В двух шагах от счастья

Я иду по мокрому асфальту, обходя лужи, в которых плавают опавшие листья. Осенью темнеет рано, один за другим загораются фонари. По небу плывут тучи, кажется, скоро пойдёт дождь, а я оставила зонт в гостинице. Когда уходила из номера, посмотрела прогноз погоды, дождя не обещали, и в самом деле, весь день было солнечно и тепло. Командировка закончилась,  завтра утром я улетаю домой.
     Весь день гнала от себя мысль, что нужно прийти сюда, хотя бы на полчаса, на минутку, на миг. Я же сильная женщина, совсем без комплексов, просто пройдусь, посмотрю на двор, на подъезд, на окно. Интересно, а чайки всё кучкуются возле мусорного бака в начале двора? А качели на детской площадке заменили? Старые ужасно скрипели, в последнее время этот скрип очень раздражал меня, как и крик чаек, дерущихся за кусок еды. Ещё раздражали бабушки с бидонами, стоявшие в очереди за молоком к фермеру, торговавшему во дворе по средам и субботам. Если мне случалось проходить мимо, то они все как-то враз замолкали и начинали разглядывать меня с ног до головы. Я старалась не обращать на них внимания, даже шаг не ускоряла. Смотрите, сколько душе угодно, да, молодая, красивая, всегда одетая по последней моде. Смотрите и завидуйте. Представляю, что они говорили, когда за мной закрывалась дверь в подъезд.
     Сегодня я весь день ходила по городу, бродила по парку, заглянула в торговый центр и выпила чашку кофе в ресторанчике «Погребок». В нём ничего не изменилось за эти годы. Всё те же репродукции импрессионистов на стенах, всё те же столики на двоих с канделябрами для свечи. Свечи, по просьбе посетителей, зажигают по вечерам. Раньше по выходным здесь играл старый седой скрипач. Интересно, жив он ещё или нет?
     Я вышла из «Погребка», когда было светло. По осеннему небу плыла стайка белых пушистых облаков. Все дела были сделаны, подарки куплены, дорожная сумка собрана. Оставалось упаковать и положить в неё тапочки и туалетные принадлежности.
     Я долго гуляла по набережной, потом свернула в сторону бульвара, затем прошла вдоль многоэтажек, и как-то, незаметно для себя, оказалась здесь. Там, за углом, обычная панельная пятиэтажка. Рядом с выходом на тротуар стоят мусорные баки. Уже слышны крики чаек. Делаю ещё несколько шагов и останавливаюсь возле кустов сирени. Сирень и черёмуха расцветали в мае, когда на улице было ещё прохладно и лужи по утрам покрывались корочкой льда. В квартирах тоже стоял холод, а отопительный сезон уже заканчивался. За эти годы двор совсем не изменился. Только машин стало значительно больше. Они окружили с трёх сторон детскую площадку, а некоторые стоят даже возле клумб под окнами.
     Поднялся сильный ветер, тучи на небе стали ещё темнее, первые капли дождя упали на землю, словно сама природа гнала меня отсюда прочь, сначала в гостиничный номер, потом в самолёт.
     Хорошо, хорошо, я постою здесь совсем чуть-чуть, потом, если начнётся сильный дождь, вызову такси и уеду.
… Если начнётся дождь, если начнётся дождь…
Тогда тоже был дождь. Прохожие достали из сумок зонты и ускорили шаг, а мы выбежали из подъезда вдвоём, босиком, закатав почти до колена спортивные штаны. Мы бежали по бульвару прямо по лужам, взявшись за руки, улыбаясь прохожим. Прохожие из-под цветных зонтов смотрели на нас кто с удивлением, кто с осуждением, а кто и со страхом. Мы, наверное, казались им сумасшедшими. Домой вернулись в тот день, промокшие до нитки, и грелись потом под большим пушистым пледом, выпив по рюмке армянского коньяка…
     Я стою сейчас возле двора и думаю, неужели всё это было со мной? Хлопнула дверь в подъезде, вернув из воспоминаний в день сегодняшний. У меня вдруг похолодели руки, а что, если это он? Обычно в это время, он возвращался с работы и шёл гулять на бульвар, в любую погоду, в любое время года. Иногда я составляла ему компанию. По утрам он бегал по тому же бульвару и тоже в любую погоду и в любое время года. В этом я ему компанию составить не могла. Для меня ранний подъём – это что-то из ряда вон. Осторожно смотрю сейчас в сторону подъезда. Нет, это кто-то другой, незнакомый.
     Дождь пока не начался, и я не ухожу, стою в двух шагах от двора. Прохожих немного, внимания на меня не обращают. Даже мужчины, что очень странно. Смотрю на его окно на втором этаже. Это как раз его комната. Дома или нет? Понять не возможно. В этой комнате плотные шторы. Обычно он занавешивает окно и включает большую настольную лампу. Раньше, пока он сидел за столом с бумагами, я лежала на диване и рассматривала его лицо. Карие, с хитринкой глаза, крупный нос, острые скулы, смешная ямочка на подбородке, которую мне всё время хотелось поцеловать. Читая бумаги, он барабанил пальцами по столу и смешно сдвигал брови к переносице.
     Интересно, а ремонт в подъезде уже сделали? Много раз обещали. Вспомнилась сейчас почему-то надпись на стене напротив почтовых ящиков: «Рома – козёл». Действительно, козёл. Этот Рома, с пятого этажа, то и дело менял работу, много пил, жена с дочкой ушли от него. Во время запоев у всего подъезда занимал деньги, клятвенно обещая вернуть с первой же получки, а сам не возвращал никогда. Ну, да Бог с ним, с этим Ромой.
     Мысли снова возвращаются в комнату за плотными шторами. От большой настольной лампы с фиолетовым абажуром появляется таинственный полумрак. Как сейчас вижу, он отрывается от бумаг, поворачивает голову в мою сторону и улыбается немного смущённо. Через несколько мгновений бумаги уже сдвинуты в сторону, лампа погашена, а он рядом со мной на диване.
     Я никогда не видела его маму. Она умерла много лет назад, но всегда незримо присутствовала в нашей квартире. Над столом висела её фотография. Уверенная в своей правоте женщина. Он часто вспоминал её наставления: «мама не одобрила бы» или «мама была бы довольна».
     Он очень хотел, чтобы мы оформили наши отношения в ЗАГСе и даже обвенчались в церкви. Оказывается, что и кольцо для меня купил, красивое с изумрудом.
«Пойми, мы с тобой в грехе живём, представляю, что бы сейчас сказала мама». Странно. А мне казалось, что нам и так хорошо безо всякого штампа в паспорте. Сейчас многие так живут. И по поводу детей мы тоже иногда спорили. Мне казалось, что рано, только-только институт закончила, нужно делать карьеру. Разве плохо нам вдвоём? Конечно, не плохо. Нам было хорошо. Может быть даже слишком хорошо. Подруги говорили, что он любит меня, не зная меры. Мне было смешно это слушать.
     Ветер становится всё сильнее, и дождь расходится всё больше. У меня замёрзли руки. Раньше, когда они мёрзли, он брал их в свои большие ладони и грел. Его руки были всегда тёплыми, в любое время года, даже в лютые зимние морозы.
     Потом я устроилась на работу в офис крупной компании и влюбилась в коллегу. Он сидел со мной в одном кабинете за столом у окна. Худой, высокий, с голубыми глазами. Это было какое-то безумие, помутнение рассудка, причём, как казалось тогда, взаимное. Теперь меня раздражало всё – и шторы, и лампа, и диван, и руки, и чайки за окном. Всё! Даже упоминание мамы приводило в бешенство. Когда я набралась мужества и всё рассказала ему, он мне не поверил. В тот момент у него были глаза щенка, которого выбросили из дома на улицу в мороз. Я говорила ему, что всё в этом мире проходит, прошла и моя любовь к нему. Любовь – это чувство не справедливое, ничто его сдержать не может. Пришла любовь, поразила в сердце и всё. Я даже упрекать его начала. Сказала, что уже задыхаюсь от его любви, хочу на воздух, на свободу. У него в какой-то момент появились слёзы в глазах. Сильный, взрослый мужчина, через многое в жизни прошедший, раньше он никогда не плакал. В ту минуту я подумала, что перегибаю палку, что так нельзя, что этот человек ничем не заслужил такого отношения. Увы, безумие перевесило.
     Я ушла, пока он был на работе, сбежала, словно преступник, боящийся, что его настигнут. Двор в тот день оказался пуст, только сосед из третьего подъезда гулял с собакой. Мы кивнули друг другу и я, везя за собой сумку на колёсиках, повернула на тротуар, туда, где и стою сейчас. Кажется, даже чайки в тот момент не кричали. В тот же вечер я сменила сим-карту в телефоне и начала новую жизнь.
…Отношения с коллегой не сложились. Он не хотел ни детей, ни брака, он ничего не хотел, через какое-то время даже я перестала быть ему интересна.
     Потом меня перевели в столичный офис нашей компании. Карьера, сложилась, как я и хотела когда-то.
     Дождь стал сильнее. На лужах образовались пузыри. А я стою без зонта в двух шагах от двора и не могу двинуться с места.