Сентиментальный вальс

Пытаясь познакомиться с необъятным миром классической музыки, я случайно столкнулся с неожиданным для меня явлением бессмысленного плагиата. Прослушивая во множестве скаченные треки музыкальных классиков мне встретилась мелодия, которую я скачал как современную инструментальную переработку шопеновского ноктюрна «Нежность». Будучи плохо знаком с классической музыкой вообще, и с творчеством Шопена в частности, я принял эту композицию за «чистую монету». Мелодия была действительно прекрасной, но удивительно контрастировала с другими произведениями Шопена. Я отнес эту особенность композиции к современному инструментальному переложению.

Компонуя сборник треков произведений Чайковского, я неожиданно столкнулся с той же мелодией в «Сентиментальном вальсе».
Внимательное прослушивание обоих композиций не оставляло сомнения, что в их основе лежит одна и та же мелодия, и поскольку «Сентиментальный вальс» Чайковский написал в 1882 г, вопрос в плагиате не вызывал сомнения. /1/ Но в это трудно было поверить.

Я прослушал все ноктюрны Шопена, и не обнаружил в них ничего похожего на эту композицию. /2/

Дальнейший поиск автора этого произведения привёл меня к норвежскому композитору Рудольфу Лёвленду (р. 1955 г.), который в 1995 году написал композицию «Song From a Secret Garden», именно эта композиция расползлась по Интернету с десятком разных названий и авторов. Причем, если Лёвленд, ещё краем в связи с ней упоминается, то Чайковский не упоминается ни разу.
Поэтому, я обращаюсь к любителям русской классической музыки, когда вы услышите аккорды «Сентиментального вальса» в других композициях, помните, что их автор русский композитор Петр Ильич Чайковский написал их в 1882 г. посвятив француженке Эмме Жентон (сочинение № 6 из опуса 51 Six Morceaux - Шесть пьес). Но в этом посвящении кроется уже тайна самого Чайковского.

14 декабря 1881 г. Чайковский из Рима пишет фон Мекк /3/:
«Знаете ли, дорогая моя, что я начал писать?
Вы очень удивитесь.
Помните ли, Вы однажды посоветовали мне написать trio для фортепиано, скрипки и виолончели, и помните ли мой ответ, в котором я высказал Вам откровенно мою антипатию к этой комбинации инструментов? И вдруг теперь, несмотря на эту антипатию, я задумал испытать себя в этом еще не затронутом мной роде музыки. У меня уже написано начало трио; кончу ли его, удачно ли выйдет, не знаю, но мне очень хотелось бы удачно окончить начатое.
Надеюсь, что поверите мне, когда скажу, что главная или, лучше, единственная причина того, что я примирился с столь нелюбимой мною комбинацией фортепиано с струнными, есть та мысль, что этим трио я доставлю Вам удовольствие. Не скрою от Вас, что мне приходится делать над собой усилие, чтобы укладывать свои музыкальные мысли в новую, непривычную форму. Но хочу выйти победителем из всех трудностей, и постоянная мысль, что Вы будете довольны, ободряет и вдохновляет меня».
28 января 1882 г. трио было закончено и отослано в Москву Юргенсону. В годовщину смерти Рубинштейна, 11 марта, в Московской консерватории оно были исполнено в первый раз и произвело сильное впечатление как на слушателей, так и на исполнителей. Получив об этом телеграмму, композитор был очень доволен.
Находясь в 1882 г. в Италии Чайковский знакомится с Эммой Жентон /4/, которая была гувернанткой детей, его знакомого, Николая Кондратьева и его жены Марии. В длительных прогулках в окрестностях Рима, на старинную виллу Боргезе, к голубому гроту в Сорренто принимала участие и Эмма Жентон. При этом нет никаких оснований предполагать, что отношение Чайковского к Эмме выходило за рамки обычного знаком-ства. Через полгода вышли из печати «Шесть пьес», и ей «достался» Сентиментальный вальс.
Чайковский совершенно покорил её сердце, питавшей к нему, как он выразился в письме к брату Анатолию, «нежные чувства, более страстные, чем я желал». Вследствие этого обстоятельства он был немного не в себе, оно тяготило его на протяжении пребывания Кондратьевых в Италии, и, несмотря на признание прелести Эммы, был рад, когда они уехали.
Из ее многочисленных писем Чайковскому (из которых сохранилось около 200) ясно, что её влекло к нему, и в 1884 году она, похоже, прямо призналась в своей любви.
В письме к брату Модесту от 31 октября 1883 г. Чайковский писал:
«Если б она была бы не так исключительно предана любви к двум братьям (ибо хоть она действительно не в меня влюблена, но и я тоже играю роль в ее сердце), то от нее только бы приятность исходила. А теперь и жаль, и скучно, ибо уж слишком. Теперь ее письма суть одно бесконечное многоточие…..».
23 апреля 1884 г. в своём дневнике Чайковский записал: «Письмо к Эмме в ответ на её признания».
Ответное письмо композитора на это письмо не сохранилось, и, хотя он пытался поддерживать с ней дружеские отношения, его письма и дневники показывают, что он никогда не чувствовал себя полностью комфортно в ее присутствии.
Эмма, переполненная чувствами к композитору в 1885 г. подарила, заказанный у клинских мастеров, прикроватный столик, который в последствии стоял в спальне композитора. Туалетный стол был выполнен с зеркалом в дубовой резной раме, в стиле русских оконных наличников. Драпировка на зеркале и на столе (подзор, скатерть, дорожка) украшена многоцветной вышивкой русским крестом и была отделана плетёным на коклюшках михайловским кружевом.
За ним Пётр Ильич работал ежедневно, в одни и те же часы, считая, что «вдохновение - это такая гостья, которая не любит посещать ленивых».
9 июля 1886 г. Чайковский записал в дневнике:
 «Мучился, что жесток к Эмме и Anette [Анна Мерклинг]. Но что мне делать? Эмма просто невыносимой становится. И чем более она заслуживает сочувствия, тем менее она его возбуждает во мне».
Из письма брату от 31 июля того же года:
«Последние два дня своего пребывания Мэри с барышнями (Дина, дочь Кондратьевых, и Эмма Жентон) и обедали и ужинали у меня. А, впрочем, нет худа без добра. Эмма стала до того навязчива и жеманна, что в последнее время я просто ее выносить не мог и жаждал, чтобы ее не было, а вместе с тем и стыдился своих дурных чувств по отношению к ней. Но должно признаться, что собственно ее отсутствию очень радуюсь».
Эмма тем не менее не теряла надежды: оказавшись в Клину проездом, она оставила подарки, книгу и письмо «с обычными приторностями». От этого он чувствовал себя очень неловко. «Право стыдно так отвечать на столь хорошее чувство. Но ничего с собой не сделаешь. Злюсь», — написал он 8 августа. Два месяца спустя Эмма снова была в Клину проездом.
«После чая ушел на станцию для свидания с Эммой. Злился ужасно на помеху [занятиям]. Но был с ней ласков. Пересадил ее в почтовый поезд» — запись от 3 октября.

В 1892 году, после ухода с работы у Кондратьевых, Эмма устроилась на работу в нескольких сотнях миль к востоку от Москвы.
«Эмма все усложнила, - пожаловался Чайковский. - Она получила работу в Симбирске, и она едет туда в начале сентября, и она в слезах умоляет меня увидеться со мной, чтобы попрощаться. Ее письмо было ужасно трогательным, и я хочу выполнить ее просьбу».
Однако в 1893 году брат композитора Анатолий и его жена Прасковья наняли Эмму репетитором к их дочери Татьяне.
Из письма композитора того времени становится ясно, что он был не единственным братом Чайковского, который был объектом ее привязанности. «Я забыл ответить вам на то, что вы написали о Модесте. Ты приняла слишком близко к сердцу его отказ от твоего предложения погостить у тебя летом. На самом деле, он боится Эммы, и я очень хорошо понимаю этот страх, поскольку я тоже чувствую себя несколько неловко из-за ее присутствия у вас. Когда она полностью остепенится и, даст Бог, начнет обожать тебя (судя по ее последнему письму, похоже, что так оно и будет), тогда это тягостное чувство к ней исчезнет».
В 1893 г. Эмма возвращается в Париж, где в конце года она встречается с Чайковским. Она была весела, здорова, и как ему показалось потеряла к нему интерес.
Ни одно из писем Чайковского Эмме Жентон не сохранилось. Однако 188 её писем композитору, датированных 1882 - 1893 годами, хранятся в Государственном мемориальном музыкальном музее-заповеднике Чайковского в Клину (a4, № 932-944 и 1035-1209).

Но это ещё не вся тайна прекрасной мелодии.

За 13 лет до создания "Сентиментального вальса" Чайковский в 1869 г. пишет романс на слова Гейне в переводе Л.А. Мея "Отчего" посвящённый  Александре Доримедонтовне Кочетовой, в котором впервые использовал мелодию, ставшей впоследствии основой для "Сентиментального вальса".

Детство и юность Александра провела в Берлине, где её отец, Доримедонт Васильевич Соколов, служил священником при русском посольстве. По окончании берлинской женской гимназии (около 1850) обучалась игре на фортепиано, теории музыки и пению у Г. В. Тешнера. С 1853 г. продолжила вокальные занятия в Санкт-Петербурге у Ф. Ронкони и Л. Лаблаша, брала уроки фортепиано у А. Г. Рубинштейна и Т. Лешетицкого.
По возвращении в Петербург была приглашена придворной певицей к Великой Княгине Елене Павловне.
В 1850-е гг. сочинила несколько пользовавшихся популярностью романсов (изданы в 1922, Москва).
В 1865–1877 гг. солистка московского Большого театра.



Примечания.

/1/ Фредерик Шопен 1810 – 1849 гг.
/2/ Всего Шопен написал 21 ноктюрн.
/3/ С 1877 года меценатка, покровительница музыкального искусства, Надежда фон Мекк (в девичестве Фраловская) начала оказывать значительную поддержку Петру Ильичу Чайковскому. Впоследствии она предоставляла ему настолько большое финансовое пособие (6 000 рублей в год), что он смог оставить профессуру в Московской консерватории, чтобы сосредоточиться исключительно на творчестве. Надежда фон Мекк в письмах к Чайковскому всегда подчёркивала, какую большую роль в её внутренней жизни играет его великая музыка
/4/ Сравнив раздраженные высказывания Чайковского в дневнике о гувернантке Кондратьевых Эмме Жентон, которая его постоянно «злила», с записями тех же дней об их камердинере Александре Александровиче Легошине, можно заметить, что последний редко упоминается без эпитета «милый». В дневниках композитора Легошин занимает едва ли не больше места, чем его хозяин Кондратьев.
Во время соседства с Кондратьевыми в Майданове летом 1886 года композитор проводил много времени с этим слугой. Несомненно, в тоже самое время он встречался и с Эммой, которой явно не симпатизировал, поэтому посвящение шестой части опуса 51 становится несколько двусмысленным.
После смерти Н.Д. Кондратьева, каждый раз, когда Чайковский бывал в Петербурге, он приглашает Легошина пообедать или завтракать с собой, берет на лето к себе его жену и детей, принимает живое участие в устройстве его дел.
У Александра и Эммы был один социальный статус, но открытое проявление чувств к нему было социально не приемлемым. Чайковский понимал, что шестая пьеса 51 опуса, это мировой шедевр музыкального искусства, и именно Александр Легошин был его музой, поэтому Чайковский прячет его под именем его коллеги француженки Эммы Жентон, которая к этому произведению не имеет никакого отношения, но всю жизнь искренне верила, что оно было посвящено именно ей.
Близкие отношения Чайковского и Лагошина начались в 1880 г. Об этом он пишет своему брату Модесту 1 марта 1880 г. (Letter 1437):
«В Passages des Panoramas я встретил моего Louis* одетым прилично и не без шика. Оба мы обнаружили радость, и тотчас же началось гулянье с болтовней его и бесчисленными упреками. На меня напало бешеное желание, и я сгорал от страсти. Ходили к нему и решили, что я буду у него ночевать, ибо только ночью можно пройти к нему незамеченным портерной и в совершенной безопасности. Отправились гулять, пили бесчисленное число стаканов пива и грога, ели в какой-то brasserie (пивной. — фр.)… и, наконец, в 1 ночи отправились к нему. Все было женственно и романтично. Взобрались на цыпочках очень высоко; вошедши тотчас потушили свет и, раздевшись, легли. Я не помню, чтобы когда-нибудь испытывал столь сильное физическое наслаждение. Но увы! Когда желания были утолены, я пожелал с невероятной силой уйти и лечь спать у себя дома. Насилу уговорил его одеться и опять потихоньку на цыпочках спуститься по лестнице и посредством имеющегося у него ключа отворить дверь и выйти. Лег спать в 3,5 часа, но, несмотря на неимоверное утомление, спал мало и тяжело. Когда проснулся, голова трещала».
* Людовик. Так Чайковский звал Александра Легошина.