Чудовище под крышкой пианино

 Я тогда ещё в школу не ходил и больше всего любил рисовать. Я рисовал солдатиков, войну, но не страшную, а весёлую, автомобили, лисиц ( их очень просто рисовать ! ), смешных дядек, поваров, футболистов, много кого и чего я рисовал. Как то раз, на мой день рождения, к нам приехал в гости Павлик, сын наших давних знакомых. Он был на два года старше меня, учился в английской спецшколе и тоже любил рисовать. Некоторые его рисунки даже висели на выставке в городском доме культуры. Павлик подарил мне что то интересное, но сейчас уже не помню что, помню только что я сказал "Ух, ты!". Потом мы чуть-чуть посидели за столом со старшими, затем немного поиграли в войну, но она нам быстро надоела. Вот тут то мы и добрались до карандашей, фломастеров и красок. Павлик рисовал быстро, чётко, по правде сказать, намного лучше меня. Он нарисовал динозавра, очень красивого, высоченного, с умными глазами, совсем не страшного. Я же рисовал какую то ерунду - то ли вертолёт, то ли танк с пропеллером, он у меня совсем не получался и я немного позавидовал Павлику.
- И совсем у тебя нестрашный получился динозавр! - сказал я Павлику.
- А тебе нужен страшный? - удивленно, но с насмешкой спросил мой гость.
- Конечно! Как в диафильме "Затерянный мир"! Видел?
Павлик кивнул и приободрился. Он этот диафильм тоже любил. А я там некоторых кадров очень боялся, где динозавры крупным планом, всегда отворачивался от экрана.
- Сейчас нарисую тебе страшного динозавра! - сказал Павлик и принялся за дело.
Работу он закончил скоро, но динозавр вновь вышел нестрашным. Он, правда, был с открытой пастью, показывал большущие острые зубы, но скорее над чем то хохотал, чем пугал.
- Опять не страшно! - произнёс я.
- А ты можешь нарисовать страшного? - прищурился Павлик.
- Могу! - решительно ответил я.

Тело у моего динозавра получилось круглое и белое, точно у снеговика.  Передние лапки совсем тонкие, но с острыми длинными ноготками. Я не раз видел на картинках такие лапки у огромных ящеров. Нижние конечности динозавра получились короткими, потому что осталось мало места на альбомном листке, зато толстыми. А вот голову динозавра я изобразил огромной, потому что всегда считал, что вся сила, весь ужас динозавра именно в голове. Далее я нарисовал хищные громадные зубы и большие-большие глаза. Шею динозавру я нарисовать забыл, но тут же понял, что без шеи он ещё ужасней получился.
- Непохоже, - критически оценил Павлик, чуть отодвинувшись в сторону.
С ним трудно было не согласиться - огромная голова на весь лист, с огромными зубищами, громадными глазищами. Тело кругленькое, лапки короткие, сверху тоненькие, снизу широченные. Но я готов был защищать своё творение.
- Зато он очень страшный! Верно?
- Верно, - согласился Павлик, - Вот что, давай-ка его спрячем... В самый конец альбома и открывать не будем.
Я немного удивился, но переведя взгляд с Павлика на собственный рисунок, мне стало не по себе. Я согласился с Павликом и быстренько захлопнул альбом. Огромные зубы с громадными глазами исчезли, Павлик как то неуверенно улыбнулся, я хмыкнул, мы, не сговариваясь, отбежали в угол комнаты.
- Чего то рисовать больше не хочется, - сказал я.
- Мне тоже, - согласился Павлик.
Я стал думать чем бы нам ещё заняться, но перед моими глазами постоянно возникала страшная голова нарисованного чудища. Казалось, что оно стало невидимым, выползло из рисовального альбома и сейчас рядом с нами.
- Тебе страшно? - спросил Павлик.
- Да, - не стал врать я, - Надо бы это чудище куда подальше спрятать и запереть.
- У тебя рыцарский меч есть?
Продавались раньше в игрушечных магазинах пластмассовые мечи, щиты и шлемы. У меня такой набор был, но сейчас мне показалось смешным, что Павлик, учащийся в специальной английской школе, собрался сражаться с нарисованным чудищем детским мечом. Только смеяться я не стал.
- А давай вот что сделаем! - предложил я, - Запрячем это чудище вон туда! - и я кивнул в сторону нашего домашнего пианино.
Павлик был согласен, но предложил, что он откроет крышку пианино, а я быстренько засуну туда листок с чудищем. Я предложил наоборот. Павлик замялся, ему стало совестно - на два года старше меня, а так забоялся. Поэтому он молча кивнул и быстро направился к альбому. А я распахнул крышку фортепиано.

- Оно же нарисованное, - произнёс я, когда листок с чудовищем оказался в пианино.
- Оно очень страшное, понимаешь? - смущённо отозвался Павлик, - Я никогда не думал, что можно так страшно нарисовать. Сам никогда бы так не нарисовал!
Я был несколько польщён. Но с другой стороны - долго ли чудовищу томится в фортепиано?
- Я скоро пойду, - проговорил Павлик.
Ну вот - теперь я останусь один на один с собственным чудовищем.
- Подожди, - сказал я Павлику, - Может поиграем во что-нибудь?
Павлик собрался было спросить "во что?", а не знал бы что ответить, но тут в детскую комнату вошли старшие во главе с моими родителями.
- Просим, просим! - глядя на моего папу заговорили остальные старшие, а некоторые даже захлопали в ладоши.
Мой папа неплохо играл на пианино, причем не всякую там скучную музыку, а песни из кинофильмов. Про медведей, которые "где то на белом свете", про зайцев, косящих траву, про ливни с январской вьюгой, про то, что никогда не потеряете тётю, если у вас её нет. Здоровские такие песни! Я очень любил и хотел, чтобы Павлик услышал эту потрясающую музыку, но под крышкой фортепиано скрывалось наше чудовище. Папа между тем уже придвинул стул к пианино.
- Папа, не надо играть! - подскочил к нему я.
- Почему же? - спросили сразу все, кроме Павлика.
- Не надо, - только и ответил я, низко опустив голову.
Старшие стали переглядываться, а мама взяла меня за плечи, наклонилась и негромко спросила в самое ухо:
- Признайся - вы сломали пианино?
- Нет, - ответил я, не поднимая головы.
- Тогда почему ты не хочешь, чтобы папа для нас поиграл?
И мне не оставалось ничего другого, как рассказать, что в пианино прячется страшное чудовище. Все с немалым интересом приблизились к музыкальному инструменту. Даже Павлик подошёл, ему не хотелось выглядеть уж совсем трусом.
- Смотри-ка, сынок - все хотят увидеть это ваше чудище! - произнёс папа, - Нам интересно - неужели оно такое страшное?
Мы с Павликом молчали. Чудовище было страшным, но ещё страшнее было казаться такими безнадёжными трусишками.
- Так можно открыть фортепиано? - спросила мама.
Я и Павлик кивнули. Папа распахнул инструмент, взял в руки мой рисунок, неопределённо хмыкнул, передал листок остальным. И все они тоже неопределённо хмыкнули. Образовалась пауза. Похоже моё чудище напугало не только меня и Павлика. Но тут слова взяла моя мама.
- Чего же тут боятся? - спросила мама, обращаясь сразу ко всем, - Тельце маленькое, лапки короткие, он и догнать то никого не сможет! Самое нестрашное чудовище в мире! Зубы, конечно, немного пугают. Зато большие глаза это совсем не страшно, это скорее красиво!
И все согласились с мамой, что большие глаза красиво, а на коротких лапках никого не догонишь. Мама забрала у папы моё чудовище и произнесла заключительные слова:
- Вот теперь я его спрячу, но так что точно никто не найдёт! А потом подарю его тебе! - мама вновь положила мне руку на плечо и добавила, - На твоё совершеннолетие, как только паспорт получишь!

Когда Павлик уже собрался уходить домой, он чуть задержался в нашей прихожей и сказал:
- А я не так уж испугался на самом деле. Просто не ожидал, что можно нарисовать так страшно.
- Я и сам не ожидал, что так получится, - ответил я.
В самом деле не ожидал. Но рисовал Павлик всё таки лучше меня. Он мне оставил на память своего весёлого динозавра. И его не надо было никуда прятать!