Сердце Плутона

СЕРДЦЕ ПЛУТОНА (отрывок из 9 главы)

Небольшой, едва заметный в тусклом свете далекого Солнца коричневатый шарик, сплошь изъеденный шрамами ущелий и усыпанный кратерами, висел в безмолвной пустоте.

- Ну вот и он! - пробормотал Марк. - Маленький мир, избитый, изрезанный, скованный ядовитыми ледниками, стыдливо спрятавший свое некрасивое тело в космической пучине на забытой и Богом, и людьми окраине Солнечной системы. Вот оно - это мертвое царство камня и льда, где словосочетание «солнечный день» звучит, как откровенная издёвка... Ну что же, вот мы и на месте. Знакомься, Кара, это Плутон! Плутон, знакомься, это Кара.
- А мы сейчас очень далеко от Солнца? - почему-то шепотом спросила девушка.
- Примерно в сорока пяти астрономических единицах. Короче, у черта на куличиках...
- А от Плутона мы ещё далеко?
- Ну, скажем так: мы к Плутону сейчас чуть ближе, чем Луна к Земле.
- Ого! Я знала, что он очень маленький, но не думала, что он настолько... такой совсем крошечный! Какая странная планета... Мне даже жалко её от чего-то.
- Карликовая планета, планетоид. В пять с половиной раз меньше нашей Луны.
- И мы будем на неё садиться?
- Зачем? Если просто любопытства ради, чтобы прогуляться по поверхности, то даже в тяжелых скафандрах нам будет не очень комфортно. Сила тяжести там составляет примерно одну пятнадцатую земной. Ты с твоей комплекцией будешь весить килограмма четыре. Разве что захочешь попрыгать, как зайчик, рискуя повредить о скалы скафандр.
- Ну нет, даже и при нормальной тяжести, ноги моей в этом жутком месте не будет.
- Ну побывать мы с тобой там всё же побываем. Для этого у нас есть Ир и её зонды.

Марк ввел команду на пульте в подлокотнике своего кресла и прямо перед ним снизу поднялась тонюсенькая стойка с прикрепленным к ней приборчиком, чем-то напоминавшим игровой джойстик. Марк отсоединил его от стойки и взял в руки.

- Ир, запускай поисковиков, ищем любые аномалии везде, где только возможно. И одного из парней передай мне для ручного управления. Я покажу нашей неосведомленной гостье, как в Солнечной системе выглядит провинция... Картинку с зонда выведи на главный экран. Полетаем!

Космос снаружи вдруг померк на мгновение, затем вновь проявился, но уже с совсем иным положением звезд и без Плутона. Зато в нижнем левом углу теперь был виден тусклый и непривычно маленький фонарик Солнца. Внезапно вся эта картина пришла в движение и резко, так, что у обоих зрителей тут же закружилась голова, ушла влево, сменившись вновь на ту, что была прежде, с избитым обледеневшим шариком прямо по курсу.

- Извини, я слишком крутой вираж заложил. Постараюсь двигать зонд плавно.
- А поуправлять этой штукой разрешишь?
- Обязательно...
- И куда мы сейчас летим? В какое-то определенное место? Какие у этой планеты есть достопримечательности?  Что ты вообще о ней знаешь?.. Ой! Что-то я много вопросов задаю.
- Это очень странный мир, безжизненный, признанный непригодным к колонизации, но даже и у него есть сердце. К нему мы с тобой сейчас и направляемся. Не хочешь, кстати, наблюдать за всем процессом из мягкого кресла с чашечкой кофе, горячим шоколадом и корзинкой печенья чуррос. Попросим Ир, чтобы она испекла нам их побольше. Трансляцию переведем на панель в кают-компании.
- Нет, мне пожалуйста лучше с пирожками. - Девушка улыбнулась. - И чтоб побольше.
- А я и не собирался делиться с тобой своим печеньем. Вот ещё!
- Жадный ты.
- Эгоистичный я... Ну так, как? Перебираемся?
- Нет, там не будет такого эффекта присутствия, как здесь, на капитанском мостике. У меня в этом месте по-прежнему поджилки трясутся от первобытного страха. Но это та самая эмоция, тот страх, который стоит испытывать. Он приносит удовольствие и не заканчивается ощущением животного ужаса.
- Давай тогда добавим удовольствия, переведем страх на грань с ужасом.
- А ты так можешь?
- Легко! Вставай и возьми меня за руку.

Они поднялись, и девушка взяла Марка за руку. Он провел её немного вперед, на пару шагов дальше от кресел, продолжая держать в правой руке пульт управления зондом.

- Только не делай резких движений, даже голову резко не поворачивай.

Кара кивнула, ничего не ответив и не спросив, но ещё крепче сжала ему кисть, видимо, уже сообразила, что именно сейчас произойдет.

- Ир, гравитация.

Марк был немногословен, знал, что Ир всё прекрасно поймет. Он сразу почувствовал, как плавно уменьшилась его собственная сила тяжести, придавившая стопы к полу, знакомая лёгкость во всём теле заставила расслабиться мышцы, и появилось ощущение, что он словно надутый гелием шарик вот-вот оторвется от земли.

- Теперь, Кара, на счёт три не сильно отталкивайся от палубы, совсем чуть-чуть, одними только носками толкайся. И подними левую руку, чтобы о потолок не ударило. Он ведь здесь прозрачный, можно не заметить и крепко приложиться темечком. Итак... Раз, два, три...

Они начали медленно возноситься к звездам. Два одиноких кресла, пульт управления, густо усеянный гирляндами разноцветных огоньков, словно рождественская ёлка, палуба - всё это осталось далеко внизу. Ир, очень плавно, словно в кинотеатре, притушила, а затем и вовсе отключила искусственное освещение. После такого даже у привычного ко всему Марка просто не могло не возникнуть ощущение, что они прямо сейчас поднимаются над открытой, едва заметной в тусклом мерцании далекого Солнца палубой какого-то большого корабля, и их обоих вот-вот отнесет далеко в космос. Кара крепко вцепилась в его руку, её ладонь вспотела. Было заметно, что девушка восхищена происходящим. На её лице замерла улыбка, а глаза широко открылись, словно у маленького ребенка, которого впервые в жизни привели в парк с красочными аттракционами или в цирк с клоунами и слонами, и он теперь пребывает в растерянности, потому что даже представить себе боится, какая ещё сказка может ждать его там впереди. Меж тем, они не просто неподвижно висели в пространстве. Их продолжало стремительно уносить к увеличивающемуся в размерах тёмному, освещенному неярко лишь с одного боку шару, который по мере сближения с ним стал похож на круглый булыжник, что случайно уронили в сугроб, а после того, как достали оттуда, очень небрежно и не до конца смахнули налипший на него снег.

- Боже, мой, Марк, как это всё здорово и жутко! Я даже боюсь глубоко вдохнуть, такое ощущение, что мне может не хватить для этого воздуха... Ты говорил, про какое-то сердце...
- Да, про сердце Плутона. Скоро ты его увидишь... Вот сейчас...

Планета медленно увеличивалась в размерах, постепенно поворачиваясь к ним своей освещённой стороной, пока не развернулась так, что на её поверхности стал отчетливо виден регион напоминающий по форме сердечко. 

- Вот оно, его сердце. Официально, это область Томы, названная так в честь какого-то астронома из прошлого, вроде как открывшего Плутон, а неофициально – «Сердце Плутона».
- Да оно размером с пол планеты! - Кара вновь заговорила шепотом. 
- Расстояние между крайними точками тысяча шестьсот километров, это как от Москвы до Берлина. Кстати, видишь, сердце разделено на две части. Левая, более светлая половина называется равнина Спутника. Правая половина гораздо темнее. Разница в цвете засвистит от химического состава льда.
- А можно мне полетать? Если, конечно, ты не боишься потерять зонд. Я могу шмякнуть его случайно о скалы. Дорогая, наверное, игрушка?
- Да, не дешевая, и нет, ты не шмякнешь его о скалы. Я включу предохранитель, и зонд сам отклонится от препятствия, если возникнет опасность столкновения. Тут ведь нет ничего сложного, это, как в игровой приставке, только пульт держи покрепче. Мы же в невесомости, если упустишь его, не догонишь потом. Давай, я тебя подстрахую... Ир, помоги нам.

В метре от них, впереди и чуть выше, потерял прозрачность и стал виден небольшой поручень. Марк отдал Каре пульт, дотянулся рукой до поручня и, нащупав переключатель, перевел поручень в вертикальное положение, чтобы можно было держаться за него и рукой и коленом, а девушку крепко взял за поясной ремень.

- Извините меня за невольную дерзость, миледи... Ты готова?
- Да!
- Тогда вперед, пилот Маркес, давай, жми на полную и вонзи нас прямо в сердце этой мрачной планеты! Расшевели здешнюю публику, если она тут имеется.

Картина снаружи дернулась, её несколько раз мотнуло то вправо, то влево, затем, всё вновь стабилизировалось, и стало понятно, что зонд нацелился на светлую половину «сердца» Плутона, который был уже размером в две Луны, если смотреть на неё с Земли.

- Полетаем над седой равниной, словно буревестник?

Марк глянул, на девушку, которую все ещё держал за ремень. Она ничего не ответила. На её лице теперь не было радостного удивления, теперь там была одна сосредоточенность. Кара даже слегка прикусила нижнюю губу.

«Ребенок доволен. Ну и слава Богу!» - Марк подтянул девушку чуть ближе к себе, чтобы её не слишком разворачивало в пространстве, для чего иногда стал придерживать её колено своим. Она, похоже, это даже не заметила, так была занята полетом.

Плутон и его «сердце» постепенно приближались, заполняя собою всё пространство спереди. По мере сближения с планетой, границы «сердца» начали постепенно размываться, превращаясь в ущелья, холмы и хребты, и теперь перед ними раскинулась бескрайняя белая равнина. Марк решил, наконец, прервать молчание и выступить в роли гида.

- Перед нами равнина Спутника. Это обширная низменность, которая покрыта толстым слоем азотного льда, а также оксидом углерода и метаном в твердой форме. Они и сами по себе довольно светлые, да, к тому же, ещё и отражают до девяноста процентов падающего на них солнечного света. Вот почему эта половинка сердца такая почти белая, даже в здешнем сумраке. Но попить талой водички нам тут не удастся. Эта смесь ядовитая.
- А что это за ячейки на равнине?
- Это гладкие участки размерами в двадцать - тридцать километров. Они разделены холмами и впадинами, что придает равнине такой вот ячеистый вид.

Их зонд опустился ещё ниже и стала заметна легкая слоистая дымка.

- Ну вот, теперь можно сбавить скорость. Отсюда до поверхности осталось всего около двухсот километров.
- А что это за дымка? У такого малыша разве может быть атмосфера?
- Атмосфера здесь очень разреженная. Это всё те же испаряющиеся из поверхностного льда азот с примесью метана и угарного газа. Под действием жёсткого излучения из них образуются более сложные соединения: этан, этилен и ацетилен, постепенно выпадающие на поверхность. Их частицы и образуют дымку, достигающую высот в двести километров.
- Марк, ты или очень умный, или очень начитанный, или и то и другое вместе...
- Да, я специально подготовился. Хотелось, знаешь ли, именно этого - сойти за умного и произвести на девушку впечатление.
- И тебе, зануда, это удалось, мне всё это и правда очень интересно.

Зонд опустился ещё ниже и на белой равнине стала заметна ребристость, похожая на песчаные барханы, если смотреть на них из самолета.

- Там внизу, что, барханы что ли?
- Это метановые дюны. Атмосфера какая-никакая всё же имеется и тут тоже случаются какие-никакие ветры.

Зонд опустился почти к самой поверхности, и они полетели над замерзшей равниной, рассеченной множеством бездонных трещин. Сердце Плутона оказалось таким же мертвым, как и вся планета. Открывшийся перед ними мир пугал своей угрюмой первозданностью. Над изрезанным горизонтом неподвижно висела гигантская тень, закрывая собою звезды, а по черному небу медленно ползло далекое и тусклое солнце, лучи которого были не в силах рассеять здешний сумрак. Кара несколько раз меняла направление движения, но веселее от этого картина не становилась. Когда же их зонд залетел в восточную часть «сердца», темную, изрытую многочисленными кратерами, вид снаружи стал ещё мрачнее.

Марку отчего-то стало грустно.
- Когда Творец это всё лепил, он явно не сильно заморачивался. Видно, Плутон был Ему нужен только в чисто технических целях и ни в каких иных. Никакой эстетики... Мда...
- Не согласна с тобой! Даже в чем-то ужасном или мертвом всегда можно найти что-то привлекательное. Отсюда и такое понятие, как «благоговейный ужас». Отсюда детская страсть к рассказанным на ночь страшилкам. Мы все очень любим пугаться. Но только не до смерти... Ты, кстати, что-то замолчал и перестал сыпать сведениями о планете. Впечатлился, значит? Ну вот! А говоришь, никакой эстетики...
- Что я могу ещё добавить? Температура поверхности минус двести по Цельсию. Горы к западу от равнины выше трёх километров и носят имя Хилари. Мы их с тобой уже видели, но сейчас они у нас за спиной...

Перед ними тут же возникла рамка с изображением горного хребта.

- О! Ир, спасибо за иллюстрацию моих слов... Большая круглая тень над горизонтом прямо по курсу - это спутник Плутона с жутковатым именем Харон. Был назван так в честь небезызвестного перевозчика мертвых душ через реку Стикс, что весьма символично.
- У этого малыша и спутник есть?
- И ещё какой! Они с ним связаны, как два любящих замороженных сердца. Всегда повернуты к друг другу одной стороной, лицом к лицу, так сказать, и кружатся в вечном танце вокруг единого центра масс. Харон, кстати, тоже считают карликовой планетой, как и Плутон. Так, что в их союзе царит полное равноправие.
- Лицом к лицу, глаза в глаза... Любить друг друга даже в этом вечном мраке... Как это мило, можно только позавидовать... Не всем так удается...

Спустя пару минут тишины, Марк бросил взгляд на внезапно замолчавшую Кару. Её лицо вновь стало мечтательным и немного грустным. Марку, даже, пришлось кашлянуть, чтобы вывести девушку из задумчивости.

- О, женщины! Вы во всём видите... Ты прямо, как Мария, такая же романтичная.
- Ты сейчас о своей жене?
- Ну да...
- Я рада, что ты так думаешь, Марк. Правда, очень рада. Только я - это не она...
- Да я просто... Извини... Давай-ка мы лучше свернем направо. Нам обязательно нужно слетать вон к тем высоким горам. Это горы Тенцинга. Они на юг отсюда… Если, конечно, в этом царстве вечного льда и тьмы хоть что-то можно обозначить такими теплыми и солнечными словами, как «юг» или «южный». 

В южной части «сердца Плутона» вознеслась к небесам гряда громадных пиков, высота которых могла бы впечатлить даже и на Земле. Несколькими острозаточенными клыками, напоминая скорее частокол, чем горный хребет, они вонзались в звездный небосвод, словно пытались насытить свою мертвую планету жизненной силой самой Вселенной.

На лице Кары вновь появилось восхищение.
- Какой ужас!
- Некоторые пики превышают шесть километров. Перед нами самая высокая горная гряда Плутона. Но это не камень. Горы состоят в основном из водяного льда, который из-за низких температур сравним по прочности с камнем. За хребтом есть глубокая котловина. Здесь самое приметное место на планете. Если что и прятать, так только тут. Не заблудишься потом и не потеряешься.

Зонд замедлил ход и опустился к подножью ледяного хребта. С этой точки стало лучше видно, насколько высоки эти скалы. Отсюда они напоминали уже не клыки и колья, а скорее гигантские руки с множеством острых пальцев, в едином порыве протянувшиеся к далекой звезде, не пожелавшей подарить этому маленькому миру ни тепла, ни света. Кара направила зонд в ущелье, зажатое с обеих сторон горными пиками, и стараясь к ним не приближаться, начала сбавлять скорость.

- Даже не представляю, как мы здесь сможем что-то найти. - В её голосе прозвучала неуверенность. - И что конкретно мы ищем? Звездолет? А может базу какую-нибудь? 
- Если они пытались устроить на Плутоне секретную базу, то это и будет посаженный на поверхность планеты звездолет. Его пришлось бы укрыть от посторонних глаз в тени чего-то очень высокого или очень глубокого. На то, чтобы просто заглубить его в лед, им бы точно не хватило мощностей. Работы такого масштаба не остались бы незамеченными. Информация о них где-нибудь да всплыла бы. Но ты особо не всматривайся, просто еще немного покрутись у этих скал, а Ир сделает всё остальное. Она не пропустит ничего важного и необычного для этой планеты. Давай потихоньку выбирайся из ущелья и возьми чуть правее. За хребтом есть ещё глубокая котловина. Может, там что отыщется.

Рядом с грандиозными скалами, могло быть только что-то не менее грандиозное. Так в итоге и вышло. Чтобы рассмотреть обнаруженную за горами котловину во всей её красе, Каре пришлось, даже, поднять зонд вверх на пару сотен метров. Сам «зев» котловины не был виден. Он был слишком глубок, и солнечный свет просто не мог рассеять мрак внутри него. Можно было лишь «насладиться» видом его рваных краев да образовавшегося вокруг него толстого, бугристого, жирно лоснящегося на свету красно-коричневого кольца, громадным прыщом возвышавшегося над и без того неприглядными окрестностями.

- Как зловеще выглядит! Похоже на жерло потухшего вулкана. - Девушка снизила зонд, чтобы заглянуть в темноту, но что-либо там разглядеть им все равно не удалось.
- Это и есть жерло древнего криовулкана, а порода вокруг - его застывшие выбросы. И правда не очень приглядная картина. Это всё сильно смахивает на геморройный анус, только планетарного масштаба.
- Фу! Мерзость какая! И часто тебе доводилось рассматривать геморройные задницы?
- К счастью, никогда. Но если бы у моей задницы был геморрой, уверен, что под лупой он бы выглядел именно так.
- Марк, что у тебя за сравнения всегда такие отталкивающие и всегда почему-то одной направленности: «каменный кишечник», «планетарный геморой»?
- Я виноват разве, что далеко не все творения природы похожи на цветы и бабочек?

Они оба говорили полушепотом и потому громкий голос Ир, прозвучавший в мрачной мертвой тишине, что их окружала, заставил обоих вздрогнуть от неожиданности.

- Командир, наш зонд только что обнаружил звездолет, лежащий на грунте. Он не на Плутоне, а на его спутнике Хароне. Команда на наши вызовы не отвечает. 

На обзорной панели, а по ощущениям, прямо в пространстве слева от них появился белый квадрат курсора, ярко выделявшийся на фоне громадной круглой тени на горизонте.

- Ты пытался связаться с искусственным интеллектом?
- Он тоже недоступен. Система связи, очевидно, отключена от питания, хотя данные, поступающие с зонда, позволяют констатировать на борту наличие активных энергоблоков и частично задействованных приборов. Противорадиационная защита также функционирует.
- Хм... Этот парень здесь неспроста и кого-то терпеливо ждет. Изображение есть?
- Он лежит в тени ущелья, требуется более мощное освещение. Я подведу зонд ближе, чтобы поискать название судна на его корпусе.
- Ладно, Кара. - Марк грустно вздохнул. - Прогулки закончились, пора приниматься за работу. Отзовем все зонды и переключимся, но тот, что возле звездолета на Хароне.
- Марк, давай ещё полетаем. Ну пожалуйста. У нас столько времени, куда спешить? До обеда ещё не скоро. И когда я ещё так смогу?
- Ох! Ну как не исполнить каприз такой девушки? Лети к Харону, красивая. Глянем и на этот мертвый снежок тоже. В щечку меня потом поцелуешь, когда гравитацию вернем.

Девушка посмотрела на него с серьезным видом, кивнула и затем, вновь прикусив от сосредоточенности нижнюю губу, начала плавно разворачивать зонд в направлении курсора, постепенно прибавляя скорость.

- Жми на полную, красивая! Это только так кажется, что он рядом. В космосе «рядом» - это совсем не то же самое, что на Земле.
- Не учи маму люльку качать, молокосос.
- Понял! Где моя бутылочка?
- Потом покормлю после того, как в лобик поцелую. Расскажи лучше, что это за штука, к которой мы сейчас летим. 
- Да тут и рассказывать то нечего. Харон - здоровенная снежинка. Состоит из водяного льда лишь в некоторых регионах смешанного с метаном и азотом.
- Вот видишь, как красиво это звучит - снежинка! Харон - большая снежинка! И никаких тебе кишечников и анусов. Можешь, ведь, когда захочешь.
- Боже мой, если я смог увидеть в этом куске льда снежинку, значит, это всё заразно!
- Именно! Я ещё и не так тебя переделаю, зануда.

...Марк явно погорячился, назвав Харон снежинкой. Он это понял, когда они подлетели ближе. Громадный, серый, сплошь покрытый вмятинами кратеров и трещинами ущелий булыжник, что висел сейчас перед ними, до снежинки, даже до большой, явно не дотягивал.

- Ну вот и он, наш друг Харон... - В задумчивости Марк даже не заметил, что заговорил рифмой. - Без малого в два раза меньше Плутона, есть лишь намеки на атмосферу, и весить ты здесь будешь уже полтора-два килограмма.
- Как здорово! Ты взял мой вес за эталон для своих измерений. Прямо так и вижу этот заголовок в прессе: «Кара Маркес стала мерой весов для Марка Гурова».
- Гордилась бы лучше, что в моей жизни Кара Маркес вообще хоть что-то стала весить.
- Да, такая честь для меня! Смотри не надорвись, взвалив на свои плечи такую тяжесть.
- А я как раз и тренируюсь в данный момент.

Девушка хмыкнула и сделала движение вроде как желая отодвинуться от Марка, но он крепко вцепился в её ремень и своей ногой чуть придерживал её ногу, чтобы её не закрутило в невесомости. Других попыток она уже не предпринимала.

- Ладно, штангист-зануда, говори, где мы и куда мы.

Марк бросил взгляд на проносившуюся под ними серую холмистую равнину, сплошь усыпанную кратерами. Заботливая Ир, видимо, поняв затруднения своего командира, тут же без приказа изобразила перед ними схему Харона в небольшой белой рамке с маленьким белым самолетиком на его поверхности.

- Так... Похоже, равнина, над которой мы сейчас летим - это Земля Оз. За ней начнется Долина Вулканов, от которой Оз отгорожена цепью уступов и расщелин общей высотой около километра. Крупнейшая из них - Пропасть Безмятежности. Видимо, туда мы сейчас и несёмся.
- Ну ты посмотри, великий исследователь, первооткрыватель и агент всех мыслимых и немыслимых спецслужб Марк Гуров, оказывается, сам ничего не может без подсказчиков. А ещё впечатление хотел произвести на девушку. Что, опять забыл сделать домашнее задание? И как ты после этого в школе учился? А там, наверное, и табличка на стене имеется. 
- Имеется. Они там мною гордятся. А домашнее задание я выполнил на все сто. Длина Пропасти Безмятежности около двухсот километров, а ширина от сорока до пятидесяти. Вот там точно можно спрятать всё, что угодно. Там глубина достигает семи километров, и дна не видно из-за густой тени, постоянно отбрасываемой крутыми склонами. 
- И как мы при таких вводных увидим там вообще хоть что-то?
- Думаю, нам придется сдвинуть с места наш «Приватир». Он там все осветит без всяких затруднений.

Марк отпустил поручень, тот вновь «приклеился» к потолку и стал прозрачным. Теперь они висели в пространстве без всякой опоры одни среди звезд, в лучах тусклого и крошечного солнца, которое могло ещё обозначить свое присутствие, но уже почти ничего не могло здесь осветить и, уж тем более, согреть, над ползущей им навстречу серой и мертвой равниной, над темной палубой невидимого корабля, обозначенной лишь сотнями маленький разноцветных мигающих звездочек, длинной дугой рассыпанных по его носу. Марк грустно вздохнул.   

- Миледи, мне несказанно приятно держать вас за ремень, но теперь, если позволите, я обниму вас за талию, и мы с вами вернемся на бренную землю.
- Ах, милорд, чего уж там, распускайте свои руки, раз уж вас так любят даже в родной школе. Может и я испытаю священный трепет от такого вот соседства, а заодно подержусь за живое воплощение гордости ваших учителей.

Так, в обнимку, они очень медленно и спустились с «небес». В момент касания ногами пола, когда гравитация включилась на полную, отвыкшая от собственного веса Кара потеряла равновесие и в буквальном смысле повисла на шее у Марка. Он тут же подхватил её обеими руками, на какой-то миг прижав к себе, но затем помог встать на ноги. Они даже не заметили, что освещение в отсеке, начавшее было постепенно прибавляться как-то вдруг разом погасло.

- Ну вот видишь, красивая злюка, своя ноша никогда не тянет.
- С каких это пор ноша стала твоей? - В голосе девушки были одновременно и сарказм, и игривость, по крайней мере, так послышалось Марку. - Что, штангист, опережаешь события или выдаешь желаемое за действительное?
- Э-э...
- Ладно, милорд Гуров, не напрягайтесь, лучше возьмите меня под руку и проводите в обеденный зал. Хочу, чтоб были свечи, жаренный кабан на вертеле в камине, уродливый шут с погремушками на шапке и чтоб обязательно с королевским оркестром.
- Вот блин... А пирожков с капустой уже не хочешь, значит? 

Свет в рубке управления вновь зажегся. Они вышли в коридор. Люк за их спинами тихо закрылся, свет в отсеке погас, одно из кресел ушло в пол, оставив капитанское в одиночестве, туда же скрылась и стойка с джойстиком, погасла обзорная панель, погрузив рубку в темноту, лишь слегка нарушаемую миганием бесчисленных огоньков на пульте управления.

- Как дети неразумные. - произнесла вдруг Ир свои теплым женским голосом в разом притихшую темноту капитанского мостика. - Совсем, как дети.

Марк услышал это даже не краем уха, а просто ему показалось, что он это услышал. Но он тут же отмел эту мысль. Искусственные интеллекты не разговаривают сами с собой, даже, такие продвинутые на пути очеловечивания, как его мудрая Ир.