Аргентинское танго

                Металась, ломалась, дрожала она
                В зыбком свете свечей.
                И, бережно держа
                И бешено кружа,
                Ты мог бы провести
                её по лезвию ножа.

                В. Высоцкий


   Тяжёлый осенний вечер нагонял удушливую тоску. Косой дождь терзал закрытое окно, словно испытывал его на прочность. И если плотная ткань портьер хоть как-то ограждала комнату от хлёсткого треска разбивающихся о стекло капель, то от мыслей, погружающих в хандру, избавить никак не могла.
Софья сидела у журнального столика, провалившись в мягкое, глубокое кресло из тяжёлого велюра.
«Ну вот и дожила, — с грустью думала она. — Стандартный набор вышедшей на пенсию одинокой или, как модно говорить, свободной женщины: сухое вино в бокале на длинной ножке, полумрак, подсвеченный дёргающимся пламенем толстой матовой свечи, ну и, конечно, кот. Растянулся на диване и делает вид, что очень мне сочувствует и всё понимает. А морду-то какую состроил печальную: вот-вот зарыдает. Знаю я тебя, мерзавца! Всё что угодно на своей физиономии изобразишь, лишь бы пару-тройку креветок заполучить. Ты лучше скажи, Бен, как мне теперь распорядиться кучей свободного времени?»

Сразу после окончания педагогического института Софья пришла в школу, и словно приросла к ней. Будто провалилась в сон, тревожный и беспробудный. Очухалась только, когда поняла, что пора оформлять пенсию. Встрепенулась и в мае написала заявление об уходе.
— Может, всё-таки останетесь? — спросила директриса. — Пятьдесят пять — это же не возраст. Ещё работать и работать. Надумаете — в начале августа позвоните. У меня кандидатура вам на замену есть, но в случае чего я ей откажу.
— Спасибо, — ответила Софья и вышла из кабинета.

«Да уж, — размышляла она, — странно у нас всё. Пятьдесят пять — ещё работать и работать, а по мне так самое время отдыхать. Я же за тридцать пять лет и в отпуске по-нормальному не была, всё у родителей в деревне боролась за урожай. Нет, хватит, натерпелась! В школе до ночи, дома тетради, и утром опять школа. Нет, нет и нет! Займусь собой, а то даже походка как у Шукшина стала в «Калине красной» — какая-то пролетарская. А деньги я всегда заработаю репетиторством, ну или, в конце концов, переводами. И пора что-то с Рафиком решать: или пусть уже разводится, или гуляй отсюда боком и лучше через лес. А то хорошо устроился. Нашёл воскресный запасной аэродром. Приехал на два часа, порезвился, а уходя, в лобик чмокнул:
— Пока, Совёнок, через неделю увидимся.
И свалил домой. Нет уж, дорогой, я теперь женщина, работой не обременённая. Так что, Рафик, на фиг мне такой график! Отдельные части тела больше не принимаются. Только весь, целиком и навсегда, или адью! Ну вот и договорились».

С кем договорилась Софья, осталось неизвестным. Она залпом выпила вино и задула свечу. Проходя мимо дивана, почесала за ухом кота, на что тот сразу повернулся на спину и с готовностью раскинул лапы в ожидании продолжения. Но продолжения не было. Софья прошла на кухню и вымыла бокал. Зашла в ванную, чуток постояла под душем, смывая липкие раздумья, и пошла спать.
Утро выдалось светлым. Вчерашний дождь почти не оставил следов, только бесформенные высыхающие лужи да капли на машинах, ночевавших во дворе. Горячие лучи высушивали их, капли исчезали и оставляли на краске едва заметные белёсые пятна.

После чашечки кофе и двух бутербродов с желтоватым сыром в крупную дырочку Софья устроилась у компьютера в поиске адресов косметических салонов. Довольно крупный спа-салон оказался в спортивно-развлекательном центре, которой совсем недавно построили неподалёку от её дома. Софье повезло: кто-то из клиенток отказался от посещения, и её записали на комплексную программу. Правда, услышав цену, она слегка опешила, но быстро пришла в себя, сообразив, что она никогда раньше не ходила на подобные процедуры.

Ну а раз новая жизнь, то на себя никаких денег не жалко, главное — чтобы они были. Осталось решить, в чём идти. Софья стояла у открытого шифоньера. Она вытаскивала из него юбки, брюки, блузки и прочую одежду, придирчиво осматривала и швыряла на широкую кровать. Котик терпеливо выждал, пока на кровати образовалась солидная куча, тут же забрался на неё, по-хозяйски развалился и зевнул, высунув розовую ленточку языка.
— И ты всё забраковал! — вздохнула Софья и села рядом.

Покупать одежду она любила. Ей всегда нравилось что-то яркое, вызывающее и даже дерзкое. Но вот носить всё это было некуда. Директриса как-то устроила Софье выволочку за слишком глубокое, по её мнению, декольте. С тех пор она ходила на работу, как говорится, «застёгнутая на все пуговицы», дабы не возбудить у старшеклассников чувств, отвлекающих от занятий. Софья поднялась, ещё раз посмотрела на разбросанные вещи и озорно улыбнулась.
— Не подглядывай, — сказала она коту и сняла коротенький домашний халатик. Софья вертелась перед зеркалом шифоньера, оглядывая себя со всех сторон.
— Даже очень неплохо, согласен? — обратилась она к Бену. — Ладно, ладно, можешь посмотреть, разрешаю. Для пятидесяти пяти очень даже неплохо. Да чего себе-то врать? Прекрасно! Тридцатилетние обзавидуются. Всё, гулять так гулять!
Софья наконец выбрала модные, недавно купленные голубые джинсы оверсайз: мешковатые, объёмные, и тонкую рубашку цвета светлой оливки. Она опять посмотрела в зеркало, довольно улыбнулась, надела солнечные очки с палевыми стёклами, взяла сумку и отправилась в салон.

Из спортивно-развлекательного центра она выпорхнула через три часа. Ей почудилось, что невидимый корсет, состоящий из запретов, правил и норм, долгие годы не дававший вдохнуть полной грудью, с треском лопнул и поток новорождённой свежести наполнил душу. От дверей центра к тротуару тянулась длинная широкая лестница. Ступени её были выложены крупной шершавой плиткой, между которой проросли мелкие весёлые цветочки. Софья спускалась аккуратно, чтобы случайно не наступить на пробившуюся сквозь серость красоту. Человека, идущего навстречу, она заметила не сразу. Он шёл буквально на таран, не собираясь сворачивать. Ещё секунда, и Софья упёрлась бы лбом в его грудь.

Она резко вскинула голову и уставилась на мужчину, стоящего перед ней. Он смотрел на неё и широко улыбался. Ей захотелось спрятаться от этого оценивающего взгляда, слишком уж откровенно он её разглядывал.
— Я пройду? — выдохнула она.
— Конечно, — не переставая улыбаться, ответил мужчина и отошёл в сторону.
Софья не успела сделать шаг, как он по-свойски, будто они знакомы тысячу лет, поймал её под руку и спросил:
— А может, кофе?
От такой наглости она выпучила глаза, вырвала руку и побежала вниз по ступенькам.
— Ещё увидимся! — крикнул мужчина вслед. Она оглянулась, но он уже не смотрел на неё, а поднимался к дверям центра.
Софья подошла к киоску, купила мороженое и села на ближайшую скамейку.
«Что это было? — лихорадочно думала она. — Аж ноги трясутся! Какая-то десятисекундная оргия. Он словно пригвоздил меня взглядом к стенке и раздел, или, наоборот, сначала раздел, потом пригвоздил. Чёрт, какая разница, если это было приятно! А я-то, дура, куда рванула? Тоже мне, гимназистка румяная. Совсем я от мужиков отвыкла».

Мороженое начало таять. Дно вафельного стаканчика набухло, прорвалось, и тягучая, готовая сорваться в любой момент сочная капля выкатилась наружу. Софья резко поднесла стаканчик ко рту. Каплю она поймала, но дно всё-таки выпало, и прохладный комок оставшегося мороженого вместе с ошмётком вафли вывалился точно в вырез расстёгнутой рубашки.
— Ну и свинюшка! — хохотнула Софья и полезла в сумку за влажными салфетками.
Сверху раздался медлительный, густой голос:
— Вам помочь?
Софья подняла голову и увидела мужчину, которого двадцать минут назад пыталась боднуть на лестнице.
— Вы, что преследуете меня? — спросила она, собирая салфеткой вытекшее мороженое.
— Нет-нет, — улыбнулся мужчина. — Это вы уже второй раз появляетесь на моём пути.
— Не мечтайте! Это случайность, — сказала Софья.
— Скорее совпадение, — покачал он головой.
— Не поняла… — ответила Софья и, не поднимаясь с места, кинула салфетку в урну.
— Говорят, что первый раз — случайность, второй — совпадение, третий — закономерность, — пояснил мужчина и посмотрел на часы.
— Простите, но, к большому сожалению, мне надо идти. Так всё-таки, может, как-нибудь выпьем кофе?
— Выпьем! Если сработает закономерность.
— Спасибо, понял, — снова улыбнулся мужчина. — Да, на всякий случай, я Пётр, а вы?
— Софья.
— Ну что же, Софья, вы очаровательны! Я бы очень хотел встретиться с вами ещё, но буду надеяться на судьбу. Всего вам доброго!
— И вам, Пётр!

Софья сидела на кухне и барабанила пальцами по столу. Дневная встреча не давала ей покоя. Чем зацепил Пётр, она не понимала.
— Ты знаешь, он смотрел на меня с восхищением, — сказала она Бену, который развалился на её коленях. — Да и не сказал толком ничего такого, а у меня мурашки. Нет, это не вспышка страсти. В его взгляде было неподдельное чувство интереса ко мне. Может, конечно, мне показалось, но на меня давно никто так не смотрел. Или просто раньше я сама вокруг никого не замечала? А когда? Работа, работа и работа. А в выходной как утешительный приз — Рафик. Да он на меня за все пять лет так ни разу не смотрел!

Она потянулась к телефону и быстро набрала номер.
— Рафик, привет! Всё. Больше не звони, не приходи и вообще исчезни из моей жизни, чтобы я тебя больше не видела и не слышала. Всё! Я выхожу замуж.
Софья отпустила кота на пол и встала.
«Крута, ох крута! — решила она про себя. — Вот так сжигаются мосты!»
Она достала из холодильника две крупные замороженные креветки и сунула их под струю воды.
— Сейчас, Бен, оттают, и получишь ты своё вечернее угощение.
Заснуть сразу Софье не удалось, как она ни старалась. Пётр не вылезал из головы: в памяти всплывал то его взгляд, то улыбка, то уверенная походка, а то вдруг его до блеска начищенные коричневые туфли.
«Ну точно кукуху снесло!» — подумала Софья.
Промучившись почти до утра, она вспомнила про Люську, повернулась на бок и провалилась в сон.

Люська была лучшей подругой. Когда-то она окончила медицинское училище, и потом всю жизнь работала фельдшером в лаборатории. Но при этом разбиралась во всех недугах и могла подсказать, что нужно сделать или какую таблетку принять, чтобы избавиться от острой боли, и без разницы — физическая эта боль или душевная.
Утром, выслушав Софью, Люська вынесла вердикт:
— Всё, мать, это гормоны! Может случиться нервный срыв!
— И что мне теперь делать? — спросила Софья.
— Зная тебя, первый вариант — переспать с ним — я исключаю. Остаётся второй: займись творчеством или спортом. Посмотри в интернете. Хорошо помогает.
— Творчеством или спортом, — повторила Софья. — Ладно. Спасибо!
— На здоровье! — засмеялась подруга. — Но я бы на твоём месте выбрала первый. Быстро, приятно и эффективно!
Софья положила трубку и закрыла полыхнувшее лицо ладонями. К большому для себя стыду, она поняла, что тоже выбрала бы первый вариант.

В интернете предложений для женщин, желающих с пользой убить время, было море. Но ничего подходящего Софья найти не могла. Обучаться искусству стриптиза было поздновато, а незнакомое и совершенно непонятное слово «нетворкинг» вообще вызывало страх и убивало всякое желание даже узнать, что это такое. Она уже было выбрала йогу, но вовремя одумалась. Ей вспомнился старый документальный фильм «Индийские йоги, кто они?» Что только не вытворяли его герои: и ходили по гвоздям, и валялись на битом стекле, и прокалывали руки длинными спицами. И как только Софья представила себя истерзанной колющими и режущими предметами, часами молча сидящей в какой-то немыслимо неудобной позе, желание постичь индийские духовные практики сразу пропало.

«Всё, перерыв», — решила Софья.
Она достала с полки пачку молотого кофе в красно-золотистой упаковке, открыла её и, вдыхая бодрящий аромат, засыпала кофе в кофеварку. Налила воду и нажала торчащую сбоку кнопку. Кофеварка засопела, и через пару минут из неё одна за другой повалились коричневые капли.
За окном кружился тополиный пух. Резкий ветер срывал его с деревьев и поднимал с земли. Закручивал, подбрасывал, снова опускал и швырял из стороны в сторону. Это был настоящий бал пушинок. Последний бал. Ведь ветер наиграется и бросит их. Они опять укроют землю, и первый же, даже самый мелкий дождь прибьёт их и превратит в неприглядную кашу. А на следующее утро дворники, орудуя мётлами, не оставят от пушинок даже следа.
— Какая красота! — восхитилась Софья. — Не хватает музыки, и был бы настоящий танец. Точно! Надо заняться танцами! Ты слышишь, Бен, танцами!
Она схватила растопырившего лапки кота, чтобы закружить его в вальсе. Но кухня для вальса была тесновата, и после первого же поворота Софья врезалась спиной в холодильник и снесла все прикреплённые к его широкой двери разноцветные магнитики с изображением заграничных городов. Она выпустила из рук перепуганного Бена и села на стул.
«Конечно, танцы, — размышляла Софья. — Но если уже выбирать, то только танго. Кадриль вряд ли поможет выразить те чувства, которые скоро сведут меня с ума».
Студия аргентинского танго находилась в том же спортивно-развлекательном центре неподалёку от дома.
«Надо же, — удивилась Софья, — у меня под боком кладезь разных развлечений, а я и не знала!»

Ночь опять прошла в раздумьях о Петре и мечтах о встрече. Ей хотелось снова услышать его голос и ощутить этот пробирающий до мурашек взгляд.
«Ну ничего, — решила Софья, — завтра приду на занятия, там мне дадут хорошего партнёра: молодого, упругого жеребца, он и вышибет из меня в танце всю дурь!»
Но оказалось, что партнёры в танцевальных школах на вес золота и идеальный вариант — приходить со своим. Но Софье повезло: её партнёром стал сам тренер Даниил. Через пару недель занятий он сказал:
— Потрясающе, Софья! Вы созданы для танго! Такое нечасто бывает. Вы живёте танцем и с первых, пока ещё неуверенных шагов погружаетесь в эмоции. У большинства людей движение рождает страсть. У вас, наоборот, страсть порождает движения, и поэтому они становятся наполненными и искренними. Будем много работать и, если вы продолжите в том же духе, через пару месяцев выступим на турнире.
— Спасибо, Даниил! — Софья опустила глаза.
— Это вам спасибо! Работая с вами, я получаю настоящее удовольствие.

Подруга Люська, как всегда, оказалась права: танго затмило всё. Мысли о Петре, конечно, время от времени посещали, но без особой навязчивости. Мурашки уже не рассыпались по телу, и не вспыхивало жаром лицо. Сейчас Софью волновал предстоящий турнир. Они вместе с Даниилом выбирали ей наряд. Тренер настоял, чтобы это было красное платье и без всяких вырезов, оголяющих ноги. Софья соглашалась с любыми его рекомендациями, но в конце концов Даниил передумал, и они остановились на сочно-бордовом топе со шнуровкой на спине и юбке в широкое плиссе. Даже при лёгком повороте тела плиссе раскрывалось, превращая юбку в большой невесомый колокол.

До турнира оставалось совсем немного времени, и Даниил собрал всех своих учеников.
— Я понимаю, что вы очень волнуетесь. Поэтому я решил завтра устроить, что-то типа генеральной репетиции. Так сказать, приблизить тренировку к условиям реальных соревнований. Судьями будут мои коллеги из других клубов, а вы позовите друзей и знакомых, нам нужны зрители. Я уже поговорил с работниками нашего центра, и они с удовольствием согласились прийти и поддержать вас. Присвоим всем парам номера, проведём жеребьёвку. И чтобы никаких боди, футболок или трико. Только одежда, которую вы приготовили к турниру. Так, и ещё одно напутствие: помните, в танце только вы и ваш партнёр. А судьи — это те же зрители, которые пришли полюбоваться вами. Помните весёлого, доброго Карлсона? Спокойствие, только спокойствие…

На следующий день в зале собралось довольно много народу. Даже стульев хватило не всем, и зрители уселись на пол. Судей было трое, они сидели за круглыми одноместными столами, на которых стояли небольшие бутылочки с минеральной водой. Ещё один столик стоял чуть в стороне, но за ним никого не было.
Даниил вышел в центр зала.
— Дорогие друзья! Перед тем как начать этот танцевальный праздник, хочу представить нашего почётного гостя. Думаю, его присутствие повысит градус накала сегодняшнего мероприятия. Прекрасно, что он нашёл время и пришёл к нам. Встречайте — мой учитель и наставник, президент региональной федерации аргентинского танго Пётр Вениаминович Колесников. Все захлопали, и в зал вошёл высокий мужчина. Софья вздрогнула: это был Пётр!
— Ну что ж, начнём, — сказал Колесников и сел за свободный стол.
По жеребьёвке Софье с Даниилом выпало танцевать последними.
— Не волнуйтесь, не волнуйтесь, — негромко повторял Даниил, держа её за руку.
— Даниил, разрешите мне танцевать с ним? — попросила Софья.
— С кем? — удивился Даниил.
— С ним, — ответила Софья, и указала на Петра.
— Не страшно? — спросил тренер.
— Страшно, поэтому и хочу.
— Интересненько получается, — усмехнулся Даниил и махнул рукой. — А, была не была! Рискнём. Но только, пожалуйста, сделайте всё что надо и не подведите меня.

— У нас осталась последняя пара, — громко объявил Колесников. — Прошу — пара под номером семь!
Даниил сжал Софье ладонь и легонько подтолкнул вперёд. Она глубоко выдохнула и вышла на паркет.

Софья шла к Петру через прозрачную, пугливую тишину. Он посмотрел на неё заговорщически, улыбнулся, медленно поднялся и вышел из-за стола. К нему приближалась не женщина, а пантера: хищная, опасная, грациозная.
Софья подошла совсем близко и положила руки ему на плечи.
— Я приглашаю вас, — прошептала она.
Пётр обнял её, посмотрел на Даниила и сказал:
— Включайте фонограмму.

В этом танце была свобода, страсть, любовь и доверие. Софья не сдерживала себя, она отдавалась инстинктам и шла за ними, разрушая все запретные рамки. Пётр принимал её и отвечал тем же. В каждом движении — восхищение, чуткость и наслаждение. Это был разговор двух тел о самом интимном и чувственном, понятном лишь им двоим.
Танец закончился. Под восхищённые крики зрителей и аплодисменты судей Софья и Пётр вышли из зала.

 Ночью опять пошёл дождь. Бен забрался на подоконник. Через уличную темноту и забрызганное каплями окно он высматривал Софью. Какое время показывали часы над холодильником, кот не понимал, но то, что сегодня остался без своих любимых креветок — он понял точно.

29.06.2024