Екатерину Ивановну в церковной ограде, где она, помогала разгружать телегу с досками для нового пола, она, сильно промокнув и озябнув, заболела.  Варвара Семеновна, сидя у окна, и увидев идущую под сильным дождём свою милую соседку, забеспокоилась. Не решившись в этот день её тревожить, она уже утром  стучалась в дверь своей Катюши.
 - Входите, открыто, - услышала она и вошла. Екатерина Ивановна лежала на кровати, в окружении своих кошек, укрытая кое- как пледом, и с обмотанной полотенцем головой.
 - Ну вот, я же говорила …, - с порога начала свою обличительную речь добрая старушка. Окинув все вокруг своим проницательным взглядом, она снова пошла к двери, бросив на ходу - Я сейчас. И действительно вскоре она пришла с сумкой в руках, и появились на столе какие- то склянки, банки, пакетики. Запахло лекарствами, мятой и блинами одновременно.
 - А что я тебе говорила тогда, помнишь? Нельзя быть одной, пропасть можно. Буду лечить тебя, вот только температуру нагреешь, - и Семеновна протянула болящей градусник.
 - И где же твой Бог? –  с трагической ноткой в голосе произнесла спасительница, забрав градусник, - горишь вся, вон температура в градусник едва поместилась. Сейчас лечиться будем. И что же Он тебя не уберег, оставил одну в таком состоянии?
Снова заулыбалась, приободрилась болящая, и обратив лицо к иконам, перекрестилась. Сняла с головы полотенце и, обняв сидящую на кровати свою защитницу, медленно проговорила: «Да здесь Он сейчас, с нами, с тобой вошел Он ко мне, Семеновна! Не оставил меня. А ты, бабулечка, говорила, что я одна. А нас вон сколько!».
Всего несколько секунд понадобилось Варваре Семеновне, чтоб осмыслить сказанное. Она повернулась к иконам, привстала и медленно перекрестившись, ответила: «Да и правда, оставайся, чего тебе в городе делать, суета одна».