Рыцарь... - 13

***

Не в характере Инны было бездействовать и ждать с моря погоды. Пострадав несколько дней, она решила задать Васе жару. Чтобы рот открыл от удивления и бегал за ней, как миленький! Необходимо было высечь пресловутую искру.
Инна купила шлепки на каблучках, сексуальную джинсовую мини-юбочку и несколько топов с глубоким декольте и через одно плечо. Выглядела во всем этом конфетка конфеткой! Крутилась перед зеркалом, любовалась собой, отставляла попку и соблазнительно изгибалась, представляла, как ее захочет Вася или мускулистый сосед с нижнего этажа, который ей всегда подмигивал. Инна наклонилась и заглянула в свое декольте: очень аппетитно! Представила, что она застряла в лифте с соседом и уронила ключи, наклонилась поднять их. Наглый сосед моментально потерял голову от такой красоты и прижал ее к стене, сжал своими лапищами грудь и жадно целовал, горячо дыша ей в шею. Лез под новую коротенькую юбочку. А она, такая хрупкая и беззащитная, ничего не может поделать и сдается. Нет, не сдается, теряет сознание, а сосед этим пользуется, нахал!
От таких картинок Инна не на шутку заводилась. Ее по-прежнему возбуждали не столько мужчины сами по себе, сколько представление о том, как они заводятся, глядя на нее. Чистой воды нарциссизм, но Инна этого про себя не знала. Она смотрела на себя глазами соседа и чувствовала жар в груди, бабочек в животе и электричество во всем теле. К встрече Васи была готова!
Перед его приходом подводила стрелки и ресницы, обувала шлепки на каблучках и, сверкая глазами и зубами, открывала дверь. Вася – дубина стоеросовая! –волшебного превращения не замечал и с порога говорил:
- А что ты на каблуках? Паркет не испортишь?
Инна поднимала ногу и демонстрировала подошву:
- Так и знала, что ты это скажешь! Вот, смотри! – она показывала войлочную нашлепку для мебельных ножек на каблуке. – Специально налепила!
- Ну, тогда ладно, - соглашался Василий.
Только настроение уже было не то!
- Соседи снизу еще на жаловались на твой топот?
- Не жаловались! Я маленькая и легкая, тихо хожу, - обижалась Инна и совсем скисала.
В другой раз он говорил:
- А что ты не в домашнем? Оденься удобнее. Что-нибудь мягкое, уютное, чтобы приятно было прижать и погладить.
- Красиво же, - сникала Инна.
- Да ну! Как на улицу собралась! Я же дома в спортивках хожу, а не в пиджаке. И что диван голой кожей зря затирать?
Это Инну гасило и придавливало.
- Сама подумай, как неудобно будет тебе в этом платье грызть со мной семечки на один поднос? – Вася доставал из кармана пакет с семечками и махал им перед глазами.
Инна смягчалась, улыбалась. Они любили по вечерам грызть семечки перед телевизором, утонув в мягком диване.
Еще было обидно, когда она битый час сооружала красивые волны на голове, волос не жалела, а пентюх Вася выдавал:
- Терпеть не могу, если волосы в еде попадаются. Ты же готовить будешь? Собери пучок.
Инне хотелось прибить этого неромантичного увальня.
К концу второго месяца стало понятно, что попытки развести огонь гаснут на ледяном ветру Васиного прагматизма.
Инна была недовольна, и недовольство разрасталось, коснулось постели. Вася от природы был страстным и ненасытным, примитивным и бесподобным, зажигал жадным желанием, даже если Инне было совсем не до утех. Бесспорно, он являлся лучшим из всех ее любовников, и с ним Инна всегда получала удовлетворение, но… оставалась голодной.
Вася был великолепен в физическом отношении, психологическая составляющая его совершенно не волновала. Инна не чувствовала, что его страсть вызвана ею и адресована именно ей. Он все делал молча. И никогда не смотрел на нее с обожанием, восхищением или вожделением. Как и сама Инна, видимо, не подозревал про особенности ее возбуждения. С чего ей было заводиться? Его желание почти всегда было для Инны неожиданным: только поели и на тебе! Стоишь картошку чистишь, а тут он! Полы моешь и вдруг рука под юбкой. Когда она должна была успеть растаять душою и притянуть к этому таянию тело? Почему-то обратная связь от неги тела к неге души не работала и оргазмы внутреннего трепета и восторга не вызывали. Тело жило отдельным, самостоятельным организмом и на Васины достоинства реагировало привычным рефлексом. Если бы чувственность Инны уже не была развита за годы бурной молодости и вибраторами, то еще большой вопрос, успевала бы она получить удовлетворение.
Хоть и успевала, и инструмент у Васи был что надо, оставалось неприятное ощущение, что ему все равно, с кем этим заниматься, он просто выплескивал накопившееся. Ей хотелось нежных слов, чтобы ее называли по имени, чтобы она чувствовала, что хотят не секса, а ее. Инна не умела сформулировать суть своего недовольства и донести его до Васи. Ее обиженное «Хоть бы сказал что-нибудь приятное!» Вася продолжал считать дребеденью. Он видел ее оргазмы, все остальное - дребедень. Инна же четко чувствовала разницу между потребностями тела и души и обычно их не смешивала.
Как-то так обидно получалось, что в ее жизни всегда что-то оставалось неудовлетворенным: то телу не хватало огня партнера или размер «инструмента» подводил, то душу не охватывал трепет. Думая об этом, Инна начинала жалеть себя, обойденную счастьем. Будет у нее полноценное счастье?
Любовь нужна, любовь!

***

Время шло и Инна страдала «дребеденью» по нарастающей. Ее глодала потребность любить и быть любимой, млеть от нежных слов и строить глазки. Даже совсем мальчишки-первокурсники не скупились в свое время называть ее милашкой, куколкой, конфеткой. Всегда так было, разве это не естественно? Никита и тот обращался к ней не иначе, как «пряничек» и «зефирка». Как Инне было приятно! Сразу настроение становилось игривым, она расцветала, улыбалась. Что тут сложного? Ну и что, что они ничего кроме слов ей предложить не могли? Это по молодости, не заработали еще. Вася вот предлагает все, кроме красок. С ним стабильно, комфортно, гарантировано и тускло. Чем хорошо? Не пенсионеры же они.
Скоро Инне стало казаться, что еще немного и Вася станет называть ее не по имени, а просто хозяйкой. «Хозяйка, ужинать пора!» Жуть.
Месяц от месяца Инна гасла и копила обиду и недовольство. «Вот такого бы как Вася только плюс романтика», - постоянно думала она.
Неизвестно, как бы их отношения складывались дальше, если бы Вася однажды не спросил:
- А что это у тебя за шрам на животе?
У Инны мгновенно напряглась спина.
- Да так, ерунда, - отмахнулась она.
Спустя пару дней Вася вновь спросил, теперь уже в лоб:
- У тебя могут быть дети?
- Почему нет? Почему ты спрашиваешь?
- Я все думаю, почему ты еще не забеременела? Я не предохраняюсь, ты, вроде, тоже.
- Мало ли. Обязательно сразу, что ли беременеть?
- Не скажи! От меня абортов было немало.
- Нашел, чем хвалиться! – сменила защиту на нападение Инна.
- Я не хвастаюсь. Просто тогда мне дети, да еще от случайных девок, были не нужны. А сейчас я жду радостной новости и что-то никак ее не дождусь.
- Ждешь?
- Жду.
- Не знала. Не думала об этом даже.
- А я думал и думаю. Мы уже больше года вместе. Так что?
- Ничего. Бог даст – будет.
- Бог даст? Операция была по гинекологии?
- Да.
- Дети будут? Что врачи говорили? Они всегда такие вещи говорят.
- Могут быть.
- Могут быть? Нормально. А могут и не быть?
Инна молчала.
- Зашибись! – подвел итог Вася.
Несколько дней они молча переживали этот разговор, потом зажили по-прежнему. Но не совсем. Инна чувствовала, что Вася думает о них, стала бояться, что разочаровала его и может потерять. Ночью прижималась к нему, искала уверенность, что нужна ему. Заснуть могла, только если он обнимал ее. Она стала заискивать перед ним, угождать, хвалить, ловить в его глазах одобрение и удовлетворение. Вася вдруг стал ей мил и необходим. Стал лучше всех.
Про дефицит романтики было забыто напрочь, как обрубило.

Теперь чудесным образом Инна превратилась в Васиного адвоката и видела только его достоинства. Да, он не стремился удивить или доставить ей радость милыми пустяками, типа цветов или неожиданного подарка, зато обильно закупал продукты и все необходимое. С ним она жила как у Христа за пазухой! Он даже средства женской гигиены покупал, прокладки и гель. Еще выбирал, что лучше брать: Инна видела, он читал аннотации.
Вася купил ей носки, хотя она раньше никогда их не носила. Сказал, что в носках лучше, ноги не замерзнут. Еще у себя в карманах и в сумочке Инна обнаружила бумажные носовые платки.
- Незаменимая вещь, - объяснил Вася. – Я заметил, что ты носом шмыгаешь и никогда не сморкаешься. Да и вообще, руки вытереть.
- Тогда бы уж купил красивые тканевые платочки.
- Эти гигиеничнее: попользовалась – выбросила. А тканевые грязные становятся быстро.
Не поспоришь! В общем, Вася был лучше всех и заботливее самых заботливых людей на свете. А какой он в постели! Как такого потерять? Да и привыкла к нему до слез, до боли в груди. И к квартире этой тоже.
Инна стала шелковой и ничего больше от Васи не требовала и не ждала. Всем была довольна. На надпись про котенка больше не смотрела. Дома надевала его любимое трикотажное платье и купленные им носки, в таком «мягком» виде пристраивалась к нему на диван, добровольно массировала шею и не просила переключить канал. Если Вася не лез к ней под юбку, когда она ползала с тряпкой, то Инну охватывал страх: неужели охладел? Специально тогда ползала вокруг дивана, на котором он лежал, и успокаивалась, только получив шлепок по пятой точке, как минимум.
Она нутром чувствовала угрозу своему существованию. Василий часто думал о чем-то, явно что-то решал на ее счет. Погруженный в себя, он забывал хвалить ее за вкусный ужин, и Инна с тревогой жалобно спрашивала:
- Вкусно?
- Да, да, конечно, как всегда. Молодец.
Инна жалко улыбалась и готова была расплакаться от нехорошего предчувствия.