Лиля... - 26

***

- Анюта! Анюта, иди скорее сюда! – взволнованно позвал Орест жену.
Она хозяйничала в кухне, он в гостиной смотрел телевизор.
- Господи, Орест, что такое? Кричишь так! – заторопилась супруга.
- Смотри! Это же Славик!
По телевизору шла большая передача про Чеченскую войну, про ее героев, русских солдат. И про еще одного необычного героя – священника, отца Савелия.
- Не вижу, где Славик?
- Да вглядись, ведь священник этот и есть Славик!
- Бог ты мой, правда! – изумилась Анюта.
С экрана на них смотрело совсем молодое лицо священника с небольшой аккуратной бородкой и таким просветленным, бесконечно добрым и не сомневающимся ни в чем взглядом, что пробирало до самого нутра, и Анюта, по недавно появившейся у нее привычке, взяла в рот кончик фартука, принялась его кусать, удерживая слезы. За последние годы она стала быстрой на слезу. У Ореста тоже спазм перехватил горло. Славик отдал себя Богу!
Шел видеоряд, показывающий военные действия, окопы, разрушенные взрывами города и поселки, солдат в бою, в затишье, раненных, погибших. И везде среди них молодой священник, такой же грязный, уставший, сосредоточенный, ползущий с раненным на спине, отпевающий кого-то в окопе, крестящий ребят из покореженной жестянки, читающий молитву перед боем. Без каски, без бронежилета, всегда бок о бок с бойцами, только взгляд у него совсем другой, такой, что и объяснить трудно. Взгляд неземного жителя, смиренно принимающего выпавшую ему долю.
Закадровый голос пояснял, что отцу Савелию еще нет тридцати, что когда-то он мечтал стать разведчиком, поступил в академию КГБ и был из нее исключен за привлечение к уголовной ответственности, потом судим, освобожден от наказания, после чего обрел веру, решил стать священником. Затем вновь показали Славика крупным планом и репортер задал ему вопрос:
- Мы знаем, что в детстве и юности у Вас была мечта служить Родине. Вы были амбициозны, но не сложилось…
Отец Савелий мягко улыбнулся:
- Вы спрашиваете о человеке, которого больше нет. Стоит ли говорить о мертвых? Тот ушел, пришел я.
- Вам стыдно за того человека? – не отставал репортер.
- Он был виноват, горько раскаивался, искал искупления. От людей не получил наказания, только прощение, но считал это недостаточным. Совесть не знала покоя. Он понял, что обязан отмолить душу, добровольно лишившую себя жизни по его вине.
- Вы жалеете о чем-нибудь? – домогался репортер, видимо, жаждавший сенсационных признаний.
- Я с детства хотел служить людям, Родине. Видел для этого определенный путь, но оказалось, что у Господа для меня предусмотрена другая дорога, о которой я и не помышлял. Чтобы направить меня на должный путь случилось все, что случилось.
- Ценой жизни человека? – все-таки перегнул палку репортер.
Орест чертыхнулся: как эти журналюги беспардонны и жестоки!
- У Бога нет живых и мертвых, он видит души, души всегда живые, - ответил отец Савелий.
- Что же сподвигло Вас обратиться к вере?
- Чувство вины.
- Значит, это искупление?
- Поначалу да, потом пришло понимание, что служение Богу – мой путь.
Закадровый голос вновь пояснил, что в таком-то году шестнадцатилетняя девушка и студент академии КГБ безумно любили друг друга, строили планы на жизнь, затем между ними произошла размолвка и, будучи беременной, девушка покончила жизнь самоубийством. Студент был привлечен к ответственности за половое сношение с лицом, не достигшим половой зрелости, но освобожден от наказания. Он начал прислуживать в храме, много молился, затем принял решение стать батюшкой. В 1991 году принял монашеский постриг и поступил в семинарию. В иночестве получил имя Савелий, в честь Святого мученика Савела Персиянина. Рукоположен в священники в 1994 году. Игумен с 1995 года.
Началась реклама и супруги посмотрели друг на друга.
- Вон оно как все сложилось! – прошептала Анюта. – Какое он на суде на всех хорошее впечатление произвел! Как казнился! Просил назначить самое строгое наказание, говорил, что не может жить, когда Света ушла. Ты не был на заседаниях, а я ходила, видела. Все плакали. Он сам еле выжил, его же Лиля зарезала. И вот, поди же ты, какой путь избрал!
- Отмолить душу самоубийцы решил, - сказал Орест. – И свою жизнь посвятил служению людям.
- Как все странно в этой жизни!
- Неисповедимы пути.
- Он и тогда светлым был.
- Жаль, Генка его знать не захотел, принял бы как зятя, нарадоваться не мог бы.
- Не по судьбе ему, видать, зятем было становиться.
Реклама закончилась, репортаж продолжился:
«На протяжении всех военных действий в Чечне в1994–1996 г.г. отец Савелий добровольцем находился в боевых действиях, поддерживая Божьим Словом дух и патриотический настрой наших воинов. Крестил, причащал и исповедовал, хоронил и отпевал сотни воинов и гражданских. Выносил на себе раненых во время боя. Освобождал людей из плена. Не брал в руки оружия и не надевал бронежилета.
В период мирных дней продолжает работать в войсках по всей России, а также с ветеранами «горячих точек» и их семьями. Имеет ранения и контузии»
Показали лицо отца Савелия крупным планом, глаза его смотрели в объектив с такой детской чистотой и добротой, что Анюта снова принялась жевать фартук, а Орест сжал челюсти.
«Есть люди, - говорил ведущий за кадром, - которым веришь безоглядно оттого только, что они внутренне чисты. Их дух прям и высок, и великая правда сквозит в каждом их слове. Таков отец Савелий. Он действует на людей не от умения говорить, а от силы убеждения. Кто слушал его речи, знает: безучастным остаться невозможно. Он участвовал во многих операциях, но не как солдат, а без оружия и бронежилета: «Господь сберегает!» Отец Савелий стал талисманом для своих солдат, без него нервничали и не хотели в бой, его молитвами крепли и чувствовали высший оберег. Дважды ранен и контужен. Чеченские командиры объявили его врагом чеченцев. Был пленён террористами. Несмотря на пытки и имитации расстрела, не отрёкся от Православной Веры, не прокричал «Аллах акбар!» Освобождён из плена боевыми товарищами. Награждён боевыми наградами МО, МВД и МЧС. Посмотрите на это лицо! – воззвал ведущий. – На удивительное выражение младенческого беззлобия!»
Снова объектив камеры «наехал» на молодое лицо отца Савелия и не было никаких душевных сил смотреть в доброту его глаз.
«Мы узнали, что с наступлением мирного времени он вернулся к своим духовным обязанностям, а в настоящее время отец Савелий принял Великую Схимну, теперь он полностью отошел от мира и посвятил свою жизнь Богу. Нам не удалось узнать какое имя он получил схимником, но мы не сомневаемся, что этот великий душой человек нашел свой путь, что он и сейчас постоянно творит свои спасительные молитвы за мир и любовь, за то, чтобы не гибли люди, за победу добра над злом, за нас с вами, за Землю и Славу Русскую!»
- Господи, господи, боже мой! Разве думал мальчик Слава, мечтающий стать Штирлицем, что отречется от мира! – воскликнула Анюта.
Выпуск закончился, Анюта вернулась в кухню, Орест выключил телевизор. Через какое-то время он пришел к жене, держа в руках раскрытую книгу.
- Я посмотрел, что значит стать схимником. Это когда отрекаются от всего земного, совсем от всего, принимают так называемый «великий ангельский облик» Отрекаются от любого имущества, от пола, а не просто дают обет безбрачия, и от собственной воли. Представляешь?
- А разве не все они так?
- Не все. Написано, три ступени в посвящении себя Богу. Послушничество, монашество и схимничество. Схимники раньше жили отшельниками, как бы умирая для мира, оставаясь с единым богом. В наше время это уже не требуется, но и не препятствуют в этом. Им еще раз дается новое имя и второй небесный покровитель, который молится за них вместе с первым ангелом-хранителем. Два – потому что трудно. И вообще, пишут, монашество – это не выбор человека, а призвание. Настоятель монастыря отвечает за то, правильно ли послушник себя понимает, не ошибается ли. Наставник решает, есть у инока призвание или нет. Если нет – уговаривает на жизнь в миру. Жить в миру по божьим заветам тоже душевный подвиг. Страстей много и их еще надо победить.
- Это точно, – согласилась Анюта. – Победитель получает все.