Фигурка из воска

В старой избушке на окраине деревни жила девушка Злата. Близких родственников у неё не было, а дальние, как водится, находились бог знает где. Вот и бедовала сирота в уходе за домашним скотом и небольшим хозяйством. По вечерам зажигала лучину и делилась новостями с любимой кошкой. Мурка внимательно слушала и урчала, создавая впечатление, что она что-то шепчет в ответ.

Одиночество особенно чувствовалось в зимнее время. Сумерки приходили рано. Холод вынуждал ютиться близ тёплой печи. Кошка полностью поддерживала Злату в этом.
 
В рождественскую ночь решила Злата погадать на церковной свече. Гадать толком она не умела, но очень хотела узнать, как сложится будущее. Налила молока в блюдце у порога и произнесла:
– Домовой, хозяин мой, приди под порог попить молочка, – и влила растопленный свечной воск в молоко.
Долго пыталась распознать получившуюся фигурку, но не смогла. Восковой комочек отдалённо напоминал силуэт человечка.
Шли святки. Как-то вечером Злата взяла из поленницы дрова для растопки. На входе в избу притопнула и стряхнула с валенок снег. Тут же отпрянула от неожиданности.
На пороге сидела худенькая чумазая девочка в лохмотьях. Лохмотья дрожали, как осиновая листва при ветре. Тоненькие сосульки, свисавшие с них, ударялись друг о друга и тихо звенели. Заиндевевшие губы слегка шевелились, но не могли произнести ни звука.

– Откуда ты явилась, бедненькая? Заходи скорее, окоченеешь! Быстро к печке. Снимай тряпьё, накинь это на себя.
Злата протянула овчинный полушубок. Девочка укуталась в него, скрывшись полностью. Из-за поднятого воротника были видны только нечёсаные космы, темные глазки и сопящий нос.
При свете лучины невозможно было её рассмотреть.

– Ты кто, как тебя зовут? – спросила Злата.
– Я Кики, – ответила девочка, заикаясь.
– Кики? – переспросила Злата.
В ответ получила одобрительный кивок.
– Ладно, утро вечера мудренее. Отдыхай пока.

Догоревшая лучина погрузила всё в темноту долгой зимней ночи, которая выдалась неспокойной. Злате не удалось крепко уснуть. Она ворочалась под одеялом. Чудился скрип половиц, слышалась возня и странные шорохи.
– Похоже, что Мурка постарела и перестала ловить мышей.

На другой день, ни свет ни заря, Злата проснулась.
– Кики! Ты спишь? - осторожно потеребила она ворот полушубка, лежавшего на полатях. – Пора умываться и завтракать.
Ужас! Оттуда выглянуло морщинистое старческое личико.

– Бабушка? – удивилась Злата.
– Ну бабушка, и что теперь? – проскрипела скрюченная старушка. – Для старого человека у тебя, конечно, не найдется тепла и корочки хлеба?
– Что Вы, бабуля, найдётся, – растерянно пролепетала Злата. – Просто всё случилось так неожиданно.
– Да ведь мне, внученька, мало что надо. Корочку хлеба с солью да кружечку молока. Теплый угол на полатях. А пользы от меня будет немерено! Могу шить и прясть. Справлюсь с уходом за кошкой, птицей и скотиной.
– Не тяжело ли Вам будет, бабуля?
– А ты поспей за мной, – усмехнулась бабушка. – Да, не переживай! Как только потеплеет и солнце подсушит тропинки, я пойду своим путём.
– Верно говорят, что одна пчела не много мёду натаскает. Оставайтесь бабуля.

Стали они жить вместе.
Только жизнь с тех пор потекла по-другому. То перья у кур кто-то ночью пощиплет. То клок шерсти с козочки выстрижет.
У бабушки, как бы она не старалась, всё из рук падало. Расстраивалась при неудачах, заикалась и плакала. Дом почти не покидала. Боялась, что унесёт ветром.

Злата жалела старушку. Относилась как к ребёнку. Прощала старческую рассеянность и неряшливость. Что у Кики безусловно получалось — это играть с кошкой. Создавалось впечатление, что они урчали на одном языке. Забавно было наблюдать, как вечерами Мурка и Кики рассказывают друг другу понятные только им истории.

– Моё любимое занятие — ткать и прясть. Всегда была до женского рукоделия охоча, – откровенничала Кики. – А тебе я такие носочки свяжу!
Она мечтательно закатывала глаза кверху. В ту же сторону закатывались зеница и у доверчивой Мурки.
– Но вначале научу тебя разговаривать. “Мур–мур–мяу” — это недостаточно для такой умницы, как ты.
– Многое думается, да не всё то сбудется, – вздохнула Злата. Уж она то знала о том, как Кики пряжу прядёт и вяжет — лишь нити путает.

Ночи по-прежнему оставались беспокойными. Всё сомнения напрочь пропали. Стало ясно, что в избе появилась полуночница — Кики. Малоподвижная, неуклюжая днём и неспособная сохранять тишину ночью. Ей постоянно нужно было что-то делать: мешать спать, проказить с веретеном и прялкой, просто подпрыгивать на месте. Злата давно перестала высыпаться.

– Нужно попросить бабулю спать по ночам, – думала девушка. – Иначе, хоть из дому беги.
Об этом она попросила старушку наутро.
– Ну кто тебя, золотце, принуждает. Не живется тебе в тепле — лес недалече. Там вскоре и болотца подтают. Вольному — воля.
Погладила кошку по шерстке и добавила:
– А нам с киской и здесь неплохо.

Злата опешила от такой бесцеремонности:
– Как же так, бабушка, Вы ведь у меня гостите?
– Золотце моё, ты до сих пор не поняла, кого приютила?
– Вас зовут Кики.
– Не Кики, а Кикимора! Пора тебе узнать про вторую половину моего имени. “Мора” — это значит болотный демон.
– Беда, как вода, нечаянно в дом приходит, – подумала Злата, но вспомнила о восковой фигурке в рождественскую ночь и задумалась. Стоило ли заглядывать в будущее? Ведь всё это от лукавого. Но что делать теперь? Как избавиться от нечисти?
– Она любит соль. Сама суха как вобла, но соли ей постоянно не хватает, – размышляла Злата. – А можжевельник терпеть не может.

К утру следующего дня полы избы были подметены можжевеловым веником. На столе стояла полная солонка, обвязанная веточками того же можжевельника.
К вечеру соль осталась нетронутой. Старуха весь день была злой и раздражительной, но сиротский дом не покинула.

– Попытка — не пытка, – рассудила Злата. – Нужен другой оберег от злых сил.
– Куриный бог! – вспомнила она о небольшом камне с отверстием, проточенным речной водой. Этот талисман Злата давно хранила в сундучке. Пришло время проверить его на деле.

Следующий день Мурка облизывала сметану со странного камушка, подаренного хозяйкой.
– Что у тебя там за игрушка? – поинтересовалась подслеповатая Кикимора.
Она коснулась камня, обжёгшись, одёрнула руку. В ярости пнула кошку:
– Не смей эту гадость трогать!

Кошка обиженно зашипела на бывшую подругу. Весь день Мурку не было видно. К вечеру она объявилась, стала тереться о ноги хозяйки и виновато мурлыкать. Всем известен нехитрый кошачий язык. Если животное ластится и немного покусывает, то это хороший знак. Так кошка сообщает о своём позитивном настрое. Злата очень хорошо понимала подсказки питомицы.

– Ну что с тобой? Знаю, тебя обидели. Уж мне ли не знать. В сиротстве жить — слезы лить. Как думаешь, я сумею спровадить злыдню?
Кошка начала разминать лапками руку Златы, что было воспринято как подтверждение.
– Как же мне это сделать? Скоро весна придёт, а не видно, чтоб Кикимора собиралась уходить.

Кошка опять принялась массировать лапками.
– Ты права! Как я могла забыть. Скоро придет день Герасима Грачевника. Это единственный день, когда можно избавиться от Кикиморы. И я знаю, что мне нужно для этого сделать.

Наступили первые дни весны. Об этом возвестили прилетевшие грачи. Птицы сразу же начали починку гнёзд. Это верная примета, что весна ожидается тёплой и скорой. Пришёл долгожданный день.

– Сегодня у меня праздник, – объявила с утра Кикимора.
– Нужно привести себя в порядок. Ну-ка, возьми мой гребень и расчеши волосы.

Осиновый гребень был воткнут в лохмы Кикиморы и никогда не покидал привычного места.
Издревле гребни служили оберегом, защищающим владелицу от порчи и сглаза. Вот и у Кикиморы был заговорённый гребень, служивший как щитом, так и орудием в колдовстве.
Волосы старухи были длинные и грязные, переплетались и путались узлами. Злата подошла со спины к сидящей Кикиморе и принялась аккуратно распутывать космы.

– Весна наступила, лесные тропки скоро просохнут. Вы, бабушка, собирались отправиться в дорогу, – напомнила Злата.
– Это ещё что за выдумки! Не мне, а тебе пришёл срок. Можешь и кошку с собой прихватить.
– Похоже, у меня нет другого выбора. Не взыщите за неучтивость, – Злата сняла с себя нательный серебряный крестик и накинула на оголённую шею старухи.
Кикимора вздрогнула, откинулась и замерла на месте, потеряв подвижность. Это не оставила без внимания и Мурка. Она осторожно обнюхала застывшие старческие ноги, и даже тронула их лапкой для проверки.

– Вот такие у нас дела, Мурочка. Нужно помочь ей вернуться домой до конца сегодняшнего дня.

Дорога до ближайшего болота шла по лесным тропкам и была нелегка. Злата несла на своих плечах завязанный мешок из рогожи. Он был не очень тяжёл, но выпирающие кости сухопарой Кикиморы то и дело упирались в спину девушки и пересчитывали ей все рёбра.
Неприятный болотный запах, всегда выделяющийся со дна стоячих водоёмов, подсказывал правильную дорогу. Наконец, было выбрано место у кочки, поросшей мхом. Рядом из воды вырывались на свободу огромные пузыри, издававшие громкие звуки.

Злата развязала мешок и сняла с тощей шеи Кикиморы свой крестик. Старуха пришла в движение.

– Иди с миром к себе домой, – прошептала девушка.
– Затекли мои косточки. Пора их размочить. А с тобой мы ещё поговорим в следующий раз, – пообещала Кикимора и погрузилась в воду.
Зелёная болотная ряска сомкнулась над головой нечисти. Лишь несколько ровных кругов продолжали указывать на место, где она скрылась.

– Следующего раза не будет, – уверенно промолвила Злата.
Теперь она знала, что соблазн всегда рядом ходит, да на грех наводит. Поняла, стоит ли прибегать к гаданиям, даже если очень хочется.