Заключение

Сектор Ахернар
Система Альфард

27 декабря 2338 года

Почти 5 лет спустя


Небольшой челнок только что совершил прыжок, он перевозит 14 туристов к Каламиде. Кораблик старый, даже можно сказать, потёртый, и путешествия к Каламиде - тоже старое развлечение. Если это, конечно, можно назвать развлечением в классическом смысле слова.

Каламида - планета молодая. На ней уже нет сплошных вулканов и лавы, но она всё ещё формируется, и через миллион лет она будет другой. А через десять миллионов - совсем-совсем другой. Но разумные биологические виды не планируют на столько времени, и уж тем более туристов такие вещи не интересуют. Туристы летят сюда, потому, что Каламиду ранее побывавшие на ней туристы называют планетой вечного спокойствия. С точки зрения человеческого времени на планете почти ничего не происходит, и на планете полностью отсутствует крупная жизнь. Нет водорослей, нет травы - только что-то зеленовато-голубое научилось покрывать валуны и камни. Всё, что происходит на Каламиде это испарение воды из океана, затем конденсация и дожди. Всё, если знать как "подать" планету, то получается куда-как более реалистичная комната релаксации, ведь ничего не происходит на самом деле. Дуют ветра, где-то далеко может идти дождь, и больше НИ-ЧЕ-ГО.

Попасть на Каламиду, тем более учитывая её заповедный статус - множество желающих. Они записываются на экскурсии заранее, представляют  кучу справок, что неконфликтны, практически не пьют, словом, гарантируют, что не испортят удовольствие другим.
 
Челнок стыкуется с научной станцией, ведь планета утыкана датчиками, за ней ведётся наблюдение, и на фоне грантов на исследования туристы можно сказать так, сильно побочная активность.

Стыковка, и туристы оказываются в месте, которое ранее побывавшие здесь называют  монастырём. На станции тихо, почти никто не разговаривает. Местные обитатели ходят в окладистых бородах, и этим здорово напоминают византийских монахов. И всё внимание только на серовато-зелёную планету под ними, которую можно воспринимать как культовый объект.


То, что прилетели туристы отнюдь не означает, что ими вот прям сейчас будут заниматься. Их провели в столовую, где сплошное самообслуживание, и тихо, на грани слышимости сказали - через полчаса за вами зайдём.

Через эти полчаса за туристами зашли, провели их в центр управления и подвели к картам.

- Смотрите, сейчас есть два окна. Можно полететь на остров. Высота смотровой площадки - почти два с половиной километра, вид можете себе представить. Время внизу 3-5 часов, в общем, сколько не надоест.

Второе окно - плато. Смотровая площадка ниже, километра полтора над морем, но особенность плато сейчас в том, что к нему приближается дождь. Скорее, ливень, возможно, с градом. Вы будете спокойно наблюдать за морем и видеть, как к вам приближаются циклопические, практически чёрные облака. Там вы на четыре часа, вылет назад за пять минут до начала ливня. Определяйтесь, вылет через десять минут.

Ставрос, ты летишь на остров, Немо - ты на плато. Воздухом подышишь.
- Можно нам на плато?

"Можно нам на плато" сказали двое азадийцев и человек, держащиеся вместе.

- Можно, тем более, что вы определились первыми. Первые три места на плато заняты...

****

Переходная орбита планеты Каламида

45 минут спустя


Снижение проходит в полной тишине, очевидно, что по крайней мере этот пилот никаким экскурсоводом не является и ничего никому рассказывать не будет. В конце-концов у всех есть доступ в Сеть, так что почитать что-то можно и самому. Тем более, что как принято считать, на Каламиду нужно лететь чтобы смотреть и молчать.

Восьмиместный (не считая пилота) челнок летит под таким углом, что через дождевые облака они пролетят заранее, так сказать, смогут представить себе, что ждёт плато к тому моменту, когда они будут его покидать. А в этих облаках сплошные электрические разряды - идёт сильнейшая гроза.

Вот они пронзили облака и спускаются вниз. Их ждёт действительно шикарная точка обзора - далеко на востоке они увидят прибой, а на западе на них будет наступать стихия. Мягкая посадка, пилот открывает двери и выходит из челнока последним. У него практически полностью седые волосы и седая борода, она настолько застилает его лицо, что по нему не поймёшь, сколько пилоту. 50, может 60 или даже семьдесят лет.

Все восемь туристов устраиваются слегка поодаль от челнока и они действительно сидят и молчат. Смотрят на приближающийся ливень, уже видят косые полосы от идущего дождя, и некоторым кажется, что они уже чувствуют влагу в воздухе. Влагу от дождя.

Один из туристов отделился от остальных, он идёт к пилоту. Ему ориентировочно лет 47, у него аккуратно подстриженные седые волосы и такая же аккуратная седая бородка. Он садится рядом с пилотом и продолжает рисовать свой карандашный рисунок надвигающееся грозы.

- Здрасьте, а вы наш Капитан Немо, да?
- Да.

Пилот ответил "да" скрипучим голосом, очевидно, пользуется им он достаточно редко.

- А я Женя Ковалевский. Капитан Немо, а почему вы здесь?
- Я так решил.
- Понятное дело, вы так решили. А почему?
- Я не хочу отвечать.
- Не хотите отвечать? А если я скажу, что вы решили забыть своё настоящее имя, забыть кто вы. Не так ли, Григорий Алексеевич Кармазин?
- Евгений, я не желаю разговаривать с вами, понятно?
- Понятно. Вы же якобы разрушили разрушили жизни всех...
- Евгений, отсядьте от меня, или я отсяду от вас!


Ковалевский ушёл, и "Капитан Немо", он же действительно Григорий Алексеевич Кармазин отвернулся ото всех. Отвернулся, потому, что он плачет, и это, вроде как, не по-мужски. Плачет не потому, что его "выследили" - с тем, что его могут найти и убить он уже давно смирился. Плачет потому, что вспомнил свои мнимые "грехи", из-за которых он и ушёл сюда, в этот "монастырь".

Прошёл примерно час, тучи приблизились ещё, а к "Капитану Немо" подсела азадийка. Постаралась подсесть достаточно шумно, чтобы это не выглядело как подкралась.

- Здравствуйте, Григорий.
- Саяни? Вы тоже здесь?
- Конечно, где Евгений, там и я, где я, там и Евгений.
- Решили найти меня, чтобы посмотреть в мою наглую рожу?!
- Нет, всё не так. Григорий, помните, что я писала вам после того, как Сату ампутировали руку? Я скажу более прямо и вы, я думаю, со мной всё-таки согласитесь. Это Сату была двигателем вашего предприятия. Это Сату принимала все ключевые решения, в том числе где и чем рисковать. И кем тоже. Я понимаю, вам жаль её, вы вините себя в её гибели, считаете, что я буду ненавидеть вас за то, что вы якобы убили мою дочь. Мне тоже небезразлична её гибель. Прежде чем что-то отвечать, подумайте о моих словах.


Кармазин, ответил не сразу. Он закрылся руками и зарыдал, и так продолжалось несколько минут.

- Саяни, тогда зачем вы здесь?
- Я здесь чтобы позвать вас домой. У вас же есть дом? Вы живёте в отличном доме с прекрасным видом, мы с Евгением живём в нём уже полтора года.

Когда я приехала в Соколово и погрузила Евгения в искусство, ему стало значительно лучше. Через два года, как я и планировала, я забрала его на Кадулл, там он успокоился ещё больше. Он успокоился, но в наших разговорах я понимала - это не его мир. Евгений чувствовал, что его жизнь понемногу утекает, и он бы не хотел быть в мире, где в естественных условиях утекает лишь песок из ладони. Два года назад я наткнулась на объявление клиники на Марсе для ментально пострадавших во время войны, которой владел один из наших братьев. Я поняла, что процесс реабилитации Евгения можно ускорить в пейзажах, понятных ему, и его родственники выхлопотали для меня вид на жительство. Условия моего ВНЖ довольно жесткие - Только Марс, посещение других планет Солнечной системы - не более 30-ти суток в году. Так и сформировалась наша небольшая команда, которая попытается вернуть вас домой.
- Команда?
- Да, команда, Григорий, добрый день.
- Арвин, и вы тоже здесь?
- И я тоже здесь. Григорий, вам нужно нормальное общество, если хотите, здоровый микросоциум, так что я не призываю Вас возвращаться на Кадулл или в любую другую точку Объединённых территорий. За время вашего отсутствия Марс ощутимо теплее не стал, но вам нужно выйти из зоны самокопания и самобичевания. Вам скоро 47 лет, но ваша жизнь не прожита и наполовину!


Гришенька отвернулся от Саяни и Арвина, он смотрит на быстро приближающиеся свинцовые тучи. Исполнители доставили его сюда почти сразу, как он оклемался, привезли, уверили остальных учёных, что с Законом у него проблем нет, но это не означает, что у него не может быть других проблем. Быстро объяснили ситуацию с самудри и Кармазину разрешили остаться. За полгода он научился работать диспетчером, ещё год учился пилотировать челноком. Здесь действительно не предусмотрена никакая дополнительная "экскурсионная программа", и, года через два, он полностью замкнулся в себе. Периодически его смотрит станционный врач, пресекает появление депрессии, ибо при самокопании она появляется рано, или поздно. Можно сказать, чуть меньше чем за пять лет Гришенька влился в коллектив "монастыря", а Саяни потратила немало времени и средств, чтобы найти его. Особенно активно она искала его последние года полтора - Арвин быстро объяснил ей в каком Кармазин находится состоянии, уточнив главное - если за ним не углядят, он может, попросту говоря, наложить на себя руки.

***

Звёздная система Мерак
Станция Васильево

Межпланетная зона вылета


28 декабря

Из "монастыря" Кармазина отпустили сразу же. Во-первых, его не связывало с другими "монахами" почти никаких формальных обязательств, а во-вторых, что существеннее - "монахи" поняли, что этот эпизод в его жизни закончился, что Гришенька был у них не от хорошей жизни. И раз многое изменилось буквально за час - Кармазину пожелали удачи и отправили в "большой мир" с первым же рейсом челнока.

На Васильево Кармазина отстригли, отмыли, сейчас он выглядит примерно также, как накануне броска к кораблям самудри. Примерно также - потому что за эти году у него поприбавилось морщин и его глаза выглядит немного по другому.

Мать за пять лет не поинтересовалось где сын, что с ним, как он. Отец Гришеньки всё также в тюрьме, и он, подсознательно воспринял Саяни и Арвина как родителей, которые пришли за ним, вернуть его в отчий дом. Вот только "папа" вместе с остальными почему-то не летит...

- Арвин, вы не с нами?
- Нет, Григорий, я не лечу с вами. Год назад я повстречал ту, что стала небезразличной мне, но ООН не согласилась выдать ещё один ВНЖ. Не помогли обращения моих пациентов, как мне позже объяснили, если непробиваемое правило - она должна быть за пределами детородного возраста. Если оно не соблюдается - никакого ВНЖ.
- Никаких детей с гражданством по праву почвы? Сучья ООН! И вы говорите, что здесь, в Объединённых территориях хуже?
- Да, именно так. В ООН, по крайней мере сегодня, нет оголтелого милитаризма, нет самого главного и самого страшного - нормализации войны. На Марсе вам не придётся жить с закрытыми глазами и с зажатыми ушами, а мне придётся делать приблизительно это. До свидания Григорий, я не в коем случае не говорю слова прощай.


Кармазин был выдран из нормальной жизни почти пять лет и не замечает перемен, многие из которых заняли годы. Когда он прилетал сюда в начале 32-го, то Васильево, фактически было крупнейшим хабом, и единственной точкой назначения из Солнечной системы. Сегодня основным транспортным хабом стал сильно разжиревший космоморт  Соколово, рейсы с Земли летят напрямую туда. А оттуда на Нассам и на Антум. И сейчас здесь стало не то, что сиротливо, стало тихо и аккуратно. Рейсы к Скай-Сити выполняются реже, также отсюда можно попасть к Венере и Марсу, так что сейчас трое сидят в азадийской забегаловке дожидаясь прямого рейса до Марса.

Кармазин смотрит на Ковалевского и получается так, что Саяни за эти годы, если так можно выразиться, во многом слепила его по собственному образу и подобию. Он тоже рисует, тоже ходит в одежде "братьев и сестёр" и ест их еду. Виртуозно владеет двузубой вилкой и, кстати, прекрасно читает все надписи на азадийском. Его не получится назвать подкаблучником, но то, что он счастлив, это точно. У него практически детское лицо и в то, что когда-то он был сержантом штурмового батальона теперь уже сложно поверить. За годы, проведённые вместе, Саяни сделала его лицо светлым, и вспоминая предсмертное письмо Сату, про него точно не скажешь, что у него чёрная душа.

***

Марс, Равнина Офир
Зона прилёта космопорта Меринер-Сити

29 августа


Когда-то неработавшие автоматы по выдачи пилюль для акклиматизации к марсианской атмосфере давно починили, и теперь они пропускают новоприбывшего только после того как он или она возьмёт таблетку и прослушает скомканную пятнадцатисекундную лекцию о синдромах горной болезни.

За шесть лет этот вокзал стал выглядеть богаче. Объединённые территории несколько лет боролись с оттоком населения, так что народу в Солнечной системе стало ощутимо больше. Григорий уже прошёл тот рубеж, разница между которым была не так сильна в начале 32-го. Рубеж, за которым война - не абсолютная трагедия а "вариант нормы". В итоге население того же Марса выросло примерно на 30 миллионов и теперь поездов здесь ходит больше, и они многолюднее. Прошло буквально 10 минут после прилёта, как Кармазин, Ковалевский и Саяни уже мчатся в экспрессе до Маячного. По совету Арвина они проедут на этом поезде до конца, и уж только потом вернутся в Семиреченск.

- Саяни, как вам Марс?
- Григорий, хотите сказать, что тут не Нассам даже на экваторе? Да, тут не Нассам, я не буду спорить. Раз в год мы с Евгением летаем на Землю, в первый раз мы были на острове Гавайи, четыре месяца назад вернулись с путешествия по Окинаве. Летом я думаю, что Евгений сам пригласит вас съездить с нами в Александрию и Египет, где купание в Ниле можно совместить со знакомством с египетскими древностями...


- Dear passengers, doors are closing. Next station – Mariner-East. Уважаемые пассажиры, двери закрываются. Следующая станция – Меринер - Восточный.


Можно сказать, они уже доехали до Мэринера, а Кармазин того и не заметил.

- Климат то ладно, а как устроились? Чем занимаетесь?
- Я перевезла сюда свои картины и не без помощи госпожи Палийчук нашла себе помещение площадью больше 2000 квадратных метров. Евгений, шутя, разумеется, называет его "Музеем имени меня". Григорий, современный Марс - неисчерпаемый источник вдохновения, я провожу новые выставки примерно раз в два месяца и они не пустуют, а мои карандаши и кисточки не лежат без дела.


Кармазин смотрит в окно вагона, смотрит как в них проносится город. Арвин не успел сказать всё, что успел сказать, и прислал письмо вдогонку.

То, что он съехал с Марса отнюдь не означает, что клиника в Нуэво-Веракруз работает без его участия. Арвин всё так же остаётся её владельцем и консультирует докторов-людей по всем, наиболее сложным случаям, а периодически и сам приезжает сюда, чтобы провести очные семинары по новым методикам лечения.

Первое время, как минимум полгода, Кармазину придётся ездить в клинику Арвина как на работу. Наверное, они будут ездить вместе с Ковальским, который хоть и смотрит на мир светлым взглядом, но для мозгоправов он ещё долго, не один десяток лет, останется пациентом. И у них будет о чём поговорить. Наверное о том, как каждый из них через призму искусства воспринимает мир.
 
***

Маячный

- ...станция конечная, поезд дальше не идёт.
- Григорий Алексеевич, ты чего это?
- Женя, Женя можно?
- Не вопрос!
- Жень, я проспал самую живописную часть пути, и даже после прибытия меня пришлось расталкивать. Компенсирую помаленьку.


Конечно в Кармазине есть и будет, как говорят в быту, немаленькая сумасшедшинка. Он будет говорить разные несуразности и уйдёт это ой как не сразу. А места действительно красивые. Уровень воды поднялся и теперь, километров через 80 после Семиреченска вся дорога до Маячного идёт по дамбе, как автомобильная трасса, так и трасса для поездов. А сам город Маячный выглядит с высоты примерно так, как со стороны смотрится древний рубанок. Узкая, расширяющаяся часть, затем максимальное расширение, и вновь сужение до морской косы. Станция для поездов находится в самой широкой части города, и Саяни одевалась потеплее, брала с собой инструменты и доходила до самой крайне северной точки косы. Она даже просила Палийчук дать ей раскладную скамейку, которую будет не жалко вымочить в воде, или просто рисовала стоя в море по колено. Эти её рисунки с воды - последние шедевры, они сыграли свою роль в том, что сюда, в Маячный поехали люди-туристы. Их проблема, разумеется в том, что то, что они увидели, не идёт никакое сравнение с картинами Саяни, с её цветовой гаммой, ощущением движения. Но в общем и целом искусство Саяни вызывает в этих местах реакцию, что мы не ценим то, что имеем, а уж то её картины визуально сильнее обычной живописи, так и видео вместе взятых это уж совсем другая история.

Они почти дошли до конца этой косы и Кармазин видит как Протокой Ареса севернее, в море идут обычные рыболовные траулеры. Они вылавливают треску, которую интродуцировали в холодные моря планеты больше 70-ти лет назад. Планета пока ещё не обеспечивает себя треской даже на одну пятидесятую, но не зря говорят, что лиха беда начало. И Саяни тоже наверняка лакомилась треской, которую вылавливала из воды во время рисования, ведь одно делу не мешает.

***

Семиреченск


Кармазин, наконец, вернулся туда, где должен быть его дом. Он смутно вспоминает эту дорогую городскую застройку, вроде бы, в стиле ар деко, крупные и высокие дома с обширными междомовыми пространствами и широкими озеленёнными улицами.

Как и в конце 31-го года года, единственное, что сейчас есть у Кармазина - удостоверение личности, зато карта доступа к домовому дворику есть и у Саяни и у Ковалевского. Что-то изменилось в холле? Прошло слишком много времени, Кармазин не был почти семь лет назад, и ему здесь всё в новинку. Палийчук, как и всегда сидящая за стойкой Concierge, становится утончённо красивой, но она как и была, так и осталась одинокой. Бегло поприветствовав жильцов по-своему, она привстала, чтобы оглядеть Кармазина.

Всех Гришенькиных перипетий она не знает. Сату, вместе с последним письмом Кармазину, написала письмо матери - слово самудри там было, и Саяни, получив его, обтекаемо сказала Палийчук, что они ввязались в серьёзное дело, и что Кармазину удалось выжить, а Сату - нет. Палийчук уже далеко не девочка - она видит в Гришенькиных глазах, что тому было нелегко, но ничего постыдного он не совершил. Она выдала Кармазину ключ и вместе с тем очень тихо, практически шёпотом что-то сказала.

Лифт под 1930-е никуда не делся, с его латунной отделкой, уже в лифте Кармазин спросил, что именно сказала их куда больше, чем просто консьержка.

- Зоряна Мирославовна сказала, что совершить достойный поступок - дело относительно простое. Прожить же достойную жизнь, совершив достойный поступок - вот настоящий подвиг.


Саяни сразу пригласила Кармазина к ним. Пригласила посидеть, поговорить, выпить, словом, смириться с тем, что он вернулся. Как и в новом, 2332-м году Палийчук сама принесла им всё. Принесла низкий столик, разложила на нём еду и выпивку и неслышно удалилась. Стакан, второй, третий, Гришенька уже забыл это ощущение свежей головы, но в тоже время ватных ног. Ещё пару стаканов, и несколько часов он просто не сможет встать.

- Саяни, у меня...у меня к вам предельно серьёзный вопрос. Я всё никак не могу забыть наш последний бой... Меня осыпало осколками по полной программе, проще сказать, где их не было. И самое тяжелое для меня, извините, что тело Сату осталось там. А сейчас его нет нигде, ведь аннигилятор исказил само время-пространство и...
- Григорий, прекратите. Вы знаете, что завершает наш жизненный путь? Тело отвозят к океану, его обкалывают препаратами, ускоряющими разложение и тело погружают в воду. Некоторые из нас говорят так, что это дань уважения к ушедшему во Тьму, некоторые говорят прозаичнее - нельзя же бросать тела умерших где попало?

Григорий, самое главное то, что в нашей традиции нет кладбищ. Нет мест, где мы можем поклониться праху умершему, может быть, поговорить с ним. Самое главное - память, чтобы память об умершем была здесь и здесь.

Саяни указала на голову и на сердце, и сделала паузу.


- Григорий, главное - память. Если память мертва, то даже люди считают, что самые пышные захоронения ничего не значат. Вы помните Сату, я помню её, поверьте, это куда важнее проведённой по всем правилам церемонии прощания.
- Значит, как вы сказали? Погибший должен быть здесь и здесь?
- Да, Григорий вы, здесь и здесь. В сердце и душе.
- Саяни, у меня остался ещё один вопрос, самый главный, наверное. Почему Сату помогала мне? Зачем согласилась, как вы выразились, стать двигателем нашего предприятия и зачем рисковала сама?
- Григорий, нужно начать с того момента, когда оскорбляла Анну. После самого резкого выпада Сату мы со Сфару сказали ей, что умственные способности бывших подданных император, благодаря усилиям биохимиков из числа братьев и сестёр, непрерывно улучшаются, и в один момент она бы сравнялась, если бы не превзошла по своим умственным способностям девушку-человека. Мы пристыдили её, и теперь я уже знаю - она ждала возможности деятельно извиниться за своё поведение и воспользовалась подвернувшейся возможностью сразу же. Кроме этого в ней был азарт - сможет ли она со своим боевым опытом драться, возможно, со множеством наёмников самудри.

Так, что отвечая на ваш вопрос, ею двигала необходимость извиниться и азарт, и теперь уже невозможно определить, что больше. Это она написала мне в своём последнем письме. Написала, что планировала открыться вам, если бы ваш последний рейд был успешен, самудри убиты, а она бы осталась жива.


Кармазин молча поднял поднял бокал и, не чокаясь, выпили все троя, выпили молча.

- Если бы...